Харин Николай. Д'Артаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)

   - Я простая девушка, господин кардинал... Мне не понять этого, но порой мне кажется.., что все же такой рецепт есть...
   - Анна) - укоризненно перебил ее отец. - Господин кардинал ведь спрашивает не о том, веришь или не веришь ты в эти россказни, а о том, что было с тобой. Расскажи, как поступила с тобой эта злодейка. - Постой! вскричал он вслед за этим, видя, что Анна побледнела еще сильнее. - Ваше высокопреосвященство, позвольте завершить этот рассказ мне! Ей тяжело вспоминать все это, смотрите, как она побледнела!
   - В самом деле, мадемуазель Перье. Я выслушаю вашего отца, - предложил кардинал. - Вам не следует пересказывать все эти несомненно тягостные вещи. Хоть я пока и не знаю, о чем идет речь.
   - Речь идет о том, ваше высокопреосвященство, что эта гречанка, поняла, что ей не уйти от иезуитов, и уговорила Анну помочь ей. Они поменялись платьем, Анна убрала свои золотистые волосы под капюшон и заколола их так, чтобы ни одна прядь не выбилась из-под него. Гречанка скрылась, и больше ее не видели, а иезуиты получили мою дочь. Подмена тут же раскрылась, и тем бы дело и кончилось, но один из патеров увидел, что Анна не простая девушка, не такая как все... Дело происходило в Клермон-Ферране, куда мы прибыли незадолго до того вместе с Еленой Макропулос, направляясь в Марсель. В городе давно свирепствовала чума, и мы собирались отправиться дальше. Но иезуиты с досады передали Анну в руки местной инквизиции, под тем предлогом, что в нее вселился бес. Вы понимаете, ваше высокопреосвященство? Они не утверждали этого. Они просто передали ее инквизиторам, чтобы те во всем разобрались.
   Но чума опустошила полгорода, и люди готовы были бежать куда глаза глядят, сметая все на пути! Они обезумели от страха! А тут подвернулся такой удобный случай! Инквизиторы объявили мою бедную дочь ведьмой и поволокли ее на костер. А толпа радовалась, что ведьма сейчас будет сожжена и мору конец, ведь это несомненно она напустила порчу! Думаю, что гречанка знала, чем грозит Анне общение с патерами, ее необычность сразу бросается в глаза. Если так - будь она проклята! Она не понравилась мне с первого взгляда, но Анна - чистая девочка, она всех жалеет и всегда думает обо всех только хорошее. Она тогда согласилась ей помочь. Да и я терзался сомнениями, ведь гречанке угрожала опасность, она просила о помощи.
   Ришелье видел, что астролог взволнован и его речь становится бессвязной.
   - Как же удалось вам спасти дочь? - спросил он, уже предвосхищая ответ старика.
   - Что я мог поделать! Только умолять палачей, чтобы они пощадили мою девочку! Нет, ваше высокопреосвященство. Это не я спас Анну.
   - В таком случае - кто же?
   - Один дворянин. Кажется, его звали.., звали... Ах, я неблагодарный! Забыл имя человека, спасшего мою дочь.
   - Его звали господин д'Артаньян, - с улыбкой подсказала Анна, щеки которой при упоминании о мушкетере снова приобрели естественный легкий румянец. - Он приехал в Клермон-Ферран со своим слугой в поисках девушки, которую любил...
   - Значит, этот господин д'Артаньян ничего не акал о гречанке?! - быстро спросил кардинал.
   - Что вы, ваше высокопреосвященство! Ее уже и след простыл! - вскричал Перье.
   - Может быть, он был знаком с кем-то из иезуитов? - последовал другой вопрос.
   - Невозможно, ваше высокопреосвященство. Эти лицемеры исчезли, как только поняли, что инквизиторы не выпустят Анну из своих рук!
   - Тогда расскажите подробно, как было дело, - приказал Ришелье.
   Перье с готовностью повиновался.
   - Благодарю вас, месье Перье, - поблагодарил Ришелье, выслушав рассказ о том, как д'Артаньян, не без помощи вовремя разразившегося ливня, спас жизнь Анны Перье. - Значит, этот мушкетер искал в Клермоне свою возлюбленную. Он сам сообщил вам это, мадемуазель Перье?
   - Нет, ваше высокопреосвященство. Но, видя, как он удручен, увидев знак "Pestis" на дверях ее заколоченного дома, я предложила ему свою помощь ведь он спас мне жизнь.
   - Вы хотите сказать, что прибегли к помощи своего редкостного дара, чтобы предсказать ему судьбу, и таким образом узнали о его возлюбленной?
   - Да, ваше высокопреосвященство.
   - Гм, и что с ней сталось - с этой дамой? Она не умерла от чумы?
   - Нет, она переехала в другой город, - с видимым усилием отвечала Анна.
   Ришелье понял, что девушке неприятны его расспросы, и он не стал настаивать на продолжении этой темы.
   - Благодарю вас, Анна, - проговорил он. - Надеюсь, вы не возражаете, что я называю вас так? Ведь я - лицо духовное, и вы для меня - сестра Анна из обители сестер Святого Причастия. Вы очень помогли мне. Надеюсь на вашу помощь и впредь.
   Антуан Перье и его дочь поклонились его высокопреосвященству, и первый почтительно заверил кардинала в том, что они всегда готовы помочь ему по мере своих скромных сил. Золотоволосая же девушка только одарила Ришелье своей улыбкой, которую поэты, возможно, назвали бы ангельской.
   Оставшись один, кардинал улыбнулся и, глядя на ларец, произнес:
   - Итак, отцы иезуиты промахнулись. К сожалению, сейчас у меня нет возможности поквитаться с ними, разве уведомить Папу Урбана VII!... Зато теперь у меня есть отличная приманка для них - этот маленький ларчик. Раз уж досточтимые патеры готовы полагать, что эта вещица имеет для них ценность, то рано или поздно они клюнут на нее...
   Оказывается, и они способны на глупости. А теперь, раз так уж получилось, наступило время заняться гасконцем. Эта девушка - настоящее сокровище. Она очень удачно напомнила мне о нем!
   И кардинал позвонил в колокольчик. На зов тотчас явился дежурный офицер.
   - Я отправляюсь в Лувр, Витре, - заявил кардинал. - Надо поздравить его величество с решительной победой его войск над мятежниками. А вы тем временем доставьте из Бастилии господина д'Артаньяна. Вот бумага для господина дю Трамбле. Времена, кажется, изменились к лучшему, и я больше не желаю держать за решеткой одного из лучших солдат Франции!.. Тем более что гасконец ни в чем не замешан... - продолжал рассуждать кардинал, когда офицер ушел выполнять его распоряжение. - Конечно же!
   Он прискакал в Клермон за женщиной! Это так естественно!
   Где наш гасконец - там обязательно должна быть хорошенькая женщина. Это к лучшему, мы можем заключить союз с этим строптивцем. Что касается ареста дю Трамбле, то картина и так ясна. Королева поняла, что дю Трамбле скачет ко мне в ставку, и испугалась. Ах, Анна! Теперь вы боитесь меня, а могли бы... Оставим это! Итак, королева испугалась, эта дура, итальянка, разумеется, тоже! Что оставалось делать?! Конечно же, послать вдогонку д'Артаньяна кого же еще?!
   Вот о чем думал его высокопреосвященство по пути в Лувр.
   ***
   В королевском дворце также получили радостное известие. Придворные наперебой обсуждали последние новости. шумно восторгались маршалом де Ла Форсом, главнокомандующим армией короля при Кастельнодари, отдавали должное капитану мушкетеров г-ну де Тревилю, втихомолку жалели израненного Монморанси, которому не следовало ждать пощады ни от короля, ни от кардинала и, наконец, презрительно толковали на все лады поведение герцога Орлеанского. Шли толки и о храбрости в бою лейтенанта мушкетеров д'Артаньяна, когда чаша весов еще колебалась и даже склонялась в пользу мятежных герцогов. Эти толки, впрочем, встречали обоснованные возражения здравомыслящих людей, резонно указывавших горячим головам, что последнее никак невозможно, вследствие того, что господин д'Артаньян, лейтенант мушкетеров де Тревиля, вот уже несколько месяцев находится в Бастилии.
   Но все пересуды придворных, конечно, не достигли слуха его высокопреосвященства, который сразу же по прибытии в Лувр проследовал к королю.
   - Здравствуйте, господин кардинал! - весело приветствовал его Людовик XIII. - Кажется, мы задали братцу Гастону хорошую трепку! Я получил подробные известия от господина маршала, и он свидетельствует о том, что победа была полной!
   - Несомненно, ваше величество, - с поклоном отвечал кардинал, для которого эта победа значила неизмеримо больше, чем для короля.
   - Но эти мятежники дрались не на жизнь, а насмерть!
   И если бы не мои мушкетеры... Согласитесь, герцог, мои мушкетеры отличные солдаты!
   - Они выше всяких похвал, ваше величество, - вынужден был согласиться кардинал, который, в случае поражения королевских войск, имел все основания опасаться не только за свою власть, неминуемо им потерянную, но и за самую жизнь. Ришелье вспомнил недавнюю историю с Бежаром и внутренне содрогнулся.
   - Я рад, герцог! - довольным тоном произнес король. - Я рад, что все так благополучно закончилось и вы больше не питаете вражды к моим мушкетерам. Хоть они и причинили вашим гвардейцам такой урон! - И его величество радостно рассмеялся.
   - Да, конечно... - отвечал кардинал с кислой улыбкой.
   - Вы несомненно тоже извещены о ходе сражения? - продолжал веселый король, чувствовавший себя триумфатором.
   - Только в общих чертах, ваше величество.
   - Но вы знаете эту удивительную историю? Про атаку с фланга?
   - По всей видимости, нет, ваше величество... Мне только донесли, что этот смелый офицер, невесть откуда взявшийся перед строем испанцев, бросился на них со шпагой в руке, призывая мушкетеров за собой, и атака была столь неудержимой, что противник бежал врассыпную. Я думаю, этот офицер заслуживает награды.
   - Ну конечно! - воскликнул король. - Господин де Тревиль представил его к награде и передает, что именно эта атака решила исход битвы. Мы обязаны господину д'Артаньяну и его друзьям победой, и я рад, что вы больше не имеет к нему претензий, раз приказали освободить его из Бастилии!
   Ришелье удивился:
   - Я действительно приказал доставить господина д'Артаньяна из Бастилии, где он находится в настоящее время, но как ваше величество узнали об этом в столь короткий срок?! Я отдал распоряжение не более четверти часа тому назад!
   "Неужели Витре шпионит за мной в пользу короля?!" - подумал его высокопреосвященство.
   - Как в Бастилии?! В настоящее время д'Артаньян находится в лагере наших войск в расположении своей части, а отнюдь не в Бастилии.
   - Невозможно, ваше величество. Вас неверно информировали.
   - Я что-то не пойму, герцог, к чему вы клоните? - нахмурился король. Вы хотите сказать, что не отдавали приказа об освобождении д'Артаньяна?!
   - Напротив, ваше величество. Сегодня радостный день, и мне хотелось оставить в прошлом старые распри. Поэтому я и приказал коменданту Бастилии господину дю Трамбле освободить д'Артаньяна.
   - Но вы утверждаете, что сделали это четверть часа на, зад!
   - Совершенно верно, ваше величество.
   - А между тем господин де Тревиль ясно пишет, что именно д'Артаньян повел мушкетеров в атаку на испанцев и представляет его к награде! Кстати, вы только что изъявили то же намерение...
   Брови кардинала поползли вверх.
   - Так этим офицером был д'Артаньян?!
   - Ну да! - воскликнул король. - Вот уже полчаса я пытаюсь вас в этом убедить. А вы уверяете меня, что он все еще в Бастилии) - Но это легко проверить, - нахмурившись, в свою очередь проговорил Ришелье. - Ваше величество, прикажите послать к господину дю Трамбле, и он подтвердит вам.
   - Ла Шене! - закричал король. - Курьера в Бастилию! Срочно! С приказом немедленно доставить лейтенанта мушкетеров д'Артаньяна в Лувр.
   Пока король отдавал это приказание, кардинал в раздумье расхаживал вдоль стены, увешанной картинами на мифологические сюжеты, и время от времени встряхивал головой, бормоча себе под нос: "Нет-нет! Это решительно невозможно! Нет, вздор!"
   - Что ж, герцог! Курьер поскачет во весь опор, - обратился к нему король. - Подождем.
   Король приготовился к крайне неприятному объяснению с кардиналом, которое предстояло ему по возвращении курьера... Он хотел выиграть время и продумать свою тактику.
   Глава шестьдесят третья
   Расставание
   Тем временем сам виновник этого переполоха действительно пребывал в расположении полка мушкетеров г-на де Тревиля. Он наслаждался свободой и выпавшей на его долю славой. Атос и Портос, отличившиеся в бою при Кастельнодари, принимали поздравления. В лагере королевских войск царило приподнятое настроение, тем более что победа далась небольшой кровью и потери оказались невелики. Об исчезнувшем Арамисе, кроме Атоса с Порто-. сом и, разумеется, д'Артаньяна, которому те сообщили обо всем, что видели, никто ничего не знал.
   Первым долгом друзья поведали г-ну де Тревилю свою историю.
   - Надо опередить кардинала, - решил этот достойный дворянин и тут же составил победную реляцию на имя самого короля, в которой, не жалея красок, расписал геройское поведение д'Артаньяна, а заодно и господ дю Баллона и де Ла Фер, добровольно присоединившихся к королевским войска. Капитан мушкетеров был искренне рад увидеть гасконца на свободе, да еще в компании двух своих верных друзей.
   - Но где же четвертый? Где Арамис? Хотя его теперь несомненно следует называть аббатом д'Эрбле, - спросил г-н де Тревиль. - Ведь я известил именно его через господина де Роберваля!
   В ответ г-ну де Тревилю было сообщено о том, что Арамис, по-видимому, направился к южным границам, намереваясь скрыться от преследования его высокопреосвященства по ту сторону Пиренейских гор.
   - Что ж! - проговорил г-н де Тревиль. - Там, быть может, ему удастся избежать грозящей опасности. Но довольно об этом. Нам следует подумать о вас, господа. Не собираетесь ли вы снова вступить в ряды мушкетеров?
   Я, разумеется, имею в виду вас, граф, и вас, господин дю Баллон. Я знаю о происшествии на улице Святого Фомы и не скрою, это известие меня чрезвычайно обрадовало.
   - Рад бы! - пробасил Портос, - Но боюсь, я и так уже дал госпоже дю Баллон повод для волнений. Я должен поспешить домой, я ведь человек семейный.
   - Ваше предложение очень лестно для меня, - проговорил Атос. - И я ценю его. Но родовой замок в Блуа требует заботы, он обветшал, а это единственная память о моем отце. Мне надо позаботиться о нем и выполнить, таким образом, свой долг. Отправляясь в поход, я не был уверен, что он окончится благополучно, но все же приказал Гримо отправиться в Блуа и дожидаться моего возвращения.
   - Очень жаль, господа, - искренне, но без тени обиды произнес г-н де Тревиль. - Надеюсь, все же побыть в вашем обществе еще некоторое время.
   - Мы останемся в лагере, пока не выяснится, что кардинал и король намерены предпринять в отношении д'Артаньяна, - твердо заявил Атос. Портос подтвердил его слова энергичным кивком. - Если же возникнут какие-то осложнения, д'Артаньян, то мой дом всегда к твоим услугам. Он оскудел и постарел, как и его владелец, но в нем всегда найдется для тебя и кров и стол.
   - Благодарю вас, Атос, - просто ответил д'Артаньян. - Быть может, мы и отправимся в Блуа вместе. Боюсь только, что кардинал доберется до меня и там, а я навлеку на вас его гнев. Уж лучше пусть молнии метят в меня одного.
   - Постойте! Что за унылый тон?! - вскричал Портос. - Господин де Тревиль представил вас к награде.
   Вы - герой дня! Ваше имя на устах у всего лагеря! Погодите лезть в петлю раньше времени. Не для того мы вас вынули из тюрьмы, чтобы вы снова туда отправились.
   - Это правда, - согласился д'Артаньян, несколько приободренный словами Портоса. - В конце концов, если меня опять решат упрятать в Бастилию, я переоденусь странствующим монахом и отправлюсь с посохом в руке и котомкой за спиной в родные края. А оттуда рукой подать до Испании. Я доберусь туда, разыщу Арамиса, а он составит мне протекцию, выставив меня жертвой кардинал.
   - Тысяча чертей! Надеюсь, вы шутите, д'Артаньян?! - вскричал Портос. Бросьте и думать об этом. Я уверен, что король не позволит кардиналу...
   При этих словах г-н де Тревиль и граф де Ла Фер переглянулись. Обоим было понятно, что после полного поражения своих врагов кардинал сделался неограниченным властителем Франции и теперь в его воле позволять или не позволять что-либо кому бы то ни было, включая и короля.
   Потянулись дни тревожного ожидания. На третий, вернувшись в свою палатку незадолго до отбоя, друзья обнаружили странное послание, запечатанное красивой печатью зеленого воска, на которой был вытиснен какой-то знак, видимо, с помощью перстня.
   - Что бы это значило?! - спросил д'Артаньян.
   - Это значит, что вы получили письмо, - ответил Атос.
   - Но тут не указан адресат! Письмо в равной степени может предназначаться любому из нас.
   - Единственный способ узнать это - вскрыть конверт.
   Тем более что адреса действительно нет.
   - Но что, если письмо попало к нам по ошибке? - спросил осторожный д'Артаньян. - И предназначено постороннему лицу. Мы совершим нескромный поступок.
   - Мне кажется, я знаю, чей это перстень, - проговорил Атос. - Думаю, письмо попало по адресу.
   И он сломал изящную печать.
   "...будьте в полночь у того места, куда мы прибыли в день битвы", значилось в послании.
   - Это Арамис! - вырвалось у д'Артаньяна несколько громче, чем следовало.
   - Правильно, это письмо Арамиса! - воскликнул Портос.
   - Узнаю нашего осторожного аббата, если бы послание прочел кто-то посторонний, он все равно ничего не сумел бы понять!
   - Мы оставили коней у тех деревьев на склоне холма, что в полумиле отсюда, - рассуждал тем временем Атос. - Арамис все рассчитал верно, там сейчас нет войск. Там нет даже караульных постов, ведь в них нет никакой надобности.
   - Который час? - спросил д'Артаньян.
   - Половина одиннадцатого. В лагере давно погасли огни.
   - Невелика беда. В конце концов, мы с Портосом - люди невоенные и не обязаны строго соблюдать устав. Вы же - герой! Вам сейчас все можно.
   - Вы преувеличиваете, Атос. Хотя нам сейчас и вправду не помешает наша популярность. Предлагаю выждать еще с полчаса и отправиться к месту встречи.
   - Что мы скажем дозорным на аванпостах? Все же наше стремление покинуть лагерь глубокой ночью может вызвать подозрения!
   - Пустяки, - пожал плечами Атос. - Я же говорю - вам поможет ваша слава, д'Артаньян. А мы не обязаны отчитываться перед первым встречным.
   - До холма почти полмили. - напомнил д'Артаньян. - В темноте путь отнимет значительно больше времени. Идемте же!
   Они покинули палатку и направились к аванпостам. В лагере их пару раз окликнули часовые, но достаточно было друзьям назвать себя, даже не произнося пароля, который, разумеется, был им прекрасно известен, как их радостно приветствовали и беспрепятственно пропускали дальше.
   Однако на границе лагеря в дозоре стояли более бдительные стражи. Командир пикета осведомился у них о причине, по которой мушкетеры хотят покинуть расположение войск после отбоя. Тогда гасконец взял офицера под руку и отвел его в сторону.
   - Видите вы вон того плечистого господина? - спросил он шепотом.
   - Кажется, это господин дю Валлон? - произнес тот.
   - Тс-с! Он не хочет, чтобы его узнали!
   - Но в чем причина?
   - Вам, наверное, неизвестно, что дю Валлон - завзятый сердцеед.
   - Ну, об этом можно догадаться. Весьма импозантный господин!
   - Вот именно. Теперь вы сами понимаете...
   - Кажется, начинаю понимать... Очевидно, какая-то дама назначила господину дю Баллону свидание...
   - И он не хочет компрометировать ее.
   - Но вы...
   - Для нас он делает исключение, нас связывает давняя дружба. Кроме того, у дамы есть братья. Очень буйного нрава! Кто знает, что могло прийти им в голову, если они пронюхали о свидании... Понимаете? Мы обеспечиваем тыл!
   - Теперь мне все ясно, господин д'Артаньян. Мы сделаем вид, что не заметили вас...
   - А мы - вас!
   Друзья зашагали в темноту, а дозорные, по команде своего начальника, отвернулись в сторону и направились своей дорогой.
   - Что такое вы сказали ему, д'Артаньян? - с любопытством осведомился Портос.
   - Я просто велел ему оставить нас в покое и не задавать лишних вопросов, - отвечал гасконец.
   - И он сразу подчинился вам?!
   - Ну разумеется! А что ему оставалось. Атос прав: слава - полезная штука, - отвечал д'Артаньян как ни в чем не бывало.
   И трое друзей продолжили свой путь в кромешной темноте. Одни лишь звезды светили им. Одна лишь дружба указывала им дорогу.
   - Где-то здесь, - проговорил Атос, останавливаясь у группы деревьев.
   - Да-да, я узнаю эти деревья! - отозвался Портос. - Именно одно из них я и выломал потом, когда мы атаковали неприятеля.
   - Тише! - перебил их д'Артаньян. - За деревьями кто-то есть.
   - Во всяком случае, там есть лошадь, она всхрапнула, - прошептал Атос, прислушавшись.
   - А вот и всадник! - раздалось из темноты, и перед ними возникла темная фигура, которую они тотчас же узнали.
   - Арамис! Наш аббат! Друг мой! - хором воскликнули мушкетеры и три голоса слились в один.
   Арамис подошел, и они обнялись.
   - Значит, письмо отыскало вас. Признаться, я в атом был не совсем уверен, - сказал он.
   - Мы обнаружили его в палатке два часа назад! Но как вам удалось передать его?!
   Вместо ответа Арамис только загадочно улыбнулся, давая понять, что это не его секрет.
   - Давайте лучше поговорим о вас, д'Артаньян, - предложил Арамис. - Не мог же я уехать, не попрощавшись и вдобавок томимый неизвестностью. Все ли устроилось благополучно? Сменил ли кардинал гнев на милость?
   - Право, не знаю, - отвечал растроганный д'Артаньян. - Но господин де Тревиль обещал похлопотать за меня перед королем.
   Арамис только вздохнул:
   - Значит, еще ничего не известно?
   - Увы, нет.
   - Послушайте, д'Артаньян! А не отправиться ли вам со мной? - с неожиданной горячностью произнес Арамис. - Кто может поручиться в том, что кардиналу не вздумается снова упрятать вас в Бастилию!
   Мушкетер сжал руку Арамиса. Они постояли молча.
   Атос и Портос тоже хранили молчание.
   - Я останусь, - просто ответил д'Артаньян.
   - Я знал, что вы это скажете, - тихо отозвался Арамис.
   Они помолчали еще. Из-за деревьев снова донеслись какие-то приглушенные звуки - очевидно, лошадь Арамиса переступала копытами. Вдруг она тихонько заржала. И на ее ржание откликнулась вторая. Потом конское ржание за тихло разом, будто кто-то сдавил лошадям губы и ноздри.
   - Там кто-то есть? - спросили Атос с Портосом.
   - Да, меня ждут, - ответил Арамис.
   - Мы встретимся снова! - пообещал д'Артаньян, и они еще раз обнялись. Арамис отвернулся и сделал шаг. Потом обернулся снова.
   - Герцог Орлеанский дал обязательство королю, что через восемь дней все иноземцы, которые пришли вместе с ним, покинут пределы Франции. Мне нельзя дольше ждать.
   Осталось только четыре дня!
   - Езжайте, Арамис! Берегите себя и да храни вас Бог! - сказал Атос за всех.
   - Если в течение двух недель в вашем положении произойдут перемены, д'Артаньян, напишите записку и положите ее в дупло третьего дерева вверх по склону. Днем вы его увидите; ошибка исключена, там лишь одно такое дуплистое дерево. Верный человек будет каждый день перед закатом проверять, нет ли записки в дупле. Если он обнаружит ее, вы можете быть уверены в том, что я прочту ее, получив от него из рук в руки. Но он сможет пробыть в этих местах только две недели. Прощайте, д'Артаньян ! Прощайте, Атос!
   Прощайте, Портос, засвидетельствуйте мое уважение госпоже дю Валлон!
   И Арамис исчез в темноте. Вскоре из-за деревьев неподалеку послышалось позвякивание шпор о стремена, приглушенный голос произнес какую-то фразу, и вот уже только быстро удаляющийся топот копыт свидетельствовал о том, что Арамис явился им не во сне, а наяву.
   Трое друзей безмолвно возвратились в лагерь. Дорогой Никто не проронил ни слова.
   И снова потянулись дни. На шестой день г-н де Тревиль вызвал лейтенанта д'Артаньяна и прочитал ему вслух приказ короля, в котором полку мушкетеров предлагалось выступить в Париж в связи с окончанием военных действий.
   О лейтенанте д'Артаньяне в королевском приказе не говорилось ни слова.
   Несмотря на свое мужество и силу воли, д'Артаньян побледнел.
   Господин де Тревиль отложил в сторону бумагу с королевским гербом.
   - А теперь, молодой человек, позвольте-ка мне прочесть вам несколько строк из неофициального письма его величества к капитану своих мушкетеров, хитро улыбнувшись, произнес он.
   С этими словами капитан мушкетеров извлек из кармана королевское послание и прочитал следующее:
   - ..что же касается Вашего представления к награде господина лейтенанта мушкетеров, то, в силу открывшихся новых обстоятельств, последнее невозможно. Однако прошу передать господину лейтенанту мою благодарность за поведение в деле при Кастельнодари и сообщить ему, что я ценю его преданность. Рассчитываю, что господин лейтенант мушкетеров и впредь будет неотлучно находиться со своими подчиненными, воинская доблесть коих удваивается, когда во главе их стоят подобные офицеры.
   - Это означает...
   - Это означает, что пока с наградой придется повременить. Только и всего! - сказал г-н де Тревиль. - И все же, примите мои поздравления, молодой человек. Прибыв в Париж, вы начали очень неплохо. Но мало хорошо начать, гораздо важнее и труднее так же хорошо продолжить! Кажется, вам это удалось!
   ***
   В тот же вечер в дупло третьего дерева, считая от основания холма, была опущена записка, в которой значилось:
   "Все завершилось благополучно. До встречи. Друзья".
   Утром Портос лично опустил руку в дупло и долго пытался нашарить там бумагу. Но тщетно. Чья-то рука вынула послание.
   - Что ж, отлично! - обрадовался Атос. - Наш аббат будет знать, что не напрасно наведывался в Париж, подбив и нас составить ему компанию!
   - Я - самый счастливый и самый несчастный человек на свете! - вскричал д'Артаньян.
   - Почему? - спросил Портос. Атос же промолчал.
   - Потому что у меня есть такие друзья! И потому что я снова расстаюсь с ними!
   - Открою вам секрет, д'Артаньян. Я - тоже, - промолвил Атос. - Мы расстаемся друг с другом.
   - Как, вы не проводите меня до замка дю Валлон?! - вскричал Портос. Госпожа дю Валлон будет очень рада познакомиться с вами!
   - Нет, я должен ехать в Блуа, - покачал головой Атос.
   - Я отсутствовал несколько дольше, чем предполагалось, - заметил Портос. - Встреча с моей супругой прошла бы значительно спокойнее, будь вы со мной, дорогой граф, - добавил он с сожалением.
   На следующий день мушкетеры короля, а вернее, мушкетеры де Тревиля выступили в поход. Они возвращались в Париж с победой. Во главе их на сером английском жеребце гордо скакал их командир, гасконский дворянин шевалье де Тревиль. Рядом с ним, опережая остальных офицеров, но держась на полкорпуса позади своего капитана, гарцевал на гнедой лошади лейтенант мушкетеров, гасконский дворянин шевалье д'Артаньян.
   Эпилог
   Бежар был казнен за умысел отравить Ришелье.
   В марте того же 1632 года начался процесс над маршалом Марийаком, обвиненным не в государственной измене, а.., в хищении казны. Ему отрубили голову на Гревской площади.
   - Хоть бы причину моей казни подыскали порядочную! - говорил маршал, всходя на эшафот. - А то обвинили в преступлении, за которое и лакея-то не стоило бы наказывать телесно.
   Генрих Монморанси был казнен в том же году в Тулузе.
   Это случилось ровно через тысячу двести семьдесят два дня после полученного им пророчества. Он был последним из списка в красной книжечке кардинала.
   Отец и дочь Перье нашли пристанище в монастыре Пор-Руаяль и стали полноправными членами общины.
   Получив сообщение о бегстве д'Артаньяна из Сен-Жермена на обратном пути в Бастилию, о котором г-н дю Трамбле поначалу не решился сообщить кардиналу, его высокопреосвященство долго молчал. Так и не проронив ни слова по этому поводу, кардинал простился с королем и возвратился к себе во дворец. Там же он долго сидел за письменным столом, не замечая тревожных переглядываний писцов за своей спиной. "Положительно необходимо, чтобы гасконец перешел ко мне на службу, - думал кардинал. - И те трое - тоже".
   Восстановив душевное равновесие, Ришелье снова отправился к королю. Подробности их беседы навеки утрачены для потомков: она происходила с глазу на глаз.
   Возвратившись в Париж, д'Артаньян отыскал Планше, бледного, но уже самостоятельно передвигавшегося, опираясь на палку. Жемблу, при виде столь плачевного состояния сержанта пикинеров Пьемонтского полка, проникся к нему участием, и свары между ними прекратились. Таким образом, д'Артаньян, вернувшись, получил двух верных слуг и мир в доме. Хотя на первых порах ему и пришлось ухаживать за Планше, несмотря на смущение и протесты последнего.
   Справки, наведенные мушкетером о Камилле, не принесли результатов. Д'Артаньян не был вхож в великосветские салоны Парижа.
   Зато он регулярно получал письма от Атоса и Портоса.
   Из них следовало, что Портос благополучно перенес первую встречу с бывшей г-жой Кокнар. А в скором времени в замок дю Валлон пришла бумага, разрешающая г-ну и г-же дю Баллон не соблюдать постных дней по причине их слабого здоровья. Бумага была подписана нунцием Его Святейшества Папы Урбана VIII. Отсюда следовало, писал Портос, что дела Арамиса обстоят неплохо.
   Атос же в своей манере коротко и точно сообщал о размеренной жизни в Блуа и о ремонте замка. С тревогой и печалью д'Артаньян все чаще убеждался, что рука графа дрожала. Атос, уединившись в обветшавшем родовом гнезде, снова стал крепко пить.
   Между тем политический небосклон опять заволакивали тучи. В Европе продолжалась Тридцатилетняя война, и Франция собиралась открыто вступить в нее на стороне Швеции. Это означало, что скоро заговорят пушки, а лейтенанту д'Артаньяну снова предстоит повести своих солдат на врага.
   Но об этом речь пойдет в третьей книге...