Холдеман Джо. Проект «Юпитер»

   — Даже не знаю… — сказала Амелия. — Поскольку я старше тебя по званию, я, наверное, имею право сидеть у тебя на коленях…
   Такси подоспело вовремя. Амелия сделала двенадцать копий своей статьи, снабдив каждую персональным обращением к одному из доверенных друзей, и разослала письма по общедоступной компьютерной сети, выставив их на сайт, которым обычно пользовались физики и математики. Статьи Элли она послала в научно-популярный раздел и в раздел новостей, а потом мы сели в летуна и улетели.
   Возможно, Джулиан и Амелия остались в живых только потому, что улетели на военном самолете, а не стали дожидаться в мотеле ближайшего гражданского рейса.
   Всего через полчаса после их отъезда из мотеля в смежную с комнатой Амелии дверь постучали. Элли посмотрела в глазок — на пороге стояла симпатичная мексиканская девушка с длинными кудрявыми черными волосами, в переднике и с метлой в руках.
   Элли открыла дверь.
   — Я не понимаю по-испански… — Девица резко ткнула рукояткой метлы ей в солнечное сплетение, и Элли упала на пол, корчась от боли.
   — Я тоже, сатанинское отродье! — девушка легко подняла Элли с пола и усадила на стул. — Ни звука или я тебя прикончу! — она выудила из кармана фартука моток клейкой ленты, обмотала запястья Элли, потом дважды обернула ленту вокруг ее туловища и примотала женщину к спинке стула. Затем оторвала небольшой кусок ленты и залепила Элли рот.
   Девица сдернула с себя фартук. Элли шумно вдохнула через нос, увидев, что девушка одета в голубую больничную пижаму, запятнанную кровью.
   — Так, одежда! — девушка быстро сняла измазанную в крови пижаму и осталась совершенно голой. Девушка была стройная и мускулистая, с роскошными чувственными формами и великолепной фигурой. Она заметалась по комнате, пока не увидела через открытую дверь сумку с вещами Элли. — Ага!
   Она вышла и вскоре вернулась, с джинсами и хлопковой рубашкой.
   — Немного поношенное, но пока сойдет, — девушка аккуратно положила одежду на край кровати и отлепила часть клейкой ленты со рта Элли, так, чтобы та могла говорить.
   — Ты не одеваешься, чтобы не запачкать кровью одежду? — спросила Элли. — Мою одежду — моей же кровью?
   — А может, я просто хочу тебе понравиться? Ты же наверняка лесбиянка, раз обустроилась здесь с Блейз Хардинг!
   — Конечно.
   — Где она?
   — Не знаю.
   — Знаешь, еще как знаешь! Ты хочешь, чтобы я силой заставила тебя говорить?
   — Я ничего тебе не скажу, — голос Элли дрогнул, она сглотнула. — Ведь ты все равно меня убьешь, так или иначе.
   — С чего это ты взяла?
   — Я тебя узнала.
   Девушка покровительственно улыбнулась.
   — Я только что убила двоих охранников и удрала из тюремного отделения вашей клиники. Тысячи полицейских знают, как я выгляжу. Я вполне могу подарить тебе жизнь, — она наклонилась к полу с гибкостью настоящей гимнастки и достала из кармана фартука блестящий скальпель.
   — Знаешь, что это за штука? Элли кивнула и сглотнула еще раз.
   — Так вот, я торжественно клянусь, что не убью тебя, если ты правдиво ответишь на все мои вопросы.
   — Клянешься перед господом?
   — Нет, это было бы богохульством, — девица взвесила скальпель в руке и посмотрела на него. — Вообще-то я не собираюсь тебя убивать, даже если ты мне соврешь. Я просто причиню тебе такую боль, что ты сама будешь умолять меня о смерти. Но я тебя не убью. И перед тем, как уйти, я отрежу тебе язык, чтобы ты никому не смогла обо мне рассказать. И отрежу тебе обе руки, чтобы ты не могла писать. Не бойся, я, конечно же, перетяну их вот этой лентой, чтобы ты не истекла кровью. Я хочу, чтобы ты жила еще долго, жила и мучилась раскаянием.
   На пол полилась моча, Элли начала всхлипывать.
   Гаврила разгладила клейкую ленту у нее на губах.
   — Тебе что, мамочка никогда не говорила: «Ну разве есть из-за чего плакать?» — сказала она и резко вонзила скальпель в левую руку Элли, пригвоздив ее к спинке стула.
   Элли разом перестала всхлипывать и тупо уставилась на рукоятку скальпеля и струйку крови, сбегающую по руке.
   Гаврила немного расшатала скальпель и выдернула лезвие из тела Элли. Кровь полила сильнее, но Гаврила аккуратно прикрыла рану бумажным носовым платком и прилепила сверху кусок клейкой ленты.
   — А теперь, если я разрешу тебе говорить, ты будешь отвечать на мои вопросы? Не будешь орать, звать на помощь? — Элли послушно кивнула головой, и Гаврила наполовину отлепила ленту от ее рта.
   — Они уехали в аэропорт.
   — Они? Хардинг и ее черномазый приятель?
   Они решили вернуться обратно в Техас, в Хьюстон.
   — По-моему, ты врешь, — Гаврила приставила острие скальпеля ко второй руке Элли и занесла кулак, как молоток.
   — Панама! — хрипло выкрикнула Элли. — Портобелло. Нет… Не делай этого, умоляю!..
   — Номер рейса?
   — Я не знаю. Я видела, как он записывал номер… — Элли глазами показала на телефонный аппарат. — После того, как заказал билеты.
   Гаврила подошла туда и взяла листок бумаги с телефонного столика.
   — Так, «Аэромексико», рейс 249. Они, наверное, сильно спешили, если забыли здесь эту бумажку.
   — Да, они спешили. Гаврила кивнула.
   — Мне, наверное, тоже следует поспешить, — она вернулась обратно и задумчиво посмотрела на свою жертву. — Я не стану делать с тобой всех этих ужасных штук, хотя ты мне и наврала.
   Она снова разгладила ленту на губах Элли, потом оторвала от мотка еще один небольшой кусок и залепила им нос несчастной женщины. Элли принялась дико брыкаться, замотала головой из стороны в сторону, но Гаврила ухитрилась еще дважды обмотать ее лентой, прикрутив голову к спинке стула и перекрыв жертве любой доступ воздуха. Во время борьбы Элли опрокинула стул на пол. Гаврила одним сильным движением, совсем не напрягаясь, подняла стул и поставила его на место, точно так же, как это сделал Джулиан пару часов назад. Потом она начала неторопливо одеваться, глядя в глаза умирающей безбожницы.

* * *

   Когда мы с Амелией пришли в мою комнату в холостяцком общежитии, на экране видеофона нас ожидало послание: Гаврила расправилась со своими охранниками и сбежала.
   Ну что ж, она никак не сможет до нас добраться — она не сможет даже проникнуть на территорию базы, а не то что в Здание 31, запечатанное приказом из Пентагона. Амелия забеспокоилась — вдруг этой ужасной женщине удалось узнать, где она жила? Поэтому она сразу же перезвонила Элли. Никто не ответил. Амелия оставила сообщение на автоответчик, предупреждая о Гавриле и советуя поскорее переехать куда-нибудь в другую часть города.
   Марти по расписанию должен был сейчас находиться в операционной и освобождался только в девятнадцать ноль-ноль, то есть через пять часов. У меня в холодильнике нашлось немного сыра и несколько банок пива. Мы с Амелией неторопливо перекусили и завалились в кровать. Кровать была узковата для двоих, но мы настолько устали, что нас устроила бы любая горизонтальная поверхность. Амелия заснула, положив голову мне на плечо — в первый раз за много-много дней.
   Я проснулся от пищания видеофона. Амелия спала так крепко, что даже не услышала звонков, но я все равно ее разбудил, неловко пытаясь выбраться из кровати. Я отлежал левую руку, она висела, как чужая, похожая на холодное бревно. А еще я во сне очень романтично пустил слюни на щеку Амелии.
   Амелия потерла лицо и чуть приоткрыла глаза.
   — Звонят?
   — Спи дальше. Если что — я тебе скажу, — и я поплелся из спальни в кабинет, похлопывая себя по боку одеревеневшей левой рукой. По дороге я достал из холодильника банку имбирного пива — лучшее, что там осталось после нашего набега, — и присел за комм.
   «Марти будет ждать вас в девятнадцать пятнадцать в столовой. Изучите это», — дальше шла длинная таблица.
   Список фамилий был до боли знакомый, на моей прежней работе я видел его ежедневно, сотни раз за день. Это был перечень всех военнослужащих, приписанных к Зданию 31, — кроме меня.
   А вот порядок расположения фамилий был необычным, поскольку не имел никакого отношения к служебным обязанностям — я-то всегда видел эти фамилии в расписании дежурств. Уже в следующую минуту я сообразил, в чем тут дело. Первые пять фамилий в списке принадлежали механикам, чьих солдатиков забрали себе ребята из моей прежней боевой группы. Потом шел список офицеров, у которых уже были имплантаты и которых, наверное, подключили всех вместе еще двадцать шестого июля — но, наверное, не всех одной большой группой, а двумя группами по несколько человек.
   Соответственно, в конце списка значились солдаты и сержанты с имплантатами — за исключением механиков охраны, — которых тоже подключили двадцать шестого, то есть позавчера. Предполагалось, что к девятому августа они полностью излечатся от чрезмерной воинственности и их можно будет отключить.
   Между этими двумя группами шел список из шестидесяти с чем-то фамилий людей, которые прожили всю свою жизнь, вплоть до вчерашнего дня, считаясь вполне нормальными. А со вчерашнего дня четверо врачей принялись за дело. Насколько я понял, одна бригада врачей делала по пять операций в сутки, а вторая — наверное, это были гости из Зоны Канала — по восемь.
   Я услышал, что Амелия возится в спальне — наверное, переодевается из того, в чем спала, в свежую одежду. Она вошла в кабинет, на ходу укладывая волосы и разглаживая складки на платье — красно-черном, в мексиканском стиле, которого я никогда раньше не видел.
   — А я и не знал, что ты носишь платья.
   — Это мне подарил доктор Спенсер. Он купил для жены, но ей оно не подошло.
   — Славненькая история. Амелия заглянула мне через плечо.
   — Какая прорва народу…
   — Они обрабатывают по двенадцать человек вдень, двумя бригадами. Не знаю, когда они успевают спать при таком графике.
   — По крайней мере, когда-то же они едят, — Амелия посмотрела на часы. — Далеко отсюда эта столовая?
   — Пару минут идти.
   — Почему бы тебе не переменить рубашку и не побриться?
   — Ради Марти?
   — Ради меня, — Амелия погладила меня по плечу. — Черт… Я хочу еще раз позвонить Элли.
   Я быстренько поскреб подбородок бритвой и нашел рубашку, которую надевал только один раз.
   — Она опять не отвечает, — сказала Амелия из другой комнаты. — На коммутаторе мотеля тоже никто не берет трубку.
   — Не хочешь связаться с клиникой? Или лучше позвони Джефферсону в гостиницу.
   Амелия покачала головой и отключила комм.
   — Потом, после обеда. Наверное, она просто куда-то ушла. — Из принтера выехала распечатка списка. Амелия взяла ее, сложила и спрятала в свою сумочку. — Пойдем к Марти.
   Столовая оказалась маленькой, но, к удивлению Амелии, не полностью автоматизированной. Там, конечно, стояли порционные автоматы с кое-какими стандартными блюдами, но была и настоящая свежая еда, и настоящий живой повар. Джулиан сразу его узнал.
   — Лейтенант Трумэн?
   — Джулиан! У меня все равно ничего не получается с подключением, так что я вызвался пока заменить сержанта Даффи. Но не спешите распускать слюнки, я умею готовить всего четыре или пять блюд, — он взглянул на Амелию. — А вы, наверное… Амелия?
   — Блейз, — поправил Джулиан и представил их друг другу. — Ты с ними подключался хоть на сколько-нибудь?
   — Если ты имеешь в виду — «в курсе ли я насчет плана?» — то да, в общих чертах я его теперь знаю. Это вы делали вычисления? — спросил он у Амелии.
   — Нет, я только помогала Питеру и Джулиану, а все расчеты делали они.
   Трумэн начал накладывать в две тарелки салат — для Амелии и Джулиана.
   — Питер — это тот парень, что занимался космологией? — спросил он. — Я смотрел передачу про него во вчерашней программе новостей.
   — Во вчерашней? — удивился Джулиан.
   — Вы что, еще не слышали? Его нашли на каком-то острове, он бродил там, как потерянный, — и Трумэн пересказал все, что помнил из передачи о Питере.
   — Так, значит, он ничего не помнит о статье… — сказала Амелия.
   — Наверное, ничего — он же думает, что сейчас двухтысячный год. Как вы думаете, может он снова все вспомнить?
   — Только в том случае, если те, кто изъял его воспоминания, потрудились их сохранить, — ответил Джулиан. — А я сильно в этом сомневаюсь. По-моему, над ним слишком грубо поработали.
   — По крайней мере, он хоть жив остался, — заметила Амелия.
   — Но нам от этого не легче, — сказал Джулиан. Амелия укоризненно посмотрела на него. — Прости. Ты права.
   Трумэн подал им салаты и принялся делать пару гамбургеров. В столовую вошел Марти и заказал себе то же самое.
   Они расселись в конце длинного, больше никем не занятого стола. Марти мешком рухнул на стул и отлепил из-за уха пластырек ускорителя.
   — Надо бы поспать хоть пару часов.
   — Давно ты вообще не спал? Марти мельком взглянул на часы.
   — Не знаю и не хочу знать. Мы только закончили обрабатывать полковников. Ребята из другой бригады поспали немного, только что проснулись. Сейчас они трудятся над Томи и этим, как его? Старшим сержантом из охраны…
   — Ты, наверное, про Джилпатрика? — спросил Джулиан. — Да, вот уж кому точно не мешало бы добавить немножко гуманизма.
   Трумэн принес салат для Марти. Тот сказал:
   — В Гвадалахаре неприятности. Я узнал от Джефферсона как раз перед тем, как отключился от Двадцати.
   Связь между Гвадалахарой и Портобелло поддерживалась в основном через подключение, а не по обычному видеофону. Во-первых, так за меньшее время можно было сообщить больше информации, а во-вторых, таким образом последние новости рано или поздно узнавали все подключенные.
   — Недопустимая небрежность, — сказал Джулиан. — Им следовало быть более осторожными с этой женщиной.
   — Это точно, — поддакнул Трумэн и пошел за бутербродами для Марти. Никто из них не подозревал, что речь идет о двух разных инцидентах. Трумэна дважды пробовали подключить, и он как раз был в контакте, когда пришло сообщение о смертоносном визите неистовой Гаврилы, который закончился убийством Элли.
   — С какой женщиной? — на миг оторвавшись от бутерброда, спросил Марти.
   Джулиан с Амелией переглянулись.
   — Значит, ты ничего не знаешь про Гаврилу? Про Рэя?
   — Абсолютно ничего. У Рэя неприятности?
   Джулиан собрался с духом и сказал:
   — Он мертв, Марти.
   Марти выронил вилку.
   — Рэй?!
   — Гаврила — наемная убийца из «Молота Господня», ее послали убить Блейз. Она пронесла пистолет в комнату для собеседований и застрелила Рэя.
   — Рэя? — повторил Марти. Они с Рэем дружили еще со школы. Марти замер и побледнел. — Что же я скажу его жене? — он покачал головой. — Я был его лучшим другом…
   — Не знаю, что ты ей скажешь, — вздохнул Джулиан. — Например, «он отдал жизнь за мир во всем мире». И это будет правдой, в каком-то смысле.
   — Но правда и то, что я вытащил Рэя из его тихого, безопасного кабинета и затащил туда, где бродят сумасшедшие убийцы.
   Амелия взяла его за руку.
   — Не надо сейчас об этом думать. Все равно ты уже ничего не сможешь изменить.
   Марти тупо уставился на нее.
   — Она все равно ждет его домой не раньше четырнадцатого сентября. И может случиться, что это станет совершенно бессмысленным — если Вселенная полетит ко всем чертям.
   — А скорее всего, — добавил Джулиан, — Рэй станет просто еще одним в длинном списке погибших при несчастных случаях. Ты мог бы подождать и сообщить ей обо всем после того, как эта дерьмовая бескровная революция закончится.
   Трумэн тихо подошел и поставил на стол их бутерброды. Он услышал достаточно, чтобы понять, что они еще не знают о смерти Элли и о том, что Гаврила снова на свободе.
   Он решил ничего им не рассказывать. Все равно они сами скоро все узнают. А за время этой задержки он, может быть, успеет что-нибудь придумать.
   Потому что лейтенант Трумэн не собирался сидеть сложа руки и смотреть, как эти сумасшедшие уничтожают армию. Он должен был их остановить — и теперь он, по крайней мере, знал, где искать помощи.
   Через невыносимую головную боль, которая помешала ему соединиться с этими безумными идеалистами, в сознание Трумэна все же просочились обрывки жизненно важных сведений. Например, Трумэн узнал о том, кто такой генерал Блайсделл и какой властью тот обладает.
   Да Блайсделл мог одним телефонным звонком разрушить заговор в Здании 31! Трумэн решил, что должен связаться с Блайсделлом, и как можно скорее. А имя Гаврила будет вместо пароля.
   Когда мы вернулись в наше скромное обиталище, на мониторе светилось сообщение, адресованное Амелии, не мне. Ее просили немедленно перезвонить Джефферсону по защищенному каналу. Джефферсон был в своем гостиничном номере в Гвадалахаре и как раз обедал. На нем была удобная нагрудная кобура с пистолетом, который заряжался транквилизирующими стрелками.
   Джефферсон посмотрел на нас с экрана и сказал:
   — Сядь, Блейз.
   Амелия медленно присела на стул возле комма.
   — Я не знаю, насколько безопасно находиться в Здании 31. Надеюсь, что достаточно безопасно, — он многозначительно помолчал. — Гаврила сбежала. Она убила двух человек в клинике и у одного из них под жестокими пытками выспросила твой, адрес.
   — Нет… Ох, нет! Джефферсон кивнул.
   — Она явилась туда сразу же после того, как вы уехали. И мы не знаем, что рассказала ей Элли перед смертью.
   Меня эта страшная новость поразила, наверное, даже сильнее, чем Амелию. Амелия жила с Элли в одной квартире, но я ведь когда-то жил внутри ее.
   Амелия смертельно побледнела и спросила, почти не шевеля губами:
   — Она ее пытала?..
   — Да. А потом отправилась прямиком в аэропорт и первым же рейсом улетела в Портобелло. Сейчас она наверняка где-то в городе. Приходится признать, что она наверняка точно знает, где вы находитесь.
   — Она не сможет сюда пробраться, — сказал я.
   — Не надо самообманываться, Джулиан. Отсюда она тоже никак не могла выбраться.
   — Да, конечно. Ты можешь сейчас подключиться? Джефферсон посмотрел на него внимательным профессиональным взглядом.
   — С тобой?
   — Нет, конечно. С моей боевой группой. Они охраняют наше здание и должны иметь полное представление об этой сволочи.
   — О, прости. Конечно.
   — Ты расскажешь им все, что знаешь о ней, а потом мы пойдем и поговорим с Канди.
   — Хорошо… Только имей в виду — я подключался с Гаврилой в полном контакте…
   — Что? Ну вы и учудили, ребята!
   — Мы думали, она надолго останется в смирительной рубашке. И это был единственный способ выудить из нее информацию. Мы действительно очень много узнали. Но ты прав — она многое узнала и от нас со Спенсером.
   — Она не узнала моего адреса, — заметила Амелия. Джефферсон покачал головой.
   — А я его и не знал. И Спенсер тоже. Главное, что Гавриле теперь известны основные направления нашего плана.
   — Чер-рт! Она наверняка обо всем проболтается…
   — Да, но не сразу. У нее есть шеф в Вашингтоне, но она не станет пока с ним связываться. Он для Гаврилы нечто вроде живого божества, это сильно переплетается с ее религиозным фанатизмом… Не думаю, что она позвонит ему раньше, чем сможет сказать: «Миссия выполнена!»
   — Значит, мы не будем от нее прятаться. Мы отловим ее и сделаем так, что она не станет болтать.
   — Упрячьте ее в клетку понадежнее.
   — А еще лучше — сразу в ящик, — сказал я. Джефферсон кивнул и прервал связь.
   — Ты думаешь, ее надо убить? — спросила Амелия.
   — Не обязательно. Достаточно просто сдать ее нашим медикам, и пусть спит до самого судного дня.
   Возможно, скоро получится так, что во всем Здании 31 останется только два человека, физически способных кого-то убить, — мы с Амелией.
   От того, что рассказала им Канди, волосы вставали дыбом. И дело было даже не в том, что Гаврила была закоренелой убийцей, хорошо обученной и неустрашимой, убийцей, которую толкала на преступления любовь и страх перед богом и его земным воплощением — генералом Блайсделлом. Оказалось, ей гораздо проще проникнуть в Здание 31, чем Джулиан мог себе представить. Защитные укрепления Здания 31 были рассчитаны на то, чтобы устоять против атаки воинского подразделения или нападения разъяренной толпы. Но в нем не было даже обычной сигнализации против взлома.
   Конечно, сперва Гавриле надо было пробраться на саму базу. Они разослали ее описания двум группам охранников, о которых знали, и копии ее отпечатков пальцев и рисунка сетчатки — на пропускной пункт у ворот базы, сопроводив приказ о задержании пометкой «вооружена и очень опасна».
   Аэропорт в Гвадалахаре не был оборудован наблюдательными видеокамерами, зато в Портобелло их было более чем достаточно. Ни на одном из шести рейсовых самолетов, прибывших в Портобелло из Мексики за сегодняшний день, не было пассажирки, похожей по описанию на Гаврилу. Это могло означать только одно — она снова сменила имидж. Среди пассажиров было несколько женщин такого же роста и телосложения, как Гаврила. Их описания тоже были переданы охранникам и на пропускной пункт у ворот базы.
   На самом же деле — и Джефферсон мог бы об этом догадаться — Гаврила, одолеваемая манией преследования, купила билет до Портобелло, но не воспользовалась им. Вместо этого она полетела совсем другим рейсом до Зоны Канала, предварительно переодевшись мужчиной. Там она прошлась по побережью, отыскала подвыпившего солдата, внешне немного похожего на себя, убила его и забрала его военную форму и документы. Большую часть тела бедного парня Гаврила оставила в гостинице, а голову и руки отрубила, хорошенько запаковала и отослала по самому дешевому тарифу куда-то в Боливию, по вымышленному адресу. После чего переоделась в военную форму, доехала монорельсом до Портобелло и пробралась на территорию базы за час до того, как ее начали разыскивать.
   У Гаврилы, конечно, уже не было при себе ни пластикового ножа, ни пистолета. Остался только скальпель, которым она мучила Элли. На базе было полным-полно всякого оружия, но все оно находилось под замком и строго охранялось — кроме автоматов у караульных и нескольких пистолетов у военных полицейских. Но убийство военного полицейского ради того, чтоб добыть оружие, показалось Гавриле не лучшим выходом из положения. Она подошла поближе к складам и выждала какое-то время, внимательно их изучая и делая вид, что читает листки на доске объявлений. Постояв там немного, Гаврила быстро пошла обратно, как будто о чем-то вспомнив.
   Она зашла за угол здания и пробралась внутрь через заднюю дверь. Она успела выучить план внутреннего расположения помещений и направилась прямиком к комнате технического обслуживания. Там дежурил часовой. Гаврила позвонила ему из соседней комнаты и сказала, что его срочно требует к себе майор Фиддман. Охранник оставил комнату незапертой, и Гаврила незаметно проскользнула внутрь.
   У нее было на все про все примерно полторы минуты. На то, чтобы найти какое-нибудь смертоносное орудие, с виду исправное и такое, которого хватились бы не сразу.
   Она сразу заприметила кипу винтовок «М-31», заляпанных грязью, но как будто в хорошем состоянии. Наверное, их использовали для тренировочных стрельб, и скорее всего офицеры, от которых не требовалось сразу чистить после себя оружие. Гаврила вытащила одну из винтовок и завернула в кусок валявшейся здесь же маскировочной ткани, вместе со штыком и обоймой разрывных зарядов. Отравляющие стрелки, конечно, подошли бы лучше — они действуют практически бесшумно, — но в открытых ящиках таких не нашлось.
   Вооружившись, Гаврила выскользнула обратно. Ее пока никто не заметил. На этой базе не так уж часто попадались вооруженные солдаты, поэтому Гаврила несла свою «М-31» завернутой в ткань. Штык в ножнах она спрятала за пояс, прикрыв сверху рубашкой, чтобы было не заметно.
   Повязка, сдавливающая груди, доставляла немало неудобств, но Гаврила решила ее пока оставить — на всякий случай. Она рассчитывала, что, когда будет снимать повязку, может выиграть пару лишних секунд за счет эффекта неожиданности. Форма была ей немного великовата, и Гаврила выглядела как невысокий полноватый мужчина с бочкообразной грудной клеткой. Двигалась она очень осторожно.
   Здание 31 с виду почти ничем не отличалось от других, разве что невысокой электрифицированной оградой и караульной будкой. Уже стемнело, и Гаврила тихонько прокралась мимо караульной будки, борясь с желанием убить часового-«бутса» и просто ворваться внутрь. Она могла натворить немало бед, имея в запасе сороказарядную обойму с разрывными пулями, но Гаврила знала — от Джефферсона, — что здание охраняют не только «бутсы», а еще и группа солдатиков. Группа того чернокожего парня, Джулиана. Джулиана Класса.
   К сожалению, доктору Джефферсону ничего не было известно о внутренней планировке Здания 31, а Гавриле сейчас позарез нужен был такой план. Если бы она знала, где именно в здании находится Хардинг, она бы сумела наделать достаточно шума, чтобы отвлечь солдатиков, а потом быстро пробраться туда, куда нужно. Но здание было слишком большим, чтобы отправляться туда без подготовки, надеясь, что Хардинг случайно встретится ей на пути за те несколько минут, пока солдатики будут заняты.
   Тем более что они наверняка уже ждут ее. Проходя мимо Здания 31, Гаврила на него даже не взглянула. Они, конечно же, успели узнать о том, каким мучениям она подвергала свои жертвы перед тем, как убить. Может быть, этим можно как-то воспользоваться? Запугать их, заставить расслабиться, потерять осторожность.