Страница:
— Ваша светлость, а что у вас такое ценное в том мешке? Едва заставила из рук выпустить. Аура там какая-то нехорошая…
Она провела кончиками пальцев по свеженькому, специальным заклинанием очищенному черепу. Повертела в руках в руках прилагающуюся к нему тонкую корону с гербом Эльсвиков, и поняла.
— Принц Дарник? — а затем, покачав головой, вздохнула.
— Лучше бы вам этакий секрет схоронить, да потщательнее…
Палачи и подпалачики, дознаватели и писари — огонь и меч не пощадили никого. Специально выдолбленные в каменных полах желобки для стока крови наполнились до краёв, издавая весёлое, легкомысленное журчание, и вовсю работающий Valle некстати подумал, сколько хорошего сырья пропадает бесцельно…
— Ишь, как устроились, — проворчал Лукас, закончив осмотр застенков и пытошных подвалов святой инквизиции. Изо всех камер повывели измождённых узников; кое-кто не мог идти сам, и им помогали сокамерники. На скорую руку был устроен допрос, причём с применением специального заклинания, элементарно сигнализировавшего о лжи. Двоих выявленных подсадных тут же растерзали сами заключённые.
Мрачный Гуго, с самого утра едва проронивший едва ли дюжину фраз, тут разразился прямо-таки небывалым для него водопадом красноречия.
— Надо же, у нас в Империи в холодной всё больше душегубы да мздоимцы сидят, а тут…
В самом деле — среди здешнего люда сыскались и проштрафившиеся за неуплату церковной подати ремесленники, и мелкие провинциальные дворяне, не особенно рьяно почитавшие Творца. И даже один писарь, допустивший ошибку при копировании Святого Писания. А когда бледная миловидная девица с вырванными губами оказалась последней выжившей из труппы бродячих актёров, осмелившихся поставить пьесу не по канонам церкви, глухо зарычал даже сам баронет.
— Если я свирепое и безжалостное чудовище, то кто же вы?..
Один из копейщиков в ужасе отшатнулся. Опомнившись, Valle скомандовал.
— Стройте людей! Уходим…
Брен, с грустными глазами вышедший из комнаты своей матери, тихой болезненной женщины, был непреклонен. Тряхнув светло русыми волосами, он гордо задрал мальчишеский нос.
— Я понял те ваши слова, что Император может и не утвердить вас бароном. Тогда я готов принести присягу лично вам, дворянину и магу Valle!
Его отец, лорд Сенваль, облачённый в халат по случаю ночного времени, только одобрительно кашлянул. Свидание с младшим сыном, которого, впрочем, уже успел попользовать целитель, здорово подняло настроение старого вельможи.
— Ты обещал матери?
Парень упрямо набычился. Несмотря на свой юный возраст, он уже успел кое-что повидать и кое в чём разобраться.
— Это как раз тот счастливый случай, когда моё с матушкой мнение совпадает.
Valle мимоходом улыбнулся, наблюдая чуть ли не себя в пятнадцать лет, некстати вспомнил покойную баронессу, а потому разом посерьёзнел.
— Ты понимаешь всю серьёзность этого шага? Я ведь не просто волшебник, я — чёрный маг.
Брен внимательно посмотрел в усталые глаза, и молча кивнул.
Баронет только пожал плечами и мысленно вздохнул. Безнадёжно — юношеский максимализм непробиваем в принципе.
— Ну что ж… пойдёмте в комнату. Пусть мать и отец будут свидетелями клятвы.
Глава 25.
Она провела кончиками пальцев по свеженькому, специальным заклинанием очищенному черепу. Повертела в руках в руках прилагающуюся к нему тонкую корону с гербом Эльсвиков, и поняла.
— Принц Дарник? — а затем, покачав головой, вздохнула.
— Лучше бы вам этакий секрет схоронить, да потщательнее…
Палачи и подпалачики, дознаватели и писари — огонь и меч не пощадили никого. Специально выдолбленные в каменных полах желобки для стока крови наполнились до краёв, издавая весёлое, легкомысленное журчание, и вовсю работающий Valle некстати подумал, сколько хорошего сырья пропадает бесцельно…
— Ишь, как устроились, — проворчал Лукас, закончив осмотр застенков и пытошных подвалов святой инквизиции. Изо всех камер повывели измождённых узников; кое-кто не мог идти сам, и им помогали сокамерники. На скорую руку был устроен допрос, причём с применением специального заклинания, элементарно сигнализировавшего о лжи. Двоих выявленных подсадных тут же растерзали сами заключённые.
Мрачный Гуго, с самого утра едва проронивший едва ли дюжину фраз, тут разразился прямо-таки небывалым для него водопадом красноречия.
— Надо же, у нас в Империи в холодной всё больше душегубы да мздоимцы сидят, а тут…
В самом деле — среди здешнего люда сыскались и проштрафившиеся за неуплату церковной подати ремесленники, и мелкие провинциальные дворяне, не особенно рьяно почитавшие Творца. И даже один писарь, допустивший ошибку при копировании Святого Писания. А когда бледная миловидная девица с вырванными губами оказалась последней выжившей из труппы бродячих актёров, осмелившихся поставить пьесу не по канонам церкви, глухо зарычал даже сам баронет.
— Если я свирепое и безжалостное чудовище, то кто же вы?..
Один из копейщиков в ужасе отшатнулся. Опомнившись, Valle скомандовал.
— Стройте людей! Уходим…
Брен, с грустными глазами вышедший из комнаты своей матери, тихой болезненной женщины, был непреклонен. Тряхнув светло русыми волосами, он гордо задрал мальчишеский нос.
— Я понял те ваши слова, что Император может и не утвердить вас бароном. Тогда я готов принести присягу лично вам, дворянину и магу Valle!
Его отец, лорд Сенваль, облачённый в халат по случаю ночного времени, только одобрительно кашлянул. Свидание с младшим сыном, которого, впрочем, уже успел попользовать целитель, здорово подняло настроение старого вельможи.
— Ты обещал матери?
Парень упрямо набычился. Несмотря на свой юный возраст, он уже успел кое-что повидать и кое в чём разобраться.
— Это как раз тот счастливый случай, когда моё с матушкой мнение совпадает.
Valle мимоходом улыбнулся, наблюдая чуть ли не себя в пятнадцать лет, некстати вспомнил покойную баронессу, а потому разом посерьёзнел.
— Ты понимаешь всю серьёзность этого шага? Я ведь не просто волшебник, я — чёрный маг.
Брен внимательно посмотрел в усталые глаза, и молча кивнул.
Баронет только пожал плечами и мысленно вздохнул. Безнадёжно — юношеский максимализм непробиваем в принципе.
— Ну что ж… пойдёмте в комнату. Пусть мать и отец будут свидетелями клятвы.
Глава 25.
— Думаешь, отец не знает про твою коллекцию черепов? — насмешливо фыркнул принц Ян.
Оба друга расположились у открытого окна на втором этаже домика и спокойно беседовали в ожидании ужина. Благо сегодня без малого полсотни святых братьев, направленных Инквизицией в армию для «поднятия духа и примерного наказания сомневающихся», так и не дошли до расположения воинских частей, встретив на своём пути маленький, но безжалостный отряд. Сгорели вместе со своими дыбами, пытошными инструментами и требниками. А посему — после очередного удачного дела можно было и отдохнуть.
Весна, после некоего несмелого колебания, всё-таки вступила и в эти края. На юге и в середине Империи уже вовсю было тепло, а тут кое-где под деревьями ещё виднелись грязно-белые, тающие сугробы. Глаз, так истосковавшийся по всему живому после бесконечных зимних снегопадов, просто отдыхал на свежей зелени, на величаво отряхнувших снег соснах и упрямо пробивающихся сквозь хвойную подстилку первых цветах.
Вместе с весной пришла и надежда. Незримо, неслышно ступила она под своды великого бескрайнего леса, но чуть ли не каждая оголтело верещащая птичка орала — грядут перемены!
И в самом деле — тридцатитысячная имперская армия, скрытно подойдя из глубины Империи, неожиданно нанесла тяжёлое поражение голодному и оборванному святому воинству. Наёмники, месяцами не получавшие жалованья, разбежались при первом же удобном случае. А святой брат Антоний, принявший командование после таинственного и неожиданного исчезновения принца Дарника, оказался, мягко говоря, не совсем компетентным…
Герцог Бертран встрепенулся. Его ухо опытного полководца сразу выделило в звуках битвы какую-то новую ноту. После двух часов ожесточённых стычек что-то резко изменилось. Да, верно говорят, что как ни планируй сражение или кампанию — всё равно при выполнении это больше похоже на пожар в «весёлом» доме, и остаётся надеяться только на удачу, да на смекалку полковых командиров.
Так быстро вскочив из-за походного столика, что тот опрокинулся и по вершине пологого холма разлетелись донесения и карты, герцог сразу нашёл глазами центр своей армии, что его упрямо и неумолимо грызли атаки закованных в сталь рыцарей.
«Продержатся» — мельком подумал он, и тут его внимание привлекла какая-то сумятица на правом крыле позиций святого воинства. — «Интересно… Охват? Удар с тыла? Но я же не посылал…»
Издалека гулко и часто забухали боевые заклинания, донёсся рёв многих тысяч глоток сцепившихся в смертельной схватке войск, и левый фланг имперского войска заволокло то ли дымом, то ли пылью.
Пару мигов Бертран обеспокоенно смотрел туда, не будучи в силах разглядеть что-либо, а затем сгрёб за грудки адьютанта.
— Умри, но я должен знать, что там происходит!
Мальчишка аж изменился в лице. Неловко придерживая болтающийся на боку парадный меч, он тут же сбежал по склону вниз, оставляя глубокие следы в сырой весенней земле. Взлетел на своего коня, пришпорил его…
В клубах пыли, расползающихся над левым крылом армии, вспыхнуло, и герцог увидел, как быстро и страшно замерцали где-то в глубине лиловые молнии. Спустя несколько мигов донёсся треск и оглушительный грохот, словно все громы весенних гроз собрались там на свой шабаш.
Чего стоило герцогу сохранять хотя бы видимость спокойствия перед своими подчинёнными, знал только он сам. Через невыносимо долгий, показавшийся сутками квадранс к подножию холма подлетел на вспененном коне адъютант. Из-за спины его наземь спрыгнула фигурка в плаще мага, и вот уже оба человека заспешили вверх.
— Вашвысочество! — адъютант лихо и молодецки отсалютовал командиру. Но прежде, чем он успел что-либо доложить, по его радостно сверкающим глазам и едва сдерживаемой улыбке Бертран догадался, что новости хорошие.
На сердце у него как-то сразу стало спокойно и пусто, словно сражение уже выиграно. Яркий весенний день чуть померк, и оттуда, из гулкой и чуть звенящей пустоты, донёсся ломающийся мальчишеский басок.
— Осмелюсь доложить, святые братья что-то недоглядели, сняли вдруг магическую защиту со своего правого крыла. Волшебники сразу почуяли, да обрушили туда всю свою силу. Командующий левым крылом нашей армии граф Саймон приказал немедля атаковать. Фронт неприятеля прорван на всю глубину, сейчас там идёт рубка бегущих!
Он чуть помедлил, кивнул на стоящего сбоку и чуть сзади потного и грязного мага.
— Подробности у него.
И сделал шаг назад.
Волшебник в непонятного от пыли цвета плаще чуть поклонился. Формально они составляли отдельный отряд, подчиняющийся непосредственно Императору и лишь на время сражения приданный в помощь имперской армии. Да и что с них взять — со штатских-то…
Вечерело. Герцог задумчиво шёл по полю брани. Вслед за своей армией, торжествовавшей в этот день победу. А победа была полной.
Когда левый фланг имперской армии не просто разбил, а уничтожил противостоящие ему силы, святые братья вполне резонно ударили из центра во фланг наступающим десятью тысячами тяжёлой конницы. Но граф Саймон предвидел это, и подставил под неимоверную по своей силе атаку два полка — латников и копейщиков. Хотя перевес всё равно был за кавалерией, но на какое-то время она увязла. И вот тут-то подоспевшие лучники, став чуть сзади пехоты на еле заметном возвышении, просто расстреляли потерявшую разбег конницу.
А дальше всё было как по учебнику тактики…
Под сапогом глухо заскрипели чьи-то растерзанные доспехи, и герцог, раз за разом переживавший каждый момент сражения, внезапно очнулся. Оглянувшись, он увидел, как личному представителю императора при армии, сэру Вигли, адъютант что-то взволнованно шепчет на ухо, всё время указывая рукой чуть в сторону.
— Что там? — недоумённо спросил командующий сиплым от пыли и усталости голосом.
Зачем-то надев защитный амулет, подсунутый кем-то из свиты, он пошёл за адьютантом. Вскорости они вышли на то место, где когда-то был тыл правого крыла неприятеля, и глазам удивлённых людей предстала весьма странная картина.
Скелеты. Целое море скелетов. Выбеленные временем и совсем свежие, с клочьями плоти. В доспехах и без оных. Совершенно целые, и тут же рядом рассыпавшиеся, словно кто-то прошёлся по ним молодецким ударом булавы.
В лица сразу ударил омерзительный смрад. Лёгкий ветерок не уносил его, а только дополнял, вздымая облачка невесомого праха. Тлен лез в нос и глаза, противно скрипел на зубах. Прокашлявшись и прикрыв нос ладонью, герцог прошёл в центр странного пятна смерти, придерживая одной рукой трепещущий на груди амулет.
— Какая магия здесь была? — не поворачивая голову, глухо спросил Бертран.
Скелеты здесь не валялись вперемешку, а словно попадали от сильного порыва ветра, ударившего из самого центра катастрофы. Их костлявые ноги указывали на какую-то точку, словно сотни диковинных компасов. Словно вопили безмолвно — Там! Там!
— Магия огня и… магия смерти, — чуть запнувшись, ответил следующий рядом и чуть позади волшебник.
Мрачно кивнув, уже ничему не удивляющийся герцог медленно пошёл туда, куда указывали безмолвные свидетели разыгравшейся трагедии. Здесь, на крохотном пустом пятачке, окружённом рядами словно пытавшихся удрать, но упавших костяков, в беспорядке лежали растерзанные тела десятка… нет! — ровно дюжины святых братьев.
Как бы подтверждая догадку командующего, волшебник негромко, отчего-то срывающимся голосом произнёс:
— Это они… те, кто молитвой защищал войска от нашей магии… Какой же силой надо обладать, чтобы так их сломать…
Герцог помолчал немного, бездумно глядя на искажённые, посиневшие лица с лопнувшими глазами и вывалившимися распухшими языками, на изломанные и вывернутые в судорогах конечности, на взрытую в агонии землю.
— Здесь много чёрного ?
Волшебник шагнул вперёд, подошёл было поближе. Даже сзади было видно, как трясётся амулет на его хрипло дышащей от натуги груди, будучи уже едва в силах защищать владельца. Маг остановился, вытянул вперёд руки и, поворотив их ладонями к центру чудовищного жертвенника, быстро прошептал заклинание. Вздрогнул, и спиной, спиной, мелкими шажками вернулся обратно.
Герцог мельком отметил его враз осунувшееся, побледневшее лицо. Но ждал молча.
Кое-как справившись с трясущимися от усталости и страха губами, маг (оказывается, примерно ровесник!) кое-как выдавил:
— Здесь работал чернокнижник… И не из слабых…
Уже отойдя на порядочное расстояние от места чудовищной гекатомбы, немного пришедший в себя волшебник слегка извиняющимся голосом проворчал:
— Не знаю, ваше высочество… — он отцепил с пояса фляжку, шумно отхлебнул, смачивая пересохший рот. — Такое только Яромору и было под силу… Сейчас таких не осталось… Неужто вернулся?
Герцог испытующе посмотрел в глаза словно постаревшего от горя волшебника. А в голове его вертелось только одно имя. Только одно.
— Собери всех владеющих Даром. И чтобы к закату это место исчезло. Сгинуло. Пропало. — он чуть подумал. — И вообще — нам с тобой это всё привиделось. И даже не вспоминать об этом, кроме как по личному, — слышишь? — личному приказу Императора!
Маг пожевал растрескавшимися губами, неуверенно кивнул.
— Тут нужны и друиды.
Бертран повернулся к нему всем телом и, едва сдерживая гнев, бросил в полинявшие от утомления глаза.
— Хоть черти со дна морского, но чтобы место было очищено и вылизано! Ты что, так ничего и не понял?!!
— Так что там Император? — Valle тряхнул головой, отгоняя не очень приятные воспоминания о недавней работе . Ещё бы — силы едва хватило, чтобы и дело сделать, и в долги к Падшему не залезть…
Принц, ожидавший куда более бурной реакции на свои слова, с интересом, словно впервые, посмотрел на друга. Отметил бесследно сгинувшую куда-то юношескую припухлость губ, суровые складки в уголках рта. Некий более жёсткий и отрешённый взгляд.
— Да вот, вызвал меня папенька где-то с месяц назад. Сначала и так, и этак, — чуточку смущённо отозвался принц. — А потом видит, что я не склонен откровенничать, и выложил о твоих, да и о наших совместных делах куда больше, чем знаю даже я. Не иначе, будто надоумил кто…
Ян пожал плечами и продолжил.
— Взял с собой малый платунг охраны, двух леани. Веди, говорит, показывай. И не хотелось мне, да против венценосного отца не сильно побрыкаешься. Ну, и … долго он ходил, посматривал. С особистом и каким-то магом шептался. Ты как раз где-то по тылам святош гулял.
Разумеется, молодому чернокнижнику хотелось спросить очень много по этой животрепещущей теме, но он задал только один вопрос, зато очень неожиданный.
— Как Эстрелла?
Принц, ожидавший чего угодно, только не такого, на миг-другой даже растерялся. Э-э, дружище, а ведь ты не так прост! Если так явно даёшь понять, что мнение и даже возможный гнев моего отца тебя не страшит… м-да, есть повод для раздумий. Подлости от тебя даже ждать не приходится… либо готов уйти, либо в рукавах есть такие козыри, что папик и не пикнет даже…
Но при упоминании имени нежной возлюбленной, а ныне супруги, на лицо принца выплеснулась жаркая волна. Он улыбнулся, а глаза стали даже чуточку нежными.
— Через две-три седьмицы. — сообщил он. — Даже как-то непривычно от одной этой мысли. Я — стану — отцом. Представляешь? Разумеется, думал об этом, но всё как-то отстранённо, в будущем. Когда оно ещё будет? А тут вот, раз! — и всё.
Баронет с лёгкой улыбкой смотрел на друга, а затем, перегнувшись через стол, приятельски потрепал по плечу.
— Пригласишь посмотреть на дочь?
— Даже мог бы не спрашивать!
— А… имя? Имя выбрали уже? — азартно поинтересовался Valle, наливая обоим из высокогорлого кувшина.
Принц чуть помялся. Забавно было видеть такое выражение лица у человека, способного в одиночку разнести небольшую армию, к тому же наследника величайшей Империи.
— Мы с Эстреллой посоветовались… Первое имя твоей матери. Ты не будешь против?
Бокал резного стекла с искусно выгравированными сценками охоты замер на полпути ко рту Valle, едва не расплескав драгоценное Aetanne. Он в изумлении поднял брови, а затем запил эту воистину сногсшибательную новость добрым глотком. По старинному обычаю южных провинций, девушка, выходящая замуж за выходца из дальних краёв, меняла имя, выбирая одно из привычных там.
— Алисия?.. Ян, это слишком большая честь для моего рода. И — что скажет родня?
Чуть усмехнувшись, принц начал убеждать.
— Да, отец сначала удивился, будто ему доложили, что реки потекли вспять. Потом крепко задумался, и одобрил. Ещё и спасибо сказал — за очень мудрое решение.
— Кстати, — как бы невзначай спросил он, — Ты не в курсе, отчего хозяин громадной Империи так ходил на задних лапках перед твоей покойной матушкой?
Пожав плечами, баронет поставил бокал на стол. Рядом с таким же бокалом принца. Задумчиво подвигал его туда-сюда, отчего столешница отозвалась глухим шорохом.
— Я тоже заметил, что тут есть какая-то тайна. Спросил как-то у маменьки… Она так тонко улыбнулась, ну ты помнишь, как она умела… Затем переглянулась с отцом, оба рассмеялись, а она посоветовала не обращать внимания.
Черты лица молодого баронета чуть разгладились, подёрнулись словно дымкой нежных воспоминаний. Затем он вернулся из грёз воспоминаний в реальность.
— Так что если у кого и нужно спрашивать, так это у твоего па.
Он залпом допил своё вино и испытующе поглядел на друга.
Тот хохотнул.
— Да спрашивал, спрашивал. Отец тоже улыбнулся и посоветовал забыть. Слушай, — принц подался ближе, — но ты ведь можешь вызвать их дух… оттуда, и допросить? Если я правильно помню, духи не могут ни лгать, ни утаивать что-либо?
Valle упрямо мотнул головой, отчего волосы разлетелись по сторонам.
— Не хочу я из-за такой малости да по прихоти тревожить их. Пусть. Если сочли нужным промолчать — я уважаю их мнение.
— Да, я не подумал, прости. — принц положил ладонь на руку друга. Пальцы того чуть вздрогнули, но он в знак прощения пожал руку.
— Забыли.
Ян откинулся на спинку своего стула, забросил руки за голову, потянулся. Прислушался к доносящимся снаружи звукам. Два десятка новобранцев изъявили желание служить под началом своего избавителя, и теперь Гуго на пару с Бреном гоняли их безо всякого снисхождения. Причём, в отличие от обычной воинской службы, на строевые и парадные упражнения времени не отводилось вовсе. Зато на тренировки с оружием и навыки боя в строю времени не жалели. Равно как и на прочие, весьма полезные с точки зрения сбережения жизни занятия.
— Хорошо. — заметил он довольным тоном. — Хорошо вот так немного побездельничать после честно выполненной работы.
— С осознанием выполненного долга, так сказать, — чуть саркастически добавил он. — Слушай, Valle, а что ты будешь делать после войны? Я позавчера был на совещании в памятном тебе кабинете… к делам, видите ли, приобщают. Так вот — к середине лета святош либо разобьют совсем, либо вынудят заключить мир на кабальных условиях.
Valle хмыкнул. Покосился на карту северной части Империи, занимающую полстены его личной комнаты. На ней было много отметок. Очень много. В том числе и такие, что ещё не были зачёркнуты аккуратным крестиком — сделано. Пожав плечами, он достал из воздуха нечто и протянул другу.
— Это ведь зависит не только от меня.
Принц развернул оказавшийся у него в руках свиток. Это оказался тот самый, оформленный чин чином приказ об аресте некоего баронета и чёрного мага.
— Наслышан. — кивнул принц, не без любопытства изучая сей диковинный документ. — Правда, видеть не доводилось…
— Редкостная вещица, тем более в руках несостоявшегося кандидата. В рамку, под стекло да на стену — будет о чём детям-внукам порассказать… Не буду даже и спрашивать, как это к тебе попало. — заметил он, возвращая бумагу обратно. — Выходит, если Император не передумает, возможны варианты?
Как бы заметив, что баронет задумался с ответом, в окно залетел шаловливый ветерок. Поигрался бумагами на угловом столике, зачем-то заглянул за висящую на стене карту. Нежно взъерошил волосы молодых людей, а затем неслышно унёсся дальше по своим делам.
В дверь очень вовремя постучали. Это оказалась Гретта. С лёгким, почти незаметным поклоном — старушку намедни схватил прострел в поясницу — она принесла полный поднос всякой снеди. Молодые люди запросто подхватились, разгрузили и не чинясь, тут же принялись с аппетитом уничтожать так кстати поданный ужин. Принц помалкивал, сообразив, что задал действительно щекотливый вопрос. А баронет чуть насупленно о чём-то думал, за обе щеки наворачивая заячье рагу.
И лишь отложив со счастливым и довольным вздохом свою ложку, ответил:
— Да, присмотрел я одно местечко, далеко за пределами Империи… правда, придётся его от прежнего хозяина освободить…
Ян неопределённо хмыкнул. Но, обнаружив под крышкой изрядных размеров порцию эльфийского салата, до которого был большой охотник, никак не прокомментировал. Вполне разумно предположив — захочет, скажет. А не захочет… значит, так и надо. Нечего было наследным принцем рождаться.
— Но это всё так, лирика. — баронет ничуть не собирался отставать, бодро потребляя свою порцию. И лишь запив ужин солидной порцией светлого яблочного сока, продолжил, облокотившись на стол и сцепив пальцы.
— Помнишь, мы с тобой в Изумрудной Ротонде читали книги? — принц кивнул. — Помнишь старинное сказание о Фродо девятипалом и Властелине кольца?
Ян на миг замер, вытирая салфеткой губы. Проворчал в сторону, неодобрительно качнув головой. — Я тут с тобой совсем от дворцового этикета отвыкну… Конечно, помню — мы ж с тобой играли в неё!
Оба улыбнулись.
— Так вот, это только в сказках и приукрашенных легендах так — стоит немного поднапрячься, пострадать за правое дело, и наши победили. Уничтожить кольцо или разрубить Узел Судьбы — и всё? Не-ет, Ян, это всё сладкая, привлекательная обманка.
Борьба со злом — это не битва с демонами, орками или Яромором. Это каждодневная, неустанная борьба с самим собой. Ведь в конце концов — что есть душа, о которой столь часто толкуют церковники? Душа — это поле извечной битвы между добром и злом. И не будет нашей победы в ней, лишь колебания в ту или иную сторону. Добро в принципе не может победить — святых не бывает. Но если победит Зло… о-о, тогда худо будет очень и очень многим. И вот эту битву я намерен вести. Сколько? Столько, сколько придётся.
И даже потом…
1997 — 2005
Оба друга расположились у открытого окна на втором этаже домика и спокойно беседовали в ожидании ужина. Благо сегодня без малого полсотни святых братьев, направленных Инквизицией в армию для «поднятия духа и примерного наказания сомневающихся», так и не дошли до расположения воинских частей, встретив на своём пути маленький, но безжалостный отряд. Сгорели вместе со своими дыбами, пытошными инструментами и требниками. А посему — после очередного удачного дела можно было и отдохнуть.
Весна, после некоего несмелого колебания, всё-таки вступила и в эти края. На юге и в середине Империи уже вовсю было тепло, а тут кое-где под деревьями ещё виднелись грязно-белые, тающие сугробы. Глаз, так истосковавшийся по всему живому после бесконечных зимних снегопадов, просто отдыхал на свежей зелени, на величаво отряхнувших снег соснах и упрямо пробивающихся сквозь хвойную подстилку первых цветах.
Вместе с весной пришла и надежда. Незримо, неслышно ступила она под своды великого бескрайнего леса, но чуть ли не каждая оголтело верещащая птичка орала — грядут перемены!
И в самом деле — тридцатитысячная имперская армия, скрытно подойдя из глубины Империи, неожиданно нанесла тяжёлое поражение голодному и оборванному святому воинству. Наёмники, месяцами не получавшие жалованья, разбежались при первом же удобном случае. А святой брат Антоний, принявший командование после таинственного и неожиданного исчезновения принца Дарника, оказался, мягко говоря, не совсем компетентным…
Герцог Бертран встрепенулся. Его ухо опытного полководца сразу выделило в звуках битвы какую-то новую ноту. После двух часов ожесточённых стычек что-то резко изменилось. Да, верно говорят, что как ни планируй сражение или кампанию — всё равно при выполнении это больше похоже на пожар в «весёлом» доме, и остаётся надеяться только на удачу, да на смекалку полковых командиров.
Так быстро вскочив из-за походного столика, что тот опрокинулся и по вершине пологого холма разлетелись донесения и карты, герцог сразу нашёл глазами центр своей армии, что его упрямо и неумолимо грызли атаки закованных в сталь рыцарей.
«Продержатся» — мельком подумал он, и тут его внимание привлекла какая-то сумятица на правом крыле позиций святого воинства. — «Интересно… Охват? Удар с тыла? Но я же не посылал…»
Издалека гулко и часто забухали боевые заклинания, донёсся рёв многих тысяч глоток сцепившихся в смертельной схватке войск, и левый фланг имперского войска заволокло то ли дымом, то ли пылью.
Пару мигов Бертран обеспокоенно смотрел туда, не будучи в силах разглядеть что-либо, а затем сгрёб за грудки адьютанта.
— Умри, но я должен знать, что там происходит!
Мальчишка аж изменился в лице. Неловко придерживая болтающийся на боку парадный меч, он тут же сбежал по склону вниз, оставляя глубокие следы в сырой весенней земле. Взлетел на своего коня, пришпорил его…
В клубах пыли, расползающихся над левым крылом армии, вспыхнуло, и герцог увидел, как быстро и страшно замерцали где-то в глубине лиловые молнии. Спустя несколько мигов донёсся треск и оглушительный грохот, словно все громы весенних гроз собрались там на свой шабаш.
Чего стоило герцогу сохранять хотя бы видимость спокойствия перед своими подчинёнными, знал только он сам. Через невыносимо долгий, показавшийся сутками квадранс к подножию холма подлетел на вспененном коне адъютант. Из-за спины его наземь спрыгнула фигурка в плаще мага, и вот уже оба человека заспешили вверх.
— Вашвысочество! — адъютант лихо и молодецки отсалютовал командиру. Но прежде, чем он успел что-либо доложить, по его радостно сверкающим глазам и едва сдерживаемой улыбке Бертран догадался, что новости хорошие.
На сердце у него как-то сразу стало спокойно и пусто, словно сражение уже выиграно. Яркий весенний день чуть померк, и оттуда, из гулкой и чуть звенящей пустоты, донёсся ломающийся мальчишеский басок.
— Осмелюсь доложить, святые братья что-то недоглядели, сняли вдруг магическую защиту со своего правого крыла. Волшебники сразу почуяли, да обрушили туда всю свою силу. Командующий левым крылом нашей армии граф Саймон приказал немедля атаковать. Фронт неприятеля прорван на всю глубину, сейчас там идёт рубка бегущих!
Он чуть помедлил, кивнул на стоящего сбоку и чуть сзади потного и грязного мага.
— Подробности у него.
И сделал шаг назад.
Волшебник в непонятного от пыли цвета плаще чуть поклонился. Формально они составляли отдельный отряд, подчиняющийся непосредственно Императору и лишь на время сражения приданный в помощь имперской армии. Да и что с них взять — со штатских-то…
Вечерело. Герцог задумчиво шёл по полю брани. Вслед за своей армией, торжествовавшей в этот день победу. А победа была полной.
Когда левый фланг имперской армии не просто разбил, а уничтожил противостоящие ему силы, святые братья вполне резонно ударили из центра во фланг наступающим десятью тысячами тяжёлой конницы. Но граф Саймон предвидел это, и подставил под неимоверную по своей силе атаку два полка — латников и копейщиков. Хотя перевес всё равно был за кавалерией, но на какое-то время она увязла. И вот тут-то подоспевшие лучники, став чуть сзади пехоты на еле заметном возвышении, просто расстреляли потерявшую разбег конницу.
А дальше всё было как по учебнику тактики…
Под сапогом глухо заскрипели чьи-то растерзанные доспехи, и герцог, раз за разом переживавший каждый момент сражения, внезапно очнулся. Оглянувшись, он увидел, как личному представителю императора при армии, сэру Вигли, адъютант что-то взволнованно шепчет на ухо, всё время указывая рукой чуть в сторону.
— Что там? — недоумённо спросил командующий сиплым от пыли и усталости голосом.
Зачем-то надев защитный амулет, подсунутый кем-то из свиты, он пошёл за адьютантом. Вскорости они вышли на то место, где когда-то был тыл правого крыла неприятеля, и глазам удивлённых людей предстала весьма странная картина.
Скелеты. Целое море скелетов. Выбеленные временем и совсем свежие, с клочьями плоти. В доспехах и без оных. Совершенно целые, и тут же рядом рассыпавшиеся, словно кто-то прошёлся по ним молодецким ударом булавы.
В лица сразу ударил омерзительный смрад. Лёгкий ветерок не уносил его, а только дополнял, вздымая облачка невесомого праха. Тлен лез в нос и глаза, противно скрипел на зубах. Прокашлявшись и прикрыв нос ладонью, герцог прошёл в центр странного пятна смерти, придерживая одной рукой трепещущий на груди амулет.
— Какая магия здесь была? — не поворачивая голову, глухо спросил Бертран.
Скелеты здесь не валялись вперемешку, а словно попадали от сильного порыва ветра, ударившего из самого центра катастрофы. Их костлявые ноги указывали на какую-то точку, словно сотни диковинных компасов. Словно вопили безмолвно — Там! Там!
— Магия огня и… магия смерти, — чуть запнувшись, ответил следующий рядом и чуть позади волшебник.
Мрачно кивнув, уже ничему не удивляющийся герцог медленно пошёл туда, куда указывали безмолвные свидетели разыгравшейся трагедии. Здесь, на крохотном пустом пятачке, окружённом рядами словно пытавшихся удрать, но упавших костяков, в беспорядке лежали растерзанные тела десятка… нет! — ровно дюжины святых братьев.
Как бы подтверждая догадку командующего, волшебник негромко, отчего-то срывающимся голосом произнёс:
— Это они… те, кто молитвой защищал войска от нашей магии… Какой же силой надо обладать, чтобы так их сломать…
Герцог помолчал немного, бездумно глядя на искажённые, посиневшие лица с лопнувшими глазами и вывалившимися распухшими языками, на изломанные и вывернутые в судорогах конечности, на взрытую в агонии землю.
— Здесь много чёрного ?
Волшебник шагнул вперёд, подошёл было поближе. Даже сзади было видно, как трясётся амулет на его хрипло дышащей от натуги груди, будучи уже едва в силах защищать владельца. Маг остановился, вытянул вперёд руки и, поворотив их ладонями к центру чудовищного жертвенника, быстро прошептал заклинание. Вздрогнул, и спиной, спиной, мелкими шажками вернулся обратно.
Герцог мельком отметил его враз осунувшееся, побледневшее лицо. Но ждал молча.
Кое-как справившись с трясущимися от усталости и страха губами, маг (оказывается, примерно ровесник!) кое-как выдавил:
— Здесь работал чернокнижник… И не из слабых…
Уже отойдя на порядочное расстояние от места чудовищной гекатомбы, немного пришедший в себя волшебник слегка извиняющимся голосом проворчал:
— Не знаю, ваше высочество… — он отцепил с пояса фляжку, шумно отхлебнул, смачивая пересохший рот. — Такое только Яромору и было под силу… Сейчас таких не осталось… Неужто вернулся?
Герцог испытующе посмотрел в глаза словно постаревшего от горя волшебника. А в голове его вертелось только одно имя. Только одно.
— Собери всех владеющих Даром. И чтобы к закату это место исчезло. Сгинуло. Пропало. — он чуть подумал. — И вообще — нам с тобой это всё привиделось. И даже не вспоминать об этом, кроме как по личному, — слышишь? — личному приказу Императора!
Маг пожевал растрескавшимися губами, неуверенно кивнул.
— Тут нужны и друиды.
Бертран повернулся к нему всем телом и, едва сдерживая гнев, бросил в полинявшие от утомления глаза.
— Хоть черти со дна морского, но чтобы место было очищено и вылизано! Ты что, так ничего и не понял?!!
— Так что там Император? — Valle тряхнул головой, отгоняя не очень приятные воспоминания о недавней работе . Ещё бы — силы едва хватило, чтобы и дело сделать, и в долги к Падшему не залезть…
Принц, ожидавший куда более бурной реакции на свои слова, с интересом, словно впервые, посмотрел на друга. Отметил бесследно сгинувшую куда-то юношескую припухлость губ, суровые складки в уголках рта. Некий более жёсткий и отрешённый взгляд.
— Да вот, вызвал меня папенька где-то с месяц назад. Сначала и так, и этак, — чуточку смущённо отозвался принц. — А потом видит, что я не склонен откровенничать, и выложил о твоих, да и о наших совместных делах куда больше, чем знаю даже я. Не иначе, будто надоумил кто…
Ян пожал плечами и продолжил.
— Взял с собой малый платунг охраны, двух леани. Веди, говорит, показывай. И не хотелось мне, да против венценосного отца не сильно побрыкаешься. Ну, и … долго он ходил, посматривал. С особистом и каким-то магом шептался. Ты как раз где-то по тылам святош гулял.
Разумеется, молодому чернокнижнику хотелось спросить очень много по этой животрепещущей теме, но он задал только один вопрос, зато очень неожиданный.
— Как Эстрелла?
Принц, ожидавший чего угодно, только не такого, на миг-другой даже растерялся. Э-э, дружище, а ведь ты не так прост! Если так явно даёшь понять, что мнение и даже возможный гнев моего отца тебя не страшит… м-да, есть повод для раздумий. Подлости от тебя даже ждать не приходится… либо готов уйти, либо в рукавах есть такие козыри, что папик и не пикнет даже…
Но при упоминании имени нежной возлюбленной, а ныне супруги, на лицо принца выплеснулась жаркая волна. Он улыбнулся, а глаза стали даже чуточку нежными.
— Через две-три седьмицы. — сообщил он. — Даже как-то непривычно от одной этой мысли. Я — стану — отцом. Представляешь? Разумеется, думал об этом, но всё как-то отстранённо, в будущем. Когда оно ещё будет? А тут вот, раз! — и всё.
Баронет с лёгкой улыбкой смотрел на друга, а затем, перегнувшись через стол, приятельски потрепал по плечу.
— Пригласишь посмотреть на дочь?
— Даже мог бы не спрашивать!
— А… имя? Имя выбрали уже? — азартно поинтересовался Valle, наливая обоим из высокогорлого кувшина.
Принц чуть помялся. Забавно было видеть такое выражение лица у человека, способного в одиночку разнести небольшую армию, к тому же наследника величайшей Империи.
— Мы с Эстреллой посоветовались… Первое имя твоей матери. Ты не будешь против?
Бокал резного стекла с искусно выгравированными сценками охоты замер на полпути ко рту Valle, едва не расплескав драгоценное Aetanne. Он в изумлении поднял брови, а затем запил эту воистину сногсшибательную новость добрым глотком. По старинному обычаю южных провинций, девушка, выходящая замуж за выходца из дальних краёв, меняла имя, выбирая одно из привычных там.
— Алисия?.. Ян, это слишком большая честь для моего рода. И — что скажет родня?
Чуть усмехнувшись, принц начал убеждать.
— Да, отец сначала удивился, будто ему доложили, что реки потекли вспять. Потом крепко задумался, и одобрил. Ещё и спасибо сказал — за очень мудрое решение.
— Кстати, — как бы невзначай спросил он, — Ты не в курсе, отчего хозяин громадной Империи так ходил на задних лапках перед твоей покойной матушкой?
Пожав плечами, баронет поставил бокал на стол. Рядом с таким же бокалом принца. Задумчиво подвигал его туда-сюда, отчего столешница отозвалась глухим шорохом.
— Я тоже заметил, что тут есть какая-то тайна. Спросил как-то у маменьки… Она так тонко улыбнулась, ну ты помнишь, как она умела… Затем переглянулась с отцом, оба рассмеялись, а она посоветовала не обращать внимания.
Черты лица молодого баронета чуть разгладились, подёрнулись словно дымкой нежных воспоминаний. Затем он вернулся из грёз воспоминаний в реальность.
— Так что если у кого и нужно спрашивать, так это у твоего па.
Он залпом допил своё вино и испытующе поглядел на друга.
Тот хохотнул.
— Да спрашивал, спрашивал. Отец тоже улыбнулся и посоветовал забыть. Слушай, — принц подался ближе, — но ты ведь можешь вызвать их дух… оттуда, и допросить? Если я правильно помню, духи не могут ни лгать, ни утаивать что-либо?
Valle упрямо мотнул головой, отчего волосы разлетелись по сторонам.
— Не хочу я из-за такой малости да по прихоти тревожить их. Пусть. Если сочли нужным промолчать — я уважаю их мнение.
— Да, я не подумал, прости. — принц положил ладонь на руку друга. Пальцы того чуть вздрогнули, но он в знак прощения пожал руку.
— Забыли.
Ян откинулся на спинку своего стула, забросил руки за голову, потянулся. Прислушался к доносящимся снаружи звукам. Два десятка новобранцев изъявили желание служить под началом своего избавителя, и теперь Гуго на пару с Бреном гоняли их безо всякого снисхождения. Причём, в отличие от обычной воинской службы, на строевые и парадные упражнения времени не отводилось вовсе. Зато на тренировки с оружием и навыки боя в строю времени не жалели. Равно как и на прочие, весьма полезные с точки зрения сбережения жизни занятия.
— Хорошо. — заметил он довольным тоном. — Хорошо вот так немного побездельничать после честно выполненной работы.
— С осознанием выполненного долга, так сказать, — чуть саркастически добавил он. — Слушай, Valle, а что ты будешь делать после войны? Я позавчера был на совещании в памятном тебе кабинете… к делам, видите ли, приобщают. Так вот — к середине лета святош либо разобьют совсем, либо вынудят заключить мир на кабальных условиях.
Valle хмыкнул. Покосился на карту северной части Империи, занимающую полстены его личной комнаты. На ней было много отметок. Очень много. В том числе и такие, что ещё не были зачёркнуты аккуратным крестиком — сделано. Пожав плечами, он достал из воздуха нечто и протянул другу.
— Это ведь зависит не только от меня.
Принц развернул оказавшийся у него в руках свиток. Это оказался тот самый, оформленный чин чином приказ об аресте некоего баронета и чёрного мага.
— Наслышан. — кивнул принц, не без любопытства изучая сей диковинный документ. — Правда, видеть не доводилось…
— Редкостная вещица, тем более в руках несостоявшегося кандидата. В рамку, под стекло да на стену — будет о чём детям-внукам порассказать… Не буду даже и спрашивать, как это к тебе попало. — заметил он, возвращая бумагу обратно. — Выходит, если Император не передумает, возможны варианты?
Как бы заметив, что баронет задумался с ответом, в окно залетел шаловливый ветерок. Поигрался бумагами на угловом столике, зачем-то заглянул за висящую на стене карту. Нежно взъерошил волосы молодых людей, а затем неслышно унёсся дальше по своим делам.
В дверь очень вовремя постучали. Это оказалась Гретта. С лёгким, почти незаметным поклоном — старушку намедни схватил прострел в поясницу — она принесла полный поднос всякой снеди. Молодые люди запросто подхватились, разгрузили и не чинясь, тут же принялись с аппетитом уничтожать так кстати поданный ужин. Принц помалкивал, сообразив, что задал действительно щекотливый вопрос. А баронет чуть насупленно о чём-то думал, за обе щеки наворачивая заячье рагу.
И лишь отложив со счастливым и довольным вздохом свою ложку, ответил:
— Да, присмотрел я одно местечко, далеко за пределами Империи… правда, придётся его от прежнего хозяина освободить…
Ян неопределённо хмыкнул. Но, обнаружив под крышкой изрядных размеров порцию эльфийского салата, до которого был большой охотник, никак не прокомментировал. Вполне разумно предположив — захочет, скажет. А не захочет… значит, так и надо. Нечего было наследным принцем рождаться.
— Но это всё так, лирика. — баронет ничуть не собирался отставать, бодро потребляя свою порцию. И лишь запив ужин солидной порцией светлого яблочного сока, продолжил, облокотившись на стол и сцепив пальцы.
— Помнишь, мы с тобой в Изумрудной Ротонде читали книги? — принц кивнул. — Помнишь старинное сказание о Фродо девятипалом и Властелине кольца?
Ян на миг замер, вытирая салфеткой губы. Проворчал в сторону, неодобрительно качнув головой. — Я тут с тобой совсем от дворцового этикета отвыкну… Конечно, помню — мы ж с тобой играли в неё!
Оба улыбнулись.
— Так вот, это только в сказках и приукрашенных легендах так — стоит немного поднапрячься, пострадать за правое дело, и наши победили. Уничтожить кольцо или разрубить Узел Судьбы — и всё? Не-ет, Ян, это всё сладкая, привлекательная обманка.
Борьба со злом — это не битва с демонами, орками или Яромором. Это каждодневная, неустанная борьба с самим собой. Ведь в конце концов — что есть душа, о которой столь часто толкуют церковники? Душа — это поле извечной битвы между добром и злом. И не будет нашей победы в ней, лишь колебания в ту или иную сторону. Добро в принципе не может победить — святых не бывает. Но если победит Зло… о-о, тогда худо будет очень и очень многим. И вот эту битву я намерен вести. Сколько? Столько, сколько придётся.
И даже потом…
1997 — 2005