Страница:
– Нет, для тебя.
– Мне двадцать шесть лет, – запротестовала она. – Неужели для меня еще не время?
Кэм не смог удержаться от смеха и принялся ее целовать. Его поцелуи стали более долгими, более требовательными, а в промежутках между ними он бормотал что-то то на английском, то на цыганском, и Амелия сомневалась, знает ли он сам, на каком языке говорит. Схватив ее за руку, он опустил ее ладонь к своей торчащей под бриджами твердой плоти.
Амелия была одновременна шокирована и заворожена, но обхватила плоть пальцами. Кэм застонал, словно от боли. Она тут же отняла руку.
– Извини, – сказала она, зардевшись, – я не хотела сделать тебе больно.
– Нет, ничего. – Он взял ее руку и вернул на прежнее место.
Между тем уже обе его ноги лежали у нее между ног, а его рука блуждала внизу ее живота. Скоро наступят боль и обладание и все тайны будут раскрыты. Амелия подумала, что это, возможно, самый подходящий момент, чтобы спросить…
– Кэм?
– Да? – Он поднял голову.
– Я слышала, что есть способы… то есть… поскольку это может привести… я не знаю, как это сказать…
– Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе ребенка?
– Да. То есть… нет.
– Не беспокойся об этом. Хотя всегда есть риск.
Он вдруг нащупал такое чувствительное место, что Амелия дернулась и подтянула вверх колени, а он осторожно раздвинул нежные лепестки.
– Вопрос в том, любовь моя, достаточно ли ты меня хочешь, чтобы рискнуть?
Стыд и наслаждение – вот были те чувства, которые вызывали у Амелии его прикосновения. Все ее существование сосредоточилось вокруг его пальцев, ласкающих ее естество. Кэм знал это, но ждал, что она ответит, не переставая при этом гладить ее плоть и внимательно следить за реакцией дрожащего тела.
– Да, я хочу тебя, – не слишком твердо ответила она.
Кэм немного просунул внутрь большой палец.
– Ты этого хочешь? – прошептал он.
Она кинулась и попыталась сказать «да», но ничего, кроме шепота, у нее не получилось.
Тогда его палец проник глубже. Он двигался кругообразно, а гладкое кольцо словно дразнило.
«О Боже… да… нет… пожалуйста».
С каждым движением пальца наслаждение все больше росло. Сердце вдруг стало бешено колотиться, а бедра начали ритмично двигаться.
Но тут внезапно все прекратилось.
– Расслабься, дорогая. Мы все еще в самом начале. Не надо так торопиться.
– В начале? – Если она и была в чем-то уверена, так это в том, что больше не вынесет этой утонченной пытки… этой сладкой муки. – А я думала, что уже все закончилось.
Он улыбнулся и поцеловал ее.
– Весь смысл в том, чтобы это длилось как можно дольше.
– Почему?
– Так лучше. Для нас обоих.
Он опустил подол ночной рубашки и застегнул все пуговицы.
– Что ты делаешь?
– Хочу прокатиться с тобой верхом.
Амелия хотела что-то возразить, но он приложил палец к ее губам.
– Доверься мне.
Кэм поднял обмякшую Амелию с постели, надел на нее бархатный халат, мягкие тапочки. Она повиновалась ему, как во сне.
В доме все было тихо. Пока они шли по коридорам, со стен на них смотрели портреты аристократов. Их взгляды были осуждающими.
Из дома они вышли на большую каменную террасу, ступеньки которой вели в сад. Было очень темно, луна то и дело исчезала за облаками.
Кэм громко свистнул.
– Что?.. – не поняла Амелия и вдруг услышала топот копыт. К ним стремительно приближался силуэт чего-то огромного и черного. Она вскрикнула и испуганно прижалась к Кэму.
Роан тихо засмеялся, и Амелия рискнула поднять голову. Это был огромный черный конь.
– Это не сон? – спросила она.
Кэм дал коню кусок сахара и погладил его по шее.
– А ты когда-нибудь видела такое во сне?
– Никогда.
– Значит, это наяву.
– У тебя и вправду есть конь, который примчится на твой свист?
– Но ты же сама видишь, вот он. – Кэм Роан любовно гладил гриву своего Сивки-Бурки.
– А как его зовут?
Белые зубы цыгана сверкнули в темноте.
– А ты не догадываешься?
Амелия на мгновение задумалась.
– Пука? – Услышав свое имя, конь повернул к ней голову. – Пука, – повторила она с улыбкой. – А может, у тебя и крылья есть?
Конь помотал головой, словно отвечая «нет», и Амелия рассмеялась.
Кэм подошел к коню и легко вскочил в седло. Потом подъехал к ступеньке, на которой стояла Амелия, и протянул ей руку. Она сумела поставить ногу в стремя, Кэм поднял ее и, усадив впереди себя, обнял за талию.
Амелия прислонилась спиной к груди Кэма и глубоко вдохнула ночной воздух, наполненный запахами осени, сырой земли и лошадиного пота.
– Ты был уверен, что я соглашусь с тобой поехать, да? – спросила она.
– Я всего лишь надеялся, – прошептал он, поцеловав ее в висок.
Он послал коня сначала рысью, а потом перешел на легкий галоп, и когда Амелия закрыла глаза, она могла бы поклясться, что они летят.
Глава 15
Глава 16
– Мне двадцать шесть лет, – запротестовала она. – Неужели для меня еще не время?
Кэм не смог удержаться от смеха и принялся ее целовать. Его поцелуи стали более долгими, более требовательными, а в промежутках между ними он бормотал что-то то на английском, то на цыганском, и Амелия сомневалась, знает ли он сам, на каком языке говорит. Схватив ее за руку, он опустил ее ладонь к своей торчащей под бриджами твердой плоти.
Амелия была одновременна шокирована и заворожена, но обхватила плоть пальцами. Кэм застонал, словно от боли. Она тут же отняла руку.
– Извини, – сказала она, зардевшись, – я не хотела сделать тебе больно.
– Нет, ничего. – Он взял ее руку и вернул на прежнее место.
Между тем уже обе его ноги лежали у нее между ног, а его рука блуждала внизу ее живота. Скоро наступят боль и обладание и все тайны будут раскрыты. Амелия подумала, что это, возможно, самый подходящий момент, чтобы спросить…
– Кэм?
– Да? – Он поднял голову.
– Я слышала, что есть способы… то есть… поскольку это может привести… я не знаю, как это сказать…
– Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе ребенка?
– Да. То есть… нет.
– Не беспокойся об этом. Хотя всегда есть риск.
Он вдруг нащупал такое чувствительное место, что Амелия дернулась и подтянула вверх колени, а он осторожно раздвинул нежные лепестки.
– Вопрос в том, любовь моя, достаточно ли ты меня хочешь, чтобы рискнуть?
Стыд и наслаждение – вот были те чувства, которые вызывали у Амелии его прикосновения. Все ее существование сосредоточилось вокруг его пальцев, ласкающих ее естество. Кэм знал это, но ждал, что она ответит, не переставая при этом гладить ее плоть и внимательно следить за реакцией дрожащего тела.
– Да, я хочу тебя, – не слишком твердо ответила она.
Кэм немного просунул внутрь большой палец.
– Ты этого хочешь? – прошептал он.
Она кинулась и попыталась сказать «да», но ничего, кроме шепота, у нее не получилось.
Тогда его палец проник глубже. Он двигался кругообразно, а гладкое кольцо словно дразнило.
«О Боже… да… нет… пожалуйста».
С каждым движением пальца наслаждение все больше росло. Сердце вдруг стало бешено колотиться, а бедра начали ритмично двигаться.
Но тут внезапно все прекратилось.
– Расслабься, дорогая. Мы все еще в самом начале. Не надо так торопиться.
– В начале? – Если она и была в чем-то уверена, так это в том, что больше не вынесет этой утонченной пытки… этой сладкой муки. – А я думала, что уже все закончилось.
Он улыбнулся и поцеловал ее.
– Весь смысл в том, чтобы это длилось как можно дольше.
– Почему?
– Так лучше. Для нас обоих.
Он опустил подол ночной рубашки и застегнул все пуговицы.
– Что ты делаешь?
– Хочу прокатиться с тобой верхом.
Амелия хотела что-то возразить, но он приложил палец к ее губам.
– Доверься мне.
Кэм поднял обмякшую Амелию с постели, надел на нее бархатный халат, мягкие тапочки. Она повиновалась ему, как во сне.
В доме все было тихо. Пока они шли по коридорам, со стен на них смотрели портреты аристократов. Их взгляды были осуждающими.
Из дома они вышли на большую каменную террасу, ступеньки которой вели в сад. Было очень темно, луна то и дело исчезала за облаками.
Кэм громко свистнул.
– Что?.. – не поняла Амелия и вдруг услышала топот копыт. К ним стремительно приближался силуэт чего-то огромного и черного. Она вскрикнула и испуганно прижалась к Кэму.
Роан тихо засмеялся, и Амелия рискнула поднять голову. Это был огромный черный конь.
– Это не сон? – спросила она.
Кэм дал коню кусок сахара и погладил его по шее.
– А ты когда-нибудь видела такое во сне?
– Никогда.
– Значит, это наяву.
– У тебя и вправду есть конь, который примчится на твой свист?
– Но ты же сама видишь, вот он. – Кэм Роан любовно гладил гриву своего Сивки-Бурки.
– А как его зовут?
Белые зубы цыгана сверкнули в темноте.
– А ты не догадываешься?
Амелия на мгновение задумалась.
– Пука? – Услышав свое имя, конь повернул к ней голову. – Пука, – повторила она с улыбкой. – А может, у тебя и крылья есть?
Конь помотал головой, словно отвечая «нет», и Амелия рассмеялась.
Кэм подошел к коню и легко вскочил в седло. Потом подъехал к ступеньке, на которой стояла Амелия, и протянул ей руку. Она сумела поставить ногу в стремя, Кэм поднял ее и, усадив впереди себя, обнял за талию.
Амелия прислонилась спиной к груди Кэма и глубоко вдохнула ночной воздух, наполненный запахами осени, сырой земли и лошадиного пота.
– Ты был уверен, что я соглашусь с тобой поехать, да? – спросила она.
– Я всего лишь надеялся, – прошептал он, поцеловав ее в висок.
Он послал коня сначала рысью, а потом перешел на легкий галоп, и когда Амелия закрыла глаза, она могла бы поклясться, что они летят.
Глава 15
Кэм подъехал к лагерю, где недавно останавливался цыганский табор. Его следы все еще были видны: колеи, оставленные колесами кибиток, проплешины в траве, где паслись стреноженные лошади, полная пепла яма от костра. А рядом несла свои воды шумная река, омывая берега и пропитывая влагой благодарную землю.
Кэм спешился и помог своей спутнице спуститься на землю. Пока он сооружал временную стоянку, Амелия присела на поваленный ствол березы. Сложив руки на коленях, она следила за каждым движением Кэма. Он достал из седельной сумки одеяла, потом разжег огонь в той же яме и расстелил рядом с костром соломенный тюфяк.
Амелия зарылась в одеяла.
– А здесь безопасно? – спросила она.
– Кроме меня, тебе больше некого опасаться. – Улыбаясь, Кэм сел рядом с ней. Потом снял сапоги и залез к ней под одеяла. Напомнив себе о том, каким может быть вознаграждение за терпение, он прижал Амелию к груди и стал ждать.
Шла минута за минутой, и Амелия все теснее прижималась к Кэму. А он долго ничего не предпринимал, размышляя, как это замечательно – держать ее в своих объятиях. Кэм прислушивался к ее прерывистому дыханию, ощущал, как снаружи их окутывает холодный ночной воздух, а им тепло оттого, что они вместе. Еще никогда в жизни Кэм не испытывал такого тихого блаженства. Амелия гладила его плечи, но он не двигался до тех пор, пока не почувствовал сильного возбуждения.
Кэму стало жарко, с замиранием сердца он почувствовал, как холодные пальцы Амелии скользят по его разгоряченному телу. Прикосновения вызвали у него такое наслаждение, что из его груди невольно вырвался тихий стон. Он сел, снял с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону.
Амелия порывисто обняла его, и ее длинные волосы покрыли его грудь и плечи, словно шелковое покрывало. Он замер, завороженный, а она стала покрывать легкими частыми поцелуями его грудь, плечи, шею…
– Амелия… – Он обнял ее голову и прошептал: – Monisha. Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. Я только хочу доставить тебе удовольствие.
Лицо Амелии блестело в свете костра, губы стали цвета спелых ягод.
– Что означает это слово?
– Monisha? Это ласкательное слово. Цыган называет так женщину, с которой он близок.
Кэм опустил ее на одеяла и стал нашептывать ей на своем языке ласковые слова, рассказывая, что он хочет так ее заполнить, чтобы они стали corthu, одним целым Кэм и сам почти не понимал, что говорит, потому что был опьянен запахом и жаром, исходившим от тела любимой.
Он распахнул халат и ночную рубашку, обнажив Амелию до талии. Она была так великолепно сложена, с такой крепкой роскошной грудью! Кэм взял в рот один сосок и слегка потянул его губами.
– Кэм…
Амелия извивалась под ним, решительно его отталкивая. Но Кэм, тяжело дыша, схватил ее руки и прижал их к телу, а потом задрал подол ночной рубашки и припал губами к влажной плоти.
– Кэм… Погоди…
Чувствуя, что теряет над собой контроль, он прижался к ней щекой и сказал со всей нежностью, на которую был способен:
– Я не сделаю тебе больно. Я только хочу целовать тебя.
– Но не там, – жалобно простонала она. Он не смог подавить улыбки.
– Особенно там. – Кэм провел пальцем по ее бедру и остановился в мягких завитках. – Я хочу изучить каждую частичку твоего тела, monisha. Лежи спокойно… Вот так… да, любовь моя, да…
Он опустился ниже, дрожа от возбуждения, провел губами по сомкнутым лепесткам, а потом, раздвинув их языком, нырнул внутрь…
Амелия лишь молча вздрагивала, крепко обхватив его ногами. Она беспомощно следовала за движениями его языка и ощущала его дыхание на своей влажной плоти.
Но она совершенно потеряла представление о том, что происходит, когда он просунул внутрь палец. Сладкая мука стала почти невыносимой, а Кэм терпеливо ждал, пока тихие стоны не превратились во всхлипывания.
Через какое-то время – минуту, час? – он подтянулся вверх и прижал Амелию к себе, а она начала судорожно расстегивать ему брюки. Повинуясь инстинкту, Амелия обвила ладонью его пульсирующую плоть, а потом стала гладить ее, пока Кэм рывком не отстранился от нее.
Лицо Амелии пылало, глаза были полуприкрыты.
– Если ты меня хочешь, – прошептал он, – скажи это на моем языке.
Амелия повернула голову и поцеловала его в плечо.
– Что я должна сказать?
Кэм пробормотал несколько слов и терпеливо ждал, пока Амелия их повторит, подсказывая, когда она запиналась. Все это время он опускался все ниже и все крепче прижимал ее к себе, а как только она произнесла последнее слово, толчком вошел в нее.
Амелия вздрогнула и вскрикнула от боли. Ее девственная плоть сомкнулась вокруг непрошеного вторжения, бедра приподнялись, словно она хотела сбросить его с себя. Но каждое ее движение приводило лишь к тому, что он погружался в нее все глубже. Пытаясь успокоить ее и ослабить боль, он гладил и целовал ее грудь. Постепенно она расслабилась и начала тихо стонать.
А Кэм уже не мог остановиться. Он забыл обо всем, кроме нестерпимого желания проникнуть глубоко в ее естество, чувствовать ее гладкие ноги и теплое дыхание у своих губ. И все время он повторял одно и то же слово. Mandis… mandis…
«Моя».
Почувствовав неминуемое приближение освобождения, Кэм мгновенно прекратил их близость и, уткнувшись своей горячей плотью ей в живот, со стоном зарылся разгоряченным лицом ей в волосы.
Ни одно чувство, которое он испытывал прежде, не шло ни в какое сравнение с тем, что он ощущал сейчас.
Наслаждение не оставляло его и тогда, когда прекратилось учащенное сердцебиение и он обрел способность думать. Ему стоило большого труда заставить себя лечь рядом с Амелией, потому что ему больше всего на свете хотелось чувствовать под собой ее тело.
Он вытер носовым платком живот Амелии, помог надеть халат, а потом занялся костром. Когда он вернулся к ней под одеяло, Амелия крепко спала. Он подтянул повыше одеяло, чтобы прикрыть ее плечи.
Все изменилось, подумал он. И возврата нет.
Кэм спешился и помог своей спутнице спуститься на землю. Пока он сооружал временную стоянку, Амелия присела на поваленный ствол березы. Сложив руки на коленях, она следила за каждым движением Кэма. Он достал из седельной сумки одеяла, потом разжег огонь в той же яме и расстелил рядом с костром соломенный тюфяк.
Амелия зарылась в одеяла.
– А здесь безопасно? – спросила она.
– Кроме меня, тебе больше некого опасаться. – Улыбаясь, Кэм сел рядом с ней. Потом снял сапоги и залез к ней под одеяла. Напомнив себе о том, каким может быть вознаграждение за терпение, он прижал Амелию к груди и стал ждать.
Шла минута за минутой, и Амелия все теснее прижималась к Кэму. А он долго ничего не предпринимал, размышляя, как это замечательно – держать ее в своих объятиях. Кэм прислушивался к ее прерывистому дыханию, ощущал, как снаружи их окутывает холодный ночной воздух, а им тепло оттого, что они вместе. Еще никогда в жизни Кэм не испытывал такого тихого блаженства. Амелия гладила его плечи, но он не двигался до тех пор, пока не почувствовал сильного возбуждения.
Кэму стало жарко, с замиранием сердца он почувствовал, как холодные пальцы Амелии скользят по его разгоряченному телу. Прикосновения вызвали у него такое наслаждение, что из его груди невольно вырвался тихий стон. Он сел, снял с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону.
Амелия порывисто обняла его, и ее длинные волосы покрыли его грудь и плечи, словно шелковое покрывало. Он замер, завороженный, а она стала покрывать легкими частыми поцелуями его грудь, плечи, шею…
– Амелия… – Он обнял ее голову и прошептал: – Monisha. Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. Я только хочу доставить тебе удовольствие.
Лицо Амелии блестело в свете костра, губы стали цвета спелых ягод.
– Что означает это слово?
– Monisha? Это ласкательное слово. Цыган называет так женщину, с которой он близок.
Кэм опустил ее на одеяла и стал нашептывать ей на своем языке ласковые слова, рассказывая, что он хочет так ее заполнить, чтобы они стали corthu, одним целым Кэм и сам почти не понимал, что говорит, потому что был опьянен запахом и жаром, исходившим от тела любимой.
Он распахнул халат и ночную рубашку, обнажив Амелию до талии. Она была так великолепно сложена, с такой крепкой роскошной грудью! Кэм взял в рот один сосок и слегка потянул его губами.
– Кэм…
Амелия извивалась под ним, решительно его отталкивая. Но Кэм, тяжело дыша, схватил ее руки и прижал их к телу, а потом задрал подол ночной рубашки и припал губами к влажной плоти.
– Кэм… Погоди…
Чувствуя, что теряет над собой контроль, он прижался к ней щекой и сказал со всей нежностью, на которую был способен:
– Я не сделаю тебе больно. Я только хочу целовать тебя.
– Но не там, – жалобно простонала она. Он не смог подавить улыбки.
– Особенно там. – Кэм провел пальцем по ее бедру и остановился в мягких завитках. – Я хочу изучить каждую частичку твоего тела, monisha. Лежи спокойно… Вот так… да, любовь моя, да…
Он опустился ниже, дрожа от возбуждения, провел губами по сомкнутым лепесткам, а потом, раздвинув их языком, нырнул внутрь…
Амелия лишь молча вздрагивала, крепко обхватив его ногами. Она беспомощно следовала за движениями его языка и ощущала его дыхание на своей влажной плоти.
Но она совершенно потеряла представление о том, что происходит, когда он просунул внутрь палец. Сладкая мука стала почти невыносимой, а Кэм терпеливо ждал, пока тихие стоны не превратились во всхлипывания.
Через какое-то время – минуту, час? – он подтянулся вверх и прижал Амелию к себе, а она начала судорожно расстегивать ему брюки. Повинуясь инстинкту, Амелия обвила ладонью его пульсирующую плоть, а потом стала гладить ее, пока Кэм рывком не отстранился от нее.
Лицо Амелии пылало, глаза были полуприкрыты.
– Если ты меня хочешь, – прошептал он, – скажи это на моем языке.
Амелия повернула голову и поцеловала его в плечо.
– Что я должна сказать?
Кэм пробормотал несколько слов и терпеливо ждал, пока Амелия их повторит, подсказывая, когда она запиналась. Все это время он опускался все ниже и все крепче прижимал ее к себе, а как только она произнесла последнее слово, толчком вошел в нее.
Амелия вздрогнула и вскрикнула от боли. Ее девственная плоть сомкнулась вокруг непрошеного вторжения, бедра приподнялись, словно она хотела сбросить его с себя. Но каждое ее движение приводило лишь к тому, что он погружался в нее все глубже. Пытаясь успокоить ее и ослабить боль, он гладил и целовал ее грудь. Постепенно она расслабилась и начала тихо стонать.
А Кэм уже не мог остановиться. Он забыл обо всем, кроме нестерпимого желания проникнуть глубоко в ее естество, чувствовать ее гладкие ноги и теплое дыхание у своих губ. И все время он повторял одно и то же слово. Mandis… mandis…
«Моя».
Почувствовав неминуемое приближение освобождения, Кэм мгновенно прекратил их близость и, уткнувшись своей горячей плотью ей в живот, со стоном зарылся разгоряченным лицом ей в волосы.
Ни одно чувство, которое он испытывал прежде, не шло ни в какое сравнение с тем, что он ощущал сейчас.
Наслаждение не оставляло его и тогда, когда прекратилось учащенное сердцебиение и он обрел способность думать. Ему стоило большого труда заставить себя лечь рядом с Амелией, потому что ему больше всего на свете хотелось чувствовать под собой ее тело.
Он вытер носовым платком живот Амелии, помог надеть халат, а потом занялся костром. Когда он вернулся к ней под одеяло, Амелия крепко спала. Он подтянул повыше одеяло, чтобы прикрыть ее плечи.
Все изменилось, подумал он. И возврата нет.
Глава 16
Рассвет.
Идеальное слово для обозначения утра, проникшего в ее спальню отдельными лучами: один лег поперек ее кровати, другой – на пол между окном и небольшим камином.
С минуту Амелия лежала в полном оцепенении. В камине горели дрова. Она, верно, крепко уснула и не слышала, как служанка разожгла огонь.
Пожар… Рамзи-Хаус… Память вернулась к Амелии с неприятным глухим звуком, и она закрыла глаза. Но тут же их открыла, представив темноту, и голубоватый лунный свет, и горячую мужскую плоть. По телу пробежали мурашки.
Что она сделала? Это был не сон?
Амелия лежала в своей постели, и у нее осталось лишь смутное воспоминание о возвращении домой верхом на лошади темной ночью. Кэм принес ее в спальню, подоткнул со всех сторон одеяло, словно она была ребенком. Потом прошептал: «Закрой глаза». И она заснула. И спала долго. Судя по часам на камине, был уже почти полдень.
Ее охватила паника, очень хотелось убедить себя, что все было сном, но ее тело все еще носило отпечатки его губ, языка, рук.
Дотронувшись до своих губ, Амелия почувствовала, что они припухли от поцелуев. Каждый дюйм ее тела все еще сохранял восхитительную сладость наслаждения.
Приличная женщина, конечно, постыдилась бы своих поступков в эту ночь, но Амелия не чувствовала стыда. Ночь была такой необыкновенной, память о ней останется на всю жизнь. А то, что она испытала благодаря мужчине, подобного которому она вряд ли когда-нибудь еще встретит, было просто бесценным даром.
Но как же она надеялась, что Кэм уехал!
Если ей повезет, то Кэм уже в Лондоне. Амелия была уверена, что не сможет смотреть ему в глаза после прошедшей ночи. К тому же ей столько предстояло хлопот, что было бы преступной роскошью позволить себе отвлекаться на мысли о Кэме Роане.
Для воспоминаний о ночи, проведенной с Кэмом, у нее еще будет время. Дни, месяцы, годы. Но не сейчас.
«Не думай о нем», – строго приказала себе Амелия Она встала, надела халат и звонком вызвала горничную. Через минуту явилась коренастая румяная девушка.
– Можно мне немного горячей воды? – попросила Амелия.
– Да, мисс, я могу принести, а если вы пожелаете, то могу приготовить вам ванну в ванной комнате. – Горничная говорила с йоркширским акцентом – с раскатистыми «р» и согласными, которые словно прилипали к ее горлу.
Амелия согласилась со вторым предложением, запомнив современную ванную комнату с прошлой ночи. Она пошла за Бетти – так звали горничную – по коридору.
– А как мои сестры и брат? – поинтересовалась Амелия. – А мистер Меррипен?
– Мисс Уиннифред, мисс Поппи и мисс Беатрикс уже спустились к завтраку. А оба джентльмена еще не вставали.
– Они что, заболели? У мистера Меррипена температура?
– Миссис Брайарли, наша экономка, считает, что они оба здоровы. Просто они отдыхают.
– Слава Богу.
Амелия решила, что навестит Меррипена, как только приведет себя в порядок. Ожоги очень опасны и непредсказуемы, поэтому она все еще беспокоилась о здоровье Меррипена.
Стены в ванной комнате были выложены бледно-голубой плиткой. В одном углу стоял шезлонг, в другом – большая фарфоровая ванна. Место для переодевания было отгорожено цветастым восточным ковром. В ванной было тепло благодаря камину. В большом шкафу с открытыми дверцами лежали стопки махровых банных полотенец, различные сорта мыла и другие туалетные принадлежности. Вода подогревалась каким-то газовым аппаратом, и были оборудованы краны для холодной и горячей воды.
Бетти включила воду, отрегулировала температуру, выложила на шезлонг несколько полотенец.
– Вам помочь принимать ванну, мисс?
– Нет, спасибо. Я справлюсь сама. Если тебя не затруднит, принеси мою одежду в соседнюю комнату…
– Какое платье, мисс?
Амелия похолодела. Она вспомнила, что приехала в Стоуни-Кросс безо всякой одежды.
– О Господи. Можно попросить кого-нибудь съездить в Рамзи-Хаус и привезти мои вещи…
– Они, наверное, все свалялись и пропахли дымом, мисс. Но леди Сент-Винсент распорядилась отнести в вашу комнату несколько своих платьев – вы с ней одного роста, а леди Уэстклифф – выше, поэтому она…
– О! Я не могу надеть вещи леди Сент-Винсент, – сказала Амелия, чувствуя себя неловко.
– Боюсь, вам придется, мисс. Там есть очень милое красное шерстяное платье. Я его вам принесу.
Поскольку вернуть свои вещи у Амелии не было никакой возможности, она кивнула. Зайдя за ковер, она сняла халат. Горничная в это время выключила краны и вышла из ванной.
Когда Амелия сняла ночную сорочку и бросила ее на пол, она увидела, как на указательном пальце ее левой руки сверкнуло золотое кольцо. Амелия, от удивления округлив глаза, поднесла руку к лицу и рассмотрела небольшое кольцо с печаткой и выгравированными на ней инициалами. Это кольцо Кэм всегда носил на своем мизинце. Он, должно быть, надел это кольцо ей на палец, когда она спала. Это был его прощальный подарок? Или это кольцо имело для него какое-то другое значение?
Амелия чертыхнулась и попыталась его снять, но безуспешно.
– Черт, – пробормотала она, дергая за кольцо. Оно словно приросло к ее пальцу.
Амелия взяла из шкафа кусок мыла и села в ванну. Горячая вода была как бальзам для болезненных ощущений у нее между ног.
Амелия намылила руку и снова занялась кольцом. Но как она ни старалась, кольцо не снималось.
Нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь увидел у нее одно из колец, принадлежавших Кэму. Как она сможет объяснить, почему оно оказалось на ее руке? Она дергала кольцо с таким усердием, что палец распух и снять его стало совершенно невозможно.
Оставив в покое кольцо, Амелия вымылась, вытерлась махровым полотенцем. В соседней гардеробной она увидела Бетти, ожидающую ее с красным платьем.
– Вот платье, мисс. Оно будет очень хорошо выглядеть на вас, мисс. Видите, как гармонирует с вашими темными волосами.
– Леди Сент-Винсент слишком щедрая. – Амелия чувствовала неловкость.
Горы накрахмаленного нижнего белья выглядели девственно чистыми, было очевидно, что его еще ни разу не надевали. Был даже новый корсет.
– О, у нее очень много платьев, – поведала ей Бетти, подавая Амелии сорочку и панталоны. – Лорд Сент-Винсент заботится о том, чтобы одевать жену как королеву. Вот что я вам скажу: если бы она захотела луну для своего лорнета, он нашел бы способ, как достать ее с неба.
– Откуда тебе все это известно? – спросила Амелия, застегивая крючки корсета, пока Бетти затягивала шнуровку на спине.
– Я горничная леди Сент-Винсент. Я всюду путешествую вместе с ней. Она попросила меня прислуживать вам и вашим сестрам… «Они после всего, что случилось, нуждаются в особой заботе», – сказала она.
Амелия задержала дыхание, пока Бетти затягивала шнуровку, а потом выдохнула.
– Я очень ценю ее доброту. И твою тоже. Надеюсь, моя семья не причинила вам слишком много хлопот.
Эти слова почему-то вызвали у служанки смешок.
– Да они чудаки, простите меня, мисс, за такое слово. – Амелия хотела спросить, что это значит, но Бетти воскликнула: – Какая у вас тонкая талия! Думаю, что платье леди Сент-Винсент будет сидеть на вас как перчатка. Но сначала наденьте это, – сказала служанка и протянула ей какую-то прозрачную черную вещь.
– Это шелковые чулки, мисс.
Амелия чуть было не выронила чулки. Шелковые чулки стоили целое состояние. К тому же на них были вышиты крошечные цветочки, что значительно увеличивало цену. Если она их наденет, то все время будет бояться порвать. Но выбор был невелик – либо надевать эти чулки, либо вообще остаться без чулок.
– Ну же, надевайте.
Со смешанным чувством соблазна и вины Амелия надела на себя роскошную одежду, которой у нее никогда в жизни не было. Платье на шелковой подкладке сидело на фигуре так, как ни одно из ее собственных платьев. Прямые, в обтяжку рукава доходили до локтя, а дальше были отделаны воланами из черного кружева. Таким же кружевом был украшен подол юбки. Широкий черный шелковый пояс подчеркивал тонкую талию.
Концы пояса перекрещивались и были скреплены на боку блестящей черной брошью.
Амелия сидела за туалетным столиком и, затаив дыхание, наблюдала, как ловко Бетти вплетала черные ленты в ее волосы и закрепляла их шпильками.
– Бетти… как давно леди Сент-Винсент знакома с мистером Роаном?
– С самого детства, мисс, – усмехнулась Бетти. – Этот мистер Роан красавчик, не правда ли? Вы бы видели, что у нас происходит, когда он приезжает, – мы все не прочь заглянуть в замочную скважину, чтобы поглазеть на него.
– Интересно… – Амелия старалась, чтобы тон ее голоса казался как можно более небрежным. – Ты не думаешь, что отношения между мистером Роаном и леди Сент-Винсент…
– Нет, что вы, мисс. Их воспитали как брата и сестру. Ходили даже слухи, что мистер Роан ее единокровный брат по отцу. Я, например, не сомневаюсь, что он единственный незаконнорожденный ребенок Иво Дженнера.
– Ты думаешь, что слухи верны?
Бетти покачала головой:
– Леди Сент-Винсент отрицает, что они единокровные, да и не похожи они. Но она очень его любит. Она даже предупредила меня и других служанок держаться от Кэма Роана подальше, потому что ничего хорошего из этого не выйдет, а нас уволят. Но этот Роан тот еще тип. Вмиг обкрутит кого хочешь.
Закончив причесывать Амелию, Бетти с удовлетворением посмотрела на свою работу, а потом стала собирать постельное белье, включая ночную рубашку.
Разглядывая рубашку, она осторожно спросила:
– Не сделать ли вам несколько прокладок, мисс, пока у вас месячные?
– Нет, спасибо. Сейчас у меня нет такой проблемы…
Амелия запнулась, проследив за взглядом горничной, – на рубашке были пятна запекшейся крови. Она побледнела.
– Да, мисс. – Бетти завернула ночную сорочку в простыни и сказала: – Если я вам понадоблюсь, мисс, позвоните. – С этими словами она вышла.
Амелия оперлась локтями на туалетный столик и положила голову на сжатые кулаки. Теперь сплетен среди слуг не избежать, да поможет ей Бог. Еще никогда она не делала ничего такого, что могло послужить причиной для сплетен.
– Господи, сделай так, чтобы он уже уехал, – прошептала она.
Спускаясь вниз, Амелия размышляла о том, что она все же верит в удачу. Под этим словом она подразумевала надежный, предсказуемый выход из любой ситуации.
Но сейчас удача, видимо, от нее отвернулась.
В холле ей встретилась леди Сент-Винсент, возвращавшаяся с открытой террасы за домом, порозовевшая от ветра, с прилипшими к подолу платья листьями. У нее были прелестное спокойное лицо, вьющиеся рыжие волосы, россыпь светлых веснушек на вздернутом носике. В общем, она выглядела как немного взъерошенный ангел.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она Амелию. – Выглядите хорошо. Ваши сестры гуляют в саду, кроме Уиннифред, которая пьет чай на террасе. А вы уже завтракали?
Амелия покачала головой.
– Пойдемте на террасу. Нам принесут еду туда.
– Если я вам помешала…
– Вовсе нет. Пойдемте.
Амелия пошла за ней, тронутая добротой леди Сент-Винсент и несколько обескураженная ее заботой.
– Миледи, спасибо, что позволили мне надеть одно из ваших платьев. Я верну его при первой же возможности…
– Зовите меня Эви. И пусть это платье останется у вас. Оно вам очень идет, а мне – нет. Красный цвет не идет к моим рыжим волосам.
– Вы так добры. – Амелии показалось, что ее слова прозвучали слишком натянуто, но ей было трудно принять такой подарок и не чувствовать себя при этом обязанной.
Но Эви, казалось, не заметила неловкости, а просто взяла ее под руку, будто Амелия была молодой девушкой, которую надо опекать.
– Ваши сестры обрадуются, увидев, что вы встали и чувствуете себя хорошо. Они сказали, что не помнят случая, чтобы вы вставали так поздно, как сегодня.
– Я плохо спала. Меня мучили всякие мысли. – Бледные щеки Амелии порозовели, когда она вспомнила, что лежала рядом с Кэмом, обнаженная…
– Да, я уверена, что… – Эви чуть запнулась, а потом продолжила: – что вам надо было многое обдумать.
Проследив за ее взглядом, Амелия поняла, что Эви увидела на ее руке кольцо.
Амелия сжала руку в кулак. Она взглянула в голубые, полные любопытства глаза Эви и растерялась.
– Все в порядке. – Эви улыбнулась. – Нам надо поговорить, Амелия. То-то он был не в себе сегодня. Теперь я понимаю почему.
Разъяснять, кто был «он», нужды не было.
– Миледи… Эви… Между мной и мистером Роаном ничего нет. Ничего. – Ее щеки горели. – Не знаю, что вы обо мне подумали.
Они остановились перед стеклянной дверью, которая вела на террасу. Амелия убрала руку, снова попыталась снять кольцо и в отчаянии посмотрела на Эви. Но Эви, по-видимому, не была шокирована. Она, скорее, выглядела понимающей и сочувствующей. Что-то было в ее лице – серьезность и вместе с тем нежность, и это заставило Амелию задуматься. Неудивительно, что лорд Сент-Винсент влюблен в нее до безумия.
– Амелия, вы способная молодая женщина, которая любит свою семью и на плечах которой лежит огромная ответственность. Я думаю, это слишком тяжелая ноша, чтобы нести ее в одиночку. А еще я думаю, что вы обладаете даром принимать людей такими, какие они есть. А Кэм знает, какое это редкое качество.
Амелия вдруг испугалась, словно она что-то потеряла и должна срочно это найти.
– Он… он все еще здесь? Он должен был уже уехать в Лондон.
– Он еще не уехал и разговаривает сейчас с моим мужем и лордом Уэстклиффом. Они вместе ездили в Рамзи-Хаус рано утром, чтобы посмотреть, что осталось от дома, и оценить ущерб.
Амелии не понравилось, что чужие по большому счету люди ездили в поместье, не посоветовавшись с ней или Лео. Они ведут себя так, словно Хатауэи не более, чем беспомощные малые дети. Амелия гордо расправила плечи.
– Я благодарна им за доброту, но я сейчас уже могу справиться с ситуацией. Полагаю, что в части дома можно жить, а это означает, что нам не надо будет больше пользоваться гостеприимством леди и лорда Уэстклифф.
– Нет, вы должны остаться, – быстро ответила Эви. – Лиллиан уже сказала, что вы можете жить здесь до тех пор, пока Рамзи-Хаус не будет полностью восстановлен. Дом Уэстклиффов такой огромный, можете не беспокоиться, что будете нарушать чей-либо покой. К тому же леди и лорд Уэстклифф уезжают завтра по крайней мере на две недели в Бристоль, и мы с мужем – вместе с ними, чтобы навестить младшую сестру Лиллиан Дейзи, которая ждет ребенка. Так что на это время дом будет более или менее в вашем распоряжении.
Идеальное слово для обозначения утра, проникшего в ее спальню отдельными лучами: один лег поперек ее кровати, другой – на пол между окном и небольшим камином.
С минуту Амелия лежала в полном оцепенении. В камине горели дрова. Она, верно, крепко уснула и не слышала, как служанка разожгла огонь.
Пожар… Рамзи-Хаус… Память вернулась к Амелии с неприятным глухим звуком, и она закрыла глаза. Но тут же их открыла, представив темноту, и голубоватый лунный свет, и горячую мужскую плоть. По телу пробежали мурашки.
Что она сделала? Это был не сон?
Амелия лежала в своей постели, и у нее осталось лишь смутное воспоминание о возвращении домой верхом на лошади темной ночью. Кэм принес ее в спальню, подоткнул со всех сторон одеяло, словно она была ребенком. Потом прошептал: «Закрой глаза». И она заснула. И спала долго. Судя по часам на камине, был уже почти полдень.
Ее охватила паника, очень хотелось убедить себя, что все было сном, но ее тело все еще носило отпечатки его губ, языка, рук.
Дотронувшись до своих губ, Амелия почувствовала, что они припухли от поцелуев. Каждый дюйм ее тела все еще сохранял восхитительную сладость наслаждения.
Приличная женщина, конечно, постыдилась бы своих поступков в эту ночь, но Амелия не чувствовала стыда. Ночь была такой необыкновенной, память о ней останется на всю жизнь. А то, что она испытала благодаря мужчине, подобного которому она вряд ли когда-нибудь еще встретит, было просто бесценным даром.
Но как же она надеялась, что Кэм уехал!
Если ей повезет, то Кэм уже в Лондоне. Амелия была уверена, что не сможет смотреть ему в глаза после прошедшей ночи. К тому же ей столько предстояло хлопот, что было бы преступной роскошью позволить себе отвлекаться на мысли о Кэме Роане.
Для воспоминаний о ночи, проведенной с Кэмом, у нее еще будет время. Дни, месяцы, годы. Но не сейчас.
«Не думай о нем», – строго приказала себе Амелия Она встала, надела халат и звонком вызвала горничную. Через минуту явилась коренастая румяная девушка.
– Можно мне немного горячей воды? – попросила Амелия.
– Да, мисс, я могу принести, а если вы пожелаете, то могу приготовить вам ванну в ванной комнате. – Горничная говорила с йоркширским акцентом – с раскатистыми «р» и согласными, которые словно прилипали к ее горлу.
Амелия согласилась со вторым предложением, запомнив современную ванную комнату с прошлой ночи. Она пошла за Бетти – так звали горничную – по коридору.
– А как мои сестры и брат? – поинтересовалась Амелия. – А мистер Меррипен?
– Мисс Уиннифред, мисс Поппи и мисс Беатрикс уже спустились к завтраку. А оба джентльмена еще не вставали.
– Они что, заболели? У мистера Меррипена температура?
– Миссис Брайарли, наша экономка, считает, что они оба здоровы. Просто они отдыхают.
– Слава Богу.
Амелия решила, что навестит Меррипена, как только приведет себя в порядок. Ожоги очень опасны и непредсказуемы, поэтому она все еще беспокоилась о здоровье Меррипена.
Стены в ванной комнате были выложены бледно-голубой плиткой. В одном углу стоял шезлонг, в другом – большая фарфоровая ванна. Место для переодевания было отгорожено цветастым восточным ковром. В ванной было тепло благодаря камину. В большом шкафу с открытыми дверцами лежали стопки махровых банных полотенец, различные сорта мыла и другие туалетные принадлежности. Вода подогревалась каким-то газовым аппаратом, и были оборудованы краны для холодной и горячей воды.
Бетти включила воду, отрегулировала температуру, выложила на шезлонг несколько полотенец.
– Вам помочь принимать ванну, мисс?
– Нет, спасибо. Я справлюсь сама. Если тебя не затруднит, принеси мою одежду в соседнюю комнату…
– Какое платье, мисс?
Амелия похолодела. Она вспомнила, что приехала в Стоуни-Кросс безо всякой одежды.
– О Господи. Можно попросить кого-нибудь съездить в Рамзи-Хаус и привезти мои вещи…
– Они, наверное, все свалялись и пропахли дымом, мисс. Но леди Сент-Винсент распорядилась отнести в вашу комнату несколько своих платьев – вы с ней одного роста, а леди Уэстклифф – выше, поэтому она…
– О! Я не могу надеть вещи леди Сент-Винсент, – сказала Амелия, чувствуя себя неловко.
– Боюсь, вам придется, мисс. Там есть очень милое красное шерстяное платье. Я его вам принесу.
Поскольку вернуть свои вещи у Амелии не было никакой возможности, она кивнула. Зайдя за ковер, она сняла халат. Горничная в это время выключила краны и вышла из ванной.
Когда Амелия сняла ночную сорочку и бросила ее на пол, она увидела, как на указательном пальце ее левой руки сверкнуло золотое кольцо. Амелия, от удивления округлив глаза, поднесла руку к лицу и рассмотрела небольшое кольцо с печаткой и выгравированными на ней инициалами. Это кольцо Кэм всегда носил на своем мизинце. Он, должно быть, надел это кольцо ей на палец, когда она спала. Это был его прощальный подарок? Или это кольцо имело для него какое-то другое значение?
Амелия чертыхнулась и попыталась его снять, но безуспешно.
– Черт, – пробормотала она, дергая за кольцо. Оно словно приросло к ее пальцу.
Амелия взяла из шкафа кусок мыла и села в ванну. Горячая вода была как бальзам для болезненных ощущений у нее между ног.
Амелия намылила руку и снова занялась кольцом. Но как она ни старалась, кольцо не снималось.
Нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь увидел у нее одно из колец, принадлежавших Кэму. Как она сможет объяснить, почему оно оказалось на ее руке? Она дергала кольцо с таким усердием, что палец распух и снять его стало совершенно невозможно.
Оставив в покое кольцо, Амелия вымылась, вытерлась махровым полотенцем. В соседней гардеробной она увидела Бетти, ожидающую ее с красным платьем.
– Вот платье, мисс. Оно будет очень хорошо выглядеть на вас, мисс. Видите, как гармонирует с вашими темными волосами.
– Леди Сент-Винсент слишком щедрая. – Амелия чувствовала неловкость.
Горы накрахмаленного нижнего белья выглядели девственно чистыми, было очевидно, что его еще ни разу не надевали. Был даже новый корсет.
– О, у нее очень много платьев, – поведала ей Бетти, подавая Амелии сорочку и панталоны. – Лорд Сент-Винсент заботится о том, чтобы одевать жену как королеву. Вот что я вам скажу: если бы она захотела луну для своего лорнета, он нашел бы способ, как достать ее с неба.
– Откуда тебе все это известно? – спросила Амелия, застегивая крючки корсета, пока Бетти затягивала шнуровку на спине.
– Я горничная леди Сент-Винсент. Я всюду путешествую вместе с ней. Она попросила меня прислуживать вам и вашим сестрам… «Они после всего, что случилось, нуждаются в особой заботе», – сказала она.
Амелия задержала дыхание, пока Бетти затягивала шнуровку, а потом выдохнула.
– Я очень ценю ее доброту. И твою тоже. Надеюсь, моя семья не причинила вам слишком много хлопот.
Эти слова почему-то вызвали у служанки смешок.
– Да они чудаки, простите меня, мисс, за такое слово. – Амелия хотела спросить, что это значит, но Бетти воскликнула: – Какая у вас тонкая талия! Думаю, что платье леди Сент-Винсент будет сидеть на вас как перчатка. Но сначала наденьте это, – сказала служанка и протянула ей какую-то прозрачную черную вещь.
– Это шелковые чулки, мисс.
Амелия чуть было не выронила чулки. Шелковые чулки стоили целое состояние. К тому же на них были вышиты крошечные цветочки, что значительно увеличивало цену. Если она их наденет, то все время будет бояться порвать. Но выбор был невелик – либо надевать эти чулки, либо вообще остаться без чулок.
– Ну же, надевайте.
Со смешанным чувством соблазна и вины Амелия надела на себя роскошную одежду, которой у нее никогда в жизни не было. Платье на шелковой подкладке сидело на фигуре так, как ни одно из ее собственных платьев. Прямые, в обтяжку рукава доходили до локтя, а дальше были отделаны воланами из черного кружева. Таким же кружевом был украшен подол юбки. Широкий черный шелковый пояс подчеркивал тонкую талию.
Концы пояса перекрещивались и были скреплены на боку блестящей черной брошью.
Амелия сидела за туалетным столиком и, затаив дыхание, наблюдала, как ловко Бетти вплетала черные ленты в ее волосы и закрепляла их шпильками.
– Бетти… как давно леди Сент-Винсент знакома с мистером Роаном?
– С самого детства, мисс, – усмехнулась Бетти. – Этот мистер Роан красавчик, не правда ли? Вы бы видели, что у нас происходит, когда он приезжает, – мы все не прочь заглянуть в замочную скважину, чтобы поглазеть на него.
– Интересно… – Амелия старалась, чтобы тон ее голоса казался как можно более небрежным. – Ты не думаешь, что отношения между мистером Роаном и леди Сент-Винсент…
– Нет, что вы, мисс. Их воспитали как брата и сестру. Ходили даже слухи, что мистер Роан ее единокровный брат по отцу. Я, например, не сомневаюсь, что он единственный незаконнорожденный ребенок Иво Дженнера.
– Ты думаешь, что слухи верны?
Бетти покачала головой:
– Леди Сент-Винсент отрицает, что они единокровные, да и не похожи они. Но она очень его любит. Она даже предупредила меня и других служанок держаться от Кэма Роана подальше, потому что ничего хорошего из этого не выйдет, а нас уволят. Но этот Роан тот еще тип. Вмиг обкрутит кого хочешь.
Закончив причесывать Амелию, Бетти с удовлетворением посмотрела на свою работу, а потом стала собирать постельное белье, включая ночную рубашку.
Разглядывая рубашку, она осторожно спросила:
– Не сделать ли вам несколько прокладок, мисс, пока у вас месячные?
– Нет, спасибо. Сейчас у меня нет такой проблемы…
Амелия запнулась, проследив за взглядом горничной, – на рубашке были пятна запекшейся крови. Она побледнела.
– Да, мисс. – Бетти завернула ночную сорочку в простыни и сказала: – Если я вам понадоблюсь, мисс, позвоните. – С этими словами она вышла.
Амелия оперлась локтями на туалетный столик и положила голову на сжатые кулаки. Теперь сплетен среди слуг не избежать, да поможет ей Бог. Еще никогда она не делала ничего такого, что могло послужить причиной для сплетен.
– Господи, сделай так, чтобы он уже уехал, – прошептала она.
Спускаясь вниз, Амелия размышляла о том, что она все же верит в удачу. Под этим словом она подразумевала надежный, предсказуемый выход из любой ситуации.
Но сейчас удача, видимо, от нее отвернулась.
В холле ей встретилась леди Сент-Винсент, возвращавшаяся с открытой террасы за домом, порозовевшая от ветра, с прилипшими к подолу платья листьями. У нее были прелестное спокойное лицо, вьющиеся рыжие волосы, россыпь светлых веснушек на вздернутом носике. В общем, она выглядела как немного взъерошенный ангел.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она Амелию. – Выглядите хорошо. Ваши сестры гуляют в саду, кроме Уиннифред, которая пьет чай на террасе. А вы уже завтракали?
Амелия покачала головой.
– Пойдемте на террасу. Нам принесут еду туда.
– Если я вам помешала…
– Вовсе нет. Пойдемте.
Амелия пошла за ней, тронутая добротой леди Сент-Винсент и несколько обескураженная ее заботой.
– Миледи, спасибо, что позволили мне надеть одно из ваших платьев. Я верну его при первой же возможности…
– Зовите меня Эви. И пусть это платье останется у вас. Оно вам очень идет, а мне – нет. Красный цвет не идет к моим рыжим волосам.
– Вы так добры. – Амелии показалось, что ее слова прозвучали слишком натянуто, но ей было трудно принять такой подарок и не чувствовать себя при этом обязанной.
Но Эви, казалось, не заметила неловкости, а просто взяла ее под руку, будто Амелия была молодой девушкой, которую надо опекать.
– Ваши сестры обрадуются, увидев, что вы встали и чувствуете себя хорошо. Они сказали, что не помнят случая, чтобы вы вставали так поздно, как сегодня.
– Я плохо спала. Меня мучили всякие мысли. – Бледные щеки Амелии порозовели, когда она вспомнила, что лежала рядом с Кэмом, обнаженная…
– Да, я уверена, что… – Эви чуть запнулась, а потом продолжила: – что вам надо было многое обдумать.
Проследив за ее взглядом, Амелия поняла, что Эви увидела на ее руке кольцо.
Амелия сжала руку в кулак. Она взглянула в голубые, полные любопытства глаза Эви и растерялась.
– Все в порядке. – Эви улыбнулась. – Нам надо поговорить, Амелия. То-то он был не в себе сегодня. Теперь я понимаю почему.
Разъяснять, кто был «он», нужды не было.
– Миледи… Эви… Между мной и мистером Роаном ничего нет. Ничего. – Ее щеки горели. – Не знаю, что вы обо мне подумали.
Они остановились перед стеклянной дверью, которая вела на террасу. Амелия убрала руку, снова попыталась снять кольцо и в отчаянии посмотрела на Эви. Но Эви, по-видимому, не была шокирована. Она, скорее, выглядела понимающей и сочувствующей. Что-то было в ее лице – серьезность и вместе с тем нежность, и это заставило Амелию задуматься. Неудивительно, что лорд Сент-Винсент влюблен в нее до безумия.
– Амелия, вы способная молодая женщина, которая любит свою семью и на плечах которой лежит огромная ответственность. Я думаю, это слишком тяжелая ноша, чтобы нести ее в одиночку. А еще я думаю, что вы обладаете даром принимать людей такими, какие они есть. А Кэм знает, какое это редкое качество.
Амелия вдруг испугалась, словно она что-то потеряла и должна срочно это найти.
– Он… он все еще здесь? Он должен был уже уехать в Лондон.
– Он еще не уехал и разговаривает сейчас с моим мужем и лордом Уэстклиффом. Они вместе ездили в Рамзи-Хаус рано утром, чтобы посмотреть, что осталось от дома, и оценить ущерб.
Амелии не понравилось, что чужие по большому счету люди ездили в поместье, не посоветовавшись с ней или Лео. Они ведут себя так, словно Хатауэи не более, чем беспомощные малые дети. Амелия гордо расправила плечи.
– Я благодарна им за доброту, но я сейчас уже могу справиться с ситуацией. Полагаю, что в части дома можно жить, а это означает, что нам не надо будет больше пользоваться гостеприимством леди и лорда Уэстклифф.
– Нет, вы должны остаться, – быстро ответила Эви. – Лиллиан уже сказала, что вы можете жить здесь до тех пор, пока Рамзи-Хаус не будет полностью восстановлен. Дом Уэстклиффов такой огромный, можете не беспокоиться, что будете нарушать чей-либо покой. К тому же леди и лорд Уэстклифф уезжают завтра по крайней мере на две недели в Бристоль, и мы с мужем – вместе с ними, чтобы навестить младшую сестру Лиллиан Дейзи, которая ждет ребенка. Так что на это время дом будет более или менее в вашем распоряжении.