Коллинз Джеки. Шансы. Том 2

   Нетерпеливым движением Лаки вскрыла коробочку и едва не вскрикнула от восторга. На бархатной подушечке лежали бриллиантовые сережки. Руками она обвила шею отца, крепко прижалась.
   Джино со смехом оттолкнул дочь от себя.
   Похоже, наступило время, когда все ее мечты начали осуществляться в действительности. Ощущение счастья переполняло ее.
   — Это и в самом деле нечто! — сказал ей Марко. С горделиво-кокетливым видом Лаки поднесла сережки к ушам.
   — Пойди и надень их, там, в дамской комнате, есть зеркало, — велел ей Джино, улыбаясь. Она сорвалась с места.
   — Ты уже сказал ей? — спросил Марко, провожая взглядом стройную фигурку.
   — Нет еще. Только подбираюсь к этому.
   — Какова, по-твоему, будет ее реакция? Джино откинулся на спинку стула, черные его глаза внезапно затуманились.
   — Собственно говоря, меня это не очень-то волнует. Я поступаю так для ее же пользы. Когда-нибудь она меня поблагодарит за это.
   Марко неуверенно кивнул головой.
   — Пожалуй.
   — Наверняка.
   Голос Джино был тверд.
   Бетти Ричмонд уже была готова идти, полностью закончив свой туалет. Петер, ее муж, все еще крутился перед зеркалом.
   — Поторопись, — бросила она. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу опаздывать. Тем более на свой собственный вечер.
   — Джино Сантанджело, ты хотела сказать.
   — Мой.
   Завязывая галстук, Петер скорчил гримасу.
   — Когда человек сам лезет в грязь, она неизбежно покроет его с головы до ног, как говорится в старой пословице. Именно это ждет и нас, дорогая.
   — Но, Петер, ведь это ты всю свою жизнь копаешься в грязи, — ядовито заметила Бетти. — Будь это не так, мы бы не оказались сейчас в таком положении.
   — О, ради Бога…
   — Пошли. Я отказываюсь опаздывать.
   Стоя перед зеркалом, Лаки внимательным взглядом изучала свой подарок. Серьги ослепляли. Взяв с полочки щетку, она принялась лохматить ею свои волосы, стараясь сделать так, чтобы они не выглядели такими прилизанными. К великой ее жалости придумать что-нибудь с платьем оказалось куда сложнее. Лаки скорчила рожицу своему отражению, вызывающе улыбнулась и высунула кончик языка. Ну и что? Ведь Марко наверняка сможет понять, что кроется под этим дурацким нарядом?
   Она поспешила вернуться к столу, гостей вокруг которого все прибавлялось. Марко куда-то исчез. Проскользнув на свое место рядом с Джино, Лаки заметила здесь и там несколько известных лиц. Присутствовали также и супружеские пары, уже в возрасте и весьма состоятельные — дамы увешаны бриллиантами и жемчугом, мужчины лениво перекатывают из угла в угол рта сигары. В противоположном конце зала она, как ей показалось, узнала Элвиса Пресли, Тома Джонса, Тину Тернер и Рэлея Уэлч. Это уж было чересчур.
   — Не может быть! — прошептала она Джино.
   — Может, — легко отозвался он. — Я рад, что тебе здесь нравится.
   В этот момент в зал вошли сенатор Ричмонд и его супруга. Лаки много раз приходилось видеть их фотографии в журналах. Сенатор на них постоянно изображался занимающимся спортом: поло, каноэ, гонки на скутерах. Выглядел он загорелым и пышущим здоровьем. Так же, впрочем, как и его жена.
   Когда супруги приблизились, Джино поднялся и представил им свою дочь.
   — Познакомьтесь. Это Лаки, — с гордостью сказал он.
   Сенатор крепко пожал ей руку, миссис Ричмонд смерила Лаки внимательным женским взглядом с головы до пят. Из-за спины ее возникла какая-то нескладная длинная личность.
   — А это Крейвен Ричмонд, — добавил Джино. — Он немного поухаживает за тобой сегодня.
   Прежде чем Лаки успела понять, что происходит, Джино уже вышел из-за стола, а его место занял молодой отпрыск четы Ричмондов.
   — Ты разве не будешь сидеть здесь, папочка? — невольно вырвалось у Лаки, и она тут же пожалела об этом — вопрос прозвучал совершенно по-детски.
   — Мы увидимся позже, малышка. Развлекайся. Так она и знала. Слишком уж хорошо все было, чтобы оказаться правдой.
   Вечер оборачивался совершеннейшей тоской. Приходилось сидеть в окружении целого стада престарелых знаменитостей, не спуская одного глаза с Джино, помещавшегося в центре стола среди действительно важных персон, а другим постоянно кося На двери, в которые должен был, как она с нетерпением ожидала, войти, но никак не входил Марко. И кто стал бы его винить? Шоу представляло собой нечто жалкое. Ни одной рок-звезды, ни приличной музыки, всего лишь заслуженные ветераны, до которых Лаки не было ровным счетом никакого дела, заставлявшие тем не менее присутствовавших гостей биться в пароксизмах аплодисментов.
   Плюс ко всему еще этот сидевший рядом Крейвен Ричмонд. Внимательный, вежливый, скучный! Он принадлежал к тому типу молодых людей, для которого у нее с Олимпией была целая куча кличек: дрочильщик, урод, зануда.
   Но вот шоу закончилось, и можно было бы, казалось, просто пообщаться. Однако Лаки никак не могла стряхнуть с себя этого прилипалу, не могла подойти к Джино, а когда она наконец увидела Марко, тот оказался занятым беседой с девушкой, которую следовало бы убить на месте. Теперь Лаки хотелось одного — выбраться отсюда.
   — Я устала, — сказала она Крейвену.
   — Я тоже, — с готовностью согласился он.
   — Отправлюсь-ка я спать.
   — Позвольте мне проводить вас до лифта. Позвольте мне проводить вас до лифта! От отвращения хотелось кричать. Он дошел с ней до холла.
   — Как насчет партии в теннис завтра утром? — вежливо осведомился Крейвен.
   — Я еще не знаю, во сколько проснусь.
   — Я позвоню вам в десять, тогда и договоримся.
   — Мне… м-м… — Лаки никак не удавалось придумать какой-нибудь предлог.
   Чуть склонившись, Крейвен запечатлел на ее щеке невинный, бесполый поцелуй.
   Да, он был высок. Настоящий зануда.
   — До завтра, — сказал он. — И не беспокойтесь, все будет отлично.
   Лаки ступила в кабину лифта и быстро нажала на кнопку закрытия дверей. Ну и уродина! И что, интересно, он хотел этим сказать — не беспокойтесь, все будет отлично? Идиот. Оставалось только надеяться, что больше ей в жизни не придется сидеть ни на одном вечере рядом с ним.
   Войдя в свою комнату номера-люкс, который занимал Джино, Лаки судорожными движениями начала высвобождаться из мерзкого розового туалета. Швырнула его в угол ванной и вышла из нее в одних узеньких трусиках-бикини. Она никогда не утруждала себя ношением лифчика. Во-первых, потому, что грудь ее вовсе не ошеломляла размерами, а во-вторых, он просто стеснял движения. Уставившись на собственное отражение в огромном зеркале, вделанном в стойку бара, Лаки танцующим шагом прошлась по комнате, подражая телодвижениям девиц из шоу, выступавших на вечере. Развеселилась, хихикнула. Зарабатывать на жизнь, тряся своими телесами, а? Что же они будут делать, когда эти телеса покроются морщинами?
   Она покопалась в своей сумке и извлекла из нее пару когда-то бывших белыми джинсов и старую спортивную майку, быстро надела их на себя. Было всего половина первого. Это же ее первая ночь в Лас-Вегасе, и к тому же — ее день рождения. Нет, она вовсе не собиралась ложиться в постель, во всяком случае, не сейчас.
   Взяв из стола в комнате Джино двадцатидолларовую банкноту, Лаки вернулась к себе, сунула под одеяло на постели пару подушек, так, чтобы с первого взгляда могло показаться, будто она мирно спит, положила в карман ключ от номера и была такова.
   В пятнадцать минут третьего Джино расцеловал Бетти Ричмонд в обе щеки, обменялся рукопожатием с Петером и сказал:
   — Иду спать.
   — Вечер получился просто замечательный. Замечательный! — Бетти все еще была полна энергии.
   — Безусловно, — согласился с женой Петер, похлопывая Джино по плечу. — Выше всяких ожиданий.
   — Пожалуй, — скромно кивнул Джино. — По-моему, все остались довольны.
   Поднявшись в номер, он снял пиджак, ослабил узел галстука, плеснул в стакан бренди и уселся в широкой лоджии, выходившей на сияющий неоновыми огнями бульвар. Вечер и в самом деле удался. Все прошло в соответствии с планами.
   Несколько огорчало только то, что Лаки ушла так рано и даже не пожелала ему спокойной ночи. Занятная малышка. Наверное, просто устала от впечатлений. Он заметил, как она уходила в сопровождении Крейвена, и когда тот через несколько «минут вернулся к гостям, подошел к нему и спросил:
   — С Лаки все в порядке?
   — О да, сэр, она всего лишь немного утомилась.
   — Не нужно называть меня сэром, я еще не столетний старик.
   — Извините, сэр… э-э… мистер Сантанджело.
   — Джино.
   — Да, сэр.
   Джино бесшумно приблизился к двери со спальни, посмотрел в узкую щелочку. Спит. Неплохое все-таки здесь место.
   Он прошел в свою комнату, разделся и упал на кровать. Не прошло и пяти минут, как он уже спал. Тоже.
   — Ах ты, маленькая членососка! — Голос мужчины был полон ярости. — Или ты сейчас сама все сделаешь, или я заставлю тебя. Поняла?
   Он прижал ее к кирпичной стене, окружавшей автостоянку рядом с «Миражем». Она сама виновата. Встретились они в какой-то переполненной забегаловке, а потом пару часов шлялись по заведениям с игральными автоматами, дешевым барам, где стояли игорные столы. Лаки умудрилась выиграть двести долларов. А когда мужчина предложил довезти ее до отеля, они уже стали старыми друзьями. Загнав свою машину в самый конец стоянки, мужчина полез к ней с ласками. Лаки не возражала — чем-то он похож на Марко. С ним было весело. К тому же ей казалось, что прошли уже годы с того времени, когда она в последний раз занималась почти.
   Но когда дело стало заходить слишком уж далеко, Лаки проворно выбралась из машины. Мужчина резво последовал за ней. Тут-то вот он и прижал ее к кирпичной стене.
   Брюки были уже расстегнуты и приспущены, и он пихал свой набухший пенис куда-то ей в ногу. Одна рука грубо шарила под ее майкой, другая пыталась справиться с кнопкой на поясе джинсов.
   — Да прекратишь ты или нет? — процедила Лаки сквозь стиснутые зубы. Она не испугалась, только кипела от бешенства.
   — Слушай, ты, дыра, сначала ты меня распалила, а теперь пытаешься отвалить, да? Бросить меня, когда у меня такой стояк?! К чертям долбимым! Ничего у тебя не выйдет!
   Обеими руками он потянул с нее джинсы. Пальцы скользнули меж ног, требовательно и неостановимо.
   Она чуточку опоздала — слишком много было выпито дешевого вина. Нужно было бы отшить его раньше. Не оставалось ничего иного, как, собрав все силы, нанести старому другу знаменитый удар Сантанджело — удар коленом в пах. Что Лаки и сделала.
   От боли мужчина испустил сдавленный вопль и разжал руки.
   Она бросилась прочь, поддерживая на бегу спадающие джинсы, лавируя между машинами. Безмозглый онанист. Будь он поласковее и повнимательнее, она бы сама у него отсосала, и позволила бы ему сделать то же.
   Было четыре часа утра, но когда Лаки свернула за угол и оказалась у главного входа в отель, то увидела, что празднество все еще продолжалось: машины подъезжали и отъезжали, кто-то из гостей пьяной походкой выползал глотнуть свежего воздуха, кто-то хвастался своими победами, кто-то проклинал поражения.
   Она привела в порядок джинсы. Молния была в порядке, а вот верхняя кнопка на поясе отсутствовала. Быстрым движением Лаки одернула вниз майку, чтобы прикрыть зияющую дырку, и нырнула внутрь. Стараясь не обращать на себя внимания, она прошла сквозь казино и вдоль стен направилась к заднему лифтовому холлу.
   — Лаки?
   Oна не остановилась, даже шага но замедлила.
   — Лаки! — Голос раздался ближе, на плечо легла чья-то рука.
   Она обернулась с широко раскрытыми, по-детски невинными глазами. Рядом стоял Марко. Настоящий Марко, а не какая-нибудь жалкая его копия.
   — О! — со вздохом облегчения вырвалось у нее. — Это ты!
   Марко смотрел на нес странным взглядом.
   — Что это ты тут делаешь?
   — Я… не могла заснуть. Вышла прогуляться.
   — Где же это ты гуляла?
   От Лаки волнами исходил крепкий винный дух.
   Она неопределенно пожала плечами.
   — Так. Тут неподалеку.
   — А Джино знает, что ты вышла?
   — Он спит. — Лаки решила рискнуть — вдруг и правда? — Мне не хотелось тревожить его.
   — Девочка, если бы он узнал, что ты вышла па улицу, он и в самом деле встревожился бы, будь уверена.
   Топ, которым произносились эти слова, заставил Лаки вздрогнуть.
   — Я проголодалась, — кротко сказала она. — Тут где-нибудь можно раздобыть сандвич?
   — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли в номер. Она посмотрела ему прямо в глаза.
   — Мне еще не хочется возвращаться в номер. В задумчивости Марко почесал щеку, соображая, что предпринять. Если Джино проснется и обнаружит, что дочери в номере нет, он сокрушит стены. Где же она все-таки шлялась? Вид у нее такой, будто она стала непосредственной участницей собачьих боев.
   — О'кей, сейчас мы раздобудем тебе сандвич. Пошли. Марко отвел ее в небольшую кофейню, усадил в кабинку, подозвал официантку и сказал Лаки, что отлучится ровно на минуту.
   А затем он сделал совершенно правильную вещь. Он позвонил Джино, чтобы поставить его в известность.
   — Сукина дочь, — прозвучало в трубке. — И где же она была?
   — Не знаю, — ответил Марко. — Попытаюсь выяснить, а затем приведу ее наверх.
   Лаки довольная сидела в кабинке, жевала изобретенный Синатрой сандвич, запивая его кока-колой. Марко уселся рядом.
   — Это просто шик! — с подъемом воскликнула Лаки. — Нам с тобой нужно общаться вот так почаще.
   Накинув на себя купальный халат, Джино прошел в спальню дочери, обнаружив там засунутые под одеяло подушки, и едва слышно выругался. Похоже, что приручить Лаки совершенно невозможно. Ее нужно защитить от нее самой. Значит, он принял правильное решение. Теперь в этом можно быть полностью уверенным.
   Марко проводил Лаки до дверей номера.
   — Тс-с, — шепнула она, хихикая, вытащила ключ и покачала им в воздухе. — Папочку нельзя будить.
   Марко почувствовал нечто похожее па угрызения совести. Некрасиво, конечно, закладывать девочку, по она сама виновата, это для ее же блага.
   — Я бы пригласила тебя зайти, — Лаки вновь хихикнула, открывая дверь, — но ему это не понравится. Конечно, ты мог бы позвать меня в свою комнату…
   И все в таком роде, так что это даже стало доставать Марко. Джино хватил бы удар, услышь он это.
   — Спокойной ночи, Лаки, — быстро проговорил Марко, легонько подтолкнув ее в спину.
   — Эй, а поцелуя я что, так и не получу?
   Не успел Марко сделать и шагу, как она обвила его шею руками, ее влажные раскрытые губы оказались напротив его рта.
   Отстранившись, он быстрым шагом направился к лифту.
   За спиной его послышался тяжелый голос Джино.
   — Входи, Лаки, нам нужно кое о чем поговорить. Отец и дочь стояли лицом к лицу. Вдвоем. Больше никого.
   Глаза Джино скользили по фигуре дочери вверх и вниз, не упуская ничего: грязные порванные джинсы, мятая майка, сбитые в беспорядке волосы.
   — Где же ты была, малышка? Лежала под кем-нибудь?
   Лаки вспыхнула.
   — Что?
   — Ты думаешь, я только вчера появился на свет, девочка? Ты считаешь, что если я не так молод, как ты, то, значит, не понимаю, что вокруг происходит?
   — Прости… — начала Лаки.
   — Мне не нужны твои сраные «прости»! — взорвался он. — Такого дерьма и в моей собственной заднице хватает. С кем это, по-твоему, ты валяешь дурака?
   Лаки поразилась не столько крепостью отцовских выражений, сколько тем, что адресованы они были ей.
   — Я только вышла пройтись, — смутившись, сказала она.
   — Пройтись, да? Вот, значит, почему у тебя такой вид? Одежда — рванье, руки в царапинах. Джинсы сваливаются. Пройтись, да?
   — На меня напал мужчина. — В ее голосе послышался вызов. — Я подходила к стоянке, и он напрыгнул на меня.
   — Ах вот как? Так же, как тот парень в Швейцарии, правда? Просто получилось так, что он оказался в твоей комнате, снял свою одежду, снял твою одежду и забрался к тебе в постель. В то самое время, как с твоей подругой, спавшей у противоположной стены, происходило то же самое. А что же никто из вас не закричал, но позвал па помощь, а? Ответь же!
   Лаки уставилась в пол.
   — И Франция, — продолжал Джино. — Чья-то вилла и ты — опять в компании своей гулящей подружки. Сколько же у тебя было там мальчиков, а? Сколько? Или ты вместе с этой дурой делила того прыща, что жил там вместе с вами?
   — Нет! — не выдержала Лаки. — Этого не было!
   — Хватит с меня твоей лжи, слышишь? — Джино был вне себя от злости, черные глаза его опасно сверкали, пальцы тряслись от волнения. — Теперь я знаю, что мне с тобой делать, — знаю это очень хорошо, — и ты должна на коленях благодарить меня за мою доброту!
   — И что же это? — с внутренним страхом прошептала она. Что бы ее ни ждало, она сумеет выкарабкаться.
   — У тебя же трусы промокли. Тебе но терпится трахнуться с кем попало… Лаки побагровела.
   — Но ты — моя дочь, дочь Джино Сантанджело. Я такого не потерплю.
   — Я не… трахаюсь с кем попало. — Ей едва удалось стоя перед отцом выговорить это слово. — Нет! Честно, папа.
   Джино не обратил на ее слова никакого внимания.
   — Ты выходишь замуж, малышка. Я подыскал тебе мужа. Ты выходишь замуж. И трахаться теперь ты будешь только на супружеском ложе и нигде больше. — Он вдруг сорвался на крик. — Ты поняла меня, малышка?! Ты меня поняла?
   — Но я не хочу замуж…
   Тогда Джино ударил ее. В первый и единственный раз. Ладонью по щеке. С маху.
   Пощечина оказалась такой сильной, что Лаки полетела через всю комнату.
   Он бросился к дочери, поднял ее с пола, прижал к себе, заговорил, не успевая выговаривать слова:
   — Прости меня, девочка, прости. Поверь мне. Я знаю, так будет лучше. Ты должна делать то, что я скажу. Тебе нужно научиться слушать меня.
   В теплых его объятиях Лаки расплакалась. Как хорошо от него пахло, о, как хорошо! Пахло папой. Покоем. Любовью. Ну почему ей не пять лет? Почему нет в живых мамы?
   — Хорошо, папа. Я буду послушной. Я сделаю это. Я люблю тебя, я так люблю тебя. Я сделаю все, что ты захочешь, только бы нам с тобой было хорошо.
   Как не хотелось ей уходить из его сильных и теплых рук. Никогда. Никогда.
   — Замечательно, малышка, — мягко отозвался Джино. — Это к лучшему, ты сама увидишь.
   — Кто он? — прошептала Лаки, зная, чувствуя сердцем, что отец назовет имя Марко.
   — Крейвен Ричмонд, — сказал Джино с гордостью. — Все уже обговорено.

СТИВЕН. 1970

   После пяти лет супружеской жизни, становившейся год от года псе невыносимее, Стивен вынужден был признать, что мать его оказалась с самого начала права. Зизи и в самом деле была обыкновенной маленькой потаскушкой. Вечно озабоченной сучкой, которой не дано понять ни любви, ни порядочности, без которой просто нельзя прожить жизнь. Прошло немало времени, пока он понял это, зато понял очень хорошо.
   В один из дней, вернувшись домой с работы раньше обычного, Стив обнаружил, что изнутри накинута цепочка. Зная, что жена дома, он давил на кнопку звонка до тех пор, пока едва одетая Зизи не открыла ему дверь. Позади нее топтался некий молодой человек. Не успел Стивен и слова сказать, как бойкий юноша проскользнул мимо него и бросился вниз по лестнице.
   — Он просто принес продукты из магазина, — с ходу отмела обвинения Стивена Зизи. — А цепочку я накидываю всегда. Привычка.
   Ему хотелось ей верить — и он поверил. Хотя и знал, что жена изменяет ему налево и направо.
   Вскоре после этого они вместе с Джерри сидели и выпивали, судача о том, о сем, как вдруг Джерри признался:
   — Знаешь, я спал с твоей женой.
   — Что?
   Поначалу Стивен решил, что Джерри просто по-дурацки шутит, что случалось довольно часто.
   — Но я не виноват, — с отчаянием продолжал Джерри. — Это случилось неделю назад. Помнишь, когда я заносил тебе какие-то бумаги, а тебя не оказалось дома. Она прямо-таки набросилась на меня, черт побери. У меня не было выхода.
   Стивен смотрел на друга, отказываясь верить услышанному.
   — И для чего ты мне это рассказываешь?
   — Видишь ли, я вовсе не горжусь тем, что было, но, дьявол, не могу я ходить с таким грузом на совести. Ты мне друг. Я должен был сказать тебе, Стивен выскочил из бара и зашагал домой. Войдя в квартиру, он застал Зизи и двух ее пуэрто-риканских подруг тренирующимися в танцах — они готовились выступить па каком-то состязании. В гневе он выставил гостей за дверь. Последовала безобразная сцена. Зизи не терпелось высказать ему все, облегчить душу. Да, она трахалась с Джерри. И с другими тоже — со многими. Ее мучила скука, она пресытилась псом, ей хотелось чего-то необычного — отправиться, к примеру, в Голливуд и стать там известной танцовщицей, сниматься в кино.
   — Да я красивее, чем Рита Морено! — кричала Зизи. — И талантливее! Выйдя за тебя, я живу впустую!
   — Тогда почему бы нам не развестись? — холодно спросил Стивен, глядя на жену и впервые за пять лет совместной жизни ощущая, что тело ее больше не притягивает его магнитом. Как же это раньше он не замечал, что она одевается, как шлюха? Говорит, как шлюха?
   Даже ведет себя, как шлюха?
   — Меня это устроит полностью, мистер, — издевательски бросила Зизи. — Ты — просто толстокожий зануда. С нудными друзьями и нудной работой.
   Почему она не сказала ему этого до того, как ее перетрахало пол-Нью-Йорка?
   Стивену хотелось, чтобы она как можно быстрее убралась из его жизни. Без шума, без скандалов. Поэтому он купил ей билет па самолет до Голливуда, отсчитал тысячу долларов, согласился выплачивать ей содержание и немедленно начал оформлять развод.
   После отъезда Зизи прошло два месяца, прежде чем Стивен решился позвонить Кэрри. И в самом деле, смешно. Ему уже тридцать один, а он до сих пор робеет перед разговором с матерью. Ее разрыв с ним задел Стивена куда сильнее, чем он сам предполагал. Но теперь он знал, что мать была права, и, не простив еще ей ее непримиримости, он все же мог уже попять причины этого разрыва.
   Джерри постоянно держал его в курсе всего, чем была занята Кэрри. У нее все шло нормально, она отдавала свое время почти целиком заботе о сирых и неимущих, поддерживая репутацию первой в Нью-Йорке дамы-благотворительницы.
   — Твоя мать — удивительная женщина, — сказал Джерри. — Ее энергичности позавидовала бы женщина вдвое моложе.
   Несмотря ни на что, Стивен и Джерри остались друзьями. Конечно, от признания Джерри Стивен не пришел в восторг, но случившееся вряд ли стоило того, чтобы ломать четырнадцатилетнюю дружбу.
   После ухода Зизп Стивен с удивлением внезапно обнаружил, что его жизнь вступила в совершенно новое качество. Работал он так же напряженно, как и всегда, зато, возвращаясь домой, знал, что там не будет Зизи — вечно раздраженной, ноющей, издевающейся над ним. Теперь можно было в любое время повидаться с друзьями, можно было посмотреть фильм, который он хотел посмотреть, послушать музыку, которая ему правилась, — и без всяких жалоб или истерик. Господи, а раньше он, видимо, не понимал, что Зизи сразу после их бракосочетания просто зажала его в своем кулачке, лишив всякой мужественности. Стивен решил, что такое с ним больше никогда не повторится. Ни одной женщине не удастся, как маленькой Зизи, пробраться в его душу.
   Глядя в собственное прошлое, он никак но мог взять в толк: что в ней было такого особенного? Как-то вечером он зашел вместе с Джерри в бар. Разговор сам зашел на эту тему.
   — Я скажу тебе. — У Джерри был вид умудренного годами человека. — Все дело тут в том, что у нее меж ногами. Да ее ведь любой за милю чуял. Как кошка в период течки — вот к ней и бежали все коты.
   — Спасибо, — с горечью отозвался Стив. — И это ты говоришь о моей жене.
   — О твоей бывшей жене. Зато ты научился кое-чему. Теперь ты знаешь, чего не стоит искать в женщине. Это уже немало.
   — Да. Похоже, ты прав.
   Джерри хлопнул его по спине.
   — Конечно же, я прав. Слушай, я нагнел тебе девушку!
   — Благодарю, но сейчас мне нужен тайм-аут.
   — Кто же берет тайм-амут в таких делах!
   — Перед тобой именно этот чудак.
   — Черт возьми!
   — Не беспокойся, я же знаю, что могу рассчитывать на тебя — ты в состоянии поработать в постели за двоих. Джерри рассмеялся.
   — Согласен, приятель, полностью согласен!
   Кэрри расхаживала по прекрасно обставленной квартире. С минуты на минуту она ожидала прихода Стивена. Смешно сказать, но она волновалась. Волновалась перед встречей с собственным сыном!
   Немало же ему потребовалось времени, чтобы в конце концов как-то связаться с ней. Кэрри точно знала, когда Зизи покинула город. Еще бы. Та позвонила ей неделю назад.
   — Алло, миссис Беркли, с вами говорит другая миссис Беркли. Та, которую вы так привыкли ненавидеть. У меня к вам маленькое предложение.
   — Да? — холодно отозвалась Кэрри.
   — Помните наш с вами разговор накануне того дня, когда мы с вашим мальчиком стали мужем и женой?
   — Да.
   Кэрри тогда предложила ей пять тысяч долларов — за то, чтобы она навсегда ушла из жизни Стивена. Зизи рассмеялась ей в лицо.
   — Так вот, мы с ним решили развестись.
   Сердце Кэрри забилось от радости. Она промолчала.
   — И, — продолжала Зизи, — насколько мне известно, вы в этом деле заинтересованная сторона, поэтому-то я вам и звоню. Вы же знаете, мне не стоило особого труда повернуть все по-иному. Я могла бы проявить чуть-чуть ласки… Вам понятно, о чем я говорю…
   — Сколько?
   — Десять тысяч. Наличными, — проворковала Зизи. — Не позже, чем через два дня.