Страница:
Повернув голову, Эдисон посмотрел на нее. В его глазах зажегся нехороший огонек.
– Если вы опять о своих чертовых рекомендациях…
– Но вы же пообещали написать их!
– Несмотря на ваше предположение, вы еще не выполнили работу, для которой я вас нанимал.
– Не понимаю.
По-прежнему опираясь на ствол дерева над ее головой, Стоукс наклонился к ней очень близко.
– Вы все еще мне нужны.
Его губы были всего в нескольких дюймах от ее рта. Внезапно Эмме стало трудно дышать.
– Да, мисс Грейсон, очень нужны.
Быстрым движением, пока она не поняла, что он собирается делать, Эдисон прижал ее к стволу дерева. Теперь протестовать было уже поздно, даже если бы она и захотела это сделать. Его губы прижались к ее губам, твердые, пылающие, настойчивые.
Взрыв ощущений был резким и острым, как было всегда, когда он ее целовал. Ее теория о том, что к таким вещам привыкаешь, не оправдывается, подумала Эмма. Она легко вздохнула и обвила руками его шею.
Стоукс зажал ее ноги между своими, и его поцелуй стал еще настойчивее. Колени у девушки подогнулись. Она задохнулась, когда мгновение спустя Эдисон отпустил ее. Когда Эмма открыла глаза, то увидела, что Стоукс смотрит на нее своим темным, загадочным взглядом.
– Теперь мне нужно всего лишь найти способ защитить вас, – сказал он.
Эмма осознала, что по меньшей мере дважды открыла и закрыла рот, прежде чем ей удалось взять себя в руки. Его поцелуи явно влияют на ее мыслительные способности.
Внезапно девушку поразила ужасная мысль. Жизнь станет куда менее волнующей, когда закончится срок ее работы. Задумываться об этой перспективе ей не хотелось.
– Защитить меня?
Она понимала, что кажется идиоткой, но все еще испытывала трудности, собирая разбежавшиеся мысли.
– Возможно, убивший Миранду охотился за «Книгой тайн». Тогда, вероятно, вам бояться нечего. Но вполне возможно, что тот, кто ее убил, просто искал рецепт А в этом случае…
– И если он знает о небольших опытах Миранды надо мной, убийца может посчитать, что я могу быть ему полезна. – Эмма наморщила нос. – Как мило! Но вы все время говорите, что рецепты в книге ничего не значат. Кто же поверит, что они на самом деле действуют?
– Миранда верила, например.
Эмма застонала:
– Да, конечно. Но кто еще окажется настолько легковерным, чтобы поверить в какие-то тайные знания?
– Член Ванзагарского общества, – без околичностей ответил Эдисон.
– Но члены Общества – образованные господа, как и вы, сэр. Они не станут верить рецепту, который интересен только как часть древней истории. Они не стали бы совершать убийство ради обладания им.
– фанатичные ученики Ванзы. Некоторые из них настолько погрузились в философию, что полностью оторвались от реальности. Они склонны верить самой невероятной чепухе. – Эдисон взглянул в сторону дома Летти. – А в этом случае один из них зашел так далеко, что убил ради своих убеждений.
Эмма подавила пронзившее ее неприятное ощущение. Вот уж чего ей не нужно, так это еще одного дурного предчувствия. Она уже и без того встревожена.
– Что ж, нужно посмотреть на дело с другой стороны, сэр. Если этот таинственный человек убил Миранду из-за рецепта и считает, что я нужна ему для его применения, вряд ли он станет меня убивать.
– Верно, но он может вас похитить.
– О!.. – Эмма поразмыслила. – Полагаю, для вас это несколько неудобно?
Его губы изогнулись.
– Более чем неудобно. – Улыбка пропала так же быстро, как и появилась. – Думаю, что больше не смогу обеспечивать вашу безопасность в доме леди Мэйфилд.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я собираюсь нанять пару сыщиков, чтобы приглядывали за вами. А сделать это без того, чтобы не объяснить леди Мэйфилд, что происходит, будет невозможно.
– Ну и в чем же здесь затруднение? – Эмма закатила глаза. – Если я знаю Летти, она будет в восторге.
– Она-то, может, и будет в восторге, но не будет молчать об этом. Сегодня к полуночи об этой истории узнает весь город, убийца будет предупрежден и, вероятно, исчезнет раньше, чем я смогу его найти.
Эмма поморщилась. Он был прав. Любовь Летти к сплетням перевесит любое обещание молчать.
– Понимаю.
– Я должен найти для вас более надежное место.
– Хотела бы я, чтобы вы не говорили обо мне как о Дорогостоящей безделушке, которую надо поместить в сейф, – пробормотала она.
– Что вы! Вы чрезвычайно ценный товар, мисс Грейсон. Я не намерен вас потерять.
Она не могла понять, шутит он или нет, поэтому решила проигнорировать его замечание.
– Вы предлагаете отправить меня в одно из ваших поместий, как Суона?
Он покачал головой:
– Нет, это не подойдет. Если я отошлю вас, убийца решит, что я напал на его след. Он может совершить какой-нибудь необдуманный поступок, а может и вовсе уехать из страны.
Эмма развела руками:
– Похоже, я стала для вас серьезным осложнением, сэр. Как вы поступите?
– Самым разумным, – медленно начал он, – было бы поселить вас в моем городском особняке.
Девушка замерла:
– Нет, это абсолютно невозможно! Вы не можете предлагать это серьезно, сэр.
Он задумчиво на нее посмотрел:
– Почему бы и нет?
– Почему бы и нет? Вы с ума сошли! Джентльмен не может поселить в своем городском особняке свою невесту. В глазах света я стану вашей любовницей. Никакие рекомендации, даже самые блестящие, не перевесят этого клейма.
– Эмма…
– Я буду вынуждена переменить имя, выкрасить волосы и придумать для себя новое прошлое. Это вызовет массу трудностей. Мне же нужно думать и о своей сестре! Я не могу просто взять и исчезнуть с лица земли!..
– Эмма, послушайте меня…
– Нет, я не стану слушать, как вы пытаетесь уговорить меня. Меня не волнует, сколько денег вы мне предложите. Я не перееду в ваш городской особняк!
– Если вам так неприятна мысль быть моей любовницей, – произнес он до странности нейтральным тоном, – почему бы вам не переехать ко мне в качестве жены?
– Вашей жены? – Она вскинула руки, взволновавшись сверх всяких ожиданий. – Нет, по вас и в самом деле плачет сумасшедший дом.
– Думаю, это – спорное заявление.
Она взялась за отвороты его пальто и, поднявшись на цыпочки, сердито заглянула в его полузакрытые глаза.
– Попытайтесь думать яснее, сэр. Такая бестолковость, это на вас не похоже. Когда дело будет сделано, мне будет почти невозможно скрыть свое настоящее имя, если я выступлю в роли вашей жены.
– А если мы сделаем это по-настоящему? – очень тихо спросил он.
Охвативший ее гнев был так силен, что Эмма даже не решилась заговорить. Да как он смеет так легкомысленно подходить к такому важному поступку? Ее сердце вот-вот разобьется, а он видит в этом только повод для шуток.
Девушка очень спокойно разжала пальцы и отступила на шаг, повернулась к нему спиной и уставилась на дорогу.
– Не самое подходящее время высмеивать меня, сэр, – очень холодно проговорила она. – Нам надо решать более важные дела.
Стоукс долго молчал, стоя позади нее.
– Прошу прощения, – ровно сказал он. – Вы, разумеется, правы. Сейчас не время для шуток.
– Я рада, что вы это понимаете.
– Тем не менее надо придумать, куда вас поместить, пока это дело не закончится.
Эмма подавила злость и боль, угрожавшие захлестнуть ее. Думай, приказала она своему захваченному врасплох разуму. Думай быстрее, а то неизвестно, какая очередная идиотская мысль придет в голову этому человеку.
– Леди Эксбридж, – наконец сказала она.
– А что с ней?
– Я перееду к ней.
– Что?
– Подумайте, сэр. Это же совершенно очевидно. В самом деле, что может быть более естественным в глазах света, если ваша невеста поселится в доме вашей бабушки?
Настал его черед смотреть на нее так, словно она сошла с ума.
– Это самое немыслимое, самое смехотворное, самое безумное предложение, которое я когда-либо слышал.
– Почему? Ей вы можете совершенно точно сказать, что происходит. Она не сплетница. Ее чувство семейной ответственности гарантирует сохранение ваших тайн.
– Вы не понимаете того, о чем говорите, – сказал он. – Даже если я и соглашусь на такой план, она откажется.
Эмма пожала плечами:
– Спросите ее сами.
Сложив руки за спиной, Эдисон стоял у окна в гостиной своей бабки. Он смотрел через двор на массивные ворота, преграждавшие вход на территорию крепости. Эмма сидела тихо, кротко сложив руки на коленях.
– Понимаю, – проговорила Виктория после долгих размышлений.
Это были первые слова, произнесенные ею, после того как Эдисон обрисовал ей создавшееся положение.
Он все еще не мог поверить, что Эмма уговорила его приехать сюда и попросить помощи у бабки. Он настроил себя на отказ. Она, конечно же, откажет. Абсурдно думать, что Виктория поможет ему защитить Эмму.
Все было бы гораздо проще, если бы Эмма согласилась переехать в его дом, думал он. Но она отказалась даже обдумывать такую возможность.
Тревога, которую он увидел в ее глазах, когда предложил ей стать его женой, наполнила его странной пустотой и холодом. Минутой раньше Эмма вернула ему поцелуй со страстью, от которой он чуть не растаял. А в следующее мгновение отказалась даже подумать о замужестве.
Интересно, когда он сам начал задумываться об этом? Казалось, эта мысль засела у него в мозгу с момента их первой встречи.
– Уверена, для вас большое облегчение узнать, что моя помолвка с вашим внуком на самом деле фальшивая, леди Эксбридж, – ободряюще сказала Эмма. – Я всего лишь играю роль, чтобы помочь ему поймать вора.
Эдисон подавил настойчивое желание пересечь комнату, выхватить ее из кресла и сказать, что в их взаимной страсти нет никакой фальши.
– По вполне понятным причинам, – беспечно продолжала Эмма, – я не могла всего этого сказать, когда вы пригласили меня на чай. Но со смертью леди Эймс дело приняло серьезный оборот.
– Это еще мягко сказано.
– Голос Виктории прозвучал очень сухо.
Эдисон резко повернулся:
– Проклятие, я же вам говорил, что ничего не выйдет, Эмма! Идемте, нечего терять здесь время!
Девушка даже не двинулась.
– Но, сэр, вы должны дать вашей бабушке хотя бы несколько минут, чтобы оценить ситуацию. Мы без предупреждения обрушили на нее всю эту историю. Ей нужно хотя бы подумать.
Виктория как-то странно посмотрела на нее:
– Вы говорите, что мой внук нанял вас, чтобы вы помогли ему найти пропавшую книгу?
– Да, мадам, я должна была стать приманкой.
– Эмма грустно улыбнулась. – В тот момент я остро нуждалась в работе, поэтому и согласилась в обмен на хорошее жалованье и достойные рекомендации.
Виктория нахмурилась:
– Рекомендации?
– Я более чем уверена, что рекомендации от джентльмена такого положения, как мистер Стоукс, откроют для меня все двери, а так как я не знаю, сколько мне еще ждать, когда некоторые мои финансовые вложения принесут плоды, возможно, мне придется поискать новое место…
– Эмма, – сквозь зубы окликнул ее Эдисон. – Вы отклоняетесь от темы!
– Да, – согласилась девушка. – Итак, мадам, как я уже говорила, все ужасно запуталось. И теперь мистер Стоукс говорит, что нам необходима помощь человека, которому мы сможем доверять, если продолжим свои поиски. Естественно, в первую очередь мы подумали о вас.
– Леди Мэйфилд – добрая душа и, сама того не зная, конечно, очень помогла нам, – храбро продвигалась вперед Эмма. – Но мы не можем ей доверять. Уверена, вы понимаете.
Виктория фыркнула:
– Летти не может хранить тайну, даже если от этого зависит ее жизнь. Она заядлая сплетница.
– Боюсь, вы правы, мадам.
Виктория бросила загадочный взгляд на Эдисона:
– А почему, могу я узнать, вы решили обратиться за помощью в этом деле ко мне?
– Мистер Стоукс почувствовал, и совершенно верно, что такой важный секрет он может доверить только члену своей семьи. – Эмма помолчала. – А так как вы его единственная родственница, мы пришли прямо к вам.
Эдисон снова принялся рассматривать ворота. Он ждал, что Виктория сейчас объявит своим звучным голосом, что она ничем не обязана ему помогать.
– Первое, что мы должны сделать, – бодро проговорила Виктория, – это отвезти вас к хорошей модистке, мисс Грейсон. Хуже склонности Летти к сплетням может быть только ее вкус. Вырез вашего платья слишком глубок.
Глава 26
– Если вы опять о своих чертовых рекомендациях…
– Но вы же пообещали написать их!
– Несмотря на ваше предположение, вы еще не выполнили работу, для которой я вас нанимал.
– Не понимаю.
По-прежнему опираясь на ствол дерева над ее головой, Стоукс наклонился к ней очень близко.
– Вы все еще мне нужны.
Его губы были всего в нескольких дюймах от ее рта. Внезапно Эмме стало трудно дышать.
– Да, мисс Грейсон, очень нужны.
Быстрым движением, пока она не поняла, что он собирается делать, Эдисон прижал ее к стволу дерева. Теперь протестовать было уже поздно, даже если бы она и захотела это сделать. Его губы прижались к ее губам, твердые, пылающие, настойчивые.
Взрыв ощущений был резким и острым, как было всегда, когда он ее целовал. Ее теория о том, что к таким вещам привыкаешь, не оправдывается, подумала Эмма. Она легко вздохнула и обвила руками его шею.
Стоукс зажал ее ноги между своими, и его поцелуй стал еще настойчивее. Колени у девушки подогнулись. Она задохнулась, когда мгновение спустя Эдисон отпустил ее. Когда Эмма открыла глаза, то увидела, что Стоукс смотрит на нее своим темным, загадочным взглядом.
– Теперь мне нужно всего лишь найти способ защитить вас, – сказал он.
Эмма осознала, что по меньшей мере дважды открыла и закрыла рот, прежде чем ей удалось взять себя в руки. Его поцелуи явно влияют на ее мыслительные способности.
Внезапно девушку поразила ужасная мысль. Жизнь станет куда менее волнующей, когда закончится срок ее работы. Задумываться об этой перспективе ей не хотелось.
– Защитить меня?
Она понимала, что кажется идиоткой, но все еще испытывала трудности, собирая разбежавшиеся мысли.
– Возможно, убивший Миранду охотился за «Книгой тайн». Тогда, вероятно, вам бояться нечего. Но вполне возможно, что тот, кто ее убил, просто искал рецепт А в этом случае…
– И если он знает о небольших опытах Миранды надо мной, убийца может посчитать, что я могу быть ему полезна. – Эмма наморщила нос. – Как мило! Но вы все время говорите, что рецепты в книге ничего не значат. Кто же поверит, что они на самом деле действуют?
– Миранда верила, например.
Эмма застонала:
– Да, конечно. Но кто еще окажется настолько легковерным, чтобы поверить в какие-то тайные знания?
– Член Ванзагарского общества, – без околичностей ответил Эдисон.
– Но члены Общества – образованные господа, как и вы, сэр. Они не станут верить рецепту, который интересен только как часть древней истории. Они не стали бы совершать убийство ради обладания им.
– фанатичные ученики Ванзы. Некоторые из них настолько погрузились в философию, что полностью оторвались от реальности. Они склонны верить самой невероятной чепухе. – Эдисон взглянул в сторону дома Летти. – А в этом случае один из них зашел так далеко, что убил ради своих убеждений.
Эмма подавила пронзившее ее неприятное ощущение. Вот уж чего ей не нужно, так это еще одного дурного предчувствия. Она уже и без того встревожена.
– Что ж, нужно посмотреть на дело с другой стороны, сэр. Если этот таинственный человек убил Миранду из-за рецепта и считает, что я нужна ему для его применения, вряд ли он станет меня убивать.
– Верно, но он может вас похитить.
– О!.. – Эмма поразмыслила. – Полагаю, для вас это несколько неудобно?
Его губы изогнулись.
– Более чем неудобно. – Улыбка пропала так же быстро, как и появилась. – Думаю, что больше не смогу обеспечивать вашу безопасность в доме леди Мэйфилд.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я собираюсь нанять пару сыщиков, чтобы приглядывали за вами. А сделать это без того, чтобы не объяснить леди Мэйфилд, что происходит, будет невозможно.
– Ну и в чем же здесь затруднение? – Эмма закатила глаза. – Если я знаю Летти, она будет в восторге.
– Она-то, может, и будет в восторге, но не будет молчать об этом. Сегодня к полуночи об этой истории узнает весь город, убийца будет предупрежден и, вероятно, исчезнет раньше, чем я смогу его найти.
Эмма поморщилась. Он был прав. Любовь Летти к сплетням перевесит любое обещание молчать.
– Понимаю.
– Я должен найти для вас более надежное место.
– Хотела бы я, чтобы вы не говорили обо мне как о Дорогостоящей безделушке, которую надо поместить в сейф, – пробормотала она.
– Что вы! Вы чрезвычайно ценный товар, мисс Грейсон. Я не намерен вас потерять.
Она не могла понять, шутит он или нет, поэтому решила проигнорировать его замечание.
– Вы предлагаете отправить меня в одно из ваших поместий, как Суона?
Он покачал головой:
– Нет, это не подойдет. Если я отошлю вас, убийца решит, что я напал на его след. Он может совершить какой-нибудь необдуманный поступок, а может и вовсе уехать из страны.
Эмма развела руками:
– Похоже, я стала для вас серьезным осложнением, сэр. Как вы поступите?
– Самым разумным, – медленно начал он, – было бы поселить вас в моем городском особняке.
Девушка замерла:
– Нет, это абсолютно невозможно! Вы не можете предлагать это серьезно, сэр.
Он задумчиво на нее посмотрел:
– Почему бы и нет?
– Почему бы и нет? Вы с ума сошли! Джентльмен не может поселить в своем городском особняке свою невесту. В глазах света я стану вашей любовницей. Никакие рекомендации, даже самые блестящие, не перевесят этого клейма.
– Эмма…
– Я буду вынуждена переменить имя, выкрасить волосы и придумать для себя новое прошлое. Это вызовет массу трудностей. Мне же нужно думать и о своей сестре! Я не могу просто взять и исчезнуть с лица земли!..
– Эмма, послушайте меня…
– Нет, я не стану слушать, как вы пытаетесь уговорить меня. Меня не волнует, сколько денег вы мне предложите. Я не перееду в ваш городской особняк!
– Если вам так неприятна мысль быть моей любовницей, – произнес он до странности нейтральным тоном, – почему бы вам не переехать ко мне в качестве жены?
– Вашей жены? – Она вскинула руки, взволновавшись сверх всяких ожиданий. – Нет, по вас и в самом деле плачет сумасшедший дом.
– Думаю, это – спорное заявление.
Она взялась за отвороты его пальто и, поднявшись на цыпочки, сердито заглянула в его полузакрытые глаза.
– Попытайтесь думать яснее, сэр. Такая бестолковость, это на вас не похоже. Когда дело будет сделано, мне будет почти невозможно скрыть свое настоящее имя, если я выступлю в роли вашей жены.
– А если мы сделаем это по-настоящему? – очень тихо спросил он.
Охвативший ее гнев был так силен, что Эмма даже не решилась заговорить. Да как он смеет так легкомысленно подходить к такому важному поступку? Ее сердце вот-вот разобьется, а он видит в этом только повод для шуток.
Девушка очень спокойно разжала пальцы и отступила на шаг, повернулась к нему спиной и уставилась на дорогу.
– Не самое подходящее время высмеивать меня, сэр, – очень холодно проговорила она. – Нам надо решать более важные дела.
Стоукс долго молчал, стоя позади нее.
– Прошу прощения, – ровно сказал он. – Вы, разумеется, правы. Сейчас не время для шуток.
– Я рада, что вы это понимаете.
– Тем не менее надо придумать, куда вас поместить, пока это дело не закончится.
Эмма подавила злость и боль, угрожавшие захлестнуть ее. Думай, приказала она своему захваченному врасплох разуму. Думай быстрее, а то неизвестно, какая очередная идиотская мысль придет в голову этому человеку.
– Леди Эксбридж, – наконец сказала она.
– А что с ней?
– Я перееду к ней.
– Что?
– Подумайте, сэр. Это же совершенно очевидно. В самом деле, что может быть более естественным в глазах света, если ваша невеста поселится в доме вашей бабушки?
Настал его черед смотреть на нее так, словно она сошла с ума.
– Это самое немыслимое, самое смехотворное, самое безумное предложение, которое я когда-либо слышал.
– Почему? Ей вы можете совершенно точно сказать, что происходит. Она не сплетница. Ее чувство семейной ответственности гарантирует сохранение ваших тайн.
– Вы не понимаете того, о чем говорите, – сказал он. – Даже если я и соглашусь на такой план, она откажется.
Эмма пожала плечами:
– Спросите ее сами.
Сложив руки за спиной, Эдисон стоял у окна в гостиной своей бабки. Он смотрел через двор на массивные ворота, преграждавшие вход на территорию крепости. Эмма сидела тихо, кротко сложив руки на коленях.
– Понимаю, – проговорила Виктория после долгих размышлений.
Это были первые слова, произнесенные ею, после того как Эдисон обрисовал ей создавшееся положение.
Он все еще не мог поверить, что Эмма уговорила его приехать сюда и попросить помощи у бабки. Он настроил себя на отказ. Она, конечно же, откажет. Абсурдно думать, что Виктория поможет ему защитить Эмму.
Все было бы гораздо проще, если бы Эмма согласилась переехать в его дом, думал он. Но она отказалась даже обдумывать такую возможность.
Тревога, которую он увидел в ее глазах, когда предложил ей стать его женой, наполнила его странной пустотой и холодом. Минутой раньше Эмма вернула ему поцелуй со страстью, от которой он чуть не растаял. А в следующее мгновение отказалась даже подумать о замужестве.
Интересно, когда он сам начал задумываться об этом? Казалось, эта мысль засела у него в мозгу с момента их первой встречи.
– Уверена, для вас большое облегчение узнать, что моя помолвка с вашим внуком на самом деле фальшивая, леди Эксбридж, – ободряюще сказала Эмма. – Я всего лишь играю роль, чтобы помочь ему поймать вора.
Эдисон подавил настойчивое желание пересечь комнату, выхватить ее из кресла и сказать, что в их взаимной страсти нет никакой фальши.
– По вполне понятным причинам, – беспечно продолжала Эмма, – я не могла всего этого сказать, когда вы пригласили меня на чай. Но со смертью леди Эймс дело приняло серьезный оборот.
– Это еще мягко сказано.
– Голос Виктории прозвучал очень сухо.
Эдисон резко повернулся:
– Проклятие, я же вам говорил, что ничего не выйдет, Эмма! Идемте, нечего терять здесь время!
Девушка даже не двинулась.
– Но, сэр, вы должны дать вашей бабушке хотя бы несколько минут, чтобы оценить ситуацию. Мы без предупреждения обрушили на нее всю эту историю. Ей нужно хотя бы подумать.
Виктория как-то странно посмотрела на нее:
– Вы говорите, что мой внук нанял вас, чтобы вы помогли ему найти пропавшую книгу?
– Да, мадам, я должна была стать приманкой.
– Эмма грустно улыбнулась. – В тот момент я остро нуждалась в работе, поэтому и согласилась в обмен на хорошее жалованье и достойные рекомендации.
Виктория нахмурилась:
– Рекомендации?
– Я более чем уверена, что рекомендации от джентльмена такого положения, как мистер Стоукс, откроют для меня все двери, а так как я не знаю, сколько мне еще ждать, когда некоторые мои финансовые вложения принесут плоды, возможно, мне придется поискать новое место…
– Эмма, – сквозь зубы окликнул ее Эдисон. – Вы отклоняетесь от темы!
– Да, – согласилась девушка. – Итак, мадам, как я уже говорила, все ужасно запуталось. И теперь мистер Стоукс говорит, что нам необходима помощь человека, которому мы сможем доверять, если продолжим свои поиски. Естественно, в первую очередь мы подумали о вас.
– Леди Мэйфилд – добрая душа и, сама того не зная, конечно, очень помогла нам, – храбро продвигалась вперед Эмма. – Но мы не можем ей доверять. Уверена, вы понимаете.
Виктория фыркнула:
– Летти не может хранить тайну, даже если от этого зависит ее жизнь. Она заядлая сплетница.
– Боюсь, вы правы, мадам.
Виктория бросила загадочный взгляд на Эдисона:
– А почему, могу я узнать, вы решили обратиться за помощью в этом деле ко мне?
– Мистер Стоукс почувствовал, и совершенно верно, что такой важный секрет он может доверить только члену своей семьи. – Эмма помолчала. – А так как вы его единственная родственница, мы пришли прямо к вам.
Эдисон снова принялся рассматривать ворота. Он ждал, что Виктория сейчас объявит своим звучным голосом, что она ничем не обязана ему помогать.
– Первое, что мы должны сделать, – бодро проговорила Виктория, – это отвезти вас к хорошей модистке, мисс Грейсон. Хуже склонности Летти к сплетням может быть только ее вкус. Вырез вашего платья слишком глубок.
Глава 26
– Я же говорила, что она нам поможет.
Эмма самодовольно улыбнулась, принимая предложение Эдисона потанцевать во время бала позднее в этот же день.
– Говорили.
Он посмотрел через переполненную бальную залу туда, где в окружении дорого одетых почтенных дам стояла Виктория.
Эмма проследила его взгляд. Виктория была блистательна в серебристом атласном платье, отделанном серебряными цветами, и таком же тюрбане. В тот момент, когда на нее смотрела Эмма, она томно обмахивалась красиво отделанным серебряным веером.
– Как ей идет это платье! – сказала девушка. – Она затмевает всех своих соседок. У вашей бабушки прекрасный вкус.
– Этого у нее не отнимешь. – Эдисон поднял брови и многозначительно взглянул на вырез Эммы. – Я знал, что платья, которые для вас выбрала Летти, слишком откровенны.
– Вы не должны критиковать Летти. Она нам очень помогла. Она сделала все, как вы хотели, хотя даже не знала о вашем плане.
Летти была поражена, узнав, что Виктория пригласила Эмму переехать к ней.
– Кто бы мог подумать, что старая гордячка вдруг так смягчится? – усмехнулась Летти, когда Эмма объяснила ей ситуацию. – Но для тебя это чудесная новость, моя милая. Не могу дождаться, чтобы рассказать всем,
Что преграда между Викторией и ее внуком наконец-то рухнула. Клянусь, сегодня вечером это будет главной темой на балах!..
И она тут же помчалась разносить свежую сплетню, пока Эмма отправилась к портнихе, чтобы уменьшить вырезы в своих платьях. Эдисон уехал по своим таинственным делам. Он пропадал весь остаток дня и появился как раз вовремя, чтобы сопроводить Эмму и Викторию на бал к Бродрикам.
– Теперь, когда я устроилась, каковы ваши планы, сэр? – спросила Эмма, пока они кружились в вальсе.
– Я нанял двух сыщиков полицейского суда, чтобы те день и ночь следили за домом бабушки. Один из них будет сопровождать вас, если вы поедете куда-нибудь без меня.
– Вы думаете, преступник не заметит двух сыщиков, все время находящихся рядом?
– Когда они будут на посту, они станут одеваться грумами.
– Хм!.. – Эмма обдумала создавшееся положение. – А вы, сэр? Как вы собираетесь продолжать свои поиски?
– Теперь, когда за вами будет кто-то присматривать, моим следующим шагом станет попытка выманить из своего укрытия таинственного бойца Ванзы. Когда я его схвачу, то заставлю назвать имя учителя, которому он служит.
– Вы считаете, что его учитель-мошенник и есть убийца, да?
– Я еще не уверен, что он убийца, но убежден, что он, по всей видимости, причастен к этому делу. Когда я узнаю, кто он, думаю, получу ключ ко всему остальному.
Эмма с беспокойством посмотрела на него:
– Что-то подсказывает мне, что это будет не так-то просто.
– Напротив, я думаю, все пройдет гладко. Как обычно бывает, когда дело задумывается и осуществляется на основе логики и интеллекта.
– Но что же делать мне, пока вы будете играть в свои опасные игры с бойцом Ванзы?
Ничего.
– Ничего? – Эмма нахмурилась. – Но я же должна вам помогать! Вы для этого меня нанимали. Я настаиваю, чтобы мне позволили выполнять мои обязанности.
– Ваша задача состоит в том, чтобы держаться подальше от неприятностей, – сказал Эдисон. – Я не хочу беспокоиться о вас, пока буду заниматься поисками этого проклятого бойца Ванзы.
Такое небрежное отстранение ее от участия в расследовании – это показалось Эмме слишком.
– Послушайте, Эдисон, я профессионал. Я не стану мириться с тем, что со мной обращаются, как с багажом, который убирают в чулан, пока он не понадобится. Вы прекрасно знаете, что пока я была вам весьма полезна.
– Весьма.
Его снисходительный тон привел Эмму в ярость.
– Проклятие, Эдисон, если вы не позволите мне выполнять мои обязанности, я немедленно уволюсь!
– Вы не можете оставить свое место. Вы еще не получили рекомендаций.
– Я не шучу, сэр.
Стоукс остановился в нескольких футах от того места, где ждала Виктория. В его глазах не было и тени насмешки.
– В ваши обязанности входит исполнение роли моей невесты, – сказал он. – Предлагаю вам как следует сосредоточиться на этой задаче, потому что пока вы в ней не слишком преуспели.
Эмма до такой степени разозлилась, что едва не заорала на него, как уличная торговка. Девушка вовремя вспомнила, что они стоят посреди бальной залы.
– Не слишком преуспела! – ядовито прошипела она. – Не преуспела? Да как вы смеете, сэр! Я дала сногсшибательный спектакль.
– Вот видите? – Он с глубоким сожалением покачал головой. – Будучи моей невестой, вы должны сиять и улыбаться, излучать сладость и свет. А вместо этого у любого, кто посмотрит на нас, без сомнения, сложится впечатление, что вы хотите придушить меня.
Эмма одарила его самой очаровательной, ослепительной улыбкой:
– Любой, кто посмотрит, будет абсолютно прав, сэр.
Девушка повернулась и пошла к Виктории.
Часом позже, выйдя из своего клуба, Эдисон все еще размышлял о ссоре. Он не понял, откуда без всякого предупреждения налетела буря. Меньше всего в тот вечер он собирался затевать с Эммой неприятный спор. Он только хотел защитить ее, пока не найдет убийцу.
Сент-Джеймс-стрит была окутана легким туманом. Эдисон даже не дал себе труда поискать в тумане того, кто, он знал, следил за ним. Он чувствовал присутствие этого человека по холодку в затылке. Это продолжалось уже второй день. Молодой боец Ванзы шел за ним.
В тумане мерцали огоньки кареты. Эдисон двинулся вперед, бессознательно отмечая знакомые звуки оживленного ночного Лондона. Приглушенный цокот копыт и поскрипывание кожаной сбруи эхом разносились в темноте. Резанул ухо пьяный смех модно одетых повес.
Краем глаза Стоукс заметил, что они исчезли в узком переулке. Он знал, что остаток ночи гуляки проведут в поисках нездоровых развлечений и возможности покутить. В глубине этих узких улочек и переулков найдутся дымные игорные притоны и бордели, предлагающие любые виды извращений.
Эдисон ощутил, как в душе у него закипел старый гнев. Его отец жил точно такой же беспечной, бесполезной жизнью, как и эти молодые повесы, только что исчезнувшие в темной пасти переулка, Уэсли Стоукс превыше всего ценил неудержимую погоню за бессмысленными, отвратительными удовольствиями.
Он вспомнил слова Эммы, которые подслушал в тот день, когда Виктория пригласила ее на чай. «Вам, должно быть, нестерпимо сознавать, какого безответственного сына вы вырастили?»
Эмма права. Виктория, должно быть, прекрасно сознавала правду о его отце. Она была слишком умна, чтобы не знать, что Уэсли был неисправимым игроком и безответственным ничтожеством. Как бы слепо она его ни любила, ее, вероятно, глубоко печалило неизбежное осознание того, что ее сын и единственный наследник рода был обречен из-за обуревавших его страстей.
Эмма была права и насчет всего остального, думал Эдисон. Виктория винила себя. Каждый раз, глядя на портрет Уэсли, висевший в ее гостиной, ей приходилось смотреть в лицо тому факту, что она потерпела поражение.
Точно так же, как винил бы себя он, если бы его собственный сын оказался негодяем.
Его собственный сын…
Он всмотрелся в туман и увидел будущее, которое внезапно, до боли захотел сделать явью, – будущее, в котором Эмма держала на руках их ребенка.
Образ был таким реальным, что Стоукс остановился. Он стряхнул с себя видение и огляделся. И очень удивился, обнаружив, что ушел гораздо дальше, чем собирался. Это вернуло его к неотложным делам.
На мгновение Эдисон почти забыл о намеченной на этот вечер цели. Такие промахи могут быть опасны. Он вышел в ночь не за тем, чтобы поразмышлять о прошлом, настоящем или неведомом будущем. Негоже позволять своему духу устремляться к тому, что нельзя изменить. А он-то думал, что давно усвоил этот урок!
Стоукс взглянул на проезжавший мимо наемный экипаж и подумал остановить его. В таком же экипаже он приехал сегодня вечером на Сент-Джеймс-стрит, оставив свою карету Эмме и Виктории. Сыщики, нанятые днем, послужат кучером и грумом. И благополучно доставят женщин домой с бала.
А пока у него свои планы. И они требуют полного его внимания.
Эдисон свернул за угол и пошел по укрытому туманом переулку. В конце узкого прохода он смог различить огоньки игорного притона. В дверях соседнего дома какой-то мужчина пыхтел и хрипло стонал в судорогах сексуального наслаждения. Проститутка, которую он пригвоздил к стене, бормотала что-то подбадривающее. Ее хихиканье звучало резко и совершенно фальшиво.
Эдисон продолжал идти к призрачным огонькам преисподней, находившейся в конце переулка. Он не обернулся, чтобы посмотреть назад. В этом не было необходимости. Он не слышал позади себя шагов, но знал, что наблюдатель последовал за ним в переулок.
Боец Ванзы не сможет устоять перед такой возможностью. Он был слишком молод, чтобы понимать сущность Стратегии Терпения.
Эдисон расстегнул пальто, неуклонно приближаясь к огонькам притона. Он вытащил руки из рукавов и накинул пальто на плечи, как плащ.
Молодой боец оказался умелым. Его нападение, когда оно совершилось, было стремительным и совершенно бесшумным. Если бы он его не ожидал, подумал Эдисон, то мог бы вообще не услышать звука, произведенного вдохом.
Он-то и выдал ему точное местонахождение противника.
Эдисон скользнул в сторону и развернулся. Огоньки притона, мерцавшие в тумане, давали достаточно света, чтобы позволить разглядеть фигуру в маске, приближавшуюся к нему сбоку.
Поняв, что его обнаружили, боец Ванзы быстро взбрыкнул ногами.
Эдисон уклонился:
– Что такое? На этот раз никаких вызовов? Я оскорблен. Где же твое почтение к традициям?
– Ты не почитаешь древние традиции, поэтому я и не вызываю тебя на старинный лад.
– Очень мудрое решение. Поздравляю. Ты еще не совсем безнадежен…
– Ты смеешься надо мной, о Тот, Кто Покинул Круг! Но это ненадолго.
– Я буду тебе очень признателен, если ты прекратишь обращаться ко мне, словно я принадлежу к какой-то древней легенде.
– Сегодня ночью твоя легенда закончится.
Боец приблизился. Он снова выкинул вперед ногу – и снова промахнулся.
– Сними пальто! – сердито заметил он. – Или ты снова хочешь уравнять наши шансы с помощью пистолета?
– Нет, я не думал пользоваться пистолетом. – Эдисон отступил назад, позволив пальто соскользнуть с его плеч.
– Я знал, что в конце концов ты все же примешь вызов. – В словах бойца сквозило удовлетворение. – Мне сказали, что хотя ты и покинул Круг, честь Ванзы ты сохранил.
– На самом деле моя честь – это моя честь. Эдисон уклонился от нового удара, проскочив под ним. Он нанес бойцу удар по лодыжке. Мужчина задохнулся и наклонился в сторону, потеряв равновесие и став уязвимым.
Эдисон этим воспользовался. Он нанес серию коротких, резких ударов, направленных на то, чтобы противник не мог устоять на месте, а не на то, чтобы ранить его.
Молодой боец оставил попытки удержать равновесие. Он бросился на землю и покатился к Эдисону.
Прием был искусный. Он произвел на Стоукса впечатление. Это был старый прием Стратегии Внезапности.
Он тоже выбрал движение из этой же Стратегии. Вместо того чтобы упасть, он подпрыгнул над катящейся фигурой, перевернулся в воздухе и приземлился с другой стороны.
Боец слитком поздно понял, что его атака провалилась. Он попытался подняться на ноги, но не успел.
Эдисон уже сидел на нем верхом. Он пригвоздил молодого человека к сырым камням мостовой неотразимым приемом из Стратегии Принуждения. Он чувствовал, как его жертву сотрясают страх и злость.
– Кончено, – тихо произнес Стоукс.
На какой-то полный напряжения момент Эдисон подумал, что тот откажется сдаться. Если молодой человек примет такое решение, возникнет новая проблема. Стоукс хотел дать возможность его молодому противнику выйти из переделки, сохранив лицо.
– Несмотря на то что я покинул Круг, никто ни в Обществе, ни на самой Ванзагаре не поставит мою честь под вопрос, – сказал он. – Я требую от тебя уважения, которое ученик оказывает настоящему учителю. Сдавайся!
– Я… сдаюсь.
Помедлив несколько секунд, Эдисон отпустил парня, поднялся и стоял, глядя на него.
– Вставай! Снимай эту нелепую маску и выходи на свет.
Боец неохотно поднялся с мостовой. Медленно прохромал к свету, льющемуся из окон притона. Затем остановился и стащил шарф, обмотанный вокруг лица.
Эдисон посмотрел на него и глубоко вздохнул. Он был прав. Бойцу было не больше восемнадцати или девятнадцати лет. Не старше его, когда он отплыл на Восток с Игнатием Лоррингом. Эдисон взглянул в угрюмые, настороженные глаза и увидел в них, как в зеркале, свое собственное прошлое.
– Как тебя зовут? – спокойно спросил он.
– Джон. Джон Стоунер.
– Где живет твоя семья?
– У меня нет семьи. Моя мать умерла два года назад. Больше никого нет.
– А твой отец?
– Я незаконнорожденный, – безжизненно произнес Джон.
Эмма самодовольно улыбнулась, принимая предложение Эдисона потанцевать во время бала позднее в этот же день.
– Говорили.
Он посмотрел через переполненную бальную залу туда, где в окружении дорого одетых почтенных дам стояла Виктория.
Эмма проследила его взгляд. Виктория была блистательна в серебристом атласном платье, отделанном серебряными цветами, и таком же тюрбане. В тот момент, когда на нее смотрела Эмма, она томно обмахивалась красиво отделанным серебряным веером.
– Как ей идет это платье! – сказала девушка. – Она затмевает всех своих соседок. У вашей бабушки прекрасный вкус.
– Этого у нее не отнимешь. – Эдисон поднял брови и многозначительно взглянул на вырез Эммы. – Я знал, что платья, которые для вас выбрала Летти, слишком откровенны.
– Вы не должны критиковать Летти. Она нам очень помогла. Она сделала все, как вы хотели, хотя даже не знала о вашем плане.
Летти была поражена, узнав, что Виктория пригласила Эмму переехать к ней.
– Кто бы мог подумать, что старая гордячка вдруг так смягчится? – усмехнулась Летти, когда Эмма объяснила ей ситуацию. – Но для тебя это чудесная новость, моя милая. Не могу дождаться, чтобы рассказать всем,
Что преграда между Викторией и ее внуком наконец-то рухнула. Клянусь, сегодня вечером это будет главной темой на балах!..
И она тут же помчалась разносить свежую сплетню, пока Эмма отправилась к портнихе, чтобы уменьшить вырезы в своих платьях. Эдисон уехал по своим таинственным делам. Он пропадал весь остаток дня и появился как раз вовремя, чтобы сопроводить Эмму и Викторию на бал к Бродрикам.
– Теперь, когда я устроилась, каковы ваши планы, сэр? – спросила Эмма, пока они кружились в вальсе.
– Я нанял двух сыщиков полицейского суда, чтобы те день и ночь следили за домом бабушки. Один из них будет сопровождать вас, если вы поедете куда-нибудь без меня.
– Вы думаете, преступник не заметит двух сыщиков, все время находящихся рядом?
– Когда они будут на посту, они станут одеваться грумами.
– Хм!.. – Эмма обдумала создавшееся положение. – А вы, сэр? Как вы собираетесь продолжать свои поиски?
– Теперь, когда за вами будет кто-то присматривать, моим следующим шагом станет попытка выманить из своего укрытия таинственного бойца Ванзы. Когда я его схвачу, то заставлю назвать имя учителя, которому он служит.
– Вы считаете, что его учитель-мошенник и есть убийца, да?
– Я еще не уверен, что он убийца, но убежден, что он, по всей видимости, причастен к этому делу. Когда я узнаю, кто он, думаю, получу ключ ко всему остальному.
Эмма с беспокойством посмотрела на него:
– Что-то подсказывает мне, что это будет не так-то просто.
– Напротив, я думаю, все пройдет гладко. Как обычно бывает, когда дело задумывается и осуществляется на основе логики и интеллекта.
– Но что же делать мне, пока вы будете играть в свои опасные игры с бойцом Ванзы?
Ничего.
– Ничего? – Эмма нахмурилась. – Но я же должна вам помогать! Вы для этого меня нанимали. Я настаиваю, чтобы мне позволили выполнять мои обязанности.
– Ваша задача состоит в том, чтобы держаться подальше от неприятностей, – сказал Эдисон. – Я не хочу беспокоиться о вас, пока буду заниматься поисками этого проклятого бойца Ванзы.
Такое небрежное отстранение ее от участия в расследовании – это показалось Эмме слишком.
– Послушайте, Эдисон, я профессионал. Я не стану мириться с тем, что со мной обращаются, как с багажом, который убирают в чулан, пока он не понадобится. Вы прекрасно знаете, что пока я была вам весьма полезна.
– Весьма.
Его снисходительный тон привел Эмму в ярость.
– Проклятие, Эдисон, если вы не позволите мне выполнять мои обязанности, я немедленно уволюсь!
– Вы не можете оставить свое место. Вы еще не получили рекомендаций.
– Я не шучу, сэр.
Стоукс остановился в нескольких футах от того места, где ждала Виктория. В его глазах не было и тени насмешки.
– В ваши обязанности входит исполнение роли моей невесты, – сказал он. – Предлагаю вам как следует сосредоточиться на этой задаче, потому что пока вы в ней не слишком преуспели.
Эмма до такой степени разозлилась, что едва не заорала на него, как уличная торговка. Девушка вовремя вспомнила, что они стоят посреди бальной залы.
– Не слишком преуспела! – ядовито прошипела она. – Не преуспела? Да как вы смеете, сэр! Я дала сногсшибательный спектакль.
– Вот видите? – Он с глубоким сожалением покачал головой. – Будучи моей невестой, вы должны сиять и улыбаться, излучать сладость и свет. А вместо этого у любого, кто посмотрит на нас, без сомнения, сложится впечатление, что вы хотите придушить меня.
Эмма одарила его самой очаровательной, ослепительной улыбкой:
– Любой, кто посмотрит, будет абсолютно прав, сэр.
Девушка повернулась и пошла к Виктории.
Часом позже, выйдя из своего клуба, Эдисон все еще размышлял о ссоре. Он не понял, откуда без всякого предупреждения налетела буря. Меньше всего в тот вечер он собирался затевать с Эммой неприятный спор. Он только хотел защитить ее, пока не найдет убийцу.
Сент-Джеймс-стрит была окутана легким туманом. Эдисон даже не дал себе труда поискать в тумане того, кто, он знал, следил за ним. Он чувствовал присутствие этого человека по холодку в затылке. Это продолжалось уже второй день. Молодой боец Ванзы шел за ним.
В тумане мерцали огоньки кареты. Эдисон двинулся вперед, бессознательно отмечая знакомые звуки оживленного ночного Лондона. Приглушенный цокот копыт и поскрипывание кожаной сбруи эхом разносились в темноте. Резанул ухо пьяный смех модно одетых повес.
Краем глаза Стоукс заметил, что они исчезли в узком переулке. Он знал, что остаток ночи гуляки проведут в поисках нездоровых развлечений и возможности покутить. В глубине этих узких улочек и переулков найдутся дымные игорные притоны и бордели, предлагающие любые виды извращений.
Эдисон ощутил, как в душе у него закипел старый гнев. Его отец жил точно такой же беспечной, бесполезной жизнью, как и эти молодые повесы, только что исчезнувшие в темной пасти переулка, Уэсли Стоукс превыше всего ценил неудержимую погоню за бессмысленными, отвратительными удовольствиями.
Он вспомнил слова Эммы, которые подслушал в тот день, когда Виктория пригласила ее на чай. «Вам, должно быть, нестерпимо сознавать, какого безответственного сына вы вырастили?»
Эмма права. Виктория, должно быть, прекрасно сознавала правду о его отце. Она была слишком умна, чтобы не знать, что Уэсли был неисправимым игроком и безответственным ничтожеством. Как бы слепо она его ни любила, ее, вероятно, глубоко печалило неизбежное осознание того, что ее сын и единственный наследник рода был обречен из-за обуревавших его страстей.
Эмма была права и насчет всего остального, думал Эдисон. Виктория винила себя. Каждый раз, глядя на портрет Уэсли, висевший в ее гостиной, ей приходилось смотреть в лицо тому факту, что она потерпела поражение.
Точно так же, как винил бы себя он, если бы его собственный сын оказался негодяем.
Его собственный сын…
Он всмотрелся в туман и увидел будущее, которое внезапно, до боли захотел сделать явью, – будущее, в котором Эмма держала на руках их ребенка.
Образ был таким реальным, что Стоукс остановился. Он стряхнул с себя видение и огляделся. И очень удивился, обнаружив, что ушел гораздо дальше, чем собирался. Это вернуло его к неотложным делам.
На мгновение Эдисон почти забыл о намеченной на этот вечер цели. Такие промахи могут быть опасны. Он вышел в ночь не за тем, чтобы поразмышлять о прошлом, настоящем или неведомом будущем. Негоже позволять своему духу устремляться к тому, что нельзя изменить. А он-то думал, что давно усвоил этот урок!
Стоукс взглянул на проезжавший мимо наемный экипаж и подумал остановить его. В таком же экипаже он приехал сегодня вечером на Сент-Джеймс-стрит, оставив свою карету Эмме и Виктории. Сыщики, нанятые днем, послужат кучером и грумом. И благополучно доставят женщин домой с бала.
А пока у него свои планы. И они требуют полного его внимания.
Эдисон свернул за угол и пошел по укрытому туманом переулку. В конце узкого прохода он смог различить огоньки игорного притона. В дверях соседнего дома какой-то мужчина пыхтел и хрипло стонал в судорогах сексуального наслаждения. Проститутка, которую он пригвоздил к стене, бормотала что-то подбадривающее. Ее хихиканье звучало резко и совершенно фальшиво.
Эдисон продолжал идти к призрачным огонькам преисподней, находившейся в конце переулка. Он не обернулся, чтобы посмотреть назад. В этом не было необходимости. Он не слышал позади себя шагов, но знал, что наблюдатель последовал за ним в переулок.
Боец Ванзы не сможет устоять перед такой возможностью. Он был слишком молод, чтобы понимать сущность Стратегии Терпения.
Эдисон расстегнул пальто, неуклонно приближаясь к огонькам притона. Он вытащил руки из рукавов и накинул пальто на плечи, как плащ.
Молодой боец оказался умелым. Его нападение, когда оно совершилось, было стремительным и совершенно бесшумным. Если бы он его не ожидал, подумал Эдисон, то мог бы вообще не услышать звука, произведенного вдохом.
Он-то и выдал ему точное местонахождение противника.
Эдисон скользнул в сторону и развернулся. Огоньки притона, мерцавшие в тумане, давали достаточно света, чтобы позволить разглядеть фигуру в маске, приближавшуюся к нему сбоку.
Поняв, что его обнаружили, боец Ванзы быстро взбрыкнул ногами.
Эдисон уклонился:
– Что такое? На этот раз никаких вызовов? Я оскорблен. Где же твое почтение к традициям?
– Ты не почитаешь древние традиции, поэтому я и не вызываю тебя на старинный лад.
– Очень мудрое решение. Поздравляю. Ты еще не совсем безнадежен…
– Ты смеешься надо мной, о Тот, Кто Покинул Круг! Но это ненадолго.
– Я буду тебе очень признателен, если ты прекратишь обращаться ко мне, словно я принадлежу к какой-то древней легенде.
– Сегодня ночью твоя легенда закончится.
Боец приблизился. Он снова выкинул вперед ногу – и снова промахнулся.
– Сними пальто! – сердито заметил он. – Или ты снова хочешь уравнять наши шансы с помощью пистолета?
– Нет, я не думал пользоваться пистолетом. – Эдисон отступил назад, позволив пальто соскользнуть с его плеч.
– Я знал, что в конце концов ты все же примешь вызов. – В словах бойца сквозило удовлетворение. – Мне сказали, что хотя ты и покинул Круг, честь Ванзы ты сохранил.
– На самом деле моя честь – это моя честь. Эдисон уклонился от нового удара, проскочив под ним. Он нанес бойцу удар по лодыжке. Мужчина задохнулся и наклонился в сторону, потеряв равновесие и став уязвимым.
Эдисон этим воспользовался. Он нанес серию коротких, резких ударов, направленных на то, чтобы противник не мог устоять на месте, а не на то, чтобы ранить его.
Молодой боец оставил попытки удержать равновесие. Он бросился на землю и покатился к Эдисону.
Прием был искусный. Он произвел на Стоукса впечатление. Это был старый прием Стратегии Внезапности.
Он тоже выбрал движение из этой же Стратегии. Вместо того чтобы упасть, он подпрыгнул над катящейся фигурой, перевернулся в воздухе и приземлился с другой стороны.
Боец слитком поздно понял, что его атака провалилась. Он попытался подняться на ноги, но не успел.
Эдисон уже сидел на нем верхом. Он пригвоздил молодого человека к сырым камням мостовой неотразимым приемом из Стратегии Принуждения. Он чувствовал, как его жертву сотрясают страх и злость.
– Кончено, – тихо произнес Стоукс.
На какой-то полный напряжения момент Эдисон подумал, что тот откажется сдаться. Если молодой человек примет такое решение, возникнет новая проблема. Стоукс хотел дать возможность его молодому противнику выйти из переделки, сохранив лицо.
– Несмотря на то что я покинул Круг, никто ни в Обществе, ни на самой Ванзагаре не поставит мою честь под вопрос, – сказал он. – Я требую от тебя уважения, которое ученик оказывает настоящему учителю. Сдавайся!
– Я… сдаюсь.
Помедлив несколько секунд, Эдисон отпустил парня, поднялся и стоял, глядя на него.
– Вставай! Снимай эту нелепую маску и выходи на свет.
Боец неохотно поднялся с мостовой. Медленно прохромал к свету, льющемуся из окон притона. Затем остановился и стащил шарф, обмотанный вокруг лица.
Эдисон посмотрел на него и глубоко вздохнул. Он был прав. Бойцу было не больше восемнадцати или девятнадцати лет. Не старше его, когда он отплыл на Восток с Игнатием Лоррингом. Эдисон взглянул в угрюмые, настороженные глаза и увидел в них, как в зеркале, свое собственное прошлое.
– Как тебя зовут? – спокойно спросил он.
– Джон. Джон Стоунер.
– Где живет твоя семья?
– У меня нет семьи. Моя мать умерла два года назад. Больше никого нет.
– А твой отец?
– Я незаконнорожденный, – безжизненно произнес Джон.