Ласвиц Курд. На двух планетах

   - И не поклонник англичан, - сказал он, - но все-таки такого них никогда не было. Ведь это даст марсианам совершенно ложное представление о людях.
   - Очевидно такими показались они попавшимся в плен нашим, - заметила Ла. - Они, конечно, описывали их под свежим впечатлением.
   Я сожалею, - невольно вырвалось у Фру, - что это здесь устроили, этого не стоило бы делать. Этим может воспользоваться часть прессы и сделать отсюда вывод, что марсиане имеют основание относиться к людям не как к равным существам. Это не хорошо!
   Между тем представление подходило к концу. Оно было закончено апофеозом: на скале появился Илль, который собственноручно расковал освобожденных марсиан. Собравшиеся были охвачены патриотическим энтузиазмом. Зал огласился криками "Зила Ну"! и "Зила Илль"!
   Несмотря на огромное количество народа, театр опустел в несколько минут, так как бесчисленное количество широких выходов вело прямо на улицу. Когда Фру со своими спутниками показался у выхода и должен был пройти с ними между двумя тесными рядами марсиан, в толпе царило невероятное оживление; газетчики предлагали новые газеты, громко выкликая заголовки:
   "Постановление Центрального Совета"! "Речь Илля"!
   "Рель депутата Эу"! "Предложение Бэна"!
   "Карта Земли"! "Жизнь и смерть капитана Алля"!
   "Сын нумэ на Земле"! "Портрет бата Зальтнера"! "Портрет батки Торм"!
   Исма и Зальтнер не могли разобрать выкриков в общем шуме. Фру и Ла старались вывести как можно скорей своих спутников из давки. Но вдруг Зальтнер увидал в руках одного из продавцов свой собственный портрет.
   - Что? - воскликнул он. - Это я должен взять с собой.
   Стоящие вокруг продавца марсиане, конечно, сразу узнали Зальтнера. Скоро вокруг него собралась толпа любопытных. Зальтнер взял свой портрет и заплатил.
   - Мне сдается, сказал он, - становись в позу и обращаясь к марсианам, что они и не видали порядочного бата.
   - Я ведь здесь имею такой же вид, как англичане, - прибавил он по-марсиански.
   Ла потащила его вперед. Они отправились в читальный зал, находившийся тут же.
   В читальном зале господствовала абсолютная тишина. Вдоль стен находился целый ряд расположенных ярусами маленьких лож, в которых размещались группами знакомые, чтобы иметь возможность обмениваться своими мнениями по поводу прочитанного. В такую же ложу направился и Фру со своими спутниками. Он закрыл дверь и направился к телефону, находившемуся в каждой ложе. Здесь он сообщил свое имя и номер ложи. Потом он спросил, где находится Элль, и получил ответ, что тот в ложе 408. Фру сейчас же передал ему номер своей ложи и просил его к себе. Затем, нажав соответствующие кнопки, извлек автоматически из стола целый ряд прохладительных напитков.
   Скоро появился Элль. Он казался возбужденным. В руках у него была целая пачка листков и газет, которые он частью купил, частью получил в читальном зале.
   Прежде, чем пойти в читальный зал, он долгое время сидел перед памятником своего отца. Это была статуя в человеческий рост, представляющая Алля в юности, в одежде путешественника через мировое пространство. Он стоял на капитанском мостике межпланетного корабля и смотрел на расстилающуюся у его ног Землю. Его взгляд выражал твердое решение победно укрепиться на этой планете.
   "Ты показал нам дорогу, по которой мы теперь идем",- прозвучало в душе у Элля. "Тебе мы обязаны Землею, которую ты добыл для нас ценою жизни".
   Юношеские черты статуи, казалось, вдруг преобразились. Элль снова увидал сурового человека, которого он знал, только победный взор остался тем же - таким он бывал и в действительности, когда отец говорил ему, ребенку, о родине и об огромной задаче завоевания Земли для марсианства. И вот он сам теперь стоит на Марсе, может издалека смотреть на Землю, и судьба Земли представляется ему лишь эпизодом в истории планеты. Ему кажется, что он всегда жил с нумэ, что завоевание Земли только одна иа ступеней на пути к достижению высшей жизни духа и победы над силами природы. Что ему теперь человечество? И что оно ему было? Когда ему казалось, что он любит человечество, разве это была не любовь к одной среди них? Что еще связывало его с варварской планетой? Память его матери? Память останется с ним везде. А глубокие голубые глаза горячо-любимой женщины, блеск которых через длинную цепь годов с ни с чем несравнимой силой проникал в его сердце? Они и их нежное выражение становились все дальше и дальше, они уходили, эти милые черты, из-за счастливой улыбки которых он мог забывать свою принадлежность к марсианству и думать лишь об обладании ими. Ради них он мог сделаться человеком, как все другие. Теперь ему было легче это сделать, чем когда-либо раньше, он был гораздо ближе к своей цели. Но ведь она попала сюда только потому, что отыскивала своего мужа. Она его найдет в конце концов, и он сам обещал ей помогать в поисках. Она его найдет, и они будут там, во Фридау или еще где-нибудь, куда поедут, окруженные славой открытия северного полюса. Там они будут счастливы, и путешествие на Марс и мысль о далеком друге сгладятся. А он? Должен ли он опять жить тоже там, жить случайным часом близости с ней, чтобы убеждать себя, что для нее он лишь драгоценное украшение жизни? Должен опять жить среди этих узкосердечных хитрецов?
   Нет, теперь, когда он вкусил свободы своей родины, он никогда не сможет вернуться на Землю! Что ему теперь человечество? Ты оставил нам завещание, отец, - сказал сам себе Элль, - вести ту Землю, на которой ты страдал, к высшей цели. И я больше, чем кто-либо, обязан исполнять это завещание. Мы должны мирно завоевать Землю, чтобы это повело к ее же благу. А я, сын женщины, должен суметь рассказать о страданиях людей. Но если несчастное недоразумение повело к разрыву, мое место - там, где когда-то был ты.
   Он поднялся. Скоро он опять вошел в обычное течение дня. Он отправился в читальный зал, с жадностью набросился на новые депеши и начал их читать, когда его вызвал Фру.
   - Знаете ли вы уж все? - был его первый вопрос после того, как он вошел. Он заговорил по-марсиански. Ла живо отвечала. Фру и его жена так же вступили в разговор. Марсиане говорили очень быстро и возбужденно, очевидно, Элль узнал еще что-то очень важное. Исма и Зальтнер не были в состоянии следить за таким быстрым разговором. О них, кажется, даже забыли, но это была только первая минута возбуждения. Потом Ла повернулась к Исме с дружеской улыбкой.
   - Все ли вы поняли? - спросила она. - Ваш друг сообщил нам важные известия.
   - Я не могла следить, - сказала Исма.
   Только теперь повернулся Элль к Исме. Он посмотрел на нее. В ее глазах прочел он жалостную просьбу: "Не оставляй меня. Я одинока. Я не знаю, что все это значит".
   Она спросила его.
   - Что же нового? Расскажите же и мне.
   И во время этих слов ее выражение лица изменилось. Она чувствовала себя опять увереннее, раз он был с нею.
   - Что-нибудь неприятное? - спросила она снова, видя что Элль медлит.
   - Я еще не знаю, что может нас ожидать, - сказал Элль, - но во всяком случае мы можем ожидать быстрого развития событий. Будут предприняты шаги, чтобы получить известия с Земли еще в зимнее время.
   - Как же это можно сделать? - спросила Исма.
   - Читали ли вы утренние газеты? - Исма покачала головой.
   - Мы только что пришли, - сказал Фру, - и не знаем еще ничего связного. Мы только заметили, что настроение по отношению к Земле резко меняется.
   - Тогда разрешите вам вкратце рассказать все, что я прочел. Правительственное сообщение рассматривало конфликт с английской канонеркой и пленение наших матросов, как несчастный случай, виною которого был неправильно действовавший капитан, за которого не может отвечать даже британское правительство, не говоря уже о всем человечестве. Оно разъяснило что из-за этого случая не должен меняться основной план действий. Собирались к началу весны на северном полушарии Земли приготовить сильный воздушный флот и как только можно будет достичь северной полярной станции на Земле, завязать сношения с крупнейшими земными державами, отправившись в их столицы. Правительствам земных держав должен был быть предложен порядок сношений, так чтобы все дело шло спокойно и мирно. Только в случае резкого сопротивления какого-либо государства собирались применить по отношении к нему вооруженную силу и наложить на это государство протекторат Марсианских Штатов.
   Однако, это мнение правительства встретило сильнейшие возражения, как со стороны группы, возглавляемой Эу и развивающей далеко идущие планы мирной колонизации Земли, так и со стороны недавно образовавшейся группы сторонников более резкого обращения с человечеством. Эу защищал ту точку зрения, что если правительство допустило неверный шаг, поставив себя во враждебные отношения к людям, оно не может итти дальше по этому пути, не согласующемся с духом марсианства. Марсиане должны показать людям, что они давно уже оставили привычку бороться с оружием в руках и считают ее безнравственной. Кроме того марсиане должны потребовать, чтобы государства Земли были разоружены и на всей планете воцарился мир.
   - Вот это, я понимаю, радикал! - воскликнул Зальтнер.
   - Требования шовинистической группы не менее радикальны, - продолжал Элль. - Они полагают, что люди своим поведением показали, как далеки они еще от возможности усвоить дух марсианства. Они не могут рассматриваться, как свободные личности, а потому невозможен и вселенский мир.
   Пусть они свирепствуют друг против друга, но вся Земля в целом должна быть аннексирована Марсианскими Штатами. Отдельные области Земли должны быть распределены между отдельными штатами Марса, чтобы увеличить доходы последних. Люди должны рассматриваться, как несвободные и не-нумэ, и все государства Земли управляться наместниками Марсианских Штатов. В результате обе оппозиционные группы сходились в одном: как можно скорее всеми силами стремиться к обладанию Землей.
   - Дебаты были очень резки, и правительство попало в тяжелое положение. Еще во время заседания шовинистическая группа образовала фракцию "антибатов", и из разных частей Марса начали поступать сообщения, говорящие о сочувствии врагам человечества.
   Правительство пыталось убедить обе партии в том, что марсиане не обладают еще достаточными сведениями о человечестве; необходимо, по его мнению, прежде всего приступить к изучению могущества отдельных земных держав. Как компромисс, правительство предлагало немедленно потребовать у Англии наказания капитана "Сторожевого" и удовлетворения за дурное обращение с пленными.
   - Среднее положение между правительством и оппозицией заняло предложение Бэна. Бэн предлагал, как можно скорее, снарядить межпланетный корабль и отправить его к южной станции на Земле, захватив с собою три больших воздушных корабля. С южного полюса следует немедленно завязать сношения с британским правительством и требовать удовлетворения за пленение марсиан и повреждение воздушного корабля. Нужно внушить людям представление о серьезности марсианских намерений. Последняя депеша говорит об успехе этого предложения и о назначении Илля снова руководителем экспедиции.
   - Что вы на это скажете? - закончил Элль.
   Он бросил газеты на стол и начал ходить взад и вперед. Никто не отвечал. Известия были не только первостепенной политической важности, но и должны были решить и личную судьбу собравшихся. Лица сделались мрачными. Только у Исмы радостно билось сердце. Ведь можно будет отправиться на южный полюс Земли, а оттуда домой. Ведь если хотят завязать сношения с Англией, должны же будут послать туда воздушный корабль, по крайней мере в ее колонии, вероятно, в Австралию, и с этим кораблем сможет поехать и она. А если даже это будет невозможно, все-таки с Земли будут в ближайшее время получены известия.
   - Что же вы не садитесь? - обратилась Ла к Эллю. Он сел, видимо волнуясь.
   - Я боюсь, - начала Ла, - что движение антибатов будет все разрастаться. События могут так развернуться, что вместо мира мы получим междупланетную войну. Это будет ужасно.
   - О, дайте только нам возможность вернуться, - вскричала Исма, Упросите вашего дядю, чтобы нас взял с собою первый же межпланетный корабль.
   Элль ничего не отвечал. Он мрачно смотрел в одну точку.
   Фру встал. Я думаю, - сказал он, - что нам не мешало бы продолжить сейчас наш путь и посетить вашего дядю. Поедемте поговорить с ним.
   Все вышли из здания и направились к самодвижущемуся марсианскому экипажу. Исма молча сидела рядом с Эллем. Она видела, что его мысли заняты не ею. Ей не хотелось спрашивать его, о чем он думает. Так они не сказали ни слова, пока не достигли дома, где жил Илль.
   XXVIII
   ИДЕАЛЫ
   Ла сидела за работой. На полочке над пишущей машинкой стояла одна из немецких книг, привезенных Эллем. Это была сокращенная "всемирная история" самое краткое, что существовало по истории европейских стран. Ла по поручению Илля переводила книжку на марсианский язык. Работа шла у нее совершенно механически, подобно вязанию чулок у престарелой больной дамы, и не мешала ей оживленно беседовать с Эллем, который пришел ее навестить.
   - Нет, - сказала она, - этому нельзя поверить! Это слишком смешно. Ах, эти баты!
   - На самом деле, это скорее печально, чем смешно, - возразил Элль. Дело ведь далеко не всегда кончается пустым выстрелом. Довольно часто бывают тяжелые ранения и даже смертные случаи.
   - Это отвратительно. Но, я полагаю, разум и закон должны бы запретить поединки. Каким образом это у вас еще возможно?
   Это и происходит по неразумию. Есть люди, которые думают, что разум и закон хороши для народа лишь тогда, когда пределы и того, и другого охраняются группами избранных людей. Эта же избранная группа может нарушать закон во имя самого высшего блага для человечества - разума и свободы. Во имя этого же они считают возможным оставаться рабами отживших форм. Они думают, что противоречия в нравах только укрепляют господство разума в общем.
   - Какие благородные души! Это принесение себя самого в жертву культуре. Для человеческой мысли характерно способствовать развитию культуры путем некультурности собственной жизни. Это было бы глупо, если бы не было, к сожалению, так безнравственно; слишком уж очевидна эгоистическая цель.
   - Конечно. Но они и не скрывают ее: они смотрят на себя, как на совершенно особую касту.
   - Я себе представляю, как тяжело было вам жить в таком обществе.
   - Да мне и действительно было не легко. Для них честь человека состоит в том, что о нем говорят другие. Они думают, что она может быть уничтожена оскорблением и вновь восстановлена грубой силой. Как будто бы не самым большим самоуничтожением является подчинение своего собственного разума чужому мнению. И так как я должен был жить среди них, то моя внутренняя, подлинная жизнь была ложью в их смысле, отступлением от их условной морали. Но хуже и тяжелее всего сознание того, что миллионы людей из-за своего неразумия, из-за недостаточного развития своего мозга остаются слабыми, беспомощными, недовольными и несправедливыми. Сами же они по существу не злы. Они стремятся к добру, стремятся к свободе. Они обладают живым и теплым чувством. В этом они подобны нам. Идея добра, к которой мы пришли путем умозрения, имеет для них такое же значение, как и для нас, и постолько они наши братья. Развившиеся в человечестве религии несут в себе глубочайшую истину и силу, получаемые в откровениях. Они поднялись над индивидуальной жизнью, ограниченной пространством и временем, над тем содержанием нашего бытия, которое мы называем природой, и дошли до идеи разума, бытие которого свободно и находится вне пространства и вне времени.
   - Но меня поражает человеческая неспособность воплотить эти идеи в жизнь. В одном случае это - слабость характера, в другом - сила эгоистического чувства. А отсюда - и их неумелость в неизбежной борьбе с бытием, то - что они ведут ее таким жалким образом.
   - Я вполне согласен, что именно эти недостатки человечества и являются причиной низкого его уровня. Они делают отдельную личность неспособной наслаждаться счастливым сознанием своей внутренней свободы. Однако, вопрос можно рассматривать глубже. Человеческие поступки определяются теми именно представлениями, которые сопряжены с наибольшею чувственной ценностью. И правильное отношение к этой чувственной ценности есть задача воспитания. Поэтому слабость воли есть на самом деле только ложное ее направление. Когда меня настолько обуревает гнев, что я наношу вред своему противнику, то факт моей ошибки основан на том, что я не имел времени для размышления. Почему нумэ гораздо кротче людей? Потому что они быстрее думают. Аффект мгновенно охватывает сознание человека, он не в состоянии охватить сразу все те мысли, которые могли бы направить его поступки: ему для этого нужно слишком много времени, а потом бывает уже поздно. Нумэ испытывает возбуждение нисколько не слабее человека - он даже во много раз тоньше его в этом смысле, но его мозг устроен так, что он моментально охватывает всю совокупность обстоятельств своим сознанием, и это определяет его действия. Это - то, что называется рассудительностью. Люди правильно считают, что греки достигли высшей добродетели, но только они не знают теперь, как те сумели ее достичь. Дайте нам искоренить их заблуждения, и мы улучшим человеческий род.
   - Но страстей-то вы не выбросите?
   - Ну, об этом я, разумеется, не думаю. В них ведь и заключается ценность жизни. Только характер их влияния можем мы и должны регулировать рассудком. Слабости нумэ - и этого вы не сможете отрицать - покоятся на том же самом основании, как и слабости людей. Они связаны с самой чувственной жизнью. Сильные чувства представляют собою резервуары для мозговой энергии, через которые эта последняя сообщается с жизнью. Бывает и так, что разряжение мозговой энергии происходит только при вспышке сильного чувства. Дело обстоит приблизительно так же, как с одним явлением природы у нас на Земле: горы собирают над собою в скоплениях облаков воды, и оттуда эта водяная масса распространяет свою благодатную силу. Так распространяется и жизненная энергия. Разница между способами ее распространения - есть разница между варварством и культурой. Стремительный ручей разрушает и размывает без всякой пользы. Если же упорядочим его работу турбинами и другими приспособлениями, мы будем делать уже культурное дело. Люди еще дети...
   - Да, они еще дети - я в этом уже убедилась. Но, Элль, вы должны лучше знать их. Думаете ли вы,что все может обойтись без применения силы?
   - Я надеюсь на это. Если же - нет, мы должны ее направить...
   - О, Элль, вы говорите, как человек, и - этим я больше всего озабочена - вы, люди, заставите нас забыть, что применение силы есть несчастие, недостойное...
   Прозвонил телефон.
   - Дома Ла? - спросил голос Зальтнера.
   - Да, да, - крикнула Ла. - Идите сюда, Заль! Вы не показывались сегодня целый день.
   - Я сейчас иду.
   XXIX
   ПЯТИСОТМИЛЛИАРДНЫЙ НАЛОГ
   Через минуту вошел Зальтнер. Выражение его лица было немного разочарованное, когда он застал Ла в оживленном разговоре с Эллем. Сейчас же после приветствия он достал номер газеты.
   - Вот, - сказал он, - прочтите, пожалуйста. Раз нумэ оказываются такими, не знаешь, право, смеяться или сердиться. Для разнообразия попробую я рассердиться. Тут...
   - Ах, Заль, Заль! - воскликнула, смеясь, Ла, - сядьте-ка вы спокойно сперва, а потом уж посмотрим, в чем дело. Она притянула его за руку и усадила рядом с собой.
   - Не может же нам междупланетный спор испортить отношения, - шепнула она.
   Элль схватил газету и прочел:
   "Как мы узнали из достоверных источников, снаряжение межпланетного корабля, отправляющегося к южному полюсу Земли, займет от 20-ти до 30-ти дней. Кажется, принимаются новые меры к тому, чтобы сделать воздушные корабли еще более годными к противодействию возможным нападениям со стороны людей. Поэтому постройка этого корабля должна особенно отразиться на размере податей. Мы находим это промедление "комиссии по делам Земли" непростительным. Возбуждение против людей заметно растет, и с полным основанием. Свидетельства очевидцев показывают, что правительство очень смягчило краски при описании конфликта с английским военным судном. Причиненный нумэ позор требует скорейшего наказания виновных. Чего же стесняются с земною сволочью"?
   - Вы слышите? Земная сволочь! - воскликнул Зальтнер. - Это должно быть...
   Ла удержала его на месте.
   Читайте дальше, - сказала она Эллю.
   "Мы имеем точную информацию о случившемся на Земле. Это поистине ужасно. О справедливости, честности, свободе - люди не имеют никакою представления. Они распадаются на множество государств, которые ведут между собою борьбу за власть всеми возможными средствами. От этого страдает их хозяйство, так что многие миллионы живут в тяжелой нищете, и спокойствие среди них достигается только применением грубой силы. Тем не менее люди стараются превзойти друг друга в раболепстве и лести перед власть имущими. Каждый класс населения вредит другому и старается действовать исключительно в ущерб ему. Если же кто-нибудь осмелится выступить с правдой, он сейчас же карается государством или подвергается опале со стороны своих сограждан. Наказания носят варварский характер; лишение свободы является еще слабой мерой. Убийства случаются каждый день, воровство - каждый час. По отношению к так называемым "некультурным племенам" люди не останавливают и перед массовыми избиениями. Довольно! И такую банду должны мы признать разумными существами! Мы полагаем, что наш долг - проучить их теми средствами, которые одни им понятны, - силой. Это - дикие звери, которых нам предстоит укрощать. Они тем опасней, чем большим интеллектом они обладают: к сожалению, правительство было введено в заблуждение отдельными экземплярами этого рода, но мы хотим надеяться, что имеем дело с его заблуждением, а не с выводами, произведенными на точных основаниях".
   Элль прервал чтение.
   - Это, действительно, слишком резко! - воскликнул он. - Это недопустимая клевета!
   - То, чего я опасалась! - сказала Ла. - Соприкосновение с людьми приносит новый тон, которого у нас в нашей общественной жизни не было. Нет, Элль, нет, мои милые друзья, вы здесь не при чем. Причина лежит в самом предмете - движение против Земли несет нам с собою огрубение духа.
   Зальтнер злобно потер руки. - Читайте дальше! - сказал он. - Теперь вы рассердились, я же буду снова смеяться.
   "Мы считаем бессмысленным установление какой бы то ни было связи родственного характера между такими дикарями, как жители Земли, и нумэ. Случай с Эллем требует так же обязательно исследования и объяснения. Мы еще не видали этого мнимого полунумэ. Однако, мы имеем удовольствие наблюдать подлинный экземпляр человечества. Кто хоть раз видел это тупое лицо с маленькими светящимися точками вместо глаз, эти грубые жесты, тот должен будет признать, что нам можно будет использовать эту расу только в качестве домашних животных".
   Элль швырнул листок.
   Ла, смеясь, подошла к Зальтнеру и взяла его руками за голову.
   - Ну-ка, посмотрю я повнимательнее на этого домашнего зверка! - весело сказала она и, притянув его за голову к себе, поцеловала его.
   Элль тоже засмеялся. - Конечно, нечего обращать внимания на эту чепуху. Я, по крайней мере, доволен, что хоть не задели ничем госпожу Торм.
   Зальтнер согласился: - Разумеется, это не стоит того, чтобы сердиться. Тем не менее, такое писание может навредить.
   - Ну, для этого оно слишком глупо, и никто не примет это всерьез. Все знают эту газету, как очень ненадежную.
   - Но есть еще нечто другое, что может остаться не без влияния на политику. Прочтите предположения, которые делаются только что основанной газетою "Ба".
   Элль взял листок и прочел:
   "Характерно для нашего правительства, которое требует разрешения на постройку ста сорока четырех воздушных кораблей, что оно в данный момент не имеет ни одного готового. Но для наших штатов это - счастье. Колонизаторское воодушевление успеет остыть. Хорошо, что у нас будет время одуматься. Нельзя же предположить, что люди примут нас с распростертыми объятиями. Наше положение будет очень тяжелым, и наши жертвы должны будут все увеличиваться. Друзья человечества должны так же, как и автибаты, быть готовы к противодействию со стороны людей и ожидать его. Поэтому мы должны ясно заявить, чего мы хотим, и диктовать наши условия телелитом и репульситом. Возможно, что люди согласятся перевоспитать себя в духе наших марсианских учений, и тогда мы первые признаем их братьями. Но это, разумеется, станет возможным только после того, как они увидят, что всякое сопротивление нам бессмысленно".
   - Прочтите еще это место,-сказал Зальтнер.
   "Мы советуем не ждать от Земли слишком многого. Мы никогда не сможем ее заселить. Сила тяготения и атмосфера делают невозможным наше продолжительное пребывание там. Мы всегда принуждены будем иметь там отдельные станции и удовлетворяться временными пребываниями нумэ. Использование богатств Земли должно будет производиться для нас людьми. Это может быть осуществлено приблизительно так. Сосредоточение в лучах солнечной энергии на Земле..."
   Элль остановился.
   - Да, - сказал Зальтнер. - Разобраться в числах я не сумел. Интересно, однако, разобраться в том, как высоко ценят нас господа нумэ.
   - Я вам это сейчас вычислю, - воскликнула Ла. - Это очень легко. Вы знаете, что наша монетная система исходит из количества энергии, излучаемой солнцем в течение одного года на единицу поверхности Марса.