Ли Эйна. Любовные хроники: Люк Маккензи

   — А! Это ты, Зак, не признал тебя сразу, — отозвался кучер. — Слыхал о стоктонском шерифе? Он получил пулю в спину.
   — Вот это да! — прищелкнул языком клерк. — И чьих же рук это дело?
   — Чарли Уолдена.
   Недовольно крякнув, клерк опустил на землю тяжелую коробку и вытер лоб.
   — И что же шериф? — спросил он.
   — Не знаю, он еще не пришел в сознание.
   — Дай-то Бог! Шериф Маккензи — хороший человек. — Клерк потащил коробку в контору.
   Их разговор слушал какой-то незнакомец, стоявший неподалеку.
   — Когда отправится дилижанс в Сакраменто? — спросил он, подходя к кучеру.
   Глаза Уилла зажглись любопытством. Лицо стоявшего перед ним человека поросло густой бородой, а правую щеку пересекал глубокий шрам. Длинные черные волосы под видавшей виды ковбойской шляпой были перехвачены сзади кожаным шнурком.
   — У вас там какие-то дела, мистер? — поинтересовался Хатчинс.
   — Если и так, то они касаются лишь меня, а не вас, — глухо проговорил незнакомец.
   Уилл почувствовал, как по его спине побежали мурашки: в голосе незнакомца слышалась явная угроза. Подняв голову, он увидел раздражение в синих глазах бородача. Высокий брюнет был в штанах из оленьей кожи и в грязной рубахе с бахромой. Судя по обветренной, загорелой коже, этот человек привык к кочевой жизни. На одном его бедре висела внушительных размеров кобура, на другом — большой кинжал в ножнах. «А в сапоге наверняка еще какой-нибудь нож», — невольно подумал Хатчинс. Сапоги незнакомца были такими же пыльными, как и вся одежда. «Хитер и зол, — заключил про себя Уилл. — И так же опасен, как гремучая змея».
   — Я только с дороги, — устало проговорил кучер, — а в обратный путь пущусь завтра.
   Кивнув, незнакомец повернулся на каблуках и направился к ближайшей коновязи. Он шел широкими шагами человека, привыкшего большую часть времени проводить верхом на коне.
   Уилл видел, что незнакомец зашел на почту. Хатчинс продолжал разгружать свою повозку, а когда по кончил с разгрузкой, то успел заметить, как высокий вышел на улицу, легко вскочил на могучего жеребца и пустил его галопом.
   — Хотел бы я знать, куда это он так заторопился, — проворчал Хатчинс, перебрасывая клерку последний сверток.
   Над головами четырех игроков в покер клубились облака табачного дыма. Шум голосов мешался со звуками старенького пианино; бармен привычным движением вытирал стойку бара.
   Войдя в зал, Мордекай Фишер внимательно осмотрелся по сторонам, а затем подошел к стойке.
   Бармен тут же выставил перед ним высокий стакан и наполнил его виски.
   — Давненько не видал тебя, Мордекай. Чем занимаешься?
   — Я был во Фриско. Послушай, ты помнишь шерифа из Стоктона, что заезжал сюда около месяца назад? — спросил Фишер.
   — Того самого, которому удалось прикончить кого-то из братьев Уолденов?
   Мордекай одним глотком опустошил свой стакан, утер рукавом губы и кивнул.
   — Да, того самого.
   — И что же с ним случилось? — поинтересовался бармен.
   — Его ранили.
   Пианино замолкло.
   — Вы говорите о шерифе Маккензи? — вмешался в их беседу пианист.
   — Да, — ответил Фишер.
   Эрни встал и подошел к стойке бара.
   — Кто это сделал, Мордекай?
   — Говорят, это дело рук Чарли Уолдена.
   — Черт побери! — вскричал Эрни. — Он мне нравился. Жаль, что ему так не повезло! Мордекай отхлебнул виски.
   — Вообще-то Маккензи еще жив, но всякое может статься. Чарли Уолден заявил, что вернется в Сток-тон и доведет до конца свое грязное дело.
   Один из игроков, темноволосый мужчина с приветливым, открытым лицом, внимательно прислушивался к их разговору.
   — Я больше не играю, — заявил он, бросив на стол несколько монет.
   — Что-то вы рано бросаете игру, — заметил кто-то.
   — Бывает и такое, — пожал плечами незнакомец.
   В глазах сдающего карты загорелся недобрый огонек. Он немало проиграл партнеру, и ему не улыбалось оказаться в проигрыше.
   По сравнению с другими игроками незнакомец выглядел настоящим денди. Его щеки были гладко выбриты, а над губами темнела узкая щеточка холеных усов. Высокий и широкоплечий, он был одет в белую рубашку с черным шейным платком, черный сюртук и светлые брюки. Голову незнакомца венчала слегка заломленная набок черная шляпа.
   Заметив, что нос незнакомца явно не раз бывал сломан, а кобура с кольтом как бы приросла к нему, недовольный решил с ним не связываться и безропотно вручил сдачу.
   Любезно улыбнувшись, тот небрежно сунул деньги в карман жилета, приподнял шляпу и пошел прочь из бара.
   — Вам телеграмма, — сообщил ему портье.
   Взяв конверт, приветливый молодой человек бросил на стойку портье золотой доллар и пробежал глазами короткое послание.
   «Приезжаю утром», — гласило оно.
   Скомкав листок, незнакомец бросил его в мусорную корзину и поднялся наверх.

Глава 30

   Опасаясь Чарли Уолдена, Хани сочла благоразумным вернуться в дом. Раны Люка перестали кровоточить, и его можно было перевозить. Им удалось незамеченными ускользнуть из «Лонг-Бранча», отведя тем самым опасность от Лили, которая не забыла угроз Чарли.
   Хани была весьма удивлена, когда на следующий день Лили пришла к ней попрощаться и сообщила, что уезжает из Стоктона.
   — Что ты станешь делать, Лили? — спросила девушка.
   — Наверное, поеду в Сан-Франциско. Не хочу больше жить в этом городе — похоже, все стоящие люди уезжают отсюда.
   — Я тоже в свое время хотела поехать в Сан-Франциско, но встретила Люка, — заметила Хани.
   — Мне никогда особенно не везло, поэтому я и не мечтаю встретить такого человека, как твой муж. Даже если он мне и повстречается, то вряд ли захочет связать жизнь с такой женщиной, у которой столь темное прошлое.
   — Почему бы тебе не бросить свое занятие, Лили? Ты же молода и красива! Уверена, ты могла бы встретить мужчину, которому будет наплевать на твое прошлое. Ведь мне же повезло, не правда ли?
   — Хани, детка, вокруг не так уж много мужчин вроде Люка Маккензи. А я не умею ни петь, ни играть в покер, так что мне больше и заняться нечем.
   — Так поехали с нами в Техас! Не сомневаюсь, что тебе удастся найти там работу! — горячо воскликнула девушка.
   — Нет, я предпочитаю поехать в большой город! Но, кто знает, может, в один прекрасный день я и окажусь в Техасе, — усмехнулась Лили. — До свидания, моя дорогая, попрощайся за меня со своим мужем, когда он проснется. И увози его отсюда, пока его не убили, — добавила она.
   — Я так и сделаю, когда он достаточно окрепнет, — сказала Хани, крепко обнимая Лили. — До свидания, Лили, и храни тебя Господь!
   Прислонившись к косяку двери, миссис Маккензи с грустью наблюдала за тем, как Лили садится в дилижанс.
   — Удачи тебе, Лили, — грустно прошептала она.
   На следующий день Люк уже смог подкрепиться бульоном. Рана на спине уже не кровоточила, но немного припухла, и Хани, опасаясь инфекции, принялась прикладывать к ней горячие компрессы.
   Лихорадка все еще не отпускала Люка, зато теперь состояние его улучшилось настолько, что Хани — впервые с того мгновения, как его ранили, — решилась оставить мужа и лечь спать в комнате Джоша.
   Двое всадников не спеша въехали в город. Серьезно и внимательно они вглядывались в лица запоздалых прохожих. В одном конце улицы светились окна тюрьмы, а в другом — окна «Лонг-Бранча». Из дверей салуна неслась музыка. Переглянувшись, мужчины направились к заведению. Поглядев на банковские часы, один из них заметил, что было уже десять часов. У салуна оба соскочили с лошадей, привязали их к коновязи, а затем один снял шляпу и стряхнул с нее пыль. Другой проверил, на месте ли его кольт, и шагнул к дверям, но у двери остановился, поджидая своего попутчика. Еще раз оглядевшись вокруг, они вошли в «Лонг-Бранч».
   Не прошло и нескольких минут, как незнакомцы вышли из салуна и вскочили на лошадей. Пустив их шагом по Мейн-стрит, они направились к тюрьме. Ехали молча. Когда незнакомцы неслышно появились в тюрьме, Мэтт Бреннан испуганно вскочил на ноги.
   Вскоре оба вынырнули из тюрьмы и направились к соседнему дому. Не издавая ни звука, они поднялись на крыльцо и тихо отворили дверь.
   Хани даже не поняла, что разбудило ее. «Может, Люк звал меня?» — мелькнуло у нее в голове. На мгновение она замерла, прислушиваясь. Затем, видимо, успокоенная полной тишиной, она опять легла.
   Но тут же какой-то шорох, донесшийся из гостиной, опять заставил ее сесть в постели. Кто-то наступил на скрипучую половицу возле комнаты Люка. Девушка бросила взгляд на спящего Джоша. Амиго поднял голову, навострив уши, и внимательно смотрел на хозяйку. Хани приложила палец к губам, давая собаке знак молчать. Молодая женщина дрожала как осиновый лист.
   Хани бесшумно поднялась и, взяв кольт с ночного столика, подкралась к двери. Кровь стучала у нее в висках. Судорожно вздохнув и моля Бога дать ей сил, она выглянула за дверь.
   Ночник, горевший в комнате Люка, освещал гостиную слабым светом. В гостиной и кухне никого не было, и Хани уже было с облегчением вздохнула, как вдруг с ее губ чуть не сорвался крик ужаса — она увидела, что над кроватью ее мужа склонилась темная фигура.
   Забыв о страхе, молодая женщина бросилась вперед. Крепко сжав в руке кольт, она подошла к спальне Люка и приказала:
   — Отойди от него!
   Только теперь она увидела, что в спальне притаились две тени. Хани ног под собой не чуяла от леденящего страха.
   — Руки вверх! — крикнула она. — Одно движение, и я выпущу пулю кому-то из вас в лоб!
   — Да, мэм, конечно, — примирительно промолвил один из них, поднимая руки. Он был чисто выбрит и казался моложе своего бородатого дружка, который хмуро поглядывал на нее. Щеку над его бородой рассекал устрашающий шрам.
   — Одно движение — и… — Хани прицелилась, направив дуло на бородача. Тот устало поднял руки вверх.
   Впервые в жизни Хани блефовала по-крупному — она в жизни не держала в руках оружия и сомневалась, что смогла бы пустить его при необходимости в ход. Но она должна выгнать их, прежде чем они поймут ее беспомощность, должна!
   Хани медленно попятилась назад.
   — Выходите из комнаты! И чтобы без фокусов, иначе вам уже никогда в жизни пошутить не удастся!
   Великаны послушно направились вслед за ней, и Хани показалось, что они заняли собой всю гостиную.
   — А теперь закройте дверь!
   — С удовольствием, мэм, — услужливо проговорил младший, прикрывая дверь. — Никогда бы не подумал, что такая хрупкая леди может быть столь суровой.
   — А мне не по нраву суровые леди, — проворчал бородач. — Еще меньше мне нравятся суровые леди с кольтами в руках.
   — Довольно! — выкрикнула Хани. — Давайте сюда ваше оружие. Вы — первый! — Миссис Маккензи махнула кольтом на бородатого незнакомца, который казался ей наиболее опасным. — Теперь ваша очередь, — велела Хани другому незваному гостю.
   Тот послушно расстегнул ремень, и кобура с пистолетом упала на пол.
   Тогда девушка, не сводя с них пистолета, шагнула к входной двери и выглянула наружу.
   — Эй! — закричала она. — Есть тут кто-нибудь?
   — Там никого нет, мэм, мы уже проверили. Можем ли мы чем-нибудь помочь вам?
   Хани сердито взглянула на приветливого молодого человека: ей казалось, что он издевается над нею.
   — Что ж, в таком случае мы отправимся в тюрьму втроем, — буркнула она.
   — Мы с удовольствием присоединимся к вам, мэм. Отличная ночь для прогулки, знаете ли.
   Но Хани понимала, что ей всего лишь заговаривают зубы.
   — Вот только я не уверен, что ваше появление на улице в ночной рубашке не произведет фурора, — усмехнулся незнакомец, оглядывая девушку. — Особенно если вы будете стоять на свету, как сейчас.
   Хани вспыхнула и опустила глаза, но тут же сообразила, что она вовсе не стоит на свету. Этот человек все еще насмехался над нею! Девушка хотела было ответить ему, как вдруг бородач схватил ее за руку.
   — Вы действуете мне на нервы, леди, — прорычал он, забирая у нее пистолет. — В следующий раз, когда вздумаете грозить кому-то оружием, не забудьте его зарядить. — С этими словами он отпустил Хани и направился в спальню.
   — Нет! — завопила она. — Стойте! Не трогайте его! Я не позволю вам причинить ему вред! — Хани бросилась к бородачу и принялась молотить по его груди маленькими кулачками. Тот подхватил ее за талию и поднял в воздух, но женщина продолжала отчаянно бороться.
   — Черт возьми, Клив, забери от меня эту дикую кошку, — рявкнул незнакомец. Молодой человек расхохотался.
   — Ха-ха-ха, Флинт, похоже, тебе с нею не совладать!
   Клив?.. Флинт?.. Хани была потрясена. Она застыла на месте, ошарашенно глядя на бородача.
   — Черт, что ты ей сделал? — подбежал к ним Клив. — Ты ведь не причинил ей боли?
   — Уж во всяком случае, я не хотел, разве только она сама как-нибудь… ушиблась. — Флинт осторожно опустил Хани на пол. — С вами все в порядке, маленькая леди?
   — Так вы Флинт?! — воскликнула Хани, переводя глаза с одного гостя на другого. — А вы? Вы — Клив?
   — Да, мэм, — ответил Клив.
   — Слава Богу! — радостно вскричала девушка. — Вы братья Люка!
   — Это ваше первое разумное заявление, леди, — заметил Флинт.
   Голова Хани пошла кругом от радости. Она обхватила Флинта за пояс и прижалась к нему, уткнувшись лбом ему в грудь — бородач был почти вдвое выше ее.
   — Вы в точности так же сварливы, как я и представляла, — пролепетала Хани.
   Флинт недоуменно поглядел на брата поверх золотистой головки миссис Маккензи.
   Повернувшись к Кливу, Хани промолвила:
   — Ах, Клив! Вы такой обходительный и приятный! Я так и думала!
   Клив раскрыл объятия, и девушка бросилась к нему.
   — Я очень рад, мэм. — Братья опять обменялись изумленными взглядами. — Кажется, мы должны извиниться, что так напугали вас, мэм. Мы стучали, но дверь оказалась незапертой.
   — Знаю. Ключ от замка потерян, а засова нет.
   — Как только мы узнали о беде, приключившейся с нашим братом, мы сразу же поспешили в Стоктон, — добавил Флинт.
   — Вы даже не представляете, как я счастлива вас видеть!
   Клив усмехнулся:
   — Слава Богу, с братом все в порядке. Я и не чаял увидеть его спящим, как младенец.
   — Но при этом храпящим, как слон, — ухмыльнулся Флинт.
   — Люк никогда не храпит! — возмутилась Хани. — Я бы знала, если бы он храпел.
   Наступила неловкая пауза, а затем, откашлявшись, Клив заговорил:
   — М-м-м… Прошу прощения, мэм, но, боюсь, вы поставили нас в неловкое… В общем, мы не знаем, кто вы.
   Хани всплеснула руками.
   — Господи! Как глупо! Простите, пожалуйста. Вы, наверное, решили, что я сумасшедшая.
   Судя по выражению их лиц, такая мысль приходила братьям в голову.
   — Я жена Люка, — объяснила Хани.
   Флинт и Клив пораженно воззрились на нее.
   — Жена Люка! — наконец вскричал Флинт.
   — Но шериф в тюрьме нам ни слова не сказал о том, что у Люка есть жена, — проговорил Клив.
   — Пожалуй, нам пора присесть и выпить по чашечке кофе, — предложила Хани потрясенным братьям. — Я надену халат и все приготовлю.
   — Я и сам могу сварить кофе, если вы скажете мне, где найти кофейник, мэм, — заявил Флинт.
   — Хани, — поправила его девушка.
   — Только не для меня, мэм. Я обычно пью крепкий черный кофе.
   — Да уж, братец, если ты возьмешься за кофе, то мы его и пить не сможем, до того он будет крепок, — заметил Клив, зажигая лампу в гостиной.
   Хани не двинулась с места.
   — Нет, я не предлагала вам меду, — произнесла она. — Я хотела сказать, что меня зовут Хани.
   Братья замерли на полпути к кухне и оторопело уставились на нее. Девушка была готова к худшему и не ждала ничего хорошего, особенно от Флинта. Обнажив белоснежные зубы, Флинт широко улыбнулся:
   — Какое сладкое имя!
   — Что ж, я и не такое слыхивала, — заметила девушка, невольно вспоминая все, что ей доводилось услышать от собеседников о своем имени.
   Решив, что она обиделась, Клив поспешно проговорил:
   — Он хотел сказать, что у тебя чудесное имя, Хани. И оно очень подходит тебе при твоих роскошных волосах. Они и впрямь напоминают свежий мед. Помнишь, Флинт, тот самый мед, что мама клала нам в чашки?
   — Да-а, — протянул Флинт, задумчиво глядя на девушку.
   Тронутая столь неожиданным сравнением, Хани невольно прикоснулась к своим волосам. И вдруг она поняла, что ей так всегда недоставало семьи, любви, преданности… Она почувствовала, что вот-вот разрыдается, если останется в гостиной хотя бы еще минуту.
   — Надо понимать, я только что услышала комплимент, — прошептала она и опрометью бросилась в спальню. Закрыв дверь, девушка подняла глаза вверх и сквозь слезы прошептала: — Слава Богу!
   Наскоро приведя себя в порядок и надев платье, Хани вышла в гостиную, но увидела только Клива. Младший Маккензи растапливал камин и уже успел поставить на плиту кофейник.
   — А где же Флинт? — спросила Хани.
   — Пошел за лошадьми.
   Клив уселся на пол и, прислонившись к стене, вытянул вперед ноги.
   — Может, тебе будет удобнее в кресле? — предложила девушка.
   — Да нет, мне и так хорошо, мэм, то есть Хани, — усмехнулся Клив. — Не могу сразу привыкнуть. Девушка опустилась на пол рядом с ним.
   — Ты имеешь в виду мое имя? — поинтересовалась она.
   — Просто не могу привыкнуть, что у меня опять есть младшая сестренка, — пояснил Клив. Лицо его потемнело и обрело в точности такое же выражение, какое бывало у Люка, когда он вспоминал о трагедии, постигшей его семью.
   Тут появился Флинт. Бросив на пол седельные сумки, он устроился рядом с братом.
   — А ты, Флинт? Может, сядешь в кресло?
   — Не беспокойся обо мне, Маленькая Сестра. Всякий раз, когда у меня бывает крыша над головой, я просто сижу и наслаждаюсь. — Сняв ремень с кобурой, он положил его на пол рядом с собой.
   Внезапно вспомнив об обязанностях гостеприимной хозяйки, Хани воскликнула:
   — Господи, какая же я забывчивая! Вы хотите есть?
   — С меня довольно одного кофе, — заявил Флинт.
   — Я, пожалуй, тоже обойдусь им, — добавил Клив.
   — Вы уверены? А то я мигом поджарю яичницу с беконом. Яйца свежие, я их только вчера купила. Постараюсь уговорить Люка утром съесть парочку.
   — Да, скоро утро, — заметил Клив. Поглядев на брата, который сидел, закинув руки за голову, Клив усмехнулся. — Будем завтракать втроем, как в добрые старые времена.
   — Да уж, Маленький Брат, с тех пор много воды утекло.
   — Шесть лет, — задумчиво молвил Клив.
   — Боюсь, Люк еще не сможет сесть за стол, он все еще слишком слаб, — проговорила Хани. Клив встревоженно взглянул на нее.
   — Но он ведь поправится? — спросил младший брат.
   — Он… — Комок застрял в горле Хани, не дав ей договорить.
   — Он — что? Черт, расскажи нам! — воскликнул Флинт, вскакивая на ноги с кошачьей грацией.
   — У Люка осложнение — раны открылись, а в городе нет доктора, — пояснила девушка. — Сядем за стол, и я вам все расскажу.
   Как только они расположились за столом, Хани поведала братьям, при каких обстоятельствах Делмер Куинн вынужден был вынимать пули из тела Люка. Не забыла она сказать и о помощи Лили.
   Флинт и Клив молча слушали.
   — Похоже, мы очень многим обязаны этой мисс Лили, — заметил Клив, когда Хани умолкла. — Надо не забыть поблагодарить ее.
   — Слишком поздно, Клив. Лили уже уехала из Стоктона.
   — Жаль. А то мы могли бы вместе отпраздновать спасение Люка.
   — Я буду что-то праздновать, только когда опасность останется позади, а Люк оправится от ран, — проворчал Флинт, недовольно взглянув на брата.
   — Вечно ты видишь все в мрачном свете. Помнишь, мама говорила нам, что надо на все смотреть с оптимизмом?
   — Пару раз я так и пытался поступить, только ничего хорошего из этого не вышло, — буркнул Флинт. — Я, знаешь ли, привык доверять своему опыту. — Он вопросительно поглядел на Хани. — А ты что скажешь?
   Девушка посмотрела ему прямо в глаза.
   — Полагаю, Люк будет в добром здравии уже через неделю, — вымолвила она.
   Захватив бороду в кулак, Флинт в раздумье смотрел на Хани.
   — Пожалуй, твоим инстинктам тоже можно доверять, Маленькая Сестра, — кивнул он.
   Внезапно почувствовав, что должна быть откровенной с ними, женщина заявила:
   — Вы должны узнать еще кое-что. — Заговорив, она уже не могла остановиться. Хани ничего не утаила от братьев: ни своего сомнительного прошлого, ни истории с Джейком Симмонсом и Шелдоном Петерсом. Поведала она им о встрече с Абигайль Фентон и о том, что работала в «Лонг-Бранче».
   Закончив свое повествование, Хани умолкла, храбро ожидая приговора братьев ее мужа. Она была уверена, что они, не смущаясь, выскажут свое неодобрение, Вместо этого Флинт встал и потянулся.
   — Не знаю, как вы, а я просто умираю — спать хочу, — проговорил он.
   — Да, неплохая мысль — поспать немного, — поддержал брата Клив. — Тебе тоже надо отдохнуть, Хани. Судя по всему, ты совсем вымоталась за последнее время.
   Оцепенев, Хани смотрела, как братья снимают сапоги и устраиваются на ночлег перед камином. Она была поражена их отношением к ее рассказу. Неужто они вообще не слушали ее? Неужели их не интересовало, как она сошлась с Люком, и не было никакого дела до ее прошлого?
   — Неужели вам нечего сказать мне? — невольно вырвалось у нее.
   — Послушай, Маленькая Сестра, — заговорил Флинт, — с нас довольно того, что Люк любит тебя. Больше нас ничего не интересует. Ты теперь Маккензи.
   — И, видит Бог, за последние дни ты сумела доказать, что достойна этого имени, — поддержал брата Клив.
   Вдруг из спальни раздался голос Люка:
   — Это ты, сойка?
   Хани бросилась к мужу.
   — Прости, что разбудила тебя, Люк. Но у нас в доме двое мужчин, которые жаждут потолковать с тобой.
   Просунув голову в дверь, Флинт присвистнул особым, знакомым только братьям свистом.
   Оторопев, Люк приподнял голову.
   — Флинт? Господи, Флинт, неужели это ты? — воскликнул раненый.
   Вслед за Флинтом появилась голова Клива.
   — Братец, какого дьявола ты валяешься в постели? Нехорошо, Большой Брат, нехорошо! Где знаменитое техасское гостеприимство, которому учила тебя мама?
   — Клив? Бог мой, глазам не верю! — Люк попытался приподняться, и у Хани сердце защемило при виде готовности, с которой братья бросились помогать ему.
   После некоторой неловкости первого момента встречи, братья уселись на стулья, принесенные Хани в спальню.
   — Но, черт возьми, откуда же вы взялись? — спросил Люк.
   — С севера, — пояснил Флинт. — Услышав о несчастье, произошедшем с тобой, мы сразу же рванули сюда. Проклятие, Люк, как ты мог допустить, чтобы тебя ранили в спину? Это не похоже на Маккензи!
   — Странно слышать такое от человека с таким шрамом на щеке. Дело рук какого-нибудь команчи?
   — Нет, мне досталось во Фредериксбурге.
   — Стюарт? — спросил Люк. Флинт кивнул.
   — Я мог бы и догадаться, что ты попадешь в кавалерию Стюарта, — промолвил Люк.
   — После его гибели я служил под командованием Пелхэма. Неплохой офицер, но ему далеко до Джеба Стюарта.
   — А ты, Клив? — обратился Люк к младшему брату.
   — Я некоторое время служил у генерала Джексона. После его смерти меня перевели к генералу Ли. Люк был изумлен.
   — Так ты служил у Ли? — воскликнул он. — И был в Виргинии, когда генерал Ли сдался Гранту?
   — Ну да.
   — Черт побери, Клив, я тоже был там!
   — Дьявольщина! Стало быть, мы варились в одном котле? И так и не встретились! А когда я вернулся в Техас, то узнал, что ты уже уехал оттуда!
   Хани задумчиво наблюдала за братьями. Их нарочитая грубоватость никого не могла обмануть: сразу было видно, как они любят друг друга. Когда Клив заговорил о Техасе, девушка поспешила выйти из комнаты.
   — Когда мы вернулись на ранчо и узнали о маме с Сарой… Какое страшное горе, Люк.
   — Знаю, — хмуро отозвался Люк. — Вы нашли какие-нибудь следы?
   — Мы разделились, чтобы проводить поиски. Я преследовал одного команчи, который принимал участие в нападении на ранчо, — заговорил Флинт. — Мне пришлось убить его, правда, я успел выяснить, что банда распалась и несколько ее членов направились в Калифорнию. Я объехал весь юг штата, но не нашел ничего интересного. Мы с Кливом договорились встретиться в Сакраменто. Там же мы узнали и о приключившейся с тобой беде.
   — А ты, Клив? Твои поиски тоже не увенчались успехом? — спросил Люк.
   — Я приехал за тобой в Мехико, встретился с Хуаном и решил что ты, наверное, вернулся в Техас. Я тоже направился туда, а уж там повстречал Флинта. Когда мы разделились, мне удалось узнать, что бандиты отправились в Калифорнию. Не успел я прибыть в Сакраменто, как до меня дошла весть о тебе.
   — Мне надо вам кое-что показать, — промолвил Люк. Пошарив рукой на ночном столике, он нащупал часы и протянул их Флинту.
   — Это часы отца! — воскликнул бородач, поднимая глаза на Клива.
   Люк наблюдал, как братья разглядывают часы. Лица их исказились болью, когда они вспомнили, что мама всегда носила часы на шее.
   — Где ты взял их, Люк? — спросил Клив.
   — У одного парня по имени Слим. Он пытался ограбить здешний банк. Подонок, сопровождавший его, утверждал, что Слим выиграл часы в карты у Чарли Уолдена.
   — Так это Уолден стрелял в тебя? — поинтересовался Флинт.
   Люк пожал плечами.
   — Думаю, что так. Правда, этот Слим уверял, что Уолден уехал с бандой в Техас.
   Флинт многозначительно посмотрел на Клива.
   — Что ж, — задумчиво промолвил он, — имя мы теперь знаем. Знаем и место — здешние горы. Клив похлопал брата по здоровому плечу.