Макгрегор Кинли. Нежная подруга

   – Оставьте нас, – приказал Генрих. – Мы желаем поговорить с этой леди наедине.
   Все удалились, оставив Эмили наедине с королем. Она сжала похолодевшие руки и устремила взгляд в пол.
   Генрих подошел ближе и остановился.
   – Вы прелестная девушка, – сказал он. – Вероятно, мы поступили необдуманно, отдав вас под опеку Дрейвена?
   – Ваше величество, я…
   – Разве мы приказали вам говорить?
   Эмили испуганно замолчала.
   – Значит, – продолжил Генрих, – вы можете выполнять приказания.
   Эмили согласно кивнула, вперив взгляд в позолоченные туфли короля:
   – Хорошо.
   Король помолчал, а затем сердито спросил:
   – А теперь скажите нам: Дрейвен – отец вашего ребенка? Да или нет?
   Эмили закусила губу, не желая отвечать. Если ей не дадут возможности все объяснить, она ничего не скажет, чтобы не погубить того, кого любит.
   От гневного взгляда короля у нее перехватило дыхание.
   – Вы пожелали испытать наше терпение? – грозно спросил Генрих.
   – Нет, ваше величество.
   – Тогда отвечайте на наш вопрос.
   Эмили казалось, что молчание длится бесконечно и она вот-вот упадет в обморок от напряжения.
   – Почему вы не хотите отвечать?
   Эмили подняла на короля глаза. По лицу ее струились слезы.
   – Я не могу, – еле слышно произнесла она. Генрих нахмурился:
   – Плакать ни к чему. Слезы мы презираем, – Он подал Эмили платок. – Ради Бога, вытрите глаза.
   Эмили повиновалась.
   – Расскажите нам, что произошло, пока вы жили под охраной Дрейвена, – спросил король явно подобревшим голосом.
   Эмили набрала в грудь побольше воздуха и не торопясь начала рассказывать Генриху все-все: и то, что она почувствовала, когда впервые увидела Дрейвена, и то, как он лишил ее девственности. Она изо всех сил старалась не смущаться и быть с королем совершенно откровенной, чтобы он простил Дрейвену его проступок.
   – Так что вы видите, ваше величество, что это не его вина, – заключила Эмили свой рассказ. – Дрейвен пытался устоять, но я поборола его сопротивление. Если кто-то и виноват, так это я.
   Взгляд Генриха по холодности мог соперничать с зимними морозами.
   – Дрейвену лучше, чем кому бы то ни было, известно, как мы поступаем с теми, кто нас предает.
   – Но, ваше величество, Дрейвен – ваш верный слуга. Он служил вам всю свою жизнь.
   – Довольно, – резким голосом оборвал Эмили король. Она испуганно вздрогнула. – Вы говорите о его службе так, словно все о ней знаете. Зная Дрейвена так, как знаем его мы, в это трудно поверить. Скажите, он когда-нибудь рассказывав вам о том, как оказался на службе короны?
   Эмили отрицательно покачала головой.
   – Когда мы увидели его, ему было всего лишь четырнадцать лет. – При этом воспоминании взгляд короля потеплел. – Вам это известно?
   – Нет, ваше величество.
   Генрих прошелся взад-вперед и продолжил:
   – Мы собирали войско во Франции, чтобы сразиться со Стефаном, когда случайно увидели, как он тренируется. Дрейвен дрался как лев, и мы с удивлением смотрели, как он разоружил своего господина. В это мгновение я понял, что из этого мальчика вырастет настоящий воин и он будет непобедимым в сражении.
   От внимания Эмили не ускользнуло, что король оговорился, сказав о себе «я» вместо «мы». Но она благоразумно сделала вид, что ничего не заметила.
   – Поняв, что когда-нибудь этот мальчик превратится в рыцаря, с которым придется считаться, – продолжил Генрих, – я принял клятву от Миля де Пуатье, взяв на службу его и его сквайра. Миль хорошо служил нам и пал в битве за Арундель.
   При воспоминании об этом Генрих погрустнел.
   – Никогда не забуду эту минуту, – проговорил он задумчивым голосом. – Я обернулся и увидел, что Гарольд из Рейвенсвуда наступает на меня с поднятым мечом. Говорят, что, когда человеку грозит смерть, вся его жизнь проносится у него перед мысленным взором. Это правда. Я четко увидел всю свою жизнь. И когда уже приготовился к смертельному удару, откуда-то появился сквайр Миля. Дрейвен схватил Гарольда за пояс, и оба они отступили от меня. Они дрались с такой неистовостью и мастерством, что я не мог оторвать от них глаз. Гарольд ранил юношу и хотел было прикончить его, но Дрейвену как-то удалось встать на ноги, хотя такое ранение в живот мало кто выдерживал даже из взрослых мужчин.
   Эмили припомнила длинный шрам у Дрейвена на животе.
   Генрих нахмурился:
   – Гарольд занес меч, а Дрейвен сделал выпад и вонзил в него меч. Гарольд отшатнулся и грубо рассмеялся, а затем похлопал Дрейвена по плечу. – Генрих посмотрел Эмили в глаза. – Знаете, что он сказал при этом?
   Эмили отрицательно покачала головой.
   – «Наконец-то ты заставил меня гордиться тобой, тупица. Сегодня я наконец-то убедился, что ты – кровь от крови моей. Потому что только мой сын мог меня убить».
   По телу Эмили пробежала дрожь. Она попыталась представить себе, что чувствовал при этом Дрейвен.
   – Я никогда не забуду эту минуту, – продолжал Генрих. Глаза у него потемнели, и Эмили увидела в них боль. – И о выражении лица Дрейвена. Он спокойно воспринял эти слова. Я же был просто ошеломлен, потому что в голове у меня не укладывалось, как это отец может сказать сыну такие жестокие слова при последнем расставании. Потом Дрейвен повернулся, отдал мне меч своего отца и принес клятву королю в своей неизменной верности. Я посвятил его в рыцари прямо на месте, и ни разу с того дня он не сделал ничего такого, что могло бы заставить меня усомниться в его верности. До сих пор.
   Слезы навернулись на глаза Эмили. Генрих смерил ее холодным взглядом:
   – Мы не можем не удивляться, что заставило столь преданного нам человека забыть о своей клятве. Что вы скажете, леди? Можете ли вы сообщить нам хотя бы одну причину, по которой Дрейвен мог рискнуть своей жизнью?
   – Могу, – ответила Эмили, посмотрев королю прямо в глаза. – Самая важная причина из всех, сир, – это… любовь.
   Генрих растерянно заморгал:
   – Любовь?
   – Да, ваше величество. Мы с Дрейвеном любим друг друга.
   Генрих недоверчиво улыбнулся:
   – Дрейвен полюбил? И вы действительно думаете, что мы в это поверим? Как вы заметили, мы знаем его в течение большей части его жизни. И мы никогда не видели, чтобы он делал что-то, не обдумав это спокойно и тщательно. А теперь вы предлагаете какое-то ни на что не похожее объяснение его измене?
   – Но это правда, ваше величество.
   Генрих с горечью усмехнулся:
   – Мы верим, что вы его любите, потому что женщины склонны к таким романтическим понятиям. Но Дрейвен – воин до мозга костей. Мы считаем невозможным, чтобы он питал такие чувства. Нет, мы накажем его так, как обещали наказать в том случае, если он прикоснется к вам.
   – А каково будет наказание, сир?
   Генрих удивленно выгнул бровь:
   – Разве он не сказал вам, во что ему обойдется ваша девственность?
   – Нет.
   – Когда они приедет завтра, он будет повешен, утоплен и четвертован за измену.
   Эмили показалось, что ее ударили по голове. Она не понимала, как вообще устояла на ногах.
   – Нет! – потрясенно проговорила она, – Этого не может быть.
   – Дрейвен знал о грозящих последствиях, – холодно заключил король.
   – Прошу вас, ваше величество, – умоляющим тоном произнесла Эмили, – сделайте со мной что хотите, но только не с ним. Умоляю вас. Вы не можете так поступить с Дрейвеном, ведь это я во всем виновата.
   Король молчал.
   Эмили, заливаясь слезами, опустилась на колени:
   – Что я наделала?! Лучше бы никогда не намеревалась соблазнить Дрейвена!
   – Встаньте, леди, – приказал Генрих.
   Эмили вытерла слезы и, закусив дрожащие губы, медленно поднялась с колен. Она заметила, что лицо Генриха немного смягчилось.
   – Вы действительно любите его? – спросил он.
   – Да, ваше величество. Больше жизни.
   Генрих снова принялся расхаживать взад-вперед.
   – Вам известны обвинения, которые выдвигает ваш отец против Дрейвена?
   – Да, ваше величество, но я знаю, что Дрейвен ничего такого не совершал.
   – А откуда вам это известно?
   – Я была с ним в ту ночь, когда было совершено нападение на Кесвик.
   – У вас есть доказательства?
   Эмили посмотрела на свой живот, и Генрих понимающе засмеялся:
   – Да, мы верим, что они у вас есть.
   Некоторое время он молча расхаживал по залу, а Эмили стояла перед ним, стиснув руки, с ужасом ожидая, что он скажет.
   И как раз когда она уже была уверена, что больше не выдержит стука башмаков Генриха по каменному полу, он сказал:
   – Хорошо, миледи, мы сообщаем вам, что ваша любовь к Дрейвену очевидна для нас. Если завтра мы увидим, что он также любит вас и что именно любовь была причиной его измены, мы, возможно, склонимся к милосердию.
   Эмили радостно вскинула голову.
   – Но, – сурово одернул ее Генрих, – если мы не увидим ничего такого и окажется, что Дрейвен просто воспользовался вами, пока вы были под его опекой, мы прикажем осуществить назначенное ему наказание быстро и полностью. Это понятно?
   – Да, ваше величество.
   – А теперь оставьте нас.
   Эмили сделала реверанс и вышла. За дверью она облегченно вздохнула. Теперь у них с Дрейвеном появился шанс! Маленький, но достаточный, чтобы за него ухватиться. Дрейвен, конечно же… Тут Эмили остановилась. Суровая реальность обрушилась на нее.
   Кого она хочет одурачить? Дрейвен сделан из железа. Он никогда не показывает своих чувств, и он, конечно же, стоически пройдет через ворота, чтобы принять наказание, и даже тайком не посмотрит на нее.
   Эмили положила руку на живот и тихо взмолилась:
   – Прошу тебя, Господи, помоги! Моему ребенку нужен отец.

Глава 19

   Утро для Дрейвена наступало очень медленно. Встретил он его с облегчением. Скоро он обретет желанный покой, и все его несчастья закончатся.
   Взяв с собой брата и еще несколько человек, он отправился в Уорик. У него оставалась только одна надежда – в последний раз перед смертью увидеть Эмили. Если это будет ему позволено, он умрет спокойно. И всю дорогу он думал только об этом.
   Они подъехали к замку уже к вечеру. Завидев перед собой унылые каменные стены, Дрейвен удивился. Издали казалось, что на парапеты высыпало чуть ли не тысячное войско. Хью, значит, попытался укрепить свой дом.
   – Стой! – крикнул Хью, когда всадники приблизились к воротам. – Ваши люди останутся снаружи, в замок впустят только вас.
   – Я ему не верю, – сказал Саймон Дрейвену.
   – Что значит не веришь, Саймон? Я же иду на казнь.
   – Дрейвен…
   – Нет, брат, оставайся здесь. Я не хочу, чтобы ты видел это.
   Братья одновременно спешились, и, когда Дрейвен шагнул к воротам, Саймон крепко обхватил его руками:
   – Не ходи. Ты же знаешь, мы можем противостоять даже королевскому войску.
   Но Дрейвен оттолкнул брата и, заметив боль в его глазах, похлопал по плечу:
   – Будь осторожен, братишка. Я бы сказал, что когда-нибудь мы окажемся вместе в вечности, но я молюсь, чтобы ты оказался в лучшем месте, чем то, которое уготовано мне.
   Саймон сжал брату руку и отвел взгляд. Глаза его заблестели от слез. Дрейвен глубоко втянул в себя воздух и зашагал к воротам. Взглянув на парапет, он резко остановился.
   Сначала он подумал, что ему померещилось: солнце играет на волосах из чистого золота. Он узнал бы эти волосы где угодно, ведь образ Эмили следует за ним повсюду, он всегда рядом.
   Его Эмили.
   Старый граф потянул ее за руку, намереваясь увести за собой. Дрейвен вдруг ясно представил себе, как Эмили упрямо вздернула подбородок, как в глазах ее зажегся огонь, когда она заупрямилась.
   Горло ему сдавило, его одновременно разрывали на части множество эмоций, когда он смотрел, как она упирается и вырывается. Самым сильным из этих чувств была благодарность судьбе за то, что он еще раз увидел ее. Присутствие Эмили придало ему сил. Дрейвену отчаянно захотелось сказать ей, что он чувствует, но нежные слова всегда давались ему с трудом. Честно говоря, он вообще не знал нежных слов.
   Нет, он человек действия, и сейчас для него важно, чтобы Эмили знала, что он ни о чем не жалеет. И очень любит ее.
   И Дрейвен решил, что станет ее Аккузеном – один-единственный раз в жизни. Ее героем. Ее «Розой рыцарства».
   Да, существует только один способ показать ей всю глубину своей любви. Гордо выпрямив спину, Дрейвен стянул с рук перчатки и бросил их на землю.
   – Что это он делает? – осведомился Генрих.
   Старый граф остановился и посмотрел туда, где стоял Дрейвен. Эмили воспользовалась тем, что отец отвлекся, вырвалась из его рук и снова подбежала к стене. Пробежав мимо короля, она посмотрела вниз.
   Дрейвен стоял у ворот и раздевался, медленно снимая с себя сначала меч, потом сюрко, кольчугу, стеганый подкольчужник. Наконец на нем не осталось ничего. Совершенно нагой, он пошел к воротам.
   Эмили все поняла.
   – Ваше величество, – бросилась она к королю, – вы спрашивали у меня доказательство его любви. Теперь оно у вас есть!
   – Что вы сказали? – спросил Генрих с хмурым видом.
   – Знает ли ваше величество песнь об Аккузене и Лоретте, которую исполняют трубадуры?
   – По милости королевы Элеоноры мы знаем на память все эти пресные песенки.
   – Тогда вспомните, ваше величество, ту ее часть, где Аккузен проходит нагим через войско отца Лоретты, чтобы доказать ей свою любовь.
   – Да, но ведь это всего лишь выдумки.
   – Конечно, выдумки. И когда Дрейвен услышал эту песнь, он сказал, что ни один достойный человек не сделает такого ради женщины. И вот он делает это теперь. Какое безумие, кроме любви, могло охватить его, коль скоро он решился на такое?
   Генрих задумался над словами Эмили и снова посмотрел на Дрейвена. У Эмили защемило сердце. Дрейвен подошел к дверям, а она молилась, чтобы Генрих понял правду.
   Король жестом велел Эмили следовать за ним.
   Она прошла за королем в башню. Там Генрих сказал:
   – Пойдите спрячьтесь, пока мы побеседуем с Дрейвеном. Не показывайтесь, пока вас не позовут. Хью, – обратился он к старому графу, – вы отвечаете жизнью в случае ее неповиновения.
   Хью кивнул и отвел дочь в маленькую кладовую позади помоста. Сердце Эмили гулко билось от страха и неопределенности.
   Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услышала знакомый баритон Дрейвена, который приветствовал своего короля.
   – Что это значит? – спросил Генрих, смерив презрительным взглядом голого Дрейвена. – Очередное оскорбление, которое вы сочли необходимым нанести нам?
   Дрейвен покачал головой:
   – Нет, сир. Я бы никогда не стал вас оскорблять – ни словом, ни делом.
   – И при этом вы являетесь перед нами голым? – И с этими словами король снял с себя плащ и бросил его Дрейвену. – Прикройтесь.
   Дрейвен поймал плащ одной рукой и накинул его на себя.
   – Благодарю вас, сир.
   Генрих пронзил его строгим взглядом:
   – А теперь объясните нам ваш поступок.
   Дрейвен взглянул на дальнюю стену, силясь вызвать в своем воображении лицо Эмили. Обретя от этого силу, он произнес:
   – Я не хотел, чтобы кто-то неверно истолковал мое поведение, сир. Я пришел, чтобы понести наказание.
   Лицо короля омрачилось.
   – Значит, вы готовы умереть?
   – Да, сир, – решительно ответил Дрейвен.
   – И вы ни о чем не жалеете?
   Дрейвен покачал головой.
   – Ни о чем? – с сомнением переспросил Генрих.
   Дрейвен молчал. Да, он жалел об одном: что так и не сказал Эмили о своей любви. А больше всего он сожалел о том, что дал ей возможность оставить его замок.
   Но этого он ни за что не скажет Генриху.
   – Ни о чем, сир.
   Генрих прошел взад-вперед, задумчиво поглаживая бороду.
   – Значит, эта девица оказалась так хороша в постели, что вы готовы пострадать и принять смерть без сожалений. Нам придется судить ее…
   – Не трогайте… – Дрейвен осекся, поняв, что повысил голос в присутствии короля.
   Генрих удивленно поднял брови:
   – Ей-богу, Дрейвен, мы впервые слышим, как вы возвысили голос перед кем-то. По крайней мере я говорю о нашем окружении. Вы поступили воистину необдуманно.
   – Простите, ваше величество, – извинился Дрейвен и почтительно опустил глаза к полу. – Я забылся.
   – Значит, эта леди была права. Вы действительно ее любите?
   Дрейвену сдавило горло. Он старался не встретиться с Генрихом взглядом, чтобы тот не прочитал по глазам правду.
   – Была ли она также права, утверждая, что именно любовь заставила вас войти в замок, сняв с себя одежду?
   Дрейвен ничего не ответил. Да и что здесь можно ответить?
   Генрих приблизился к нему:
   – Отвечай же, дружище, ведь от твоих ответов зависит твоя жизнь.
   Но Дрейвен по-прежнему молчал. Король в нетерпении продолжил:
   – Когда вы приехали в Лондон вместе с Хью, мы спросили тогда, что для вас самое дорогое на земле. Саймон сказал, что самое дорогое для вас – ваша честь, что вы умрете, чтобы защитить ее. Если бы мы спросили вас сегодня, что для вас самое дорогое, ради защиты чего вы пошли бы на смерть, какой ответ вы бы дали?
   Дрейвен посмотрел Генриху прямо в глаза и коротко сказал:
   – Эмили.
   Как ни странно, но король с одобрением кивнул и крикнул:
   – Эмили!
   Дрейвен устремил взгляд за спину короля и увидел, как дверь отворилась и вошла Эмили. Она вела за собой своего отца. Глаза ее сияли от счастья.
   При виде Эмили Дрейвена охватила такая радость, что он с трудом сдержался, чтобы не подбежать и не заключить ее в объятия. Его удержало от этого только присутствие Генриха.
   Дрейвен с жадностью всматривался в любимое лицо. Потом его взгляд опустился ниже, и он увидел округлившийся животик.
   – Вы слышали его слова? – спросил Генрих у Эмили, когда та подошла и встала рядом с Дрейвеном.
   – Да, ваше величество, – тихо ответила она.
   – Хью? – обратился король к старому графу.
   – А как насчет моих земель, которые он разорил? – спросил Хью.
   Генрих сложил руки на груди:
   – Скажите, что вас волнует больше – ваши бесценные земли или то, что ваш внук родится незаконным ребенком от человека, которого казнили за измену?
   Хью подошел к Дрейвену и, скривив губы, проговорил:
   – Я все равно не вижу в нем толку.
   Дрейвен промолчал.
   – Как?! – удивленно воскликнул Генрих, не веря своим ушам. – Никаких возражений, Рейвенсвуд? Я в жизни не слышал, чтобы вы не ответили оскорблением на оскорбление.
   Дрейвен не смотрел на Хью; его взгляд был прикован к той, которую он любит и которая носит его ребенка.
   – Я не хочу навредить Эмили, оскорбив вас, Хью. Ибо за что бы ваша дочь ни полюбила меня, она любит также и вас, и этого достаточно, чтобы я относился к вам с уважением.
   Хью усмехнулся:
   – Не могу сказать, что одобряю этот брак, но ради дочери я соглашусь с любыми условиями, которые выдвинет его величество.
   Генрих одобрительно кивнул:
   – Вот и прекрасно. Хью, приведите брата Дрейвена и принесите ему одежду. Они там, у ворот. А также священника. Нужно обвенчать эту пару еще до исхода дня.
   – Благодарю вас, ваше величество, – сказала Эмили, счастливо блеснув глазами.
   Лицо Генриха стало строгим.
   – Не нужно нас покамест благодарить, потому что вопрос с его наказанием еще не решен.
   Дрейвен смело посмотрел королю в глаза.
   – Вы всегда были нашим верным слугой, – проговорил Генрих, – и поэтому мы уверены, что вы понимаете, почему мы не можем отпустить вас безнаказанным.
   – Да, сир. Я не жду никакого снисхождения.
   Эмили, стоявшая рядом с Дрейвеном, едва не задохнулась от изумления:
   – Но…
   Дрейвен сделал ей знак, и она осеклась. Заметив это, Генрих улыбнулся.
   – Приятно видеть, что вы можете ею командовать, – сказал он, обращаясь к Дрейвену, а затем, опять посерьезнев, добавил: – После венчания Дрейвен получит двадцать ударов плетью за неповиновение.
   Эмили опять хотела было что-то сказать, но Дрейвен положил палец ей на губы.
   Генрих подошел к Хью:
   – Пойдемте поищем священника. – В дверях король обернулся: – Дрейвен!
   – Да, сир?
   – Мы надеемся, что, когда вы дадите клятву на этот раз, вам удастся сдержать ее лучше.
   – С этим у меня не будет никаких сложностей, сир.
   Генрих улыбнулся:
   – Мы так не думаем.
   Оставшись с Дрейвеном наедине, Эмили с состраданием посмотрела на него и сказала:
   – Двадцать ударов плетью. Дрейвен, я ужасно сожалею.
   – Поверь мне, двадцать ударов – гораздо лучше, чем что-то другое. – Он осторожно положил руку Эмили на живот, явно восхищенный тем, что видит. – Почему ты мне не сообщила?
   Эмили улыбнулась:
   – Я собиралась, но здесь не оказалось ни одного человека, который взялся бы за вознаграждение доставить тебе эту весть. Все очень боятся отцовского гнева.
   Дрейвен привлек Эмили к себе. В его объятиях ей было так чудесно!
   – Пойдем, девочка моя, – прошептал он ей на ухо. – Пока они там заняты, найдем укромное местечко, где я мог бы показать тебе, как сильно я соскучился.
   Эмили искоса взглянула на его возбужденную плоть:
   – Да я и сама это вижу.
   Дрейвен уткнулся носом ей в шею, вдыхая знакомый аромат.
   – Называй меня просто Приапом.
   Эмили рассмеялась, а Дрейвен еще крепче обнял ее.
   – В таком случае пошли, Приап, и позволь мне показать тебе наши покои для новобрачных.
   Эмили повела Дрейвена наверх, в свою комнату, где ее дожидалась Элис. Увидев раздетого Дрейвена, она от удивления широко раскрыла глаза. И, не говоря ни слова, быстро вышла из комнаты.
   Дрейвен отбросил королевский плащ и привлек Эмили к себе.
   – Ты мой герой, – тихо проговорила она ему прямо в губы.
   – Да, леди, – согласился Дрейвен. – Твой и больше ничей.
   Он расшнуровал на Эмили платье и помог снять его. При этом он так смотрел на нее, что Эмили невольно смутилась. Ведь прошло несколько месяцев с тех пор, как она видела Дрейвена в последний раз, и ее выдающийся вперед живот вызывал у нее неуверенность в собственной привлекательности.
   – Не смотри на меня, – сказала Эмили, отступая в темный угол. – Я толстая, как свиноматка.
   – Нет, миледи. Здесь вы носите моего ребенка, – ответил Дрейвен, ласково прикасаясь к ее животу. – И от этого вы становитесь еще красивее в моих глазах.
   Слова Дрейвена восхитили Эмили.
   – Как я соскучилась по тебе, – сказала она, обвивая руками его шею.
   – Обещаю тебе, дорогая, что ты больше никогда не будешь иметь причины скучать обо мне.
   – Мой милый Дрейвен, – прошептала Эмили, – я никогда больше не позволю тебе покинуть меня.
   В тот вечер они ласкали друг друга медленно, с наслаждением, пока не вернулась Элис, чтобы приготовить Эмили к свадьбе.
   Дрейвен оделся быстро, потом неохотно вышел из комнаты Эмили и спустился вниз подписать бумаги.
   В отличие от того дня, когда венчалась Джоанна, настроение у старого графа было мрачное. Дрейвену хотелось найти способ отложить в сторону их разногласия ради Эмили и их ребенка.
   Их ребенка.
   Эта мысль заставила его замереть на месте. Эмили дала ему больше, чем он когда-либо рассчитывал получить. И он любит ее за это.
   – Вот она идет, – заметил Генрих.
   Дрейвен, стоявший рядом с Саймоном, обернулся и увидел, что в маленькую комнатку входит Эмили. На ней были ярко-красное платье и черный плащ, сколотый брошью, которую когда-то она подарила Дрейвену. «Мои цвета», – подумал он, и его охватила гордость. Эмили отныне принадлежит ему, и никто ее у него не отнимет. Никогда.
   Церемония венчания прошла быстро. Старый граф немного помедлил, но потом все же дал свое согласие.
   Не успел Дрейвен поцеловать свою молодую жену, как король кликнул свою стражу, чтобы его отвели во двор.
   – Нет, – взмолилась Эмили, протягивая к нему руки.
   Дрейвен поцеловал ее и шепнул:
   – Все будет хорошо, Эмили.
   Эмили смотрела, как Дрейвен и Саймон спокойно пошли вслед за стражниками во двор, на место, где обычно наказывали провинившихся. Она вырвалась из отцовских объятий и поспешила следом. Королевский палач дожидался Дрейвена, держа колючую плеть в руке. Эмили резко остановилась. Отец попытался увести ее в дом:
   – Тебе не следует на это смотреть.
   – Это мой муж, и мое место рядом с ним, – с упрямым видом ответила Эмили.
   Внутри у нее все сжалось. Хватит ли у нее сил стоять рядом и смотреть, как мучится ее любимый?
   Бросив на жену нежный взгляд, Дрейвен расшнуровал свою рубашку и обнажил спину. Эмили посмотрела на короля, надеясь, что тот велит все прекратить. По лицу Генриха было заметно, что происходящее ему тоже не нравится.
   Но король хранил молчание, и надежда Эмили угасла.
   Дрейвен поднял руки над головой, и палач привязал их к раме виселицы. Когда все было готово, король скомандовал:
   – Начинай!
   Саймон отвернулся лицом к стене. Палач с силой хлестнул Дрейвена по спине. Эмили вся содрогнулась. Кровь брызнула на одежду палача, но Дрейвен не издал ни звука.
   – Господи, – выдохнул старый граф, – неужели он ничего не чувствует?
   – Нет, он чувствует, – с болью в голосе ответила Эмили.
   Последовал второй удар.
   По лицу Эмили покатились слезы. Она стиснула зубы, чтобы не кричать, но смотреть дальше на это истязание у нее уже не было сил. Как и Саймон, она отвернулась к стене. Закончив наносить удары, палач разрезал веревки, которыми были связаны руки Дрейвена. Тот постоял несколько минут на ногах и вдруг зашатался. Саймон успел подхватить брата.