Маккефри Энн. Драконье пламя

   Сзади послышался какой-то звук, Моран резко остановился.
   — Перри упала, — сказал Моран голосом, полным усталости и тревоги.
   Халла полуобернулась и сказала:
   — Лихорадного корня уже не осталось.
   Моран поспешил к упавшей девочке. Перри укусила пещерная змея, когда та играла вблизи Балан-холда, вернее, так думала Халла, потому что малышка мало говорила и не стала рассказывать о своей беде. Рана за последние несколько дней нагноилась, и теперь Перри плелась сквозь ночь в полубреду.
   Вздох сзади заставил Халлу остановиться и вернуться к остальным. Малыши, вместо того чтобы трусить за ней, сгрудились вокруг Морана, который стоял на коленях над телом.
   Как только он поднял голову и посмотрел на Халлу, та все поняла. Она вздохнула. От усталости у нее не хватало сил на какие-либо чувства. Она молча передала Налли Морану и взялась за лопату, привязанную к ее рюкзаку. Она хорошо умела рыть могилы.
   Через полчаса они снова тронулись в путь. Халла была несколько грязнее, чем ей хотелось. Сзади на могилке осталось несколько желтых цветков. Она любила Перри — девочка только что научилась улыбаться.

* * *

   «Они смотрят на тебя, — думал про себя Моран, уводя группу детишек прочь от очередной могилы, — а ты ведешь их к беде».
   Сколько же могил им пришлось выкопать? С тупым облегчением он понял, что не может вспомнить. Нет, не так все должно было быть, сказал себе Моран. Я должен был найти Изгоев, устроить встречу с ними, помочь им. Моран всегда хотел прославиться, чтобы о нем сочиняли Баллады, возместив тем самым неизвестное происхождение. А вместо этого он только-только выбирался из одного кризиса и тут же сваливался в более глубокую яму и никак не мог найти верной дороги, верных ответов, постоянно сталкиваясь со все большими сложностями. Каждый раз он клялся себе, что найдет арфиста, пошлет весть в Зал Арфистов, — и каждый раз что-то заставляло его изменить решение. Он хотел послать весть о своем успехе — но не мог собраться с духом и доложить о провале. Так проходил Оборот за Оборотом, и Моран уже перестал мечтать о спасении Изгоев. Он просто искал еду для беспризорных детей. Но — что было гораздо хуже — он спускал их жалкие марки на выпивку или ночные развлечения. И каждый раз Моран убеждал себя, что он заслужил такую малость — выпивку в теплой компании, — а потом, встречая молчаливые укоризненные взоры голодных детей, клялся, что никогда больше такого не по вторит. Но снова и снова он поддавался своим желаниям И как в своем ужасном падении он посмеет посмотреть в глаза Муренни или Зисту?
   Он поудобнее пристроил Налли у себя на спине, с надеждой глянув на Халлу. Лицо ее было в слезах. Моран выругал себя за эгоизм и побрел вперед.

* * *

   «Яйцо проклюнулось — зеленый?» — эти слова были заранее написаны на дощечке Пеллара, когда он встретился с Ализой и остальными воспитателями стражей, прибыв под вечер в их холд.
   — И наше тоже, — ответила Арелла. — И тоже зелененькая.
   Маленькое существо выглянуло у нее из-под юбки. Щебетун спорхнул к молодой самочке стража и вежливо чирикнул. Самочка обнюхала файра, затем снова нырнула Арелле под юбку.
   — Первая стража под утро — твоя, — сказал ему Джайтен. — В горшке осталось немного еды, так что поешь и спать. Алиск тебя разбудит.
   Пеллар снова кивнул, подавил зевок и побрел к кухонному костру. Нашел себе чистую тарелку, положил еды, улыбнулся Полле.
   — Готова спорить, ты рад вернуться домой, — сказала она, улыбаясь щербатым ртом.
   Пеллар снова кивнул, хотя и не от сердца, тем более что желудок урчал от запаха еды. Он быстро поел, раскатал спальный мешок на обычном месте и быстро заснул. Утром поищет тростник и дерево на новую флейту.
   Чуть позже пришла укладываться спать Арелла. Она разложила свой мешок в сторонке от него.
   Наутро все было как прежде. Так прошло еще семь дней и еще месяц. Пеллар ощутил, как трудно учить людей читать, когда сам не можешь говорить. Ализа быстро прогрессировала и пристрастилась вести журнал, стражи подрастали, и вскоре лагерь снова стал ощущать нехватку еды.
   Пеллар подрос и окреп. Последние детские черты исчезли. Грудь стала мощной от работы с ловушками, барабаном и ножом. Он научился лучше высматривать следы, всегда вспоминая о схватке с Тенимом несколько месяцев назад.
   Полла заигрывала с ним, но он не обращал внимания на взрослую женщину точно так же, как не обращали внимания друг на друга они с Ареллой, хотя вот это становилось все труднее. Некоторые старшие девушки, которых обучал Пеллар, тоже заигрывали с ним, и он с тревогой думал: что же случится, когда Алиск поднимется в следующий брачный полет? Он надеялся, что к тому времени окажется далеко отсюда.

* * *

   Халле не понравились Конни и ее дочь Милера, но Моран решил принять их в отрад. Новички прибились, когда они проходили место слияния трех рек между холлами Телгар и Кром.
   Халла, и не заглядывая под челку на лбу у Конни, догадалась, что есть там синяя буква «И». Хотя Халла и была юной, она прекрасно поняла, за что лорд-холдер Изгнал женщину из холда. Ей не нравилось, как Конни посматривала на Морана — как пещерная змея, готовая броситься на добычу… нет, все обстояло даже хуже, потому что Милера подражала матери. И если Конни уже пару Оборотов как вышла из возраста расцвета, Милера только-только превратилась из ребенка в женщину.
   Халла слишком много времени пробыла с Мораном и прекрасно поняла, что арфист принял этих двоих вовсе не по доброте душевной. Даже после смерти Перри, оплаканной семь дней назад, оставалось слишком много голодных ртов, а еды, несмотря на все усилия Халлы, не хватало.
   И предложение Конни поделиться едой не особенно расположило Халлу к этой женщине с остреньким лицом и бегающими глазками.
   Еды, принесенной Конни, хватило всего на один раз. К тому же Халла заметила, что Конни и Милере досталось больше, чем остальным. Но та еда кончилась три дня назад, а Конни с Милерой по-прежнему получали лучшее из всего, что добывала шайка Морана.
   Халла подумала, что Конни скорее подошла бы Тениму, чем Морану. Но она наверняка проиграет молодости Милеры.
   Как бы то ни было, Халла была уверена, что и Конни, и Милера давно прогнали бы ее с малышами, если бы они не умели добывать еду — либо ловить дичь в силки, либо воровать у местных жителей.
   Хотя сама Халла предпочитала охотиться и ставить силки, ничто не удержало бы ее от кражи у богатого холдера или мастера, да только попадавшиеся им по дороге холды богатыми никто бы не назвал. Халла была уверена, что воровство вполне оправдывается пустыми желудками. Но у тех, кто трудился не меньше ее, воровать рука не поднималась.
   Леска натянулась. Опять поклевка. Она осторожно подтянула леску свободной рукой, прикидывая вес рыбины по натягу лески.
   Переправу через реку на маленькой рыбачьей лодке обеспечила им Конни или Милера. Халла не знала в точности, кто именно, и не хотела об этом думать. Отчасти потому, что терпеть не могла быть кому-либо из них признательной, отчасти из-за ухмылочки, которая заиграла на лицах обеих после того, как они провели ночь в каюте под палубой с Мораном и Геффером, седым стариком, владельцем лодки.
   Халла закончила сражение со злополучной рыбиной и одновременно отбросила мысли о прошедшей ночи. Она сунула рыбину в ведро, где уже неустанно кружили еще две такие же. Этого хватит на хороший ужин. Она решила выпотрошить рыбу — вони от этого куда больше, чем если потрошить животных, — но вонь сносить куда приятнее, чем общество Конни и Милеры.
   — Эта слишком маленькая, — послышался сзади писклявый голос Милеры. — Брось ее назад — она костлявая, как ты.
   Халла ничем не выдала удивления — надо же так задуматься! — даже не услышала, как подошла Милера. Она просто забросила леску за борт и аккуратно повела ее в воде.
   — Солнце едва через полдень перевалило. Я не думала, что ты уже проснулась, — беспечно сказала она, не сводя глаз с лески.
   — Я встаю, когда есть хочу или мне скучно, — ответила Милера. — А сейчас мне и скучно, и есть охота. Моран сказал, что ты меня покормишь.
   — Я поделюсь, — сказала Халла, — когда придет время.
   — Время Моран определяет, — отрезала Милера.
   — Верно, — еле заметно кивнула Халла. — А пока он не определил, я буду рыбу ловить.
   — А я говорю, что Моран велел тебе накормить меня! — злобно ответила Милера. — Двух больших мне хватит. Приготовишь мне еду — и лови сколько хочешь.
   Халла сверкнула глазами и стиснула зубы, готовая высказать Милере все, что думает, но тут послышались шаги из-под палубы.
   — Ну, ты поела, Милера? — спросил Геффер и захихикал. — Ты ведь не хочешь потерять силы, не так ли?
   Халла почувствовала, как вся кровь прихлынула к ее щекам от гнева, растерянности, ощущения предательства и стыда.
   — Халла сейчас будет потрошить рыбу, — промурлыкала в ответ Милера. — Она поймала только трех, но ведь она только ребенок.
   Халла отвернулась, чтобы скрыть свой гнев.
   — Она хорошая рыбачка, раз трех за это время успела поймать, — одобрительно сказал Геффер.
   — Хорошо, что у нее так много талантов, — согласилась Милера. — Некрасивым девушкам нужно что-нибудь уметь, чтобы заработать себе на жизнь.
   Геффер захихикал, соглашаясь.
   — Когда закончишь есть, спустишься вниз?
   — Как хочешь, — ответила Милера.
   Геффер снова рассмеялся, и Халла услышала, как он похлопал девушку и пробормотал что-то такое, от чего Милера захихикала, а затем пошел вниз.
   Милера молчала, только пока Геффер не отошел подальше, а затем ледяным тоном произнесла:
   — Я забираю мою рыбу прямо сейчас.
   Халла прикусила язык и кивнула. Времена переменились — ничего, еще раз переменятся.
   Предсказание Халлы сбылось через четырнадцать дней, хотя и не так, как она представляла. Когда лодочник Геффер причалил выше Кром-холда, Милера осталась с ним, к откровенному возмущению Конни.
   — Ты себе и получше могла бы подыскать!
   По крайней мере, так казалось Халле — до тех пор, пока Милера не догнала их у окраины маленького речного холда с пылающими от ходьбы щеками и коварным блеском в глазах.
   — Я стянула его деньги, — радостно крикнула она мамаше, когда догнала их. — Просто подождала, пока он заденет, — и все.
   — Ах ты, девочка моя, — сказала Конни, похлопав ее по плечу. — И сколько же ты добыла?
   — Да все, что у него имелось, конечно же, — сказала Милера, вытаскивая кошелек и высыпая деньги в ладони Конни, — ты же знаешь, я считать не умею.
   — Воровка! — послышался голос.
   Голос Геффера.
   — Воровка! Воровка! — подхватили другие голоса.
   Самодовольство Милеры сменилось тревогой, затем откровенным страхом; Конни сжала кулаки и пустилась наутек, крича на бегу:
   — Дура! Он не должен был проснуться!
   — В стороны! — скомандовала Халла младшим и сама тут же ввинтилась в толпу, собираясь побежать по кругу, чтобы зайти в тыл преследователям.
   Но кто-то схватил Халлу прежде, чем она успела улизнуть. Это был высокий мужчина с широкой грудью и сильными руками.
   — Вот она!
   — Она была с ними, — сказал Геффер, когда вокруг собралась толпа. — Но она ничего не брала, это та, посмазливее.
   Халла вспыхнула.
   — Все равно напишите ей «И» на лбу, чтобы другим неповадно было!
   — Да, Изгнать ее!
   — Изгнать воровку!
   Халла вырывалась из рук мужчины, пиналась и визжала, пока не выбилась из сил и не обмякла, молча всхлипывая от неудержимого ужаса и отчаяния.
   — Она ничего не украла! — перекрыл рев толпы Геффер. — Это была другая, та шлюшка!
   — Тогда отпусти ее, — прогудел кто-то.
   — Все равно заклеймить ее! — пробормотал кто-то в толпе.
   — Я их вижу! — крикнул кто-то. — Вон они! Многие устремились в погоню, увлекая за собой Халлу.
   — Эй, отдайте ее мне, — послышался голос рядом с Халлой. — Она перепугана, и ей надо отдохнуть.
   — Выдрать ее хорошенько надо, — пробурчал мужчина, поймавший Халлу, а затем посмотрел на того, кто говорил с ним. — Ой, арфист, я и не заметил.
   Руку Халлы сунули в ладонь арфиста.
   — Да все в порядке, — ответил арфист. — Я ее держу.
   — Тогда оставляю ее тебе.
   Халла подождала, пока чужак уйдет, и посмотрела в глаза Тениму. Она даже не задумалась, где он взял одеяние арфиста.
   Теним молчал, поглядывая вокруг, пока не убедился что их никто не подслушает. Когда он заговорил снова, он уже не басил, а говорил своим обычным баритоном! И тон его был угрожающим.
   — Где Моран?

* * *

   На другой окраине речного холда Моран собрал остатки своей шайки и торопливо повел по тропе, что вела на восток, в Кеог. Из дюжины детей он нашел только шестерых, но ждать больше не осмеливался, поскольку Конни никак не отставала от него. Она была слишком похожа на Милеру, поэтому Моран поспешил набросить на нее плащ, чтобы еще и ее не поймали.
   Моран еще мог бы отбрехаться от неприятностей, но знак «И» на лбу Конни был настолько красноречив, что она оказалась бы в смертельной опасности. Судя по тому, как она вцепилась ему в руку, Конни это понимала.
   Она держит меня за дурака, понял Моран. Одного взгляда на ее лицо — острое, хищное, злое — было достаточно, чтобы понять, за что Конни Изгнали. Она была жадной, жестокой и угрожала им всем. Хуже того — она и дочь так воспитала. Не важно, удерет ли сегодня Милера от холдеров. В другой раз она точно попадется и тоже будет носить на лбу синее клеймо, пока не погибнет от собственного нрава. Точно так же, как и Конни.
   — Если меня сцапают, я постараюсь, чтобы и вас тоже! — прошипела она сзади. Судя по ее лицу, она догадалась о мыслях Морана. — Я скажу им, что ты не арфист!
   Моран озабоченно кивнул. То, что она не знает, что он и на самом деле арфист, может оказаться спасением для него, и терять это преимущество он пока не желал.
   — Как скажешь, — ответил он.
   — Я скажу, что надо бросить этих ублюдков, — ответила Конни, глядя на малышей, бежавших за ними.
   Сердце Морана упало — он понял свою ошибку. Он быстро ответил:
   — Не сейчас. Они не выживут, и нас еще и за убийство осудят.
   — В первый раз, что ли, — зло рассмеялась Конни.
   — За детей — в первый, — ответил Моран. — Тебя загонят, как зверя, если ты бросишь детей, будь они даже Изгои.
   — Дурак ты, — сказала Конни, поджав губы.
   — Оставим их в следующем холде, который найдем, — сказал Моран.
   — А остальные? — спросила Конни. — А моя дочь?
   — Она выкрутится, — пожал плечами Моран. — Ну, и остальные тоже.
   Конни мрачно посмотрела на него и ничего не сказала. Моран принял свою маленькую победу без радости. В конце концов, всего лишь крохотная победа.
   Он должен найти способ избавиться от этой женщины прежде, чем она всех их превратит в Изгоев.

* * *

   — Я нашла их! — гордо сказала Халла Тениму, когда они встретились следующим вечером в самом людном месте речного холда. Вокруг нее толпились пятеро младших, в глазах отражалась ночная луна.
   — А я нашел ее, — сказал Теним, показав головой на тень сбоку от него.
   Халла бесстрастно кивнула. Было очевидно, что он Ценит смазливую девушку куда выше, чем ее или младших.
   В течение дня Халла несколько раз смотрела на себя — в лужицы воды или в полированные горшки, — и отражение ей некрасивым не показалось.
   Она была еще очень юной, черты лица не до конца сформировались, но были вполне ничего. Карие глаза испытующе смотрели из-под темных волос, которые, наверное, можно бы назвать. красивыми, если хорошенько вымыть. Прямой тонкий нос, белые крепкие зубы, тонкие бледные губы — может, слишком тонкие, но ей нравилась собственная улыбка. Она признавалась, что глаза ее бегают, когда она улыбается, но ведь это не так уж и противно, правда?
   Да нет, решила Халла, просто ей не хватает выпуклостей, которые так выставляли напоказ Конни и Милера. Халла не могла в точности сказать, сколько ей Оборотов, десять или одиннадцать, — Моран учил ее читать и писать, хотя Теним настаивал, что ей надо учиться только выслеживать дичь да охотиться, — но она была уверена, что со временем, да еще подкормившись, она будет выглядеть не хуже. Но она не была уверена, что ей этого хочется. Ей казалось, что тогда будет неудобно бегать.
   — Ты нашла Морана? — спросил Теним.
   — Я хочу получить мои марки, — мрачно сказала Милера из-за его спины.
   Халла осторожно покосилась на нее — после ужасов нынешнего дня та стала еще больше походить на мамашу.
   — Найдем, — уверил ее Теним.
   Халла никогда прежде не слышала, чтобы он говорил таким тоном — точно таким же Моран утешал Конни.
   — Мне только марки нужны, — сказала Милера.

* * *

   Почти месяц — минимум три семидневки — они тащились вдоль подножий холмов Крома, пока наконец не вышли к берегу реки Кром, которая текла на запад к Кеогу, а затем сворачивала на юг к Набол-холду и, наконец, впадала в море в заливе Набол.
   Им повезло, и часть дороги они проехали с торговцами. Да нет, вынужденно признала Халла, это не было везением — снова смазливая мордочка Милеры вызвала жадные взгляды и быстрые разговоры среди неженатых торговцев. Халла не понимала, почему люди верят байке, что Милера — сводная сестра Тенима, видя, как он трется возле нее.
   Но торговцы — народ осторожный. Они проверили всех детишек, нет ли на них клейма Изгоев. Халла вздрогнула от воспоминаний о хватке холдера и жестоком желании толпы заклеймить ее. Она не сомневалась, что, если бы не вмешался Теним, она уже сейчас носила бы это клеймо. Не сомневалась она также и в том, что, будь на ней клеймо, Теним ради проезда с торговцами вышвырнул бы ее без всякой жалости.
   Если торговцев и разочаровала Милера и неразлучный с ней «братец», то острые глаза и быстрые ноги Халлы они оценили высоко, так же как и ее умелые ловушки.
   А главное, Халла встретилась с Тарри. Тарри была намного старше Халлы, прямая, смешливая и улыбчивая. Еще больше девочку расположило к Тарри то, что она разделяла ее мнение насчет Милеры.
   — Мордочка — это дело преходящее, — сказала Тарри Халле как-то вечером, когда мужчины увивались вокруг Милеры, добиваясь ее расположения. Халла недоумевающе посмотрела на Тарри, и та рассмеялась. — Да ты не беспокойся.
   — Мне уж говорили, — мрачно ответила Халла. Ее ответ снова заставил Тарри рассмеяться.
   — У меня на глазах много народу выросло, — сказала Тарри.
   Сомнения Халлы отчетливо читались у нее на лице. Тарри игриво ткнула Халлу.
   — Я торговка. Я путешествую. Я много повидала. — Она смерила Халлу задумчивым взглядом, затем продолжила: — Может, в тебе даже есть кровь торговцев. Мне знакомы черты твоего лица. Или кровь Болла — они народ смуглый.
   «Смуглый?» — подумала Халла. Она никогда не слышала прежде такого слова.
   — Ты загораешь быстрее других, — продолжала Тарри. — Многим очень нравятся твои темные глаза и волосы. Когда подрастешь, лицо твое станет поопределеннее к тогда тебе очень понадобятся твои сильные ноги, чтобы бегать от мужиков, что примутся за тобой ухлестывать. Халла фыркнула.
   Тарри покачала головой и ласково погладила ее по спине.
   — А вот когда постареешь — по-настоящему постареешь, то у тебя по-прежнему будет отличная кожа, гибкое тело и блестящие глаза, а вот Милера станет рыхлой, беззубой, жирной развалиной.
   Халла не могла представить себя старухой, но вот Милеру беззубой и жирной представляла легко.
   Тарри поняла мысли Халлы и улыбнулась, затем встала.
   — Пошли-ка, — сказала она. — Выступаем рано, так что перед завтраком надо будет проверить твои силки.
   Халла кивнула и тоже встала.
   — Сегодня можешь спать в моем фургоне, — предложила Тарри. — У меня есть подстилка и свободное одеяло.
   — Но я грязная! — запротестовала Халла, потрясенная тем, что кто-то предложил ей своеодеяло.
   — Да уж не грязнее меня, — сказала Тарри, хватая Халлу за руку и таща ее за собой. — Но мы уладим это дело. Залезай, — сказала Тарри, показывая на лесенку, ведущую в один из лучших фургонов. — За занавески.
   Халла повиновалась и, раздвинув занавески, ахнула от восхищения. Как прекрасно!
   Тарри влезла следом и начала рыться в вещах. Она тщательно свернула мохнатый ковер, устилавший пол, вытащила большую шайку и ведерко поменьше.
   — Там полотенце и свежее белье, — сказала Тарри, показывая на дверку в нижней части фургона. — Возьми одно-два, а если надо, то и четыре.
   Халла повернулась, как раз когда Тарри, прихватив ведро, исчезла за занавеской. Халла, озадаченная, открыла дверцу, на которую указала Тарри, и застыла, увидев махровые полотенца. Она и не думала, что у кого-то, кроме лорда-холдера, может быть такая роскошь!
   Она только выбрала одно из полотенец и одежку на свой рост — рубашку и штаны — и задумалась, что с ними делать, когда вернулась Тарри, осторожно неся ведро, чтобы не расплескать.
   Она оценивающим взглядом смерила Халлу и сказала:
   — Этого почти достаточно. «Достаточно для чего?» — подумала Халла.
   — Дай-ка покажу, — сказала Тарри. На ее щеках появились ямочки. Голос казался странным, робким. — А потом поспим на свежих простынях.
   — Что покажешь? — спросила Халла.
   — Это не настоящая ванна, — быстро продолжила Тарри, — но все равно отмыться можно.
   — Ванна? — тупо повторила Халла. Большая шайка была слишком мала даже для Халлы, но одна мысль о ванне, о том, чтобы отмыться,была неизъяснимо притягательной. — Прямо сейчас?
   — Конечно! — ответила Тарри, улыбнувшись горячности Халлы. — Ты первая, — сказала она, задвинув занавеску, чтобы Халла не стеснялась.
   Халла счастливо плескалась несколько минут, затем остановилась, отодвинула шайку ногой и высунулась из-за занавески.
   — Я могу тебе голову помыть, — предложила Тарри, быстро отжимая тряпку в ведро.
   Халла широко улыбнулась в ответ.
   Пока Тарри втирала мыльную пену в волосы Халлы, та зажмурила глаза, наслаждаясь ощущением пальцев Тарри на коже головы. Она с удовольствием вздохнула, и Тарри остановилась.
   — Когда тебя в последний раз мыли? — спросила Тарри.
   — Никогда.
   Тарри улыбнулась и легонько дернула Халлу за нос.
   — Тогда я сделаю кое-что еще.
   Халла улыбнулась ей в ответ, обрадованная тем, что так понравилась торговке. Задремывая после массажа головы, Халла вяло подумала о паре синих глаз, что смотрели на нее снизу вверх, когда она болталась вверх ногами в петле ловушки. «Интересно, где-то сейчас этот охотник?» — подумала она.
   — Если решишь спать внутри, — сказала Тарри, — я постираю твою тунику, и к утру она высохнет.
   — Спать внутри? — повторила Халла. Она всегда вставала на заре, чтобы проверить ловушки или накормить голодных малышей.
   — Да, внутри, — ответила Тарри. Она окинула Халлу оценивающим взглядом и добавила. — Я думала, только торговцы не привыкли спать под крышей.
   — Но ловушки…
   — Подождут, пока солнце не встанет, ничего с ними не случится, — решительно перебила ее Тарри.
   Прежде чем Халла успела ответить, Тарри вытащила пестрое одеяло и мягкие простыни, а затем соорудила постель шириной и длиной почти на весь фургон. Она отогнула угол одеяла и с улыбкой предложила Халле жестом залезть первой.
   — Дамы первыми.
   Халла улыбнулась в ответ и заползла в постель. Тарри легла рядом. Халла подвинулась, восторженно сознавая, что у нее есть целая половинанастоящей постели! Она заснула почти сразу же.
   Когда она проснулась, фургон уже ехал. Халла не сразу поняла, что уже далеко за полдень. Она прежде никогда так долго не спала.
   Снаружи доносились голоса. Один голос принадлежал Тарри, другой был низким, мужским. Халла не разбивала слов из-за скрипа колес и грохота фургонов каравана, но по тону голоса поняла, что мужчина сердится, а Тарри пытается его успокоить.
   Мужской голос напомнил девочке того холдера, который требовал, чтобы ее Изгнали. Она тихонько встала и в полутьме принялась искать свою тунику. Нашла — и изумилась, какой чистый идет от нее запах. Она заставила себя не отвлекаться — голос мужчины тревожил ее.
   Когда она попыталась открыть заднюю дверь фургона, то обнаружила, что та заперта. Неужели ее заперли? И выхода нет? Халла посмотрела на маленькое окошечко, задернутое веселенькими занавесками, чтобы не пропускать свет. Но оно было слишком маленьким.
   Выбраться никак не получалось — разве что через выход впереди фургона, откуда слышался голос сердитого мужчины.
   Халла преодолела внезапную дрожь, глубоко вдохнув и выдохнув. Если она выберется с дальней от Тарри стороны, то спрячется от этого мужчины и убежит прежде, чем они поймут, что случилось. У торговцев не было быстрых животных, а она умела заметать следы не хуже, чем искать их. И сбежать — лучше, чем разбираться с разозленным мужчиной.
   Она прислушалась к разговору под скрип колес.
   — Веран, она не имела ничего общего с этим, — услышала Халла слова Тарри. — Она спала рядом со мной.
   — Ну, если ты так говоришь, — ответил Веран. — Но кто знает, не собиралась ли она и у тебя что-то стянуть?
   — Не собиралась.
   — С чего ты так уверена?
   — Потому что я спросила ее, нравится ли ей челка, — ответила Тарри.
   — Челка?
   — Ну, волосы, что обрезаны надо лбом, — с некоторым раздражением сказала Тарри.