Маккроссан Лорен. На крыльях удачи

   – Н…бут…м…дуой, – промычала Фиона с набитым ртом, посыпая светлую кожу дивана шоколадной крошкой.
   – А если попонятнее?
   – Я говорю, – перевела Фиона с улыбкой, – не будь дурой! Тебе нужно просто пойти завтра на прослушивание, получить роль, сняться в фильме и стать второй Элизабет Тейлор или Софи Лорен.
   – Прекрасная мысль, Фай, если не считать мелочи: завтра у меня нет никакого прослушивания.
   – Да нет же, есть. Тебе звонил этот человек, как же его звали? Разве я тебе не говорила?
   Ощутив внезапную слабость во всем теле, я медленно опустила руку с пультом.
   – Нет. И кто же звонил? – От волнения мой язык прилип к небу.
   Фай задумалась, уставившись в потолок и выискивая в глубинах своей памяти ценную информацию. Хотя забывчивость Фионы мне и казалась умилительной, но все же порой действовала на нервы. Особенно в такие минуты.
   – Как же зовут этого парня?..
   В отчаянии я запихнула в рот горсть чипсов и громко захрустела.
   – Ну знаешь, у него такой низкий густой голос, что его можно на хлеб намазывать как масло.
   – Джеральд? – нахмурившись, переспросила я. – Ты имеешь в виду моего агента?
   – Точно, это был он. Завтра у тебя прослушивание для какого-то фильма в Дублине, и он сказал, там действие происходит на пляже и ты должна выглядеть соответствующе… Как же он выразился – по-пляжному, что ли. В общем, я все записала на листочке, посмотри рядом с телефоном.
   Я тут же бросилась к блокноту, исчерканному каракулями Фионы. Надо знать мою подругу: японские иероглифы – сама простота по сравнению с ее почерком.
   – Черт, черт, черт… – шипела я, пытаясь разобраться в закорючках Фай. – У меня прослушивание для ирландского фильма. Его спонсирует Ассоциация кинематографистов, и они хотят попробовать меня на главную роль. Господи, Фай, ну почему ты мне раньше об этом не сказала? – Я посмотрела на огромные часы, украшавшие стену в гостиной. – Джеральду уже поздно звонить, и я совсем не готова! И к завтрашнему утру я точно не успею ничего сделать…
   Фай толкнула меня обратно на диван:
   – Только не впадай в истерику. Это всего лишь прослушивание. И ходила ты на них миллион раз.
   – Да, но у меня есть шанс получить главную роль, – простонала я. – Она может стать прорывом в моей карьере. Еще сегодня после разговора с Дэном я решила полностью изменить свою жизнь, и тут ты мне сообщаешь такую новость! Но уже слишком поздно. Я совершенно не готова.
   – Не глупи, Милли, ты же профессионал.
   – Да, конечно, куриную котлету сыграю с полпинка. Фай, я просто фантазерка. Им нужны девушки, похожие на Рому. Только таких берут на главные роли. И только такие выходят замуж за парней вроде Дэна. Я же просто девушка из массовки с несбыточными мечтами.
   – Неправда, – мягко прервала Фай поток моих жалоб и нежно обняла меня за плечи. – Ты лучшая!
   Я тяжело вздохнула и вновь стала бродить по телевизионным каналам.
   – Спасибо, Фай. Ты настоящий друг. Но не надо меня успокаивать. Я неудачница, и к тому же без цели в жизни. После встречи с Дэном я вдруг поняла, как далеко он ушел вперед, а я все это время продолжаю топтаться на месте. Барахтаюсь, чтобы не утонуть.
   – Сегодняшняя программа передач на нашем канале закончится премьерным показом фильма «Последняя любовь», – громко провозгласил голос телеведущего, прервав наш спор, – с участием восходящей звезды киноэкрана, неотразимого Дэна Кленси.
   – Да пошел ты! – закричала Фай, запустив в телевизор подушкой.
   Я скользнула взглядом по прекрасному лицу Дэна и зажмурилась.
   – Ты сможешь ему доказать, что тоже не лыком шита, Милли, – убежденно произнесла Фиона. – Получишь эту роль и пошлешь куда подальше этого самовлюбленного красавца вместе с его куклой Барби.
   «Получишь эту роль и пошлешь куда подальше этого самовлюбленного красавца вместе с его куклой Барби, – пронеслось у меня в голове. – Он вернется».
   Я до боли закусила нижнюю губу и, поглядев на Фай, прошептала:
   – Ты действительно думаешь, что у меня получится?
   – Конечно, – уверенно ответила Фиона, – и не думай, я не позволю тебе отказаться от такого шанса. Должна же я, черт возьми, получить хоть какие-то дивиденды от нашей дружбы, хотя бы одну оглушительную премьеру.
   Я от души расхохоталась, а расшалившаяся Фай стащила меня с дивана.
   – Ну давай, никаких «но»! Сейчас мы превратим тебя в девушку с пляжа, даже если придется провозиться с маскарадом всю ночь. Дэн Кленси еще попляшет! Значит так, кожа у тебя чересчур светлая. Мы вымажем тебя автозагаром по самые уши. У меня где-то даже завалялось несколько тюбиков светлой краски для волос еще со времен моего увлечения «Бон Джови». Называется «Солнце в волосах».
   Я схватилась руками за свои каштановые, остриженные по плечи волосы и состроила гримасу.
   – Сегодня Милли Армстронг, завтра Памела Андерсон, – громко провозгласила Фай. – Мы сделаем из тебя звезду.
   – Боже, спаси и сохрани, – захихикала я, выходя из комнаты навстречу своей судьбе.
 
   «Солнце в волосах»? На следующее утро мне казалось, что в моих волосах побывало не только солнце, но и раскаленный Марс. Выжженные и обесцвеченные, они больше походили на пересушенную солому. Ну а автозагар… Представьте себе лицо цвета мандарина, у которого возникли проблемы с пигментацией. В течение целых сорока минут я ошеломленно рассматривала себя в зеркале, оценивая размеры ущерба. Придя немного в себя, принялась исправлять ситуацию с помощью отшелушивающего крема для тела. После ряда неудачных попыток мне таки удалось снять несколько слоев отмерших клеток (подозреваю, что и живых тоже) с кожи, отчего лицо, может, и приобрело свежий вид, но явно потеряло в объеме. Чтобы довершить начатое, я решила воспользоваться дельным советом, вычитанным мною когда-то в одном женском журнале. Для удаления остатков автозагара автор рекомендовал протереть лицо соком лимона. Надо сказать, звучало это вполне убедительно. К сожалению, я забыла, что теория не всегда совпадает с практикой. В результате пришла к ценному выводу: если на воспаленную кожу нанести лимонный сок, эффект будет приблизительно таким же, как если полить соляной кислотой свежий ожог, – то есть адская боль. Вот так, вместо загорелой девушки с пляжа на просмотр явится недоразумение с воспаленным лицом. Я ведь чувствовала: не следовало даваться Фай в руки, особенно когда она под шоколадным кайфом. Неужели я позволила ей покрыть золотым лаком мои безумно дорогие и совершенно необходимые накладные ногти?
   Мои мучения усугубил еще и дождь, неожиданно поливший как из ведра. В тот день погода, по-видимому, решила раз и навсегда доказать всем туристам, приехавшим в Ирландию в середине февраля, что зима в этой стране – это проливные дожди. Разумеется, будучи современной девушкой (а в глубине души я всегда относила себя к таковым), зонтик я считала совершенно излишней деталью гардероба. Как бы ни пытались модельеры придать ему статус модного аксессуара, используя самые немыслимые расцветки и материалы, все равно он ассоциируется с калошами и старушечьими платками. В итоге я попала под дождь и насквозь промокла. Да, пожалуй, здесь я переплюнула даже Фай с ее автозагаром и «Солнцем в волосах».
   Прослушивание проходило в Дублине, в прекрасном старейшем университете под названием Тринити-колледж. Выскочив из автобуса у Грин-колледжа, под потоками дождя быстро направилась к главному зданию университетского городка, перепрыгивая по пути грязные лужи и шарахаясь в стороны от таких же грязных студентов на велосипедах. Наконец, пройдя через центральный вход, я оказалась на территории колледжа. Оставшийся отрезок пути я преодолела, значительно сбавив шаг. Шестое чувство подсказывало мне, что мокрые от пота подмышки и лохматая голова а-ля пудель, который всю дорогу ехал в машине, высунув голову в окно, вряд ли добавят мне шансов на победу.
   Следуя указателям с надписью «Прослушивание – сюда», я миновала несколько зданий и толпившихся тут и там студентов. Общая атмосфера учености действовала на меня успокаивающе. На самом деле, когда я прогуливалась по коридорам Тринити, меня всегда согревала мысль, что здесь, в этом самом университете, великие люди и ковали свое звездное будущее. Наверняка эти стены были свидетелями самых невероятных событий. Колледж основан во второй половине шестнадцатого века, и на его медных табличках красовались имена таких легендарных писателей, как Сэмюэл Беккет и Оскар Уайльд. Глядя на молодежь, собирающуюся небольшими группами у стен университета, трудно представить себе, что из нее могут вырасти подобные таланты. Здесь можно увидеть кого угодно: студентов с немытыми волосами и козлиными бородками, в поношенных штанах; загорелых цыпочек из группы поддержки, непонятно кого поддерживающих из-за отсутствия спортивной команды; маниакально-депрессивных готов с черным лаком на ногтях и таким же «радужным» настроением; ботаников-компьютерщиков в роговых очках. А также просто серьезных молодых людей, спешивших по коридору с грудами учебников в руках, и сотни простых, ничем не примечательных студентов всех видов и мастей, из которых могут получиться и неудачники вроде меня, и будущие нобелевские лауреаты. Столько возможностей и блестящих судеб! Господи, ну пусть хотя бы сегодня мне перепадет немного удачи!
   Я пересекла выложенный булыжником внутренний двор, который хорошо помнила еще со времен учебы с Дэном, кстати, еще одного гениального выпускника и счастливого обладателя медной дощечки. К тому времени, когда мы познакомились, он уже закончил свое обучение на курсе актерского мастерства. Но мы тогда любили после обеда побродить по дорожкам университетского парка и поваляться на траве, читая сценарии и зубря свои роли. В те дни Дэн был полон решимости оправдать надежды преподавателей, суливших ему блестящее будущее, и вернуться в университет знаменитым актером. Тогда он всех поразил своей игрой в роли Мака Мерфи в «Полете над гнездом кукушки», и все его сокурсники отзывались о нем как о следующем Джеке Николсоне. Правда, ходили слухи, что он приводил в восторг не только преподавателей, но и сокурсниц, причем в буквальном смысле, играя роль неотразимого жиголо. Конечно, это было до встречи со мной. Если не верить тому, что говорила Фай… А я тогда ее и не слушала, по крайней мере старалась. В любом случае сейчас не самое подходящее время комплексовать из-за Дэна Кленси, особенно когда от главной роли и звездного будущего меня отделяла всего лишь одна дверь.
   Вдохнув в последний раз университетский воздух, насыщенный энергией сотен талантливых людей, дрожащей рукой я потянулась к дверной ручке. И в эту минуту зазвонил мобильник. От неожиданности я уронила сумочку на пол, чувствуя, что еще чуть-чуть, и нервный припадок мне обеспечен. Отскочив от двери и подобрав сумку, нырнула в ее недра, пытаясь нащупать среди книжек, ключей, косметики, листов с текстом и талисманов на счастье вибрирующий аппарат. «Вы получили сообщение», – радостно проинформировал меня телефон, когда я наконец добралась до трубки. И что же там такое написано? Наверняка что-то вроде – все это розыгрыш, и на самом деле у меня нет никакого прослушивания. Так что я могу спокойно надевать костюм цыпленка и идти работать на улицу. Уставившись на высветившееся рядом с мигающим конвертом имя, чуть не закричала от радости: Дэн (мне удалось убедить себя не заносить в телефонную книжку обидные прозвища, даже если люди их и заслуживали). Затаив дыхание, я нажала на кнопку «Прочитать»:
 
    Привет, малышка, очень рад нашей встрече. Ты самый аппетитный цыпленок на свете. Хочу увидеться с тобой еще раз. Как насчет чашки кофе? Твой парень.
 
   Я закусила губу, чтобы не завизжать от радости, как девчонка, и перечитала сообщение еще пару раз. Кофе? Что это значит? Наверняка он имел в виду нечто большее, чем ложка «Нескафе» и два куска сахара. Не говоря уже о словах «малышка», «самая аппетитная» и «твой парень». Ну разве это не подтверждение того, что вчера я ему показалась неотразимой?
   – Ха! – выкрикнула я, крутясь и пританцовывая на месте. Поглощенная этим занятием, я не заметила, как дверь, за которой проходило прослушивание, оказалась за моей спиной. – Этому суждено было случиться. Он хочет меня, я хочу его, и мы оба станем знаменитыми актерами. – Моя рука нанесла сокрушительный удар по воображаемому противнику. – Сдавайся, ты, вешалка для дизайнерских шмоток. Дэн Кленси предпочитает настоящих женщин с натуральной грудью. И правильно делает, ты, дохлая кляча!
   – Э… хм, мисс Армстронг? – раздался удивленный голос за моей спиной.
   Я быстро обернулась и с дурацкой улыбкой на внезапно пересохших губах посмотрела на стоявшую в дверях женщину. Одетая во все белое и ужасно худая, она выглядела невесомее привидения. Господи, и откуда же такие берутся?
   – Мисс Амелия Армстронг? – повторило привидение с таким суровым выражением лица, что мне тут же вспомнилась мисс Ханниган, надзирательница сиротского приюта из мюзикла «Энни».
   – Да, – пробормотала я в ответ, – это я.
   – О, – в ее голосе прозвучало явное разочарование. – Директор картины готов вас посмотреть. – А затем, повернувшись спиной, добавила через плечо: – Я имею в виду грудь и все остальное…
   «Старая стерва».
   – Спасибо. – Расплывшись в лучезарной улыбке, я двинулась вслед за ней, ткнувшись своим оранжево-красным лицом в дверь, которую она и не подумала придержать. Я стиснула зубы, собрала в кулак всю силу воли, гордо откинула назад соломенные пакли, бывшие когда-то каштановыми волосами, и вошла в комнату. Ну вот, наконец-то свершилось. И да прибудут силы Дэна Кленси со мной.
 
   – Да звони ж ты, черт тебя подери! – Но невзирая на мои мольбы, мобильник, лежавший рядом с чашкой кофе, упорно молчал. «Еще немного капуччино, – подумалось мне, – и из кафе я выйду с густой пеной вместо волос, обильно посыпанной шоколадом». К тому же кофеин не самое лучшее средство от разгулявшихся нервов. Меня начало трясти еще три часа назад, когда спотыкающимся шагом и с затуманенным взглядом, ничего не соображая, я вышла с прослушивания и направилась ждать результатов в ближайшее кафе.
   Прослушивание длилось шесть утомительных часов – чтение роли, импровизации и кинопробы. Меня удивило, что директор картины Мэтью (просто Мэтью – видимо, в подражание односложным, хотя, на мой вкус, более звучным именам вроде Мадонны) хотел найти актрису на главную женскую роль в течение одного дня. Однако вскоре все прояснилось. После того как Мэтью в сотый раз сообщил нам, что на ведущую мужскую роль планируется «прекрасный молодой актер», мне стало понятно, каковы его предпочтения (и кто, собственно, интересовал его самого).
   – Он такой душка. Если мы заполучим его в наш проект, этот фильм станет настоящей бомбой и взорвет кинозалы – бим-бум-бах! – мелодраматично взвизгнул директор, отчего профессиональная сдержанность меня покинула и я захихикала как девчонка.
   Как бы то ни было, количество претенденток на главную женскую роль стремительно уменьшалось. Каждый выкрик «Следующий!» отправлял очередную жертву домой, и в результате к концу дня нас осталось только двое – я и девушка по имени Блисс. ^[2]Она клялась и божилась, что это ее настоящее имя, но подобные люди всегда так говорят. Девушка казалась огромной.
   Нет, она не походила на Розанну Барр. ^[3]К сожалению. Блисс напоминала скорее высоченную и воинственную амазонку и всем своим видом как бы говорила: я могла бы быть супермоделью, но слишком для этого умна. Ноги от ушей, длиннющая, как у жирафа, шея, фарфоровая кожа, огромные силиконовые губы, волосы цвета воронова крыла и непоколебимая уверенность в своей неотразимости, что в общем-то не очень удивляло, учитывая ее скромное имя. Рядом с ней я чувствовала себя невзрачной коротышкой, которую какая-нибудь красавица вроде Блисс могла бы выбрать себе в подружки, чтобы на таком фоне выглядеть еще лучше. Для этих целей у красивых людей всегда имеется парочка приятелей поуродливее, потолще и не так хорошо разбирающихся в моде. Добавьте к этому списку ядовито-оранжевое лицо и патлы цвета пересушенной соломы, и вам станут понятны мои сомнения на собственный счет.
   Тогда, спрашивается, зачем я вот уже несколько часов подряд сижу и жду звонка от своего агента Джеральда в надежде услышать от него радостное известие? Телефон молчал весьма долго, и мне начало казаться, будто Джеральд решил сгонять на Средний Запад к индейцам и поучиться у них древнему искусству сигнальных костров, прежде чем донести до меня новость. Конечно, мне далеко до таких девушек, как Блисс, с их длинными ногами и силиконовыми губами. Но я верила в себя. И знала, что умею играть. У меня действительно был талант, к тому же я чувствовала: в тот день мне должно повезти. Взять, например, сообщение от Дэна, которое я получила, когда шла на прослушивание. Как вовремя оно пришло! Трудно угадать, когда тебе улыбнется судьба. И вообще, должна же девушка быть уверенной в себе.
   К тому же существовал еще один фактор, и он мог сыграть мне на руку… Маленькая невинная ложь в конце собеседования. Такая вот ложь во спасение, которая обычно сама собой срывается с языка. Я была уверена, что особых проблем не возникнет. В конце концов, все всегда немного преувеличивают свои достоинства, пытаясь добиться своего. Ведь так? Тем не менее от тревоги, возникшей где-то внизу живота (вызванной, уверена, всего лишь избытком кофеина), мне захотелось немедленно позвонить Фионе и спросить у нее совета. Лгать директору картины – это плохо или все равно что немного приврать в своем резюме? Я схватила телефон и побежала в туалет, попутно набирая номер Фай.
   – Что ты ему сказала? – захохотала Фиона в трубку, с каждой минутой заливаясь все громче и истеричнее, пока наконец не закашлялась от переизбытка чувств. – Ну ты даешь, Милли, не ожидала от тебя такого. Да ты еще более сумасшедшая, чем я!
   – Ты не сумасшедшая, – возмутилась я, – так же, впрочем, как и я, и большое тебе спасибо. Я просто хотела получить эту роль.
   – Конечно, лучше немного приврать, чем раздвинуть ножки на диване у директора.
   – Поверь мне, это не тот случай.
   – Так что же ты все-таки ему сказала?
   Я слегка замялась.
   – Ну, я уже тебе говорила.
   Фай молчала, терпеливо ожидая продолжения.
   – Ну, я соврала, что умею плавать.
   – И?..
   – И катаюсь на доске.
   – И?..
   – Ну хорошо! Еще сказала, что занимаюсь серфингом с трех лет – прямо-таки прирожденная серфингистка.
   Я услышала, как Фай заливисто захохотала в трубку.
   – Ты, однако, влипла! Помнится, когда мы вместе плавали в последний раз, ты сидела в лягушатнике.
   – Там просто было теплее, – уныло пробормотала я, надеясь, что Фай не догадывается, как сильно я покраснела. – В любом случае, думаю, ничего страшного не произошло. Судьба предоставила мне шанс, и кроме того, в таких фильмах всегда используют дублерш в опасных сценах. Когда я узнала, что этот фильм о серфинге в Ирландии, мне пришлось немного приврать. К тому же, уверена, Мэтью не ждет от меня, чтобы я бросилась в Ирландское море и оседлала десятиметровую волну, или что там обычно делают эти серфингисты.
   – Может быть. Но ведь Мэтью не знает, что ты можешь утонуть в небольшой луже.
   – Ну, я не так уж и плохо плаваю. Просто у меня небольшая водобоязнь, вот и все.
   – С тех пор как ты чуть не утонула, да? – в голосе Фай появилась серьезность. – Слушай, Милли, давай без шуток. По-твоему, это удачная идея?
   Я провела языком по внезапно пересохшим губам.
   – Не беспокойся, Фай, я еще не получила роль; но даже если это и произойдет, на этот раз я печенкой чувствую: у меня все получится.
   – Это ты кофе чувствуешь своей печенкой. Кажется, ты им пропитала весь организм.
   – Спасибо за заботу о моем здоровье. Все, хватит болтать, а то я пропущу звонок.
   – Ладно, удачи тебе, Милли. Ни пуха ни пера, попутного ветра и всей остальной подобной чуши. Я мысленно с тобой, и пожалуйста, сразу мне позвони, когда все узнаешь.
   – Обязательно отзвонюсь, – от волнения у меня скрутило живот, – а теперь бросай трубку, и я продолжу свое хождение взад-вперед.
   – Чао.
   Я схватила мобильник в правую руку и уставилась в зеркало, висевшее на стене в туалете. Несмотря на все усилия, морщины на лбу так и не разгладились. (Господи, неужели были времена, когда я и не подозревала об их существовании?) От моего дыхания зеркало запотело. Вы когда-нибудь хотели чего-нибудь настолько сильно, что казалось: если этого не получишь, умрешь на месте? Конечно, здравый смысл подсказывал: я не упаду замертво, если мне не дадут заветной роли, однако долгий период самоедства и стенаний точно будет обеспечен.
   – Господи. Пожалуйста, сделай так, чтобы меня взяли на эту роль, – истово молилась я, подняв лицо к потолку, когда внезапно открылась дверь туалетной кабины и оттуда вышла пожилая женщина.
   – Что, милочка?
   – Нет-нет, ничего… я просто… – «Говорила сама с собой?» – Ничего.
   Вот он, первый симптом неумолимо надвигающегося сумасшествия. Покраснев до корней волос, я поспешила скрыться в ближайшей кабинке. Ну и, конечно, по закону подлости, не успела я присесть на холодный край и немного расслабиться, как мобильник, упорно молчавший несколько часов подряд, тут же зазвонил. Да, если не везет, так уж во всем. Я сижу на унитазе, в соседней кабинке бойко журчит пожилая женщина, а на дисплее телефона высвечивается: «Джеральд, агент». И передо мной встает прямо-таки шекспировская дилемма: рискнуть и не ответить на звонок, продолжив свое занятие, или же поговорить со своим агентом под громкое журчание? У меня в семье телефон и туалет считались вещами взаимоисключающими. О Господи, ну зачем я выпила столько кофе?
   – Алло? – низ живота рефлекторно сжался, прервав процесс (хорошая практика для будущих родов, подумала я, поморщившись).
   – Амелия? Это Джеральд. Ты сидишь?
   – Хм… да. – Мой взгляд опустился на фаянсовый край унитаза.
   Да, Джеральд ничуть не изменился – как всегда, говорит коротко и сразу по существу. С тех пор как я подписала контракт с его агентством, расположенным в Дублине, прошло пять лет. Я тогда решила, что в Ирландии актеров меньше и конкуренция будет не такой высокой, к тому же хотелось скрыться от назойливых и осуждающих взглядов моей семьи. Мне всегда казалось, что Джеральд, работавший агентом последние двадцать лет после переезда из Лондона в Дублин, пытался создать у меня впечатление, будто он безумно занят. Казалось, он день и ночь находится в разъездах, заключая выгодные контракты со звездами, и у него с трудом находилось пять минут для разговора со мной. Однако я сильно сомневалась в этом. Если все его клиенты так же востребованны в работе, как и я, тогда у Джеральда масса свободного времени, чтобы выпить стаканчик-другой виски перед неспешным обедом, поболтать по телефону и делать все то, чем обычно занимаются агенты, подобные ему, в течение дня.
   Хриплый, прокуренный кашель Джеральда прервал мои размышления.
   – Хорошо, потому что либо звезды на небе сошлись таким чудесным образом, либо мы стали свидетелями настоящего чуда, но мне позвонили из кинокомпании и, судя по всему, – мое сердце замерло в груди, – на эту роль они хотят взять именно тебя, Амелия!
   – Что? – завизжала я, потеряв от счастья остатки самообладания. – О Господи, я не могу поверить, это же здорово… потрясающе!
   – Не спорю, – сухо заметил Джеральд. – Поздравляю, дорогая. Давно уже пора.
   – Спасибо, – выдохнула я, решив не обращать внимания на последнюю фразу. Они хотят меня! Вот оно. Этого момента я ждала всю свою жизнь! Я буду сниматься в главной роли! Мне хотелось кричать и прыгать от радости. К счастью, спущенные трусы удержали меня от бурных проявлений радости. Сей факт вкупе с хриплым голосом Джеральда, продолжавшего что-то говорить в трубку, вернули меня на землю.
   – Извини, Джеральд, я не расслышала. Что тебя беспокоит? – переспросила я, ухватившись одновременно за конец фразы и за стену, чтоб не потерять равновесие.
   – Я говорю, Амелия, в разговоре с директором меня кое-что насторожило. Он сказал, их выбор пал на тебя в основном по одной причине: оказывается, ты у нас прирожденный пловец. А теперь, Милли, поправь меня, если я ошибаюсь: не ты ли так боялась воды, что отказалась рекламировать у «Долфина» их ванны?
   Я закусила губу.
   – А учитывая, что из тебя прирожденная пловчиха, как из меня агент Роберта де Ниро, я, надо признаться, сильно удивился, когда услышал о твоих занятиях серфингом с двух лет.
   – С трех, – автоматически поправила его я.
   – Неужели? Знаешь, дорогая, твои слова для меня полная неожиданность. Я и не подозревал о твоих скрытых талантах.
   Кажется, это не комплимент.
   – Правда, директор сказал, что ты выглядела как настоящая серфингистка с этими, как их… – Джеральд слегка прокашлялся, – выгоревшими на солнце волосами и загорелой кожей. – В словах Джеральда звучал вопрос. – Бог знает, о чем ты думала, Милли, но я надеюсь, ты понимаешь, у фильма небольшой бюджет и они не смогут нанять дублерш и каскадеров. То есть основное в этой картине: главная героиня должна уметь плавать лучше Флиппера.