Страница:
Он победно стукнул себя в грудь. У меня перехватило дух, и я обнаружила, что восторженно хлопаю в ладоши, проникшись чрезвычайной значимостью всего происходящего. Сделанное мне в свое время предложение сняться в главной роли в маленьком ирландском фильме, который, возможно, мог бы получиться неплохим, поскольку мы были полны решимости вложить в него душу, теперь звучало так, будто я, черт побери, уподобилась Кейт Уинслет в блокбастере вроде «Титаника». Я властелин мира! И несмотря на склонность Мэтью все преувеличивать и драматизировать, я верю каждому его слову. Он влюблен в проект и, конечно, взволнован. Поскольку я часть этого проекта. Большая его часть. Я скрестила ноги еще плотнее на случай, если вспотею от волнения.
– Черт возьми, здорово, да это просто удивительно! – воскликнула я, по-прежнему аплодируя. – Не могу в это поверить.
– Я тоже, дорогая Милли, я тоже, – сказал Мэтью так прочувствованно, что я испугалась, как бы он не заплакал. – Но знаешь, это случилось, и именно поэтому я здесь, в Донеголе с исполнителем главной роли, чтобы наметить место натурных съемок и связаться со всеми влиятельными людьми для обсуждения фильма. Потом я могу вернуться в Дублин, получить там «зеленый свет» и начать работать.
– А я думала, ты просто заинтересовался мной, – сказала я, выдавив смешок.
– Ха-ха-ха! Ничуть, ничуть. Как будто это может стать пределом моих мечтаний. Ох, Боже мой, нет. Сейчас у меня есть много, очень много, о чем подумать.
Я нахмурила брови, стараясь понять последнее предложение.
– Теперь, дорогая, должен сказать, времени мало, весьма мало. – Я будто наяву увидела, как он сжал свои ягодицы, делая это заявление, – поэтому сегодняшний день может оказаться самым безумным. В первую очередь, Милли, я хочу побывать на месте натурных съемок, немного посмотреть на серфинг в твоем исполнении, чтобы вникнуть в саму сущность и подобрать материально-техническое обеспечение для всего этого. Как, по-твоему, разве это не отлично и здорово?
– Отлично и здорово, – повторила я, и у меня свело желудок при упоминании о том, что я буду показывать свое умение, – прекрасно.
– Это великолепно, и я так рад, что ты понимаешь значимость нашего спонсора и то, как его присутствие меняет весь масштаб проекта.
Я попыталась с энтузиазмом кивнуть, чувствуя тем временем усталость от необходимости блистать так долго.
– И ты знаешь, его присутствие принесло нам исполнителя главной роли, о котором я мог только мечтать ночью в постели. Я никогда не думал, что этот фантастический мальчик будет нашим.
Я засопела от такой характеристики и тихо отхлебнула минеральной воды, в то время как Мэтью непрерывно обмахивался. Исполнитель главной роли. Для исполнительницы главной роли. Кинозвезды. Звездные партнеры. Я улыбнулась пузырькам напитка и погрузилась глубже в шикарную мягкую кожу дивана. Я пыталась представить себе своего напарника и размышляла о том, каким он будет. Возникнет ли между нами то взаимопритяжение, которое заставит нашу игру выйти за границы экрана? Придется ли нам целоваться? Объявят ли нас величайшими романтическими актерами ирландского происхождения со времени… всех времен? Я облизнула губы и наклонила голову к Мэтью:
– У него есть имя? У нашего главного актера?
Мэтью снова пригладил свои редеющие волосы и восторженно захихикал.
– О да, Милли, оно у него есть, оно у него, конечно, есть, дорогая. У него потрясающее имя, и совершенно фантастическая фигура, и лицо под стать этой фигуре. Сейчас он наверху в своем номере приводит себя в порядок, перед тем как поприветствовать нас. Боже, все это мне просто ниспослано свыше.
Он затрясся, как гиперактивный осьминог.
Меня забавлял явно сексуальный энтузиазм Мэтью, и я молилась, чтобы он не проявился внешне, пока режиссер несет этот бред.
– Наш актер, – продолжал Мэтью, – единственный в своем роде. Он может обеспечить успех любому фильму лишь одной своей внешностью. Но у него к тому же еще и такой талант, такой голос… о-о.
Я вновь с тревогой посмотрела на его пах. Эрекции еще нет, слава Богу.
– Что я могу сказать о нем, Милли?
«Довольно много, судя по тому, каким тоном это было сказано».
– Мальчик – абсолютная душка. Я сделал бы для него что угодно.
«Уволь меня от подробностей».
– О Боже святый, дьявол меня забери, если это не он сам сейчас сюда идет.
Прежде чем повернуть голову в направлении страстного взгляда Мэтью, я сделала глубокий вдох и приготовилась встретить актера, с которым придется очень тесно работать в течение следующих нескольких месяцев. Разгладив свои великолепные новые брюки, я аккуратно заправила за уши волосы и сжала губы, перераспределяя остатки блеска. Затем поднялась с дивана и повернулась, чтобы поприветствовать своего партнера и подставить для поцелуя щечку.
– Проклятие, Милли! Ты темная лошадка. Посмотри на себя, детка, ты настоящая гавайская серфингистка. Красивые ракушки, дорогая. Что, не оказалось костюма цыпленка?
Я застыла, так и не успев послать воздушный поцелуй, выпятив губы, прикрыв глаза и опасно откинувшись на спинку дивана. Я хотела открыть глаза и посмотреть, но вдруг почувствовала, что не могу пошевелиться. Он поцеловал меня в обе щеки и покровительственно взъерошил волосы. Я открыла глаза и поправила растрепанную прическу.
Его можно было безошибочно узнать даже по обуви (туфли, конечно же, от Гуччи). Длинные ноги, стройное тело, одежда от дорогих дизайнеров, не нуждающихся в рекламе. Тонкие руки с элегантными пальцами пианиста. Я осторожно подняла взгляд. Ничего не поделаешь, смазливая мальчишеская мордашка. Розовые губы, слишком безупречные и мягкие для мужчины. Темные, почти черные, волосы, подстриженные короче, чем обычно, но по-прежнему обрамляющие его лицо ухоженными кудряшками. Большие красивые глаза. О боже мой!
Я почувствовала, как уходит из меня напускная бравада. И ерзая на диване, вдруг ощутила себя неловко в своем новом стилизованном имидже. Ведь он знает меня. До мелочей. Он видел меня обнаженной и был посвящен в мои самые сокровенные мысли. Я даже умудрилась предстать перед ним в костюме цыпленка, блин!
– Привет, Дэн, – пробормотала я, заливаясь румянцем под слоем пудры цвета загара, – какой приятный сюрприз.
У меня пересохло во рту. А в мозгах, по-видимому, стало еще суше, поскольку я так и не придумала, что бы такого сказать остроумного и многозначительного. Дэн Кленси подмигнул мне, выдав свою фирменную кривую улыбочку. Он обошел вокруг дивана, окутав нас облаком лосьона после бритья «212 Мен». Все женщины в баре наблюдали за ним с благоговейным восторгом, а мужчины – с нескрываемой ревностью. Опустившись на самый большой, шоколадного цвета кожаный диван, Дэн вытянул руки вдоль его спинки и медленно выдохнул. Мэтью едва не разразился оргазмом в кресле справа от меня.
– Милли Армстронг, – сказал Дэн, прищелкивая своим идеальным языком о свое идеальное нёбо. – Как я не догадался сложить вместе два и два? Ты со мной в одном и том же кинопроекте. Как странно.
Он вновь подарил мне белозубую улыбку, на которую я попыталась невозмутимо ответить. Щелчок элегантных пальцев Дэна привлек внимание стоящего неподалеку официанта. Несомненно, он получит его с лихвой.
– Да, это будет потрясающе, Мэтью, – заявил Дэн Кленси, подмигнув хихикающему режиссеру. Переплетя пальцы рук у себя за головой, он снова прищелкнул языком. – Да, Мэтью, мне определенно нравится место наших натурных съемок, и здесь, в графстве Донегол, с моей Милли в качестве туристического гида мы, конечно, не ударим в грязь лицом. У нас многообещающее начало.
– Что он сказал? – пролепетала Фай, когда я в конце концов вернулась в наше логово с поджатым хвостом и в полном смятении.
– Туристический гид, – повторила я, без энтузиазма натирая воском свою доску для серфинга.
– Я ему покажу прекрасного туристического гида! Нахал. Ты не гид, Милли, ты его прекрасная звездная партнерша, трепло он такое. Устрою ему многообещающее начало. Я вышвырну глупого ублюдка на следующей неделе. Если он попробует вести себя с тобой подобным образом, так и сделаю. Невоспитанный дурак. Я всегда говорила тебе, Милли, что он трепло.
«Возможно, но совершенно очаровательное трепло».
Я фыркнула, чихнула и сконцентрировалась на натирании воском своей доски. Фай расхаживала по кухоньке, тихо бормоча непристойности в адрес Дэна Кленси. Слава Богу, мои родители только что уехали освежиться – Джорджина Армстронг никогда не была в восторге от сквернословия. Или от «пиджин френча», как она это любила называть.
Кто бы подумал – Дэн Кленси будет звездным партнером в моем первом большом фильме. Раньше мы только мечтали о том, чтобы вместе работать, – в те времена, когда, лежа на солнышке на Сент-Стивенз-Грин, читали сценарии перед кастингами. Не то чтобы нас когда-либо прослушивали на роли вместе. Просто всякий раз, когда получала работу, я просила Дэна выучить мужскую роль, но он всегда находил предлог увильнуть. Фай говорила, это потому, что Дэн всегда считал, будто он лучше меня. Он стремился к более крупной и престижной работе, и поэтому если пьеса или фильм оказывались достаточно хороши, чтобы на роль пробовалась Милли Армстронг, определенно они не подходили для Дэна Кленси. Конечно, она была не права. Очевидно, он просто ждал подходящей роли и момента, чтобы из нас получилась изумительная экранная пара. Дэн осторожничал.
Я гордо улыбнулась, втирая кусок воска вращательным движением в доску для серфинга. Дэн Кленси мог взбежать вверх по лестнице, пока я демонстрировала цыплячьи костюмы, но неожиданно мы оказались на одном и том же поле. Хотя Дэн и сделал вид перед Мэтью, будто он не подозревал обо мне, я была уверена в обратном. Дэн все знал, поскольку я сама очень подробно рассказывала ему об этом, когда говорила по телефону, сидя на волнорезе около нашего жилища. Для Дэна не было загадкой, кто его звездная партнерша, и если он согласился на роль, то, безусловно, думал, что пора нам снова стать командой. Мне импонировал его тайный план, и Дэн мог не волноваться – я умею хранить секреты.
Кто бы мог подумать – несмотря ни на что, Дэн Кленси и его похожие на девичьи глаза все еще оказывают на меня такой же эффект, что и прежде. Я пыталась не замечать нервную дрожь, но – и это строго между нами – во время нашей встречи в баре гостиницы сегодня утром я ловила себя на том, что жадно гляжу на него, желая, чтобы он был моим. Да, я вчера несколько раз целовала другого мужчину, и страстно, но разве можно контролировать желания сердца? Дэн, может быть, самоуверенный и слишком следит за собой, а Мак прост и естественен, как океан, но Дэн есть Дэн. Он был моей большой любовью еще в те времена, когда ничего из себя не представлял, а теперь он любимец публики и, несомненно, скоро станет любимцем всего женского населения мира, посещающего кино. У него потрясающая внешность, и его невозможно не заметить. Неужели я все еще люблю его? Не уверена; просто не могу ничего с собой поделать.
– Ну, Милли, – пробормотала Фай, топчась в гостиной и собирая туфли и жакет, – я надеюсь, ты покончила с этим дураком раз и навсегда.
Я прочистила горло и еще быстрее заработала воском. Фай продолжила:
– Этот мужик – идиот, Милли, и мне наплевать, во скольких дерьмовых телешоу он участвует или на сколько дурацких голливудских вечеринок он ходит. Он все равно идиот. Небось думает, что теперь, когда он продвинулся, стал слишком хорош для всех своих старых друзей.
Я пробормотала притворное согласие, не поднимая головы, опасаясь, как бы лучшая подруга не прочитала в моих глазах истину.
– Так. Ты просто выйдешь и покажешь этому паршивому гомику Дэну, из чего ты сделана, ладно? Докажи им обоим, что ты настоящая серфингистка, черт возьми, хорошая актриса и тебе под силу эта роль. И никаких хлопот. О’кей, Милли?
– Что? А, да, ладно.
– Милли, – Фай взяла меня за руку, – я думаю, если ты вотрешь еще хоть немного воска в эту доску для серфинга, возможно, она утонет к чертям, как только ты положишь ее на воду. Ты втерла его более чем достаточно.
Я перевела взгляд с Фионы на доску (уже немного походившую на свечу) и снова на Фиону.
– Возможно, ты права.
– Я всегда права, – хихикнула она, помогая мне встать на ноги.
Мы стояли, сцепив руки, в передней комнате хмурого, но очень уютного жилища, бывшего нам домом в течение последних трех месяцев. Фай подняла на меня глаза и улыбнулась так тепло, что я невольно усмехнулась в ответ и почувствовала, как напряжение потихоньку отпускает.
– О’кей, моя самая лучшая подруга Милли, – сказала Фай твердо, – вот и все. Теперь ты провела свои исследования. Мы сотни раз посмотрели все дурацкие фильмы о серфинге, которые когда-либо были созданы. Ты едва не уморила себя своими занятиями и даже спасла дельфина. Ты прошла длинный путь для городской девочки, страдавшей водобоязнью.
Я сжала губы и неуверенно кивнула.
– И разве у тебя не самая крутая доска для серфинга, не говоря уже о лучшем инструкторе. К тому же твои друзья всегда тебя поддержат. Поэтому все, что нужно сделать, – это поймать волну. Подождать, когда поднимется занавес, и дать своей публике единственное фантастическое представление, которого она ждет. И показать, на что ты способна, черт возьми. Ты можешь сделать это, Милли, ты лучшая.
Фай говорила совершенно искренне, стараясь поддержать меня. Я прижала ее к себе, слезы страха, волнения и предчувствия хлынули из моих глаз.
– Спасибо, Фай.
– Не за что, я твоя самая большая поклонница. В любом случае давай поспешим. Ты готова пойти и показать этим дуракам свое умение?
– Готова, – сказала я, делая глубокий вдох. – Покажем им.
Теперь я знаю, как бедный Келли Слейтер должен был себя чувствовать на чемпионате мира, ожидая своей очереди. Предположим, толпа, образовавшаяся на пляже, чтобы посмотреть мое шоу, довольно небольшая, но весьма значительна по составу собравшихся.
Фиона, моя лучшая подруга и самая большая поддержка, боровшаяся за мою карьеру с того момента, как мы встретились, никогда не сомневавшаяся в моем артистическом таланте, несмотря на идиотскую работу, которой мне приходилось заниматься. Она размахивала двумя гигантскими красными помпонами, непонятно откуда выкопанными; вечная группа поддержки. Я не хотела ее разочаровывать.
Там были и мои родители – полная противоположность Фионе, если речь заходила о том, что я делаю со своей жизнью. Они никогда не поддерживали моих фортелей, но волнующие события дня сбили их с толку. Присутствие Дэна Кленси на том же самом пляже явно произвело эффект на мою мать. Она не произнесла ни слова, с тех пор как мы пришли сюда, а это определенно было ей несвойственно. Я стремилась доказать им, что это не «воздушные замки». Я хотела заставить моих родителей гордиться мной. И стать лучше, чем дорогой, несравненный Эд когда-то. И было бы неплохо, если бы мой папа избавился от этой нелепой клетчатой плоской кепки и расшитой трилистниками шерстяной кофты.
Присутствовал на пляже и Мэтью, хитроумный кинорежиссер, из-за которого я приехала в Донегол. Мэтью не знал моей лжи насчет мастерства в серфинге, но он увидел мой потенциал актрисы и предоставил возможность. Мне просто необходимо быть на высоте.
К большому неудовлетворению моей матери, Мэтью стоял между ней и человеком, собравшим позади себя хихикающее женское стадо. Там стояла Кэтлин и ее подружки, одетые в такие короткие юбки, что если бы они даже обнажились ниже талии, то не вызвали бы большего ажиотажа. Их юбки, вероятно, куплены не в «Джойсис фэшн эмпориум». Мужчиной, ответственным за такую демонстрацию голой плоти, конечно, был не кто иной, как Дэн Кленси. Дэн знал, как сильно и как давно я хотела, чтобы мечта стала реальностью. Он будет моим звездным партнером в фильме. Я хотела доказать ему, что могу сделать это и достойна главной роли. Показать ему (хоть мне неудобно признаваться) то, чего он был лишен весь прошлый год.
Ну и, конечно, Мак и Дэйв, мои бесстрашные инструкторы по серфингу. Мак стоял справа от меня у края воды, как всегда, затянутый в неопрен, высокий и уверенный в себе, предупреждая о течениях и объясняя, где мне следует подгрести, а где присесть, когда я выйду в море. Дэйв стоял слева со своей верной видеокамерой, снимая тревожное выражение моего лица. Дэйв был хорошим другом мне и еще лучшим – Фай. Он делал ее счастливой, что доставляло радость и мне. Я хотела отблагодарить его хорошим серфингом.
А Мак… Ну что я могу сказать? С того момента как мы встретились, Мак Хеггарти был замечательным, сбивающим с толку, доводящим до бешенства, благожелательным, подбадривающим, скромным, терпеливым – да всего не перечислить. Он удивлял меня, каждый день я узнавала о нем что-нибудь новенькое, он был тем, кто вытеснил мою боязнь воды и вдохновил меня стать такой, какая я сейчас. Он сдал свои укрепления и признался мне в своих чувствах. Он целовал меня с такой нежной страстью, которую я еще никогда прежде не испытывала, и он купил мне красивую доску для моего сегодняшнего выступления просто потому, что считал: я ее заслужила. Я не поцеловала Мака сегодня – не смогла при Дэне.
Вообще меня ужасно выбивало из колеи присутствие на одном пляже двух мужчин, волновавших мое сердце с тех пор, как я приехала в Ирландию. Возможно, они оба будут свидетелями моего провала. Я многим обязана Маку, но у нас с Дэном история, ставшая частью меня. Можно ли, зная Мака три месяца, действительно воспылать к нему чувствами, сравнимыми с теми, что я испытывала к Дэну, или это просто роман с инструктором?
В данный момент я не знала и не хотела останавливаться на подобных нюансах. Мне нужно было сконцентрироваться и показать профессионализм. Я должна быть на высоте. Определенно я многим обязана Маку. Я могу попробовать оправдать его ожидания как удивительного инструктора по серфингу. Да, я должна быть на высоте. Ради Мака и, конечно, ради себя самой. Ради Милли Армстронг, той, на которую эта толпа здесь будет любоваться.
– Если я тебе понадоблюсь, Милли, я здесь, – сказал Мак в конце своих практических указаний по катанию. – Не стоит делать то, что тебе неудобно, только ради этих городских ублюдков. Они не знают, каково это там, в воде.
Я кивнула и прикусила верхнюю губу.
– Только дай мне знак, и я пулей выскочу сзади, о’кей?
Я снова кивнула и закусила губу еще сильнее. Мой взгляд перескочил на зрителей и уловил смущение на лице Дэна Кленси.
– Прекрасный гидрокостюм, детка, – изрек он, делая жест руками, как будто проводил по моим бедрам.
Мне было неловко и очень хотелось нацепить корсет под неопрен. После этих мучительно тяжелых дней я привыкла выставлять напоказ свои изгибы в обтягивающей резине. Ведь гидрокостюм и функционален, и необходим. Серферы в городке не смеются надо мной, когда видят, как я прохожу мимо в таком одеянии. Наоборот, они глядят на меня с определенным уважением – я одна из них. Однако Дэн, Мэтью и мои родители чужие в мире серфинга. Все, что они видят, – это бедра двенадцатого размера, втиснутые в тесный костюм. Я снова пришла в себя. Мне захотелось плакать.
Вдруг я почувствовала, как Мак легонько взял меня за подбородок и отвернул мою голову от Дэна.
– Сосредоточься, Милли, – сказал он с такой твердостью, что это встряхнуло меня. – Не расстраивайся из-за идиотов.
– Это Дэн Кленси. Он не идиот, а звезда, и ты просто ревнуешь, – ответила я обиженно. Слова повисли в воздухе между нами, словно облако дыма.
«Почему я сказала это?»
Мак нахмурился и молча смотрел на меня, как будто решая, как отреагировать. Я увидела вспыхнувшую обиду в его глазах и опустила взгляд, беспомощно уставившись на неопреновые ботинки.
– Ладно, что бы там ни было, – сказал Мак, тихо кашляя, – давай приниматься за дело, да? Потом мы сможем снова вернуться к нашей дурацкой жизни, – добавил он шепотом, но достаточно громко, чтобы я услышала.
Мак ушел к краю воды, повернулся ко мне и постучал по своим часам.
– Ты хочешь что-нибудь сказать в камеру перед своим большим представлением, Милли? – спросил Дэйв, приближая объектив.
Я прищурилась и бросила взгляд на море, прежде чем обернуться и посмотреть на Дэйва.
– Я чувствую себя как пятилетняя малышка перед первым балетным экзаменом, – сказала я с еле заметной улыбкой. – Чувствую себя испуганной и неготовой, но пришло время и настал момент. Я приехала сюда в конце февраля и тогда не могла даже шлепать ногами в воде, а теперь собираюсь выйти и попробовать поймать волну. Некоторые из собравшихся подбадривают меня, кое-кто, вероятно, хочет, чтобы я провалилась, ну а я постараюсь показать лучшее, на что способна. О Боже, я так нервничаю! Пожелай мне удачи. И не говори: «Ни пуха ни пера!»
Едва оказавшись в воде, я уже думала не о своей актерской карьере, а о том, как поймать волну – это для меня стало главным. Я ухитрилась загрести задом наперед – впрочем, без особо больших проблем. Дрожа, нырнула под воду с риском схлопотать менингит. Вспоминая нашу вчерашнюю тренировку с Маком, я загребла около клифа на северном конце пляжа, где течение увлекает воду обратно в море. Таким образом, это было похоже на то, будто я подскочила на движущуюся конвейерную ленту и сошла с нее, как только прошла нужное мне расстояние. Волны предположительно не более двух футов в высоту, но это означает, они будут мне по грудь, когда – и если – я встану.
Я никогда не пойму, каким образом серферы оценивают размер волн. Мягко говоря, они всегда недооценивают, поэтому два фута для серфера вряд ли окажутся таковыми в реальном исчислении. Должно быть, это психологический прием – заставить другого думать, что они меньше, и освободить сознание от страха. Со мной это не сработает – мой страх все еще здесь и очень реален. Однако я достаточно хорошо понимала и могла оценить это сегодня, когда мне были ниспосланы благоприятные условия для выполнения моего задания. Относительно небольшой прибой, равномерное веяние легкого берегового бриза и поднимающее настроение майское солнышко. Гидрокостюм не пропускал холод атлантической воды, и я чувствовала себя удобно на моей новой доске, восхитительно сиявшей на солнце.
Я присела на доску, вытянув ноги по бокам, и посмотрела на пляж. На этом расстоянии мои зрители казались неясными движущимися пятнами разных цветов и форм. Нас разделял участок воды, но лучше бы это был целый океан, поскольку я чувствовала себя совершенно независимо, сидя здесь в море одна. Это редкая возможность мирно посидеть и взглянуть отсюда на берег. Смотреть на город с этого угла. Видеть пляж, и рыжую ярмарочную площадь, и яркие здания города, оттененные позади величественными горами с плоскими вершинами. Словно я находилась в своем собственном маленьком пузыре, слушая плеск воды и наблюдая цивилизацию издалека. Вдруг я почувствовала себя настоящим серфером. Я сидела, терпеливо ожидая, когда океан принесет мне волну, которая проделала весь путь от Америки, мимо ближайшего материка на запад, специально чтобы я на ней прокатилась, прежде чем она разобьется об ирландский берег.
Мне хотелось ощутить, как волна толкает меня сзади, увлекая вперед. А затем вскочить на ноги и помчаться к берегу, позволив ветру развевать мои волосы. И почувствовать себя серфером. Конечно, моего умения явно недостаточно, чтобы вскочить и мчаться, но могу же я помечтать. По мнению родителей, я занималась этим на протяжении всей моей взрослой жизни. Так зачем прекращать теперь?
Выйдя из задумчивости, я обнаружила движение на пляже. Я смогла различить Дэйва и Мака, стоящих по колено в воде. Дэйв навел на меня видеокамеру, и я помахала ему издалека. Мак подпрыгивал рядом с Дэйвом, размахивая руками. Я ответила и ему. Мак махнул снова. Я показала два больших пальца. Он бурно жестикулировал.
«Мак, не прекратил бы ты махать и не дал бы мне сконцентрироваться? Я немного занята».
Меня снова привлекли яростные движения Мака. Нахмурившись, я сообразила, что меня начало относить в море. Теперь я вспомнила, что взмах – это сигнал. Только я совершенно забыла, о чем он говорит.
Из-за ветра с берега я не слышала доносившегося грозного шума, пока не стало слишком поздно. Боясь, что меня вот-вот на полной скорости переедет пассажирское судно, я отвернула голову от семафорящего Мака и посмотрела назад. На самом деле мне даже не удалось как следует ничего рассмотреть. Выражение «глянула краем глаза» больше подошло бы: я увидела гору воды с белой вершиной, несущуюся прямо на меня.
– Черт, вот что означал сигнал Мака, – крикнула я в пустоту, так как, конечно, здесь было некому помочь мне.
Первая волна в серии, за ней могло быть еще четыре, и я прямо у нее на пути. В зоне влияния – вот как это называют. Я – это уже история.
Край разрушительной волны повис надо мной, как открытая пасть. Я жалобно захныкала и приготовилась к удару, при этом тщетно пытаясь подгрести под нее и уйти в море. Моя реакция оказалась слишком медленной. Надо мной выросла тень, будто сама старуха смерть поднялась и распростерла свой черный плащ. Я знала, что сейчас случится, меня это пугало, но я была беспомощна. Пасть волны сомкнулась, проглотив свою добычу, край обрушился сзади на мои ноги. Меня сбросило с доски, отшвырнуло и толкнуло под воду в темную глубину, закручивая в спираль, прямо в пасть водяного зверя. Я задержала дыхание и попыталась сдержать уже готовый вырваться вопль ужаса. Что теперь делать? Что я могу теперь сделать?
– Черт возьми, здорово, да это просто удивительно! – воскликнула я, по-прежнему аплодируя. – Не могу в это поверить.
– Я тоже, дорогая Милли, я тоже, – сказал Мэтью так прочувствованно, что я испугалась, как бы он не заплакал. – Но знаешь, это случилось, и именно поэтому я здесь, в Донеголе с исполнителем главной роли, чтобы наметить место натурных съемок и связаться со всеми влиятельными людьми для обсуждения фильма. Потом я могу вернуться в Дублин, получить там «зеленый свет» и начать работать.
– А я думала, ты просто заинтересовался мной, – сказала я, выдавив смешок.
– Ха-ха-ха! Ничуть, ничуть. Как будто это может стать пределом моих мечтаний. Ох, Боже мой, нет. Сейчас у меня есть много, очень много, о чем подумать.
Я нахмурила брови, стараясь понять последнее предложение.
– Теперь, дорогая, должен сказать, времени мало, весьма мало. – Я будто наяву увидела, как он сжал свои ягодицы, делая это заявление, – поэтому сегодняшний день может оказаться самым безумным. В первую очередь, Милли, я хочу побывать на месте натурных съемок, немного посмотреть на серфинг в твоем исполнении, чтобы вникнуть в саму сущность и подобрать материально-техническое обеспечение для всего этого. Как, по-твоему, разве это не отлично и здорово?
– Отлично и здорово, – повторила я, и у меня свело желудок при упоминании о том, что я буду показывать свое умение, – прекрасно.
– Это великолепно, и я так рад, что ты понимаешь значимость нашего спонсора и то, как его присутствие меняет весь масштаб проекта.
Я попыталась с энтузиазмом кивнуть, чувствуя тем временем усталость от необходимости блистать так долго.
– И ты знаешь, его присутствие принесло нам исполнителя главной роли, о котором я мог только мечтать ночью в постели. Я никогда не думал, что этот фантастический мальчик будет нашим.
Я засопела от такой характеристики и тихо отхлебнула минеральной воды, в то время как Мэтью непрерывно обмахивался. Исполнитель главной роли. Для исполнительницы главной роли. Кинозвезды. Звездные партнеры. Я улыбнулась пузырькам напитка и погрузилась глубже в шикарную мягкую кожу дивана. Я пыталась представить себе своего напарника и размышляла о том, каким он будет. Возникнет ли между нами то взаимопритяжение, которое заставит нашу игру выйти за границы экрана? Придется ли нам целоваться? Объявят ли нас величайшими романтическими актерами ирландского происхождения со времени… всех времен? Я облизнула губы и наклонила голову к Мэтью:
– У него есть имя? У нашего главного актера?
Мэтью снова пригладил свои редеющие волосы и восторженно захихикал.
– О да, Милли, оно у него есть, оно у него, конечно, есть, дорогая. У него потрясающее имя, и совершенно фантастическая фигура, и лицо под стать этой фигуре. Сейчас он наверху в своем номере приводит себя в порядок, перед тем как поприветствовать нас. Боже, все это мне просто ниспослано свыше.
Он затрясся, как гиперактивный осьминог.
Меня забавлял явно сексуальный энтузиазм Мэтью, и я молилась, чтобы он не проявился внешне, пока режиссер несет этот бред.
– Наш актер, – продолжал Мэтью, – единственный в своем роде. Он может обеспечить успех любому фильму лишь одной своей внешностью. Но у него к тому же еще и такой талант, такой голос… о-о.
Я вновь с тревогой посмотрела на его пах. Эрекции еще нет, слава Богу.
– Что я могу сказать о нем, Милли?
«Довольно много, судя по тому, каким тоном это было сказано».
– Мальчик – абсолютная душка. Я сделал бы для него что угодно.
«Уволь меня от подробностей».
– О Боже святый, дьявол меня забери, если это не он сам сейчас сюда идет.
Прежде чем повернуть голову в направлении страстного взгляда Мэтью, я сделала глубокий вдох и приготовилась встретить актера, с которым придется очень тесно работать в течение следующих нескольких месяцев. Разгладив свои великолепные новые брюки, я аккуратно заправила за уши волосы и сжала губы, перераспределяя остатки блеска. Затем поднялась с дивана и повернулась, чтобы поприветствовать своего партнера и подставить для поцелуя щечку.
– Проклятие, Милли! Ты темная лошадка. Посмотри на себя, детка, ты настоящая гавайская серфингистка. Красивые ракушки, дорогая. Что, не оказалось костюма цыпленка?
Я застыла, так и не успев послать воздушный поцелуй, выпятив губы, прикрыв глаза и опасно откинувшись на спинку дивана. Я хотела открыть глаза и посмотреть, но вдруг почувствовала, что не могу пошевелиться. Он поцеловал меня в обе щеки и покровительственно взъерошил волосы. Я открыла глаза и поправила растрепанную прическу.
Его можно было безошибочно узнать даже по обуви (туфли, конечно же, от Гуччи). Длинные ноги, стройное тело, одежда от дорогих дизайнеров, не нуждающихся в рекламе. Тонкие руки с элегантными пальцами пианиста. Я осторожно подняла взгляд. Ничего не поделаешь, смазливая мальчишеская мордашка. Розовые губы, слишком безупречные и мягкие для мужчины. Темные, почти черные, волосы, подстриженные короче, чем обычно, но по-прежнему обрамляющие его лицо ухоженными кудряшками. Большие красивые глаза. О боже мой!
Я почувствовала, как уходит из меня напускная бравада. И ерзая на диване, вдруг ощутила себя неловко в своем новом стилизованном имидже. Ведь он знает меня. До мелочей. Он видел меня обнаженной и был посвящен в мои самые сокровенные мысли. Я даже умудрилась предстать перед ним в костюме цыпленка, блин!
– Привет, Дэн, – пробормотала я, заливаясь румянцем под слоем пудры цвета загара, – какой приятный сюрприз.
У меня пересохло во рту. А в мозгах, по-видимому, стало еще суше, поскольку я так и не придумала, что бы такого сказать остроумного и многозначительного. Дэн Кленси подмигнул мне, выдав свою фирменную кривую улыбочку. Он обошел вокруг дивана, окутав нас облаком лосьона после бритья «212 Мен». Все женщины в баре наблюдали за ним с благоговейным восторгом, а мужчины – с нескрываемой ревностью. Опустившись на самый большой, шоколадного цвета кожаный диван, Дэн вытянул руки вдоль его спинки и медленно выдохнул. Мэтью едва не разразился оргазмом в кресле справа от меня.
– Милли Армстронг, – сказал Дэн, прищелкивая своим идеальным языком о свое идеальное нёбо. – Как я не догадался сложить вместе два и два? Ты со мной в одном и том же кинопроекте. Как странно.
Он вновь подарил мне белозубую улыбку, на которую я попыталась невозмутимо ответить. Щелчок элегантных пальцев Дэна привлек внимание стоящего неподалеку официанта. Несомненно, он получит его с лихвой.
– Да, это будет потрясающе, Мэтью, – заявил Дэн Кленси, подмигнув хихикающему режиссеру. Переплетя пальцы рук у себя за головой, он снова прищелкнул языком. – Да, Мэтью, мне определенно нравится место наших натурных съемок, и здесь, в графстве Донегол, с моей Милли в качестве туристического гида мы, конечно, не ударим в грязь лицом. У нас многообещающее начало.
– Что он сказал? – пролепетала Фай, когда я в конце концов вернулась в наше логово с поджатым хвостом и в полном смятении.
– Туристический гид, – повторила я, без энтузиазма натирая воском свою доску для серфинга.
– Я ему покажу прекрасного туристического гида! Нахал. Ты не гид, Милли, ты его прекрасная звездная партнерша, трепло он такое. Устрою ему многообещающее начало. Я вышвырну глупого ублюдка на следующей неделе. Если он попробует вести себя с тобой подобным образом, так и сделаю. Невоспитанный дурак. Я всегда говорила тебе, Милли, что он трепло.
«Возможно, но совершенно очаровательное трепло».
Я фыркнула, чихнула и сконцентрировалась на натирании воском своей доски. Фай расхаживала по кухоньке, тихо бормоча непристойности в адрес Дэна Кленси. Слава Богу, мои родители только что уехали освежиться – Джорджина Армстронг никогда не была в восторге от сквернословия. Или от «пиджин френча», как она это любила называть.
Кто бы подумал – Дэн Кленси будет звездным партнером в моем первом большом фильме. Раньше мы только мечтали о том, чтобы вместе работать, – в те времена, когда, лежа на солнышке на Сент-Стивенз-Грин, читали сценарии перед кастингами. Не то чтобы нас когда-либо прослушивали на роли вместе. Просто всякий раз, когда получала работу, я просила Дэна выучить мужскую роль, но он всегда находил предлог увильнуть. Фай говорила, это потому, что Дэн всегда считал, будто он лучше меня. Он стремился к более крупной и престижной работе, и поэтому если пьеса или фильм оказывались достаточно хороши, чтобы на роль пробовалась Милли Армстронг, определенно они не подходили для Дэна Кленси. Конечно, она была не права. Очевидно, он просто ждал подходящей роли и момента, чтобы из нас получилась изумительная экранная пара. Дэн осторожничал.
Я гордо улыбнулась, втирая кусок воска вращательным движением в доску для серфинга. Дэн Кленси мог взбежать вверх по лестнице, пока я демонстрировала цыплячьи костюмы, но неожиданно мы оказались на одном и том же поле. Хотя Дэн и сделал вид перед Мэтью, будто он не подозревал обо мне, я была уверена в обратном. Дэн все знал, поскольку я сама очень подробно рассказывала ему об этом, когда говорила по телефону, сидя на волнорезе около нашего жилища. Для Дэна не было загадкой, кто его звездная партнерша, и если он согласился на роль, то, безусловно, думал, что пора нам снова стать командой. Мне импонировал его тайный план, и Дэн мог не волноваться – я умею хранить секреты.
Кто бы мог подумать – несмотря ни на что, Дэн Кленси и его похожие на девичьи глаза все еще оказывают на меня такой же эффект, что и прежде. Я пыталась не замечать нервную дрожь, но – и это строго между нами – во время нашей встречи в баре гостиницы сегодня утром я ловила себя на том, что жадно гляжу на него, желая, чтобы он был моим. Да, я вчера несколько раз целовала другого мужчину, и страстно, но разве можно контролировать желания сердца? Дэн, может быть, самоуверенный и слишком следит за собой, а Мак прост и естественен, как океан, но Дэн есть Дэн. Он был моей большой любовью еще в те времена, когда ничего из себя не представлял, а теперь он любимец публики и, несомненно, скоро станет любимцем всего женского населения мира, посещающего кино. У него потрясающая внешность, и его невозможно не заметить. Неужели я все еще люблю его? Не уверена; просто не могу ничего с собой поделать.
– Ну, Милли, – пробормотала Фай, топчась в гостиной и собирая туфли и жакет, – я надеюсь, ты покончила с этим дураком раз и навсегда.
Я прочистила горло и еще быстрее заработала воском. Фай продолжила:
– Этот мужик – идиот, Милли, и мне наплевать, во скольких дерьмовых телешоу он участвует или на сколько дурацких голливудских вечеринок он ходит. Он все равно идиот. Небось думает, что теперь, когда он продвинулся, стал слишком хорош для всех своих старых друзей.
Я пробормотала притворное согласие, не поднимая головы, опасаясь, как бы лучшая подруга не прочитала в моих глазах истину.
– Так. Ты просто выйдешь и покажешь этому паршивому гомику Дэну, из чего ты сделана, ладно? Докажи им обоим, что ты настоящая серфингистка, черт возьми, хорошая актриса и тебе под силу эта роль. И никаких хлопот. О’кей, Милли?
– Что? А, да, ладно.
– Милли, – Фай взяла меня за руку, – я думаю, если ты вотрешь еще хоть немного воска в эту доску для серфинга, возможно, она утонет к чертям, как только ты положишь ее на воду. Ты втерла его более чем достаточно.
Я перевела взгляд с Фионы на доску (уже немного походившую на свечу) и снова на Фиону.
– Возможно, ты права.
– Я всегда права, – хихикнула она, помогая мне встать на ноги.
Мы стояли, сцепив руки, в передней комнате хмурого, но очень уютного жилища, бывшего нам домом в течение последних трех месяцев. Фай подняла на меня глаза и улыбнулась так тепло, что я невольно усмехнулась в ответ и почувствовала, как напряжение потихоньку отпускает.
– О’кей, моя самая лучшая подруга Милли, – сказала Фай твердо, – вот и все. Теперь ты провела свои исследования. Мы сотни раз посмотрели все дурацкие фильмы о серфинге, которые когда-либо были созданы. Ты едва не уморила себя своими занятиями и даже спасла дельфина. Ты прошла длинный путь для городской девочки, страдавшей водобоязнью.
Я сжала губы и неуверенно кивнула.
– И разве у тебя не самая крутая доска для серфинга, не говоря уже о лучшем инструкторе. К тому же твои друзья всегда тебя поддержат. Поэтому все, что нужно сделать, – это поймать волну. Подождать, когда поднимется занавес, и дать своей публике единственное фантастическое представление, которого она ждет. И показать, на что ты способна, черт возьми. Ты можешь сделать это, Милли, ты лучшая.
Фай говорила совершенно искренне, стараясь поддержать меня. Я прижала ее к себе, слезы страха, волнения и предчувствия хлынули из моих глаз.
– Спасибо, Фай.
– Не за что, я твоя самая большая поклонница. В любом случае давай поспешим. Ты готова пойти и показать этим дуракам свое умение?
– Готова, – сказала я, делая глубокий вдох. – Покажем им.
Теперь я знаю, как бедный Келли Слейтер должен был себя чувствовать на чемпионате мира, ожидая своей очереди. Предположим, толпа, образовавшаяся на пляже, чтобы посмотреть мое шоу, довольно небольшая, но весьма значительна по составу собравшихся.
Фиона, моя лучшая подруга и самая большая поддержка, боровшаяся за мою карьеру с того момента, как мы встретились, никогда не сомневавшаяся в моем артистическом таланте, несмотря на идиотскую работу, которой мне приходилось заниматься. Она размахивала двумя гигантскими красными помпонами, непонятно откуда выкопанными; вечная группа поддержки. Я не хотела ее разочаровывать.
Там были и мои родители – полная противоположность Фионе, если речь заходила о том, что я делаю со своей жизнью. Они никогда не поддерживали моих фортелей, но волнующие события дня сбили их с толку. Присутствие Дэна Кленси на том же самом пляже явно произвело эффект на мою мать. Она не произнесла ни слова, с тех пор как мы пришли сюда, а это определенно было ей несвойственно. Я стремилась доказать им, что это не «воздушные замки». Я хотела заставить моих родителей гордиться мной. И стать лучше, чем дорогой, несравненный Эд когда-то. И было бы неплохо, если бы мой папа избавился от этой нелепой клетчатой плоской кепки и расшитой трилистниками шерстяной кофты.
Присутствовал на пляже и Мэтью, хитроумный кинорежиссер, из-за которого я приехала в Донегол. Мэтью не знал моей лжи насчет мастерства в серфинге, но он увидел мой потенциал актрисы и предоставил возможность. Мне просто необходимо быть на высоте.
К большому неудовлетворению моей матери, Мэтью стоял между ней и человеком, собравшим позади себя хихикающее женское стадо. Там стояла Кэтлин и ее подружки, одетые в такие короткие юбки, что если бы они даже обнажились ниже талии, то не вызвали бы большего ажиотажа. Их юбки, вероятно, куплены не в «Джойсис фэшн эмпориум». Мужчиной, ответственным за такую демонстрацию голой плоти, конечно, был не кто иной, как Дэн Кленси. Дэн знал, как сильно и как давно я хотела, чтобы мечта стала реальностью. Он будет моим звездным партнером в фильме. Я хотела доказать ему, что могу сделать это и достойна главной роли. Показать ему (хоть мне неудобно признаваться) то, чего он был лишен весь прошлый год.
Ну и, конечно, Мак и Дэйв, мои бесстрашные инструкторы по серфингу. Мак стоял справа от меня у края воды, как всегда, затянутый в неопрен, высокий и уверенный в себе, предупреждая о течениях и объясняя, где мне следует подгрести, а где присесть, когда я выйду в море. Дэйв стоял слева со своей верной видеокамерой, снимая тревожное выражение моего лица. Дэйв был хорошим другом мне и еще лучшим – Фай. Он делал ее счастливой, что доставляло радость и мне. Я хотела отблагодарить его хорошим серфингом.
А Мак… Ну что я могу сказать? С того момента как мы встретились, Мак Хеггарти был замечательным, сбивающим с толку, доводящим до бешенства, благожелательным, подбадривающим, скромным, терпеливым – да всего не перечислить. Он удивлял меня, каждый день я узнавала о нем что-нибудь новенькое, он был тем, кто вытеснил мою боязнь воды и вдохновил меня стать такой, какая я сейчас. Он сдал свои укрепления и признался мне в своих чувствах. Он целовал меня с такой нежной страстью, которую я еще никогда прежде не испытывала, и он купил мне красивую доску для моего сегодняшнего выступления просто потому, что считал: я ее заслужила. Я не поцеловала Мака сегодня – не смогла при Дэне.
Вообще меня ужасно выбивало из колеи присутствие на одном пляже двух мужчин, волновавших мое сердце с тех пор, как я приехала в Ирландию. Возможно, они оба будут свидетелями моего провала. Я многим обязана Маку, но у нас с Дэном история, ставшая частью меня. Можно ли, зная Мака три месяца, действительно воспылать к нему чувствами, сравнимыми с теми, что я испытывала к Дэну, или это просто роман с инструктором?
В данный момент я не знала и не хотела останавливаться на подобных нюансах. Мне нужно было сконцентрироваться и показать профессионализм. Я должна быть на высоте. Определенно я многим обязана Маку. Я могу попробовать оправдать его ожидания как удивительного инструктора по серфингу. Да, я должна быть на высоте. Ради Мака и, конечно, ради себя самой. Ради Милли Армстронг, той, на которую эта толпа здесь будет любоваться.
– Если я тебе понадоблюсь, Милли, я здесь, – сказал Мак в конце своих практических указаний по катанию. – Не стоит делать то, что тебе неудобно, только ради этих городских ублюдков. Они не знают, каково это там, в воде.
Я кивнула и прикусила верхнюю губу.
– Только дай мне знак, и я пулей выскочу сзади, о’кей?
Я снова кивнула и закусила губу еще сильнее. Мой взгляд перескочил на зрителей и уловил смущение на лице Дэна Кленси.
– Прекрасный гидрокостюм, детка, – изрек он, делая жест руками, как будто проводил по моим бедрам.
Мне было неловко и очень хотелось нацепить корсет под неопрен. После этих мучительно тяжелых дней я привыкла выставлять напоказ свои изгибы в обтягивающей резине. Ведь гидрокостюм и функционален, и необходим. Серферы в городке не смеются надо мной, когда видят, как я прохожу мимо в таком одеянии. Наоборот, они глядят на меня с определенным уважением – я одна из них. Однако Дэн, Мэтью и мои родители чужие в мире серфинга. Все, что они видят, – это бедра двенадцатого размера, втиснутые в тесный костюм. Я снова пришла в себя. Мне захотелось плакать.
Вдруг я почувствовала, как Мак легонько взял меня за подбородок и отвернул мою голову от Дэна.
– Сосредоточься, Милли, – сказал он с такой твердостью, что это встряхнуло меня. – Не расстраивайся из-за идиотов.
– Это Дэн Кленси. Он не идиот, а звезда, и ты просто ревнуешь, – ответила я обиженно. Слова повисли в воздухе между нами, словно облако дыма.
«Почему я сказала это?»
Мак нахмурился и молча смотрел на меня, как будто решая, как отреагировать. Я увидела вспыхнувшую обиду в его глазах и опустила взгляд, беспомощно уставившись на неопреновые ботинки.
– Ладно, что бы там ни было, – сказал Мак, тихо кашляя, – давай приниматься за дело, да? Потом мы сможем снова вернуться к нашей дурацкой жизни, – добавил он шепотом, но достаточно громко, чтобы я услышала.
Мак ушел к краю воды, повернулся ко мне и постучал по своим часам.
– Ты хочешь что-нибудь сказать в камеру перед своим большим представлением, Милли? – спросил Дэйв, приближая объектив.
Я прищурилась и бросила взгляд на море, прежде чем обернуться и посмотреть на Дэйва.
– Я чувствую себя как пятилетняя малышка перед первым балетным экзаменом, – сказала я с еле заметной улыбкой. – Чувствую себя испуганной и неготовой, но пришло время и настал момент. Я приехала сюда в конце февраля и тогда не могла даже шлепать ногами в воде, а теперь собираюсь выйти и попробовать поймать волну. Некоторые из собравшихся подбадривают меня, кое-кто, вероятно, хочет, чтобы я провалилась, ну а я постараюсь показать лучшее, на что способна. О Боже, я так нервничаю! Пожелай мне удачи. И не говори: «Ни пуха ни пера!»
Едва оказавшись в воде, я уже думала не о своей актерской карьере, а о том, как поймать волну – это для меня стало главным. Я ухитрилась загрести задом наперед – впрочем, без особо больших проблем. Дрожа, нырнула под воду с риском схлопотать менингит. Вспоминая нашу вчерашнюю тренировку с Маком, я загребла около клифа на северном конце пляжа, где течение увлекает воду обратно в море. Таким образом, это было похоже на то, будто я подскочила на движущуюся конвейерную ленту и сошла с нее, как только прошла нужное мне расстояние. Волны предположительно не более двух футов в высоту, но это означает, они будут мне по грудь, когда – и если – я встану.
Я никогда не пойму, каким образом серферы оценивают размер волн. Мягко говоря, они всегда недооценивают, поэтому два фута для серфера вряд ли окажутся таковыми в реальном исчислении. Должно быть, это психологический прием – заставить другого думать, что они меньше, и освободить сознание от страха. Со мной это не сработает – мой страх все еще здесь и очень реален. Однако я достаточно хорошо понимала и могла оценить это сегодня, когда мне были ниспосланы благоприятные условия для выполнения моего задания. Относительно небольшой прибой, равномерное веяние легкого берегового бриза и поднимающее настроение майское солнышко. Гидрокостюм не пропускал холод атлантической воды, и я чувствовала себя удобно на моей новой доске, восхитительно сиявшей на солнце.
Я присела на доску, вытянув ноги по бокам, и посмотрела на пляж. На этом расстоянии мои зрители казались неясными движущимися пятнами разных цветов и форм. Нас разделял участок воды, но лучше бы это был целый океан, поскольку я чувствовала себя совершенно независимо, сидя здесь в море одна. Это редкая возможность мирно посидеть и взглянуть отсюда на берег. Смотреть на город с этого угла. Видеть пляж, и рыжую ярмарочную площадь, и яркие здания города, оттененные позади величественными горами с плоскими вершинами. Словно я находилась в своем собственном маленьком пузыре, слушая плеск воды и наблюдая цивилизацию издалека. Вдруг я почувствовала себя настоящим серфером. Я сидела, терпеливо ожидая, когда океан принесет мне волну, которая проделала весь путь от Америки, мимо ближайшего материка на запад, специально чтобы я на ней прокатилась, прежде чем она разобьется об ирландский берег.
Мне хотелось ощутить, как волна толкает меня сзади, увлекая вперед. А затем вскочить на ноги и помчаться к берегу, позволив ветру развевать мои волосы. И почувствовать себя серфером. Конечно, моего умения явно недостаточно, чтобы вскочить и мчаться, но могу же я помечтать. По мнению родителей, я занималась этим на протяжении всей моей взрослой жизни. Так зачем прекращать теперь?
Выйдя из задумчивости, я обнаружила движение на пляже. Я смогла различить Дэйва и Мака, стоящих по колено в воде. Дэйв навел на меня видеокамеру, и я помахала ему издалека. Мак подпрыгивал рядом с Дэйвом, размахивая руками. Я ответила и ему. Мак махнул снова. Я показала два больших пальца. Он бурно жестикулировал.
«Мак, не прекратил бы ты махать и не дал бы мне сконцентрироваться? Я немного занята».
Меня снова привлекли яростные движения Мака. Нахмурившись, я сообразила, что меня начало относить в море. Теперь я вспомнила, что взмах – это сигнал. Только я совершенно забыла, о чем он говорит.
Из-за ветра с берега я не слышала доносившегося грозного шума, пока не стало слишком поздно. Боясь, что меня вот-вот на полной скорости переедет пассажирское судно, я отвернула голову от семафорящего Мака и посмотрела назад. На самом деле мне даже не удалось как следует ничего рассмотреть. Выражение «глянула краем глаза» больше подошло бы: я увидела гору воды с белой вершиной, несущуюся прямо на меня.
– Черт, вот что означал сигнал Мака, – крикнула я в пустоту, так как, конечно, здесь было некому помочь мне.
Первая волна в серии, за ней могло быть еще четыре, и я прямо у нее на пути. В зоне влияния – вот как это называют. Я – это уже история.
Край разрушительной волны повис надо мной, как открытая пасть. Я жалобно захныкала и приготовилась к удару, при этом тщетно пытаясь подгрести под нее и уйти в море. Моя реакция оказалась слишком медленной. Надо мной выросла тень, будто сама старуха смерть поднялась и распростерла свой черный плащ. Я знала, что сейчас случится, меня это пугало, но я была беспомощна. Пасть волны сомкнулась, проглотив свою добычу, край обрушился сзади на мои ноги. Меня сбросило с доски, отшвырнуло и толкнуло под воду в темную глубину, закручивая в спираль, прямо в пасть водяного зверя. Я задержала дыхание и попыталась сдержать уже готовый вырваться вопль ужаса. Что теперь делать? Что я могу теперь сделать?