Неизвестен Автор. История русской литературы в четырех томах (Том 3)

   "Городские" темы, преобладавшие в те годы, не мешали Некрасову обращаться к деревенской жизни, всегда манившей его как поэта. Вслед за сатирическим осмеянием цензуры он написал цикл крестьянских "Песен" (1866), сюжеты которых взяты из самой гущи народного быта и народной поэзии. Они вобрали в себя стилистику и мотивы фольклора - песни о недоступной счастливой жизни ("У людей-то в дому - чистота, лепота..."), о безысходной бедности ("Молодые"), веселый диалог "Сват и жених", искусно построенный на присказках и прибаутках, а также песня "Катерина", где обрисован сильный характер женщины, не желающей покориться семейному деспотизму, - образ, по замыслу автора, противостоящий славянофильской проповеди долготерпения.
   Во время нового наступления реакции после неудавшегося покушения на Александра II (1866) передовая печать и демократические крути подверглись преследованиям. Опасаясь вполне реальной угрозы закрытия "Современника", Некрасов в это время решился на ложный шаг, он прочел на официальном обеде стихи в честь М. Н. Муравьева, осуществлявшего политику репрессий, предполагая, что это может облегчить участь журнала. Опрометчивый, политически ошибочный поступок осудили многие единомышленники поэта, но никто не осудил его так строго, как он сам. В. И. Ленин отметил, что Некрасов "грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои "грехи" и публично каялся в них". [20] В тот же день, когда была прочитана "муравьевская ода", Некрасов понял свою оплошность и написал горькие стихи:
   Ликует враг, молчит в недоуменьи
   Вчерашний друг, качая головой...
   (II, 255)
   Некоторые современники пытались оправдать этот поступок желанием спасти страстно любимый журнал, но сам Некрасов не искал себе оправдания и до конца жизни страдал от сознания непоправимости сделанной ошибки. Однако стихи, осуждающие ошибку, надо отличать от так называемой "покаянной" лирики. гораздо более сложной по заключенным в ней мыслям и переживаниям. Чисто некрасовская тема признания вины или покаяния в "грехах" перед народом возникла гораздо раньше, до "муравьевской оды", она прозвучала еще в поэме "Рыцарь на час". Во второй половине 60-х гг. настроения этого рода вновь овладели мыслящей интеллигенцией, и это с большой экспрессией отразил в своих стихах Некрасов. Спад передового общественного движения, гибель друзей-соратников, крушение надежд на революционное обновление России в близком будущем - все ото привело поэта к стремлению открыть душу перед современниками и потомками, оправдаться перед ними в своих слабостях. В стихотворении "Умру я скоро..." (1867) он сделал это с предельной искренностью и суровостью по отношению к самому себе. Впадая в преувеличения ("жалкое наследство", "песнь моя бесследно пролетела"), он воспроизвел историю своей духовной жизни, картину огромных трудностей, выпавших на его долю и отчасти объясняющих тот "неверный звук", который сам поэт извлек из своей лиры.
   "Гнетущие впечатления" детства и молодости, отсутствие свободы для поэта, для творчества, уход от единомышленников, па которых можно было бы опереться, невольная оторванность от народа, приверженность к "минутным благам" жизни и, наконец, трогательная мольба о прощении, обращенная к родине ("За каплю крови, общую с народом, Прости меня, о родина! прости!..") - вот содержание стихотворной исповеди "Умру я скоро...". Несомненно, сознание своей ошибки, прямой вины, выраженное в стихотворении "Ликует враг...". дало толчок для усиления покаянных настроений; не случайно Некрасов вернулся к "муравьевской" истории в стихотворении "Умру я скоро...", дав здесь чеканно точное определение этой истории и своей вины:
   Не торговал я лирой, но, бывало,
   Когда грозил неумолимый рок,
   У лиры звук неверный исторгала
   Моя рука...
   (II, 261)
   Признание очень важное. В целом же смысл стихотворения неизмеримо шире, чем только ссылка на "неумолимый рок" как один из мотивов прегрешения. Смысл этой страстной и предельно выразительной исповеди-самоанализа - объяснение в любви к народу, осознание долга перед ним, а также скромная, но весомая мысль об общей "капле крови", пролитой вместе с народом.
   11
   Чем больше печалился поэт о своих ошибках, тем беспощаднее обвинял себя в недостаточно последовательном служении народу и нетвердости своего "шага", тем острее становитесь его перо; сознание ответственности поэта-гражданина заставляло его отдавать все больше сил поэтической разработке таких тем, каких коснуться мог только он и никто другой. Темы эти были самые животрепещущие - речь шла о революционной борьбе, о гражданском мужестве и долге, о сатирическом обличении власть имущих и, наконец, о жизни народа, крестьянства в новых пореформенных условиях.
   Разумеется, он не мог прямо писать о революционерах, которых преследовало правительство, и потому искал "обходных" путей воплощения столь острой темы. Так в его стихах опять возник мотив дороги, по которой идут и едут обреченные на каторгу. Еще в 40-х гг. в "пейзажном" стихотворении "Перед дождем" упоминался жандарм с нагайкой в руке; тогда был сделан только намек на арестанта, сидящего в таратайке с закрытым верхом. В более поздних стихах картина стала много полнее. В стихотворении "Благодарение господу богу" (1863) перед седоком и кучером бегут "тени погибших людей", тех, что раньше прошли по этой дороге, - недаром народ зовет се "про торенной цепями"; тут же идут "пешие ссыльные", а в тряской телеге, уже без верха, "два путника пыльные": "Подле лица - молодого, прекрасного С саблей усач..." (II, 161). Через несколько лет - "Еще тройка" (1867), при первой публикации названная "романсом". И действительно, иронические интонации, легкий, даже игривый стих как будто не предвещают серьезного политического содержания, вернее сказать, маскируют его. Однако образы путников обрисованы теперь более подробно, а прежний "усач" прямо назван:
   Жандарм с усищами в аршин,
   И рядом с ним какой-то бледный
   Лет в девятнадцать господин.
   (II, 314)
   Даже из этих стихотворений видно, что образы людей "дела", сознательно принесших себя в жертву высокому долгу, манили поэта, вызывали зависть к тем, кому была по силам такая жертва; мысль о красоте подвига постоянно возникала в его сознании. В стихотворении "Мать" (1868) жена сосланного или казненного с горечью размышляет о судьбе своих детей, внимая словам автора; оп как бы убеждает ее: "Есть времена, есть целые века, В которые нет ничего желанней, Прекраснее - тернового венка..." (II, 316). И вслед за этим столь же патетические стихи, посвященные памяти Писарева ("Не рыдая так безумно над ним...", 1868); поэт ставит его в один ряд с другими честными борцами ("Вспомни, сколькие пали в борьбе" - II, 317), и это заставляет припомнить и давние стихи о Белинском, и недавний реквием-плач по Добролюбову, где был создан героический и мужественный образ рано погибшего борца.
   Наконец, в это же время написано стихотворение "Душно! без счастья и воли..." (1868) - всего восемь строк, но они полны глубокого смысла. Несмотря на тяжелые условия подцензурной печати, Некрасову удалось почти прямо выразить революционный призыв, мысль о назревающей в долгой ночи грозе, которая расплещет "чашу вселенского горя": "Буря бы грянула, что ли? Чаша с краями полна!" (II, 318).
   Важнейшей стороной некрасовского творчества на всех этапах его развития была сатира. Наметившееся еще в 40-х гг. тяготение к острокритическому изображению действительности привело позднее, в 60-70-х гг., к появлению целой серии сатирических произведений. Поэт создает новые жанры, пишет стихотворные памфлеты, поэмы-обозрения, задумывает цикл "клубных" сатир. Новаторское искусство социальных разоблачений, умение сталкивать противоположные жизненные явления, касаться самых злободневных вопросов и в то же время вводить лирическое начало, свободно переходя от самых задушевных интонаций к приемам хлесткого стихотворного фельетона, порой близкою к водевильной манере, - все это предопределило появление нового тина сатиры, какого еще не было в русской литературе.
   Еще в предыдущие десятилетия появились у Некрасова стихотворные очерки и зарисовки, в которых действовали ростовщики-накопители ("Секрет", 1855), деревенские купцы-мироеды, кабатчики, подрядчики, держащие в руках "всю округу", и другие фигуры, представлявшие ранний российский капитализм дореформенного типа. Социальная зоркость, обнаруженная поэтом в те годы, была удивительна. Позднее все усложнилось. Уже в "Балете" отмечено могущество банкиров-миллионеров, а в сатирах 70-х гг. образы буржуазных хищников заняли едва ли не центральное место. В поэме "Недавнее время" (1871) под видом критики завсегдатаев Английского клуба минувших времен даны разоблачительные зарисовки не только крепостников и "салонных якобинцев" либералов, говорящих трескучие речи ("Сам себе с наслажденьем внимая, Формируя парламентский слог..."), по и денежных тузов новой формации.
   Традиции "клубной" сатиры, где клуб служил только маской, под прикрытием которой поэту было легче "порицать порядки недавнего времени" (это отмечала цензура), он развил в большой сатирической поэме "Современники" (1875). Здесь он уже не ссылался на прошлое, да и самое название поэмы напоминало. что речь шла о вполне современных вопросах. В этом многоплановом сатирическом обозрении, чередуя приемы фарса и гротеска, иронию и сарказм, он обрушил всю силу своего негодования и своего таланта против набиравшей силы российской буржуазии.
   Он создал необычную но своей социальной точности и остроте картину жизни "верхов" тогдашнего общества, показал начинавшейся разгул капиталистического хищничества, вывел достоверные портреты титулованных казнокрадов, финансовых воротил, промышленных и железнодорожных магнатов, прибиравших к рукам власть и экономику страны. Читатели некрасовского времени без труда узнавали за каждым таким портретом черты его реального прототипа.
   Острота и сила некрасовского гротеска особенно подчеркнуты художественным приемом, который состоит в том, что поэма-обозрение написана от первого лица. Автор-повествователь постоянно присутствует в сознании читателя, ведет его за собой, как руководитель действия или как опытный режиссер. Он начинает поэму прямым обращением к "другу-читателю", а затем вместе с ним переходит из зала в зал, открывая сцену за сценой, эпизод за эпизодом: в залах ресторана происходят встречи читателя с бесчисленными персонажами некрасовской сатиры.
   Примеры высокого поэтического мастерства являют собой язык и стиль "Современников". Здесь в сложном сочетании предстают и разговорный жаргон, и канцелярский язык дельцов, и официально-парадное красноречие, ставшее материалом для пародийного осмеяния, и элементы публицистической речи, в которых слышен голос самого автора.
   Поэту удалось достичь в своей сатире высокой степени типического обобщения. Недаром суровый обличитель пороков старого общества, соратник Некрасова по "Отечественным запискам" Салтыков-Щедрин был так удовлетворен "Современниками". "Поэма поразила меня своею силою и правдою", - писал он автору. [21] В истории русской литературы сатирическая поэма-обозрение Некрасова стоит рядом с обличительной щедринской прозой.
   12
   Вся крестьянская лирика и поэмы Некрасова 60-х гг. послужили как бы подготовительными этюдами для главного его полотна - эпической крестьянской поэмы-симфонии "Кому на Руси жить хорошо". В ее основе - мысль, которая неотступно преследовала поэта в пореформенные годы: "Народ освобожден, но счастлив ли народ?" ("Элегия", 1874). Ответ па этот вопрос подразумевался сам собою, и тем не менее Некрасов испытывал потребность ответить на него в большом многоплановом сочинении: он хотел изложить в нем все, что знал о народе, все, что ему приходилось слышать из уст крестьянства, все, что он долго и кропотливо (по его же признанию) собирал "по словечку" в течение последних десятилетий (работа началась, вероятно, с 1883 г.). Поэма-эпопея вобрала в себя весь духовный опыт художника, знатока народной жизни и народной речи. Она явилась итогом его долгих размышлений о положении и судьбах крестьянства, обобранного и разоренного реформой.
   В стилистике поэмы Некрасов искусно разработал сложный эмоционально-ритмический строй, впитавший в себя богатейшую фольклорную традицию, огромный художественно переработанный поток народнопоэтического творчества, приемы народной поэтики. К. И. Чуковский справедливо назвал Некрасова, с детства изучавшего народную речь, "одним из величайших фольклористов России" (III, 632).
   Форма путешествия, выбранная для поэмы, как нельзя лучше позволяла автору свести прежние разрозненные наблюдения в единую картину-панораму крестьянской Руси с ее нищими деревнями и шумными ярмарками, тяжелым трудом и бесшабашным разгулом, трагической участью крестьянки и первыми выступлениями мужиков-бунтарей и протестантов. Пестра и многолика действительность, художественно исследованная в поэме, бесконечно разнообразны и приемы ее изображения. Стих поэмы исследователи называют "гениальной находкой" Некрасова. Свободный и гибкий стихотворный размер, независимость от рифмы открыли возможность щедро передать своеобразие народного языка, сохранив всю его меткость, афористичность и особые поговорочные обороты; органически ввести в ткань поэмы деревенские песни, поговорки, причитания, элементы народной сказки (волшебная скатерть-самобранка потчует странников); искусно воспроизвести и задорные речи подвыпивших на ярмарке мужиков, и выразительные монологи крестьянских ораторов, и вздорно-самодовольные рассуждения самодура-помещика.
   Красочные народные сцены, полные жизни и движения, множество характерных лиц и фигур, особенно в эпизодах на ярмарке, с ее праздничным гулом и оживлением, разговорами, песнями, - все это создает неповторимое многоголосие некрасовской поэмы, в котором как бы исчезает голос самого автора, а вместо него слышны голоса и речи бесчисленных его персонажей.
   В поэме нашла выражение важнейшая некрасовская тема поздних лет - тема духовного раскрепощения деревни, сложившаяся в результате постоянного изучения ее жизни и ее людей. В главе "Пир на весь мир", закопченной в 1876 г., поэт стремился показать постепенное пробуждение народного сознания, ростки недовольства и протеста в темной еще массе крестьянства. Образ "народного заступника" Гриши Добросклонова, появившийся в конце главы, должен был символизировать грядущее обновление России, в нем намечены черты революционных народников 70-х гг., ему не без умысла придано известное сходство с Добролюбовым. Вместе с этим новым персонажем в поэме возникают неожиданно светлые страницы; на смену прежним мрачным песням ("Голодная", "Барщинная", "Солдатская", "Соленая" и др.) появляются новые, "добрые песни" - в них выражены заветные некрасовские мысли о будущем подлинном освобождении крестьянства: "Сбирается с силами русский народ И учится быть гражданином" (III, 387).
   Образ Гриши Добросклонова придает поэме Некрасова, которую он сам считал незаконченной, известную композиционную завершенность: можно предположить, что Гриша и есть тот "счастливец", которого безуспешно искали странники; счастье свое он находит в служении народу. Однако вопрос о том, как именно хотел Некрасов завершить свою поэму, все-таки остается неясным. Некоторыми исследователями высказано сомнение: правомерно ли отводить столь решающую роль образу Гриши, можно ли рассматривать его как итоговый по отношению ко всему произведению?
   Напомним, что еще в довоенные годы А. Т. Твардовский, как свидетельствует его ранняя работа (1937-1938), лишь недавно увидевшая свет, почувствовал необходимость более точного анализа замысла и структуры некрасовской поэмы. "...нельзя предположить, - писал он в этой работе, чтобы все линии, все пути сложнейшего повествования были сведены к Грише Добросклонову, как бы вообще ни был сам по себе этот образ идейно значителен. Недостаточность такого разрешения замысла была бы совершенно очевидна". [22] К этим словам поэта, успешно развивавшего некрасовские традиции, нельзя не прислушаться. В его работе есть и другие мысли и наблюдения, способствующие более глубокому пониманию текста поэмы. Плодотворно, в частности, замечание о том, что и в своем незавершенном виде поэма представляет собой "несомненное художественное целое". [23]
   В те же самые годы, когда создавалась великая народная эпопея "Кому на Руси жить хорошо", поднявшая жгучие современные вопросы, Некрасов работал и над исторической темой. Вернее было бы назвать ее историко-революционной: в поэмах "Дедушка" (1870), "Княгиня Трубецкая" (1871) и "Княгиня Волконская" (1872) нашел выражение интерес поэта к восстанию декабристов, к судьбам участников этого движения. В поэмах действуют старый декабрист, вернувшийся с каторги, который, по словам автора, "выведен нераскаявшимся, т. е. таким же, как был" (XI, 208), и жены декабристов Трубецкая и Волконская, последовавшие за своими мужьями в Сибирь, проявив высокую силу духа и редкую самоотверженность.
   Решившись взяться за такую сложную тему, Некрасов не мог не столкнуться с огромными трудностями. Впервые за полвека, протекшие после восстания на Сенатской площади, русская литература заговорила о декабристах. Поэту пришлось примириться с порчей текста, со многими изъятиями, сделанными но требованию цензуры. Кроме того, он вынужден был в специальном примечании (к публикации "Княгини Т.***" в "Отечественных записках") разъяснить публике, почему он взялся за столь необычную тему, и указать, что его будто бы вовсе не интересовала политическая сторона дела: "...да это и не входило в пределы задачи, как увидит читатель". Задача же, по словам автора, состояла в том, чтобы показать, какую изумительную твердость проявили женщины того времени. "...самоотвержение, выказанное ими, останется навсегда свидетельством великих душевных сил, присущих русской женщине, и есть прямое достояние поэзии. Вот причина, побудившая автора приняться за труд..." (III, 582).
   Читатели, конечно, понимали, что, поэтизируя подвиг русских женщин, жен декабристов, Некрасов думал также и о самих участниках движения, об их трагической судьбе; из текста поэм видно, что он стремился - насколько это было возможно - воссоздать их героические образы, что отвечало задачам революционно-народнической пропаганды 70-х гг.: выразить идеал героя-деятеля, революционера. Этой цели служила и введенная в поэму картина восстания на Сенатской площади, впервые в литературе рисующая и это событие, и мужество участников восстания с реалистически точной конкретностью.
   Несмотря на подлинный историзм декабристских поэм Некрасова, в основе которого - глубокое изучение материалов и документов, нельзя не видеть, что автор прочитал эти документы глазами современника революционно-общественного движения на новом его этапе; по мере развертывания движения его участниками становились многие женщины, и это придавало особое звучание некрасовским поэмам. Они воспевали подвиг, рисовали характеры, олицетворявшие самоотверженность и бескомпромиссность. Вот почему героини этих поэм с таким живым интересом и такой признательностью были встречены в передовых кругах русского общества.
   К историко-революционным поэмам по духу своему примыкает некрасовская лирика 70-х гг., отразившая влияние освободительной борьбы, время подъема и спада народнического движения, "хождения в народ", которому поэт горячо сочувствовал. Он не прошел мимо темы участия женщин в этом движении. В стихотворении "Отрывок" - трагедия девушки, сбросившей "мертвящие оковы Друзей, семьи, родного очага", но не встретившей людей "дела", к которым она мечтала примкнуть (стихи написаны в конце 1876 г., когда обнаружилась бесплодность "хождения в народ"); в стихотворении "Ты не забыта..." (1877) говорится о "великой могиле" женщины, покончившей с собой, но оставившей светлую память: ее судьба должна послужить и укором, и поучением людям. Другие стихи этого времени ("Молодые лошади", "Праздному юноше", "Приметы", "Молебен") также тесно связаны с настроениями народнической молодежи. В этих стихах - осуждение тех, кто стоит в стороне от борьбы, молитва "Об осужденных в изгнание вечное, О заточенных в тюрьму" (II, 402); обращение ко всей народнической интеллигенции с призывом: "Сейте разумное, доброе, вечное..." ("Сеятелям", 1876).
   Среди стихов этого времени есть отклики на политические процессы по делам землевольцев и первых рабочих революционеров; есть стихи, выражающие гнев и печаль но поводу разгрома Парижской коммуны и торжества реакции во Франции ("Жадный пир злодейства и насилья, Торжество картечи и штыков" - II, 362). Стихотворения, навеянные этими событиями, - "Страшный год" и "Смолкли честные, доблестно павшие" (1874), - в последующие годы по своему содержанию легко применялись к русской действительности. Вместе с другими стихами Некрасова 70-х гг. они ходили по рукам, становились прокламациями, печатались в нелегальных изданиях (газета "Земля и воля" и др.). Некрасовская муза, народная по самой своей сути, была крепкими нитями связана с освободительными идеями эпохи.
   Размышлениями о музе, о народе, которому служила она верой и правдой, стремлением "свести итог" прожитой жизни, горькими сожалениями об "ошибках", обращениями к "читателю-гражданину" ("Лишь в суд его храню слепую вору") пронизаны стихи поздних лет, написанные во время тяжелой болезни. Они составили сборник "Последние песни" (1877). В этих стихах, отмеченных вопреки физическому угасанию - поразительным взлетом таланта, зрелой мыслью и мудрой простотой, можно найти художественное завершение многих существенных линий некрасовского творчества. В этом смысле "Последние песни" - книга итогов. И в то же время - это самостоятельный и важный этап творческого развития поэта, последняя страница его большой жизни в литературе.
   Оригинальность и самобытность отличают некрасовскую "музу мести и печали". Тесная связь с национальной жизнью, близость к народу и умение говорить от его имени, небывало активный характер вторжения в жизнь и воспроизведения ее в искусстве как черта реалистического художественного метода - вот главные свойства поэзии Некрасова. Его деятельность не с чем сравнить во всей мировой литературе, ибо ни одна литература не знала народного я революционно-крестьянского поэта такого масштаба, как автор "Кому на Руси жить хорошо". А ведь круг его поэтических интересов не был ограничен крестьянской темой: в сферу его внимания входили и жизнь города, и героические страницы прошлого - движение декабристов, и высокие человеческие чувства, запечатленные в его любовной и гражданской лирике, и жизнь "высших" кругов общества, заклейменная в его сатире. Обширный и разнородный материал предстал в творчестве Некрасова в виде особого многоцветного сплава, образовавшею единственную в своем роде поэтическую энциклопедию старой России.
   Великий мастер реализма в поэзии, создатель новых и преобразователь старых жанров, реформатор русского стиха, художник русского слова, впитавший все богатства народной речи, Некрасов явился крупнейшим выразителем национального сознания русского парода в одну из трудных эпох его развития. Как редактор лучших русских Журналов XIX в. "Современника" и "Отечественных записок" - он стоял в центре литературно-общественного движения своего времени. Как художник-новатор, пролагавший новые пути в отечественной литературе, он поднял ее на новую ступень развития, достойно продолжив традиции своих великих предшественников. По определению Достоевского, Некрасов как поэт "должен прямо стоять вслед за Пушкиным и Лермонтовым". [24]
   ----------------------------------------------------------------------
   [1] В последние годы появились исследования, в которых определены глубокие творческие связи Некрасова с его современниками. См.: Н. А. Некрасов и русская литература. М., 1971.
   [2] Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем, т. 12, М., 1953, о. 19. (Ниже все ссылки в тексте даются по этому изданию).
   [3] Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 9. М., 1955, с. 51.
   [4] Там же, т. 12. М., 1956, с. 456.
   [5] Панаев И. И. Литературные воспоминания. М., 1950, с. 248.
   [6] Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т, 12, с. 456.
   [7] Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 15, М., 1950, с. 793.
   [8] Пыпин А. Н. Н. А. Некрасов. СПб., 1905, с. 10.
   [9] Тургенев И. С. Собр. соч. и писем в 28-ми т. Письма, т. 1. М.-Л., 1961, с. 264.
   [10] Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 15, с. 210.
   [11] Там же, т. 14. М., 1949, с. 322.
   [12] Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми т. Письма, т. 2. М.-Л., 1961, с. 295.
   [13] Некрасовский сборник, IV. Л., 1967, с. 249.
   [14] Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 14, с. 329.
   [15] Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми т. Письма, т. 3. М.-Л, 1961, с. 37.
   [16] Там же, с. 58.
   [17] Брюсов В. Собр. соч. в 7-ми т., т. 6. М., 1975, с. 188.
   [18] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 251.
   [19] См.: Гаркави А. М. Тургеневу или Герцену? - В кн.: О Некрасове. Статьи и материалы, вып. 4. Ярославль, 1975.
   [20] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 84.
   [21] Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти т., т. 18, кн. 2. М., 1976, с. 255.
   [22] Твардовский А. Т.  Поэма Н. А. Некрасова "Кому на Руси жить хорошо". - В кн.: О Некрасове. Статьи и материалы, вып. 4, с. 299.
   [23] Там же, с. 302.
   [24] Достоевский Ф. М. Полн. собр. художественных произведений, т. 12. Л., 1929, с. 348.
   Глава десятая
   ПОЭТЫ НЕКРАСОВСКОЙ ШКОЛЫ
   Уже Чернышевский со всей определенностью заявил, что Некрасов является создателем нового периода в русской литературе. Прежде всего ото относится, конечно, к русской поэзии. Тем не менее делались неоднократные попытки представить его творчество лишенным корней в русской поэзии и не создавшим в ней традиций. "Некрасов, - заявлял уже в 20-х гг. нашего века известный историк литературы Нестор Котляревский, - вышел на большую дорогу и пошел по ней один, без единого спутника, не вспоминая ни о ком и никого не ведя за собою. В истории русской литературы место, занимаемое Некрасовым, совершенно исключительное. Поэзия его - пример редчайший, а может быть, и единственный. Предшественников он не имел, не имел и наследников". [1]