Страница:
– Вы – воспитанный человек, месье, вы – джентльмен. Достаточно взглянуть на вас, чтобы понять, что вы – не варвар! Не позволяйте им делать то, что они делают. Они напали на миссионера, человека Господа. Молю вас…
Военный решительно подошел к толпе и резким командным голосом приказал солдатам разойтись. Британцы, заметив нашивки на погонах и богатый плюмаж на шляпе, повиновались. С трудом я поднялась на ноги. Джозеф подошел ко мне – и вовремя: он едва успел подхватить меня. Страстная речь отняла у меня остатки сил.
– Благодарю вас, сэр, – сказал генералу Джозеф. – Мы ищем врача, который здесь жил. У дамы лихорадка…
– Прошу вас принять мои самые искренние извинения за этот эпизод, – заговорил генерал на английском, а затем перешел на французский, обращаясь ко мне: – Как вас зовут, мадемуазель? Как случилось так, что вы, француженка, оказались в этом разрушенном городе?
– Помилосердствуйте, сударь, леди больна, – вмешался Джозеф.
– Меня зовут Элиза Лесконфлер, – заговорила я, с трудом разлепляя спекшиеся губы. – Злые люди сделали меня рабыней, а этот добрый человек спас мне жизнь. Прошу вас, отпустите нас, сэр. Мы не сделаем вам ничего плохого.
– Лесконфлер? – нахмурился генерал. – Но это имя мне знакомо.
– Мой отец был генералом в наполеоновской армии, месье.
– Ну конечно! Я хорошо его знал. Он приезжал в Лондон с дипломатической миссией в промежуток между двумя войнами. Я служил тогда под командованием Веллингтона, так что эта встреча могла состояться… году в 1802, кажется. Меня зовут Росс, Роберт Росс. А вы – Элиза. Он часто говорил о вас. Вы учились тогда в школе, не правда ли? И я хорошо помню вашу мать. Вы на нее очень похожи. Простите нас, мадемуазель, за безобразие, коему я был свидетель. Эй, вызовите мой экипаж! К вашим услугам, мадемуазель, будет мой личный врач.
Перед тем как упасть в обморок, я успела изобразить слабое подобие улыбки.
Очнувшись, я обнаружила, что лежу в настоящей постели в красиво обставленной комнате. Сквозь занавешенные окна струился свет. В комнате было уютно и чисто. Я благодарно вздохнула и снова провалилась в сон.
До британской оккупации Вашингтона дом генерала Росса принадлежал Верховному суду Министерства юстиции США. Айви-коттедж, как его называли, представлял из себя небольшое кирпичное здание на деревянном фундаменте, с видом на реку Потомак. В этом доме генерал Росс, глава британской армии вторжения, принимал адмирала Кокрейна, главнокомандующего британским флотом, и других офицеров с женами, сопровождавшими мужей в походе. Россу исполнилось сорок восемь лет. Он участвовал и в кампании против Наполеона, и в войне за отторжение ранее принадлежавших Новой Англии земель у молодых Соединенных Штатов. Росс был совершенно уверен в том, что ему, человеку опытному, с помощью закаленных в боях солдат удастся задавить американцев легко, эту уверенность разделял и адмирал, так что все военные действия в Америке они воспринимали как прогулку, своего рода пикник. Мне это казалось несколько странным.
Росс был красив, как может быть красив только породистый уроженец туманного Альбиона – темноволосый, с чуть припудренной сединой густой шевелюрой, он был не по годам строен и подтянут. Он пользовался заслуженным уважением солдат и офицеров. Среди его друзей были те, кто мог рассказать мне о моем отце, и я внимала каждому их слову, поскольку сама отца помнила плохо. Я старалась не замечать присущей его натуре жестокости, той самой жестокости, которая позволила равнодушно наблюдать за тем, как солдаты вверенной ему армии по-мальчишески бойко атакуют негра и больную женщину. Я говорила себе, что у военного времени свои законы и своя мораль. Со мной он никогда не был жестоким. Он был добр и внимателен, и, как бы ни были важны для него дела военные, он всегда находил пару свободных часов, чтобы побыть со мной.
С тех пор как я поселилась в Айви-коттедже, Джозеф ни разу не навестил меня. Росс уверял, что дал негру разрешение посещать его резиденцию, но Джозеф как сквозь землю провалился. Это обстоятельство тревожило меня, я боялась, как бы с моим чернокожим спасителем не случилось беды, и молилась за него, поскольку ничего другого мне не оставалось.
Армейский врач пичкал меня снадобьями и дважды пускал кровь, прописал мне крепкий говяжий бульон и валерьянку, а самое главное – строгий постельный режим. Я поправлялась, несмотря на лечение. Через несколько дней я уже могла принимать посетителей, а через неделю – сопровождала генерала в его ежедневных прогулках по маленькому аккуратному садику за домом. Росс отыскал портных, которые с готовностью трудились день и ночь над новым гардеробом для меня. Росс брал меня с собой на балы, устраиваемые адмиралом на флагманском судне «Королевский дуб». С каждым днем он становился все ласковее со мной, и я на глазах расцветала от его комплиментов. Я так долго была лишена мужского внимания, меня так давно не баловали, что даже самая банальная похвала музыкой отзывалась в сердце. Я вновь почувствовала себя красивой женщиной.
– Я счастлив, что нашел по-настоящему воспитанную женщину в этой варварской стране, – сказал мне как-то генерал во время прогулки по саду перед ужином. – И не только воспитанную, но и красивую!
– Вы всего лишь гость в этой стране, генерал, как, впрочем, и я, – игриво ответила я. – Вы не должны быть столь строги к местным жителям. Но ведь и я, генерал, ваш враг, не так ли?
– Враг? – со смехом переспросил генерал. – Нет, моя дорогая. Франция и Англия заключили мир, на этот раз действительно прочный. Правительство Бонапарта низвергнуто, на ваш трон взошел новый король, а император уютно устроился на маленьком жалком островке, называемом Эльба.
– Да вы шутите! – воскликнула я, недоверчиво уставившись на собеседника. – Наполеон свергнут? А что же с великой империей? С Новым Римом? Я… я не могу поверить…
– И тем не менее это так, моя дорогая. Мария-Луиза и ее сын – в Вене, а многочисленные корсиканские родственники Наполеона рассеялись как дым по всему свету. Возможно, они все еще мечтают о реставрации прежнего могущества, но их мечтам не дадут осуществиться. Где же вы были все эти годы?
Я вспыхнула и отвернулась.
– Там, где я жила, не читали свежих газет.
– О, простите, Элиза, как бестактно с моей стороны. Врач сказал мне, что вас… э… клеймили. Это ужасно, просто возмутительно! Эти люди настоящие скоты, животные! Они не смеют называться людьми!
– Однако люди, виновные в моих несчастьях, были хорошо образованны и вполне респектабельны, – с горькой усмешкой возразила я. – Мне кажется, что дикость и варварство не находятся в прямой зависимости от происхождения или образования, генерал Росс. История полна свидетельств о зверствах, совершенных людьми благородного, как это принято говорить, происхождения, а жертвами были как люди простые, так и столь же благородные сотоварищи палачей. Примеров сколько угодно: императоры Священного Рима, Борже, ваш родной Ричард Третий. О чем можно говорить, если всего двадцать лет назад мои соотечественники французы отмечали каленым железом узников Бастилии, перед тем как казнить. Что же, мне повезло больше, чем тем несчастным. Я по крайней мере выжила.
Я перевела разговор на другое, но на этом тема не исчерпалась. Не раз впоследствии мы возвращались к разговору о моей жизни в рабстве.
– Не может быть, чтобы вы были столь по-христиански милосердны к своим врагам после того, что они с вами сделали! – сказал Росс две недели спустя после того первого разговора во время прогулки по саду.
– Нет, генерал, я не святая. Если я увижу кого-нибудь из них снова, я могу и убить. Да, убью. Однако мне противно убийство само по себе. Я знаю, что такое убить человека.
Росс взял меня за руку и подвел к каменной скамье.
– Элиза, вы должны уехать со мной. Как только мы победим в этой ничтожной войне, мы отправимся в Англию вместе.
– Вы очень добры, генерал Росс, но…
– Если вы не прекратите называть меня генералом, я сойду с ума, – с шутливым гневом воскликнул мой кавалер. – Я привел вас в дом не только потому, что знал вашего отца, но и потому… потому что, увидев вас впервые, грязную, больную и оборванную, я уже знал, что вы особенная, вы достойны поклонения любого мужчины.
– Роберт, – воскликнула я, отнимая свою руку, – я еще не принесла счастья ни одному мужчине. Одни неприятности. Вы были бы счастливее, если бы позволили вашим солдатам убить меня.
– Вы не должны так говорить!
– Но я говорю правду. Я хочу вернуться во Францию, Роберт. Я хочу домой. С тех пор как я покинула дом, прошло уже четыре года, и я успела истосковаться по своим близким.
Роберт ласково заглянул мне в глаза.
– Я понимаю, Элиза. Если вы согласитесь отправиться на «Королевском дубе» в Англию, я обещаю, что при первой возможности отправлю вас на родину. После этой военной кампании я, видимо, уйду в отставку. Прошу вас, скажите, что вы вернетесь со мной. Я и думать не могу о том, чтобы оставить вас в этом ужасном месте.
– Я подумаю, Роберт, – тихо ответила я. – Это все, что я могу вам сейчас сказать.
– Хорошо, моя дорогая. Но только не тяните с ответом. Вскоре мне придется покинуть Вашингтон, и я должен сделать необходимые приготовления.
Из дома вышел адъютант Росса, доложив, что прибыл адмирал.
Росс недовольно поморщился.
– Вы не хотите поздороваться с ним, Элиза?
– Нет, Роберт, благодарю. Я лучше побуду здесь. Вы ведь знаете, адмирал не очень одобряет мое присутствие в вашем доме. Он считает, что я отвлекаю вас от выполнения основных обязанностей.
Росс улыбнулся и прижал мою руку к губам.
– И это так, Элиза. С каждым днем красота ваша становится все разрушительнее и… привлекательнее. Не оставайтесь на воздухе слишком долго. Мне бы не хотелось, чтобы вы простудились.
– Хорошо, – пообещала я.
– Остается надеяться, что он не останется на ужин, – пробормотал генерал и, страстно пожав мне руку, быстро зашагал по дорожке, посыпанной гравием, к дому.
Я проследила за ним взглядом. Странная ирония судьбы! Вот каким оно будет, мое возвращение в родные пенаты – на английском военном судне с английским генералом, много лет назад знавшим моего отца. Теперь многовековой вражде между нашими странами положен конец. Наполеона больше нет. Трагедия обернулась фарсом. Зато я могу вернуться домой. Домой.
Я медленно пошла в глубь сада. Теплый ветерок дул с реки. На аккуратно подстриженных лужайках перед домом вовсю стрекотали кузнечики и цикады. Я закрыла глаза, вспоминая наш замок в летние вечера… Дядя Тео пригласил гостей. Залитая светом столовая. Высокие окна распахнуты настежь, легкий ветерок колеблет портьеры, наполняя дом ароматом свежего сена и напоенных солнцем полей. Я в легком муслиновом платье, воздушном, как ветерок, в атласных туфельках с лентами. Путешествия к морю. Игры на лужайках, прохладный лимонад. И смех. Смех теплый, искренний и сердечный, смех, который может родиться только среди очень близких и родных людей.
Мои раздумья были прерваны неожиданно резким, скребущим звуком позади меня. Я обернулась. Чьи-то грубые руки схватили меня и потащили в кусты. Громадная ладонь зажала мне рот.
– Если ты закричишь, я сверну тебе шею, – зашипел мне на ухо похититель. – Поняла?
Я дернула головой. Рука соскользнула с моих губ, и я смогла взглянуть на разбойника. Кровь отлила от моего лица.
Передо мной был Гарт Мак-Клелланд. Он прижал пальцы к моим губам.
– Я сделаю, что обещал, Элиза, – сказал он мрачно. – Я убью тебя, если ты закричишь. Если ты хочешь вернуться к своему ненаглядному генералу целой и невредимой, лучше не привлекай нежелательного внимания.
Гарт отнял ладонь с моего рта. Я вытерла губы тыльной стороной ладони и внятно произнесла:
– Ты, как всегда, галантен, Гарт.
– А ты, как всегда, недовольна моими манерами, – ответил он, чуть скривив рот в подобие улыбки. – Далековато тебя занесло, моя дорогая, впрочем, как и твоего дражайшего супруга. Ты и в самом деле его убила? Я знаю, что любовник из него никуда, но все же ни один человек не заслуживает смерти только потому, что…
– Он вообще не был моим любовником, – запальчиво ответила я. – И я его не убивала. Позволь объяснить….
– Сейчас это уже не важно, – грубо сказал Гарт, – важно лишь то, что ты здесь и я могу тебя использовать.
– Что ты здесь делаешь?
– Это я должен был бы спросить, что ты здесь делаешь, но это и так вполне очевидно. Ты на службе у британцев. А я здесь на службе у моей страны.
– Гадкий шпион, – процедила я. – Ну разве ты можешь бросить любимое занятие!
– И ты делаешь то, что у тебя лучше всего получается, – ухмыльнулся Гарт. – Ты знаешь, мне жаль бедного Фоурнера. Едва ли, подписывая брачный контракт, он понимал, что подписывает свой смертный приговор. Но ты всегда любила продемонстрировать свою любовь к пистолетам и прочим стреляющим игрушкам, Элиза. Если тебя не удовлетворяет муж, ты его убиваешь. Как паучиха, которая съедает своего партнера…
Терпение мое было исчерпано, выставив коготки, я бросилась на него. Гарт перехватил мои руки и повалил меня на землю, зажав рот.
– Послушай, ты, стерва, – прохрипел он. – У меня нет времени терпеть сейчас твои выходки. Мне нет дела до людей, которых ты поубивала, и нет дела до твоего поганого ремесла, разве что в той мере, которая может быть мне полезна.
Я дернула головой, посылая его взглядом ко всем чертям.
– Твой добрый друг Джозеф – мой пленник, Элиза, – сказал он. – Если ты не сделаешь то, что я тебе прикажу, я убью его. А теперь успокойся и слушай.
Гарт усадил меня и сел рядом. Я смотрела на него с ужасом.
– Ты – чудовище, – пробормотала я. – Ты сумасшедший. Джозеф был твоим другом.
– На войне как на войне, – ответил Гарт. – В военное время мораль меняется, и такие мелочи, как дружба и любовь, перестают быть важны. Не думай, что я остановлюсь перед тем, чтобы прикончить Джозефа. Ты уже достаточно меня знаешь, Элиза. Я не бросаю слов на ветер. У твоего любовника Росса имеется секретный сейф. Ключ от него он носит на цепочке вместе с часами. Мне нужны сведения из этого сейфа. Завтра утром. В одиннадцать Росс будет на учениях. Ты должна понимать, что он ни в коем случае не должен догадаться, что кто-то видел документы, иначе они с адмиралом изменят планы и весь наш труд пойдет насмарку.
Меня трясло от злости. Наконец я обрела дар речи:
– Ты так хорошо обо всем осведомлен, так блестяще все обдумал. Почему бы тебе самому не довести дело до конца?
– Потому что тебе, как его любовнице, будет сделать это проще.
– Но я не его…
– Не надо ничего объяснять, Элиза. Это тебе не поможет. Я мог бы и без того догадаться, что женщина вроде тебя закончит как… маркитантка. Только так ты можешь наконец удовлетворить свою жадность.
Холодная ненависть, звучавшая в его голосе, потрясла меня. Я поняла, что он ничего не знает ни про заговор своей Жоржетты, ни про «речных крыс», ни про Эдварда Хеннесси. Джозеф не рассказал ему ни о чем: ни о том, что меня украли, ни о том, как сделали рабыней, ни про клеймо. И слава Богу. Я была благодарна Джозефу за то, что он сохранил мою тайну. Сейчас я уже твердо решила, что выполню это позорное шпионское поручение и вернусь во Францию вместе с Россом. И тогда наконец по-настоящему освобожусь от Гарта Мак-Клелланда.
– А если я не смогу добыть бумаги сегодня ночью?
Гарт достал из кармана маленький бумажный пакет с белым порошком и сунул мне в ладонь.
– Это снотворное. Он будет спать как дитя и наутро проснется свежим и отдохнувшим. Конечно же, он успеет продемонстрировать тебе свое искусство в постели, и ты не останешься без вознаграждения. И еще, не забудь про бокал вина перед сном. Если он что-то заподозрит, то виновата будешь ты, Элиза. Так что используй свои таланты, моя леди, и как актриса, и как шлюха.
Грудь моя налилась свинцом. Я заставила себя молчать. Он в самом деле убьет Джозефа, если я провалю дело.
– А когда все закончится? – спросила я. – Что будет со мной?
– Мне глубоко безразлично, что ты будешь делать потом, Элиза. Ты можешь убираться куда угодно и с кем угодно.
Гарт встал. Серые глаза его сверкали в сгустившейся темноте. Он был еще красивее, чем раньше, бронзовый, как Адонис. На нем были бриджи и сапоги до колен, белая рубаха с закатанными рукавами распахнулась до самого пояса. И, хотя я ненавидела и презирала его, он по-прежнему имел надо мной странную власть, заставлявшую меня трепетать от его взгляда.
Я опустила глаза. Он был красив, как бог, и, как бог, беспощаден. Он брал на себя смелость выносить приговор, не заботясь о фактах. Все так же упрям, эгоистичен, высокомерен и так же…. непредсказуем! И в его руках была жизнь Джозефа.
– Как я понимаю, у меня нет выбора, – сказала я глухо.
– Зачем так грустно, Элиза. Я не прошу тебя о чем-то таком, что идет против твоей натуры. Я буду здесь завтра в одиннадцать. И учти, если ты все расскажешь Россу, Джозефу все равно не жить. Тебе нужно всего лишь сделать свою работу. Меня прежде всего интересует район дельты Миссисипи и Новый Орлеан. Если у тебя времени не хватит, а информации будет много, сосредоточься только на этих районах. Если там будут карты, выпиши ключевые названия и имена. Итак, все в твоих руках. – Гарт усмехнулся. – Если не дашь своей страсти выйти за известные пределы, времени у тебя будет предостаточно. Росс обычно встает в шесть. Хотя тебе это должно быть известно лучше меня.
Этот факт не был мне известен, но спорить с Гартом все равно не имело смысла. Я только вяло кивнула. Гарт окинул меня прищуренным взглядом.
– Твое ремесло изрядно подпортило твою внешность, Элиза. Ты очень бледна и худа. Я знаю, что эта работа не из легких, но…
– Элиза, где вы? – послышался голос Росса. Я вскочила на ноги.
– Я здесь, Роберт, – поспешила ответить я и быстрым шагом направилась ему навстречу.
Гарт растворился в тени, но я ощущала его присутствие, знала, что он слышит каждое произнесенное нами слово.
– О, я такая глупая, Роберт, – заговорила я, беря спутника под руку. – Хотела погулять немного и заблудилась. Ходила, ходила кругами и так бы и ходила, может быть, до утра, если бы вы не позвали меня.
– Бедная моя девочка, вы испачкали платье.
– Да, – я брезгливо оглядела себя, – весь подол выпачкала. Сейчас переоденусь. А адмирал остается на ужин?
– Слава Богу, нет, – ответил Роберт. К тому времени мы почти дошли до дома. – Он выносимо скучен.
– Вы так думаете, потому что он морской волк, а вы привыкли жить на суше, – весело заметила я. – Две стихии сходятся с трудом.
Мы вошли в дом. Я поднялась наверх, чтобы переодеться к ужину. Потрясение, испытанное мной от встречи с Гартом, оказалось сильнее, чем я могла предположить. Я никак не могла унять нервную дрожь, с трудом сдерживая рыдания. Однако я пересилила себя. Гарт не стоил моих переживаний, и, кроме того, сегодня мне предстояло сыграть роль соблазнительницы, а для этого я должна предстать перед генералом в лучшем виде.
Я сняла платье, надела полупрозрачный пеньюар и критически осмотрела себя в зеркало, так, словно была дамой неопределенного возраста, ожидающей молодого любовника. Нет, сомнения мои были напрасны. Ушло очарование ранней юности, но я не подурнела, Гарт преувеличил. Несколько недель хорошего питания и отдыха – и я буду такой же красивой, как раньше. Мне нравилось мое повзрослевшее лицо, вот только над улыбкой надо поработать – слишком циничная и горькая; и еще хорошо бы прогнать страх из глаз. Я подмигнула своему отражению, и в этот момент оно расплылось в туманной дымке слез.
Как должен был ненавидеть меня Гарт, чтобы заставить сделать то, что мне предстояло. Он и в самом деле считал, что я способна убивать и зарабатывать на жизнь проституцией! Как могла я до такой степени упасть в его глазах?
В дверь мою тихонько постучали. Я смахнула слезы.
– Войдите, – ласково ответила я. Генерал Росс просунул голову в дверь.
– Вы готовы? О, простите, Элиза. Я думал, вы уже оделись, – скороговоркой проговорил Росс, собираясь исчезнуть.
– Не уходите, Роберт. Прошу вас, зайдите и закройте за собой дверь.
Роберт вошел и сел на стул рядом с туалетным столиком.
– Что-то на меня нашло, – с улыбкой сказала я. – Начала одеваться, а потом задумалась, и мне вдруг стало грустно. Я даже заплакала! И аппетит пропал, так что простите меня, но я не смогу с вами поужинать сегодня.
– Вы просите прощения… Нет, Элиза, прошу вас, не извиняйтесь, – с искренним сочувствием произнес генерал. – Скажите мне, в чем причина ваших слез. Может быть, я чем-нибудь задел вас?
– О нет, Роберт, – воскликнула я. – Конечно, нет! Вы были так добры ко мне, так великодушны. Я сама хотела просить вас взять меня с собой в Англию, но для меня было важно, чтобы предложение исходило от вас. Вы окажете мне большую честь, если позволите сопровождать вас.
– Вот и чудесно! – радостно улыбнулся Роберт. – Я намекнул адмиралу, и он пришел в восторг.
– О, Роберт, вы меня разыгрываете! Я вам не верю.
– И тем не менее это так. Адмирал сказал, что вы чертовски очаровательны. Но он намекнул, что я для вас староват.
Я засмеялась.
– Приятно услышать ваш смех, Элиза. Так значит, не мысль о совместном путешествии в Англию сделала вас печальной. Что же тогда?
Росс опустился передо мной на колено и схватил меня за руки.
– У меня нет подходящих нарядов. В Англии очень холодно, даже летом.
– Я куплю вам целое море платьев. Что еще?
– Я думала о том, как подурнела.
– Глупости! – воскликнул генерал. – Бог мне свидетель, моя девочка, вы самая красивая женщина на всех трех континентах, нет, на пяти. На пяти континентах!
– Но вы не знали меня до того, как я… до того…
– Чепуха! Я знаю вас сейчас. Поверьте старому солдату, Элиза. Мы в таких делах разбираемся. Так в чем еще причина вашей печали? Говорите, вы разожгли мое любопытство.
Я дотронулась кончиком пальца до его губ и нежно сказала:
– Вы угадали, есть еще причина: я думала о том, как трудно мне будет вас соблазнить.
Роберт даже рот раскрыл от удивления.
– Черт побери, – пробормотал он, обретя дар речи.
– После моих слов вы, вероятно, сочтете меня ужасно бессовестной, – сказала я, нервно крутя в пальцах флакончик духов. – Ну что же, вы правы. Но я чувствовала себя такой одинокой.
Росс внезапно обнял меня и стал покрывать страстными поцелуями мое лицо, грудь, шею.
– Моя миленькая глупышка, – шептал он нежно.
Я с трудом переносила его обильную нежность. Неудивительно, что после всех испытаний, выпавших на мою долю, меня воротило от мужчин и их нежностей. То, с чем пришлось столкнуться Лафиту и что так долго не поддавалось исцелению, вызывалось животным страхом, боязнью того, что могут со мной сделать мужчины, подобные Жозе Фоулеру. Теперь я не чувствовала страха, а лишь холодность, злость и отвращение. Скоты, вроде Джека и Эдварда Хеннесси, уничтожили ту часть моего существа, которая нуждалась в мужской ласке, в тепле. Меня удерживало лишь сознание того, что от успеха моей миссии зависит жизнь Джозефа, и я благодарила Бога, что у меня достало опыта, чтобы разыграть экстаз, которого не чувствовала.
– Вы на меня не сердитесь? – спросила я еле слышно.
– Да, еще как! – со смехом отвечал генерал. – За то, что вы перехватили инициативу.
Я начала расстегивать его китель. С цепочки для часов, как и предупреждал Гарт, свисал маленький ключ.
– О, месье, – сказала я с игривым смешком, – вы знаете, что говорят о нас, француженках. Мы не застенчивы. Вам помочь снять сапоги?
– Помочь, моя маленькая чертовка.
Грубые солдатские руки щупали мое нагое тело, и я извивалась и стонала, как и было положено при подобных обстоятельствах. Я дарила ему в тысячу раз большее наслаждение, чем получала сама. Он ни за что бы не подумал, что все это – лишь притворство и только громадным усилием воли я удерживаюсь от того, чтобы не плюнуть ему в лицо и не вышвырнуть его из постели.
После ужина мы снова занялись любовью. Перед сном я попросила Роберта принести холодного шампанского, чтобы отметить сегодняшнее событие. Мы выпили друг за друга, причем я тщательно проследила за тем, чтобы он выпил свой бокал со снотворным до дна, и только потом осушила свой. Позже я загасила свечи и легла рядом. Он с наслаждением заключил меня в объятия. Вскоре он уже крепко спал.
Роберт даже не пошевелился, когда я выбралась из его объятий и принялась шарить в темноте в поисках цепочки и ключа. Выскользнув из комнаты, я спустилась вниз, в библиотеку. Я знала, где находится тайник. Дважды при мне он открывал его. Маленький сейф хранился на дне выдвижного ящика его массивного письменного стола. К счастью, сам ящик стола не запирался.
Я старалась двигаться бесшумно, чтобы не разбудить адъютанта Перкинса, спавшего на первом этаже в каморке за кухней. Стараясь не дышать, я прошмыгнула через холл в библиотеку.
Я выдвинула ящик. Он был пуст. В бессильном отчаянии я опустилась на стул. Что делать? Я не знала. Дом был полон каких-то шорохов и вздохов, то половица скрипнет, то что-то зашелестит. Повсюду мне чудились шаги. Я приказала себе успокоиться. Где может быть сейф? Не мог же адмирал унести его с собой? Разумеется, нет. Этим тайником распоряжался только Росс.
Может быть, на ночь генерал переносит его в другое место? Скажем, к себе в спальню? Я вновь на цыпочках поднялась наверх. В камине догорали угли. Я зажгла свечу и шаг за шагом методически обыскала комнату. В конце концов я нашла то, что искала, на шкафу. Я осторожно опустила тяжелый сундучок на крышку секретера, стоявшего у окна, и вставила ключ в замок. Крышка открылась, и я выложила содержимое на столик, стараясь сохранить бумаги в том же порядке, в котором они были сложены.
Военный решительно подошел к толпе и резким командным голосом приказал солдатам разойтись. Британцы, заметив нашивки на погонах и богатый плюмаж на шляпе, повиновались. С трудом я поднялась на ноги. Джозеф подошел ко мне – и вовремя: он едва успел подхватить меня. Страстная речь отняла у меня остатки сил.
– Благодарю вас, сэр, – сказал генералу Джозеф. – Мы ищем врача, который здесь жил. У дамы лихорадка…
– Прошу вас принять мои самые искренние извинения за этот эпизод, – заговорил генерал на английском, а затем перешел на французский, обращаясь ко мне: – Как вас зовут, мадемуазель? Как случилось так, что вы, француженка, оказались в этом разрушенном городе?
– Помилосердствуйте, сударь, леди больна, – вмешался Джозеф.
– Меня зовут Элиза Лесконфлер, – заговорила я, с трудом разлепляя спекшиеся губы. – Злые люди сделали меня рабыней, а этот добрый человек спас мне жизнь. Прошу вас, отпустите нас, сэр. Мы не сделаем вам ничего плохого.
– Лесконфлер? – нахмурился генерал. – Но это имя мне знакомо.
– Мой отец был генералом в наполеоновской армии, месье.
– Ну конечно! Я хорошо его знал. Он приезжал в Лондон с дипломатической миссией в промежуток между двумя войнами. Я служил тогда под командованием Веллингтона, так что эта встреча могла состояться… году в 1802, кажется. Меня зовут Росс, Роберт Росс. А вы – Элиза. Он часто говорил о вас. Вы учились тогда в школе, не правда ли? И я хорошо помню вашу мать. Вы на нее очень похожи. Простите нас, мадемуазель, за безобразие, коему я был свидетель. Эй, вызовите мой экипаж! К вашим услугам, мадемуазель, будет мой личный врач.
Перед тем как упасть в обморок, я успела изобразить слабое подобие улыбки.
Очнувшись, я обнаружила, что лежу в настоящей постели в красиво обставленной комнате. Сквозь занавешенные окна струился свет. В комнате было уютно и чисто. Я благодарно вздохнула и снова провалилась в сон.
До британской оккупации Вашингтона дом генерала Росса принадлежал Верховному суду Министерства юстиции США. Айви-коттедж, как его называли, представлял из себя небольшое кирпичное здание на деревянном фундаменте, с видом на реку Потомак. В этом доме генерал Росс, глава британской армии вторжения, принимал адмирала Кокрейна, главнокомандующего британским флотом, и других офицеров с женами, сопровождавшими мужей в походе. Россу исполнилось сорок восемь лет. Он участвовал и в кампании против Наполеона, и в войне за отторжение ранее принадлежавших Новой Англии земель у молодых Соединенных Штатов. Росс был совершенно уверен в том, что ему, человеку опытному, с помощью закаленных в боях солдат удастся задавить американцев легко, эту уверенность разделял и адмирал, так что все военные действия в Америке они воспринимали как прогулку, своего рода пикник. Мне это казалось несколько странным.
Росс был красив, как может быть красив только породистый уроженец туманного Альбиона – темноволосый, с чуть припудренной сединой густой шевелюрой, он был не по годам строен и подтянут. Он пользовался заслуженным уважением солдат и офицеров. Среди его друзей были те, кто мог рассказать мне о моем отце, и я внимала каждому их слову, поскольку сама отца помнила плохо. Я старалась не замечать присущей его натуре жестокости, той самой жестокости, которая позволила равнодушно наблюдать за тем, как солдаты вверенной ему армии по-мальчишески бойко атакуют негра и больную женщину. Я говорила себе, что у военного времени свои законы и своя мораль. Со мной он никогда не был жестоким. Он был добр и внимателен, и, как бы ни были важны для него дела военные, он всегда находил пару свободных часов, чтобы побыть со мной.
С тех пор как я поселилась в Айви-коттедже, Джозеф ни разу не навестил меня. Росс уверял, что дал негру разрешение посещать его резиденцию, но Джозеф как сквозь землю провалился. Это обстоятельство тревожило меня, я боялась, как бы с моим чернокожим спасителем не случилось беды, и молилась за него, поскольку ничего другого мне не оставалось.
Армейский врач пичкал меня снадобьями и дважды пускал кровь, прописал мне крепкий говяжий бульон и валерьянку, а самое главное – строгий постельный режим. Я поправлялась, несмотря на лечение. Через несколько дней я уже могла принимать посетителей, а через неделю – сопровождала генерала в его ежедневных прогулках по маленькому аккуратному садику за домом. Росс отыскал портных, которые с готовностью трудились день и ночь над новым гардеробом для меня. Росс брал меня с собой на балы, устраиваемые адмиралом на флагманском судне «Королевский дуб». С каждым днем он становился все ласковее со мной, и я на глазах расцветала от его комплиментов. Я так долго была лишена мужского внимания, меня так давно не баловали, что даже самая банальная похвала музыкой отзывалась в сердце. Я вновь почувствовала себя красивой женщиной.
– Я счастлив, что нашел по-настоящему воспитанную женщину в этой варварской стране, – сказал мне как-то генерал во время прогулки по саду перед ужином. – И не только воспитанную, но и красивую!
– Вы всего лишь гость в этой стране, генерал, как, впрочем, и я, – игриво ответила я. – Вы не должны быть столь строги к местным жителям. Но ведь и я, генерал, ваш враг, не так ли?
– Враг? – со смехом переспросил генерал. – Нет, моя дорогая. Франция и Англия заключили мир, на этот раз действительно прочный. Правительство Бонапарта низвергнуто, на ваш трон взошел новый король, а император уютно устроился на маленьком жалком островке, называемом Эльба.
– Да вы шутите! – воскликнула я, недоверчиво уставившись на собеседника. – Наполеон свергнут? А что же с великой империей? С Новым Римом? Я… я не могу поверить…
– И тем не менее это так, моя дорогая. Мария-Луиза и ее сын – в Вене, а многочисленные корсиканские родственники Наполеона рассеялись как дым по всему свету. Возможно, они все еще мечтают о реставрации прежнего могущества, но их мечтам не дадут осуществиться. Где же вы были все эти годы?
Я вспыхнула и отвернулась.
– Там, где я жила, не читали свежих газет.
– О, простите, Элиза, как бестактно с моей стороны. Врач сказал мне, что вас… э… клеймили. Это ужасно, просто возмутительно! Эти люди настоящие скоты, животные! Они не смеют называться людьми!
– Однако люди, виновные в моих несчастьях, были хорошо образованны и вполне респектабельны, – с горькой усмешкой возразила я. – Мне кажется, что дикость и варварство не находятся в прямой зависимости от происхождения или образования, генерал Росс. История полна свидетельств о зверствах, совершенных людьми благородного, как это принято говорить, происхождения, а жертвами были как люди простые, так и столь же благородные сотоварищи палачей. Примеров сколько угодно: императоры Священного Рима, Борже, ваш родной Ричард Третий. О чем можно говорить, если всего двадцать лет назад мои соотечественники французы отмечали каленым железом узников Бастилии, перед тем как казнить. Что же, мне повезло больше, чем тем несчастным. Я по крайней мере выжила.
Я перевела разговор на другое, но на этом тема не исчерпалась. Не раз впоследствии мы возвращались к разговору о моей жизни в рабстве.
– Не может быть, чтобы вы были столь по-христиански милосердны к своим врагам после того, что они с вами сделали! – сказал Росс две недели спустя после того первого разговора во время прогулки по саду.
– Нет, генерал, я не святая. Если я увижу кого-нибудь из них снова, я могу и убить. Да, убью. Однако мне противно убийство само по себе. Я знаю, что такое убить человека.
Росс взял меня за руку и подвел к каменной скамье.
– Элиза, вы должны уехать со мной. Как только мы победим в этой ничтожной войне, мы отправимся в Англию вместе.
– Вы очень добры, генерал Росс, но…
– Если вы не прекратите называть меня генералом, я сойду с ума, – с шутливым гневом воскликнул мой кавалер. – Я привел вас в дом не только потому, что знал вашего отца, но и потому… потому что, увидев вас впервые, грязную, больную и оборванную, я уже знал, что вы особенная, вы достойны поклонения любого мужчины.
– Роберт, – воскликнула я, отнимая свою руку, – я еще не принесла счастья ни одному мужчине. Одни неприятности. Вы были бы счастливее, если бы позволили вашим солдатам убить меня.
– Вы не должны так говорить!
– Но я говорю правду. Я хочу вернуться во Францию, Роберт. Я хочу домой. С тех пор как я покинула дом, прошло уже четыре года, и я успела истосковаться по своим близким.
Роберт ласково заглянул мне в глаза.
– Я понимаю, Элиза. Если вы согласитесь отправиться на «Королевском дубе» в Англию, я обещаю, что при первой возможности отправлю вас на родину. После этой военной кампании я, видимо, уйду в отставку. Прошу вас, скажите, что вы вернетесь со мной. Я и думать не могу о том, чтобы оставить вас в этом ужасном месте.
– Я подумаю, Роберт, – тихо ответила я. – Это все, что я могу вам сейчас сказать.
– Хорошо, моя дорогая. Но только не тяните с ответом. Вскоре мне придется покинуть Вашингтон, и я должен сделать необходимые приготовления.
Из дома вышел адъютант Росса, доложив, что прибыл адмирал.
Росс недовольно поморщился.
– Вы не хотите поздороваться с ним, Элиза?
– Нет, Роберт, благодарю. Я лучше побуду здесь. Вы ведь знаете, адмирал не очень одобряет мое присутствие в вашем доме. Он считает, что я отвлекаю вас от выполнения основных обязанностей.
Росс улыбнулся и прижал мою руку к губам.
– И это так, Элиза. С каждым днем красота ваша становится все разрушительнее и… привлекательнее. Не оставайтесь на воздухе слишком долго. Мне бы не хотелось, чтобы вы простудились.
– Хорошо, – пообещала я.
– Остается надеяться, что он не останется на ужин, – пробормотал генерал и, страстно пожав мне руку, быстро зашагал по дорожке, посыпанной гравием, к дому.
Я проследила за ним взглядом. Странная ирония судьбы! Вот каким оно будет, мое возвращение в родные пенаты – на английском военном судне с английским генералом, много лет назад знавшим моего отца. Теперь многовековой вражде между нашими странами положен конец. Наполеона больше нет. Трагедия обернулась фарсом. Зато я могу вернуться домой. Домой.
Я медленно пошла в глубь сада. Теплый ветерок дул с реки. На аккуратно подстриженных лужайках перед домом вовсю стрекотали кузнечики и цикады. Я закрыла глаза, вспоминая наш замок в летние вечера… Дядя Тео пригласил гостей. Залитая светом столовая. Высокие окна распахнуты настежь, легкий ветерок колеблет портьеры, наполняя дом ароматом свежего сена и напоенных солнцем полей. Я в легком муслиновом платье, воздушном, как ветерок, в атласных туфельках с лентами. Путешествия к морю. Игры на лужайках, прохладный лимонад. И смех. Смех теплый, искренний и сердечный, смех, который может родиться только среди очень близких и родных людей.
Мои раздумья были прерваны неожиданно резким, скребущим звуком позади меня. Я обернулась. Чьи-то грубые руки схватили меня и потащили в кусты. Громадная ладонь зажала мне рот.
– Если ты закричишь, я сверну тебе шею, – зашипел мне на ухо похититель. – Поняла?
Я дернула головой. Рука соскользнула с моих губ, и я смогла взглянуть на разбойника. Кровь отлила от моего лица.
Передо мной был Гарт Мак-Клелланд. Он прижал пальцы к моим губам.
– Я сделаю, что обещал, Элиза, – сказал он мрачно. – Я убью тебя, если ты закричишь. Если ты хочешь вернуться к своему ненаглядному генералу целой и невредимой, лучше не привлекай нежелательного внимания.
Гарт отнял ладонь с моего рта. Я вытерла губы тыльной стороной ладони и внятно произнесла:
– Ты, как всегда, галантен, Гарт.
– А ты, как всегда, недовольна моими манерами, – ответил он, чуть скривив рот в подобие улыбки. – Далековато тебя занесло, моя дорогая, впрочем, как и твоего дражайшего супруга. Ты и в самом деле его убила? Я знаю, что любовник из него никуда, но все же ни один человек не заслуживает смерти только потому, что…
– Он вообще не был моим любовником, – запальчиво ответила я. – И я его не убивала. Позволь объяснить….
– Сейчас это уже не важно, – грубо сказал Гарт, – важно лишь то, что ты здесь и я могу тебя использовать.
– Что ты здесь делаешь?
– Это я должен был бы спросить, что ты здесь делаешь, но это и так вполне очевидно. Ты на службе у британцев. А я здесь на службе у моей страны.
– Гадкий шпион, – процедила я. – Ну разве ты можешь бросить любимое занятие!
– И ты делаешь то, что у тебя лучше всего получается, – ухмыльнулся Гарт. – Ты знаешь, мне жаль бедного Фоурнера. Едва ли, подписывая брачный контракт, он понимал, что подписывает свой смертный приговор. Но ты всегда любила продемонстрировать свою любовь к пистолетам и прочим стреляющим игрушкам, Элиза. Если тебя не удовлетворяет муж, ты его убиваешь. Как паучиха, которая съедает своего партнера…
Терпение мое было исчерпано, выставив коготки, я бросилась на него. Гарт перехватил мои руки и повалил меня на землю, зажав рот.
– Послушай, ты, стерва, – прохрипел он. – У меня нет времени терпеть сейчас твои выходки. Мне нет дела до людей, которых ты поубивала, и нет дела до твоего поганого ремесла, разве что в той мере, которая может быть мне полезна.
Я дернула головой, посылая его взглядом ко всем чертям.
– Твой добрый друг Джозеф – мой пленник, Элиза, – сказал он. – Если ты не сделаешь то, что я тебе прикажу, я убью его. А теперь успокойся и слушай.
Гарт усадил меня и сел рядом. Я смотрела на него с ужасом.
– Ты – чудовище, – пробормотала я. – Ты сумасшедший. Джозеф был твоим другом.
– На войне как на войне, – ответил Гарт. – В военное время мораль меняется, и такие мелочи, как дружба и любовь, перестают быть важны. Не думай, что я остановлюсь перед тем, чтобы прикончить Джозефа. Ты уже достаточно меня знаешь, Элиза. Я не бросаю слов на ветер. У твоего любовника Росса имеется секретный сейф. Ключ от него он носит на цепочке вместе с часами. Мне нужны сведения из этого сейфа. Завтра утром. В одиннадцать Росс будет на учениях. Ты должна понимать, что он ни в коем случае не должен догадаться, что кто-то видел документы, иначе они с адмиралом изменят планы и весь наш труд пойдет насмарку.
Меня трясло от злости. Наконец я обрела дар речи:
– Ты так хорошо обо всем осведомлен, так блестяще все обдумал. Почему бы тебе самому не довести дело до конца?
– Потому что тебе, как его любовнице, будет сделать это проще.
– Но я не его…
– Не надо ничего объяснять, Элиза. Это тебе не поможет. Я мог бы и без того догадаться, что женщина вроде тебя закончит как… маркитантка. Только так ты можешь наконец удовлетворить свою жадность.
Холодная ненависть, звучавшая в его голосе, потрясла меня. Я поняла, что он ничего не знает ни про заговор своей Жоржетты, ни про «речных крыс», ни про Эдварда Хеннесси. Джозеф не рассказал ему ни о чем: ни о том, что меня украли, ни о том, как сделали рабыней, ни про клеймо. И слава Богу. Я была благодарна Джозефу за то, что он сохранил мою тайну. Сейчас я уже твердо решила, что выполню это позорное шпионское поручение и вернусь во Францию вместе с Россом. И тогда наконец по-настоящему освобожусь от Гарта Мак-Клелланда.
– А если я не смогу добыть бумаги сегодня ночью?
Гарт достал из кармана маленький бумажный пакет с белым порошком и сунул мне в ладонь.
– Это снотворное. Он будет спать как дитя и наутро проснется свежим и отдохнувшим. Конечно же, он успеет продемонстрировать тебе свое искусство в постели, и ты не останешься без вознаграждения. И еще, не забудь про бокал вина перед сном. Если он что-то заподозрит, то виновата будешь ты, Элиза. Так что используй свои таланты, моя леди, и как актриса, и как шлюха.
Грудь моя налилась свинцом. Я заставила себя молчать. Он в самом деле убьет Джозефа, если я провалю дело.
– А когда все закончится? – спросила я. – Что будет со мной?
– Мне глубоко безразлично, что ты будешь делать потом, Элиза. Ты можешь убираться куда угодно и с кем угодно.
Гарт встал. Серые глаза его сверкали в сгустившейся темноте. Он был еще красивее, чем раньше, бронзовый, как Адонис. На нем были бриджи и сапоги до колен, белая рубаха с закатанными рукавами распахнулась до самого пояса. И, хотя я ненавидела и презирала его, он по-прежнему имел надо мной странную власть, заставлявшую меня трепетать от его взгляда.
Я опустила глаза. Он был красив, как бог, и, как бог, беспощаден. Он брал на себя смелость выносить приговор, не заботясь о фактах. Все так же упрям, эгоистичен, высокомерен и так же…. непредсказуем! И в его руках была жизнь Джозефа.
– Как я понимаю, у меня нет выбора, – сказала я глухо.
– Зачем так грустно, Элиза. Я не прошу тебя о чем-то таком, что идет против твоей натуры. Я буду здесь завтра в одиннадцать. И учти, если ты все расскажешь Россу, Джозефу все равно не жить. Тебе нужно всего лишь сделать свою работу. Меня прежде всего интересует район дельты Миссисипи и Новый Орлеан. Если у тебя времени не хватит, а информации будет много, сосредоточься только на этих районах. Если там будут карты, выпиши ключевые названия и имена. Итак, все в твоих руках. – Гарт усмехнулся. – Если не дашь своей страсти выйти за известные пределы, времени у тебя будет предостаточно. Росс обычно встает в шесть. Хотя тебе это должно быть известно лучше меня.
Этот факт не был мне известен, но спорить с Гартом все равно не имело смысла. Я только вяло кивнула. Гарт окинул меня прищуренным взглядом.
– Твое ремесло изрядно подпортило твою внешность, Элиза. Ты очень бледна и худа. Я знаю, что эта работа не из легких, но…
– Элиза, где вы? – послышался голос Росса. Я вскочила на ноги.
– Я здесь, Роберт, – поспешила ответить я и быстрым шагом направилась ему навстречу.
Гарт растворился в тени, но я ощущала его присутствие, знала, что он слышит каждое произнесенное нами слово.
– О, я такая глупая, Роберт, – заговорила я, беря спутника под руку. – Хотела погулять немного и заблудилась. Ходила, ходила кругами и так бы и ходила, может быть, до утра, если бы вы не позвали меня.
– Бедная моя девочка, вы испачкали платье.
– Да, – я брезгливо оглядела себя, – весь подол выпачкала. Сейчас переоденусь. А адмирал остается на ужин?
– Слава Богу, нет, – ответил Роберт. К тому времени мы почти дошли до дома. – Он выносимо скучен.
– Вы так думаете, потому что он морской волк, а вы привыкли жить на суше, – весело заметила я. – Две стихии сходятся с трудом.
Мы вошли в дом. Я поднялась наверх, чтобы переодеться к ужину. Потрясение, испытанное мной от встречи с Гартом, оказалось сильнее, чем я могла предположить. Я никак не могла унять нервную дрожь, с трудом сдерживая рыдания. Однако я пересилила себя. Гарт не стоил моих переживаний, и, кроме того, сегодня мне предстояло сыграть роль соблазнительницы, а для этого я должна предстать перед генералом в лучшем виде.
Я сняла платье, надела полупрозрачный пеньюар и критически осмотрела себя в зеркало, так, словно была дамой неопределенного возраста, ожидающей молодого любовника. Нет, сомнения мои были напрасны. Ушло очарование ранней юности, но я не подурнела, Гарт преувеличил. Несколько недель хорошего питания и отдыха – и я буду такой же красивой, как раньше. Мне нравилось мое повзрослевшее лицо, вот только над улыбкой надо поработать – слишком циничная и горькая; и еще хорошо бы прогнать страх из глаз. Я подмигнула своему отражению, и в этот момент оно расплылось в туманной дымке слез.
Как должен был ненавидеть меня Гарт, чтобы заставить сделать то, что мне предстояло. Он и в самом деле считал, что я способна убивать и зарабатывать на жизнь проституцией! Как могла я до такой степени упасть в его глазах?
В дверь мою тихонько постучали. Я смахнула слезы.
– Войдите, – ласково ответила я. Генерал Росс просунул голову в дверь.
– Вы готовы? О, простите, Элиза. Я думал, вы уже оделись, – скороговоркой проговорил Росс, собираясь исчезнуть.
– Не уходите, Роберт. Прошу вас, зайдите и закройте за собой дверь.
Роберт вошел и сел на стул рядом с туалетным столиком.
– Что-то на меня нашло, – с улыбкой сказала я. – Начала одеваться, а потом задумалась, и мне вдруг стало грустно. Я даже заплакала! И аппетит пропал, так что простите меня, но я не смогу с вами поужинать сегодня.
– Вы просите прощения… Нет, Элиза, прошу вас, не извиняйтесь, – с искренним сочувствием произнес генерал. – Скажите мне, в чем причина ваших слез. Может быть, я чем-нибудь задел вас?
– О нет, Роберт, – воскликнула я. – Конечно, нет! Вы были так добры ко мне, так великодушны. Я сама хотела просить вас взять меня с собой в Англию, но для меня было важно, чтобы предложение исходило от вас. Вы окажете мне большую честь, если позволите сопровождать вас.
– Вот и чудесно! – радостно улыбнулся Роберт. – Я намекнул адмиралу, и он пришел в восторг.
– О, Роберт, вы меня разыгрываете! Я вам не верю.
– И тем не менее это так. Адмирал сказал, что вы чертовски очаровательны. Но он намекнул, что я для вас староват.
Я засмеялась.
– Приятно услышать ваш смех, Элиза. Так значит, не мысль о совместном путешествии в Англию сделала вас печальной. Что же тогда?
Росс опустился передо мной на колено и схватил меня за руки.
– У меня нет подходящих нарядов. В Англии очень холодно, даже летом.
– Я куплю вам целое море платьев. Что еще?
– Я думала о том, как подурнела.
– Глупости! – воскликнул генерал. – Бог мне свидетель, моя девочка, вы самая красивая женщина на всех трех континентах, нет, на пяти. На пяти континентах!
– Но вы не знали меня до того, как я… до того…
– Чепуха! Я знаю вас сейчас. Поверьте старому солдату, Элиза. Мы в таких делах разбираемся. Так в чем еще причина вашей печали? Говорите, вы разожгли мое любопытство.
Я дотронулась кончиком пальца до его губ и нежно сказала:
– Вы угадали, есть еще причина: я думала о том, как трудно мне будет вас соблазнить.
Роберт даже рот раскрыл от удивления.
– Черт побери, – пробормотал он, обретя дар речи.
– После моих слов вы, вероятно, сочтете меня ужасно бессовестной, – сказала я, нервно крутя в пальцах флакончик духов. – Ну что же, вы правы. Но я чувствовала себя такой одинокой.
Росс внезапно обнял меня и стал покрывать страстными поцелуями мое лицо, грудь, шею.
– Моя миленькая глупышка, – шептал он нежно.
Я с трудом переносила его обильную нежность. Неудивительно, что после всех испытаний, выпавших на мою долю, меня воротило от мужчин и их нежностей. То, с чем пришлось столкнуться Лафиту и что так долго не поддавалось исцелению, вызывалось животным страхом, боязнью того, что могут со мной сделать мужчины, подобные Жозе Фоулеру. Теперь я не чувствовала страха, а лишь холодность, злость и отвращение. Скоты, вроде Джека и Эдварда Хеннесси, уничтожили ту часть моего существа, которая нуждалась в мужской ласке, в тепле. Меня удерживало лишь сознание того, что от успеха моей миссии зависит жизнь Джозефа, и я благодарила Бога, что у меня достало опыта, чтобы разыграть экстаз, которого не чувствовала.
– Вы на меня не сердитесь? – спросила я еле слышно.
– Да, еще как! – со смехом отвечал генерал. – За то, что вы перехватили инициативу.
Я начала расстегивать его китель. С цепочки для часов, как и предупреждал Гарт, свисал маленький ключ.
– О, месье, – сказала я с игривым смешком, – вы знаете, что говорят о нас, француженках. Мы не застенчивы. Вам помочь снять сапоги?
– Помочь, моя маленькая чертовка.
Грубые солдатские руки щупали мое нагое тело, и я извивалась и стонала, как и было положено при подобных обстоятельствах. Я дарила ему в тысячу раз большее наслаждение, чем получала сама. Он ни за что бы не подумал, что все это – лишь притворство и только громадным усилием воли я удерживаюсь от того, чтобы не плюнуть ему в лицо и не вышвырнуть его из постели.
После ужина мы снова занялись любовью. Перед сном я попросила Роберта принести холодного шампанского, чтобы отметить сегодняшнее событие. Мы выпили друг за друга, причем я тщательно проследила за тем, чтобы он выпил свой бокал со снотворным до дна, и только потом осушила свой. Позже я загасила свечи и легла рядом. Он с наслаждением заключил меня в объятия. Вскоре он уже крепко спал.
Роберт даже не пошевелился, когда я выбралась из его объятий и принялась шарить в темноте в поисках цепочки и ключа. Выскользнув из комнаты, я спустилась вниз, в библиотеку. Я знала, где находится тайник. Дважды при мне он открывал его. Маленький сейф хранился на дне выдвижного ящика его массивного письменного стола. К счастью, сам ящик стола не запирался.
Я старалась двигаться бесшумно, чтобы не разбудить адъютанта Перкинса, спавшего на первом этаже в каморке за кухней. Стараясь не дышать, я прошмыгнула через холл в библиотеку.
Я выдвинула ящик. Он был пуст. В бессильном отчаянии я опустилась на стул. Что делать? Я не знала. Дом был полон каких-то шорохов и вздохов, то половица скрипнет, то что-то зашелестит. Повсюду мне чудились шаги. Я приказала себе успокоиться. Где может быть сейф? Не мог же адмирал унести его с собой? Разумеется, нет. Этим тайником распоряжался только Росс.
Может быть, на ночь генерал переносит его в другое место? Скажем, к себе в спальню? Я вновь на цыпочках поднялась наверх. В камине догорали угли. Я зажгла свечу и шаг за шагом методически обыскала комнату. В конце концов я нашла то, что искала, на шкафу. Я осторожно опустила тяжелый сундучок на крышку секретера, стоявшего у окна, и вставила ключ в замок. Крышка открылась, и я выложила содержимое на столик, стараясь сохранить бумаги в том же порядке, в котором они были сложены.