Питерс Натали. Опасное окружение

   – Перестань! – воскликнула я. – Зачем ты меня терзаешь? Наша встреча здесь была случайной! Как ты можешь говорить, что любишь меня? Я… я не верю тебе, Гарт. – Я повернулась к нему спиной. – Господи, зачем ты только пришел сегодня? Я не верю в твою любовь. Ты просто приобрел еще одно оружие, пополнив богатый арсенал средств, используемых для обольщения женщин. Уходи, Гарт, позволь мне забыть, что я тебя видела. Я скажу себе, что это был сон.
   – Элиза…
   Руки его обвились вокруг меня, и губы жгли шею. Мне хотелось закричать, но крик умер в горле, утонул, захлебнулся в волне наслаждения. Гарт развернул меня к себе лицом, нашел мои губы, и прежний пожар вспыхнул в нас обоих. Он целовал мои глаза, щеки, шею, грудь, и я как в бреду повторяла его имя.
   – Уедем, Элиза, – говорил он, задыхаясь, – уедем сейчас, сегодня…
   – Нет, я не могу, – шептала я. – Я не могу оставить…
   – Ты должна. Не говори им, не возвращайся. Будь моей возлюбленной, Элиза. Я увезу тебя в Лондон… Ты сможешь отправить письмо оттуда.
   Меня словно водой окатили.
   – Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? Любовницей! Ты думаешь, что я поеду с тобой и снова начну все сначала? Ты все еще считаешь, что стоит тебе шепнуть мне на ухо ласковое слово, и я побегу за тобой, как это было всегда? Ты думаешь, мы можем начать с той точки, на которой остановились? Нет, Гарт Мак-Клелланд! Никогда! Я никогда не пойду с тобой!
   – Даже если я поклялся в любви? – спросил он, и глаза его странно сверкнули.
   – Нет. Какое мне дело до твоей любви! Я не верю тебе. Я не могу!
   – Мама!
   Я быстро обернулась на крик. И снова голос Этьена позвал меня откуда-то издалека. Господи, я-то думала, что он спит. Со всех ног я побежала к тому месту, где его оставила. Этьена там не было.
   – Мама, сюда!
   Я подняла голову. Мальчик висел на ветке у меня над головой, зацепившись штанишками. Я не могла до него дотянуться. Светлые кудряшки закрывали лицо, рубашка выбилась из штанишек, лицо покраснело.
   – Этьен! Что ты там делаешь? Немедленно слезай!
   – Я не могу, – проворчал мой сын. – Я не могу спуститься. Я упаду.
   – Пресвятая Мария, – вздохнула я. – Что мне прикажешь делать? Как я тебя оттуда сниму?
   Я напрочь забыла о Гарте. Внезапно я заметила его потрясенное лицо. Наконец он опомнился. Гарт снял Этьена с ветки так легко, словно там был не мальчик, а созревший фрукт, и поставил его на землю у моих ног. Я пригладила Этьену волосы и заправила рубашку.
   – С тобой все в порядке? – спросила я тревожно. – Ты не испугался?
   – Нет, – вежливо ответил малыш, – я только не мог слезть.
   Он рассматривал Гарта с нескрываемым интересом.
   – Ты самый непослушный ребенок, – в сердцах сказала я. – Ты мог бы свернуть себе шею!
   – Ты мой папа? – спросил Этьен, глядя на Гарта.
   – Лучше спроси об этом маму, – ответил Гарт, с улыбкой глядя на меня.
   – А ты как считаешь? – спросила я, обиженно вздернув подбородок. – Он появился на свет через девять месяцев после того, как ты… ты взял меня на берегу в Северной Каролине. Но ты его у меня не отнимешь! Он мой, Гарт! Он единственное, что у меня есть в жизни! Я никогда не позволю тебе отнять его у меня!
   Я шагнула к Гарту, сжав кулаки.
   – Ты дождаться не могла, чтобы от меня избавиться, – медленно проговорил он. – Ты не хотела, чтобы мир узнал, что в довершение всего ты собираешься дать жизнь незаконному ребенку. Так? Ты боялась, что это как-то повредит мне? Или боялась, что я обижу вас с малышом?
   Гарт положил руки мне на плечи.
   – Я не хотела, чтобы ты оставил меня, и поэтому сделала это первой, – сказала я, всхлипывая. – Я даже боялась, что ты посмеешься надо мной…
   – Господи, Элиза! – сокрушенно воскликнул Гарт. – Ты думала, что я тебя брошу? За кого ты меня принимаешь? Я люблю тебя, люблю, глупенькая! Я всегда любил тебя, но я был таким слепым идиотом!..
   Гарт прижал меня к себе. Я тихо плакала.
   – О, моя милая, через что тебе пришлось пройти. Сколько одиночества, сколько печали. Не плачь. Послушай. – Он приподнял мое лицо за подбородок и, заглянув в глаза, коварно улыбнулся. – Я даже женюсь на тебе, если хочешь. Ты же этого добиваешься?
   – Мне не нужны твои…
   – Конечно же, ты выйдешь за меня, – самоуверенно заявил Гарт. – Мы ведь не хотим, чтобы Этьен до конца своих дней так и остался маленьким бастардом. Кстати, – Гарт огляделся, – где мальчик?
   Этьен спокойно играл под огромным жеребцом Гарта, в опасной близости от копыт. Вскрикнув от страха, я помчалась вызволять малыша.
   Гарт засмеялся и посадил Этьена на лошадь.
   – Наверху получаешь куда больше удовольствия, чем внизу, ты поймешь, малыш.
   – Он упадет, – запротестовала я.
   – Нет, если будет держаться. Правда, Этьен?
   – Смотри, папа! – воскликнул Этьен, ударяя коня ножками по крупу. – Я собираюсь догонять индейцев! Я перестреляю их всех!
   – Крепкий парнишка, – одобрительно заметил Гарт и повернулся ко мне. – А ты ужасная мать, Элиза. Всего за несколько минут твой ребенок едва не погиб дважды, и все из-за твоего невнимания. Он нуждается в более твердой руке, чем твоя, моя сладкая.
   – Как смеешь ты, после трех лет…
   – У отца ведь есть кое-какие права, – с невинным видом возразил Гарт. – Кстати, как ты узнала, что моего деда звали Стефан?
   – Я вовсе об этом не знала. Он назван в честь Лесконфлера, который…
   – Да, да. Ты знаешь, Элиза, я не думаю, что Франция будет для него подходящей страной, когда он повзрослеет. Я был на западе, у Тихого океана. Там чудные места. Мы найдем местечко в горах, там, где не слишком много индейцев….
   – Гарт, а как же Хайлендс?
   – Хайлендс мы сохраним за собой. Может, Стефан захочет там обосноваться, когда вырастет, а может, и один из его братьев.
   Мы направились к замку. Одной рукой Гарт держал поводья, а другой придерживал мальчика.
   – У него будет много братьев. Шесть или семь. И несколько сестер, чтобы было кого дразнить и мучить.
   – Неужели? – спросила я. – А я уже ничего не могу сказать по этому поводу?
   Гарт улыбнулся.
   – Ты вполне в состоянии основать династию, Элиза. Мне увезти вас обоих прямо сейчас? Как ты хочешь?
   – Нет. Лучше, чтобы все было по-людски. Я приведу тебя в дом и представлю семье… снова. Не думаю, что тебе удастся уговорить дядю Тео отдать тебе своего внучатого племянника. Они обожают друг друга.
   – Он может приехать в гости, – великодушно заметил Гарт. – Места всем хватит.
   – Тебе придется построить очень большой дом, – сказала я, – чтобы вместить десять детей и легион родственников.
   – Любой, какой пожелаешь, – махнул рукой Гарт. – Пятьдесят комнат? Сто? Кстати, с удовольствием встречусь с Филиппом. Может быть, он захочет переехать в Америку с нами? Мы найдем ему жену, крепкую креольскую девушку. Мне жаль Оноре. Он был славным малым. Немного вспыльчивый, конечно, как и его сестра, но с добрым сердцем.
   Я чуть не споткнулась, удивленно уставившись на Гарта.
   – Где… Откуда ты знаешь про Оноре?
   – О, твой дядя Тео – прекрасный респондент. Я знаю обо всем. О руке Филиппа, о том, как хорошо поладили между собой Саванна и Франсуаза, о замужестве Саванны, и только об одном он мне не написал – вот об этом парнишке. Вот она, месть Лесконфлеров.
   – Вот как! – Я почувствовала, что краснею от злости. – Все… Какое двуличие! Какие вы все мужчины бессовестные! Как вы посмели вступить в сговор против меня? Как вы смели!
   Он обнял меня, засмеявшись.
   – О, все мужчины – злодеи! Теперь я все понимаю. Портрет Дианы, полагаю, занял почетное место в твоей спальне?
   Гарт засмеялся и кивнул.
   – Странные взгляды, разговоры все утро, рассуждения на тему о том, что у Этьена должен быть отец. Даже Этьен, и тот убежденно говорил, что сегодня приезжает папа! Они ждали тебя? Все знали, кроме меня. Ну конечно, – ахнула я, – у тебя ведь с собой нет ни сумки, ни даже кошелька! Лжец! Ну да, конечно, Лондон…
   Я не знала, смеяться мне или плакать, но Гарт не дал мне времени на размышление, он просто поцеловал.
   – Не удивлюсь, если по возвращении нас будет ждать священник, – сказал он нежно между поцелуями. – Я сказал дяде Тео, что не отвечаю за себя, если мы не поженимся как можно быстрее. Представь, что будет за позор, если брат у Этьена будет зачат вне брачных уз.
   – О, ты такой нехороший, – упрекнула я Гарта, прижавшись к нему и наслаждаясь знакомой твердостью его тела, его новой нежностью. Он изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Гарт Мак-Клелланд научился любить.
   – Ты знаешь, – прошептал он, – мы можем как-то отвлечь ребенка, а сами…
   Я кивнула в сторону Этьена и лошади, которые быстро удалялись.
   – Похоже, он сам решил удалиться, – сказала я.
   – Папа! Мама! Смотрите! – Подпрыгивая в седле, наш сын махал нам рукой. – Без рук!
   – Господи, – выдохнул Гарт, – когда я поймаю эту маленькую мартышку, я надеру ему задницу!
   Бросившись следом, он схватил под уздцы коня, снял Этьена и подбросил его в небо. Этьен вскрикнул от удовольствия.
   – Отлично, парень! Я вижу, ты любишь приключения?
   Гарт посадил мальчика к себе на плечо и посмотрел на меня.
   – Я научу тебя приключениям, а твоя мама научит тебя любви. Она в этом эксперт.
   Гарт протянул мне руку. Я взяла ее и на миг прижала к своей щеке, стирая невесть откуда взявшуюся слезинку. Потом Гарт передал сына мне, сам взял поводья, и мы втроем вышли из сумеречного леса на яркое предвечернее солнце.