Страница:
Что же касается тех сил Красной Армии, которые расположены севернее Припяти, перед центральным районом германского фронта, т. е. в Белоруссии, и перед северным участком, на подступах к Прибалтике, то здесь летом ожидались лишь слабые, "сковывающие" действия. Правда, на прибалтийском участке фронта, по мнению генерального штаба, следовало считаться с возможностью более энергичного наступления, чтобы разорвать германский фронт, отрезать Финляндию и затруднить германское судоходство на Балтике.
Такая вполне законченная концепция фашистского генерального штаба, плод длительного анализа, многочисленных обсуждений, сопоставления данных, труд многих генштабистов, все еще твердо веривших в свое непревзойденное умение тонко и глубоко проникать в любые замыслы врага, окончательно сложилась в начале мая 1944 г. Она приняла форму "совершенно секретных, особой важности" докладов и, как полагается, легла в основу работы всей длинной иерархии штабных и командных инстанций вермахта.
Общее резюме доклада разведывательного отдела Востока, штаба сухопутных войск, посвященного вероятным действиям Красной Армии летом 1944 г., гласило: "Предстоящее развертывание... по всей вероятности приведет к очень большой потребности в немецких силах на юге Восточного фронта, что требует немедленной подготовки соответствующих немецких резервов". Так все и определилось: русские будут наступать летом 1944 г. "на юге Восточного фронта", на Балканы, поэтому главные немецкие силы и основные резервы необходимо держать тоже там, на юге.
Но все дело в том, что старательный долгий труд гитлеровских "специалистов" стратегического анализа оказался тщетным и глубоко ошибочным. На самом деле расчеты советского командования были совершенно другими. А то, во что долго верили нацистские стратеги из "Вольфшанце", представляло собой лишь результат дезинформации и собственных рассуждений гелертерского толка. Советская стратегия смогла заставить ставку Гитлера поверить именно в то, что было выгодно для Красной Армии, хотя совершенно не отвечало действительности. И когда нацистские фельдмаршалы все поняли, оказалось поздно.
II
"Приступая к подготовке Белорусской операции, Генштаб хотел как-то убедить гитлеровское командование, что летом 1944 г. главные удары Советской Армии последуют на юге и в Прибалтике"{1311}. Это свидетельство генерала армии С. М. Штеменко очень важно для уяснения причин нового стратегического просчета гитлеровской ставки летом 1944 г.
Уже 3 мая генеральный штаб Красной Армии отдал распоряжение командующему 3-м Украинским фронтом, расположенным на юге: "В целях дезинформации противника на вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо показать за правым флангом фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией... Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района". Аналогичная директива пошла и на север - на 3-й Прибалтийский фронт{1312}. Своего рода дезинформацией являлось также оставление на юго-западном направлении танковых армий. "Разведка противника следила за нами в оба и, поскольку эти армии не трогались с места, делала вывод, что, вероятнее всего, мы предпримем наступление именно здесь. На самом же деле мы исподволь готовили танковый удар совсем в ином месте... Противник сразу клюнул на эти две приманки"{1313}.
Да еще как!
Вот выдержки из докладов германской разведки относительно вероятных планов советского командования. Доклады показывают, до какой степени германское высшее военное руководство было введено в заблуждение.
21 мая: "Противник с особой тщательностью подготавливает свои будущие операции, цель которых в целом без изменений следует усматривать в "балканском решении"".
30 мая: "И сегодня данные воздушной разведки показывают очень сильную загруженность железнодорожных участков в районе Днепропетровск - Киев - Ровно - Тернополь - Балта... Предполагаемая до сих пор оперативная постановка цели предстоящих операций противника - Балканы - вновь подтверждается".
2 июня: "Обнаруживаются признаки предстоящего крупного наступления против группы армий "Северная Украина"".
К середине июня германская разведка в своих донесениях стала жаловаться: планы русских очень трудно распознать. "Из-за мер, принимаемых русскими для сохранения тайны, еще никогда до сих пор не удавалось заранее с достаточной точностью определить день и час начала наступления".
Тем не менее 13 июня германская разведка все еще считает, что "противник придерживается балканского решения", хотя совершенно запутанная, сбитая с толку дезинформирующими сведениями, она уже колеблется и ищет выхода в том, чтобы собственную некомпетентность представить в донесениях в виде... "колебаний советского командования насчет окончательного решения". В том же донесении отдела иностранных армий Востока от 13 июня на этот счет делается следующий вывод: "Если даже основная часть имеющихся сведений и совпадает в том смысле, что противник придерживается балканского решения, то все равно он старается окончательное решение не принимать до конца и принять его в зависимости от развития обстановки". Но Гелен все-таки склоняется к выводу: "Главный удар направляется на Балканы. На втором плане - наступление против генерал-губернаторства"{1314}.
В середине июня гитлеровская разведка получила некоторые данные о сосредоточении сил Красной Армии и против группы армий "Центр", т. е. в белорусском направлении. Однако советское командование сумело настолько искусно скрыть развертывание войск, что Гелен пришел к заключению: здесь будет нанесен лишь вспомогательный удар, "чтобы ввести в заблуждение германское командование относительно направления главного удара и оттянуть резервы из района между Карпатами и Ковелем".
Самое большее, что германские разведчики считали возможным на центральном участке фронта, это выход советских войск до рубежа Могилев - Орша - Витебск (т. е. на глубину до 50 км). Ожидая трех мощных ударов Красной Армии против группы армий "Северная Украина" и трех ударов против группы армий "Южная Украина", германская ставка сосредоточила в начале июня в этих группах армий, т. е. на юге советско-германского фронта, соответственно 48 дивизий (в том числе десять танковых и моторизованную) и 61 дивизию (в том числе восемь танковых и две моторизованные). Всего в двух южных группах - 109 дивизий, из них 19 танковых и 3 моторизованные, или 48 % всех пехотных дивизии из числа находившихся на советско-германском фронте и 84 % танковых и моторизованных соединений. А в группе армий "Центр" оставалось лишь 47 дивизий.
В те дни, когда не понявшие, что и где следует ожидать, германские разведчики составляли свои прогнозы, советское командование заканчивало приготовление к одной из самых крупных операций второй мировой войны, но не на юге советско-германского фронта, где эту операцию ждали, а в центре, где ее никто не ожидал.
III
Решение разгромить центральную группировку германских армий в Белоруссии летом 1944 г. Советское Верховное Главнокомандование приняло в общей форме, еще когда составляло планы операций на зиму 1944 г. Оперативный план проведения Белорусской операции Генеральный штаб начал составлять с апреля{1315}.
12 апреля Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии поставила разгром группировки немецких войск в Белоруссии в качестве одной из первоочередных задач на лето 1944 года. Согласно оценке Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, несмотря на то что действия советских войск в зимне-весеннюю кампанию заканчивались большими победами, "немецкие войска сами по себе еще имеют все необходимое для ведения упорной обороны на советско-германском фронте"{1316}. Что касается предстоящего наступления Красной Армии в Белоруссии, то, по мнению Г. К. Жукова, в успехе можно было не сомневаться. "Во-первых, оперативное расположение войск группы армий "Центр" своим выступом в сторону наших войск создавало выгодные условия для глубоких охватывающих ударов под основание выступа. Во-вторых, на направлениях главных ударов мы теперь имели возможность создать преобладающее превосходство над войсками противника"{1317}.
22 апреля 1944 г. Ставка вновь рассмотрела вопрос о целесообразности удара летом по белорусской группировке, "с разгромом которой рухнет устойчивость обороны противника на всем западном направлении"{1318}. К тому же, по мнению И. В. Сталина, "в июне союзники собираются все же осуществить высадку крупных сил во Франции. Немцам теперь придется воевать на два фронта. Это еще больше ухудшит их положение, с которым они не в состоянии будут справиться"{1319}.
Через несколько дней сложилось окончательное решение: первую наступательную операцию летней кампании провести в июне на Карельском перешейке и на петрозаводском направлении, а затем на белорусском стратегическом направлении. 22-23 мая план Белорусской операции подвергся тщательному обсуждению: мощным ударом четырех фронтов расчленить немецкие силы. Ликвидация витебской и бобруйской группировок немцев откроет перед Красной Армией широкие ворота. "Через них должны были прорваться на территорию Белоруссии огромные массы подвижных войск"{1320}. Затем 3-й и 1-й Белорусские фронты нанесут сходящиеся удары на Минск и окружат восточнее столицы Белоруссии главные силы 4-й немецкой армии. "Окружение противника на глубине 200-250 км могло привести к образованию в его обороне стратегической бреши в несколько сот километров. Естественно, враг не смог бы быстро закрыть ее. В таких условиях советское командование получало возможность ввести новые силы, расширить фронт наступления, освободить всю Белоруссию, часть Литвы и Латвии"{1321}.
Маршал Советского Союза А. М. Василевский пишет: "Предполагалось, что успешное выполнение такого решения позволит Советскому Верховному Главнокомандованию полностью освободить в дальнейшем всю территорию Белоруссии, отбросить все еще нависавший над Москвой и более опасный для нее фронт под Смоленском и Витебском, выходом на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии рассечь стратегический фронт врага, поставив в крайне опасное положение действующую в Прибалтике группу армий "Север", создав выгодные предпосылки для нанесения последующих ударов по врагу как в Прибалтике, так и в западных районах Украины и для развития новых более глубоких и решающих операций на наиболее уязвимых для него восточно-прусском и варшавском направлениях"{1322}. Чтобы отвлечь максимум немецких сил от центрального участка советско-германского фронта, генеральный штаб Красной Армии и провел дезинформацию, о которой говорилось выше и которая вполне удалась. "Для успеха предстоящей операции это было очень важно, так как, по данным нашей разведки, главное командование немецких войск ожидало первый летний удар с нашей стороны на Украине, а не в Белоруссии"{1323}.
Советское командование создало для наступления мощную группировку войск: свыше 1430 тыс. человек - 166 дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов, более 31 тыс. орудий и минометов, 5200 танков и самоходных орудий, около 5 тыс. боевых самолетов и т. д. Вечером 21 июня 1944 г. советские войска стояли наготове для нового сокрушительного удара по фашизму.
IV
Летнее наступление Красной Армии в Белоруссии открылось в третью годовщину начала гитлеровской агрессии против Советского Союза мощными ударами артиллерии, авиации, масс танков и пехоты. Разгорелись ожесточенные сражения на земле и в воздухе. За шесть дней войска Красной Армии разгромили немецкие фланговые группировки под Витебском и Бобруйском. Танковые и механизированные соединения прорвались на 100-150 км. Внезапность оказалась потрясающей. Все спуталось и перемешалось в германских войсках и в штабах. Фронт, старательно укрепляемый в течение двух лет, начал рушиться прежде, чем верховное командование успело понять, что произошло, и обдумать контрмеры. По масштабам пространства, которое сразу оказалось в уничтожающем огне, по размаху и мощи это наступление оказалось не сравнимым ни с чем.
"Уже с самого начала наступления 22 июня, в день 3-й годовщины операции "Барбаросса", под верховным главнокомандованием маршалов Жукова и Василевского, - пишет Ф. Гейм, - обнаружилась мощь, которая превзошла все, чего опасались. Она разрушила самые смелые надежды... Превосходство врага в воздухе было полным. Партизанские отряды, руководимые Центром, незадолго до этих событий прервали на какое-то время все железнодорожные пути сообщения в тылу"{1324}.
Хотя Цейтцлеру, находившемуся в штабе группы армий "Центр" в Минске, еще 24 июня было сообщено о более чем тревожном развитии дел, в ОКХ и ОКВ продолжали думать, будто речь идет лишь о потере передовой позиции. В ставке не согласились дать разрешение на отход, который уже совершался без всяких разрешений под ударами наступавших советских войск. В ОКВ говорили: утрата Витебска произвела бы тяжелое впечатление на финнов, обороняющихся на Карельском перешейке. Поэтому гарнизон Витебска должен сражаться до последнего человека. Вскоре солдаты "витебской крепости", за малым исключением, сложили оружие. 26 июня фельдмаршал Буш отправился к Гитлеру в Бергхоф. Здесь он снова получил разрешение допускать лишь "местные, шаг за шагом проводимые коррективы фронта".
К 27 июня германское военное руководство стояло перед фактом, что позиция группы армий "Центр" прорвана на широком фронте. Гитлер, срочно вернувшийся из Бергхофа в "Вольфшанце", в приказе, изданном на следующий день, категорически потребовал "приостановить наступление Красной Армии" на линии Чудское озеро Березина - Лепель и севернее. Он обещал для поддержки три танковые и одну пехотную дивизии, снятые с соседних участков. Этим же приказом разрешался для глубоко охваченных 4-й и 9-й армий прорыв на запад. По мнению ОКХ, все зависело теперь от того, сумеют ли армии вырваться из-под угрозы окружения. Но они не сумели. Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии 28 июня дала указание фронтам увеличить темпы наступления, занять Минск и восточнее его окружить основные силы группы армий "Центр".
В тот же день в штабе группы пришли к выводу: "Противник поставил перед собой гораздо более широкие цели, чем это предполагалось вначале". Фельдмаршал Буш исступленно требовал подвода новых крупных сил, а Цейтцлер панически сообщал в ОКВ, что общее развитие событий "далеко выходит за рамки задачи группы армий "Центр" и требует крупных решений"{1325}. Гитлер, Кейтель и Иодль отклонили предложение Буша отвести группу армий "Север" и отстранили его от должности. Здесь вновь появляется Модель - последняя надежда фюрера в катастрофических ситуациях.
Новый командующий немедленно потребовал передать группе армий "Центр" из группы "Север" две дивизии и, кроме того, две дивизии из ОКВ. Более чем скромные пожелания!
Уже 30 июня Моделю, получившему также задание координировать действия групп армий "Центр" и "Северная Украина", стало ясно, что на линии, которую Гитлер приказал удержать, нельзя остановить бегущие войска. Более того, она уже потеряна и нет никаких шансов ее возвратить. На южном участке наступления советских войск в этот день танковые силы 1-го Белорусского фронта продвигались через Слуцк на Столбцы, а на севере под Лепелем остатки гитлеровской 3-й танковой армии были отброшены к озеру Нарочь. 2 июля Модель вынужден был сделать тяжкое признание: больше невозможно удерживать Минск и тем продолжать попытки спасти окруженные войска 4-й и 9-й армий. Неотложную задачу он теперь видел в том, чтобы остановить фронт дальше к западу. Для этого ему нужны немедленно четыре дивизии и еще одна специально для обороны Вильнюса. Кроме того, глубже в тылу необходимо создать новый фронт, что также требует дивизий.
Тем временем советские войска вступили в Минск и завершили окружение 100-тысячной немецкой группировки. Верховное Главнокомандование Красной Армии, учитывая отсутствие организованного немецкого фронта, 3 июля, в день освобождения Минска, решило продолжать наступление и к 10-12 июля достигнуть Даугавпилса, Вильнюса, Слонима, чтобы в дальнейшем выйти к западным границам Советского Союза. Темпы наступления четырех фронтов нарастали.
Гитлеровское военное руководство не смогло противопоставить советскому наступлению каких-либо продуманных и активных контрдействий. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков пишет: "Наблюдая и анализируя тогда действия немецких войск и их главного командования в этой операции, мы, откровенно говоря, несколько удивлялись их грубо ошибочным маневрам, которые обрекали войска на катастрофический исход. Вместо быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски сильных группировок к своим флангам, которым угрожали советские ударные группировки, немецкие войска втягивались в затяжные фронтальные сражения восточнее и северо-восточнее Минска"{1326}.
К середине июля войска Красной Армии вышли к Неману, освободили часть Литвы, включая Вильнюс, стремительно выдвигались к Бресту. Фронт наступления ширился. В августе он уже охватывал территорию от Финского залива до Карпат. Путем крайних усилий, перебросив с июня до конца августа из групп армий "Север", "Северная Украина", "Южная Украина" 28 дивизий, а из Германии, Польши, Венгрии, Норвегии - еще 18 дивизий, германское командование с трудом восстановило фронт. Но теперь он проходил не в Белоруссии, а по Нареву и Висле.
Генерал Гудериан вспоминает: "На главных направлениях (Варшава и Рига) наступление, казалось, будет продолжаться безостановочно. После 13 июля наступление стало распространяться на участок фронта группы армий "А"... В результате этого удара группа армий "Центр" была уничтожена... В результате этих потрясающих событий Гитлер в середине июля переместил свою ставку из Оберзальцберга в Восточную Пруссию. Все наличные силы были брошены на развалившийся фронт. Фельдмаршал Модель, командующий группой армий "А", был назначен вместо фельдмаршала Буша командующим группой армий "Центр", вернее говоря, - командующим "пустым пространством"{1327}.
Поражение группы армий "Центр" в Белоруссии означало, что 17 немецких дивизий были полностью уничтожены, 50 дивизий понесли потери до 70% состава. Восточный фронт был сокрушен на тысячу километров и на глубину 600 км, отброшен к Висле и к границам Восточной Пруссии. "Это кровопускание, - пишет Ф. Гейм, - было гораздо большим, чем под Сталинградом, определившим дальнейший ход событий".
Исход был ясен.
Маршал Г. К. Жуков подчеркивает: "В том, что Германия окончательно проиграла войну, ни у кого не было сомнения. Вопрос этот был решен на полях сражений советско-германского фронта еще в 1943 - начале 1944 года. Сейчас речь шла о том, как скоро и с какими военно-политическими результатами она будет завершена"{1328}.
V
Грандиозное летнее наступление Красной Армии сконцентрировало в себе весь тот многогранный военный опыт, который приобрело советское командование за годы неимоверно трудной борьбы. И если военное искусство фашистского руководства теперь находилось в состоянии глубокого кризиса, то советское военное искусство достигло высшей степени развития.
Здесь уместно, хотя бы кратко, в проблемном плане, сказать о наиболее характерных чертах советского военного искусства на завершающем этапе войны, ибо это искусство составляло разительный контраст всему, что теперь демонстрировало германское командование. Уместно и потому, что за послевоенные четверть века слишком часто недруги нашей страны пытались бросить тень на воинское мастерство Красной Армии, утверждая, в частности, что в 1944 и 1945 гг. она побеждала не умением, а числом.
Нет, полный разгром военной машины Гитлера советское командование обеспечило, в частности, высоким искусством применения тех сил, которые дала ему страна.
По мысли Маршала Советского Союза И. С. Конева, "советское военное искусство в ходе войны развивалось и обогащалось новым боевым опытом. Стратегические планы Верховного Главного Командования отличались ясностью целей, правильной оценкой своих возможностей и планов противника. Крупные операции Советской Армии носили творческий характер. Они не были похожи одна на другую и вытекали из конкретно сложившейся на фронте обстановки, велись с большим размахом, планировались, как правило, с задачей на окружение"{1329}.
Стратегия Красной Армии в 1944-1945 гг. была подлинной стратегией сокрушения. Она опиралась на уже достигнутую Советским Союзом экономическую победу над Германией. Эта победа свидетельствовала о решающих преимуществах социалистического строя над капитализмом и фашизмом в деле мобилизации материальных и духовных сил страны для ведения войны.
Советское военное искусство решало в стратегических наступательных операциях 1944-1945 гг. задачи по разгрому крупных стратегических группировок немецко-фашистских войск и по освобождению важных в экономическом и политическом отношении областей и центров. В завершающем периоде войны разгрому подвергались более крупные, чем прежде, группировки вермахта, и это приводило к изменению обстановки на одном или нескольких стратегических направлениях. В основных операциях завершающего периода войны, проведенных Красной Армией, - в наступлении на Правобережной Украине, в Белорусской, Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишиневской, Будапештской, Восточно-Прусской, Висло-Одерской, Берлинской операциях - достигались настолько важные военно-политические цели, что в результате этих операций гитлеровский вермахт вынужден был коренным образом менять оперативные и оперативно-стратегические планы, производить крупные стратегические перегруппировки, не имея в конечном итоге возможности восполнить потери и восстановить прорванный фронт.
Рост стратегического мастерства Советского Верховного Главнокомандования в 1944-1945 гг. выражался в целесообразном выборе направлений главных ударов, в искусстве создания наиболее благоприятных предпосылок для реализации стратегического замысла, в умении гибко переносить главные усилия с одного направления на другое в зависимости от изменения военно-политической и стратегической обстановки. Перенесение стратегических усилий проводилось настолько скрытно, гибко и с такими эффективными мерами дезинформации, что гитлеровское командование, как правило, вводилось в заблуждение советским командованием, и поэтому Красной Армии удавалось достигать оперативной и стратегической внезапности удара.
Так, зимой 1944 г. советское командование наносило главный удар на юго-западном направлении, что определялось прежде всего политическими и экономическими задачами, связанными с необходимостью скорейшего освобождения Правобережной Украины, выхода к границам Румынии, а также сложившейся после летне-осенней кампании 1943 г. группировкой сил.
Но гитлеровское командование считало, что Красная Армия будет наступать не на юго-западе, а на широком фронте от Ленинградской области до Крыма, причем направление главного удара долго оставалось неясным. Наряду с выводом об основном направлении удара на юге существовала точка зрения, что следует ожидать главное наступление из района Гомеля "как крупнейшее наступление с целью прорвать немецкий фронт и достигнуть линии Вильно - Гродно - Белосток. Оттуда наступление будет продолжено на Кенигсберг или Варшаву"{1330}. Гитлеровская ставка сосредоточивала главные усилия на южном участке советско-германского фронта, имея в составе группы армий "Юг" 78 дивизий, в том числе 16 танковых и четыре моторизованные, оставив в группе армий "Центр" 57 дивизий (три танковые и три моторизованные).
Советское Верховное Главнокомандование зимой 1944 г. нанесло главный удар на юго-западном направлении и разгромило там крупную группировку фашистских войск. К лету 1944 г. оно перенесло основные усилия на западное направление, имея в виду нанести поражение группе армий "Центр" в Белоруссии. Но гитлеровское военное руководство, как мы видели, снова оказалось дезориентированным в намерениях Советского Верховного Командования.
Нацистские руководители догматически, умозрительно представляли себе политические цели Советского Союза и строили искусственную концепцию его стратегии. Советское командование, прекрасно понимая военно-политические просчеты врага, сумело сделать так, чтобы еще больше убедить его в его же собственных предвзятых оценках. Заставить такого противника, как ОКВ - ОКХ, держать главные силы южнее Припяти и думать, что все произойдет там, а самим нанести удар севернее Припяти и разгромить врага - это было, конечно, выражением подлинного мастерства.
Мощный удар Красной Армии в июне 1944 г. был нанесен, как мы знаем, именно против группы армий "Центр", которая в итоге Белорусской операции потерпела сокрушительное поражение.
Другой пример, ярко характеризующий высокое мастерство Советского Верховного Главнокомандования при выборе направлений главного удара и создании благоприятных условий для реализации стратегического плана на завершающем этапе войны, относится к планированию и осуществлению замысла зимней кампании 1945 г. Подробнее об этом речь будет идти позже.
В конце 1944 г. - начале 1945 г. стратегическое положение Красной Армии и армий других стран антигитлеровской коалиции оценивалось Советским Верховным Главнокомандованием как близкое к завершению окружения Германии. Чтобы окончательно сокрушить гитлеровский вермахт, советское командование решило нанести главный удар на центральном участке фронта, выводящем к жизненным центрам гитлеровского рейха. Но именно здесь находилась наиболее сильная группировка немецких войск. Чтобы создать выгодные условия для наступления, было признано целесообразным предварительно ослабить врага в центре. "Для этого мы должны были максимально активизироваться на флангах стратегического фронта"{1331}. Имелось в виду проведение наступательных операций в Венгрии, Австрии и против Восточной Пруссии. Этот замысел свидетельствовал о том, что советское командование, полностью владея инициативой, принимало чрезвычайно гибкие, дальновидные решения. Оно полностью владело искусством выбора направлений ударов, быстрого перенесения усилий по различным направлениям. Оно навязывало гитлеровскому вермахту свою волю. Замысел оправдался. В результате наступления советских войск в ноябре - декабре 1944 г. нацистское командование создало значительную группировку на северном участке фронта и держало крупные силы в Венгрии, включая основную массу танковых дивизий. На центральном же направлении, где Красная Армия наносила свой главный удар, фашистское руководство оставило сравнительно меньше сил.
Такая вполне законченная концепция фашистского генерального штаба, плод длительного анализа, многочисленных обсуждений, сопоставления данных, труд многих генштабистов, все еще твердо веривших в свое непревзойденное умение тонко и глубоко проникать в любые замыслы врага, окончательно сложилась в начале мая 1944 г. Она приняла форму "совершенно секретных, особой важности" докладов и, как полагается, легла в основу работы всей длинной иерархии штабных и командных инстанций вермахта.
Общее резюме доклада разведывательного отдела Востока, штаба сухопутных войск, посвященного вероятным действиям Красной Армии летом 1944 г., гласило: "Предстоящее развертывание... по всей вероятности приведет к очень большой потребности в немецких силах на юге Восточного фронта, что требует немедленной подготовки соответствующих немецких резервов". Так все и определилось: русские будут наступать летом 1944 г. "на юге Восточного фронта", на Балканы, поэтому главные немецкие силы и основные резервы необходимо держать тоже там, на юге.
Но все дело в том, что старательный долгий труд гитлеровских "специалистов" стратегического анализа оказался тщетным и глубоко ошибочным. На самом деле расчеты советского командования были совершенно другими. А то, во что долго верили нацистские стратеги из "Вольфшанце", представляло собой лишь результат дезинформации и собственных рассуждений гелертерского толка. Советская стратегия смогла заставить ставку Гитлера поверить именно в то, что было выгодно для Красной Армии, хотя совершенно не отвечало действительности. И когда нацистские фельдмаршалы все поняли, оказалось поздно.
II
"Приступая к подготовке Белорусской операции, Генштаб хотел как-то убедить гитлеровское командование, что летом 1944 г. главные удары Советской Армии последуют на юге и в Прибалтике"{1311}. Это свидетельство генерала армии С. М. Штеменко очень важно для уяснения причин нового стратегического просчета гитлеровской ставки летом 1944 г.
Уже 3 мая генеральный штаб Красной Армии отдал распоряжение командующему 3-м Украинским фронтом, расположенным на юге: "В целях дезинформации противника на вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо показать за правым флангом фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией... Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района". Аналогичная директива пошла и на север - на 3-й Прибалтийский фронт{1312}. Своего рода дезинформацией являлось также оставление на юго-западном направлении танковых армий. "Разведка противника следила за нами в оба и, поскольку эти армии не трогались с места, делала вывод, что, вероятнее всего, мы предпримем наступление именно здесь. На самом же деле мы исподволь готовили танковый удар совсем в ином месте... Противник сразу клюнул на эти две приманки"{1313}.
Да еще как!
Вот выдержки из докладов германской разведки относительно вероятных планов советского командования. Доклады показывают, до какой степени германское высшее военное руководство было введено в заблуждение.
21 мая: "Противник с особой тщательностью подготавливает свои будущие операции, цель которых в целом без изменений следует усматривать в "балканском решении"".
30 мая: "И сегодня данные воздушной разведки показывают очень сильную загруженность железнодорожных участков в районе Днепропетровск - Киев - Ровно - Тернополь - Балта... Предполагаемая до сих пор оперативная постановка цели предстоящих операций противника - Балканы - вновь подтверждается".
2 июня: "Обнаруживаются признаки предстоящего крупного наступления против группы армий "Северная Украина"".
К середине июня германская разведка в своих донесениях стала жаловаться: планы русских очень трудно распознать. "Из-за мер, принимаемых русскими для сохранения тайны, еще никогда до сих пор не удавалось заранее с достаточной точностью определить день и час начала наступления".
Тем не менее 13 июня германская разведка все еще считает, что "противник придерживается балканского решения", хотя совершенно запутанная, сбитая с толку дезинформирующими сведениями, она уже колеблется и ищет выхода в том, чтобы собственную некомпетентность представить в донесениях в виде... "колебаний советского командования насчет окончательного решения". В том же донесении отдела иностранных армий Востока от 13 июня на этот счет делается следующий вывод: "Если даже основная часть имеющихся сведений и совпадает в том смысле, что противник придерживается балканского решения, то все равно он старается окончательное решение не принимать до конца и принять его в зависимости от развития обстановки". Но Гелен все-таки склоняется к выводу: "Главный удар направляется на Балканы. На втором плане - наступление против генерал-губернаторства"{1314}.
В середине июня гитлеровская разведка получила некоторые данные о сосредоточении сил Красной Армии и против группы армий "Центр", т. е. в белорусском направлении. Однако советское командование сумело настолько искусно скрыть развертывание войск, что Гелен пришел к заключению: здесь будет нанесен лишь вспомогательный удар, "чтобы ввести в заблуждение германское командование относительно направления главного удара и оттянуть резервы из района между Карпатами и Ковелем".
Самое большее, что германские разведчики считали возможным на центральном участке фронта, это выход советских войск до рубежа Могилев - Орша - Витебск (т. е. на глубину до 50 км). Ожидая трех мощных ударов Красной Армии против группы армий "Северная Украина" и трех ударов против группы армий "Южная Украина", германская ставка сосредоточила в начале июня в этих группах армий, т. е. на юге советско-германского фронта, соответственно 48 дивизий (в том числе десять танковых и моторизованную) и 61 дивизию (в том числе восемь танковых и две моторизованные). Всего в двух южных группах - 109 дивизий, из них 19 танковых и 3 моторизованные, или 48 % всех пехотных дивизии из числа находившихся на советско-германском фронте и 84 % танковых и моторизованных соединений. А в группе армий "Центр" оставалось лишь 47 дивизий.
В те дни, когда не понявшие, что и где следует ожидать, германские разведчики составляли свои прогнозы, советское командование заканчивало приготовление к одной из самых крупных операций второй мировой войны, но не на юге советско-германского фронта, где эту операцию ждали, а в центре, где ее никто не ожидал.
III
Решение разгромить центральную группировку германских армий в Белоруссии летом 1944 г. Советское Верховное Главнокомандование приняло в общей форме, еще когда составляло планы операций на зиму 1944 г. Оперативный план проведения Белорусской операции Генеральный штаб начал составлять с апреля{1315}.
12 апреля Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии поставила разгром группировки немецких войск в Белоруссии в качестве одной из первоочередных задач на лето 1944 года. Согласно оценке Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, несмотря на то что действия советских войск в зимне-весеннюю кампанию заканчивались большими победами, "немецкие войска сами по себе еще имеют все необходимое для ведения упорной обороны на советско-германском фронте"{1316}. Что касается предстоящего наступления Красной Армии в Белоруссии, то, по мнению Г. К. Жукова, в успехе можно было не сомневаться. "Во-первых, оперативное расположение войск группы армий "Центр" своим выступом в сторону наших войск создавало выгодные условия для глубоких охватывающих ударов под основание выступа. Во-вторых, на направлениях главных ударов мы теперь имели возможность создать преобладающее превосходство над войсками противника"{1317}.
22 апреля 1944 г. Ставка вновь рассмотрела вопрос о целесообразности удара летом по белорусской группировке, "с разгромом которой рухнет устойчивость обороны противника на всем западном направлении"{1318}. К тому же, по мнению И. В. Сталина, "в июне союзники собираются все же осуществить высадку крупных сил во Франции. Немцам теперь придется воевать на два фронта. Это еще больше ухудшит их положение, с которым они не в состоянии будут справиться"{1319}.
Через несколько дней сложилось окончательное решение: первую наступательную операцию летней кампании провести в июне на Карельском перешейке и на петрозаводском направлении, а затем на белорусском стратегическом направлении. 22-23 мая план Белорусской операции подвергся тщательному обсуждению: мощным ударом четырех фронтов расчленить немецкие силы. Ликвидация витебской и бобруйской группировок немцев откроет перед Красной Армией широкие ворота. "Через них должны были прорваться на территорию Белоруссии огромные массы подвижных войск"{1320}. Затем 3-й и 1-й Белорусские фронты нанесут сходящиеся удары на Минск и окружат восточнее столицы Белоруссии главные силы 4-й немецкой армии. "Окружение противника на глубине 200-250 км могло привести к образованию в его обороне стратегической бреши в несколько сот километров. Естественно, враг не смог бы быстро закрыть ее. В таких условиях советское командование получало возможность ввести новые силы, расширить фронт наступления, освободить всю Белоруссию, часть Литвы и Латвии"{1321}.
Маршал Советского Союза А. М. Василевский пишет: "Предполагалось, что успешное выполнение такого решения позволит Советскому Верховному Главнокомандованию полностью освободить в дальнейшем всю территорию Белоруссии, отбросить все еще нависавший над Москвой и более опасный для нее фронт под Смоленском и Витебском, выходом на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии рассечь стратегический фронт врага, поставив в крайне опасное положение действующую в Прибалтике группу армий "Север", создав выгодные предпосылки для нанесения последующих ударов по врагу как в Прибалтике, так и в западных районах Украины и для развития новых более глубоких и решающих операций на наиболее уязвимых для него восточно-прусском и варшавском направлениях"{1322}. Чтобы отвлечь максимум немецких сил от центрального участка советско-германского фронта, генеральный штаб Красной Армии и провел дезинформацию, о которой говорилось выше и которая вполне удалась. "Для успеха предстоящей операции это было очень важно, так как, по данным нашей разведки, главное командование немецких войск ожидало первый летний удар с нашей стороны на Украине, а не в Белоруссии"{1323}.
Советское командование создало для наступления мощную группировку войск: свыше 1430 тыс. человек - 166 дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов, более 31 тыс. орудий и минометов, 5200 танков и самоходных орудий, около 5 тыс. боевых самолетов и т. д. Вечером 21 июня 1944 г. советские войска стояли наготове для нового сокрушительного удара по фашизму.
IV
Летнее наступление Красной Армии в Белоруссии открылось в третью годовщину начала гитлеровской агрессии против Советского Союза мощными ударами артиллерии, авиации, масс танков и пехоты. Разгорелись ожесточенные сражения на земле и в воздухе. За шесть дней войска Красной Армии разгромили немецкие фланговые группировки под Витебском и Бобруйском. Танковые и механизированные соединения прорвались на 100-150 км. Внезапность оказалась потрясающей. Все спуталось и перемешалось в германских войсках и в штабах. Фронт, старательно укрепляемый в течение двух лет, начал рушиться прежде, чем верховное командование успело понять, что произошло, и обдумать контрмеры. По масштабам пространства, которое сразу оказалось в уничтожающем огне, по размаху и мощи это наступление оказалось не сравнимым ни с чем.
"Уже с самого начала наступления 22 июня, в день 3-й годовщины операции "Барбаросса", под верховным главнокомандованием маршалов Жукова и Василевского, - пишет Ф. Гейм, - обнаружилась мощь, которая превзошла все, чего опасались. Она разрушила самые смелые надежды... Превосходство врага в воздухе было полным. Партизанские отряды, руководимые Центром, незадолго до этих событий прервали на какое-то время все железнодорожные пути сообщения в тылу"{1324}.
Хотя Цейтцлеру, находившемуся в штабе группы армий "Центр" в Минске, еще 24 июня было сообщено о более чем тревожном развитии дел, в ОКХ и ОКВ продолжали думать, будто речь идет лишь о потере передовой позиции. В ставке не согласились дать разрешение на отход, который уже совершался без всяких разрешений под ударами наступавших советских войск. В ОКВ говорили: утрата Витебска произвела бы тяжелое впечатление на финнов, обороняющихся на Карельском перешейке. Поэтому гарнизон Витебска должен сражаться до последнего человека. Вскоре солдаты "витебской крепости", за малым исключением, сложили оружие. 26 июня фельдмаршал Буш отправился к Гитлеру в Бергхоф. Здесь он снова получил разрешение допускать лишь "местные, шаг за шагом проводимые коррективы фронта".
К 27 июня германское военное руководство стояло перед фактом, что позиция группы армий "Центр" прорвана на широком фронте. Гитлер, срочно вернувшийся из Бергхофа в "Вольфшанце", в приказе, изданном на следующий день, категорически потребовал "приостановить наступление Красной Армии" на линии Чудское озеро Березина - Лепель и севернее. Он обещал для поддержки три танковые и одну пехотную дивизии, снятые с соседних участков. Этим же приказом разрешался для глубоко охваченных 4-й и 9-й армий прорыв на запад. По мнению ОКХ, все зависело теперь от того, сумеют ли армии вырваться из-под угрозы окружения. Но они не сумели. Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии 28 июня дала указание фронтам увеличить темпы наступления, занять Минск и восточнее его окружить основные силы группы армий "Центр".
В тот же день в штабе группы пришли к выводу: "Противник поставил перед собой гораздо более широкие цели, чем это предполагалось вначале". Фельдмаршал Буш исступленно требовал подвода новых крупных сил, а Цейтцлер панически сообщал в ОКВ, что общее развитие событий "далеко выходит за рамки задачи группы армий "Центр" и требует крупных решений"{1325}. Гитлер, Кейтель и Иодль отклонили предложение Буша отвести группу армий "Север" и отстранили его от должности. Здесь вновь появляется Модель - последняя надежда фюрера в катастрофических ситуациях.
Новый командующий немедленно потребовал передать группе армий "Центр" из группы "Север" две дивизии и, кроме того, две дивизии из ОКВ. Более чем скромные пожелания!
Уже 30 июня Моделю, получившему также задание координировать действия групп армий "Центр" и "Северная Украина", стало ясно, что на линии, которую Гитлер приказал удержать, нельзя остановить бегущие войска. Более того, она уже потеряна и нет никаких шансов ее возвратить. На южном участке наступления советских войск в этот день танковые силы 1-го Белорусского фронта продвигались через Слуцк на Столбцы, а на севере под Лепелем остатки гитлеровской 3-й танковой армии были отброшены к озеру Нарочь. 2 июля Модель вынужден был сделать тяжкое признание: больше невозможно удерживать Минск и тем продолжать попытки спасти окруженные войска 4-й и 9-й армий. Неотложную задачу он теперь видел в том, чтобы остановить фронт дальше к западу. Для этого ему нужны немедленно четыре дивизии и еще одна специально для обороны Вильнюса. Кроме того, глубже в тылу необходимо создать новый фронт, что также требует дивизий.
Тем временем советские войска вступили в Минск и завершили окружение 100-тысячной немецкой группировки. Верховное Главнокомандование Красной Армии, учитывая отсутствие организованного немецкого фронта, 3 июля, в день освобождения Минска, решило продолжать наступление и к 10-12 июля достигнуть Даугавпилса, Вильнюса, Слонима, чтобы в дальнейшем выйти к западным границам Советского Союза. Темпы наступления четырех фронтов нарастали.
Гитлеровское военное руководство не смогло противопоставить советскому наступлению каких-либо продуманных и активных контрдействий. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков пишет: "Наблюдая и анализируя тогда действия немецких войск и их главного командования в этой операции, мы, откровенно говоря, несколько удивлялись их грубо ошибочным маневрам, которые обрекали войска на катастрофический исход. Вместо быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски сильных группировок к своим флангам, которым угрожали советские ударные группировки, немецкие войска втягивались в затяжные фронтальные сражения восточнее и северо-восточнее Минска"{1326}.
К середине июля войска Красной Армии вышли к Неману, освободили часть Литвы, включая Вильнюс, стремительно выдвигались к Бресту. Фронт наступления ширился. В августе он уже охватывал территорию от Финского залива до Карпат. Путем крайних усилий, перебросив с июня до конца августа из групп армий "Север", "Северная Украина", "Южная Украина" 28 дивизий, а из Германии, Польши, Венгрии, Норвегии - еще 18 дивизий, германское командование с трудом восстановило фронт. Но теперь он проходил не в Белоруссии, а по Нареву и Висле.
Генерал Гудериан вспоминает: "На главных направлениях (Варшава и Рига) наступление, казалось, будет продолжаться безостановочно. После 13 июля наступление стало распространяться на участок фронта группы армий "А"... В результате этого удара группа армий "Центр" была уничтожена... В результате этих потрясающих событий Гитлер в середине июля переместил свою ставку из Оберзальцберга в Восточную Пруссию. Все наличные силы были брошены на развалившийся фронт. Фельдмаршал Модель, командующий группой армий "А", был назначен вместо фельдмаршала Буша командующим группой армий "Центр", вернее говоря, - командующим "пустым пространством"{1327}.
Поражение группы армий "Центр" в Белоруссии означало, что 17 немецких дивизий были полностью уничтожены, 50 дивизий понесли потери до 70% состава. Восточный фронт был сокрушен на тысячу километров и на глубину 600 км, отброшен к Висле и к границам Восточной Пруссии. "Это кровопускание, - пишет Ф. Гейм, - было гораздо большим, чем под Сталинградом, определившим дальнейший ход событий".
Исход был ясен.
Маршал Г. К. Жуков подчеркивает: "В том, что Германия окончательно проиграла войну, ни у кого не было сомнения. Вопрос этот был решен на полях сражений советско-германского фронта еще в 1943 - начале 1944 года. Сейчас речь шла о том, как скоро и с какими военно-политическими результатами она будет завершена"{1328}.
V
Грандиозное летнее наступление Красной Армии сконцентрировало в себе весь тот многогранный военный опыт, который приобрело советское командование за годы неимоверно трудной борьбы. И если военное искусство фашистского руководства теперь находилось в состоянии глубокого кризиса, то советское военное искусство достигло высшей степени развития.
Здесь уместно, хотя бы кратко, в проблемном плане, сказать о наиболее характерных чертах советского военного искусства на завершающем этапе войны, ибо это искусство составляло разительный контраст всему, что теперь демонстрировало германское командование. Уместно и потому, что за послевоенные четверть века слишком часто недруги нашей страны пытались бросить тень на воинское мастерство Красной Армии, утверждая, в частности, что в 1944 и 1945 гг. она побеждала не умением, а числом.
Нет, полный разгром военной машины Гитлера советское командование обеспечило, в частности, высоким искусством применения тех сил, которые дала ему страна.
По мысли Маршала Советского Союза И. С. Конева, "советское военное искусство в ходе войны развивалось и обогащалось новым боевым опытом. Стратегические планы Верховного Главного Командования отличались ясностью целей, правильной оценкой своих возможностей и планов противника. Крупные операции Советской Армии носили творческий характер. Они не были похожи одна на другую и вытекали из конкретно сложившейся на фронте обстановки, велись с большим размахом, планировались, как правило, с задачей на окружение"{1329}.
Стратегия Красной Армии в 1944-1945 гг. была подлинной стратегией сокрушения. Она опиралась на уже достигнутую Советским Союзом экономическую победу над Германией. Эта победа свидетельствовала о решающих преимуществах социалистического строя над капитализмом и фашизмом в деле мобилизации материальных и духовных сил страны для ведения войны.
Советское военное искусство решало в стратегических наступательных операциях 1944-1945 гг. задачи по разгрому крупных стратегических группировок немецко-фашистских войск и по освобождению важных в экономическом и политическом отношении областей и центров. В завершающем периоде войны разгрому подвергались более крупные, чем прежде, группировки вермахта, и это приводило к изменению обстановки на одном или нескольких стратегических направлениях. В основных операциях завершающего периода войны, проведенных Красной Армией, - в наступлении на Правобережной Украине, в Белорусской, Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишиневской, Будапештской, Восточно-Прусской, Висло-Одерской, Берлинской операциях - достигались настолько важные военно-политические цели, что в результате этих операций гитлеровский вермахт вынужден был коренным образом менять оперативные и оперативно-стратегические планы, производить крупные стратегические перегруппировки, не имея в конечном итоге возможности восполнить потери и восстановить прорванный фронт.
Рост стратегического мастерства Советского Верховного Главнокомандования в 1944-1945 гг. выражался в целесообразном выборе направлений главных ударов, в искусстве создания наиболее благоприятных предпосылок для реализации стратегического замысла, в умении гибко переносить главные усилия с одного направления на другое в зависимости от изменения военно-политической и стратегической обстановки. Перенесение стратегических усилий проводилось настолько скрытно, гибко и с такими эффективными мерами дезинформации, что гитлеровское командование, как правило, вводилось в заблуждение советским командованием, и поэтому Красной Армии удавалось достигать оперативной и стратегической внезапности удара.
Так, зимой 1944 г. советское командование наносило главный удар на юго-западном направлении, что определялось прежде всего политическими и экономическими задачами, связанными с необходимостью скорейшего освобождения Правобережной Украины, выхода к границам Румынии, а также сложившейся после летне-осенней кампании 1943 г. группировкой сил.
Но гитлеровское командование считало, что Красная Армия будет наступать не на юго-западе, а на широком фронте от Ленинградской области до Крыма, причем направление главного удара долго оставалось неясным. Наряду с выводом об основном направлении удара на юге существовала точка зрения, что следует ожидать главное наступление из района Гомеля "как крупнейшее наступление с целью прорвать немецкий фронт и достигнуть линии Вильно - Гродно - Белосток. Оттуда наступление будет продолжено на Кенигсберг или Варшаву"{1330}. Гитлеровская ставка сосредоточивала главные усилия на южном участке советско-германского фронта, имея в составе группы армий "Юг" 78 дивизий, в том числе 16 танковых и четыре моторизованные, оставив в группе армий "Центр" 57 дивизий (три танковые и три моторизованные).
Советское Верховное Главнокомандование зимой 1944 г. нанесло главный удар на юго-западном направлении и разгромило там крупную группировку фашистских войск. К лету 1944 г. оно перенесло основные усилия на западное направление, имея в виду нанести поражение группе армий "Центр" в Белоруссии. Но гитлеровское военное руководство, как мы видели, снова оказалось дезориентированным в намерениях Советского Верховного Командования.
Нацистские руководители догматически, умозрительно представляли себе политические цели Советского Союза и строили искусственную концепцию его стратегии. Советское командование, прекрасно понимая военно-политические просчеты врага, сумело сделать так, чтобы еще больше убедить его в его же собственных предвзятых оценках. Заставить такого противника, как ОКВ - ОКХ, держать главные силы южнее Припяти и думать, что все произойдет там, а самим нанести удар севернее Припяти и разгромить врага - это было, конечно, выражением подлинного мастерства.
Мощный удар Красной Армии в июне 1944 г. был нанесен, как мы знаем, именно против группы армий "Центр", которая в итоге Белорусской операции потерпела сокрушительное поражение.
Другой пример, ярко характеризующий высокое мастерство Советского Верховного Главнокомандования при выборе направлений главного удара и создании благоприятных условий для реализации стратегического плана на завершающем этапе войны, относится к планированию и осуществлению замысла зимней кампании 1945 г. Подробнее об этом речь будет идти позже.
В конце 1944 г. - начале 1945 г. стратегическое положение Красной Армии и армий других стран антигитлеровской коалиции оценивалось Советским Верховным Главнокомандованием как близкое к завершению окружения Германии. Чтобы окончательно сокрушить гитлеровский вермахт, советское командование решило нанести главный удар на центральном участке фронта, выводящем к жизненным центрам гитлеровского рейха. Но именно здесь находилась наиболее сильная группировка немецких войск. Чтобы создать выгодные условия для наступления, было признано целесообразным предварительно ослабить врага в центре. "Для этого мы должны были максимально активизироваться на флангах стратегического фронта"{1331}. Имелось в виду проведение наступательных операций в Венгрии, Австрии и против Восточной Пруссии. Этот замысел свидетельствовал о том, что советское командование, полностью владея инициативой, принимало чрезвычайно гибкие, дальновидные решения. Оно полностью владело искусством выбора направлений ударов, быстрого перенесения усилий по различным направлениям. Оно навязывало гитлеровскому вермахту свою волю. Замысел оправдался. В результате наступления советских войск в ноябре - декабре 1944 г. нацистское командование создало значительную группировку на северном участке фронта и держало крупные силы в Венгрии, включая основную массу танковых дивизий. На центральном же направлении, где Красная Армия наносила свой главный удар, фашистское руководство оставило сравнительно меньше сил.