Рогоза Юрий. День рождения Буржуя - 2

   - Хрен с ней, - прокряхтел здоровяк, - болит - кончаюсь...
   - Терпим, больной. Сейчас будет легче, - уверенно пообещал Константин, приступая к сеансу.
   - Эй, фраерок, а колбаску мне не подлечишь? - донеслось откуда-то из темного угла. - На предмет облегчения?
   Пахан даже привстал на нарах и уставился в темноту, пытаясь разглядеть наглеца. Потом процедил угрожающе:
   - Я сейчас подлечу тебе, падла, колбаску - до небес закукарекаешь! Поэл? Человек - от Бога лепила, а ты на него свой хавальник вонючий открывать?!
   - Отпускает! - восторженно запричитал здоровяк, над которым трудился доктор. - Братва, век воли не видать, отпускает!
   - Не боись, док, - пахан цыкнул зубом. - На зоне из первых будешь! В авторитете! Я ответил.
   - Спасибо большое, - не слишком радостно ответил истинно народный лекарь.
   Проходя через приемную, Пожарский говорил в телефонную трубку:
   - А где ты, я не понял... Да нет, я просто спрашиваю. Думал, ты давно здесь, в офисе... Конечно, жду!.. Слушай, голова заработала. Мы, по-моему, сами себя путаем. Точно говорю! Во всяком случае, если сядем, как раньше бывало, друг напротив друга и напряжемся - многое раскрутим! - Проходя мимо Аллы, Пожарский кивнул ей и, увлеченный разговором, не заметил, как жадно она к нему прислушивается. - Давай, Буржуй, жду тебя... Что делать буду? В компьютере покопаюсь...
   - Ну что, на трицепс переходим? Гиви склонился над Толстым, который, лежа на скамье, качал мышцы брюшного пресса.
   - Как скажешь... - ответил тот. В этот момент открылась дверь, и в зал вошел хмуро-сосредоточенный Борихин. - О, Борисыч! - обрадовался Толстый и тут же насторожился. - А чего доктора не привел?
   Борихин в ответ только виновато развел руками. Толстый сел, вытер взмокшее лицо скомканным полотенцем и жестко сказал:
   - Ну, чтоб потом без обид, Борисыч, договорились? Говорю сразу: накажу я твоего мента. Мало того, что он Буржуя мытарил, как неродного... Это хоть понять можно: он за твою смерть мстил. Так теперь доктор на параше ночует. А он, сам знаешь, натура тонкая. В общем, честно предупреждаю: министру наябедничаю. Потом не обижайся!
   - Вообще-то формально он прав... - Борихин просто не мог не вступиться за друга. - Доктор сбежал из спецзаведения...
   - Все равно наябедничаю, - по-детски сжал губы Толстый.
   - Ну что, трицепс все-таки поработаем? - Гиви в такие споры не вмешивался, он знал свое дело.
   - А как же! - Толстый потянулся к мобилке. - Подожди, только Верку наберу, узнаю, как они там без кормильца...
   Пожарский и Буржуй уже не первый час сидели друг против друга в кабинете Олега. Стол между ними был уставлен пустыми чашками, а секретарша Алла регулярно подносила новые, с горячим кофе. Буржуй с досадой скомкал лист бумаги, исчерченный очередной схемой, и зашвырнул его в корзину.
   - Нет, так тоже не вычисляется, - потер он уставшие глаза.
   - Да, не вычисляется, - Олег зло раздавил в пепельнице окурок. Давай от простого...
   - Например? - вскинул на него глаза Буржуй. - Что у нас еще есть?
   Пожарский, сцепив руки на затылке и откинувшись на спинку стула, несколько минут напряженно глядел в стену, затем щелкнул пальцами.
   - Копии дискет! - воскликнул он радостно.
   - Ты сделал их пятнадцатого... - тут же подхватил Коваленко.
   - Да. Настоящие. Шестнадцатого я все исказил.
   - На этой же машине? - уточнил Буржуй.
   - Да. Но в базу уже не входил.
   - Включай. Идем дальше...
   Пожарский подошел к компьютеру, включил его и защелкал "мышью".
   - Так, - задумчиво проговорил он. - Был только один вход...
   - И если верить Воскресенскому...
   - Верить, - не колеблясь сказал Олег.
   - Точно знаешь?
   - Точно. Он аккуратный до дурки.
   - А если спешил?
   Пожарский вгляделся в дисплей.
   - Все равно не его стиль. Даже порядок входа другой.
   - А на кого похоже? - спросил Буржуй.
   - Неважно. Ключи от кабинета только у меня и у Толстого, - тут брови у Пожарского поползли вверх: - Стоп. Есть еще один, страховочный.
   - Где хранится? - оживился Буржуй.
   - У Аллы. У секретаря. Но она никогда никому его не давала. Проверяли и опрашивали всех сотрудников. Значит, остается... Остается... Только одна...
   - Алла?
   - Да нет, ерунда... - Пожарский не поверил сам себе.
   - Все равно стоит проверить, - решил Буржуй. - Где она?
   - Я здесь.
   Голос был негромким и совершенно спокойным, даже ледяным, но и Буржуй, и Пожарский почему-то вздрогнули. Оба подняли глаза. Алла стояла перед ними - очень красивая, очень акуратная и собранная. Пистолет в ее руке, изящной, наманикюренной, смотрелся чужеродным предметом. Но рука эта держала оружие очень уверенно. И не дрожала.
   Буржуй отнесся к происходящему достаточно спокойно - Аллу он не знал. Он просто положил обе руки на стол и откинулся на спинку кресла. А вот Пожарский явно был потрясен.
   - Но... зачем, не пойму? - голос Олега дрогнул. - Алла... Ради чего?
   - Не ради чего, а ради кого, - холодно улыбнулась девушка, и голос ее зазвенел: - Ради единственного настоящего мужчины на свете. Мужчины, которого я люблю. Неужели непонятно? Это же так просто...
   - Я очень многое могу рассказать тебе о твоем настоящем мужчине... - начал Буржуй. Но Алла не дала ему договорить.
   - Заткнись, ничтожество. Это я могла бы многое рассказать тебе, но у меня нет ни времени, ни желания. - В ее тоне послышались вибрирующие нотки волнения. - Господи, сколько же нужно было узнать таких серых неудачников, как вы, прежде чем встретить его! А ты что выпучил глазёнки, Олежка, а? Тебя что-то удивляет?
   - Нет... - Пожарский покривился. - Теперь меня уже никогда в жизни не удивит женщина.
   - Тебя - нет, - презрительно проговорила Алла. - Женщине хочется удивлять того, кому она преклоняется. А вас обоих можно только жалеть. - Она вдруг заметила, что рука Буржуя лежит на настольном пульте селектора, и резко скомандовала: - Быстро убери руку! Не сомневайся, я очень легко вышибу тебе мозги и, наверное, даже получу от этого удовольствие.
   - Не имеет смысла, - совершенно спокойно сказал Буржуй. - Я все это время держал нажатой кнопку внешней связи. Охрана внизу слышала все - от первого до последнего слова.
   - Ты врешь, - недоверчиво улыбнулась Алла.
   - Первый этаж, скажите что-нибудь, - негромко проговорил Коваленко, даже не повернув головы к микрофону.
   - Пост на связи, - прозвучало в динамике. - Все слышали. Выходы под контролем. К вам поднимаются.
   - Так что не будь полной дурой, ты, любовница зверя, - Буржуй взглянул Алле прямо в глаза. - Опусти пистолет и, начинай каяться! Слышишь?!
   Девушка ответила ему полным презрения взглядом и брезгливо скривила губы.
   - Действительно, маленькое чумазое ничто, - проговорила она, затем спокойно достала мобильный телефон и нажала одну из кнопок памяти. На вызов ответили, и Алла с удивительным для нее жаром проговорила в трубку: - Это я, любимый. Прости, я ошиблась. Спасибо, что разрешил быть рядом с тобой. Я люблю тебя.
   Прежде чем Буржуй и Олег успели опомниться, она была уже у окна и бросилась вниз сквозь разлетевшееся со звоном стекло.
   На лес опускались сумерки. Солнце давно зашло за верхушки сосен, и из лесной чащи выползала темнота. Как всегда перед наступлением ночи, резче стали запахи - прогретой за день земли, сосновой живицы, прелой листвы. Вера почему-то очень любила этот смешанный горьковато-пряный аромат, и сейчас, накрывая стол для ужина, вдыхала его полной грудью, прислушивалась к несмелому угуканью какой-то ночной птицы.
   - Иван! - позвала Вера. - Вань, слышь? - Охранник тут же вырос на пороге.
   - Я здесь. Что случилось?
   - Не уходи далеко. Сейчас ужинать будем.
   - Спасибо, я не хочу.
   - Слушай, хоть со мной-то терминатора не изображай, ладно? Ты что, на батарейках работаешь?
   - Спасибо, - повторил Иван, - я действительно...
   - Ладно, - прикрикнула на него Вера, - ты меня слышал. Сейчас накрою - позову.
   - Что вы! Давайте я... - бросился помогать Иван.
   - Нет уж, - отстранила его хозяйка. - Это не мужское дело! А вот мужчина, который не хочет есть, - это подозрительно.
   ...В кустарник у съезда на просеку беззвучно вползли две машины без огней. Из них выскользнули темные фигуры и совершенно бесшумно двинулись к даче. Уютные огни ее окон вскоре отчетливо проступили сквозь листву подлеска...
   Иван, послушным школьником сидевший на стуле, вдруг насторожился и встал.
   - Ты чего? - спросила Вера.
   - Нет, ничего.
   Охранник потоптался немного на месте, прислушиваясь. Вроде бы ни одного постороннего звука. Разве что птица, непрерывно стонавшая где-то над крышей, вдруг умолкла. Но профессионалы верят инстинктам. А Иван был профессионалом. Он решительно направился к двери.
   - Здрасьте, ты куда? - бросила ему в спину Вера. - У меня уже все готово.
   - Я сейчас.
   Иван спустился со ступенек крыльца и остановился у границы светлой полосы, лежавшей на земле вокруг окон. Настороженно, как овчарка, вслушался. Ничего подозрительного. Но что-то было не так, что-то там, за краем светового пятна. И охранник решительно шагнул в темноту. Вера, поглядывавшая на Ивана с веранды, пожала плечами. Куда он денется - сейчас вернется. Она вынула и положила на салфетку вилки, затем достала ножи и залюбовалась безукоризненным блеском их лезвий.
   ...Лезвие другого ножа чуть блеснуло в неярком свете луны, рука в черной перчатке зажала рот Ивану, и нож легко и глубоко вонзился в горло, перерезав шею почти до позвоночника...
   На столе зазвонил телефон, и Вера взяла трубку.
   - Алло... Привет, любимый. Тягаешь железяки?.. У нас? Отлично!.. Ой, что я говорю! Конечно, без кормильца плохо... Пацан? Какой пацан?... Толстый, прекрати, пожалуйста, ты же там не один, наверное...
   Краем глаза Вера заметила бесшумно промелькнувший силуэт за окнами. Несколько фигур в черном крались к крыльцу. Девушка вскрикнула и уронила телефон. Метнулась с веранды в комнату. Тяжелые ботинки загрохотали по ступенькам, потом по половицам веранды. Под каблуком жалобно треснула раздавленная мобилка. Вера успела запереть дверь комнаты изнутри за мгновение до того, как она задрожала под ударами. И тут же, не мешкая ни секунды, девушка побежала по лестнице наверх, на второй этаж. Щелкнул еще один замок. Теперь от нападавших Веру отделяли уже две, но не слишком надежные двери...
   - А что такого! Мне стесняться нечего! - вещал в трубку Толстый. У кого пацаны не намечаются - пусть подражают и завидуют. Вот так! Ну-ка, дай мне Ивана. За вами с пацаном - глаз да глаз...
   Вдруг, в секунду посерев, он вскочил, опрокинув лежавшую над ним на стойках штангу. Та с грохотом полетела на пол. Гиви и Борихин испуганно отшатнулись. Гигант раненым медведем заревел в трубку:
   - Вера! Вер, что?!!
   Трубка молчала. Он обвел зал безумным взглядом и, ни слова не говоря, бросился к двери. Борихин, задержавшись только на мгновение, кинулся следом. Остолбеневший Гиви так и остался стоять на месте с разинутым ртом.
   ...Джип Толстого на запредельной скорости несся по шоссе. И попутные, и встречные машины шарахались в стороны, как испуганные мальки при виде щуки. За рулем в пропотевшей майке и трусах сидел сам Толстый с перекошенным лицом и совершенно сумасшедшими глазами, которые он не отрывал от летящей навстречу ленты асфальта. Охранник на переднем пассажирском сиденье обеими руками упирался в панель. Борихин, вжавшийся в, спинку заднего сиденья, то и дело зажмуривал глаза и обильно потел...
   ...Трое в черном затолкнули отчаянно сопротивлявшуюся Веру в машину с тонированными стеклами, две других уже запрыгнули во второй автомобиль. Обе машины рванули с места, но тут же их водителей ослепили фары летящего на таран джипа. Первая машина, в которой сидела Вера, вильнув, скатилась в сторону, на обочину. Из второй в разные стороны скользнули две фигуры. И очень вовремя: "кенгурятник" джипа смял ее капот в лепешку. Толстый, Борихин и охранник выскочили из джипа за миг до столкновения. Толстый сразу же бросился к буксовавшей в песчаном кювете машине и ухватил ее, уже дернувшуюся было, за бампер. Зарычав от ярости и усилия, он оторвал задние колеса от земли. Двигатель беспомощно взревел, колеса отчаянно вращались, не доставая до спасительного грунта.
   Борихин и охранник тем временем оказались лицом к лицу с двумя незнакомцами в масках. Первый не раздумывая вскинул пистолет, но охранник заученным движением выбил его ногой и тут же нанес противнику страшный удар по кадыку. Второй человек в маске, доставшийся Борихину, неумело выставив перед собой оружие, пятился в кусты за обочиной. Выстрелить он успел, но пуля ушла далеко в сторону. Борихин выстрелил в ответ, и фигура в черном рухнула - прямо на Толстого, который от неожиданности выпустил бампер. Колеса машины коснулись земли, и она, взревев и пропахав глубокую колею в песке, с заносом выскочила на дорогу. Через две секунды только яркие стоп-сигналы мелькнули перед поворотом. Толстый бросился за руль джипа, завел двигатель, круша кусты, сдал назад, развернулся и бросил машину вперед, но ее вдруг резко повело в сторону: при ударе спустило одно из огромных колес. Толстый вывалился из джипа и заревел, потрясая кулачищами:
   - Нет, сволочи! Нет!!!
   - Спокойно, - одернул его Борихин.
   Он подскочил к сбитому охранником с ног человеку и сорвал с него маску. Человек был мертв - глаза выпучены, язык вывалился. Лицо его ничего не говорило ни Борихину, ни Толстому. Его, наверное, смог бы узнать Пожарский, но он был далеко. Толстый бросился ко второму незнакомцу, который, постанывая и дергаясь, лежал в кустах, прижимая руки к простреленному животу. Маска отлетела в сторону. У ног гиганта корчился не кто иной, а Артур. Лицо его было искажено страданием, из уголка рта тянулась к подбородку смешанная со слюной струйка крови.
   - Ты?! - изумленно выдохнул Толстый.
   К нему от машины Веры подбежал охранник и доложил:
   - Босс, провода вырваны.
   Толстый склонился над Артуром и прошипел:
   - Куда они ее повезли? Куда, мразь? Куда? - Но Артура бил последний озноб, и во взгляд его постепенно вливалась уже неземная отрешенность.
   - X...холод...но... - забулькало у него в горле. Толстый беспощадно затряс раненого и заорал:
   - Не сметь, сука! Не сдыхай! Слышишь?!! Куда они везут ее?!! Куда?!!
   Артур поднял на Толстого вдруг на мгновение прояснившиеся глаза.
   - Не знаю... Я хотел отомстить... Больно... - и он заплакал.
   Борихин подскочил и ткнул в лицо умирающему фото Кудлы.
   - Это он?
   - Кто это?.. - еле слышно прохрипел Артур.
   - Тебе приказывал он?!
   - Я этого... никогда... не... видел... Нет... - Обезумевший Толстый схватил Артура за горло и снова затряс.
   - Куда они ее отвезли?!! Куда?!! - Вдруг он опомнился, бережно прислонил раненого к скосу обочины и стал нежно гладить его по голове. - Только скажи мне... - Он рухнул перед Артуром на колени. - Я... умоляю... Сэ тут э финн... Ком этран...
   Артур тягуче выдохнул, и глаза его стали стекленеть. Тишину ночного леса разорвал жуткий вопль Толстого. И вокруг все замерло: так мог кричать только смертельно раненный и предельно опасный зверь.
   ГЛАВА 27
   - Ну что, доктор? - Буржуй бросился навстречу входившему в кабинет врачу.
   - Ничего! - сердито ответил тот.
   - В каком смысле?
   - В самом прямом! - врач раздраженно дернул плечом. - Хотите ветеринара для своего друга вызывайте. У них, говорят, специальные ружья есть ампулами стреляют...
   - Зря вы так, - с упреком проговорил Пожарский. - У него горе. Семейное...
   - А если я к нему подойду, - невозмутимо ответил доктор, - у моей семьи будет семейное горе. Вы этого хотите?
   И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, врач направился к двери. Пожарский и Буржуй - оба бледные, невыспавшиеся, небритые - разочарованно переглянулись. Всю ночь Толстый проносился на джипе по лесным дорогам и, конечно же, ничего не нашел. Утром он - как был, в футболке и трусах - заявился в офис, прошел прямо в тренажерный зал и с тех пор, вот уже несколько часов, колотил там боксерскую грушу и зверем бросался на всех, кто пытался к нему приблизиться, не исключая даже друзей. Только что вышедший врач был уже третьим, кто отказался иметь с Толстым дело.
   В комнату вошел угрюмый Борихин. Всю ночь он провел рядом с Толстым. А доставив его к офису, отправился разведать обстановку. Посмотрев на озабоченных друзей, хмуро спросил:
   - Что - анализируете?
   - Вчера уже попытались... - безнадежно махнул рукой Олег.
   - Как Анатолий Анатольевич? - Борихин устало опустился в кресло.
   - А вы как думаете? - не слишком приветливо отозвался Буржуй.
   - Убивает сам себя, - пояснил Пожарский. - Чтобы никого другого не убить. А вы что скажете? Или опять нечего?
   - Да сказать-то есть что, - сыщик крепко потер осунувшееся от бессонницы лицо. - А вот понять что-нибудь...
   - Так вы что, вообще ничего не узнали? - вскинулся Буржуй.
   - В том-то и дело, что узнал. Бред какой-то... Не вяжется одно к другому! Не вяжется - и все тут!
   - А трупы опознали? - вяло поинтересовался Олег.
   - Трупы-то опознали. Вернее - труп. Артура вам представлять не надо - старый знакомый. Кстати, он откуда взялся в такой компании, тоже неясно...
   - Ну а второй? - Буржуй закурил неизвестно какую по счету сигарету.
   - Рецидивист с богатым прошлым, - после нескольких глубоких затяжек сообщил Борихин. - Рощин Вадим Егорович. Из "Банды глухих".
   - Каких? Глухих? - поразился Пожарский.
   - Именно. А что тут удивляться. Он, Рощин, - сам глухой от рождения. Вернее, как это у них называется, - слабослышащий. И банда его лютые урки, между прочим. Отличаются дерзостью, жестокостью, на убийство легко идут... В общем, те еще деятели!
   - А при чем здесь они? - озадаченно спросил Пожарский. - Что-то я не пойму...
   - Да вот и я не пойму, - развел руками Борихин. - Тем более - не работали они у нас. Полгода назад мелькнули, по ним мероприятия начали, они и сгинули. Все тогда решили - в другой город переехали, адрес, как говорится, сменили. Тогда еще все удивлялись, как они быстро среагировали - даже взять никого не удалось...
   - И что, ничего нельзя узнать? - без особой надежды да и без видимого любопытства спросил Буржуй.
   - Что-то можно... Но у нас по ним данных мало. Да и те для внутреннего пользования. Сейчас Семен Аркадьевич пытается что-нибудь раскопать.
   - Думаете - получится? - поинтересовался Олег.
   - Не знаю. До сих пор у него все получалось... - Борихин тяжело, с кряхтением встал и без всяких объяснений зашагал к выходу. Друзьям, впрочем, никакие объяснения и не нужны были: сыщик шел на похороны. А сами они в очередной раз направились к маленькому офисному спортзалу, у входа в который стояли два плечистых охранника в костюмах.
   - Ну, что он? - спросил Буржуй.
   - Все то же, Владимир Владимирович, - почему-то шепотом ответил один из охранников. - Четвертый час пошел...
   Буржуй осторожно приоткрыл дверь и заглянул в зал. Толстый, потный до такой степени, что казалось - его облили из ведра, с неистовой силой и не останавливаясь колотил огромную тяжелую грушу с песком, нанося быстрые и страшные удары руками и ногами. Буржуй так же неслышно притворил дверь.
   - Да... - только и сказал он.
   - Слушай, я больше не могу... - Пожарский поглядел на Буржуя и страдальчески покривился.
   - Я тоже, - отозвался Буржуй.
   - Я вхожу, - Олег решительно толкнул дверь. Оба одновременно протиснулись в зал. Охранники, так и не решившись войти, остались у двери.
   - Толстый, друг, хватит, - с порога начал Коваленко. - Я тебя прошу...
   Пожарский подошел поближе и заглянул беснующемуся гиганту в лицо.
   - Толстый, ты меня слышишь?
   Но Толстый продолжал с остервенением колотить грушу. Не выдержав страшных ударов, она вдруг оторвалась от потолка и упала. Толстый, хрипя натруженными легкими, стал наносить удары ногами, затем внезапно рухнул на грушу сверху и зашелся в рыданиях, которые тут же перешли в жуткий хриплый волчий вой.
   - "Скорую"! - рявкнул на охранников Буржуй. - Живо!!!
   ...Врач вытащил иглу из вены бесчувственно лежавшего на диване Толстого.
   - С ним все будет в порядке, доктор? - Буржуй с надеждой заглянул врачу в глаза.
   - Сегодня - да... - проворчал тот, принявшись укладывать саквояж. - А вообще-то могли бы вести себя серьезнее, взрослые же люди, честное слово. У меня умирающие старики на вызове, а я этого тяжеловеса, который сам себя чуть не угробил, оживлять должен...
   - У него горе, доктор...
   Врач посмотрел на Буржуя, как на идиота, и, уже направляясь к двери, бросил саркастично:
   - Поэтому он штанги или что там четыре часа кряду ломает?
   Пожарский склонился над Толстым.
   - Вроде спит... - сообщил он Буржую. Тот тоже нагнулся над другом.
   - Дышит - так это точно, - констатировал он, выпрямился и зашагал к балкону. - Ладно, идем перекурим.
   Косте, свернувшемуся на нарах калачиком на самом почетном месте, под боком у пахана, снился удивительный сон. Яркий, цветной, сказочный. На него сквозь языки пламени, которые вдруг превратились в цветущие ветви, смотрела Стефания и говорила - так звучно, что слова ее отдавались эхом: "Нэ можна спаты, сынку, колы люды допомогы вид тэбэ чэкають. Добром на зло иды, бо добро сыльнише. Алэ и нэ чэкай, що зло зныкнэ, бо сыльнэ воно на зэмли. Як и добро, якэ нам Господь робыты звэлив. Науку мою вичну памьятай. Вставай, лепила, архангелы заявились!"
   Костя, вздрогнув, проснулся. Его теребил за штанину сам пахан. Доктор ошалело потряс головой и сообразил, что последние услышанные им слова принадлежали уже не мертвой Стефании из цветного сна, а живому помятому уголовнику.
   - По твою душу мусора, кореш, - сообщил пахан. - Прокидайся... Костя по-детски протер глаза и свесил ноги с нар. Его новый друг давал тем временем последние напутствия: - Главное - не колись, поэл? Все эти понты ментовские, козлячие - они для фраеров придуманы! Как я учил - все усек?
   - Да. Кажется. - Костя еще раз сонно потер глаза. - Память у меня хорошая. А я еще повторял перед сном...
   - Живо на выход! - гаркнул от двери милиционер. - Кому сказано?!
   - Давай, брателло! - дружески подтолкнул Костю пахан.
   В кабинет Мовенко Костя вошел, все еще зевая во весь рот. Майор нехорошо улыбался в предвкушении момента, когда это сломленное дрожащее существо будет, каясь, по-собачьи заглядывать ему в глаза. Усаженный на табурет доктор снова по-детски зевнул.
   - Что, не выспался, колдун хренов? - майор впился глазами в лицо Кости. - Пока всем кагалом отлюбили - на сон времени не осталось? Сигарету дать?
   - Спасибо, я не курю, - очень вежливо ответил позабывший о камерных уроках Константин.
   - Здоровье бережешь, петушара? - вкрадчиво поинтересовался Мовенко.
   Доктор, чуть приоткрыв рот, с опаской посмотрел на злобного майора, потом, снова зевнув, постарался припомнить отлично вызубренную роль. Ощерившись, как учил пахан, он все тем же вежливым интеллигентским тоном проговорил:
   - Сам ты петушара, мент поганый! И мокруху мне не шей - расклад у тебя без козырей, поэл? - Тут он хотел лихо цыкнуть зубом, но вышло не очень. А на пустой базар я не подписывался...
   Майор на мгновение потерял дар речи, потом как-то не очень уверенно выдохнул:
   - Да я... Да ты... Я тебя, щенок, по стенке размажу! - Костя цинично осклабился и заложил ногу за ногу.
   - Не шебурши, мусор! Сам сечешь: по мою душу правовик рвется. Как нарисуется - телегу в лучшем раскладе накалякает! Это... падлой буду!
   - Дежурный! - рявкнул майор сорвавшимся голосом.
   - Да, товарищ майор! - в дверь заглянул немолодой сержант.
   - Где ночевал задержанный?
   - В шестой, как велели, - доложил дежурный.
   - А кто там у нас сейчас? - Мовенко отказывался верить происходящему.
   - Да все те же... - удивленно сказал сержант.
   - Хорошо, идите, - бросил майор дежурному и повернулся к Косте. Ты что это, урку в законе мне лепить собрался?
   - Фраера лепят, - как по написанному проговорил Константин. - А я разговоры разговариваю. Да и то с честной братвой, а не с ментами. Сечешь базар, начальник?
   И, глядя на потрясенного Мовенко, Костя снова победно цыкнул зубом. На этот раз вышло неплохо.
   Вера открыла глаза и огляделась, не понимая, где она. Секунду очумело смотрела перед собой, а вспомнив, что произошло, вскочила. Последним, что запомнилось, был шприц, который подносил к ее руке человек в черной маске. Замерев на мгновение, девушка снова стала оглядываться по сторонам. Она сидела на диване в обычной дачной комнате, каких тысячи. За открытым настежь окном шумел лес, пели птицы, но на окне была решетка из толстых вертикальных прутьев. В самом доме - Вера прислушалась - стояла тишина, и создавалось впечатление, что кроме нее в нем никого не было. Вера на цыпочках подкралась к единственной двери и приоткрыла ее. Она вела в соседнюю комнату, такую же тихую. Девушка прошла несколько шагов и замерла. На кровати у окна мирно спал ребенок. Еще не веря собственной догадке, Вера подошла поближе. Володя, сын Буржуя, спокойно посапывал во сне. Девушка опустилась перед кроватью на колени рядом со спящим ребенком, на время позабыв о том, где она и что произошло. Малыш вдруг открыл глаза и с удивлением посмотрел на незнакомую тетю. Вера тут же приложила палец к губам, чтобы мальчонка не издал ни звука.
   В квартире Василия царила атмосфера горя и близких поминок. На кухне суетились старухи, готовя поминальные закуски. Зеркало в прихожей было завешено простыней. Васина мама, Жанна Ивановна, сидела в комнате одна. Перед ней, на столе, стояла фотография сына, украшенная черной лентой. Василий со своей неизменной улыбкой на лице смотрел со снимка открыто и простодушно. Жанна Ивановна попыталась встать, когда в комнату вошел Борихин, но он не позволил ей и присел рядом.