Рогоза Юрий. День рождения Буржуя - 2

   - Ты блефуешь, неудачник, - Кудла хмыкнул и выбросил дискету с крыши. Потом снова обвел глазами стоявших перед ним людей. - Кто еще попытается удивить меня? Никто?
   Ответ прозвучал так неожиданно, что вздрогнули все, даже Кудла.
   - Я... - раздалось за его спиной, и зловещий глухой звук этого голоса испугал всех. Кудла, нахмурившись, повернулся к черному человеку лицом. - Я смогу удивить тебя, - повторил тот и стянул с лица маску.
   И был это не майор Мовенко, а Игорь Борисович Борихин - бывший мент и одинокий неудачник, встрепанный, окровавленный и очень спокойный, как и положено мужчине, только что завершившему главное дело своей жизни. Он легонько хлопнул Веру по спине и отпустил плечо мальчика. Недавние его пленники тут же бросились к самым близким своим людям. Вера повисла на шее у Толстого и едва не задохнулась в его медвежьих объятиях. Володя с криком: "Мама!" зарылся лицом в юбку Ольги. Та крепко прижала малыша к себе и бросила немного виноватый взгляд на Буржуя. Но он только улыбнулся.
   Борихин тем временем упер ствол в затылок Кудле, который был так поражен, что даже не попытался сдвинуться с места.
   - Ты арестован. На колени! - приказал сыщик. - Я сказал: на колени!!!
   Но мгновение слабости моментально прошло. Кудла проговорил с волчьим оскалом:
   - Не в этой жизни...
   - Как хочешь... - Борихин безразлично взвел курок.
   - Буржуй, - совершенно спокойно спросил Кудла, - ты позволишь этому дурачку пристрелить меня, имея возможность сразиться?
   Коваленко, обнимавший Веру, равнодушно оглянулся.
   - Да. Мне плевать...
   - Нет, сирота, тебе не плевать. Мы оба знаем, почему до конца своих убогих дней ты не сможешь есть прожаренное мясо. Я не прав?
   - Что?! - хрипло выдавил Буржуй. - Что ты сказал?!!
   - Знаешь, - медленно и задумчиво проговорив человек с водянистыми глазами, - я понял, почему инквизиция чтила именно огонь... Это не жестокость. Нет. Это - очищение... Она извозила в грязи все прекрасное, что подарило ей небо. В грязи, которая смывается только огнем. На другом конце глобуса я не мог ни есть, ни спать, думая об этом. Только вместе с ее последним криком эта грязь исчезла навсегда, и я смог жить...
   - Ты убил Амину... - потрясение проговорил Буржуй.
   - Нет... - покачал головой Кудла. - Амину как раз убил ты. Я уничтожил домохозяйку Коваленко. Но, представь, она не закричала. Во всяком случае, я не услышал ни звука... - Он показал пальцем на ребенка. Когда-нибудь этот маленький человек сотрет тебя с лица Земли. В нем течет ее алмазная кровь...
   - Борихин... - прохрипел Буржуй. - Отпусти его... Слышишь?
   - Не глупите, Коваленко, - сыщик не опустил оружие. - Я просто пристрелю его, как бешеную собаку.
   - Отпусти, умоляю! Иначе я не смогу жить дальше...
   - Честно говоря, - вдруг подал голос доктор Костя, - с терапевтической точки зрения - совершенно правильная мысль. Только устранив первопричину глубинной скрытой депрессии...
   - Помолчали бы! - Ольга сердито толкнула доктора локтем в бок. Вас не спрашивают...
   Костя обиженно засопел, но послушно замолчал.
   - Третий труп... - рявкнул Борихин на ухо Кудле. - Чьим он был? Отвечай!
   - Мне иногда нужны попутчики, - криво ухмыльнулся тот. - Но они очень быстро надоедают... - Борихин снова поднял пистолет.
   - Борихин, не делай этого! - дико закричал Буржуй. - Если ты убьешь его, я тебя прокляну! Все равно он уже не спустится с этой крыши живым!
   - Пусть так, - Кудла насмешливо и с вызовом посмотрел на врага. Но тебе же нужно убить меня своими руками, правда? А мне будет плевать, как умереть, лишь бы после тебя...
   - Борихин... - еще раз взмолился Буржуй. Сыщик помедлил, но опустил пистолет и сильным обидным ударом под зад отбросил Кудлу в центр крыши. Тот кинул назад гневный взгляд, но тут же развернулся лицом к врагу. Буржуй сорвал с себя пиджак и остался в белой рубашке. Так они замерли друг напротив друга - блондин Кудла в черной боевой одежде и черноволосый Буржуй в белом. Наверное, смерть тоже любит красоту...
   - Свершилось, сирота, - ощерился Кудла, - Как же давно я не был так счастлив... Тебе не кажется, что все это уже было - давно, в прошлой жизни?
   - Я ничего не знаю о прошлой жизни. Мне нужно убить тебя в этой...
   Сколько это длилось - минуту, час, вечность?.. Окровавленные и бешеные, они словно танцевали нужный и понятный только им двоим танец смерти на цементной крыше небоскреба, под вечными звездами, которые видели и не такое... Даже зрители были здесь лишними. Вернее, были бы, если бы у каждого из них не разрывалось сердце от любви и тревоги...
   Когда Кудла, отшатнувшись, неосмотрительно приблизился к краю крыши, Буржуй не упустил свой шанс и прыгнул вперед. Удар - и человек в черном перелетел через ограждение. Но каким-то неуловимым колдовским чудом потянул за собой и врага, и только в последний момент Буржуй успел ухватиться руками за край крыши. Пальцы не выдерживали двойного груза и тут же стали разжиматься.
   Толстый в неимоверном прыжке успел подлететь к краю и ухватил друга за запястье как раз в тот момент, когда рука его уже сорвалась...
   Гигант лежал плашмя на крыше и, сжав скулы, удерживал на весу и Буржуя, и повисшего на нем Кудлу. Раскачиваясь над бездной, Кудла хохотал.
   - Все-таки жизнь прекрасна, Толстый, правда? - кричал он. - Кто бы мог подумать, что тебе суждено сегодня убить и врага, и друга, а?
   Толстый молчал и сопел от напряжения. Внизу проползали крохотные огоньки машин.
   - Отпускай, Толстый! - прохрипел Буржуй. - Я все равно не хочу жить...
   И тут над ночной крышей пролетел голосок маленького Володи:
   - Папа! Папочка!
   - Слыхал, папочка?.. - взревел Толстый и в сверхчеловеческом усилии рывком выбросил на крышу и Буржуя, и вцепившегося в него Кудлу.
   Оба вскочили и тут же замерли в стойках...
   - Наверное, пора тебя убить, мой бедный Буржуй, - насмешливо выдохнул Кудла. - С тобой скучно не только жить, но и умирать.
   Озверевший Буржуй нанес несколько ударов, и Кудла снова отлетел к краю крыши. Слишком резко вскочив, он вдруг пошатнулся и стал балансировать на краю бездны. Буржуй с залитым кровью лицом тут же оказался рядом. Кудла, уже понимая, что сейчас сорвется, широко улыбнулся.
   - Ну? Когда увидимся, сирота?
   - Никогда... - Буржуй нанес Кудле страшный удар ногой в грудь, и тот по широкой дуге полетел вниз, в черноту ночи, не издав ни звука.
   Еще недавно звездное небо вдруг озарилось зигзагами молний, и на обессиленно лежавшего на крыше Буржуя, на бросившихся к нему друзей обрушился бешеный и теплый летний ливень...
   Погожим солнечным утром с проселочной дороги на ведущую к могилам тропинку свернули Буржуй с Олей и сыном. Костя, Борихин с перевязанной рукой и Пожарский с Воскресенским деликатно следовали чуть позади. Подняв столб пыли, на огромной скорости подлетела машина. Из-за руля выбрался сияющий Толстый и подал руку счастливой Вере.
   - О, гонщик! - ворчливо приветствовал друга Буржуй. - Ты бы лучше приезжал вовремя. Только тебя ждем, между прочим...
   - Так мы ж это! - расплылся в улыбке гигант. - На УЗИ ходили, или как его там! Мужики, девка у меня будет! Девуля! Нет, вы сечете: реальная такая девка!..
   - Ты же вроде пацана хотел? - осторожно заметил Пожарский.
   - Да какого пацана! - отмахнулся Толстый. - На фиг мне пацан!
   - Поздравляю, - сдержанно проговорил Воскресенский.
   - Ну, не завидую я будущим ухажерам, - задумчиво протянул Олег.
   - Да уж, - поддержала его мысль Вера, - с такими папашкой и крестным - всех распугаете! Бедная моя девочка...
   В общей радостной суматохе Буржуй потихоньку взял Олю за руку и повел ее к могилам. Первым это заметил Толстый.
   - Я не понял! - заорал гигант. - Нас уже и не ждут даже!
   - Да погоди ты! - шикнул на него Пожарский. - Не понимаешь, что ли?
   - А что? - простодушно изумился Толстый.
   - Ну как же... - вмешался доктор Костя. - Весьма распространенный в горах Шотландии ритуал благословения мертвыми...
   - А меня беспокоит, что труп так и не нашли... - по-ментовски к месту вставил Борихин.
   - Да ладно! Тоже мне - проблема, - пренебрежительно махнул рукой Толстый и аппетитно вгрызся в "Спикере". - Дождиком смыло. А остальное вороны склевали. Там его осталось-то, небось, так - два глаза, полторы кишки...
   - Толстый, прекрати, меня сейчас стошнит, - возмутилась Вера...
   ...У могил Оля бросила испуганный взгляд на надгробный камень маленького Володи.
   - Какой ужас! Надо убрать это...
   - Уберем, - пообещал Буржуй и неожиданно добавил: - Я люблю тебя. И хотел сказать это именно здесь...
   - Ты мог это сказать где угодно, - улыбнулась ему Оля. - Если Амина слышит нас, то слышит не только на своей могиле, а везде...
   - Может быть... - согласился Буржуй. - Мы ведь сами придумываем сказки и сами потом в них верим, разве не так?
   - Не знаю. Мою сказку придумал ты... - Оля взяла его за руку. Нас все ждут...
   - Сейчас Амина подаст нам какой-нибудь знак, вот увидишь... проговорил Буржуй очень серьезно, обошел надгробную плиту и встал за ней. Оля остановилась рядом.
   - Ты правда веришь в это? - подняла она на него взгляд.
   - Не знаю, - улыбнулся Владимир-старший. - Но мне почему-то кажется...
   Оба вздрогнули от радостного крика: "Мама!". Володенька летел к ним через поляну с букетом одуванчиков в руках. Детство не понимает, что такое могилы... Он вспрыгнул на надгробную плиту и игриво обхватил Олю, стоявшую по ту сторону обелиска. И так уж вышло, что в эту секунду он обнимал и ее, и высеченную на граните Амину. Выроненный ребенком букетик простых полевых цветов упал на могилу.
   - Вот тебе и знак, - прерывающимся от волнения голосом сказал Буржуй. - Я же говорил! Иди сюда, тезка!
   Он подхватил сына, а заплакавшая Оля обняла их обоих. Наблюдавший издалека за этой сценкой Толстый философски заметил:
   - Не знаю, как там в горах Шотландии - не бывал. Но у нас, по-моему, с благословением мертвыми сложилось!
   - Вот и славненько, - обрадовался доктор Костя. - А то я, честно говоря, успел проголодаться...
   Он первым двинулся к могилам, за ним потянулись остальные.
   На зеленую поляну легла белая скатерть. А на скатерть - еда и питье, простые радости земных людей. Живые поминали мертвых и смехом, и слезами, потому что обычай велит поминать их сладким хлебом и горьким вином.
   Чуть грустными и очень счастливыми были люди, пришедшие в тот день на заросшее травой старое пепелище. Это было заметно даже через прицел оптического прибора. Наблюдавший через объектив человек какое-то время словно любовался идиллической сценой, затем, выждав момент, когда были видны счастливые лица абсолютно всех друзей, клацнул затвором фотоаппарата, словно делал снимок на долгую-долгую память...