Шалимов Александр Иванович. Пир валтасара

   Зачем, собственно, понадобилось бронировать директорский кабинет в лондонском филиале? Из опасения перед ядерным ударом русских? Но, во-первых, от ядерного удара такая броня не защитит, а во-вторых, русские не собираются первыми бросать термоядерные бомбы. Мэй решительно убеждена в их миролюбии — уж кому-кому, а ей можно верить. Она торчит в Москве почти десять лет.
   Да, эта броня — странный орешек… Жаль, что вчера не удалось подробнее познакомиться с «уловом». Ну ничего, подождём до завтра.
   Стив ещё раз прошёлся по залам нижнего этажа. Нет, никого, похожего на Инге, не видно. Смешно, конечно: чего ради он вообразил, что Инге обязательно придёт сегодня в Национальную галерею?
   Стив всё-таки подошёл к одному из дежурных. Объяснил, что ищет девушку, кратко описал внешность Инге. Дежурный вежливо выслушал, поинтересовался, как зовут знакомую Стива. Сожалеюще развёл руками: увы, это имя ничего не говорило ему, и такой особы он не припоминает. Может, спросить у коллеги? Спросили. Коллега, вроде бы, помнил Инге… Приходила с этюдником, что-то рисовала. Но это было давно — много месяцев назад, а может, и год… Стив поблагодарил, спустился в гардероб, взял плащ и вышел наружу. Город по-прежнему тонул в тумане — туман источал мельчайшие капли влаги. Стало ещё сумрачнее. Даже Нельсона нельзя было разглядеть на его колонне.
   Стив свернул на Черинг-Кросс-роад и возле Оперы увидел телефонный автомат. Поблизости никого не было. Стив глянул на часы: «Час дня; в Москве — три… Может, Мэй отдыхает дома после обеда? Чем черт не шутит! Ведь не обязательно же мне будет сплошь не везти сегодня». Он опустил монету, набрал индекс Москвы и номер телефона московской квартиры Мэй. В аппарате щёлкнуло, и вдруг прозвучал голос Мэй. Это было так неожиданно, что у Стива перехватило дыхание.
   — Алло, — повторила Мэй, — слушаю… — И что-то добавила по-русски.
   — Это я, Мэй. — Он тяжело вздохнул. — Я, ты поняла? Звоню из Лондона.
   В трубке послышался сдавленный возглас, и наступила тишина.
   — Это я, Мэй, ты узнала меня?
   — Невозможно… Неужели ты, Стив?.. Жив?..
   — Я, но лучше не называй по имени.
   — Ты жив. Боже! Ты был ранен?
   — Все о’кей, дорогая. Целёхонек и здоровёхонек.
   — Как же ты?
   — В порядке, но…
   — Что случилось?
   — Ничего особенного, сменил амплуа… Снимаю другой фильм.
   Она поняла.
   — Продолжение предыдущего?
   — Представь, да, но… настоящий вестерн.
   — Боже, тебя ничто не исправит…
   — И не надо. А тебе что-то сообщили?
   — Да… из Нью-Йорка…
   — Кто?
   — Я его не знаю. Назвался твоим бывшим другом. Какой-то Честер… Честер. Фамилию я забыла.
   — А моя телеграмма? Разве ты ничего не получила?
   — Понимаешь… Верила и не верила… Звонила в Гвадалахару.
   — Напрасно.
   — Ответила какая-то женщина.
   — Экономка?
   — Сказала, что её зовут Мариэля.
   — Ну и что?
   — Сказала, что им ничего не известно.
   — Что ещё?
   — Весной была в отпуске в Лос-Андже… Узнала, что кто-то выпытывал о тебе всякие подробности.
   — Когда?
   — Перед моим приездом.
   — В «Калифорния таймс» тоже?
   — Тоже. Ребята послали его подальше.
   — Значит, все о’кей, дорогая. Расскажи же о себе.
   — У меня пока все более или менее в порядке. Много езжу по стране. Русским овладела прилично. Пишу о них книгу. Согласилась остаться ещё на два года. У меня теперь тут много друзей. Задумала телевизионный сериал — о людях, о стране, их характерах, почему они такие, чего добиваются. Хотела бы дать изнутри, но не знаю, как на это посмотрят наши. А вообще, Стив, они тут очень похожи на нас. Очень… Только у них преобладают наши хорошие черты…
   — А у нас они разве есть?
   — Стив!
   — Не надо… Я хотел сказать: разве ещё остались?
   — Ты совсем не изменился…
   — Это хорошо?
   — Не знаю… Может быть.
   — Слушай… Если бы я выбрался в Москву?
   — Просто не могу поверить…
   — Попытаюсь устроить.
   — Сейчас совсем нетрудно.
   — Ну, не сейчас… Немного позже, дорогая. Сейчас множество дел…
   — А когда? — Её голос стал глуше, словно расстояние между ними увеличилось.
   — Может быть, весной или летом…
   — Буду ждать…
   Ему показалось, что он услышал вздох.
   — Слушай, Мэй, на твоём счёту в Швейцарии недавно появилась довольно крупная сумма… Пусть тебя это не удивляет.
   — Зачем?
   — Так лучше, принимая во внимание мой новый фильм.
   В трубке стало тихо.
   — Мэй, ты слушаешь? Почему замолчала?
   Стив с трудом разобрал ответ, донёсшийся из безмерной дали:
   — Я, кажется, теряю веру в себя, в нас… Мы так беспомощны перед обстоятельствами. Не гоняемся ли мы всю жизнь за призраками?
   Он попытался обратить это в шутку:
   — Они ведь довольно материальны, дорогая.
   — Ох, не знаю, — снова послышался тяжёлый вздох, — меня все чаще охватывают сомнения и страх, когда думаю об этом, о тебе, о нас с тобой…
   — Все должно быть хорошо. Держись! И не теряй оптимизма. Я продолжаю верить…
   — Оптимизма мне хватает только на работу.
   — Верь и ты, Мэй. Иначе… Нет, все будет прекрасно. Только не теряй веры, Мэй.
   — Попробую…
   Кажется, она всхлипнула.
   — Мэй, у меня на исходе монеты. Значит, ты все поняла? Верь… Верь телеграммам, которые иногда будешь получать. И не верь бывшим друзьям. И вообще запомни: со мной ничего не может случиться. Я заколдован… Запомни, Мэй.
   — Постараюсь…
   — Обнимаю тебя, Мэй.
   — Я — тоже.
   — Не плачь… Мы скоро увидимся… Обязательно.
   — Ты сможешь… звонить иногда?
   — Пока лучше не буду… Но ты верь…
   — Да… Я буду ждать!
   В трубке щёлкнуло. Время, дарованное последней монетой, кончилось.
   Стив повесил трубку. Вышел из-под пластмассового козырька автомата. Дождь продолжал сочиться из тумана. Вокруг по-прежнему никого не было.
   Нет, день не был таким невезучим, как ему показалось утром… Стив двинулся дальше по Черинг-Кросс-роад, высмотрел свободное такси и попросил отвезти себя на Кейбл-стрит, к «Трём пиратам».
   По пути, пока такси-кэб не спеша катил узкими улицами на восток, вдоль Темзы, Стив, перебирая в памяти довольно сумбурный разговор с Мэй, пытался понять, верит ли он сам в то, в чём только что хотел убедить Мэй. Мысли перепрыгивали от событий последних месяцев ко вчерашнему рейду на Кэннон-стрит, возвращались в зону, которая служила ему пристанищем уже больше года. Он попробовал сопоставить то, что уже сделано, с тем, что маячило впереди, мысленно оценивал прочность установленных связей… Число неизвестных все ещё значительно превышало количество уравнений, которые предстояло решать. Когда-то Мэй сказала, что истинные союзники Стива — в Москве… От правильного решения зависело многое — не только их жизни, но, может быть, и судьбы мира, частицами которого они были. Правда, если только она существовала, скорее всего, была за Мэй… Это означало бы, что он, Стив, продолжает «валять донкихота»… Такси-кэб притормозил и остановился.
   — Мы у «Трех пиратов», сэр, — вежливо сказал шофёр.
   Стив молча сунул плату в прорезь для денег и выбрался из машины.
   В мрачноватом полуподвальном зале «Трех пиратов» было людно и шумно. Пахло пивом, жареным мясом, тмином. Стив не сразу заметил Тео в компании с плечистым рыжим типом. Они сидели за угловым столиком в глубине зала. Обходя занятые столы, Стив не без труда пробрался в дальний угол к Тео.
   — Это Бибби, — лаконично представил Тео. Краснолицый, рыжий Бибби кивнул и крепко пожал протянутую Стивом руку.
   Выпили по рюмке тминной, запили элем. Бибби выжидал, оценивающе поглядывая на Стива. Стив тоже не торопился. Поинтересовался, как дела у Тео.
   — В порядке, — последовал короткий ответ.
   — Было что-нибудь в утренних газетах?
   — Ничего.
   — По поводу ограбления банка? — насторожился Бибби.
   Стив не моргнул и глазом:
   — В Лондоне ограбили банк?
   — Даже два — вчера и позавчера.
   — Успешно?
   Бибби ухмыльнулся:
   — Пока, вроде, да.
   — И много взяли?
   — Говорят, позавчера — два миллиона, а вчера — миллион с четвертью.
   — Местные?
   Бибби снова ухмыльнулся:
   — Откуда мне знать.
   Стив потрепал его по плечу:
   — А в газетах?
   — Глухо… Здесь с этим не торопятся. Это у вас, в Америке, — ограбление не кончилось, а его уже показывают по телевидению.
   — У нас бывает и наоборот, — Стив налил всем ещё тминной.
   — Это как же?
   — По телевидению показывают, а ничего не было.
   Бибби негромко заржал:
   — У нас это называется блеф.
   — У нас тоже, — кивнул Стив. — Ты ирландец, Бибби?
   Бибби сразу стал серьёзным, отрицательно тряхнул рыжей головой:
   — Австралиец. Из Квинсленда. У отца была ферма.
   — Почему была, а теперь что?
   — Была да сплыла… Засуха, скот подох. Пришлось землю продать.
   — И ты подался сюда?
   Бибби помрачнел:
   — Я тут учился. В Манчестере. Пришлось бросить.
   — И чем потом занимался?
   — Разным…
   — Он специалист по сырым алмазам, — пояснил Тео. — Работал стюардом на авиалинии Лондон — Кейптаун.
   — Через Монровию, — вставил Бибби.
   — Ясно, — кивнул Стив. — Сколько дали?
   — Шесть лет, — потупился Бибби, — но… выпустили раньше.
   — За хорошее поведение?
   — Не знаю… Наверно, понадобился… там. — Бибби сделал рукой неопределённый жест. — Но я не хочу больше. К дьяволу! Надоело.
   — А чего хочешь?
   Бибби молча пожал мощными плечами.
   — Они ведь от тебя не отцепятся.
   — Знаю…
   — Он хочет незаметно исчезнуть, — тихо сказал Тео. — Он сильный и смелый и знает каратэ.
   — Ты мог бы поручиться за него, Тео?
   — Да.
   — Что ж, твоей рекомендации достаточно, А ты хотел бы, Бибби, работать у меня?
   — Хотел бы.
   — А чем придётся заниматься, знаешь?
   — Понятия не имею.
   — Так как же ты?
   Бибби почесал за ухом.
   — А я тоже — верю Тео… Он сказал — лучше быть не может.
   — Но опасно. Может быть, даже очень.
   — Я не трус.
   — И минимум на несколько лет.
   — Подойдёт.
   — Тогда будем обедать, — решил Стив.
   За десертом Стив продолжил разговор:
   — Ты можешь уехать из Лондона в ближайшие дни, Бибби?
   — Могу, но…
   — Тебе, вероятно, не следует появляться на вокзалах и в аэропортах.
   — Так аэропорты закрыты. Забастовка.
   — Но железные дороги работают.
   — Работают, но…
   — Понимаю… В какой операции ты участвовал — вчерашней или позавчерашней?
   Бибби потупился:
   — Во вчерашней…
   — Значит, если все обойдётся, у тебя будет много денег?
   — Черта с два!.. Меня заставили помогать каким-то тёррористам. — Бибби вздохнул. — Деньги для них. Если обойдётся, мне достанется, конечно, кое-что, но немного и попозже. А вчера шеф дал мне двадцать фунтов. Вот так.
   — Не жирно. — Стив допил кофе. — Так берём его, Тео?
   — Да.
   — Тогда до вечера оставляю его на твоё попечение.
   — Да.
   — И дальше все по плану.
   — Да.
   Стив подозвал официанта, одетого в костюм карибского пирата, расплатился. Пират вежливо протянул сдачу. Стив махнул рукой:
   — Не надо. Оставьте себе.
   Пират приложил ладонь к полосатому пиратскому колпаку и замер по стойке «смирно».
   Из порта Стив снова отправился через весь Лондон в северную часть города, где вблизи Эстон-роад находилось новое здание телецентра. Быстро темнело. Туман по-прежнему застилал все вокруг, и жёлтое уличное освещение казалось расплывчатым и тусклым. Дождь то затихал, то вдруг усиливался, и тогда водяная плёнка затягивала лобовое стекло машины.
   В телецентре ничего узнать не удалось. Инге Рюйе действительно работала здесь около полутора лет назад. Но контракта с ней не заключили, и где она теперь, никто Стиву сказать не мог. Оставались ещё телефон и адрес, которые она дала ему в аэропорту Хитроу. Стив попытался позвонить из холла телецентра. Телефон не ответил.
   Стив решил всё-таки съездить по тому адресу, который она оставила. Мало ли, почему не отвечает телефон. А вдруг она все ещё живёт там? К счастью, это оказалось не очень далеко от телецентра. Стив позвонил. Дверь отворила чопорная седая дама в очках и розовой шерстяной кофте.
   Она подозрительно оглядела Стива. Нет, Инге Рюйе давно нет здесь. Они выехали вместе с подругой. Почему? Вероятно, нечем было платить. Хотя какие-то ухажёры посылали им драгоценности чуть ли не из Индии. Впрочем, драгоценности получала только Инге. Другой ничего не присылали. Другая все болела…
   Стив слушал этот монолог, стоя под дождём. Дама в розовой кофте не догадалась пригласить его войти. Когда она наконец умолкла, чтобы перевести дыхание, Стив поинтересовался, не знает ли она нового адреса Инге.
   Нет, адреса она, конечно, не знает. И откуда ей знать? Эта дерзкая девчонка ничего ей не рассказывала, хотя всякие карикатуры на порядочных людей рисовала. Даже на неё. Одно время она что-то делала на телевидении. Каких-то кукол. Но передача не имела успеха. Можно сказать, что она провалилась. Хотя кому-то из соседей что-то даже понравилось, она не знает, что именно. Она принципиально не смотрела эту передачу. Стив поблагодарил и откланялся. Но она не закрывала дверь, все стояла и смотрела ему вслед.
   Стив шёл под дождём и размышлял. Похоже, что он окончательно потерял след Инге. Это было неудачей, размер которой он не мог сразу оценить… Вероятно, это была серьёзная неудача. Пожалуй, самая серьёзная за последние годы… И скверно было от мысли, что передача у Инге не получилась, что у неё неприятности, что как раз сейчас ей, может быть, плохо…
   Стив прошёл не останавливаясь несколько кварталов. Такси не попадалось, да и куда теперь ехать? Он просто шёл, по привычке закусив губы и размышляя, что ещё можно предпринять, чтобы разыскать Инге. Не исключено, что её уже нет в Англии. Она рассказывала, что её родители с континента: мать, кажется, датчанка, отец — немец. Может, из таких, как Вайст… И эта подруга?.. Инге не упоминала о ней. А старуха сказала, что подруга Инге болела…
   Стив попытался отдать себе отчёт, почему причиняет такую боль мысль о потере Инге. Он провёл с ней всего несколько часов, она вполне могла бы быть его дочерью… Ну да, конечно, он же и думал о ней все это время почти как о дочери… У него никогда не было дочери — Инге вполне могла бы заменить её. Те бирюзовые безделушки он посылал ей из Тегерана именно как дочери… Стив остановился: «Опять „валяешь донкихота“, самозваный спаситель мира!» Кажется, он произнёс это вслух. На всякий случай, оглянулся. Вблизи никого не было видно.
   Дождь шёл не переставая. На противоположной стороне улицы неярко светил неон: «Кафе „Случайная встреча“». Зайти переждать дождь?.. Название какое-то дурацкое! Стив хотел идти дальше, но что-то словно остановило его. Он решительно пересёк улицу и распахнул дверь. Кафе было почти пусто. В центре зала за маленьким столиком спиной к двери сидела, низко опустив голову, светловолосая женщина в тёмном плаще. Что-то в её фигуре показалось Стиву странно знакомым… Он замер на лестнице, ведущей вниз, в зал. Ещё боялся поверить. А она медленно повернулась на стук отворившейся двери, и Стив узнал Инге.
   — Стив!
   — Инге!
   Кажется, они крикнули это одновременно. В следующее мгновение Стив уже крепко прижимал её к своему мокрому плащу, а она, закинув руки ему на шею, твердила:
   — Ты? Приехал всё-таки! О мадонна! Приехал!
   И вся дрожала от едва сдерживаемых рыданий.
   Узнав о том, что произошло минувшей ночью в Лондоне, Цезарь пришёл в ярость.
   — Вы оба обезумели! — кричал он. — Как вы могли? Не посоветовавшись со мной!
   Разговор происходил в кабине УЛАКа, куда Тибб чуть не силой привёл Цезаря из библиотеки буддийского монастыря.
   — Ну, он авантюрист, не отдающий себе отчёта, что творит, — продолжал кричать Цезарь, — но ты, ты о чём думал? Испортили мне всю обедню… Ты обещал не выпускать его из зоны.
   — Без крайней необходимости, — спокойно вставил Тибб.
   — Не вижу никакой необходимости.
   — Если останешься при этом мнении, — начал Тибб, — после того как посмотришь…
   — Не хочу ничего смотреть. Меня сейчас не интересуют дела лондонского банка. Пусть ими занимается Пэнки. Он за это получает деньги, и немалые. Я теперь занят совершенно другим и не хочу, чтобы мне мешали.
   — Если ты останешься при своём мнении, — настойчиво повторил Тибб, — после того как заглянешь в документы, обнаруженные вчера Стивом…
   — Не стану ничего смотреть. Понятно? Где этот проходимец?
   — Стив в Лондоне.
   — Ещё не легче! Один?
   — С Тео.
   — Сейчас же отправляйся за ним и привези его сюда.
   Тибб взглянул на часы:
   — Мы вылетим отсюда вместе, Цезарь, через три часа после захода солнца.
   — Вздор! Я сказал, что никуда сейчас не полечу.
   — Полетишь. Даже против своего желания. Не выпущу тебя из УЛАКа до старта, если не согласишься лететь добровольно…
   — Ах вот как! Да ты отдаёшь себе отчёт, ты…
   — Успокойся, Цезарь! Дело гораздо серьёзнее, чем может показаться. Только поэтому я заговорил так. А ещё позволил себе заговорить так потому, что мы единомышленники, поставившие перед собой одну цель. Разве не так, Цезарь? — Тибб устремил пристальный взгляд на Фигуранкайна: — Разве не так? Скажи!
   Цезарь попытался отвести глаза и не смог.
   Он откинулся в кресле, сжал руками виски. Лоб его покрылся испариной.
   — Скажи же! — настаивал Тибб.
   — Да, конечно, — пробормотал Цезарь совсем другим тоном. — Я немного погорячился… Извини… Все так неожиданно.
   — Разве Цвикк не объяснил, в чём дело?
   — Я, видимо, не понял. Разговор был кратким… Впрочем, я предупредил Цвикка, что очень занят…
   — Знаю. Без крайней необходимости мы не стали бы тревожить тебя. Но сейчас ты нужен. Твоё вмешательство необходимо.
   — Объясни…
   — Во-первых, снова объявился Люц. Он в Манаусе с новой группой кандидатов в пилоты.
   — Герберт Люц?
   — Да. Завтра Цвикк переправит их на полигон.
   — А может, уж сразу прямо в зону? — снова вспылил Цезарь.
   — На полигон, — спокойно повторил Тибб. — Там ты сможешь встретиться с ним и побеседовать… с глазу на глаз. Люц уже был на полигоне полгода назад с первой группой кандидатов. Я тогда их забраковал. Второй раз так сделать нельзя.
   — Почему я ничего не знал?
   — Не хотели отвлекать тебя. Как видишь, мы не забываем, что ты занят важными делами. Тогда мы обошлись без твоей помощи. Теперь она необходима.
   Цезарь задумался, по привычке покусывая пальцы. Тибб ждал, не сводя с него внимательного взгляда.
   — Выплыл всё-таки, — пробормотал наконец Цезарь, и гримаса отвращения промелькнула по его лицу. — Это, конечно, меняет дело, и напрасно вы с Цвикком не известили меня, когда он возник в первый раз. Значит, Пзнки… — Цезарь не кончил и покачал головой.
   — Теперь второе, — продолжал Тибб. — Вчерашняя лондонская операция, которая так взволновала тебя, была задумана Стивом как попутная, с единственной целью испортить рождественские праздники мистеру Пэнки. Не скрою, Цезарь, я сначала тоже был против… Но потом подумал: интересно, а рискнут ли признаться они — я имею в виду лондонскую дирекцию, — что в сейфы одного из главных банков «империи» заглядывал кто-то посторонний? Все резко изменилось, как только Стив обнаружил в одном из сейфов папку с документами… Убеждён, ты понятия не имеешь, что за операции осуществляет твой лондонский банк.
   — Где эта папка?
   — Вот она.
   Из ящика под пультом управления Тибб извлёк коричневую папку. Цезарь схватил её, раскрыл, принялся торопливо листать документы. Вдруг у него вырвался возглас изумления.
   — Убедился? — спросил Тибб.
   — Невероятно… Что за мерзавцы… А этот Люц!
   — Возможно, Стив подозревал что-либо подобное. — Тибб покачал головой. — Поэтому и настаивал на визите в Лондон. А если папка досталась нам случайно, в итоге очередной «импровизации» Стива, эта импровизация сверхгениальна.
   — Чудовищно… чудовищно, — повторял Цезарь, продолжая листать документы.
   — Не исключено, что в сейфах твоего банка в Нью-Йорке хранятся секреты поважнее этих. Итак, твоё решение, Цезарь?
   — Летим. Сначала в Лондон, потом на полигон, потом…
   Он снова принялся покусывать пальцы.
   — На полигоне, после встречи с Люцем, придётся тщательно обсудить дальнейшие шаги, — сказал Тибб. — Вариантов может быть несколько…
   — Да-да, ты прав… На полигоне все решим. Сколько человек я могу взять с собой в УЛАК?
   — Не более двух. Не забывай, в Лондоне нас ожидают ещё пассажиры. Где твой самолёт?
   — Близко. В Джокьякарте. Вместе с охраной.
   — Не перебросить ли его в Бразилию?
   — Пожалуй… Они вылетят сегодня же и будут ждать в Манаусе. Сейчас распоряжусь.
   — И не забудь, стартуем через три часа после захода солнца.
 
   Ровно в полночь с субботы на воскресенье УЛАК беззвучно опустился в том самом месте, где сутки назад высадил Стива и его спутников. Туман по-прежнему окутывал все вокруг. Невдалеке размытым желтоватым пунктиром чуть просвечивала цепочка фонарей, ведущих к воротам кладбища Хайгейт. Тибб и Цезарь в полётных комбинезонах сошли на раскисшую от дождя землю, покрытую коротко подстриженной жёсткой травой. Прислушались. Вокруг царила полная тишина.
   — Гм… Где же они? — недовольно пробормотал Цезарь.
   — Не знаю. Не видел их и на экранах перед посадкой.
   — Может быть, место не совсем то?
   — Место то, — возразил Тибб. — Только их почему-то нет. Подождём немного.
   — Как немного?
   — Максимум четверть часа. Нас могли засечь радарные станции при подлёте.
   — А если не придут?
   — Полетим без них. Стив знает, что контрольный срок всего десять минут. Задержаться мы не можем.
   — Так что же делать?
   — Тихо…
   Тибб отошёл на несколько шагов в сторону. Вынул из кармана комбинезона плоскую коробку размером с портсигар, раскрыл и принялся разглядывать что-то внутри, медленно поворачиваясь вокруг.
   — Что там? — спросил Цезарь.
   — Ничего. К сожалению, ничего. В радиусе полукилометра индикатор не показывает присутствия людей.
   — Что-нибудь случилось?
   Тибб не ответил, продолжая всматриваться в экран прибора. Прошло несколько минут.
   — Непонятно. — Тибб покачал головой.
   — Или наоборот — «понятно», — зло бросил Цезарь. — Он ввязался в какую-нибудь новую авантюру. Зачем только ты его тут оставил?! Что ему было нужно?
   Тибб не ответил.
   В сыром тумане и в непроглядном мраке они ждали четверть часа. Никто не появился.
   — С ним определённо что-то случилось, — расстроенно шепнул Цезарь. — Эх, Стив, Стив…
   Тибб молча указал на трап. Низко опустив голову, Цезарь поднялся в корабль. Когда люк задвигался, Цезарь представил вдруг крышку гроба — на этот раз, настоящего гроба, в котором они оставляли Стива…
 
   Той же ночью они приземлились на бразильском полигоне. Тибб посадил У ЛАК прямо в Центральном посёлке на маленькой вертолётной площадке, возле коттеджа отеля.
   — Я отведу У ЛАК в зону и утром возвращусь, — сказал он на прощание. — Идите прямо в коттедж, разбудите стюарда — он приготовит поесть.
   — Кажется, там не спят: в окнах свет, — заметил Цезарь, распахивая лёгкую куртку, которую надел перед высадкой. — Ужасная духота… Когда здесь бывает прохладнее?
   — Теперь здесь лето, босс, — счёл необходимым объяснить Суонг.
   — Вот спасибо, а я и не знал…
   Втроём они направились к коттеджу, а Тибб снова поднял У ЛАК в ночное небо.
   Когда Цезарь и его спутники подошли к веранде коттеджа, дверь отворилась и на пороге выросла массивная фигура Цвикка.
   — Приветствую вас, патрон, — сказал он с лёгким поклоном. — Рад благополучному прибытию, хотя, признаться, начал немного тревожиться…
   — Мы опоздали? — спросил Цезарь, протягивая Цвикку руку.
   — Есть чуть-чуть, принимая во внимание обычную точность мистера Тибба Линстера. Да-а…
   — Действительно, пришлось… задержаться, — сказал Цезарь и вздохнул.
   На веранде бесшумно вращались лопасти больших вентиляторов и было немного прохладнее.
   — Идёмте наверх, покажу ваши комнаты. — Цвикк, морщась, принялся вытирать затылок и шею клетчатым платком. — Ужинать будете у себя?
   — Ужинать?
   — Разумеется. Ещё нет и одиннадцати.
   — Снова попали во вчерашний день, — заметил Цезарь, поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж.
   — Будет больше времени для размышлений, патрон.
   В апартаментах, отведённых Цезарю, царила приятная прохлада. Цвикк, войдя, плотно прикрыл дверь и, отдуваясь, присел на низкой кушетке у затянутого противомоскитной сеткой окна.
   Цезарь сбросил куртку, опустился в кресло-качалку возле одного из кондиционеров.
   — Тут ещё можно дышать, — заметил он, раскачиваясь, — а снаружи — ужас, парная баня…
   — Смотрите не простудитесь, патрон, — предупредил Цвикк, — кондиционер включён на полную мощность.
   — Так рассказывайте, — Цезарь откинулся в кресле, — они тут?
   — Пока нет. Сидят в Манаусе. И признаюсь, поведение мистера… Полшера кажется мне несколько странным… Да-а…
   — Полшера? Разве с ними не Герберт Люц?