Шалимов Александр Иванович. Пир валтасара

   — Пусть готовят самолёт. Через час вылетаем…
 
   Утром мистер Пэнки не выразил удивления, что Цезарь исчез, не попрощавшись. Только поинтересовался:
   — Куда отправляется, не сказал?
   — Нет.
   Пэнки пожал плечами и велел готовить свой самолёт.
   А через час после отлёта Пэнки над Паитуи пронёсся на бреющем полёте самолёт без опознавательных знаков. Он полил остров свинцовым дождём из нескольких пулемётов и сбросил бомбы. Шарк находился в шахте. Услышав взрывы, он сразу поднялся на поверхность. Самолёт уже исчез. Над посёлком поднимались клубы чёрного дыма.
   — Это было как гром среди ясного неба, — рассказывал один из техников. — Пикировал со стороны солнца, его приближения никто не видел. Первую бомбу сбросил на машину, которая шла по шоссе, но промахнулся. Остальные — на дома.
   Шарк, потемневший от ярости, не произнёс ни слова. Вскочил в «лендровер» и сломя голову погнал в посёлок. По дороге дважды чуть не перевернулся, минуя воронки от бомб.
   На окраине посёлка его встретил Чикенкоцур. Сообщил лаконично:
   — На этот раз обошлось — сгорели только коттеджи для гостей. Бомбы угодили в них.
   — Что ещё?
   — Есть четверо раненых, но легко.
   Шарк разразился яростной бранью:
   — Немедленно радиограмму в Токио мистеру Пэнки. В аэропорт Ханеда. Пусть вручат сразу, как прилетит.
   — Если прилетит…
   — Ты думаешь?..
   — Похоже, охотились за ним или за боссом. Разбомбили ведь только коттеджи, куда мы их поместили.
   Шарк ещё раз замысловато выругался:
   — Но это значит…
   — Вот именно, — кивнул Чикенкоцур, — кто-то работает отсюда. Или аквалангист с подводной лодки.
   — Скорее — второе… Придётся установить круглосуточное наблюдение. Мадам и женщин тоже включить…
   Прибежал взволнованный техник:
   — Перископ.
   — Где?
   — Видно с веранды лаборатории.
   — Поехали.
   Через минуту «лендровер» резко затормозил возле лабораторного корпуса. Сопровождаемые техником, Шарк и Чикенкоцур бегом направились к веранде.
   — Вот он, все там же, — показал техник. — За розовым рифом, подальше и правее.
   — Мерзавцы. — Приставив ладонь козырьком к бровям, Шарк всматривался в океан. — Вижу… Перископ. Пришли взглянуть, что получилось. До них, — Шарк на мгновение задумался, — метров шестьсот, не больше. Можно попробовать. Позови-ка мадам, Шарль. Пусть захватит винчестер с оптикой. Быстрей!
   Техник исчез.
   — Отсюда не достать. — Чикенкоцур с сомнением покачал головой.
   — У неё зауэр-автомат экстра-класса. Поражающая дальность — тысяча двести метров.
   Появился техник. За ним неторопливо следовала высокая, дочерна загоревшая дама с мощным торсом, обтянутым зелёным купальником. Светлые, выгоревшие на солнце волосы были собраны в тугой узел на затылке. В руках она держала длинноствольный винчестер с оптическим прицелом.
   — Видишь тот «поплавок» за рифом, Луиза? — Шарк, прищурившись, указал пальцем в океан.
   Несколько мгновений она молча всматривалась, закусив губы, потом кивнула:
   — Ну, вижу…
   — Достанешь его?
   — Н-не знаю… Попробовать?
   — Давай.
   Женщина щёлкнула предохранителем и, опустившись на одно колено, оперла ствол о балюстраду. Затем сделала глубокий вдох и прицелилась. Все, кто был на веранде, затаили дыхание. Треск выстрела разорвал напряжённую тишину.
   Некоторое время она не отрывала глаз от окуляра, потом вздохнула и поднялась с колена.
   — Ну? — спросил Шарк.
   — Кажется, попала…
   — Перископа больше не видно, — сообщил техник.
   На веранде дружно зааплодировали. Женщина удовлетворённо усмехнулась и осторожно отёрла капельки пота с большого облупленного носа.
   — Теперь за работу, — распорядился Шарк. — Я пройду в лабораторию, узнаю, что с ранеными. Ты, Луиза, оставайся пока здесь. Если всплывут, добавь.
   — Не всплывут, — уверенно заявил Чикенкоцур. — Поняли, что к чему.
   — В радиограмме добавьте: пусть быстрей присылают оружие, — крикнул Шарк, удаляясь.
   — Будет сделано, профессор.
 
   Пэнки получил радиограмму, едва ступив на бетон токийского аэропорта Ханеда. Он молча прочитал её и сунул в карман.
   — Что-нибудь важное, Пэнки-сан? — вежливо поинтересовался широколицый седой японец, который в обществе двух японцев помоложе встречал американского гостя у трапа самолёта.
   — Пустяки… Кстати, господин Ито, моим друзьям нужна небольшая партия оружия. Могу я рассчитывать на вашу помощь?..
   — Безусловно, Пэнки-сан. Операция потребует от трех до четырех дней. Не откажите в любезности дать мне список и скажите, куда доставить товар.
   Пэнки чуть заметно покачал головой:
   — Оружие должно быть отправлено сегодня ночью.
   Ито блеснул золотыми зубами:
   — Вы, как всегда, шутите, уважаемый Пэнки-сан.
   — Ну, если для вас это слишком сложно…
   Ито согнулся в поясном поклоне:
   — Прошу в машину, Пэнки-сан. По дороге в вашу резиденцию мы все спокойно обсудим.
   Они действительно договорились обо всём раньше, чем шикарный «ролс-ройс» Ито, миновав центр Токио, мягко притормозил на красноватом гравии у подъезда двухэтажного каменного дома, спрятанного в глубине старого парка.
   — Вилла незабвенного генерала Сиро Исии, — сказал Ито, помогая Пэнки выбраться из машины. — Я приобрёл её у вдовы генерала и ничего не стал менять. Реликвия той Японии… Парк немного запущен, но это создаёт уют и располагает к размышлениям. С другой стороны — японский садик. Там все иначе. Надеюсь, вам тут будет хорошо и спокойно, Пэнки-сан. Мы с женой здесь бываем редко. Предпочитаем квартиру в центре или виллу на берегу океана.
   — Когда назначена встреча с Токимурой? — спросил Пэнки, поднимаясь по мраморным ступеням, сквозь трещины которых пробивалась трава.
   — В четыре после полудня. У вас есть время отдохнуть, Пэнки-сан.
   — А с Масакуни?
   — Завтра в девять утра.
   — Хорошо. Завтра же после полудня я улетаю.
   — Безмерно опечален, высокочтимый Пэнки-сан. Мы с женой надеялись…
   — Сила высшая, мистер Ито. Меня ждут другие срочные дела.
   — Понимаю. Но разве вы не хотели бы познакомиться поближе с зимним Токио? Смею заверить…
   — Не люблю Токио ни зимой, ни летом. Здесь слишком тесно и чересчур злоупотребляют красным цветом.
   — Зимой у нас не слишком много красного, Пэнки-сан, — вежливо возразил Ито.
   В сумрачном холле, отделанном тёмным дубом, ожидали две миниатюрные японочки в палевых кимоно с широкими яркими поясами, похожие на куколок. Сладко улыбаясь, они приветствовали гостей низкими поклонами.
   — Приятного отдыха, Пэнки-сан; через час счастлив буду снова встретиться с вами на ленче, — сказал Ито.
   Японочки, не переставая улыбаться, осторожно взяли Пэнки под руки, жестами приглашая к лестнице, ведущей на второй этаж.
   — Интересно, хоть одна из них разговаривает по-английски? — ворчливо поинтересовался Пэнки, кивнув на своих провожатых.
   — Они разговаривают на всех языках, которые вы соблаговолите выбрать, Пэнки-сан.
   Японочки согласно закивали кукольными головками.
 
   Конференция с Токимурой началась точно в назначенное время в угловой гостиной на втором этаже. Стены, пол и потолок здесь были облицованы светлым зеленовато-жёлтым мрамором. Простенки между окнами занимали зеркала. В центре стоял круглый мраморный стол с причудливой инкрустацией и три кресла. Косые лучи вечернего солнца проникали сквозь окна двух смежных стен, многократно отражаясь от полированного мрамора и зеркал, и заполняли гостиную спокойным, ровным светом.
   — Для нашей встречи я позволил себе выбрать именно эту комнату, — сказал Ито, — здесь тепло, и ничто нам не помешает.
   Токимура — высокий, седой, с выправкой бывшего военного — кивнул удовлетворённо. У него было удлинённое, изрытое глубокими морщинами лицо, высокий лоб, массивный подбородок, глаза-щёлки, почти неразличимые под складками тяжёлых век. Опущенные углы тонких губ придавали лицу высокомерно-презрительное выражение.
   — Мрамор, кажется, затрудняет закладку подслушивающих устройств, — заметил Пэнки, внимательно оглядывая стены и потолок.
   Ито и Токимура негромко рассмеялись, словно услышав превосходную остроту.
   — В Японии такое не принято, сэр, тем более когда встречаются партнёры и… единомышленники. — Токимура продолжал улыбаться, но в его тоне прозвучало неодобрение.
   — Прошу садиться. — Ито сделал приглашающий жест пухлой ручкой, пальцы которой унизывали перстни.
   Все трое неторопливо разместились за мраморным столом.
   — Предварительно согласовано, — начал Ито, — что нам следует рассмотреть три главных вопроса.
   — Не считая самого главного, — спокойно добавил Токимура.
   Ито кашлянул обеспокоенно:
   — Токимура-сан имеет в виду…
   — Знаю, — прервал Пэнки, — оставим это на самый конец.
   Ито быстро взглянул на Токимуру. Тот равнодушно пожал плечами.
   — Тогда первое, — сказал Ито, внимательно глядя на Пэнки, — дальнейшее расширение экономических связей… наших стран… Мы хотели бы…
   — Продолжать расширять японский экспорт, предельно сократив ввоз ряда американских товаров, — заметил Пэнки.
   — Ну, не совсем так, Пэнки-сан…
   — Именно так, господин Ито. Нам незачем уверять друг друга, какие мы все хорошие. И вы, и я это превосходно знаем. Я внимательнейшим образом изучил ваши конфиденциальные соображения и провёл необходимые… консультации. Полагаю, что в ближайшие несколько лет вы сможете расширять экспорт электроники и автомашин в тех пределах, на которые вы способны, не опасаясь серьёзных контрмер. Я подчёркиваю — серьёзных… Болтовня будет… Но некоторые люди существуют именно для того, чтобы болтать. Таким образом, в двух направлениях вам гарантирован зелёный свет, а если возникнет необходимость, то и определённая поддержка ваших американских… друзей.
   — Но остальные?..
   — Я не Всевышний, господин Ито. Кроме того, я ведь пока… ничего не прошу взамен, ибо знаю, что вы действительно не очень заинтересованы в американских промышленных товарах.
   — Будем считать, что с первым вопросом покончено, — твёрдо сказал Токимура.
   Ито некоторое время молчал. С его лица даже исчезла вежливая улыбка. Он явно был недоволен и, видимо, собирался возразить. Однако Токимура не позволил.
   — Второе — нефть, — сказал он и дважды стукнул указательным пальцем в мраморную плиту стола. — Вы, конечно, представляете, что такое нефть для нас…
   Пэнки молча кивнул.
   — Мы серьёзно обеспокоены проблемой нефти, сэр. Вы заморозили у себя добычу, накапливаете стратегические запасы за счёт импорта. Цены на сырую нефть ползут вверх.
   Неподвижное лицо Пэнки искривила усмешка.
   — Вы же умный человек, Токимура… Какие стратегические запасы? Цены на нефть взвинчивают арабы…
   — В ответ на то, что творит Америка.
   — Арабов науськивают Советы.
   Наступило напряжённое молчание.
   — Примитивно, господин Пэнки, — заметил наконец Ито, блеснув золотыми зубами. — У нас, как и у вас, нет особых оснований для любви к нашим западным соседям, но нельзя же обвинять их во всех смертных грехах. Мне кажется, вы недооцениваете арабов.
   — Ито прав, — кивнул Токимура. — Более того, ваша откровенно произраильская политика восстановила против вас весь арабский мир, независимо от политической ориентации. Это лишь начало… Предвижу тяжёлые экономические осложнения для мира в целом как следствие нынешней политики вашего президента.
   — Президента? — холодно переспросил Пэнки.
   Токимура пожал плечами, но Ито быстро сказал:
   — В нынешнем трудном мире сильной стране нужен сильный президент. Сильный и дальновидный. Уверенно сидящий в своём кресле, а не… присевший на двух стульях сразу…
   Пэнки кивнул и, старчески пожевав тонкими губами, наклонился в сторону своих собеседников:
   — Чтобы не углубляться в дискуссию и снять пока с обсуждения ваш второй вопрос, Токимура, могу сообщить, но только вам двоим и абсолютно конфиденциально, — Пэнки ещё снизил голос, — ему придётся уйти до срока…
   Ито и Токимура переглянулись.
   — Вы хотите сказать… — начал Токимура, — вариант Далласа или…
   — Я ничего не хочу сказать, — устало возразил Пэнки, — кроме того, что вы слышали.
   — Но когда?..
   Пэнки опять пожевал губами:
   — Не люблю столь прямых вопросов… А впрочем… Полагаю, не позднее будущего лета…
   — То, что вы соблаговолили приоткрыть нам, уважаемый Пэнки-сан, чрезвычайно важно, — поклонился Ито, — мы безмерно благодарны вам за высокое доверие; однако, завершая второй пункт нашей встречи, мы вынуждены униженно просить вас довести нашу крайнюю обеспокоенность нефтяной проблемой до сведения компетентных деловых кругов… вашей страны. Положение весьма серьёзно. Нефть — основа нашей энергетики… Америка не может не быть заинтересована в сильной и процветающей Японии.
   — Все это совершенно ясно, — не скрывая раздражения, заметил Пэнки, — однако, господа, не пора ли вам начать предпринимать кое-что и самим?
   — Что вы имеете в виду? — надменно выпрямился То-кимура.
   — Например, атомную энергетику. Кстати, она вскоре понадобится вам для иного… Ещё — геотермические станции, приливные, волновые и прочие.
   — Наши инженеры прилежно занимаются этими вопросами, Пэнки-сан, — улыбнулся Ито, — но три четверти населения нашей страны не хотят атомных электростанций на своих маленьких островах. Согласитесь, их можно понять.
   — Понять можно, — кивнул Пэнки, — как, впрочем, можно пытаться понять любое глупое предубеждение, однако вас, господа, в этой ситуации понять трудно. В прошлом следует искать не пепел, а огонь…
   — Память Хиросимы и Нагасаки в Японии ещё слишком жива и болезненна, господин Пэнки, — тихо сказал Ито. — Пожалуй, нам не стоит касаться этого вопроса.
   — Не полагал, что вы столь сентиментальны, Ито. Тогда была война. На войне, как известно, все средства хороши, если ведут к победе. Чистая случайность, что первую атомную бомбу сконструировали американцы. Смешно было бы не применить её, раз война ещё шла. А могло быть совершенно иначе… Кстати, ваши учёные тоже работали в этом направлении…
   Ито молитвенно сложил руки:
   — Но первыми жертвами атома стали японцы. Сотни тысяч японцев, и не солдат, господин Пэнки, — детей, женщин, стариков. Нет, вам, конечно, не понять, что означают для японцев, для нас всех, — Ито ударил себя в грудь, — Хиросима и Нагасаки…
   — Перестаньте кликушествовать, — резко сказал Пэнки. — Предоставьте это так называемым борцам за мир, в крайнем случае — вашим парламентариям. Мы деловые люди. Чтобы успокоить ваши патриотические позывы, могу заверить: я лично сожалею, что две первые атомные бомбы разорвались в вашей стране. Я предпочёл бы иные цели. Надеюсь, это ещё впереди… Однако я всегда предпочитаю ясность. Взгляните на предмет нашего спора с иной стороны: что такое жертвы двух первых атомных бомбардировок на фоне общего числа жертв Второй мировой войны? Или ещё так: разве число жертв во время бомбардировок Токио не превышает намного жертвы Хиросимы и Нагасаки? Полагаю, что Токимура, как бывший военный, согласится со мной.
   — Как бывший военный, может быть, — но только тридцать лет назад, — медленно произнёс Токимура, — как японец — никогда… Хиросима и Нагасаки — величайшие преступления на совести Америки. И такими останутся навсегда. Простить это невозможно.
   — И незачем, — холодно усмехнулся Пэнки. — Повторяю, я всегда предпочитаю ясность, особенно в отношениях с партнёрами и друзьями. А мы ведь не только партнёры, Токимура. Вы хорошо знаете, что я не американец. Судьбе было угодно, чтобы после войны я оказался в Америке и стал тем, чем стал. Но я был и остался немцем. У вас, Токимура, нет, не было и не будет друзей и союзников более верных, чем мы, немцы. На Земле только два великих народа, которым принадлежит будущее. Мы — на Западе, вы — на Востоке. Конечная цель у нас с вами одна. И мы её рано или поздно осуществим, хотя бы для этого пришлось сжечь в атомном пламени все города русских и американцев. Извините за отступление от нашей деловой беседы, но оно показалось мне необходимым, поскольку речь зашла об этом…
   Ито взглянул вопросительно на Токимуру, и тот чуть заметно шевельнул веками.
   — Вы прекрасно сформулировали общность наших идеалов, Пэнки-сан, — начал с поклоном Ито. — Однако идеалы труднодостижимы, особенно в век НТР. В нашей стране все труднее утверждать молодёжь в верности историческим идеалам. В Европе, полагаю, ещё труднее. Вы коснулись вопроса необычайно важного и бесконечно болезненного. Когда речь об этом заходит в определённых сферах нашей страны, большинство из нас предаёт себя в руки провидения и мыслит лишь об экономических средствах, путях и мерах. Остальное за пределами наших возможностей.
   — Конечно, — кивнул Пэнки, — разрушительная сила сосредоточена там — у них… И надо добиться, чтобы они использовали её друг против друга. Именно таков путь к достижению наших идеалов. Разве вы никогда не думали об этом?
   — Это прекрасно, — усмехнулся Ито. — Если, конечно, исключить опасность сгореть вместе с ними.
   — Частичных жертв не избежать и нашим народам: огонь очищения… Те, кто переживёт, придут к вечным идеалам.
   Ито вздохнул:
   — Вы приоткрыли нам глаза на многое, Пэнки-сан. Нам предстоит теперь основательно подумать, чтобы постигнуть до конца снизошедшую от вас мудрость. В нашей стране, конечно, найдутся влиятельные люди, готовые помочь вам в достижении поставленных целей, но…
   — Не сомневался, — прервал Пэнки, — ваше «но», Ито, относится уже к деталям. Будет время постепенно обсудить и согласовать их. Полагаю, теперь мы можем перейти к третьему вопросу нашей конференции. Нам теперь легче решать его, ибо вы, вероятно, догадались, для какой цели предназначена значительная часть испрашиваемых мною средств.
   — О, — с видимым облегчением сказал Ито, — значит, речь пойдёт не о спасении «империи» Фигуранкайнов.
   — Спасении? — повторил Пэнки, и в его бесцветных глазах впервые промелькнуло что-то похожее на удивление. — Странно, что вы сочли возможным воспользоваться этим словом, господин Ито.
   — Извините меня, Пэнки-сан. Мир бизнеса полон слухов. Не исключено, что мы с Токимура-сан ослышались.
   — Я достаточно полно представляю положение дел Фигу-ранкайна-младшего, — сказал Пэнки. Токимура и Ито согласно закивали головами, — оно никогда не вызывало опасений. Сейчас оно лучше, чем когда-либо. В займе, о котором идёт речь, непосредственно заинтересовано объединение частных банков в Швейцарии. Это хорошо вам известный консорциум СР5 в Женеве. В качестве ответственного представителя правления я уполномочен подписать соглашение.
   — Этих гарантий вполне достаточно, — поклонился Ито, — речь шла о сумме…
   — Сумма несколько изменилась, в сторону увеличения, — быстро перебил Пэнки, — теперь она выглядит так…
   Он начертил фломастером на чистом листе бумаги цифру со многими нулями. Токимура, бросив на неё быстрый взгляд, удивлённо вскинул брови, а Ито воскликнул:
   — Но это же невозможно. Это…
   — Подумайте, — спокойно сказал Пэнки, — подумайте и взвесьте все. Это консорциум частных банков в Швейцарии. У вас там есть свои филиалы. Подумайте, что принесёт операция вашему консорциуму, если… провести её умно. Я подожду ответа до завтра.
   — Хорошо, — объявил Токимура. — Мы обсудим… Завтра в полдень вы получите ответ. Однако сомневаюсь, что сможем удовлетворить ваши пожелания полностью.
   — Подумайте и взвесьте все, — повторил Пэнки, извлекая из кармана пузырёк с таблетками.
   — Теперь самое главное, — начал Ито.
   — А вот о нем и поговорим завтра, когда узнаю ваш окончательный ответ, — сказал Пэнки, осторожно отправляя таблетку в рот.
 
   Проводив Пэнки в отведённые ему апартаменты, Ито возвратился в мраморную гостиную. Токимура стоял у окна, глядя на угасающий закат.
   — Багровые облака, — сказал он, не оборачиваясь, — к большому ветру…
   — Творящие ветер пожинают бурю, — в тон ему отозвался Ито. — Что будем делать, Токимура-сан?
   В гостиной наступило долгое молчание.
   Нахмурившись, Токимура продолжал глядеть в окно. Ито присел к столу, сплёл унизанные перстнями пальцы. Ждал.
   — В мою душу все настойчивее стучится ужасное подозрение, — начал, наконец, Токимура, — что у власти в их стране находится правительство, не способное управлять, президент, случайно оказавшийся на своём посту, и администрация, в которой преобладают глупцы и мошенники…
   — Следовательно, путь, избранный нами, представляется единственно возможным, Токимура-сан.
   — Но это означает, что деньги придётся дать, — резюмировал Токимура. — Или вы можете предложить что-либо иное, Ито?
   — Нет, пожалуй, нет. Надо только уточнить наши дополнительные условия. И вопрос с нефтью. Они не понимают, что шах в Иране долго не продержится. Мы не раз предупреждали их спецслужбы…
   — Они всадили столько денег в шаха, что ни о чём не хотят слышать. Завтра придётся прямо сказать об этом Пэнки. Намёков и он не понял…
   — Он не захотел сегодня вообще говорить о главном. И вы не стали настаивать, Токимура. Признаюсь, я несколько удивлён…
   — Я трезво оценил степень риска, Ито… Мы выигрываем при любом варианте. Десять лет — большой срок. Пока они будут довооружаться и пугать друг друга, мы утвердимся на важнейших мировых рынках, и тогда…
   Токимура усмехнулся и умолк.
   — А вам не показалось, Токимура-сан, что наш уважаемый гость, при всех его бесспорных достоинствах, связях и возможностях, ещё и маньяк? — осторожно поинтересовался Ито.
   — Ваша проницательность превосходит прочие ваши деловые качества, дорогой Ито. Не просто маньяк — опасный маньяк. Могу даже добавить: впервые в жизни встречаю маньяка, одержимого несколькими маниями одновременно…
 
   На следующий день мистер Алоиз Пэнки покидал туманный зимний Токио со смешанным чувством удовлетворения и досады. В главном он преуспел — это было бесспорно. Кредиты, предоставляемые японцами, давали не только отсрочку, но и определённые перспективы… Правда, покрывать их придётся за счёт основных капиталов «V», если предприятие Шарка не начнёт приносить прибыль в ближайшие годы.
   Пэнки был убеждён, что поставил на Шарка правильно, однако неожиданности нельзя сбрасывать со счётов… Тогда потребуется решение самой «Валгаллы». Ещё месяц назад он не сомневался бы, что получит согласие, но теперь…
   Будучи одним из «приобщённых», он пользовался доверием неограниченным, однако последнее время его все чаще охватывали сомнения. За ним, конечно, тоже следят, это вполне естественно. Но дублировать его операции, а уж тем более действовать вопреки его мнению и решениям — такого прежде не случалось…
   Мерно гудят моторы. За окном самолёта ночь. Ещё одна бессонная старческая ночь. Далеко внизу, под облаками, Тихий океан. Пэнки натянул плед повыше на грудь. «Взять ещё таблетку? Зачем?.. Они давно не действуют».
   Мысли снова возвратились к минувшему дню. Встреча с бывшими соратниками генерала Исии не принесла ожидаемого результата…
   Память отряда № 731, конечно, непопулярна. Многие не прочь похоронить её… Масакуни рассуждал даже о гуманизме… после того как уничтожил десятки тысяч военнопленных. До чего измельчали люди! Конкретных кандидатов на должность руководителя Биологического центра не смог предложить никто. Теперь надежда только на Найто… Он назвал какого-то профессора Насимуру, которому предстоит покинут! Осакский университет.
   «Опять профессор, — Пэнки вздохнул и покачал головой, — не перевариваю профессоров… Такие, как Шарк, редчайшее исключение. Правда, этот Насимура тоже служил у Исии, но недолго… Посмотрим, если Найто не подведёт…
   Почему всё-таки отказались те, на кого можно было рассчитывать? Такие возможности для настоящего учёного!.. Не в щепетильности же дело и не в боязни личной ответственности?.. Все, кто вчера так решительно отклонил предложение, в своё время в отряде Исии занимались исследованиями не менее рискованными и, как сейчас любят выражаться газетчики, тоже антигуманными… Гнусное словоблудие!
   Старого кретина Хорнфункеля давно следовало убрать. Люц был прав. Снова Люц!.. Кому он служил в действительности? Я не один раз убеждался в его преданности… Но теперь… Опять кто-то действует за моей спиной? Как тогда в Мексике, как в Касабланке, как только что в Лондоне, черт побери».
   Директор лондонского банка Венус едва ли решился бы на такое сам. Пэнки знал его слишком хорошо. Либо ему приказали, либо… Этот дурень комиссар Бриджмен твердит об инопланетянах… Всеобщий психоз захлестнул и руководство Интерпола. Нет, кто бы ни похитил Венуса, где бы он ни укрывался, его необходимо найти. Исчезновение документов из сейфа лондонского банка может поставить под удар главную операцию…
 
   На другой день после возвращения Цезаря в Канди, за утренним кофе, Райя спросила:
   — Кого мы позовём на встречу Нового года, милый?
   — Предпочёл бы встречать Новый год вдвоём с тобой, моё сокровище… — Цезарь вопросительно взглянул на Райю, она молча улыбалась. — Из друзей выбрал бы одного брата Хион-га, а нужен был бы Стив…
   — Доктор Хионг едва ли согласится… Он…
   — Знаю. Вернусь к нему, как покончу с делами тут и в Лондоне.
   — Ты упомянул ещё Стива, Цезарь.