Страница:
— Твой шеф — стреляный воробей, — заметил Стив. — Его на мякине не проведёшь. Как он решил пойти на такую операцию с ненадёжными людьми? По-моему, ты крутишь колесо, гагeq \o (а;ґ).
— Зачем мне теперь крутить? — обиделся Карлос. — Вы наверняка передадите нас бразильской полиции. Меня там знают… Если меня выдадут Гаити, мне конец…
— Нет, я выполню своё обещание, — сказал Стив. — Никого бразильской полиции мы не передадим. Оставим вас тут, на «гасиенде» сеньора Фигуранкайна. Вам придётся поработать и трудом исправить свой… назовём его… «промах»… Дальнейшее будет зависеть только от каждого из вас и от результатов работы.
— Ну, это другой разговор. — Карлос заметно повеселел.
— Однако ты ещё не ответил на мой последний вопрос.
— Насчёт отряда-то?.. Я вам скажу так, сеньор: наш шеф тут уже был однажды. Все посмотрел, прикинул… Он ведь не ждал никакого сопротивления, говорил, что «испечём пирог» без единого выстрела. Наверно, так бы и было, если бы не появление сеньора Фигуранкайна…
— Его не ждали? — прищурился Стив.
— Конечно, нет. Когда в Манаусе шеф увидел его самолёт, он впал в бешенство. Я никогда не видел его таким… Но он быстро опомнился и принял меры… Когда потом господин Фигуранкайн выскочил тут на нас, пресвятая дева, я просто струсил, клянусь вам. Да, наверно, и шеф тоже… Правда, шеф сразу взялся в «горсть», приказал схватить сеньора Фигуранкайна как заложника. Ну, потом все пошло «хвостом в штопор», как сказал один из немцев…
— Какие же меры принял ваш бывший шеф в Манаусе? — спросил Стив.
— Пусть сам расскажет.
— Зря ты крутишь, Карлос, — неодобрительно заметил Стив. — Мы с тобой неплохо разговорились, и, пожалуй, ты мне даже начинаешь нравиться. Так уж давай не порти впечатления. Это тебе ещё пригодится в дальнейшем.
— А можно задать вам один вопрос, сеньор?
— Попробуй.
— Верно ли, что вы и есть сам «папа Лука»?
— Ну допустим… Значит, ты слышал обо мне?
— О, — сказал Карлос, — если это вы и есть… — Он покачал головой.
— Ну так что?
— А то, сеньор, что многие из наших пошли бы к вам… Когда перед рассветом, после стрельбы, заорали репродукторы, некоторые из наших сразу стали говорить, что, наверно, это вы и есть. Ну, другие, конечно, не поверили. С этого начался разброд…
— Понятно, — прервал Стив, — выкладывай теперь, какие меры принял в Манаусе ваш шеф.
— Да, в общем, ничего особенного, — ухмыльнулся Карлос. — Он быстренько узнал, откуда прилетел самолёт, куда направляется. Договорился с кем-то из радистов. Капитану «боинга» подбросили радиограмму, вроде бы только что полученную в Манаусе, чтобы немедленно возвращался на Цейлон. Я не знаю, как шеф написал в радиограмме, но адресована она была сеньору Фигуранкайну и капитану «боинга». Наверно, радиограмме поверили. Мы видели, как «боинг» взлетел и повернул на восток, к океану. Ну и конечно, когда сеньор Фигуранкайн выскочил на нас… живой, мы, того… — Карлос развёл руками.
— Живой, говоришь? — повторил Стив. — А что должно было случиться с самолётом?
Карлос снова ухмыльнулся:
— Мало ли способов! Какой применили, не знаю, но, когда «боинг» взлетел, шеф сказал, что дело сделано — самолёту капут над океаном.
— Точно не знаешь?
— Клянусь, сеньор.
— Суду все ясно? — спросил Стив, когда Карлоса увели.
— Сколько же человек могло быть в «боинге» патрона? — пробормотал Цвикк, словно рассуждая сам с собой.
— Наверно, не меньше тридцати, — предположил Стив. — Цезарь должен знать точно…
— Истинно, этот человек творил зло, как пчела мёд, — повторил Цвикк сказанное им уже не однажды.
— «Мало ли способов». — Стив покачал головой. — И конечно, Люц все их хорошо знает… Ну что, уважаемые коллеги, принимаемся за него?
— Надо сделать перерыв, — решительно возразил Цвикк. — Мне просто не по себе, хотя довелось видеть многое… Идёмте, выпьем соку, а уж потом… дотерпим последнее действие…
«Последнее действие», вопреки ожиданиям Цвикка, оказалось кратким… Люц не вымолвил ни слова. Когда его ввели в комнату, где за столом сидели Стив, Цвикк и Корт, Люц окинул их презрительным взглядом и отвёл глаза. Его покрытое шрамами лицо казалось каменным. Губы были плотно сжаты. Он словно не слышал задаваемых вопросов, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Стив стал перечислять предъявляемые ему обвинения. Лишь когда Стив упомянул о гибели Фигуранкайна-старшего и о расписке Люца от 29 ноября 1963 года, подтверждающей получение двухсот тысяч долларов, губы Люца разжались, словно он хотел что-то сказать, но в этот миг взгляд его упал на руку Стива, который ритмично постукивал пальцами по столу в такт произносимым словам. Глаза Люца расширились, словно зачарованный, он некоторое время следил за движениями этой руки. Но затем, явно сделав над собой усилие, он опять отвёл взгляд в сторону и плотно сжал губы.
Стив умолк, и в комнате наступила пронзительная тишина.
— Молчание, видимо, означает, что вам нечего сказать в оправдание, — спросил, подождав, Стив. — Так следует понимать?
Люц не ответил.
— Мы дали вам шанс оправдаться хоть в чём-то, — продолжал Стив. — Если у вас такой возможности нет или вы не хотите это сделать, конец может быть только один… Вас следовало бы повесить, но едва ли тут найдётся человек, который добровольно взял бы на себя роль палача. Поэтому даём вам шанс уйти из жизни самому. Вам развяжут руки и оставят здесь одного. Потом сюда принесут бутылку вина и две плетёные корзинки. В одной будет лежать пистолет с единственным патроном, в другой — яд. Если в течение получаса вы ничем не воспользуетесь, вас всё-таки повесят. Желаете что-нибудь сказать?
Люц не ответил.
Полчаса спустя Тео осторожно приоткрыл дверь в комнату Цезаря, где в это время находились Стив и Цвикк.
— Ну что? — спросил Стив.
— Он мёртв. Выпил вино, а потом… выбрал кобру.
— Все-таки кобру?
— Наверно, это была его последняя ошибка, — усмехнулся Тео. — Она ужалила в лицо. Смерть наступила почти сразу. А пистолет мы нашли у него в кармане…
На следующее утро Цвикк явился к завтраку последним.
— Несмотря на опоздание, вы сияете, Мигуэль, словно выиграли главный приз в лотерее, — сказал Цезарь.
— Ибо приношу радостную весть, — объявил Цвикк, обводя присутствующих торжествующим взглядом. — Выигрыш общий. Ваш «боинг» цел, патрон. Он возвратился в Манаус.
— А люди?
— Все целы. Я только что говорил с капитаном. К полудню они будут здесь.
— Значит, самолёт в порядке?
— Теперь да. Они дотянули до Лас-Пальмаса… Там удалось совершить посадку. Связались с Канди. Выяснили, что никто их не звал обратно. Отремонтировались и возвратились сегодня в Манаус.
— А что было?
— Капитан вам подробно расскажет, патрон. Если коротко — в момент старта из Манауса выстрелом из снайперской винтовки им загнали какую-то хитрую ампулу в багажное отделение. Потом там начался пожар.
— Если самолёт в порядке, сегодня же вылетаю в Нью-Йорк, — решил Цезарь.
— Но Пэнки там, по-видимому, ещё нет, — заметил Стив.
— Дождусь…
— Давай-давай, пока не остыла твоя решимость.
— Теперь не остынет, — заверил Цезарь.
Вечером перед отлётом «боинга» в Нью-Йорк все собрались на Центральном аэродроме. Ждали только Тибба, который с минуты на минуту должен был прилететь из зоны.
Цезарь, все ещё с повязкой на лице, выглядел лучше. Опухоль заметно спала, левый глаз приоткрылся — Цезарь уверял, что видит им так же хорошо, как и правым.
— Итак, готовьте себе здесь смену, Мигу эль, — сказал Цезарь, похлопывая Цвикка по плечу, — вскоре вызову вас в Нью-Йорк принимать дела… от Пэнки.
— Подумайте ещё, патрон, — сокрушённо покачал головой Цвикк, — может, найдётся кто побойчее. В Нью-Йорке, конечно, не так жарко, но… не люблю я его.
— Вы не отчаивайтесь раньше времени, — заметил Стив, — может, ещё ничего не выйдет. Не согласится Пэнки, и конец…
Цезарь бросил на Стива недовольный взгляд, но промолчал.
Послышался рокот мотора, и над верхушками деревьев появился белый вертолёт.
— Ну вот и Тибб, — с видимым облегчением сказал Цезарь.
Выйдя из вертолёта, Тибб сдержанно поздоровался с собравшимися и вопросительно взглянул на Цезаря.
— Нам надо поговорить кое о чём. — Цезарь взял Тибба под руку: — Пройдём в самолёт. Прошу извинить, — обернулся Цезарь к присутствующим, — разговор конфиденциальный.
Они возвратились через полчаса, когда над взлётной полосой в тёмном небе уже искрились звезды. Цезарь обнял на прощание Стива и Тибба, пожал руки Цвикку и Тео и, сопровождаемый Суонгом, снова поднялся по трапу в «боинг». Дверь захлопнулась, трап отъехал в сторону. Быстро набирая скорость, самолёт побежал по взлётной полосе и, круто взяв вверх, исчез в россыпи звёзд.
— Полетишь со мной? — спросил Стива Тибб, указывая на вертолёт.
— Пока останусь тут. Хочу присмотреться к этим парням, которых мы вчера взяли. Помогу Мигуэлю рассортировать их. А дня через три полетим снова…
— Нет, — Тибб отрицательно качнул головой, — теперь УЛАКи летать не будут.
— Решение Цезаря? — прищурился Стив.
— Необходимость… Последнее время они непрерывно были в полётах. «Горючее» на исходе. Нужно заменять алмазные стержни.
— А резерв?
— Практически не осталось.
— Ты сказал Цезарю?
— Об этом мы и говорили. Из Нью-Йорка он полетит к профессору Шарку.
— Алмазов Шарка придётся подождать, — возразил Стив. — Надо искать другие пути. Пожалуй, кое-что я мог бы взять на себя. Без УЛАКов главная задача невыполнима.
— Что ты называешь главной задачей?
— Операцию «Шанс».
— По-моему, главное в другом, Стив, — очень серьёзно сказал Тибб. — Но тут мы с тобой едва ли придём к согласию.
— А с Цезарем?
— С ним скорее, хоть и он… — Тибб не кончил.
— Все должно получиться, старина, если будем… двигаться в одном направлении. Работы здесь удалось переориентировать: вчера мы выиграли неплохую партию. Дело за африканским полигоном. И ещё алмазы… Я займусь этим…
— Цезарь просил меня присматривать за тобой, — сказал Тибб, глядя в сторону. — Он не хочет, чтобы в ближайшие недели ты покидал полигон. Поэтому действуй, но… отсюда.
— Снова арест?
— Просьба… просьба друзей.
— Хорошо, — кивнул Стив, — буду иметь в виду.
— Вы обратили внимание на одну деталь? — спросил на следующее утро Цвикк. — Не выходит из головы… Мне показалось, Люц уже готов был заговорить тогда, но вдруг увидел нечто и отказался от своего намерения…
— Не понимаю, — сказал Стив. — Что он мог увидеть? Возможно, он и колебался, говорить или нет, но он не мог не понимать, что его положение безвыходно.
— Я не о том. Я внимательно следил за ним, когда вы перечисляли пункты обвинения. Мне показалось, он хотел что-то сказать, когда вы заговорили о его расписках…
Стив усмехнулся:
— Может, хотел возразить, что двести тысяч, полученные двадцать девятого ноября шестьдесят третьего года, — плата не только за Фигуранкайна-старшего, но и за Джона Кеннеди.
Цвикк глянул исподлобья на Стива:
— Свои тайны он навсегда унёс с собой. Не захотел даже воспользоваться ими, чтобы попытаться купить себе жизнь. А почему? Ведь он мог бы…
— Считал положение безвыходным, — повторил Стив без особого убеждения.
— Безвыходным оно стало лишь в тот момент, когда его «поцеловала» кобра. Знаете, куда он глядел, когда окончательно отказался от мысли сказать что-либо?
— Куда?
— На вашу левую руку, которой вы постукивали по столу. Он глядел как заворожённый. Пожалуй, именно тогда он и решил ничего не говорить.
— При чем тут моя левая рука? — пожал плечами Стив, растопыривая пальцы. — Может, его внимание привлекли часы или вот этот перстень?
— Скорее уж, перстень. Кстати, откуда он у вас? Никогда не видал такого.
— Он достался мне совершенно случайно… Кто-то даже уверял, что камень — чёрный алмаз.
— Дайте-ка поглядеть.
Стив снял с безымянного пальца левой руки перстень с черным камнем и протянул Цвикку.
— Любопытно, — пробормотал тот, внимательно разглядывая камень. — И огранка необычная. Никогда такой не встречал. Действительно похоже на чёрный алмаз. Вы при случае справьтесь у знающего ювелира. Если чёрный алмаз, ваш перстень — целое состояние.
— Ну, не думаю… Там, откуда он взят, их было несколько.
— И все одинаковые?
— Как будто.
— А… откуда… — начал Цвикк, но сразу же поправился, — а… всё-таки, по-моему, именно перстень поразил Люца… Может статься, он где-то видел подобный?..
— И посчитал талисманом, — усмехнулся Стив.
— Кто знает, — вздохнул Цвикк, протягивая перстень Стиву. — Если талисман, его надо беречь особо…
— Без колебаний отдал бы его Тиббу, если бы можно было использовать этот камень как материал для стержней. Вам известна ситуация с алмазами?
— Знаю. — Цвикк снова вздохнул. — Некоторое время назад я предлагал патрону договориться с русскими о продаже партии алмазов. Они сейчас добывают изрядно у себя в Сибири. И не так дерут, как «Де Бирс компани». Но патрон не захотел… Рассчитывает на Шарка, или мистер Пэнки был против…
— Цезарь не по-хорошему упрям, — заметил Стив. — Такое упрямство обычно не доводит до добра… Как в этой истории с Люцем… Цезарю удалось однажды криком напугать стаю осатанелых гиен — он взял этот способ на вооружение. А на Люца и его шакалов способ не подействовал.
— Теперь патрон будет более осмотрительным.
— Надеюсь… Но с алмазами надо что-то срочно предпринимать, Мигуэль. УЛАКи на приколе, а они нам необходимы. Узнайте у Тибба, сколько ему надо на первое время, и попробуйте закупить тут, в Бразилии, и через «Де Бирс».
— А деньги?
— Что сможете — из ассигнований полигона, остальное — из спецфонда операции «Шанс».
— Ох уж ваш спецфонд, — проворчал Цвикк, — он у меня вот где сидит. — Цвикк постучал ладонью по своей массивной короткой шее. — Если федеральным властям придёт в голову проконтролировать наш банк в Сан-Паулу… А они это могут…
— Давайте быстрее расстанемся с этими деньгами. Покупайте алмазы.
— Чудак вы, право. Документы всё равно останутся.
— А, — махнул рукой Стив. — Сейчас нет ни одного банка, который не занимался бы… ну, скажем, не совсем законными операциями.
— Все это гораздо сложнее, чем вам кажется, — покачал головой Цвикк. — Ладно, насчёт алмазов подумаю. Но имейте в виду — быстро такую операцию не провернуть.
Мистера Алоиза Пэнки в Нью-Йорке не оказалось. Яйцеголовый секретарь вежливо объяснил Цезарю, что мистер Пэнки ещё в Лондоне и что с ним можно связаться через лондонский филиал их банка.
— От четырнадцати до шестнадцати часов лондонского времени, сэр, — добавил секретарь, — то есть уже завтра.
— Когда он предполагал вернуться? — спросил Цезарь.
— В конце недели, сэр.
— Вы говорили с ним сегодня?
— Да, в назначенное им время.
— Что-нибудь важное?
— Н-нет, сэр.
— Благодарю вас, — сказал Цезарь, — когда он позвонит, свяжите его со мной. И ещё: позвоните адвокату Феликсу Круксу, скажите, что я в Нью-Йорке. Остановился в отеле «Амбассадор».
— Слушаюсь, сэр, — поклонился секретарь.
Час спустя он позвонил Цезарю в отель и сообщил, что адвоката Феликса Крукса в Нью-Йорке нет — три дня назад он вылетел в Коломбо.
Новость заставила Цезаря призадуматься. Скорее всего, это визит в «Парадиз XXI». Почему же Крукс не известил заранее?
«Три дня назад я находился в руках Герберта Люца, — Цезарь вздрогнул, — именно в это время Крукс отправляется на Цейлон… Странное совпадение… Надо поговорить с Райей…»
Новый телефонный звонок застал Цезаря уже в постели.
— Лондон, — сказал Суонг, протягивая Цезарю трубку.
— Это Пэнки, — послышался знакомый голос — Прости, что звоню так поздно… Что случилось, почему ты в Нью-Йорке?
— А почему вы в Лондоне?
— Не телефонный разговор. Но что там произошло у тебя?
— Тоже не телефонный разговор. Жду вашего возвращения, Алоиз.
— Обстоятельства переменились… Мне надо побывать у Шарка.
— К Шарку собираюсь я после Нью-Йорка. Вы возвращайтесь сюда. Нам необходимо встретиться и поговорить.
— Нет, — ответила трубка. — Дело срочное. Вылетаю через несколько часов специальным самолётом. Пожалуй, лети тоже к Шарку. Там увидимся и поговорим.
— Но я хочу… — начал Цезарь.
— Сейчас не настаивай, — послышалось на другом конце провода. — Если что-то понадобилось, ты мог сообщить мне заранее… Ничего особенно серьёзного не произошло?
— Нет…
— Ну вот и прекрасно. Встретимся у Шарка… или в Нью-Йорке — в конце будущей недели.
— Прилечу к Шарку.
— Тогда до скорой встречи, а теперь — покойной ночи.
«Каков! — подумал Цезарь, отдавая трубку Суонгу. — Командует по-прежнему, считая меня мальчишкой… Судя по бодрому голосу, дела в Лондоне его не очень расстроили… А почему именно теперь возник Шарк?.. Странно… Впрочем, может, и лучше, если наша решающая встреча произойдёт на отдалённом атолле в центре Тихого океана?.. Решено: завтра попытаюсь разобраться тут с делами, а послезавтра — снова в путь… Вот когда пригодился бы УЛАК».
Атолл Паитуи, избранный Шарком для центральной базы экспедиции, был расположен в экваториальной области Тихого океана, в стороне от торговых и туристских трасс. Он представлял собой полукольцо плоской суши с несколькими группами кокосовых пальм и до начала работ Шарка был необитаем. В центре находилась небольшая, но довольно глубокая лагуна, а с внешней стороны его опоясывала цепочка рифов. За минувший год на острове вырос экспедиционный посёлок — два ряда одноэтажных домиков с плоскими крышами и открытыми верандами, двухэтажный лабораторный блок, склады из гофрированной жести. В лагуне появился длинный причал на металлических сваях, а на восточном конце острова соорудили посадочную полосу, способную принимать тяжёлые транспортные самолёты. Атолл относился к архипелагу Лайн — обширному островному миру Центральных Полинезийских Спорад; «империи» удалось приобрести Паитуи в аренду на пятьдесят лет за весьма умеренную арендную плату, с последующим отчислением пятнадцати процентов прибыли от реализации полезных ископаемых, которые будут обнаружены на острове и в опоясывающих его водах.
На западном конце острова начали разведку небольшого месторождения фосфатов, дальнейшая эксплуатация которого будет служить камуфляжем истинных целей экспедиции Шарка. На месторождении в окружении мелких разведочных шурфов проходила глубокая шахта, которая должна была вскрыть под рифовой надстройкой острова его вулканическое основание…
Все эти сведения Цезарь почерпнул из последнего краткого отчёта профессора Шарка, присланного в Нью-Йорк совсем недавно. К отчёту был приложен проект работ на следующий год с обоснованием и сметой, которая замыкалась круглой суммой с большим количеством нулей. На титульной странице сметы по диагонали размашистым почерком Пэнки было начертано:
«Где алмазы???
Вызвать на заседание генерального совета в январе».
Действительно, об алмазах не упоминалось ни в отчёте Шарка, ни в проекте, ни в смете. В самые последние дни, видимо, произошло нечто, заставившее Пэнки, вопреки собственноручной резолюции, самому отправиться к Шарку, не ожидая его прибытия на заседание генерального совета директоров «империи».
Беседы с вице-директорами банка CFS и ознакомление с почти завершённым годовым отчётом насторожили Цезаря. Сумма в графе «Убытки и потери» выросла значительно по сравнению с прошлыми годами, а суммарная прибыль, несмотря на то, что ни одно из многочисленных звеньев «империи» не фигурировало как убыточное, заметно уменьшилась.
— Короче говоря, скатываемся по наклонной плоскости, — резюмировал Цезарь.
Губы второго вице-директора дрогнули в иронической усмешке.
— Перед вами официальный отчёт, босс, — то, что будет доложено на совете и предложено правительственным органам.
— Разве существует ещё и неофициальный?
Второй вице-директор чуть заметно пожал плечами, словно удивляясь неосведомлённости Цезаря.
— Нет, конечно, но существуют не учитываемые тут каналы и графы. — Он легонько постучал ладонью по листам бумаги, лежащим перед Цезарем.
— Расходы или доходы?
— И то, и другое, босс. Но среди не показанного здесь, — он снова коснулся ладонью бумаг, — второе превышает первое.
— Я попрошу немного развить эту тему, — сказал Цезарь.
— Извольте. Мы по-прежнему вынуждены финансировать без реальной отдачи африканский и бразильский объекты…
— Вы имеете в виду полигоны?
Первый вице-директор неспокойно шевельнулся в кресле, а второй помедлил с ответом.
— Мы предпочитаем называть их «объектами», босс…
— Их финансирование как-то отражено в официальном отчёте? — снова перебил Цезарь.
— Частично… Я бы даже сказал — в малой степени, потому что…
— Да, я знаю, — кивнул Цезарь, — туда идут не только мои деньги и деньги наших акционеров. Не так ли?
— И так, и не совсем так, сэр, — вмешался первый вице-директор. — Это очень тонкая и сложная материя… Поскольку она не находит отражения в наших официальных документах, мы с коллегой предпочли бы воздержаться от комментариев на эту тему. Её курирует… лично господин генеральный директор-исполнитель…
— Хорошо, оставим эту тему, — согласился Цезарь. — Что ещё?
— Существует ещё один — особый — фонд официально неучитываемых отчислений и расходов, — сказал второй вице-директор, — которым распоряжаетесь лишь вы и господин Пэнки. Полагаю, он тоже не требует комментариев?
— А-а, — сказал Цезарь, — да-да, конечно, — отметив про себя: «Первый раз слышу».
— По графе расходов эти позиции — основные. Остальное уже мелочь, — продолжал второй вице-директор. — Что касается неучтённых доходов, они проходят главным образом через наши банки в Сан-Паулу и Лондоне, частично — через гонконгский банк. Источников несколько… Кое-что по линии индустрии развлечений… — Он вопросительно взглянул на первого вице-директора, словно спрашивая совета, продолжать ли перечисление.
— Благодарю, — кивнул Цезарь. — Это мне известно. Можете не продолжать. Пожалуй, у меня остаётся ещё только один вопрос. Он касается того, что не отражено в отчёте. Вы сказали, доходы превышают расходы. Как это выразится в долларах?
Вице-директора переглянулись.
— Сейчас затруднительно дать точный ответ, сэр, — цедя слова, произнёс первый вице-директор. — Это можно будет сделать… в январе. Полагаю, чистая прибыль… в этом году… шагнёт за двести миллионов. А по-вашему, коллега?
— Да, пожалуй, — согласился второй вице-директор. — Пока мы располагаем более или менее точными сведениями только из Сан-Паулу.
«Ну, этими сведениями я тоже располагаю, — подумал Цезарь. — А вот не подведёт ли Лондон? Похоже, что Стив в последнее время развлекался перекладыванием денег из одного кармана в другой…»
Цезарь вспоминал эти нью-йоркские встречи и впечатления уже над Тихим океаном, по пути из Гонолулу к атоллу Паи-туи. После телефонного разговора с Райей он решил лететь прямо к Шарку кратчайшим путём — из Нью-Йорка через Лос-Анджелес и Гонолулу. Райя сказала, что Крукс в Канди ещё не появлялся. Он звонил из Сингапура, просил разрешения посетить «Парадиз XXI» в начале нового года. Райя согласилась, рассчитывая, что к рождеству Цезарь возвратится домой.
— Обязательно вернусь, любимая, — заверил Цезарь.
Разумеется, он ни словом не обмолвился о событиях на бразильском полигоне и объяснил встревожившее Райю возвращение самолёта в Лас-Пальмас недоразумением.
В безбрежном сине-голубом пространстве океана, искрящегося в лучах экваториального солнца, проступили желтовато-фиолетовые пятна — отмели и рифы над гайотами[10], окаймляющими островной мир Центральных Спорад.
Спустя полчаса «боинг» совершил посадку на узкой бетонной полосе, которая начиналась у берега океана и упиралась в пальмовую рощу. В тени пальм виднелись разноцветные строения.
Мистер Пэнки, профессор Шарк и несколько инженеров встретили Цезаря у трапа самолёта. Шарк и его помощники, бронзовые от загара, были в светлых шортах и белых рубашках с расстёгнутыми воротами и короткими рукавами. Лишь Алоиз Пэнки, несмотря на экваториальный зной, не изменил своему обычаю — был в строгом чёрном костюме и рубашке с черным галстуком. Исключение он сделал лишь для тропического шлема, отбрасывающего синеватую тень на его бескровное, пергаментное лицо.
— Зачем мне теперь крутить? — обиделся Карлос. — Вы наверняка передадите нас бразильской полиции. Меня там знают… Если меня выдадут Гаити, мне конец…
— Нет, я выполню своё обещание, — сказал Стив. — Никого бразильской полиции мы не передадим. Оставим вас тут, на «гасиенде» сеньора Фигуранкайна. Вам придётся поработать и трудом исправить свой… назовём его… «промах»… Дальнейшее будет зависеть только от каждого из вас и от результатов работы.
— Ну, это другой разговор. — Карлос заметно повеселел.
— Однако ты ещё не ответил на мой последний вопрос.
— Насчёт отряда-то?.. Я вам скажу так, сеньор: наш шеф тут уже был однажды. Все посмотрел, прикинул… Он ведь не ждал никакого сопротивления, говорил, что «испечём пирог» без единого выстрела. Наверно, так бы и было, если бы не появление сеньора Фигуранкайна…
— Его не ждали? — прищурился Стив.
— Конечно, нет. Когда в Манаусе шеф увидел его самолёт, он впал в бешенство. Я никогда не видел его таким… Но он быстро опомнился и принял меры… Когда потом господин Фигуранкайн выскочил тут на нас, пресвятая дева, я просто струсил, клянусь вам. Да, наверно, и шеф тоже… Правда, шеф сразу взялся в «горсть», приказал схватить сеньора Фигуранкайна как заложника. Ну, потом все пошло «хвостом в штопор», как сказал один из немцев…
— Какие же меры принял ваш бывший шеф в Манаусе? — спросил Стив.
— Пусть сам расскажет.
— Зря ты крутишь, Карлос, — неодобрительно заметил Стив. — Мы с тобой неплохо разговорились, и, пожалуй, ты мне даже начинаешь нравиться. Так уж давай не порти впечатления. Это тебе ещё пригодится в дальнейшем.
— А можно задать вам один вопрос, сеньор?
— Попробуй.
— Верно ли, что вы и есть сам «папа Лука»?
— Ну допустим… Значит, ты слышал обо мне?
— О, — сказал Карлос, — если это вы и есть… — Он покачал головой.
— Ну так что?
— А то, сеньор, что многие из наших пошли бы к вам… Когда перед рассветом, после стрельбы, заорали репродукторы, некоторые из наших сразу стали говорить, что, наверно, это вы и есть. Ну, другие, конечно, не поверили. С этого начался разброд…
— Понятно, — прервал Стив, — выкладывай теперь, какие меры принял в Манаусе ваш шеф.
— Да, в общем, ничего особенного, — ухмыльнулся Карлос. — Он быстренько узнал, откуда прилетел самолёт, куда направляется. Договорился с кем-то из радистов. Капитану «боинга» подбросили радиограмму, вроде бы только что полученную в Манаусе, чтобы немедленно возвращался на Цейлон. Я не знаю, как шеф написал в радиограмме, но адресована она была сеньору Фигуранкайну и капитану «боинга». Наверно, радиограмме поверили. Мы видели, как «боинг» взлетел и повернул на восток, к океану. Ну и конечно, когда сеньор Фигуранкайн выскочил на нас… живой, мы, того… — Карлос развёл руками.
— Живой, говоришь? — повторил Стив. — А что должно было случиться с самолётом?
Карлос снова ухмыльнулся:
— Мало ли способов! Какой применили, не знаю, но, когда «боинг» взлетел, шеф сказал, что дело сделано — самолёту капут над океаном.
— Точно не знаешь?
— Клянусь, сеньор.
— Суду все ясно? — спросил Стив, когда Карлоса увели.
— Сколько же человек могло быть в «боинге» патрона? — пробормотал Цвикк, словно рассуждая сам с собой.
— Наверно, не меньше тридцати, — предположил Стив. — Цезарь должен знать точно…
— Истинно, этот человек творил зло, как пчела мёд, — повторил Цвикк сказанное им уже не однажды.
— «Мало ли способов». — Стив покачал головой. — И конечно, Люц все их хорошо знает… Ну что, уважаемые коллеги, принимаемся за него?
— Надо сделать перерыв, — решительно возразил Цвикк. — Мне просто не по себе, хотя довелось видеть многое… Идёмте, выпьем соку, а уж потом… дотерпим последнее действие…
«Последнее действие», вопреки ожиданиям Цвикка, оказалось кратким… Люц не вымолвил ни слова. Когда его ввели в комнату, где за столом сидели Стив, Цвикк и Корт, Люц окинул их презрительным взглядом и отвёл глаза. Его покрытое шрамами лицо казалось каменным. Губы были плотно сжаты. Он словно не слышал задаваемых вопросов, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Стив стал перечислять предъявляемые ему обвинения. Лишь когда Стив упомянул о гибели Фигуранкайна-старшего и о расписке Люца от 29 ноября 1963 года, подтверждающей получение двухсот тысяч долларов, губы Люца разжались, словно он хотел что-то сказать, но в этот миг взгляд его упал на руку Стива, который ритмично постукивал пальцами по столу в такт произносимым словам. Глаза Люца расширились, словно зачарованный, он некоторое время следил за движениями этой руки. Но затем, явно сделав над собой усилие, он опять отвёл взгляд в сторону и плотно сжал губы.
Стив умолк, и в комнате наступила пронзительная тишина.
— Молчание, видимо, означает, что вам нечего сказать в оправдание, — спросил, подождав, Стив. — Так следует понимать?
Люц не ответил.
— Мы дали вам шанс оправдаться хоть в чём-то, — продолжал Стив. — Если у вас такой возможности нет или вы не хотите это сделать, конец может быть только один… Вас следовало бы повесить, но едва ли тут найдётся человек, который добровольно взял бы на себя роль палача. Поэтому даём вам шанс уйти из жизни самому. Вам развяжут руки и оставят здесь одного. Потом сюда принесут бутылку вина и две плетёные корзинки. В одной будет лежать пистолет с единственным патроном, в другой — яд. Если в течение получаса вы ничем не воспользуетесь, вас всё-таки повесят. Желаете что-нибудь сказать?
Люц не ответил.
Полчаса спустя Тео осторожно приоткрыл дверь в комнату Цезаря, где в это время находились Стив и Цвикк.
— Ну что? — спросил Стив.
— Он мёртв. Выпил вино, а потом… выбрал кобру.
— Все-таки кобру?
— Наверно, это была его последняя ошибка, — усмехнулся Тео. — Она ужалила в лицо. Смерть наступила почти сразу. А пистолет мы нашли у него в кармане…
На следующее утро Цвикк явился к завтраку последним.
— Несмотря на опоздание, вы сияете, Мигуэль, словно выиграли главный приз в лотерее, — сказал Цезарь.
— Ибо приношу радостную весть, — объявил Цвикк, обводя присутствующих торжествующим взглядом. — Выигрыш общий. Ваш «боинг» цел, патрон. Он возвратился в Манаус.
— А люди?
— Все целы. Я только что говорил с капитаном. К полудню они будут здесь.
— Значит, самолёт в порядке?
— Теперь да. Они дотянули до Лас-Пальмаса… Там удалось совершить посадку. Связались с Канди. Выяснили, что никто их не звал обратно. Отремонтировались и возвратились сегодня в Манаус.
— А что было?
— Капитан вам подробно расскажет, патрон. Если коротко — в момент старта из Манауса выстрелом из снайперской винтовки им загнали какую-то хитрую ампулу в багажное отделение. Потом там начался пожар.
— Если самолёт в порядке, сегодня же вылетаю в Нью-Йорк, — решил Цезарь.
— Но Пэнки там, по-видимому, ещё нет, — заметил Стив.
— Дождусь…
— Давай-давай, пока не остыла твоя решимость.
— Теперь не остынет, — заверил Цезарь.
Вечером перед отлётом «боинга» в Нью-Йорк все собрались на Центральном аэродроме. Ждали только Тибба, который с минуты на минуту должен был прилететь из зоны.
Цезарь, все ещё с повязкой на лице, выглядел лучше. Опухоль заметно спала, левый глаз приоткрылся — Цезарь уверял, что видит им так же хорошо, как и правым.
— Итак, готовьте себе здесь смену, Мигу эль, — сказал Цезарь, похлопывая Цвикка по плечу, — вскоре вызову вас в Нью-Йорк принимать дела… от Пэнки.
— Подумайте ещё, патрон, — сокрушённо покачал головой Цвикк, — может, найдётся кто побойчее. В Нью-Йорке, конечно, не так жарко, но… не люблю я его.
— Вы не отчаивайтесь раньше времени, — заметил Стив, — может, ещё ничего не выйдет. Не согласится Пэнки, и конец…
Цезарь бросил на Стива недовольный взгляд, но промолчал.
Послышался рокот мотора, и над верхушками деревьев появился белый вертолёт.
— Ну вот и Тибб, — с видимым облегчением сказал Цезарь.
Выйдя из вертолёта, Тибб сдержанно поздоровался с собравшимися и вопросительно взглянул на Цезаря.
— Нам надо поговорить кое о чём. — Цезарь взял Тибба под руку: — Пройдём в самолёт. Прошу извинить, — обернулся Цезарь к присутствующим, — разговор конфиденциальный.
Они возвратились через полчаса, когда над взлётной полосой в тёмном небе уже искрились звезды. Цезарь обнял на прощание Стива и Тибба, пожал руки Цвикку и Тео и, сопровождаемый Суонгом, снова поднялся по трапу в «боинг». Дверь захлопнулась, трап отъехал в сторону. Быстро набирая скорость, самолёт побежал по взлётной полосе и, круто взяв вверх, исчез в россыпи звёзд.
— Полетишь со мной? — спросил Стива Тибб, указывая на вертолёт.
— Пока останусь тут. Хочу присмотреться к этим парням, которых мы вчера взяли. Помогу Мигуэлю рассортировать их. А дня через три полетим снова…
— Нет, — Тибб отрицательно качнул головой, — теперь УЛАКи летать не будут.
— Решение Цезаря? — прищурился Стив.
— Необходимость… Последнее время они непрерывно были в полётах. «Горючее» на исходе. Нужно заменять алмазные стержни.
— А резерв?
— Практически не осталось.
— Ты сказал Цезарю?
— Об этом мы и говорили. Из Нью-Йорка он полетит к профессору Шарку.
— Алмазов Шарка придётся подождать, — возразил Стив. — Надо искать другие пути. Пожалуй, кое-что я мог бы взять на себя. Без УЛАКов главная задача невыполнима.
— Что ты называешь главной задачей?
— Операцию «Шанс».
— По-моему, главное в другом, Стив, — очень серьёзно сказал Тибб. — Но тут мы с тобой едва ли придём к согласию.
— А с Цезарем?
— С ним скорее, хоть и он… — Тибб не кончил.
— Все должно получиться, старина, если будем… двигаться в одном направлении. Работы здесь удалось переориентировать: вчера мы выиграли неплохую партию. Дело за африканским полигоном. И ещё алмазы… Я займусь этим…
— Цезарь просил меня присматривать за тобой, — сказал Тибб, глядя в сторону. — Он не хочет, чтобы в ближайшие недели ты покидал полигон. Поэтому действуй, но… отсюда.
— Снова арест?
— Просьба… просьба друзей.
— Хорошо, — кивнул Стив, — буду иметь в виду.
— Вы обратили внимание на одну деталь? — спросил на следующее утро Цвикк. — Не выходит из головы… Мне показалось, Люц уже готов был заговорить тогда, но вдруг увидел нечто и отказался от своего намерения…
— Не понимаю, — сказал Стив. — Что он мог увидеть? Возможно, он и колебался, говорить или нет, но он не мог не понимать, что его положение безвыходно.
— Я не о том. Я внимательно следил за ним, когда вы перечисляли пункты обвинения. Мне показалось, он хотел что-то сказать, когда вы заговорили о его расписках…
Стив усмехнулся:
— Может, хотел возразить, что двести тысяч, полученные двадцать девятого ноября шестьдесят третьего года, — плата не только за Фигуранкайна-старшего, но и за Джона Кеннеди.
Цвикк глянул исподлобья на Стива:
— Свои тайны он навсегда унёс с собой. Не захотел даже воспользоваться ими, чтобы попытаться купить себе жизнь. А почему? Ведь он мог бы…
— Считал положение безвыходным, — повторил Стив без особого убеждения.
— Безвыходным оно стало лишь в тот момент, когда его «поцеловала» кобра. Знаете, куда он глядел, когда окончательно отказался от мысли сказать что-либо?
— Куда?
— На вашу левую руку, которой вы постукивали по столу. Он глядел как заворожённый. Пожалуй, именно тогда он и решил ничего не говорить.
— При чем тут моя левая рука? — пожал плечами Стив, растопыривая пальцы. — Может, его внимание привлекли часы или вот этот перстень?
— Скорее уж, перстень. Кстати, откуда он у вас? Никогда не видал такого.
— Он достался мне совершенно случайно… Кто-то даже уверял, что камень — чёрный алмаз.
— Дайте-ка поглядеть.
Стив снял с безымянного пальца левой руки перстень с черным камнем и протянул Цвикку.
— Любопытно, — пробормотал тот, внимательно разглядывая камень. — И огранка необычная. Никогда такой не встречал. Действительно похоже на чёрный алмаз. Вы при случае справьтесь у знающего ювелира. Если чёрный алмаз, ваш перстень — целое состояние.
— Ну, не думаю… Там, откуда он взят, их было несколько.
— И все одинаковые?
— Как будто.
— А… откуда… — начал Цвикк, но сразу же поправился, — а… всё-таки, по-моему, именно перстень поразил Люца… Может статься, он где-то видел подобный?..
— И посчитал талисманом, — усмехнулся Стив.
— Кто знает, — вздохнул Цвикк, протягивая перстень Стиву. — Если талисман, его надо беречь особо…
— Без колебаний отдал бы его Тиббу, если бы можно было использовать этот камень как материал для стержней. Вам известна ситуация с алмазами?
— Знаю. — Цвикк снова вздохнул. — Некоторое время назад я предлагал патрону договориться с русскими о продаже партии алмазов. Они сейчас добывают изрядно у себя в Сибири. И не так дерут, как «Де Бирс компани». Но патрон не захотел… Рассчитывает на Шарка, или мистер Пэнки был против…
— Цезарь не по-хорошему упрям, — заметил Стив. — Такое упрямство обычно не доводит до добра… Как в этой истории с Люцем… Цезарю удалось однажды криком напугать стаю осатанелых гиен — он взял этот способ на вооружение. А на Люца и его шакалов способ не подействовал.
— Теперь патрон будет более осмотрительным.
— Надеюсь… Но с алмазами надо что-то срочно предпринимать, Мигуэль. УЛАКи на приколе, а они нам необходимы. Узнайте у Тибба, сколько ему надо на первое время, и попробуйте закупить тут, в Бразилии, и через «Де Бирс».
— А деньги?
— Что сможете — из ассигнований полигона, остальное — из спецфонда операции «Шанс».
— Ох уж ваш спецфонд, — проворчал Цвикк, — он у меня вот где сидит. — Цвикк постучал ладонью по своей массивной короткой шее. — Если федеральным властям придёт в голову проконтролировать наш банк в Сан-Паулу… А они это могут…
— Давайте быстрее расстанемся с этими деньгами. Покупайте алмазы.
— Чудак вы, право. Документы всё равно останутся.
— А, — махнул рукой Стив. — Сейчас нет ни одного банка, который не занимался бы… ну, скажем, не совсем законными операциями.
— Все это гораздо сложнее, чем вам кажется, — покачал головой Цвикк. — Ладно, насчёт алмазов подумаю. Но имейте в виду — быстро такую операцию не провернуть.
Мистера Алоиза Пэнки в Нью-Йорке не оказалось. Яйцеголовый секретарь вежливо объяснил Цезарю, что мистер Пэнки ещё в Лондоне и что с ним можно связаться через лондонский филиал их банка.
— От четырнадцати до шестнадцати часов лондонского времени, сэр, — добавил секретарь, — то есть уже завтра.
— Когда он предполагал вернуться? — спросил Цезарь.
— В конце недели, сэр.
— Вы говорили с ним сегодня?
— Да, в назначенное им время.
— Что-нибудь важное?
— Н-нет, сэр.
— Благодарю вас, — сказал Цезарь, — когда он позвонит, свяжите его со мной. И ещё: позвоните адвокату Феликсу Круксу, скажите, что я в Нью-Йорке. Остановился в отеле «Амбассадор».
— Слушаюсь, сэр, — поклонился секретарь.
Час спустя он позвонил Цезарю в отель и сообщил, что адвоката Феликса Крукса в Нью-Йорке нет — три дня назад он вылетел в Коломбо.
Новость заставила Цезаря призадуматься. Скорее всего, это визит в «Парадиз XXI». Почему же Крукс не известил заранее?
«Три дня назад я находился в руках Герберта Люца, — Цезарь вздрогнул, — именно в это время Крукс отправляется на Цейлон… Странное совпадение… Надо поговорить с Райей…»
Новый телефонный звонок застал Цезаря уже в постели.
— Лондон, — сказал Суонг, протягивая Цезарю трубку.
— Это Пэнки, — послышался знакомый голос — Прости, что звоню так поздно… Что случилось, почему ты в Нью-Йорке?
— А почему вы в Лондоне?
— Не телефонный разговор. Но что там произошло у тебя?
— Тоже не телефонный разговор. Жду вашего возвращения, Алоиз.
— Обстоятельства переменились… Мне надо побывать у Шарка.
— К Шарку собираюсь я после Нью-Йорка. Вы возвращайтесь сюда. Нам необходимо встретиться и поговорить.
— Нет, — ответила трубка. — Дело срочное. Вылетаю через несколько часов специальным самолётом. Пожалуй, лети тоже к Шарку. Там увидимся и поговорим.
— Но я хочу… — начал Цезарь.
— Сейчас не настаивай, — послышалось на другом конце провода. — Если что-то понадобилось, ты мог сообщить мне заранее… Ничего особенно серьёзного не произошло?
— Нет…
— Ну вот и прекрасно. Встретимся у Шарка… или в Нью-Йорке — в конце будущей недели.
— Прилечу к Шарку.
— Тогда до скорой встречи, а теперь — покойной ночи.
«Каков! — подумал Цезарь, отдавая трубку Суонгу. — Командует по-прежнему, считая меня мальчишкой… Судя по бодрому голосу, дела в Лондоне его не очень расстроили… А почему именно теперь возник Шарк?.. Странно… Впрочем, может, и лучше, если наша решающая встреча произойдёт на отдалённом атолле в центре Тихого океана?.. Решено: завтра попытаюсь разобраться тут с делами, а послезавтра — снова в путь… Вот когда пригодился бы УЛАК».
Атолл Паитуи, избранный Шарком для центральной базы экспедиции, был расположен в экваториальной области Тихого океана, в стороне от торговых и туристских трасс. Он представлял собой полукольцо плоской суши с несколькими группами кокосовых пальм и до начала работ Шарка был необитаем. В центре находилась небольшая, но довольно глубокая лагуна, а с внешней стороны его опоясывала цепочка рифов. За минувший год на острове вырос экспедиционный посёлок — два ряда одноэтажных домиков с плоскими крышами и открытыми верандами, двухэтажный лабораторный блок, склады из гофрированной жести. В лагуне появился длинный причал на металлических сваях, а на восточном конце острова соорудили посадочную полосу, способную принимать тяжёлые транспортные самолёты. Атолл относился к архипелагу Лайн — обширному островному миру Центральных Полинезийских Спорад; «империи» удалось приобрести Паитуи в аренду на пятьдесят лет за весьма умеренную арендную плату, с последующим отчислением пятнадцати процентов прибыли от реализации полезных ископаемых, которые будут обнаружены на острове и в опоясывающих его водах.
На западном конце острова начали разведку небольшого месторождения фосфатов, дальнейшая эксплуатация которого будет служить камуфляжем истинных целей экспедиции Шарка. На месторождении в окружении мелких разведочных шурфов проходила глубокая шахта, которая должна была вскрыть под рифовой надстройкой острова его вулканическое основание…
Все эти сведения Цезарь почерпнул из последнего краткого отчёта профессора Шарка, присланного в Нью-Йорк совсем недавно. К отчёту был приложен проект работ на следующий год с обоснованием и сметой, которая замыкалась круглой суммой с большим количеством нулей. На титульной странице сметы по диагонали размашистым почерком Пэнки было начертано:
«Где алмазы???
Вызвать на заседание генерального совета в январе».
Действительно, об алмазах не упоминалось ни в отчёте Шарка, ни в проекте, ни в смете. В самые последние дни, видимо, произошло нечто, заставившее Пэнки, вопреки собственноручной резолюции, самому отправиться к Шарку, не ожидая его прибытия на заседание генерального совета директоров «империи».
Беседы с вице-директорами банка CFS и ознакомление с почти завершённым годовым отчётом насторожили Цезаря. Сумма в графе «Убытки и потери» выросла значительно по сравнению с прошлыми годами, а суммарная прибыль, несмотря на то, что ни одно из многочисленных звеньев «империи» не фигурировало как убыточное, заметно уменьшилась.
— Короче говоря, скатываемся по наклонной плоскости, — резюмировал Цезарь.
Губы второго вице-директора дрогнули в иронической усмешке.
— Перед вами официальный отчёт, босс, — то, что будет доложено на совете и предложено правительственным органам.
— Разве существует ещё и неофициальный?
Второй вице-директор чуть заметно пожал плечами, словно удивляясь неосведомлённости Цезаря.
— Нет, конечно, но существуют не учитываемые тут каналы и графы. — Он легонько постучал ладонью по листам бумаги, лежащим перед Цезарем.
— Расходы или доходы?
— И то, и другое, босс. Но среди не показанного здесь, — он снова коснулся ладонью бумаг, — второе превышает первое.
— Я попрошу немного развить эту тему, — сказал Цезарь.
— Извольте. Мы по-прежнему вынуждены финансировать без реальной отдачи африканский и бразильский объекты…
— Вы имеете в виду полигоны?
Первый вице-директор неспокойно шевельнулся в кресле, а второй помедлил с ответом.
— Мы предпочитаем называть их «объектами», босс…
— Их финансирование как-то отражено в официальном отчёте? — снова перебил Цезарь.
— Частично… Я бы даже сказал — в малой степени, потому что…
— Да, я знаю, — кивнул Цезарь, — туда идут не только мои деньги и деньги наших акционеров. Не так ли?
— И так, и не совсем так, сэр, — вмешался первый вице-директор. — Это очень тонкая и сложная материя… Поскольку она не находит отражения в наших официальных документах, мы с коллегой предпочли бы воздержаться от комментариев на эту тему. Её курирует… лично господин генеральный директор-исполнитель…
— Хорошо, оставим эту тему, — согласился Цезарь. — Что ещё?
— Существует ещё один — особый — фонд официально неучитываемых отчислений и расходов, — сказал второй вице-директор, — которым распоряжаетесь лишь вы и господин Пэнки. Полагаю, он тоже не требует комментариев?
— А-а, — сказал Цезарь, — да-да, конечно, — отметив про себя: «Первый раз слышу».
— По графе расходов эти позиции — основные. Остальное уже мелочь, — продолжал второй вице-директор. — Что касается неучтённых доходов, они проходят главным образом через наши банки в Сан-Паулу и Лондоне, частично — через гонконгский банк. Источников несколько… Кое-что по линии индустрии развлечений… — Он вопросительно взглянул на первого вице-директора, словно спрашивая совета, продолжать ли перечисление.
— Благодарю, — кивнул Цезарь. — Это мне известно. Можете не продолжать. Пожалуй, у меня остаётся ещё только один вопрос. Он касается того, что не отражено в отчёте. Вы сказали, доходы превышают расходы. Как это выразится в долларах?
Вице-директора переглянулись.
— Сейчас затруднительно дать точный ответ, сэр, — цедя слова, произнёс первый вице-директор. — Это можно будет сделать… в январе. Полагаю, чистая прибыль… в этом году… шагнёт за двести миллионов. А по-вашему, коллега?
— Да, пожалуй, — согласился второй вице-директор. — Пока мы располагаем более или менее точными сведениями только из Сан-Паулу.
«Ну, этими сведениями я тоже располагаю, — подумал Цезарь. — А вот не подведёт ли Лондон? Похоже, что Стив в последнее время развлекался перекладыванием денег из одного кармана в другой…»
Цезарь вспоминал эти нью-йоркские встречи и впечатления уже над Тихим океаном, по пути из Гонолулу к атоллу Паи-туи. После телефонного разговора с Райей он решил лететь прямо к Шарку кратчайшим путём — из Нью-Йорка через Лос-Анджелес и Гонолулу. Райя сказала, что Крукс в Канди ещё не появлялся. Он звонил из Сингапура, просил разрешения посетить «Парадиз XXI» в начале нового года. Райя согласилась, рассчитывая, что к рождеству Цезарь возвратится домой.
— Обязательно вернусь, любимая, — заверил Цезарь.
Разумеется, он ни словом не обмолвился о событиях на бразильском полигоне и объяснил встревожившее Райю возвращение самолёта в Лас-Пальмас недоразумением.
В безбрежном сине-голубом пространстве океана, искрящегося в лучах экваториального солнца, проступили желтовато-фиолетовые пятна — отмели и рифы над гайотами[10], окаймляющими островной мир Центральных Спорад.
Спустя полчаса «боинг» совершил посадку на узкой бетонной полосе, которая начиналась у берега океана и упиралась в пальмовую рощу. В тени пальм виднелись разноцветные строения.
Мистер Пэнки, профессор Шарк и несколько инженеров встретили Цезаря у трапа самолёта. Шарк и его помощники, бронзовые от загара, были в светлых шортах и белых рубашках с расстёгнутыми воротами и короткими рукавами. Лишь Алоиз Пэнки, несмотря на экваториальный зной, не изменил своему обычаю — был в строгом чёрном костюме и рубашке с черным галстуком. Исключение он сделал лишь для тропического шлема, отбрасывающего синеватую тень на его бескровное, пергаментное лицо.