Шумак Наталья. Та-Ро

   -Да у меня шкура дубленая, не дрейфь, бабуля!
   Авдотья, не обращая внимания на глупые советы, продолжала свое дело. Потом, как-то исподволь, незаметно сменила позу, налегая всем телом, с шумным выдохом, плавно и сильно надавила. Воин чуть охнул, скорее от неожиданности, чем острой боли. В спине громко щелкнуло.
   -Вот и все. Первое время, охламон, поберегись. Обвяжись широким поясом, наклоняйся медленно. Дня три, более не надо.
   Ветеран встал. Недоверчиво потрогал спину ладонью. По загорелому, с рассеченной бровью лицу, расплылась восхищенная улыбка.
   -Не больно. Ей Богу, не больно. Ну, бабуля! Удружила. Чем тебя отблагодарить?
   -Меня твоя госпожа не погнала, выслушала болтливую древнюю старуху. Служи ей верно, вот и все, что ты мне должен.
   -Ну, бабуля.
   Она зашмыгала огромным носом. Сказала мечтательно.
   -Кашкой то как сладко пахнет.
   -Пойдем к нашему костру. Угостись.
   После ужина, как и было обещано, костоправку пригласили к госпоже. Пришел за ней сам Хмур. От услуг Клавдии отказался, строго объяснив.
   -Госпожа велела звать к себе одну...
   Тут он несколько замялся. Ведьмой назвать неудобно. Бабушкой тож.
   -Одну ведунью Авдотью.
   -Не тревожься, Клавдия. Не обидит меня никто.
   Закудахтала бабка, поднимаясь. Зашарила слепо руками. Хмуру показалось, что старуха притворяется. А сама прекрасно знает, где он стоит. Вон уши у нее какие, лучше кошкиных поди. Однако - догадки, догадками, а потянулся, взял бабку под локоток.
   -Ну, пошли что ли.
   Она радостно повисла не сгибе его руки.
   -Ой, спасибо, милок. Спасибо мой сахарный. Уж и не помню сколько годков не хаживала под руку с добрым молодцом.
   Кое-кто из подслушивающих отроков прыснул придушенным смехом. Седой и косолапый воин насупился, строго сдвинул брови. Медленно, чтоб окаянная бабка не спотыкалась, пошел к шатру госпожи. Авдотья посохом, невзначай, раз пять ткнула ему в бок. Испуганно и лицемерно извиняясь.
   -Не серчай, милок. Нечаянно я. Ополоумела уж давно. Руки-крюки.
   А у самого входа в шатер вдруг отстранилась. Встала независимо. Сказала бодрым голосом, куда только старческое дребезжание делось.
   -Довел ин и ладно. Спасибо. Далее сама, уж как-нибудь. А за синяки не взыщи.
   Хмур зашипел ошпаренным котом. Наглая бабка издевалась над ним. Замахнулся. Она стояла под его огромной рукой, не отшатываясь. Объяснила весело.
   -За ведьму я на тебя осерчала, ясный сокол. Но ты не пужайся. Ничего, окромя синяков не содеяла. А что такое для добра молодца лишний синец? Сегодня вскочил. Завтра сошел.
   И прошлепала мимо него вполне бодро. Отогнула угол полога. Воины, стоящие на страже пропустили. Серой тенью скользнула внутрь. Хмур злобно сплюнул себе под ноги. Зыркнул бешено - не смеются ли над ним? Парни закусили губы, стянули лица в похвальной маске бдения. Дескать, госпожу стережем, а более ничего не видали, не слыхали. С тем Хмур и пошел прочь. Когда его широченная - вдвое против обычной - спина исчезла за молоденькими елями, один из стражей сказал быстрой скороговоркой.
   -Эх и бабка! Ни черта не боится. Нарочно ж дразнила.
   Второй подтвердил.
   -Издевалась прямо. С характером, сразу видать.
   Перебросились словечком-другим. Да вновь застыли, как подобает. Плечи расправлены, крепкие руки на рукоятках мечей. Начищенные кольчуги сияют, аж больно смотреть. На красных полусапожках с острыми, загнутыми кверху носами - ни пылинки. Все, как положено. Не купчиху какую стерегут - венценосную госпожу!
   В шатре дымила курильня - от назойливой мошкары и комаров. Расторопная служанка стелила походную постель. Зима, у складного столика, торопливо чиркала гусиным пером. Красивые, одна к другой округлые буковки споро выстраивались чередой строчек. Распущенные волосы стекали по спине, прядки шевелились, как живые. У ног дремала псица. Подняла остроухую голову, взглянула на костоправку, зевнула и отвернулась. Опасности для обожаемой хозяйки в этой жуткой старухе Лютая не почуяла.
   -Ну?
   -Ты звала меня, светлая госпожа. Я здесь.
   -Садись на подушки. Маланья, живо помоги, и не подслушивай, выметайся отсель. А ты, Авдотья, расскажи.
   -Что ты хочешь знать, госпожа?
   -Странные слова свои, о моей гостье растолкуй. Да поживее.
   -Ты знаешь то, что тебе надобно, госпожа. Все, что сверх этого, к чему?
   Повисло плотное, сильное молчание.
   -Пусть так. Что дальше?
   -Приглядись к Неждану. Может он тот, кто нужен.
   -Откуда знаешь. Ты ж, не видела его никогда.
   Княгиня осеклась. Последние слова были уж очень бестактны. А бабка, неведомо почему, начала внушать уважение. Но старуха на оговорку княгини внимания не обратила.
   -Видела, не видела. Я и так знаю. Мне о Неждане сон был. Сама я Клавдию нашла. Нарочно.
   -А то, что я сюда еду. То же пригрезилось? Клавдии небось сказала, что слухи идут.
   -Верно. Но пригрезилась мне твоя спутница. А уж после ты. Ей каждая ветка в этом лесу рада. Деревья мудрее, чем люди думают. Вон и сейчас, она с сосной обнимается. Весь Лес ажно мурлычет.
   Снова помолчали. Зима задумчиво, бабка с явной хитрецой.
   -Будь по твоему, ведунья. Пригляжусь к Неждану. Что нужно тебе?
   -Корочка хлеба, мисочка кашки. Доброго меда глоточек. Мое дело по дорогам бродить. Золота не жажду.
   -Мы еще вернемся к этому разговору. Ступай.
   Бабка поднялась уходить, обронила небрежно.
   -Спасибо на добром слове. Пойду погрею старые косточки. Отдохну.
   Добавила отчетливо, строго.
   -Среди твоих людей черная душа. Боярами приставлен. Указать кто?
   Зима швырнула перо. Отодвинула столик. Поднялась.
   -А не лжешь? Люди все проверенные.
   -Как знаешь.
   Поковыляла к выходу, мелко семеня скрюченными ногами. Лютая опять подняла голову. В шатер впорхнула улыбающаяся Ли. К щеке пристала капля смолы, в волосах зеленеют хвоинки.
   -Ой, хорошо то! Не поверишь, обняла я сосну, замечталась, час простояла, не заметила. А воздух сладкий какой! Благодать. Добрый вечер, бабуля.
 

* * *

   В Чуек Залесский приехали пополудни. У реки Лес словно нехотя расступался, открывая дивный вид. Деревянная крепость на холме, колокольни с выкрашенными в синий цвет куполами, угловые осанистые башни. Вокруг сотни маленьких изб. Предместья у города растекались вширь, вдоль реки, обходили острог с трех сторон. Крыши многих изб - соломенные. Те, что побогаче - из небольших плотно подогнанных деревянных чешуек. Высоченные, в человеческий и поболее ростом, заборы. Засеянные луком огороды сбегали к самой воде. На мостках удили рыбу пацаны, громко спорили. Застиранные желтые рубашки ярко выделялись на фоне воды. Вот, самый глазастый, заметил показавшийся на тракте обоз. Вернее первых всадников. На пиках - флажки с княжеским символом - красным солнцем о двенадцати лучах. Пацан так и подскочил, замахал руками, завопил, привлекая внимание товарищей. В крепости тоже увидели воинов. Бухнул - гулко, аж задрожал воздух в округе - сторожевой колокол на дозорной вышке. Между дружинников показалась княгиня, переодевшаяся полчаса назад в малое парадное облачение - алый, шитый золотом летник поверх (особым образом скроенной, чтоб на коне сидеть можно было, трехслойной, с разрезом спереди) парчовой юбки. Голова покрыта узорным платом с синей каймой, сверху водружена отороченная соболем, украшенная драгоценными самоцветами алая шапочка. Туго заплетенные косы свисают ниже седла. У бедра не ритуальный (таким и старайся не зарежешься), настоящий воинский меч. Губы плотно сомкнуты. Опушенные веерами черных ресниц, длинные сапфировые глаза мечут молнии. Алые сапожки с расписными каблучками плотно упираются в золоченые стремена. Через некоторое время звонкие, переливчатые храмовые колокола грянули здравницу князю.
   -Сообразили.
   Усмехнулась Зима. Покосилась на подругу. Ли, на которую тоже напялили богатое росское одеяние (чуть подкорректированное сметливой и практичной княгиней), глазела по сторонам. Через малое время въехали в предместья города. По улицам толпился смурной народ, княгиня отметила большое количество пьяных и нищих. Бабы в простых платках, выглядывали из калиток. Стайка шумных пацанов неслась впереди, выкрикивая.
   -Княгиня! Сама княгиня! Зима Мстиславна!
   Из крепостных ворот навстречу выползла торопливая процессия зажиточных горожан во главе с воеводой, несущим на белом полотенце, каравай. Высокий, плотный мужчина с густой черной бородой и пронзительным взглядом изрек, почтительно склоняя голову.
   -Здрава будь, госпожа! Прими хлеб-соль от людишек твоих.
   -От них приму. А тебе, воевода, придется оправдываться на моем суде.
   Зашумевших купцов мгновенно угомонил Хмур с десятком дружинников. Зима возвысила голос. Она поразительно умела владеть им. Вроде и не кричит, а слышно на соседней улице. Собравшаяся на маленькой рыночной площади толпа умолкла. Впитывая каждый звук.
   -Виру мне принесли на тебя, воевода. Винят тебя в насилии, в том, что покалечил беззащитную сироту, в том, что без суда заключил в погреб человека из степного посольства.
   -Облыжно, гавкают! Нет на мне таких злодеяний.
   Закричал бородач. Движением ладони Зима заставила его умолкнуть.
   -На суде Савва Игнатьич, будешь оправдываться. Сейчас, отдай меч моему дружиннику, иди рядом.
   Он был опытным воином, без сомнения отправившим к праотцам многих противников. Рука стиснула рукоять. Замешкался не из страха, мысли от неожиданности перепутались. Может и бросился бы яростно, рубанул от души. Черт с ней, с обученной псиной, которая глухо порыкивает, глаз не сводит. Что он с собакой не совладает? Дел куча. Да только увидел быструю усмешку княгини, радостного ожидания полную. Дескать, давай, доставай железо, замахивайся. Призадумаешься тут поневоле. А с хорошо вышколенного (послушно замер, не шелохнется) высокого коня, сейчас на него смотрела не просто очень красивая баба. В ее синих очах воевода увидел смерть. Эта не дрогнет, не завизжит испуганно. Не позволит стащить себя с седла, намотать белые косы, да поучить хорошенько. Вон как изгибает губы. И не в ее дружинниках дело. Войско городское уж всяко побольше этого отряда. Еще вопрос кому подчинится, начнись сумятица! Дело в ней! Княгиня... Воевода слышал все эти удивительные истории про честный бой со степными царями, но не верил. А сейчас, отразившись в расширившихся зрачках невероятной красавицы, понял - правда! Такая может и самого прославленного воина положить. И еще осознал с тоской, опередить - не выйдет. Выхватить меч и рубануть, даже одним плавным движением - не успеет. Смирил себя, рванул с пояса дорогие ножны. Протянул точно из под земли выскочившему дружиннику.
   -На.
   -Молодец.
   Похвалила красавица. Вновь подарила недобрую, такой заморозить можно, улыбочку.
   -Иди следом.
   Обернулась к Хмуру. Велела.
   -Прими командование над гарнизоном. Шевелись.
   Позвала к себе купцов.
   -Здравы будьте, честные горожане.
   Те, хоть и пребывали в изрядном смятении, скоренько опомнились. Купцы - быстро соображать - жизнью приучены. Загомонили громко, хоть и вразнобой.
   -Здрава будь и ты, светлая госпожа.
   -Здрава будь матушка княгиня.
   Выслушала, милостиво склонила голову набок. Оглядела их, проворковала ласково, обращаясь к безошибочно угаданному старшему.
   -Кто ты?
   -Кузьма, Семенов сын. Торговый человек.
   -Созови народ на площадь.
   После еле заметной паузы поощрила.
   -Кузьма... Семеныч.
   Он аж вздрогнул. От такой неожиданной милости. По отчеству именовать изволила. Даже не сразу поверил в честь несказанную. Огляделся - все ли слышали??? Княгиня продолжала.
   -Объяви мою волю своим товарищам. Суд завтра утром. Потом, как известишь людей, приходи в крепость, Кузьма Семеныч. Хочу расспросить тебя о городских делах.
   Снова улыбнулась ласково. Купец дураком не был, в жизни много чего повидал, а вдруг почувствовал себя несмышленым мальчонкой. В груди потеплело. Господи, хоть бы раз в жизни еще довелось попасть под светящийся взгляд! Ли, наблюдавшая всю сцену подумала с толикой горечи.
   -Хорошо ей, с таким личиком, подданных очаровывать. Сам Бог велел. Блин!
 

* * *

   Хваленый на всю Россь толмач оказался древним старцем. Как и подозревала принцесса, мог он чуточку изъяснятся на сянском наречии. А о Синто и слыхом не слыхивал.
   -Да и откуда бы ему? Россь немного торгует с востоком. Сянские купцы еще забредают иногда. Синто дело иное. Закрытый народ, островная империя. Живут обособленно. За всю историюа, как сама и рассказывала, было в Моске посольство раза два, и то не договорились ни о чем.
   -Ты что, за толмача заступаешься?
   Меланхолично поинтересовалась Зима у подруги. Добавила мягко.
   -Не знает и не знает, что ж теперь.
   -Не пойму я тебя.
   -Думаешь, из-за одного толмача с тобой поскакала? Велика важность! Для того хватило бы моего повеления, с приложенной печатью. Мысли некоторые лелеяла. Нет, не все про тебя. Как видишь, дел с великим избытком. Захлебнуться можно. Старого воеводу вздернуть легко. Нового где взять? Кого ставить на это место? Чтоб не драл с людишек три шкуры. Границы держал крепко. Умел с купцами обращаться. Путь в Сян, а ведь это золотое дно! Перец, чай, шелк! Через эти места проходит. Да, видишь беда, пошаливают в лесах. Вот и размышляют гости торговые, морем им податься - к алийцам! али сушей, через мои земли в иные европские страны. Налог же с каждого купца. Да и товар неплохой они обратно везут. Прямая выгода.
   Замолчала, призадумалась. Свела брови над переносицей. Потом лицо ее разгладилось. Проговорила неожиданно для себя самой.
   -Утро вечера мудренее.
   -...
   -Было бы место, а человек найдется.
   Ли, не очень то и слушала. В мужских портах и свободной рубашке, босая прыгала с мечом. Зима присмотрелась, прокомментировала.
   -Неплохо. Можно сказать - мастерски. Хотя стиль у тебя далекий от тех, какие мне доводилось видеть.
   -Неплохо?
   -Конечно.
   -А я надеялась, похвалишь.
   Долгое молчание было заполнено размерянными вдохами-выдохами, шуршанием одежды и свистом воздуха.
   -Хорошо держишь меч, хорошо ставишь ножки, хорошо пьешь воздух, хорошо смотришь, хорошо двигаешься плавно и быстро. Мощная школа. Поклон твоему учителю. Мне с тобой пришлось бы повозиться... А если не кривя душой, то считаю, что у тебя есть реальный шанс против меня.
   -Комплимент?
   -Правда.
   -Что же плохо?
   -Дух. Самая суть твоя. То, что глубже сердца. Ты или раздражена, или печальна. А может червяк ненависти грызет, не дает покоя.
   Ли поморщилась и опустила меч.
   -Да, мне хреново.
   -Скверный ответ для воина.
   В дверь заглянул мальчик. Из числа свитских. Лицо горело от восторга.
   -Купцы пришли, госпожа.
   -Передай им, что я сейчас выйду. Хочешь со мной, Ли?
   -Пожалуй нет.
   -Дело твое.
   -Увидимся утром.
   Прошелестела подолом, выплыла из дверей. Ли вложила в ножны меч. Неплохо сбалансированный, из княжеской оружейной. Прошлась по залу. Вытерла потное лицо полотенцем. Позвала слугу.
   -Принеси мне умыться. Бадью, ведро воды, простыню. Живо. Одна нога здесь, другая там!
   Расторопный прислужник вихрем помчался, приказание княжеской заморской гостьи исполнять. Управился очень скоро. Всех приближенных к воеводе, княгиня, от греха, временно отстранила. Сейчас в тереме были только ее люди и самолично выбранные Хмуром из простой дворовой прислуги. Такое неожиданное возвышение одновременно и пугало (как еще дело повернется, вдруг простит воеводу), и наполняло гордостью. Небось, в родной деревне и не поверят, что саму Зиму Мстиславну видел, чай подавал, да по прочим разным поручениям ее собственным и ближних свитских, носился. А что заморская прынцесса по терему в мужской одежде скакала с мечом, и вовсе полной брехней обзовут.
   Ли окатилась ведром студеной, только-только из колодезя, воды. Растерлась грубой льняной простыней. Сказала сварливо.
   -Наждачная бумага и то нежнее!
   Неспешно оделась. Ох уж эти юбки-сарафаны. Прогнала Маланью.
   -Сама справлюсь.
   Вышла из светлицы. Пройтись. Тут же к ней подлетел дружинник, из числа приставленных Хмуром. На все попытки отделаться от навязчивой опеки, сурово повторял.
   -Дядько Хмур велел от заморской прынцессы ни на шаг! Мы свою службу знаем.
   Так и пришлось бродить по всей крепости в сопровождении молодого курносого бородача. Он, блин, шествовал важно, чуть позади и левее, насупившись зыркал по сторонам, руки с меча не снимал, в общем имел вид самый угрожающий. Типичная демонстративная охрана, как выразилась бы Тинэль. Ладно, потерпим. Может статься Хмур и прав. Кто знает, что на уме у преданных воеводских приспешников и слуг? То-то и оно.
   Крепость была небольшой, но ладно выстроенной. В центре крытый колодец. Рядом помещения для слуг, конюшня, поварня, продовольственный и хозяйственный склады, чуть в стороне оружейня и баня. Напротив подобие зверинца - клетка с огромным медведем. Столб для бичевания провинившихся. Неподалеку - за мирным временем пустующая, лекарня. Тут же - палата для самых приближенных воинов, только пройдя через нее, можно подняться в терем воеводы. Все устроено вполне разумно. Двор чисто выметен. Над поварней клубятся аппетитные запахи. В пустом животе громко забулькало, заурчало.
   -А где, здесь кстати погреб?
   Обратилась Ли к своему курносому охраннику. Уточнила вопросительно.
   -Не слышал?
   Тот осмотрелся, задумчиво поскреб в бороде и ответил.
   -Под нами.
   Для наглядности постучав сапогом по деревянному настилу, которым был крыт двор.
   -Откуда знаешь?
   -Дед мой и отец - знатные лозоходцы. Мне до них далеко, но пустоту под ногами почуять умею. Не скажу темница там, али просто схрон какой. Большая пустота.
   -А вход где?
   Восприняв последнюю реплику, как указание к действию, курносый дружинник подозвал слугу - шустрого дворового парнишку. Спросил требовательно.
   -Как звать?
   -Емеля.
   -Скажи, Емельян. У кого ключи от погреба?
   -От какого? От винного?
   -Который под нами?
   -Под вами не погреб.
   -А что?
   -Съзжая, ну пыточная с узилищем.
   Объяснил он, задумчиво ковыряясь в носу.
   -Ключи у кого? Как попасть туда?
   -Ключи известно, у воеводы, у дьяков, да у заплечных дел мастера.
   Тут парнишка оставил нос в покое, поежился, имя ката внушало ему ужас.
   -У Мирона, стало быть.
   -Где Мирон?
   -Дома.
   -В крепости?
   -Не. Он на выселках живет, возле леса.
   Курносый посмотрел на принцессу. Ли вступила в разговор.
   -А кто из дьяков сейчас здесь?
   -Да почитай все. Афанасий Иванович, Василий Афанасьевич, Иван Варсонофьевич.
   -Проводи нас к кому-нибудь из них.
   -Да они все вместе. В караулке.
   Парнишка понизил голос.
   -В карты играют. Заразное дело. Как сядут, три дня могут резаться. Ссорятся. Кровищу друг дружке пускают.
   По мнению Ли это было странно. Воевода под замком. Завтра суд. А верные приспешники изволят развлекаться.
   -Проводи нас Емельян в караулку.
   Потребовал курносый дружинник у мальчика. Мимо проходил старичок с факелом, сердито ругающий двух рослых детин. Богатырского вида парни почтительно слушали, вздыхали. Дружинник незамедлительно рекрутировал деда и ребятишек.
   -Кто?
   -Конюший.
   -Имя.
   -Никодим.
   -А с тобой?
   -Охламоны мои, прости Господи. Чадами нас судьба наказывает!
   -Что натворили твои сыновья?
   Поинтересовалась Ли.
   -Одна охота у них на уме, да посиделки с девками. Не хотят мое ремесло перенимать, в крепости служить.
   -Душно здесь, батя. Да спину ломать перед господами лень.
   Пробасил самый высокий. Ли внимательно рассмотрела парня. Спросила.
   -А воинское дело не любо?
   Он вздохнул, отмолчался. Ли решила.
   -Пойдете с нами. Посветить надо.
   Люди, которые не служили у воеводы, годились лучше всего. И взгляд богатыря ей понравился. Сильный. Честный. Но вот ведь упрямец, спросил набычившись.
   -А кто ты такая, приказывать отцу моему и мне?
   Дед Никодим застонал. Курносый бородач дружинник ехидно ответил.
   -Не видишь, кто я?
   Похлопал ладонью по выбитому на нагрудной, позолоченной пластине кольчуги солнцу о двенадцати лучах. Такую дорогую броню мог себе позволить не каждый воин. Но на личную гвардию князь денег не жалел.
   -Ближний дружинник княгини нашей?
   Неспеша резюмировал парень после минутной паузы, потраченной на пристальный осмотр.
   -Догадался, деревня. Теперь, ответь, могу ли я тебе чего-нито велеть. Вроде как пойти со мной, посветить. Али показать дорогу. Коня моего посторожить. Помочь поклажу донести. Ну?
   Парень, не робкого десятка, сдвинул брови, опять задумался. Наконец, кивнул, соглашаясь, хоть и с оговорками.
   -Твоя правда, можешь. Ежели это мелочь какая, навроде тех про кои наговорил.
   -Спасибо, что хоть так.
   Строго ответил дружинник. Продолжил суше.
   -Я могу тебе приказывать, а я сам лишь прислуживаю сей госпоже, охранять приставлен.
   -Выходит, она главнее тебя.
   -Выходит.
   -Ну, и?
   Парень оставался невозмутимым, как и второй, молчаливый брат, отец же их - Никодим, заметно трусил. Дружинник молча смотрел на обоих богатырей. Не подгонял. Тем более, что госпожа не рассерчала, слушала спокойно, внимательно. Высокий, наконец, поскреб в затылке, решил.
   -Ладно. Сходим. И я, и братец.
   Отец богатырей пребывал уже почти в панике. Дергал, потихоньку, сыновей за рукава. Смотрел на принцессу жалобно. Ли стало чуточку смешно.
 

* * *

   Вышеупомянутой караулкой громко именовалась избенка, прилепившаяся к стене возле ворот. Из-за плотно закрытой двери доносились неясные звуки. То ли плач, то ли грустная песня. Назначенный дядькой Хмуром в охранники принцессы курносый бородач, Ли успела выяснить, что его зовут Тарасом, постучал в дверь. Не дождавшись ответа, потянул за медное кольцо, заменявшее ручку.
   -Заперто.
   Ли промолчала. Тарас понял это превратно и приналег на дверь каменным плечиком. Косяк треснул. Аккуратно отставив в сторону, снятую с петель преграду, молодой дружинник нырнул внутрь. Слегка ошеломленная его усердием Ли, быстро шагнула следом. Не задержались и дед с факелом, и оба сына. Только смышленый Емельян предпочел на всякий случай, отстать, а может и вовсе улизнуть.
   Живописной группой ввалились в узкую комнатку. И едва не задохнулись от запаха настоявшегося перегара. Принюхавшись смогли различать и прочие милые ароматы: пота, блевотины (кто-то опростал желудок прямо под столом) и разлитого на полу прокисшего пойла.
   -Вот это амбре.
   Скривилась Ли. Тарас ее шутки не понял. Деловито проверил пульс у дрыхнувших на лавках толстяков. Третий дьяк - худой точно вязальная спица, громко пустил газы и почесался. Более чем наглядно продемонстрировав, что вполне жив. Ли вытянула из рукава надушенный платочек, прижала к носу. Скомандовала.
   -Всех троих на свежий воздух. Облить колодезной водой, чтоб быстрее очухались.
   Посмотрела на деда-конюшего.
   -Позови мне в помощь дружинника княгини. Лучше двух.
   Судя по скорости с которой дед сорвался с места, особой любви к дьякам здесь не испытывали. Хотя.... Старик мог торопиться, чтобы скрыться с места происшествия. Принцесса отогнала лишние мысли. Ткнула пальцем в худого пьяницу.
   -Начнем с этого. Тащите наружу.
   На пятом ведре студеной воды, дьяк начал жалобно скулить. На восьмом заговорил почти разумно. Стуча зубами, ежась, обхватив длинными руками тщедушное тело, завопил.
   -Что такое? По какому праву?!
   -В себя приходит.
   Объяснил вернувшийся дед. С ним появился только один дружинник, ветеран. Ли хорошо его знала.
   -Пожалуй так.
   -Нарожала твоя хозяйка богатырей. Чем вы только их кормили?
   Ревниво покачал головой Тарас, обращаясь к старику Никодиму. Рослые сыновья, под его руководством, приводили в чувство упившихся дьяков. Тот, за которого взялись первым, уже начал понемногу очухиваться.
   -Как звать?
   Строго потребовала принцесса. Дьяк проскрипел визгливо.
   -Иваном Варсонофьевичем! А вот кто ты такая? Ужо воевода за тебя возьмется! Попляшешь!
   Он стучал зубами, и злобно таращил острые глазки. Так и впиявливался ими в незнакомые лица. В сторону конюшего прошипел угрожающе.
   -Ты, козел старый, тоже получишь свое.
   Ли вздохнула и велела сыновьям деда Никодима.
   -Еще два ведра.
   Подвывающему дьяку, после очередной порции водички, Тарас сказал поучительно.
   -С заморской княгиней разговариваешь. Величай ее госпожой. Внял? А воеводу твоего Зима Мстиславна завтра судить будет.
   -Зима Мстиславна?
   Ли поинтересовалась.
   -Как там другие?
   -Возятся, мычат, но невразумительно.
   -Ладно, с этим фруктом, потолкую пока.
   Жестко уставилась в худое, мокрое лицо.
   -Имя.
   -Иван я, Варсонофия сын.
   -Кто ты?
   -Старший дьяк.
   -А те двое?
   Окончательно протрезвевший, негодующий и испуганный одновременно, он зыркнул глазками в сторону копошащихся толстяков. Пояснил.
   -То младший дьяк Иван, сын Афанасия. Да подъдьячий Афанасий, сын Ивана.
   Тарас легонько ткнул кулаком в костлявую спину. Дьяк неохотно добавил.
   -Госпожа.
   Ли сделала вид, что заминки вовсе не было. Продолжила строго.
   -У кого ключи от узилища.
   -От съезжей что ли?
   Опять чувствительный тычок.
   -От съезжей что ли, госпожа?
   -Отвечай.
   -У меня, да у воеводы.
   -Очень хорошо. Вставай, пойдешь со мной.
   -А эти двое? С ними что?
   Спросил Тарас.
   -Этих тащите следом.
   Ли, что называется, разошлась не на шутку. Впереди Тарас волок за локоть мокрого дьяка. Следом шла принцесса. У ее плеча смурной ветеран. За ними дед конюший. Замыкали шествие бравые сыновья, в тычки подгоняющие помощников Ивана Варсонофьевича. Постепенно обросли десятком любопытных. Зрелище то еще. Не каждый день сподобишься узреть столь необычную комедию. С дьяков стекали струйки воды. Так что вся компания оставляла за собой мокрый след. Вход в узилище - полукруглая, обшитая железом дверца - отыскался возле клетки с медведем. Зверь завозился, принюхиваясь, заворчал, встал на дыбы, покачиваясь подошел к решетке.