Силверберг Роберт. Лорд Престимион

   Скандар ответил охрипшим голосом:
   — Можно мне посмотреть на одну из этих штуковин, ваша светлость?
   — Я не лорд, приятель, а всего лишь состоятельный купец, и приехал с друзьями из Гимкандэйла, чтобы осмотреть чудеса Сти. Ты подозреваешь, что деньги фальшивые?
   — О, нет-нет, господин! — Скандар бурно замахал всеми четырьмя руками, поднося их ко лбу и делая отрицательные жесты. — Просто я никогда даже не видел монеты в десять реалов, ни разу в жизни! Не говоря уже о том, чтобы владеть ею. Можно мне взглянуть? А потом я отвезу вас куда хотите, можете быть уверены!
   Септах Мелайн отдал ему одну из больших монет.
   Скандар с благоговением рассматривал ее, словно перед ним был редчайший драгоценный камень, вертел ее в своих волосатых пальцах, тер монету с обеих сторон: на ее аверсе был изображен лорд корональ Конфалюм, а на реверсе — покойный понтифекс Пранкипин. В конце концов скандар дрожащей рукой вернул монету.
   — Десять реалов! Вы и представить себе не можете, что они для меня значат! Поднимайтесь на борт, ваши светлости. Садитесь, садитесь!
   Когда все трое поднялись на борт, огромный старик оттолкнул судно от берега. Казалось, он никак не может успокоиться и по-прежнему пребывает в восторге от того, что ему удалось подержать в руках такую ценную монету. Он снова и снова качал головой и смотрел на свои пальцы, которые только что касались сверкающих денег.
   Когда траппагазис выплыл на стрежень реки, Престимион, который, как и большинство лордов Замковой горы, редко имел дело с деньгами, наклонился к Септаху Мелайну и прошептал:
   — Скажи, что можно купить на одну из таких монет?
   — На десять реалов? Хорошего чистокровного жеребца, по-моему. Или достаточно доброго малдемарского вина, чтобы по крайней мере год утолять жажду.
   Или несколько месяцев жить в приличном отеле. Вероятно, столько наш лодочник может заработать месяцев за шесть-семь. И наверное, почти столько же стоит его судно.
   — А! — отозвался Престимион, пытаясь осознать размеры пропасти, отделяющей условия существования этого скандара от условий жизни короналя. Он знал, что есть еще более крупные монеты, чем десять реалов, — в пятьдесят и даже в сто реалов; незадолго до этого он как раз одобрил эскизы целой серии новых монет, на которых будет его собственное изображение вместе с изображением понтифекса Конфалюма.
   Но сто реалов, одной тяжелой монетой, которая, возможно, сейчас лежит в кошельке у Септаха Мелайна, — это немыслимое состояние для простых людей планеты, которые имеют дело со скромными бронзовыми мерками и блестящими монетками в одну крону, изготовленными из сплава меди и небольшого количества серебра. Монеты достоинством в один реал эти люди держали в руках так редко, что они могли бы с таким же успехом быть деньгами другой планеты.
   Престимиону было поучительно и полезно задуматься над этим, ведь ему столько раз приходилось видеть, как во время игры в Замке знатные рыцари небрежно ставили на кон по пятьдесят, а то и по сто реалов. «Мне еще много надо узнать о планете, правителем которой сделала меня судьба», — подумал он.
   Старый, скрипящий траппагазис неторопливо двигался вниз по течению, а скандар на корме время от времени поправлял румпель, чтобы держать судно на середине русла. Река здесь была необычайно широкой и текла можно сказать, медленно, но Престимион знал, что за пределами города все изменится: там великая река разбивалась о ряд низких, острых скал, так называемые Пальцы лорда Спадагаса, и распадалась на множество мелких речушек, теряющихся в предгорьях.
   — Так куда же мы направляемся, ваши светлости? — крикнул им лодочник. — Пристань «Хэвилбоув» следующая, а затем «Канаба», а после нее будет пристань «Гуаделум».
   — Отвези нас поближе к центру, — ответил Престимион. И прибавил, обращаясь к Септаху Мелайну:
   — Как ты думаешь, что он имел в виду, говоря, что лорд Престимион плавает на своей яхте и топит корабли? Бессмыслица какая-то. Ведь эти люди должны понимать, что у лорда Престимиона не было времени даже для официального визита в Сти, и уж вовсе невероятно, чтобы он жил здесь и плавал вверх и вниз по реке, причиняя неприятности людям.
   — Да разве они задумываются над образом жизни короналя? — ответил ему Гиялорис — Для них он — миф, легендарная фигура. Они свято верят, что он обладает способностью находиться одновременно в шести местах.
   Престимион рассмеялся:
   — Но все же — вообразить, что корональ, даже будь он здесь, станет таранить на реке корабли просто для развлечения…
   — Поверь мне, Престимион. Я знаю о простых людях больше, чем ты когда-либо сможешь узнать. Они готовы поверить чему угодно о своих королях. Ты и представить себе не можешь, насколько ты во всех смыслах далек от них. Живя так высоко над ними, на вершине Горы, ты и вообразить не можешь, какие басни и фантазии они сочиняют о тебе.
   — Это не басня, Гиялорис, а нечто иное, — нетерпеливо вмешался Септах Мелайн, — Это галлюцинация Разве ты не понимаешь, что старик так же безумен, как те, кто в полном одиночестве хохотал в Караксе? Всерьез уверять нас, что новый корональ плавает здесь и топит по ночам речные корабли Что это, как не еще один пример всеобщего помешательства, распространяющегося в народе, как чума?
   — Да, — согласился Гиялорис. — Думаю, ты прав. Безумие. Галлюцинации Этот человек не похож на глупца. Значит, остается думать, что он сумасшедший.
   — Однако очень странная галлюцинация, — заметил Престимион — Конечно, она по-своему забавна, и все же я полагал, что народ меня любит. Как можно предположить, что я способен..
   Как раз в этот момент раздался крик лодочника:
   — Смотрите, милорды, смотрите! — Он возбужденно размахивал всеми четырьмя руками. — Вон там! Прямо перед нами, выше по течению!
   Впереди определенно что-то происходило, причем не воображаемое, а вполне реальное.
   На реке началось лихорадочное движение: паромы и речные суда всех размеров спешно меняли курс и устремлялись к берегу. А по самой середине канала, сверкая всеми огнями, к ним приближалось большое и роскошное судно поистине королевских размеров.
   — Это лорд корональ Престимион явился потопить мое судно! — простонал скандар придушенным голосом.
   Ситуация уже не выглядела такой забавной, как прежде.
   — Правь к нему, — скомандовал Престимион.
   — Да, к нему, — твердо произнес Гиялорис и прибавил пару сильных выражений на скандарском языке.
   Но перепуганный лодочник не решался выполнить их приказ и умолял о пощаде.
   Септах Мелайн поднял руку, в которой блестели большие круглые монеты по десять реалов, и с широкой улыбкой обратился к скандару:
   — Это тебе, приятель, на случай какой-либо неприятности! Полное возмещение всех потерь! Здесь тридцать реалов, видишь? Тридцать!
   У бедняги был очень несчастный вид, но он мрачно смирился и опустил одну пару рук на румпель, держа траппагазис на курсе.
   Теперь их суденышко осталось единственным на середине русла, кроме той яхты, которая принадлежала, как все считали, лорду Престимиону И с каждой секундой они все ближе подплывали к величественному и мощному кораблю, такому огромному, что он мог раскрошить траппагазис в щепки и при этом даже не вздрогнуть.
   Престимион не был специалистом в кораблестроении, но даже ему было ясно, что это судно, возвышающееся над ними, построено с королевским размахом и что такой яхтой мог владеть лишь тот, кто занимал весьма высокое положение, например Сирифорн или Олджеббин. Ее корпус был изготовлен из какого-то черного, блестящего дерева, сверкающего, как закаленная сталь, а над палубами возвышались причудливые рангоуты, гики, штаги и украшенные флагами мачты На носу скалилась искусно вырезанная и ярко расписанная алыми, желтыми, пурпурными и зелеными красками клыкастая голова какого-то фантастического чудовища морских глубин. Общее впечатление было ослепительным, внушающим трепет и слегка устрашающим.
   Над судном развевался лаг, в котором Престимион, к своему изумлению, узнал морской флаг короналя: знак Горящей Звезды на золотом поле.
   — Ты это видишь? — вскричал он, яростно дергая за рукав Гиялориса. — Этот флаг… этот звездный флаг…
   — А вот и сам корональ, как мне кажется, — хладнокровно произнес Септах Мелайн. — Хотя я слышал, что лорд Престимион более красив, чем этот человек, но возможно, это всего лишь слухи.
   Потрясенный Престимион уставился через разделявшее их пространство на человека, который присвоил себе его имя. Тот гордо стоял на фордеке своего громадного корабля, одетый в цвета короналя, и величественно смотрел в ночь.
   Действительно, он совсем не был похож на человека, за которого себя выдавал. Он казался выше ростом, чем Престимион, и был не так широк в плечах и груди.
   Его золотисто-каштановые, а не светло-русые, как у Престимиона, волосы лежали волнами, в то время как волосы короналя всегда были прямыми. Его мясистое и полное лицо отнюдь нельзя было назвать приятным: слишком тяжелые крови, слишком крючковатый нос.
   Но он держался горделиво, как король: откинул назад голову и сунул руку за борт своего зеленого бархатного камзола.
   За спиной самозванца стоял высокий, стройный человек в желто-коричневой куртке и широких красных штанах, который, возможно, замещал при этом коронале Септаха Мелайна, а рядом возвышался могучий, парень с квадратной челюстью, в брюках, сшитых по моде Пилиплока, судя по всему изображавший Гиялориса. Их присутствие делало странный маскарад еще более опасным, ставило его на уровень преступления.
   Последние остатки веселого удивления Престимиона испарились и уступили место чувству, весьма похожему на гнев: он уже пережил одну узурпацию и не находил в своей душе места для снисходительного отношения ко второй, если это странное событие действительно таковой являлось.
   Зубы скандара стучали от страха.
   — Мы умрем, ваши светлости, мы умрем, пожалуйста, умоляю вас, позвольте мне повернуть лодку!
   Но теперь в этом уже не было смысла. Два судна оказались так близко друг от друга, что фальшивый лорд Престимион при желании мог без труда утопить их в реке. Но в тот вечер он был настроен миролюбиво. Когда траппагазис проходил у правого борта огромной яхты, лже-Престимион бросил взгляд вниз и посмотрел прямо в глаза настоящему короналю. Долгое мгновение эти двое смотрели друг на друга в глубокой, напряженной задумчивости. Потом роскошно наряженный Престимион на палубе улыбнулся просто одетому Престимиону на скромном речном суденышке, как король может иногда улыбнуться простому подданному, и кивнул величественно и учтиво. Его рука вынырнула из камзола с маленьким, округлым бархатным мешочком и небрежно швырнула его за борт.
   Престимион был слишком ошеломлен, чтобы протянуть руку. Но Септах Мелайн с характерной для него молниеносной реакцией наклонился вперед и перехватил пухлый, раздутый мешочек в воздухе, когда тот уже готов был упасть в воду. Роскошная яхта проследовала дальше, оставив суденышко скандара в одиночестве раскачиваться на поднятых ею волнах.
   На мгновение на борту судна воцарилось ошеломленное молчание, прерванное в конце концов тихим, монотонным голосом скандара, возносящего благодарственную молитву за спасение от гибели, за которым последовал яростный крик Престимиона:
   — Битоис и Сигей! Он бросил мне деньги! Бросил мне кошелек с деньгами! Мне! За кого он меня принимает?
   — Он явно ни о чем не подозревает, милорд, — ответил ему Септах Мелайн. — А что до того, за кого он принимает себя, ну…
   — Да заберет его душу Реммер! — сердито прервал его Престимион.
   — Ах, милорд, вам не следует призывать этих великих демонов, — тревожно вмешался Гиялорис. — Даже в шутку!
   Престимион снисходительно кивнул.
   — Да, Гиялорис, да, я знаю. — Эти имена были для него не более чем пустыми словами проклятия. Но для Гиялориса они звучали устрашающе. Его внезапный гнев начал утихать. Все это выглядело слишком гротескным, чтобы быть воспринятым как серьезная угроза. Но он должен понять, что все это значит.
   — Деньги-то, по крайней мере, настоящие? — поинтересовался он у Септаха Мелайна.
   — Выглядят они, как настоящие. Монеты по десять крон. Два или три реала, по-моему. Хочешь взглянуть? — Септах Мелайн протянул ему полную пригоршню монет.
   — Отдай их лодочнику, — ответил Престимион. — И прикажи ему пристать к берегу. К правому берегу.
   Ведь там живет Симбилон Кайф, не так ли? Пусть он высадит нас на пристани, которая ближе всего к дому Симбилона Кайфа.
   — Симбилон Кайф? Ты намереваешься нанести визит…
   — Он самый важный человек в деловых кругах Сти — так мне сказали. Любой, имеющий столько денег чтобы швырять мешки с десятикроновыми монетами незнакомцам на лодках, должен быть известен Симбилону Кайфу. Он, несомненно, сможет сказать нам, кто этот горделивый яхтсмен.
   — Но… Престимион, корональ не может нагрянуть к рядовому гражданину без предупреждения! Даже к такому богатому, как Симбилон Кайф. Любой официальный визит потребует большой подготовки. Ты ведь не собираешься вот так просто зайти к нему: «Привет, Симбилон Кайф, я случайно оказался в городе и хотел бы задать вам пару вопросов насчет…»
   — Конечно, нет, — ответил Престимион. — Мы не откроемся ему. Что, если существует какой-то заговор, и он в нем участвует? Этот фальшивый Престимион может оказаться его родственником — откуда нам знать, — и, если мы явимся под собственными именами, неизвестно, удастся ли нам выйти оттуда живыми.
   Нет, Септах Мелайн, мы сегодня так прекрасно замаскированы. Мы посетим его под видом скромных торговцев и попросим о займе. А заодно расскажем ему о только что случившемся происшествии и посмотрим, что он скажет.
   — Отец сейчас спустится, — сказала хорошенькая черноволосая девушка, которая приняла их в гостиной первого этажа просторного особняка Симбилона Каифа. — Не хотите ли выпить вина, господа? Мы здесь отдаем предпочтение вину Малдемара. Из собственных погребов семьи лорда Престимиона, как говорит мой отец.
   Ее звали Вараиль. Сидя в богато обставленной гостиной, Престимион тайком разглядывал ее и удивлялся, каким чудом человек с такой грубой и неприятной внешностью, как у Симбилона Кайфа, который был едва ли красивее хьорта, мог быть отцом столь красивой дочери.
   А она была действительно красива. Не той таинственной, тонкой красотой, которая отличала Тизмет, ибо Тизмет была маленькой, почти крохотной, с изящными руками и ногами и удивительно тонкой талией над широкими и пышными бедрами. Ее прекрасные черты лица были безупречно вылеплены, темные, сверкающие злым огнем глаза горели на бледном, словно Великая луна, лице, а кожа славилась непревзойденной белизной. Эта девушка была намного выше, почти одного роста с Престимионом, и не обладала той кажущейся хрупкостью, скрывающей несгибаемую силу, которая делала столь необычной красоту Тизмет.
   Принцессу окружал ореол величия и благородства, а в каждом движении присутствовала спокойная уверенность королевы — всего этого дочь Симбилона Кайфа была лишена.
   Но Престимион понимал, что такие сравнения несправедливы. Ведь Тизмет была дочерью короналя и выросла при дворе, среди хитросплетений власти.
   Жизнь в Замке окружила ее сиянием королевского достоинства, которое лишь усиливало потрясающую красоту, данную природой. И вне всяких сомнений, Вараиль была по-своему очень красива: стройная, элегантная, изящно сложенная. Она производила впечатление спокойной и внутренне уравновешенной, необычайно уверенной в себе и благородной девушки.
   Престимион почувствовал, что очарован ею, и сам себе удивился: он все еще оплакивал свою первую любовь. Накануне решающей битвы гражданской войны ему было даровано всего несколько недель всепоглощающей страсти с Тизмет, которая была его самым могучим противником, пока не оставила своего глупого, безрассудного брата и не перешла на сторону Престимиона. А едва появилась надежда на совместную жизнь в будущем, Тизмет у него отняли. От такой потери быстро не оправишься. Иногда Престимиону казалось, что это вообще невозможно. После гибели Тизмет он даже не смотрел в сторону других женщин, полностью отказался от мысли завести даже самый поверхностный роман с кем-либо из них.
   И вот теперь он принимает вино из рук Вараиль — хорошее, густое вино с виноградников своей семьи, хотя она даже не подозревает об этом, — смотрит на нее снизу вверх, встречает ее взгляд… И что за легкая дрожь пробегает при этом по его спине — быть может, это дрожь желания?
   — Вы долго собираетесь пробыть в Ста? — спросила она. Ее голос был не по-женски низким, но звучным и музыкальным.
   — День-два, не больше. У нас дела в Гоикмаре, а после в Минимуле, или сначала в Минимуле, а потом в Гоикмаре, не помню. А потом вернемся домой в Гимкандэйл.
   — Вы все трое из Гимкандэйла?
   — Я — да. И Симрок Морлин тоже. Наш партнер Гевелдин — тут Престимион бросил взгляд на Гиялориса — родом из Пилиплока. — Сильный акцент Гиялориса, сразу же выдававший в нем уроженца восточного Зимроэля, скрыть было невозможно. Лучше и не пытаться, если в том нет необходимости, подумал Престимион.
   — Пилиплок! — воскликнула Вараиль. В ее глазах засветилась грусть. — Я столько слышала об этом городе, где все улицы такие прямые! Пилиплок, и, конечно, Ни-мойя, и Пидруид, и Нарабаль — их названия для меня звучат, словно взятые из легенды. Неужели я никогда не побываю в них? Зимроэль находится так далеко.
   — Да, мир велик, леди, — благочестиво произнес Септах Мелайн, бросив на нее серьезный взгляд человека, который собирается высказать глубокую мысль. — Но путешествие — великолепная вещь! Я сам доехал до Алаизора на западе и до Бандар-Делема на севере. Когда-нибудь я отправлюсь и в Зимроэль. — А затем прибавил с несколько игривой улыбкой:
   — Вы бывали в Гимкандэйле, леди? Мне доставит большое наслаждение показать вам мой родной город, если вы согласитесь его посетить.
   — Как это было бы замечательно, Симрок Морлин! — воскликнула Вараиль.
   Престимион, не сдержавшись, бросил изумленный взгляд на Септаха Мелайна. Что задумал этот человек?
   Он предлагает ей совершить поездку в Гимкандэйл? И с такой игривой усмешкой? Это рискованная тактика.
   Они пришли в этот дом в качестве просителей, а не женихов. Да и с каких это пор Септах Мелайн так флиртует с женщинами, даже с такими красивыми? Тут Престимион с некоторым недоумением спросил себя, уж не ревность ли это с его стороны.
   Дочь Симбилона Кайфа вновь наполнила их бокалы вином. Она щедрой рукой разливала дорогой напиток, как заметил Престимион. Но это очень богатый дом, разумеется. Мебель и убранство в нем достойны самого Замка: двери из темного дерева тузна с инкрустацией из золота, по-королевски пышный зал, где струя ароматной воды взлетала до самого потолка из двенадцатигранной чаши фонтана, выложенной красными плитками и отделанной по краю бирюзой. И эта гостиная, устланная дорогими, плотно сотканными макропросопосскими коврами и украшенная богато расшитыми подушками… А они успели увидеть всего лишь один этаж из четырех или пяти. Похоже, что все здесь было сделано за последние три года. Но кто бы ни выполнил эту работу для Симбилона Кайфа, он сделал ее очень и очень хорошо.
   — А вот и отец, — сказала Вараиль.
   Она хлопнула в ладоши, и тут же в дверь слева вошел слуга в ливрее и внес кресло, так богато инкрустированное драгоценными камнями и редкими металлами, что оно больше походило на трон. Одновременно открылась дверь в противоположном конце гостиной и в нее стремительно вошел Симбилон Кайф. Он коротко кивнул нежданным гостям и сел в поставленное для него роскошное кресло. Он оказался еще уродливее, чем помнил Престимион после мимолетного знакомства с ним во время коронациооных торжеств: маленький человек с жестким выражением лица, крупным носом и тонкими губами; самой примечательной его чертой была огромная копна серебряных волос, нелепо вздыбленных на макушке. Коричневый камзол, прошитый блестящими металлическими полосами, и тесно облегающие синие брюки, отделанные красной атласной тесьмой, придавали ему претенциозно-официальный вид.
   — Ну, — произнес он, потирая ладони непроизвольным жестом торговца, предвкушающего выгодную сделку, — мне кажется, с назначенной встречей произошло какое-то недоразумение. Потому что я не помню, чтобы договаривался принять сегодня вечером в своем доме трех купцов из Гимкандэйла. Но я бы не достиг своего нынешнего положения, если бы из ложной гордости отказывался от честного бизнеса. Я к вашим услугам, господа. Надеюсь моя дочь хорошо вас приняла?
   — Великолепно, — ответил Престимион. Он поднял бокал. — Лучшего вина, чем это, я не пробовал!
   — Из собственных погребов короналя, — ответил Симбилон Кайф. — Самое лучшее малдемарское. Мы пьем только его.
   — Как я вам завидую, — серьезно отозвался Престимион. — Меня зовут Поливанд, моего партнера справа — Симрок Морлин, а там — Гевелдин, он родом из Пилиплока.
   Он помолчал. Момент был напряженным. Симбилон Кайф присутствовал на банкете в честь коронации.
   Поскольку в тот день он сопровождал графа Файзиоло, то должен был сидеть поблизости от центрального возвышения. Не могло ли случиться так, что под смехотворными маскарадными обличьями троих купцов, сидящих перед ним в гостиной, он узнал короналя лорда Престимиона, Верховного канцлера Септаха Мелайна и Великого адмирала Гиялориса? И если да, не собирается ли он сейчас задать какой-нибудь глупый вопрос по поводу причин такой необычной попытки ввести всех в заблуждение? Или он промолчит из желания понять, что задумал корональ?
   Но ничего не произошло. Хозяин казался спокойным и даже немного утомленным — именно так держится обычно человек его положения в присутствии троих неожиданных и незваных посетителей, не имеющих веса в обществе. Либо он был превосходным актером, — что не исключено, если вспомнить о его поразительно быстром восхождении к огромному богатству, — либо он поверил, что его посетители именно те, за кого себя выдают, и не более: честные торговцы из Гимкандэйла, явившиеся к нему с неким предложением, и что он действительно назначил им встречу, а потом почему-то о ней забыл.
   Престимион непринужденно продолжал:
   — Позвольте мне, любезный Симбилон Кайф, рассказать вам о причине нашего прихода. Дело в том, что мы разработали машину для ведения деловых счетов и других финансовых документов, машину, гораздо более эффективную и быструю, чем любая из существующих в настоящее время.
   — Неужели? — в голосе Симбилона Кайфа не слышалось особого интереса. Он сложил руки на животе и сплел пальцы. В его взгляде, холодном и неприятном, вспыхнул злой огонек. Очевидно, он мгновенно оценил перспективы полученного предложения и не счел их заслуживающими интереса.
   — Стоит ей появиться на рынке, и она будет пользоваться огромным спросом, — настойчиво Продолжал Престимион, изображая горячую заинтересованность. — Таким колоссальным спросом, что потребуются огромные суммы займов, чтобы финансировать расширение нашего завода. И поэтому…
   — Да. Остальное мне понятно. Вы, конечно, привез-. ли с собой действующую модель вашего устройства?
   — У нас она была, — ответил Престимион огорченно. — Но на реке произошел несчастный случай…
   — Судно, которое мы наняли, чтобы добраться от причала «Вильдивар» к вашему дому, чуть было не перевернулось, — продолжил за него Септах-Мелайн, причем с такой искренней горячностью, что Престимион едва удержался, чтобы не расхохотаться. — Мы едва не столкнулись с огромным кораблем, который шел прямо на нас, не оставляя нам никакой возможности для маневра. Мы могли утонуть! Мы вцепились в сиденья и таким образом сумели остаться в лодке и спастись, но два тюка из нашего багажа упали за борт. В том числе, должен вам с прискорбием поведать, и тот…
   — В котором находилась модель вашего устройства. Понимаю, — сухо произнес Симбилон Кайф. — Какая неудачная потеря. — В его тоне было мало сочувствия. Но потом он рассмеялся. — Должно быть, вы встретились с нашим сумасшедшим короналем. Большая, роскошная на вид яхта, вся в огнях, не так ли?
   И она пыталась протаранить вас посередине реки?
   — Да! — воскликнули Престимион и Гиялорис одновременно. — Да, все было именно так!
   — Действительно, — прибавил Септах Мелайн, — Если бы она приблизилась к нам еще на пару футов, от нас бы ничего не осталось! Буквально ничего!
   — Корональ сумасшедший, так вы сказали? — спросил Престимион, изображая на лице крайнее любопытство. — Наверное, я вас не правильно понял. Лорд корональ наверняка в данный момент находится на вершине Замковой горы, и у нас нет причин полагать, что его разум пострадал. Разве не так? Ибо было бы ужасно, если новый корональ…
   — Позвольте мне пояснить, — непринужденно вмешалась в разговор Вараиль. — Мой отец говорит не о лорде Престимионе. Вы совершенно правы: есть все основания считать, что лорд Престимион в столь же здравом уме, как вы и я. Нет, он имеет в виду местного сумасшедшего, молодого родственника графа Файзиоло, который несколько недель назад совсем лишился рассудка. В наши дни в Сти много случаев помешательства. Месяц или два назад у нас самих произошел ужасный случай: обезумевшая служанка выпрыгнула из окна, убив к тому же еще двоих людей, которые случайно проходили мимо…