Сказка Русская. Русские народные сказки (Сост. В. П. Аникин)

   Вот сошла Елена Премудрая с золотого трона, села на свою колесницу и понеслась по воздуху к своему чудесному дворцу; следом за ней и малиновка полетела.
   Приехала королевна во дворец; выбежали к ней навстречу няньки и мамки, подхватили ее под руки и увели в расписные палаты. А птичка-малиновка порхнула в сад, выбрала прекрасное дерево, что как раз стояло под окном королевниной спальни, уселась на веточке и начала петь так хорошо да жалобно, что королевна целую ночь и глаз не смыкала — все слушала.
   Только взошло красное солнышко, закричала Елена Премудрая громким голосом:
   — Няньки, мамки, бегите скорее в сад; изловите мне птичку-малиновку!
   Няньки и мамки бросились в сад, стали ловить певчую пташку… Да куда им, старухам! Малиновка с кустика на кустик перепархивает, далеко не летит и в руки не дается.
   Не стерпела королевна, выбежала в зеленый сад, хочет сама ловить птичку-малиновку; подходит к кустику — птичка с ветки не трогается, сидит опустя крылышки, словно ее дожидается.
   Обрадовалась королевна, взяла птичку в руки, принесла во дворец, посадила в золотую клетку и повесила в своей спальне.
   День прошел, солнце закатилось, Елена Премудрая слетала на зеленый луг, воротилась, начала снимать уборы, разделась и легла в постель. Как только уснула королевна, птичка-малиновка обернулась мухою, вылетела из золотой клетки, ударилась об пол и сделалась добрым молодцем.
   Подошел добрый молодец к королевниной кроватке, смотрел, смотрел на красавицу, не выдержал и поцеловал ее в уста сахарные. Видит — королевна просыпается, обернулся поскорей мухою, влетел в клетку и стал птичкой-малиновкой.
   Елена Премудрая раскрыла глаза, глянула кругом — нет никого. «Видно, — думает, мне во сне это пригрезилось!» Повернулась на другой бок и опять заснула.
   А солдату крепко не терпится; попробовал в другой и в третий раз — чутко спит королевна, после всякого поцелуя пробуждается.
   На третий раз встала она с постели и говорит:
   — Тут что-нибудь да недаром: дай-ка посмотрю в волшебную книгу.
   Посмотрела в свою волшебную книгу и тотчас узнала, что сидит в золотой клетке не простая птичка-малиновка, а молодой солдат.
   — Ах ты! — закричала Елена Премудрая. — Выходи-ка из клетки. За твою неправду ты мне жизнью ответишь!
   Нечего делать — вылетела птичка-малиновка из золотой клетки, ударилась об пол и обернулась добрым молодцем.
   — Нет тебе прощения! — сказала Елена Премудрая и крикнула палача рубить солдату голову.
   Откуда ни взялся — стал перед ней великан с топором и с плахою, повалил солдата наземь, прижал его буйную голову к плахе и поднял топор. Вот махнет королевна платком, и покатится молодецкая голова…
   — Смилуйся, прекрасная королевна, — сказал солдат со слезами,— позволь напоследях песню спеть.
   — Пой, да скорей!
   Солдат затянул песню, такую грустную, такую жалобную, что Елена Премудрая сама расплакалась; жалко ей стало доброго молодца, говорит она солдату:
   — Даю тебе сроку десять часов; если ты сумеешь в это время так хитро спрятаться, что я тебя не найду, то выйду за тебя замуж; а не сумеешь этого дела сделать, велю рубить тебе голову.
   Вышел солдат из дворца, забрел в дремучий лес, сел под кустик, задумался-закручинился:
   — Ах, дух нечистый! Все из-за тебя пропадаю. В ту ж минуту явился к нему черт:
   — Что тебе, служивый, надобно?
   — Эх,— говорит,— смерть моя приходит! Куда я от Елены Премудрой спрячуся?
   Черт ударился о сырую землю и обернулся сизокрылым орлом:
   — Садись, служивый, ко мне на спину, я тебя занесу в поднебесье.
   Солдат сел на орла; орел взвился кверху и залетел за облака-тучи черные.
   Прошло пять часов. Елена Премудрая взяла волшебную книгу, посмотрела — и все словно на ладони увидела; возгласила она громким голосом:
   — Полно, орел, летать по поднебесью; опускайся на низ — от меня ведь не укроешься.
   Орел опустился наземь.
   Солдат пуще прежнего закручинился:
   — Что теперь делать? Куда спрятаться?
   — Постой,— говорит черт,— я тебе помогу.
   Подскочил к солдату, ударил его по щеке и оборотил булавкою, а сам сделался мышкою, схватил булавку в зубы, прокрался во дворец, нашел волшебную книгу и воткнул в нее булавку.
   Прошли последние пять часов. Елена Премудрая развернула свою волшебную книгу, смотрела, смотрела — книга ничего не показывает; крепко рассердилась королевна и швырнула ее в печь.
   Булавка выпала из книги, ударилась об пол и обернулась добрым молодцем.
   Елена Премудрая взяла его за руку.
   — Я, — говорит,— хитра, а ты и меня хитрей!
   Не стали они долго раздумывать, перевенчались и зажили себе припеваючи.

НЕУМОЙКА

   Отслужил солдат три войны, не выслужил и выеденного яйца, и отпустили его вчистую.
   Вот он вышел на дорогу; шел, шел, пристал и сел у озера. Сидит да думу думает:
   — Куда теперь мне деваться, чем прокормиться?.. К черту, что ли, в работники наняться!
   Только вымолвил эти речи, а чертенок тут как тут — стоит перед ним, кланяется:
   — Здорово, служба!
   — Тебе что надо?
   — Да не сам ли ты захотел к нам в работники наняться? Что ж, служивый, наймись! Жалованье большое дадим.
   — А какова работа?
   — Работа легкая: только пятнадцать лет не бриться, не стричься, нос не утирать и одежи не переменять!
   — Ладно, — говорит солдат, — я возьмусь за эту работу, но с тем уговором, чтобы все мне было готово, чего душа пожелает!
   — Уж это как водится! Будь спокоен, за нами помешки не будет.
   — Ну так по рукам! Сейчас же перенеси меня в большой столичный город да кучу денег притащи; ты ведь сам знаешь, . что этого добра у солдата без малого ничего!
   Чертенок бросился в озеро, притащил кучу денег и мигом перенес солдата в большой город; перенес — был таков!
   — Вот на дурака напал! — говорит солдат. — Еще не служил, не работал, а деньги взял.
   Нанял себе квартиру; не стрижется, не бреется, носа не утирает, одежи не переменяет, живет — богатеет; до того разбогател, что некуда стало денег девать. Что делать с серебром да с золотом? «Дай-ка,— вздумал он,— начну помогать бедным».
   Начал солдат раздавать деньги бедным; и направо дает, и налево дает — а денег у него не только не убывает, а еще прибавляется. Пошла об нем слава по всему царству, по всем людям.
   Вот так-то жил солдат лет четырнадцать; на пятнадцатом году не хватило у царя казны; велел он позвать к себе этого солдата.
   Приходит к нему солдат небритый, немытый, нечесаный, одежда не переменена.
   — Здравия желаю, ваше величество!
   — Послушай, служивый! Ты, говорят, всем людям добро делаешь; дай мне хоть взаймы денег. У меня на жалованье войскам не хватает. Если дашь, сейчас тебя генералом пожалую.
   — Нет, ваше величество, я генералом быть не желаю; а коли хочешь жаловать, отдай за меня одну из своих дочерей и бери тогда казны сколько надобно.
   Тут король призадумался: и дочерей жалко, и без денег обойтись нельзя.
   — Ну, — говорит, — хорошо; прикажи списать с себя портрет, я его дочерям покажу — которая за тебя пойдет?
   Солдат повернулся, велел списать с себя портрет — точь-в-точь как он есть, и послал его к царю.
   У того царя было три дочери; призвал их отец, показывает солдатский портрет старшей:
   — Пойдешь ли за него замуж? Он меня из великой нужды выведет.
   Царевна видит, что нарисовано страшилище, волоса всклокочены, ногти не выстрижены.
   — Не хочу! — говорит.— Я лучше за черта пойду!
   А черт откуда взялся — стоит позади с пером да с бумагой, услыхал это и записал ее душу. Спрашивает отец среднюю дочь: — Пойдешь за солдата замуж?
   — Как же! Я лучше в девках просижу, лучше с чертом свяжусь, чем за него идти!
   Черт записал и другую душу.
   Спрашивает отец у меньшой дочери; она ему отвечает:
   — Видно, судьба моя такова! Иду за него замуж, а там что бог даст!
   Царь обрадовался, послал сказать солдату, чтоб к венцу готовился, и отправил к нему двенадцать подвод за золотом. Солдат потребовал к себе чертенка:
   — Вот двенадцать подвод — чтобы сейчас все были золотом насыпаны!
   Чертенок побежал в озеро, и пошла у нечистых работа: кто мешок тащит, кто два; живой рукой насыпали воза и отправили к царю во дворец.
   Царь поправился и начал звать к себе солдата почитай каждый день, сажал с собою за единый стол, вместе с ним и пил и ел.
   Вот, пока готовились они к свадьбе, прошло как раз пятнадцать лет: кончился срок солдатской службы. Зовет он чертенка и говорит:
   — Ну, служба моя покончилась: сделай теперь меня молодцом.
   Чертенок изрубил его на мелкие части, бросил в котел и давай варить; сварил, вынул и собрал все воедино как следует: косточка в косточку, суставчик в суставчик, жилка в жилку; потом взбрызнул мертвой и живой водою — и солдат встал таким молодцом, что ни в сказке сказать, ни пером написать.
   Обвенчался он с младшею царевною, и стали они жить-поживать, добра наживать; я на свадьбе был, мед-пиво пил, было у них вино — выпивал его по самое дно!
   Прибежал чертенок в озеро; потребовал его дедушка к отчету:
   — Что, как солдат?
   — Отслужил свой срок верно и честно, ни разу не брился, не стригся, одежи не переменял.
   Рассердился на него дедушка.
   — В пятнадцать лет, — говорит, — не мог соблазнить ты солдата! Что даром денег потрачено, какой же ты черт после этого? — и приказал бросить его в смолу кипучую.
   — Постой, дедушка! — отвечает внучек. — За солдатскую душу у меня две записаны.
   — Как так?
   — Да вот как: задумал солдат на царевне жениться, так старшая да средняя сказали отцу, что лучше за черта пойдут замуж, чем за солдата! Стало быть, они — наши!
   Дедушка оправил чертенка и велел его отпустить: знает-де свое дело!

ЦАРЕВНА-ОТГАДЧИЦА

   Жил-был старик; у него было три сына, третий — Иван-дурак.
   Какой-то был тогда царь — это давно уж было, — у него была дочь. Она и говорит отцу:
   — Позволь мне, батюшка, отгадывать загадки; если у кого отгадаю загадки, тому чтобы голову ссекли, а не отгадаю, за того пойду замуж.
   Тотчас сделали клич; многие являлись, всех казнили: царевна отгадывала загадки. Иван-дурак говорит отцу:
   — Благословляй, батюшка! Я пойду к царю загадывать загадки!
   — Куда ты, дурак! И лучше-то тебя, да казнят!
   — Благословишь — пойду, и не благословишь — пойду!
   Отец благословил.
   Иван-дурак поехал, видит: на дороге хлеб, в хлебе лошадь; он выгнал ее кнутиком и говорит:
   — Вот загадка есть!
   Едет дальше, видит змею, взял ее убил копьем и думает:
   — Вот другая загадка!
   Приезжает к царю; его приняли и велят загадывать загадки.
   Он говорит:
   — Ехал я к вам, вижу — на дороге добро, в добре-то добро же, я взял добро-то да добром из добра и выгнал; добро от добра и из добра убежало.
   Царевна хватила книжку, смотрит: нету этой загадки; не знает разгадать и говорит отцу:
   — Батюшка! У меня сегодня головушка болит, мысли помешались; я завтра разгадаю.
   Отложили до завтра.
   Ивану-дураку отвели комнату. Он вечером сидит, покуривает трубочку; а царевна выбрала верную горнишну, посылает ее к Ивану-дураку.
   — Поди, — говорит, — спроси у него, что это за загадка; сули ему злата и серебра, чего угодно.
   Горнишна приходит, стучится; Иван-дурак отпер двери, она вошла и спрашивает отгадку, сулит горы золота и серебра. Иван-дурак и говорит:
   — На что мне деньги! У меня своих много. Пусть царевна простоит всю ночь не спавши в моей горнице, тогда скажу отгадку.
   Царевна услышала это, согласилась; стояла всю ночь — не спала.
   Иван-дурак утром сказал отгадку, что выгнал из хлеба лошадь. И царевна разгадала.
   Иван-дурак стал другую загадывать:
   — Ехал я к вам, на дороге вижу зло, взял его да злом и ударил, зло от зла и умерло.
   Царевна опять хватила книжку, не может разгадать загадку и отпросилась до утра.
   Вечером посылает горнишну узнать у Ивана-дурака отгадку.
   — Сули, — говорит, — ему денег!
   — На что мне деньги! У меня своих много, — отвечает Иван-дурак, — пусть царевна простоит ночь не спавши, тогда скажу отгадку.
   Царевна согласилась, не спала ночь и загадку разгадала.
   Третью загадку Иван-дурак не просто загадывал, а велел собрать всех сенаторов и загадал про то, как царевна неумела отгадывать его загадки и посылала к нему горнишну подкупать на деньги.
   Царевна не могла отгадать и этой загадки; опять к нему спрашивать — сулила серебра и золота сколько угодно и хотела отправить домой. Не тут-то было!
   Опять пришлось стоять ночь.
   Как сказал он ей, о чем загадка, а разгадывать-то нельзя; о ней самой загадка, значит, узнают все, как она отгадки выпытывала у Ивана-дурака.
   И ответила царевна:
   — Не знаю.
   Вот веселым пирком, да и за свадебку: Иван-дурак женился на ней; стали жить да быть, и теперь живут.

СКАЗКА О БОГАТЫРЕ ГОЛЕ БОННСКОМ

   Мужичок-простачок пахал пашню; лошаденка его была худенькая, хромоногая, и ту облепили слепни с комарами. Вот простачок взял свой кнут да взмахнул так счастливо, на диво, что разом убил тридцать трех слепней, а комаров без счета.
   Простачок-мужичок думать стал: «Мал, да удал, в богатыри я попал; тридцать трех молодцов сразу положил, а мелкой силы и сметы нет!» Голем мужичок назывался; смотришь — и Голь взвеличался; выпряг свою лошаденку, взобрался на нее полегоньку, сел верхом, выехал на большую дорогу, срубил дерево стояростовое и поставил столб с надписью: «Здесь проехал богатырь Голь Воянской, встретился с силой бусурманской, тридцать трех богатырей сразу положил, а мелкой силы и сметы нет. Если какой богатырь навстречу едет, у столба поджидай, а позади, так меня догоняй».
   Голь взобрался на клячу и в путь поплелся наудачу. Немного спустя едет мимо столба Чурила Пленкович, надпись прочитал — подивился, Голя нагнать торопился: такого имени и не слыхивал, а видно, могуч богатырь, так надобно с ним подружиться.
   Чурила скачет во весь опор, нагоняет Голя и спрашивает:
   — Не проезжал ли богатырь Голь Воянской?
   — Я, — сказал Голь, — а ты кто?
   — Чурила Пленкович! — отвечал молодой богатырь, поклонясь, а сам думает: «Что за чудеса? Мужичонка невидный, и ехать с ним стыдно; сам он шарашится, а кляча чуть тащится».
   — Ступай в науку, поезжай по левую руку!— сказал Голь, и Чурила в раздумье поехал возле него, на Воянского богатыря посматривая и на клячу поглядывая.
   Между тем едет Еруслан Лазаревич мимо столба с надписью, прочитал и ну гнать коня за Голем Воянским. Догнал и, увидя знакомого Чурилу, спросил, не видал ли он Го-ля? Чурила указал на товарища. Еруслан Лазаревич поклонился, а сам подивился.
   — Погоняй в ряду по правую руку,— сказал ему Голь.
   На ту пору нагоняет их еще богатырь, Бова — королевин сын; надпись на столбе прочитал и коня погонял, отыскивать Голя Воянского, победителя бусурманского; видит мужичка на клячонке, тащится потихоньку, а по сторонам его едут два славных богатыря — Еруслан Лазаревич и Чурила Пленкович, говорят с ним почтительно, а тот отвечает: «Рад вам, товарищам!» Поклонился Бова — королевин сын Голю да об имени спрашивал.
   — Голь Воинской, сам себе большой, — отвечал простачок, — а ты кто?
   — Я Бова — королевин сын, — отвечал богатырь.
   — Милости просим на подвиги, — сказал Голь, — ни поздно, ни рано; поезжай возле Еруслана!
   Едут богатыри, куда Голь едет, и подъехали к заповедным лугам царь-девицы богатырки.
   — Тут заказан путь, — сказал Еруслан.
   — Не беда! — молвил Голь. — Много она Русь обижала, путь не нам заказала. Пускайте коней на луга!
   — Голь Воянской! — сказал Еруслан. — У королевны сила великая: двадцать два богатыря да Зилант Змеуланович, Тугаринов брат.
   — С меня мало, — сказал Голь, — будет ли на долю твою? Я всех, как мух, перебью.
   — Ну, ин быть так! — сказал Еруслан. — Поедем в заповедные луга тешиться, силами богатырскими переведаться.
   Въезжают богатыри, топчут цветные луга, видят белый пустой шатер; пустили коней на траву, а сами вошли в шатер, сели да поглядывают; один Голь лег отдыхать, и, чтоб не было жарко, снял с себя кафтан, занавесил шатер от солнышка, а сам захрапел.
   — Голь надеется на себя! — сказал Бова — королевин сын.
   Между тем во дворце королевны поднялась тревога; в колокола звонят, в трубы трубят, и выехала из города дружина воинов да три богатыря в латах. Чурила будит Голя:
   — Вставай! Силы много на нас.
   Голь встал и, спросонья зевая, сказал:
   — Что это? Три богатыря — три слепня, а сила вся — комары; не дадут уснуть до поры. Ступай, Чурило, переведайся с ними; оставь одного и пошли к богатырке да вели ей сказать: за меня шла бы замуж!
   Чурила поехал, долго бился-рубился и перерубил всех, одного послал к королевне. Но вместо ответа выслали из города шесть богатырей с тремя дружинами. Опять разбудили заснувшего Голя.
   — Эге! — сказал Голь.— Что за сила? Одной рукой махнуть — пришибу. Королевин сын, поди справься один! Да оставь одного послать к королевне. — Сказав, пошел спать.
   Посчастливилось королевину сыну высланных богатырей победить, одного за другим перебить, а дружины их разбежались.
   Но королевна высылает еще более силы: двенадцать богатырей, с ними шесть дружин. Скачут, трубят и мечами машут.
   — Ого, сколько высыпало, — сказал Голь, вставая. — Туча лихая! Двенадцать слепней, а комаров без счета. Еруслан! Будет с тебя? А не то мы пособим.
   Еруслан сел на коня, пустился соколом, мечом-кладенцом наотмашь рубит вправо и влево, богатырей разметал, дружины погнал.
   Королевна видит беду неминучую, высылает Зиланта Змеулановича. Загремел Зилант, выходя из железного гнезда, а висело оно на двенадцати дубах, на двенадцати цепях. Несется Зилант как стрела на орла, зовет, как трубой, переведаться в бой.
   — Видно, мне очередь, — сказал Голь. «Нечего делать, — подумал он, — ехать на смерть; тут мне и конец, зато богатырская честь, а делу венец!»
   Перекрестился Голь, сел на клячонку, едет потихоньку, зажмурив глаза, а сам топором что есть силы машет. Зилант заревел, увидя издалека Голя, и думает: не на смех ли послали? А Голь шепчет про себя: «Отцы и братия, поминай как звали». И, ожидая смерти, опустил голову на шею своей лошаденки, которая бежала на трех ногах, а четвертой прихрамывала. У Зиланта запрыгали глаза во лбу.
   «Нет ли тут умысла? — думал он. — Мужичонка прилег к лошаденке — что за богатырь? Пальцем щелкнуть — на сажень отлетит».
   Зилант оглядывается — нет ли тут хитрости, и к седлу наклонился, а Голь приподнял голову и вдруг приободрился, с топором наскочил да так оглушил, что Зилант на песок повалился. Тут Голь, не дав Зиланту опомниться, стал рубить его, как сосну в щепы, машет да рубит топором; сдернул шелом и поехал к товарищам.
   Тогда королевне забота: принуждена приказать отпереть городские ворота, просить богатырей на пир, заключить с ними мир. Увидела Голя, дивится: в ком богатырская сила, и сама подошла к нему, руку на плечо наложила и так придавила, что Голь едва повернулся, выбился из-под руки, отшатнулся, а королевна ему говорит:
   — Рада я витязю славному, храбрость всегда почитала.
   Тут она Голю руку пожала; Голь вспрыгнул, и зубы он стиснул, боясь их разжать, закричать.
   — Защищай мое царство! — королевна сказала. — Тебе нас стеречь.
   А Голь поклонился и думал, как бы голову свою уберечь.
   Королевна велела в беседу принесть крепкого меду, думала гостей испытать, но Голь не хотел пировать, за кубок не брался, а молвил:
   — Кончив труды, ничего я не пью, кроме богатырской воды!
   — У нас есть в запас вода богатырская, — сказала королевна.
   — А много ль ее? — спросил Голь.
   — Бутыль полна,— отвечала королевна.
   — Да такая ль она, как у нас? — спросил Голь. — Иная бутыль склянки не стоит.
   — Отведай,— сказала королевна и велела принести бутыль с богатырской водой и ковш золотой.
   Голь налил ковш, выпил, сила в нем прибывала, а королевна знать желала, какова вода.
   — Еще вкуса не доберусь, — сказал Голь; налил другой ковш, и разом он выпил еще три ковша.
   — Полно, полно! — закричала королевна. — Ты и мне воды не оставишь!
   — Славная водица! — молвил Голь, расходясь, руками размахивая.— Какова-то теперь сила моя?
   Тут велел он принесть большой корабельный канат, завязать крепко-накрепко петлею, из конюшни королевниной вывесть коня богатырского. Сел на него, разъехался, вскочил в петлю головою и порвал канат.
   С той поры Голь богатырствовал; приосанился, на королевне женился. От ней у него были две дочери: Смета да Удача. Голь, на них глядя, величался, и никто не сомневался, чтобы он не одолел тридцать трех богатырей одним разом.

ПРО ГЛУПОГО ЗМЕЯ И УМНОГО СОЛДАТА

   В некотором царстве, в некотором государстве жил-был солдат. Отвоевал он войну и пошел домой. Идет, трубочку покуривает да песни распевает.
   Шел он, шел и пришел под вечер в какую-то деревушку. Подошел к ближней избенке и стучит в окно:
   — Эй, хозяева, пустите солдата переночевать!
   Никто не отзывается.
   Пошел солдат к другой избе, постучал. И здесь молчат. Пошел солдат к третьей. Поднялся на крылечко, давай стучать в дверь. И здесь ни ответа, ни привета. Открыл солдат дверь, вошел в избу. Смотрит — никого нет, все кругом пылью да паутиной покрыто.
   «Что за диво? — думает солдат. — Куда все люди из этой деревни подевались?»
   Стал ходить по избам. Куда ни заглянет — везде пусто…
   Вошел он наконец в последнюю избушку. Сидит там на печке старик, вздыхает да плачет.
   — Здравствуй, добрый человек! — говорит солдат.
   — Здравствуй, служивый. Как ты сюда попал? Видно, жизнь тебе надоела. На войне уцелел, а здесь ни за что пропадешь.
   — Это почему?
   — А потому, что повадился к нам змей летать, людей пожирать. Всех проглотил, меня одного до утра оставил. А завтра прилетит и меня съест, да и тебе несдобровать. Разом двух проглотит!
   — А может, и подавится? — говорит солдат. — Дай-ка я с тобой переночую да посмотрю завтра, какой такой змей к вам летает.
   Легли, переночевали.
   Утром поднялась вдруг сильная буря, затряслась изба — прилетел змей. Сунул голову в дверь, увидел старика и солдата.
   — Ага, — говорит, — прибыль есть! Оставил одного, а нашел двух — будет чем позавтракать!
   — Будто и взаправду съешь? — спрашивает солдат.
   — Съем да облизнусь!
   — Врешь, подавишься!
   — Да ты разве сильнее меня?
   — Еще бы! Небось сам знаешь, что солдатская сила куда больше твоей.
   — А ну давай попробуем, кто кого сильнее!
   — Давай!
   Поднял змей большущий камень и говорит:
   — Смотри, солдат: я этот камень одной лапой раздавлю — только песок посыплется!
   — Дави, посмотрю!
   Змей взял камень в горсть и стиснул, да так крепко, что он в мелкий песок обратился, искры во все стороны посыпались.
   — Экое диво! — говорит солдат. — А ты попробуй так сожми камень, чтобы из него вода потекла.
   — Этого я не могу,— говорит змей.
   — А я могу! Сейчас покажу.
   Вошел солдат в избу — он еще с вечера углядел на столе узелок творогу, — вынес этот узелок и ну давить! Сыворотка так и потекла наземь.
   — Что, видел? У кого силы больше?
   — Правда, солдат, рука у тебя сильнее моей… А вот попробуем, кто из нас громче свистнет!
   — Ну, свистни!
   Змей как свистнул — деревья закачались, все листья с них осыпались.
   — Хорошо ты свистишь, а все не лучше моего,— говорит солдат.— Завяжи-ка наперед свои глазищи, а то как я свистну, они у тебя изо лба выскочат!
   Змей послушался и завязал глаза рогожей.
   — А ну, свистни!
   Солдат взял дубину да как стукнет змея по голове! Змей зашатался, во все горло закричал:
   — Полно, полно, солдат, не свисти больше! И с одного раза глаза чуть не вылезли, а в ушах и сейчас звенит.
   — Ну, как знаешь, а я, пожалуй, готов и еще разок-другой свистнуть.
   — Нет, не надо! Не хочу больше спорить. Давай лучше с тобой побратаемся: ты будь старшим братом, а я — меньшим.
   — Не к лицу мне с тобой брататься, ну да ладно уж, будь по-твоему!
   — Ну, брат, — говорит змей, — бросим мы этого старика, будем своим хозяйством жить. Ступай в степь, там стадо волов пасется. Выбери самого жирного и тащи сюда!
   Нечего делать, пошел солдат в степь.
   Видит — пасется большое стадо волов. Солдат давай их ловить да за хвосты связывать.
   Змей ждал, ждал — не выдержал и сам побежал.
   — Что так долго? — спрашивает.
   — А вот постой,— отвечает солдат,— свяжу штук пятьдесят да за один раз и поволоку всех домой, чтоб на целый месяц хватило.
   — Экий ты! Разве нам здесь век вековать? Хватит и одного.
   Ухватил змей самого жирного вола за хвост, взвалил на плечи и потащил в деревню.
   — Как же это так,— говорит солдат,— я столько волов связал — неужели их бросить?
   — Брось, — отвечает змей. — На что они нам!
   Пришли в избу, наложили два котла говядины, а воды нету.
   — На тебе воловью шкуру,— говорит змей солдату. — Ступай набери полную воды и неси сюда — станем обед варить.
   Солдат взял шкуру, потащил к колодцу. Еле-еле порожнюю тащит.
   Пришел к колодцу и давай окапывать его кругом. Змей ждал, ждал — не выдержал, побежал сам:
   — Что это ты, брат, делаешь?
   — Хочу колодец кругом окопать да в избу перетащить, чтоб не нужно было каждый день ходить по воду.
   — Экий ты! Что затеваешь! На это много времени уйдет, а нам обед варить!
   Опустил змей в колодец воловью шкуру, набрал полную воды, вытащил и понес домой.
   — А ты, брат, — говорит он солдату, — ступай в лес, выбери сухой дуб и волоки в избу: пора огонь разводить.
   Пошел солдат в лес, начал лыко драть да веревку вить. Свил длинную-предлинную веревку и принялся дубы опутывать.