Сказка Русская. Русские народные сказки (Сост. В. П. Аникин)

   — Да нет, я теперь лаять не стану — я получил человечье право. Лай, барин, сам, а то медведь-то может нас съесть.
   — Мужичок, полай немножко, хоть поучи меня. Мужичок полаял немного и говорит:
   — Теперь лай сам, а то медведь нас съест.
   И вот барин начинает лаять. А мужик ему говорит:
   — Лай, барин, лай, медведь-то ближе подошел!
   А сам сидит, не смеется. И барин до того долаял, что рассвело. Мужичок и говорит:
   — Стой, барин, стой, не лай! Это ведь не медведь, это нам повиделась кокора.
   Тогда барин заговорил:
   — А, так ты меня обманул! Теперь я тебя отдам под суд.
   — Ну ладно, барин, отдавай, а я всем скажу, что ты всю ночь по-собачьи лаял.
   — Послушай, мужичок, я тебя отпущу домой и дам тебе денег и корову. Иди, живи с богом, только никому не рассказывай, что я по-собачьи лаял!
   И вот они вернулись домой. Барин дал мужичку корову да денег, и мужичок пошел домой.
   И стал он жить, ни в чем нужды не знать с тех пор, как барина обдурил.

БАРИН И МУЖИК

   Поехал старик в поле пахать и выпахал клад денег, много золота — целый воз. Привез клад домой и спрятал его. А сам говорит жене:
   — Старуха, никому не сказывай! — И начал он следить за старухой.
   А старуха-то пошла к соседке и говорит:
   — Соседка, старик клад нашел, только ты никому не сказывай.
   Старик услыхал, что она про клад рассказывает, и велел ей напечь пирогов и блинов. Утром, как встал, позвал старуху, сели они в телегу и поехали в поле. И пироги с блинами старик захватил. А старуху посадил задом наперед. Раскидал он пироги по дороге. Старуха увидала и кричит:
   — Старик, пирогов-то сколько!
   А он говорит:
   — Собирай, старуха, это туча пирожная. Старуха собрала и поклала все в мешок. Поехали дальше. А старик и блины раскидал. Старуха кричит:
   — Старик, а блинов-то сколько!
   А старик говорит:
   — Это туча выпала, старуха, блинная, собирай. Старуха и блины собрала.
   Поехали они лесом.
   — Погоди, старуха, — говорит старик. — Я пойду погляжу: сеть тут у меня стоит.
   Пошел и принес рыбу. До речки доехали. Старик пошел и принес оттуда капкан с зайцем.
   День проработали. Вечером с поля поехали. Старик повез старуху мимо барского дома. А у барина бал был. Старик и говорит:
   — Вон как орут: видно, барина черти дерут.
   Через несколько дней разнеслась молва и дошла до барина: старик деньги нашел. Захотел барин этот клад отобрать. Призывает он старика и спрашивает:
   — Ты, старик, клад нашел?
   — Какой,— говорит старик,— клад? Я никакого клада не знаю.
   —   Как не знаешь? Твоя старуха говорит, что нашел. Призвали старуху. Стали ее спрашивать:
   —   Ведь правда, бабушка? Старик говорит:
   — Нет, я никакого клада не знаю.
   А старуха заверяет старика:
   — Как не нашел? Нашел ведь, старый. Помнишь, старик, когда мы с тобой поехали в поле, пирожная-то туча выпала?
   — Не знаю,— говорит старик.
   — Как не знаешь? — уверяет старуха. — А блинная-то туча выпала? Забыл, старый?
   Старик все отказывается.
   — А помнишь,— говорит она,— когда мы рыбу-то поймали в лесу, а капканом-то зайца в речке поймали?
   — Не знаю,— твердит старик.
   Старуха рассердилась:
   — Как не знаю? Помнишь, мы ехали мимо баринова двора, когда барина-то черти драли?
   Рассердился тут барин и говорит:
   — Выгнать ее в шею!
   Так у старика деньги и остались.

БАРИН-КУЗНЕЦ

   Позавидовал один барин кузнецу: «Живешь-живешь, еще когда-то урожай будет и денег дождешься, а кузнец молотком постучал — и с деньгами. Дай кузницу заведу!»
   Завел барин кузницу; велел лакею мехи раздувать. Стоит ждет заказчиков. Едет мимо мужик, шины заказать хочет на все четыре колеса.
   — Эй, стой! Заезжай сюда! — крикнул барин. Мужик подъехал.
   — Чего тебе?
   — Да вот, барин, шины надо на весь стан.
   — Ладно, сейчас, подожди!
   — А сколько будет стоить?
   — Полтораста рублей надо бы взять, ну да чтобы народ привадить, возьму всего сто.
   — Ладно.
   Стал барин огонь раздувать, лакей — в мехи дуть. Взял барин железо, давай его ковать, а ковать-то не умеет: ковал, ковал да и пережег железо.
   — Ну,— говорит,— мужичок, не выйдет тебе не то что весь станок, а разве один шинок.
   — Один так один,— согласился мужик. Ковал, ковал барин и говорит:
   — Не выйдет, мужичок, и один шинок, а выйдет ли, нет ли сошничок.
   — Ну ладно, хоть сошничок,— отвечает мужик.
   Постучал барин молотком, еще железа испортил много и говорит:
   — Ну, мужичок, не выйдет и сошничок, а выйдет ли, нет ли кочедычок.
   — Ну хоть кочедычок!
   Только у барина и на него железа не хватило: все пережег.
   — Ну, мужичок, — говорит барин, — не выйдет и кочедык!
   Получился у барина один «пшик»: сунул он в воду оставшийся кусочек раскаленного железа, оно и зашипело — «пшик!».

КАК БАРИН ОВЦУ КУПИЛ

   Жил-был мужик; имел у себя много овец. Зимним временем большущая овца объягнилась, и взял он ее со двора в избу с ягненочком. Приходит вечер. Едет барин, попросился к нему ночевать. Подошел под окошко и спрашивает:
   — Мужик, пустишь ночевать?
   — А не будете ночью озоровать?
   — Помилуй! Нам бы только где темну ночку проспать.
   — Заезжай, барин.
   Въехал барин с кучером на двор. Кучер убирает лошадей, а барин в дом пошел. На барине был огромный волчий тулуп. Взошел в хату, богу помолился, хозяевам поклонился:
   — Здорово живете, хозяин с хозяюшкой!
   — Добро жаловать, господин!
   Сел барин на лавочку. Овца волчий тулуп увидала и глядит на барина; сама глядит, а ногой-то топ — и раз, да и два, да и до трех. Барин говорит:
   — А что, мужичок, овца ногой топает?
   — Она думает, что ты волк, волчий дух чует. Она у меня волков ловит; вот нынешнюю зиму с десяток поймала.
   — Ах, дорого бы за нее я дал! Не продажна ли она? Для дороги мне она хороша.
   — Продажна, да дорога.
   — Эх, мужичок, да не дороже денег, у барина хватит.
   — Пожалуй, уважить можно.
   — А сколько она стоит?
   — Пятьсот рублей.
   — Помилуй, много! Возьми три сотенки.
   Ну, мужик согласился, продал. Барин ночь переночевал, на зорьке встал и в путь собрался; хозяину три сотенки отдал и овечку взял, посадил в санки и поехал. Едет. Идут навстречу три волка. Вот овца увидела волков, так и прыгает на санях. Барин говорит кучеру:
   — Надо пускать: вишь, она как раззадорилась. Сейчас поймает.
   А она боится. Кучер и говорит:
   — Постой немножечко, сударь, она раззадорится.
   Сверстались волки с ними ровно. Барин выпустил овцу;
   овца испугалась волков, в лес полетела, коротким хвостом завертела. Как волки за ней залились, только снег раздувается, а кучер за ней собирается. Поколе лошадушек выпрягал, в погонь за овцой скакал, волки овцу поймали и шкуру с нее содрали, сами в лес убежали. Кучер подскакал — овца на боку лежит, а ее шкура содрана лежит. Подъезжает к барину. Барин его спрашивает:
   — Не видал ли чего?
   — Ах, сударь, хороша овца! Вся изорвалась, а волкам не поддалась.
   Мужичок три сотенки получил, сидит теперь, барину сказочки рассказывает, а три сотенки в кармане лежат.

НОЧЬ НА ИВАНА КУПАЛУ

   Был у одного барина холоп кабальный. Вот и вздумал этот холоп на Ивана Купалу, в самую ночь, сходить в лес, сорвать папоротник, чтобы клад достать.
   Дождался он этой ночи, уложил барина спать и в одиннадцать часов пошел в лес.
   Входит в лес. Раздался тут свист, шум, гам, хохот. Жутко стало, но он все ничего: хоть жутко, а идет. Глядит — черт на индейском петухе верхом едет. И это ничего: прошел холоп — слова не сказал.
   И тут увидел: растет вдали цветок, сияет — точно на стебельке в огне уголек лежит.
   Обрадовался холоп, бегом к цветку побежал, а черти ну его останавливать: кто за полу дернет, кто дорогу загородит, кто под ноги подкатится, чтобы он упал. Уж почти добежал холоп до цветка, но тут не вытерпел да как ругнет чертей:
   — Отойдите,— говорит,— вы от меня, проклятые!
   Не успел выговорить, его назад отбросило.
   Делать нечего, поднялся, опять пошел, видит: на прежнем месте блестит цветок. Опять его стали останавливать, опять дергают. Он все терпит; идет и идет, не оглянется, словечка не скажет, не перекрестится, а сзади его такие-то строют чудеса, что страшно подумать!
   Подошел холоп к цветку; нагнулся, ухватил его за стебелек, рванул, глядит — вместо цветка у черта рог оторвал, а цветок все растет по-прежнему и на прежнем месте. Застонал черт на весь лес.
   Не вытерпел холоп да как плюнет:
   — Тьфу ты!
   Не успел проговорить, вдруг его опять назад отбросило. Убился больно, да делать нечего.
   Он встал, опять пошел. Опять по-прежнему блестит цветок на прежнем месте. Опять его стали останавливать, дергают. Все стерпел холоп, тихонько подполз к цветку — и сорвал его!
   Пустился он со цветком домой бежать и боль забыл. Уж на какие только хитрости ни поднимались черти — ничего; холоп бежит, ни на что не глядит — раз десять упал, пока домой прибежал.
   Прибегает к дому, а из калитки барин выходит и давай ругать холопа на чем свет стоит:
   — Алешка! Где ты, бездельник, был? Как ты смел без спросу уйти?
   Злой был барин у холопа да и вышел с палкой. Повинился холоп.
   — Виноват, — говорит, — за цветком ходил, клад достать.
   Пуще прежнего барин озлился.
   — Я тебе, — говорит, — дам за цветком ходить, я тебя ждал-ждал! Подай мне цветок! Клад найдем — разделим.
   Холоп и тому рад, что барин хочет клад разделить с ним. Подал цветок — и вдруг провалился барин сквозь землю. Цветка не стало! Тут и петухи пропели.
   Глянул холоп кругом — стоит он один; заплакал, бедняга, побрел в дом. Приходит, смотрит — а барин спит, как его уложил. Потужил, потужил холоп, да так и остался ни с чем — только лишь с синяками.

ЛИХО ОДНОГЛАЗОЕ

   Жил кузнец припеваючи, никакого лиха не знал.
   — Что это,— говорит кузнец,— никакого я лиха на веку своем в глаза не видал! Хоть посмотрел бы, какое там такое лихо на свете.
   Вот и пошел кузнец лиха искать. Шел, шел, зашел в дремучий лес; ночь близко, а ночевать негде и есть хочется. Смотрит по сторонам и видит: неподалеку стоит большущая изба. Постучал — никто не отзывается; отворил дверь, вошел — пусто, нехорошо. Забрался кузнец на печь и лег спать не ужинавши.
   Стал было уже засыпать кузнец, как дверь отворилась, и вошло в избу целое стадо баранов, а за ними Лихо — баба огромная, страшная, об одном глазе. Понюхало Лихо по сторонам и говорит:
   — Э, да у меня, никак, гости; будет мне, Лиху, что позавтракать: давненько я человеческого мяса не едала.
   Вздуло Лихо лучину и стащило кузнеца с печи, словно ребенка малого.
   — Добро пожаловать, нежданный гость! Спасибо, что забрел; чай, ты проголодался и отощал, — и щупает Лихо кузнеца, жирен ли, а у того от страха все животики подвело.
   — Ну, нечего делать, давай сперва поужинаем,— говорит Лихо.
   Принесло большое беремя дров, затопило печь, зарезало барана, убрало и изжарило.
   Сели ужинать. Лихо по четверти барана за раз в рот кладет, а кузнецу кусок в горло не идет, даром что целый день ничего не ел. Спрашивает Лихо у кузнеца:
   — Кто ты таков, добрый человек?
   — Кузнец.
   — А что умеешь ковать?
   — Да все умею.
   — Скуй мне глаз!
   — Изволь, — говорит кузнец, — да есть ли у тебя веревка? Надо тебя связать, а то ты не дашься; я бы тебе вковал глаз.
   Лихо принесло две веревки: одну толстую, а другую потоньше. Кузнец взял веревку потоньше, связал Лихо да и говорит:
   — А ну-ка, бабушка, повернись!
   Повернулось Лихо и разорвало веревку.
   Вот кузнец взял уже толстую веревку, скрутил бабушку хорошенько.
   — А ну-ка, теперь повернись!
   Повернулось Лихо и не разорвало веревок.
   Тогда кузнец нашел в избе железный шкворень, разжег его в печи добела, поставил Лиху на самый глаз, на здоровый, да как ударит по шкворню молотом — так глаз только зашипел. Повернулось Лихо, разорвало все веревки, вскочило как бешеное, село на порог и крикнуло:
   — Хорошо же, злодей! Теперь ты не уйдешь от меня!
   Пуще прежнего испугался кузнец, сидит в углу ни жив ни мертв; так всю ночку и просидел, даром что спать хотелось. Поутру стало Лихо выпускать баранов на пашню, да все по одному: пощупает, точно ли баран, хватит за спину да и выкинет за двери. Кузнец вывернул свой тулуп шерстью вверх, надел в рукава и пошел на четвереньках. Лихо пощупало: чует — баран; схватило кузнеца за спину да и выкинуло из избы.
   Вскочил кузнец, перекрестился и давай бог ноги. Прибежал домой, знакомые его спрашивают:
   — Отчего это ты поседел?
   — У Лиха переночевал,— говорит кузнец.— Знаю я теперь, что такое лихо: и есть хочется, да не ешь, и спать хочется, да не спишь.

КЛАД

   В некоем царстве жил-был старик со старухою в великой бедности. Ни много, ни мало прошло времени — померла старуха. На дворе зима стояла лютая, морозная.
   Пошел старик по соседям да по знакомым, просит, чтоб пособили ему вырыть для старухи могилу; только и соседи и знакомые, знаючи его великую бедность, все начисто отказали. Пошел старик к попу; а у них на селе был поп куда жадный, несовестливый.
   — Потрудись,— говорит,— батюшка, старуху похоронить.
   — А есть ли у тебя деньги, чем за похороны заплатить? Давай, свет, вперед!
   — Перед тобой нечего греха таить: нет у меня в доме ни единой копейки! Обожди маленько, заработаю — с лихвой заплачу; право слово, заплачу!
   Поп не захотел и речей стариковых слушать:
   — Коли нет денег, не смей и ходить сюда!
   «Что делать, — думает старик, — пойду на кладбище, вырою кое-как могилу и похороню сам старуху».
   Вот он захватил топор да лопату и пошел на кладбище; пришел и стал могилу готовить: срубил сверху мерзлую землю топором, а там и за лопату взялся. Копал, копал и выкопал котелок, глянул — а он полнехонько червонцами насыпан, как жар блестят! Крепко старик возрадовался: «Слава тебе господи! Будет на что и похоронить и помянуть старуху». Не стал больше могилу рыть, взял котелок с золотом и понес домой.
   Ну, с деньгами знамое дело — все пошло как по маслу! Тотчас нашлись добрые люди: и могилу вырыли, и гроб смастерили; старик послал невестку купить вина и кушаньев и закусок разных — всего, как должно быть на поминках, а сам взял червонец в руку и потащился опять к попу. Только в двери, а поп на него;
   — Сказано тебе толком, старый, чтоб без денег не приходил, а ты опять лезешь!
   — Не серчай, батюшка! — просит его старик. — Вот тебе золотой — похорони мою старуху, век не забуду твоей милости!
   Поп взял деньги и не знает, как старика принять-то, где посадить, какими речами умилить:
   — Ну, старичок, будь в надеже, все будет сделано.
   Старик поклонился и пошел домой, а поп с попадьею стал про него разговаривать:
   — Вишь, говорят: беден, беден! А он золотой отвалил. Много на своем веку схоронил я именитых покойников, а столько ни от кого не получал.
   Собрался поп со всем причетом и похоронил старуху как следует.
   После похорон просит его старик к себе помянуть покойницу. Вот пришли в избу, сели за стол, и откуда что явилось: и вино-то, и кушанья, и закуски разные — всего вдоволь! Гость сидит, за троих обжирается, на чужое добро зазирается.
   Отобедали гости и стали по своим домам расходиться; вот и поп поднялся. Пошел старик его провожать, и только вышли на двор, поп видит, что со стороны никого больше нету, и начал старика допрашивать:
   — Послушай, свет! Покайся мне, не оставляй на душе ни единого греха — все равно как перед богом, так и передо мною: отчего так скоро сумел ты поправиться? Был ты мужик скудный, а теперь, на поди, откуда что взялось! Покайся-ка, свет! Чью загубил ты душу, кого обобрал?
   — Что ты, батюшка! Истинною правдою признаюсь тебе: я не крал, не грабил, не убивал никого; клад сам в руки дался!
   И рассказал, как все дело было.
   Как услышал эти речи поп, ажио затрясся от жадности; воротился домой, ничего не делает — и день и ночь думает: «Такой ледащий мужичишка и получил этакую силу денег.
   Как бы теперь ухитриться да отжилить у него котелок с золотом?»
   Сказал про то попадье; стали вдвоем совет держать и присоветали.
   — Слушай, матка! Ведь у нас козел есть?
   — Есть.
   — Ну ладно! Дождемся ночи и обработаем дело, как надо.
   Вечером поздно притащил поп в избу козла, зарезал и содрал с него шкуру — со всем, и с рогами и с бородой; тотчас натянул козлиную шкуру на себя и говорит попадье:
   — Бери, матка, иглу с ниткою, закрепи кругом шкуру, чтоб не свалилась.
   Попадья взяла толстую иглу да суровую нитку и обшила его козлиною шкурою.
   Вот в самую глухую полночь пошел поп прямо к стариковой избе, подошел под окно и ну стучать да царапаться. Старик услыхал шум, вскочил и спрашивает:
   — Кто там?
   — Черт…
   — Наше место свято! — завопил мужик и начал крест творить да молитвы читать.
   — Слушай, старик! — говорит поп.— От меня хоть молись, хоть крестись, не избавишься; отдай-ка лучше мой котелок с деньгами, не то я с тобой разделаюсь! Ишь, я над твоим горем сжалился, клад тебе показал — думал: немного возьмешь на похороны, а ты все целиком и заграбил!
   Глянул старик в окно — торчат козлиные рога с бородою: как есть нечистый! «Ну его совсем и с деньгами-то! — думает старик.— Наперед того без денег жил и опосля без них проживу!»
   Достал котелок с золотом, вынес на улицу, бросил наземь, а сам в избу поскорее. Поп подхватил котел с деньгами и припустился домой.
   Воротился.
   — Ну, — говорит, — деньги в наших руках! На, матка, спрячь подальше да бери острый нож, режь нитки да снимай с меня козлиную шкуру, пока никто не видал.
   Попадья взяла нож, стала было по шву нитки резать — как польется кровь, как заорет он:
   — Матка! Больно, не режь! Матка! Больно, не режь!
   Начнет она пороть в ином месте — то же самое! Кругом к телу приросла козлиная шкура.
   Уж чего они ни делали, чего ни пробовали, и деньги старику назад отнесли — нет, ничего не помогло: так и осталась на попе козлиная шкура.

ЧЕРТ И МУЖИК

   В некотором царстве, в некотором государстве было озеро. Берега у этого озера были высокие, обрывистые. Повадился ходить на берег черт. И ходил каждую ночь. Как только настанет полночь, выходит из воды косматый, седой старик, сядет на берег и закричит:
   — Год года хуже! Год года хуже!
   Надоело это мужику — он жил недалеко от берега. Припас мужик березовую дубину и стал ждать.
   Вот наступила полночь, выходит из воды черт. Сел на берег, поджал ноги под себя и ну кричать:
   — Год года хуже! Год года хуже!
   А мужик подкрался сзади да как тяпнет дубиной черта по затылку, тот только и крикнул:
   — Хуже не будет!
   И скрылся в воде.
   Больше с той поры черт не выходил на берег.

ЦЕРКОВНАЯ СЛУЖБА

   Говорит поп в церкви дьякону:
   — Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
   — Старуха идет, крынку масла несет! — отвечает дьякон. А дьячок поет:
   — Подай, господи! Поп опять:
   — Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
   — Старуха идет, ржи мешок несет! — отвечал дьякон. Дьячок опять поет:
   — Подай, господи! Поп опять говорит:
   — Дьякон, дьякон, посмотри в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
   — Идет мужик, несет дубину на поповскую спину! — отвечает дьякон.
   Тут поп и дьякон как запоют:
   — Тебе, господи!

ПОП И БАТРАК

   Потребовался одному попу батрак. Но так как поп был очень скупой и все искал, чтобы кто к нему пошел как можно подешевле, то никто к нему не нанимался.
   Вот раз приходит к нему мужик-шутник и просит сена для лошади.
   А поп ему говорит:
   — Ты такой здоровый, молодой, а ходишь собираешь. Наймись-ка, свет, ко мне в работники.
   — Можно. А сколько дашь?
   — Буду платить смотря по твоей работе.
   И сказал мужику цену. А как был тогда сенокос, то поп накормил его и повел в луга указывать свой покос. Работник осмотрелся, а когда поп ушел, лег на траву и проспал весь день до вечера.
   Каждый день мужик-шутник ходил на покос, и поп всегда давал ему с собой хлеба и сала. И вот раз батрак говорит:
   — Больше я у тебя работать не буду, давай мне расчет. Траву я у тебя всю скосил до единой травинки.
   Дал ему поп всего несколько копеек. Работник остался недоволен и говорит:
   — Прибавь еще хоть кусок сала.
   Но поп ему отказал наотрез:
   — Я и то тебе переплатил, дал больше обещанного.
   — Ну, раз ты мне не дашь сала, — сказал работник, — так пусть вся твоя травонька обратно встанет как некошеная!
   И уехал. А поп пошел на луга, посмотрел и удивился: «Этот батрак не простой, а колдун: в самом деле стоит трава как некошеная».

ПОХОРОНЫ КОЗЛА

   Жили старик со старухою: не было у них ни одного детища, только и был, что козел: тут все и животы. Старик никакого мастерства не знал, плел одни лапти — только тем и питался. Привык козел к старику: бывало, куда старик ни пойдет из дому, козел бежит за ним.
   Вот однажды случилось идти старику в лес за лыками, и козел за ним побежал. Пришли в лес; старик начал лыки драть, а козел бродит там и сям и травку щиплет; щипал, щипал, да вдруг передними ногами и провалился в рыхлую землю; начал рыться и вырыл котелок с золотом.
   Видит старик, что козел гребет землю, подошел к нему и увидал золото; несказанно возрадовался, побросал свои лыки, подобрал деньги — и домой. Рассказал обо всем старухе.
   — Ну, старик, — говорит старуха, — это нам бог дал такой клад на старость за то, что столько лет с тобой потрудились в бедности. А теперь поживем в свое удовольствие.
   — Нет, старуха! — отвечал ей старик. — Эти деньги нашлись не нашим счастьем, а козловым; теперича нам жалеть и беречь козла пуще себя!
   С тех пор стали они жалеть и беречь козла пуще себя, стали за ним ухаживать, да и сами-то поправились — лучше быть нельзя. Старик позабыл, как и лапти-то плетут; живут себе поживают, никакого горя не знают.
   Вот через некоторое время козел захворал и издох. Стал старик советоваться со старухою, что делать:
   — Коли выбросить козла собакам, так нам за это будет перед богом и перед людьми грешно, потому что все счастье наше мы через козла получили. А лучше пойду я к попу и попрошу похоронить козла по-христиански, как и других покойников хоронят.
   Собрался старик, пришел к попу и кланяется:
   — Здравствуй, батюшка!
   — Здорово, свет! Что скажешь?
   — А вот, батюшка, пришел к твоей милости с просьбою. У меня на дому случилось большое несчастье: козел помер. Пришел звать тебя на похороны.
   Как услышал поп такие речи, крепко рассердился, схватил старика за бороду и ну таскать по избе!
   — Ах ты окаянный, что выдумал — вонючего козла хоронить!
   — Да ведь этот козел, батюшка, был совсем православный, он отказал тебе двести рублей.
   — Послушай, старый хрыч,— сказал поп,— я тебя не за то бью, что зовешь козла хоронить, а зачем ты по сю пору не дал мне знать о его кончине: может, он у тебя уж давно помер.
   Взял поп с мужика двести рублей и говорит:
   — Ну, ступай же скорее к отцу дьякону, скажи, чтобы приготовился; сейчас козла хоронить пойдем.
   Приходит старик к дьякону и просит:
   — Потрудись, отец дьякон, приходи ко мне в дом на вынос.
   — А кто у тебя помер?
   — Да вы знавали моего козла, он-то и помер.
   Как зачал дьякон хлестать его с уха на ухо!
   — Не бей меня, отец дьякон! — говорит старик.— Ведь козел-то был, почитай, совсем православный; как умирал, тебе сто рублей отказал за погребение.
   — Эка ты стар и глуп! — сказал дьякон.— Что же ты давно не известил меня о его преславной кончине; ступай скорее к дьячку: пущай прозвонит по козловой душе!
   Прибегает старик к дьячку и просит:
   — Ступай прозвони по козловой душе.
   И дьячок рассердился, начал старика за бороду трепать.
   Старик кричит:
   — Отпусти, пожалуй, ведь козел-то был православный, он тебе за похороны пятьдесят рублей отказал!
   — Что ж ты до этих пор копаешься! Надобно было пораньше сказать мне: следовало бы давно уж прозвонить!
   Тотчас бросился дьячок на колокольню и начал валять во все колокола. Пришли к старику поп и дьякон и начали похороны отправлять; положили козла в гроб, отнесли на кладбище и закопали в могилу.
   Вот стали про то дело говорить промеж себя прихожане, и дошло до архиерея, что-де поп козла похоронил по-христиански. Потребовал архиерей к себе на расправу старика с попом:
   — Как вы смели похоронить козла?! Ах вы безбожники!
   — Да ведь этот козел,— говорит старик,— совсем был не такой, как другие козлы: он перед смертью отказал вашему преосвященству тысячу рублей.
   — Эка ты глупый старик! Я не за то сужу тебя, что козла почоронил, а зачем ты его заживо маслом не соборовал!
   Взял тысячу и отпустил старика и попа по домам.

ЧЕРТ-ЗАИМОДАВЕЦ

   У мужика случилась беда, а на беду надо денег. Между тем денег нет; где их взять? Надумался мужик идти к черту просить денег взаймы. Приходит он к нему и говорит:
   — Дай, черт, взаймы денег.
   — На что тебе?
   — На беду.
   — Много ли?
   — Тысячу.
   — Когда отдашь?
   — Завтра.
   — Изволь,— сказал черт и отсчитал ему тысячу.
   На другой день пошел он к мужику за долгом. Мужик говорит ему:
   — Приходи завтра.
   На третий день он пришел. Мужик опять велел прийти завтра. Так ходил он сряду несколько дней. Мужик однова говорит ему:
   — Чем тебе часто ходить ко мне, то я вывешу на воротах моих доску и напишу на ней, когда тебе приходить за долгом.
   — Ладно,— ответил черт и ушел.
   Мужик написал на доске: «Приходи завтра» — и повесил ее к воротам. Черт раз пришел, два пришел — на воротах все одна надпись.