Страница:
Пинок первый. Импульсный
- В 1991 году я жил в Запорожье, квартиры не было, зато была семья и маленький ребенок, а я работал мастером на Запорожском моторостроительном объединении. Зарплата у нас начислялась таким образом, что рабочие зачастую получали больше меня. Так что в свободное от работы время я был вынужден наниматься к собственным рабочим строить им дома, дачи: белим, красим, штукатурим…
Как известно, для того чтобы что-то началось, нужно получить хороший пинок под зад. Я такой получил от своего начальства. Пока я был в отпуске, у меня умер отец, отпуск мне продлить отказались, пришлось всех послать далеко и написать заявление по собственному желанию. Правда, тут как раз случился путч, и мое заявление пролежало без движения почти полмесяца - во время чрезвычайных событий в стране на решение всех кадровых вопросов было наложено вето. В конце концов я все-таки уволился, и мы с друзьями организовали кооператив, чтобы делать титановые теннисные ракетки.
Это сегодня титан - супердорогое сырье, тогда же вопроса стоимости сырья вообще не существовало как такового: титан просто валялся под ногами, его, чтобы не утилизировать, закапывали в землю. Зато не было никаких форм собственности, нам этот кооператив надо было зарегистрировать в горкоме. Мы туда пришли вчетвером, рассказали: так, мол, и так, хотим зарегистрировать кооператив, теннисные ракетки будем делать. И тут нас спрашивают: «А сколько вас человек?» Мы честно отвечаем: «Четыре. Все перед вами». И тут горкомовец нас спрашивает: «И что, вы вчетвером работать будете?» - «Да нет. Людей собираемся нанять». И тут чиновник произносит гениальную фразу, которая, правда, тут же лишила нас всех надежд на кооператив: «То есть вы собираетесь заниматься эксплуатацией человека?!» Иначе говоря, новую установку на разрешение индивидуальной деятельности они уже выполняли, но стереотипы из коммунистического прошлого про стахановцев и эксплуатацию человека человеком были живее всех живых.
В общем, в регистрации нам отказали по причине недостатка членов. Зарегистрировались мы только через год, набрав 300 «мертвых душ» знакомых и родственников. Правда, идея выпускать титановые теннисные ракетки тогда уже умерла, и наш кооператив занимался изготовлением рам для электропогрузчиков. Нам даже дали какую-то премию за то, что наше молодое предприятие создало наибольшее количество рабочих мест в городе. Тогда было совершенно сумасшедшее время, при инфляции в несколько тысяч процентов в месяц мы даже не знали, сколько зарабатываем. Хотя деньги были, естественно, основным движущим фактором при начале собственного дела.
Затем молодые запорожские коммерсанты решили заняться первичным рынком и, ничтоже сумняшеся, написали письмо напрямую на «Балканкар», рамы для погрузчиков которого они и делали. Неожиданно от болгар пришел ответ, и за несколько дней переговоров, на которые Юрий Берестников с товарищем отправились с сотней долларов в кармане, был заключен контракт на $3,5 млн.
- И тут возник вопрос, как мы будем расплачиваться - валюту тогда легально купить было нельзя. Болгары нас спрашивают: а что у вас есть? Мы звоним в Запорожье: действительно, что у нас есть? Выясняется, что у нас есть прокатная сталь. Далее болгары узнают стоимость прокатной стали на Лондонской бирже, мы делим стоимость нашего контракта на стоимость этого металла, затем каким-то образом переводим все это в погрузчики и заключаем договор. Приехав в Запорожье, мы тут же начали эти еще не существующие погрузчики продавать, и даже продали довольно большое количество. Потом вдруг нам звонят из порта, говорят, что на мое имя пришла баржа и если мы ее за ночь не разгрузим, то будем платить какой-то страшный демередж. Я даже не знал, что это такое, и испугался не хуже министра из рассказа про метранпажа. А утром вслед за баржей приезжают болгары и спрашивают: где наша сталь? Я их быстро везу в санаторий ЦК КПСС на Форос, там культурная программа, отдых, баня, застолье. А потом честно им говорим: нет стали, продадим погрузчики - купим сталь. Они так и уехали ни с чем, хотя у себя на «Балканкаре», кажется, даже получили какую-то премию за успешно проведенную сделку и налаживание международных торговых отношений.
В результате сложных перипетий обмена российской стали на болгарскую технику болгары сталь так и не получили, потому что к моменту отправки металла внезапно были отменены квоты на его вывоз, а лицензирование еще не вошло в употребление. Попытки Юрия Берестникова обратиться в профильное министерство ни к чему не привели - принимавший замминистра посмотрел на него с недоумением: какие погрузчики, какая сталь? О чем вы думаете, молодой человек? Отечество в опасности! Тогда в стране происходили очередные политические потрясения, и заниматься вопросами лицензирования ввоза-вывоза сырья было недосуг. Между тем пресловутые погрузчики успешно продавались, запорожский кооператив расширялся, на Украине ему стало тесно, и компания открыла филиал в Нижнем Новгороде. Открыла, можно сказать, нахально - в самом центре, практически у кремлевских стен.
- Тогда был 1993 год, время беспредела. Два года местные бандиты вычисляли, кто я такой и кто за мной стоит, отчего я такой наглый. Когда выяснили, что никого нет, я оказался перед выбором: либо работать на бандитов, либо все бросить и уезжать. Получив от судьбы очередной пинок, я улетел в Москву.
Есть люди, которые даже под страхом смертной казни не откажутся от нажитого и будут возить за собой по городам и весям кастрюльки и библиотеки. Юрий Берестников из другого теста - ему ничего не стоит сняться с насиженного места, бросить все и с парой белья и бритвенным станком рвануть осваивать новые территории. Может быть, поэтому ему все и удается.
Как известно, для того чтобы что-то началось, нужно получить хороший пинок под зад. Я такой получил от своего начальства. Пока я был в отпуске, у меня умер отец, отпуск мне продлить отказались, пришлось всех послать далеко и написать заявление по собственному желанию. Правда, тут как раз случился путч, и мое заявление пролежало без движения почти полмесяца - во время чрезвычайных событий в стране на решение всех кадровых вопросов было наложено вето. В конце концов я все-таки уволился, и мы с друзьями организовали кооператив, чтобы делать титановые теннисные ракетки.
Это сегодня титан - супердорогое сырье, тогда же вопроса стоимости сырья вообще не существовало как такового: титан просто валялся под ногами, его, чтобы не утилизировать, закапывали в землю. Зато не было никаких форм собственности, нам этот кооператив надо было зарегистрировать в горкоме. Мы туда пришли вчетвером, рассказали: так, мол, и так, хотим зарегистрировать кооператив, теннисные ракетки будем делать. И тут нас спрашивают: «А сколько вас человек?» Мы честно отвечаем: «Четыре. Все перед вами». И тут горкомовец нас спрашивает: «И что, вы вчетвером работать будете?» - «Да нет. Людей собираемся нанять». И тут чиновник произносит гениальную фразу, которая, правда, тут же лишила нас всех надежд на кооператив: «То есть вы собираетесь заниматься эксплуатацией человека?!» Иначе говоря, новую установку на разрешение индивидуальной деятельности они уже выполняли, но стереотипы из коммунистического прошлого про стахановцев и эксплуатацию человека человеком были живее всех живых.
В общем, в регистрации нам отказали по причине недостатка членов. Зарегистрировались мы только через год, набрав 300 «мертвых душ» знакомых и родственников. Правда, идея выпускать титановые теннисные ракетки тогда уже умерла, и наш кооператив занимался изготовлением рам для электропогрузчиков. Нам даже дали какую-то премию за то, что наше молодое предприятие создало наибольшее количество рабочих мест в городе. Тогда было совершенно сумасшедшее время, при инфляции в несколько тысяч процентов в месяц мы даже не знали, сколько зарабатываем. Хотя деньги были, естественно, основным движущим фактором при начале собственного дела.
Затем молодые запорожские коммерсанты решили заняться первичным рынком и, ничтоже сумняшеся, написали письмо напрямую на «Балканкар», рамы для погрузчиков которого они и делали. Неожиданно от болгар пришел ответ, и за несколько дней переговоров, на которые Юрий Берестников с товарищем отправились с сотней долларов в кармане, был заключен контракт на $3,5 млн.
- И тут возник вопрос, как мы будем расплачиваться - валюту тогда легально купить было нельзя. Болгары нас спрашивают: а что у вас есть? Мы звоним в Запорожье: действительно, что у нас есть? Выясняется, что у нас есть прокатная сталь. Далее болгары узнают стоимость прокатной стали на Лондонской бирже, мы делим стоимость нашего контракта на стоимость этого металла, затем каким-то образом переводим все это в погрузчики и заключаем договор. Приехав в Запорожье, мы тут же начали эти еще не существующие погрузчики продавать, и даже продали довольно большое количество. Потом вдруг нам звонят из порта, говорят, что на мое имя пришла баржа и если мы ее за ночь не разгрузим, то будем платить какой-то страшный демередж. Я даже не знал, что это такое, и испугался не хуже министра из рассказа про метранпажа. А утром вслед за баржей приезжают болгары и спрашивают: где наша сталь? Я их быстро везу в санаторий ЦК КПСС на Форос, там культурная программа, отдых, баня, застолье. А потом честно им говорим: нет стали, продадим погрузчики - купим сталь. Они так и уехали ни с чем, хотя у себя на «Балканкаре», кажется, даже получили какую-то премию за успешно проведенную сделку и налаживание международных торговых отношений.
В результате сложных перипетий обмена российской стали на болгарскую технику болгары сталь так и не получили, потому что к моменту отправки металла внезапно были отменены квоты на его вывоз, а лицензирование еще не вошло в употребление. Попытки Юрия Берестникова обратиться в профильное министерство ни к чему не привели - принимавший замминистра посмотрел на него с недоумением: какие погрузчики, какая сталь? О чем вы думаете, молодой человек? Отечество в опасности! Тогда в стране происходили очередные политические потрясения, и заниматься вопросами лицензирования ввоза-вывоза сырья было недосуг. Между тем пресловутые погрузчики успешно продавались, запорожский кооператив расширялся, на Украине ему стало тесно, и компания открыла филиал в Нижнем Новгороде. Открыла, можно сказать, нахально - в самом центре, практически у кремлевских стен.
- Тогда был 1993 год, время беспредела. Два года местные бандиты вычисляли, кто я такой и кто за мной стоит, отчего я такой наглый. Когда выяснили, что никого нет, я оказался перед выбором: либо работать на бандитов, либо все бросить и уезжать. Получив от судьбы очередной пинок, я улетел в Москву.
Есть люди, которые даже под страхом смертной казни не откажутся от нажитого и будут возить за собой по городам и весям кастрюльки и библиотеки. Юрий Берестников из другого теста - ему ничего не стоит сняться с насиженного места, бросить все и с парой белья и бритвенным станком рвануть осваивать новые территории. Может быть, поэтому ему все и удается.
Пинок второй. Взлетный
Юрий Берестников сидит в библиотеке собственного загородного дома и, осваивая сложное искусство курения трубки, рассказывает мне, как он приехал в Москву с отрицательным сальдо в $88 тыс., в состоянии, которое русская поговорка описывает словами «ни кола, ни двора». И выясняется, что здесь-то и стартует самолетная история.
- Пришлось опять начинать все с нуля. И тут однокашник, работавший в Инкомбанке, предложил возглавить открывавшееся у них подразделение авиационного лизинга. В России тогда этими вопросами вообще никто не занимался.
Это состояние изучения рынка кто-то из сотрудников, работавших в «Инкомбанке», описывал довольно комично: «Сидел у нас такой тихий мужичок, даже без компьютера, читал какие-то бумажки, приказы министерств и составлял проекты».
- Пару лет я только изучал эту тему. И тщательно изучив, понял, что у нас в стране это невозможно. Тогда не было банков, которые готовы были давать длинные деньги под небольшие проценты. На новые самолеты у авиакомпаний не было денег, а старые требовали ремонта, причем стоимость этого ремонта зачастую превышала стоимость самого самолета. И было понятно, что возможен только лизинг самолетов и авиадвигателей на вторичном рынке. Сейчас на рынке присутствуют восемь крупных авиакомпаний, и процесс купли-продажи самолетов более или менее упорядочен. Тогда же был абсолютный хаос, в котором мне нужно было найти хоть какую-то логику, чтобы уменьшить риски сделки. В 1997 году была создана Инком-авиализинговая компания, зависимая от кредитов банка, но не дочерняя. Первый большой контракт у нас был с «Аэрофлотом» на поставку ему 60 двигателей. Затем мы заключили первый в истории России международный контракт на лизинг самолетов: мы покупали их в Таллине и поставляли в Белоруссию авиакомпании «Белавиа».
- В 1998 году мы непосредственно подошли к тому, что могли кредитовать лизинг новой авиатехники. К августу 1998 года компанией была подготовлена первая в истории России сделка по лизингу авиакомпании «Дальавиа» новых самолетов Ту-204-100 производства авиазавода «Авиастар».
Сделка готовилась в течение года и к концу июля была полностью согласована сторонами. В августе Юрий Берестников поехал на отдых в Крым, а вернулся оттуда после печально известного августовского вторника, положившего конец многим хорошим начинаниям. Независимому лизингу в том числе.
- Я реально понимал, что заниматься лизингом новых самолетов в России долгое время будет невозможно. Какое-то время компания существовала за счет старых сделок, однако к тому времени стало окончательно ясно, что проведение крупных сделок возможно только при государственной поддержке. Инком-авиализинговая компания к тому времени уже превратилась в группу лизинговых компаний «Лидер», так как Инкомбанк прекратил свое существование. Мы с партнером разделили свои обязанности. Я занимался бизнесом, он - поиском государственных дотаций и привлечением инвестиций.
Но, несмотря на все трудности, из молодой компании «Лидер» после 1998 года не был уволен ни один сотрудник, никому даже не понизили зарплату.
В 2001 году государство решило провести тендер на лучшую авиализинговую программу, под которую оно выделяло $50 млн. В тендере участвовали пять компаний, хотя реально борьба шла между «Лидером», «Ильюшин финанс» и Финансовой лизинговой компанией. Как известно, в нашей стране для того, чтобы выиграть подобного рода тендер, нужно иметь не столько аргументированную позицию, сколько сильное лобби. У «Лидера» такого лобби не оказалось, в результате компания заняла почетное третье место с отставанием на сотые доли процента. Госфинансирование поделили между собой «Ильюшин финанс» и Финансовая лизинговая компания. «Лидер» остался на бобах.
- На этом рынке могут работать компании, принадлежащие либо банкам, либо крупным корпорациям. На долю компаний, за спиной которых не стоят крупные финансы, остается брокерская деятельность - подготовка и последующая продажа сделок. Так строится рынок во всем мире, а в России это вообще единственно возможная схема. Проиграв тендер, я понял, что могу работать только как брокер. Во всем мире брокерская деятельность - это тяжелое, но достаточно уважаемое занятие. Если ты можешь грамотно подготовить крупную сделку и продать ее банку - это значит, что ты профессионал, признанный в отрасли и обладающий непогрешимой репутацией.
- Пришлось опять начинать все с нуля. И тут однокашник, работавший в Инкомбанке, предложил возглавить открывавшееся у них подразделение авиационного лизинга. В России тогда этими вопросами вообще никто не занимался.
Это состояние изучения рынка кто-то из сотрудников, работавших в «Инкомбанке», описывал довольно комично: «Сидел у нас такой тихий мужичок, даже без компьютера, читал какие-то бумажки, приказы министерств и составлял проекты».
- Пару лет я только изучал эту тему. И тщательно изучив, понял, что у нас в стране это невозможно. Тогда не было банков, которые готовы были давать длинные деньги под небольшие проценты. На новые самолеты у авиакомпаний не было денег, а старые требовали ремонта, причем стоимость этого ремонта зачастую превышала стоимость самого самолета. И было понятно, что возможен только лизинг самолетов и авиадвигателей на вторичном рынке. Сейчас на рынке присутствуют восемь крупных авиакомпаний, и процесс купли-продажи самолетов более или менее упорядочен. Тогда же был абсолютный хаос, в котором мне нужно было найти хоть какую-то логику, чтобы уменьшить риски сделки. В 1997 году была создана Инком-авиализинговая компания, зависимая от кредитов банка, но не дочерняя. Первый большой контракт у нас был с «Аэрофлотом» на поставку ему 60 двигателей. Затем мы заключили первый в истории России международный контракт на лизинг самолетов: мы покупали их в Таллине и поставляли в Белоруссию авиакомпании «Белавиа».
- В 1998 году мы непосредственно подошли к тому, что могли кредитовать лизинг новой авиатехники. К августу 1998 года компанией была подготовлена первая в истории России сделка по лизингу авиакомпании «Дальавиа» новых самолетов Ту-204-100 производства авиазавода «Авиастар».
Сделка готовилась в течение года и к концу июля была полностью согласована сторонами. В августе Юрий Берестников поехал на отдых в Крым, а вернулся оттуда после печально известного августовского вторника, положившего конец многим хорошим начинаниям. Независимому лизингу в том числе.
- Я реально понимал, что заниматься лизингом новых самолетов в России долгое время будет невозможно. Какое-то время компания существовала за счет старых сделок, однако к тому времени стало окончательно ясно, что проведение крупных сделок возможно только при государственной поддержке. Инком-авиализинговая компания к тому времени уже превратилась в группу лизинговых компаний «Лидер», так как Инкомбанк прекратил свое существование. Мы с партнером разделили свои обязанности. Я занимался бизнесом, он - поиском государственных дотаций и привлечением инвестиций.
Но, несмотря на все трудности, из молодой компании «Лидер» после 1998 года не был уволен ни один сотрудник, никому даже не понизили зарплату.
В 2001 году государство решило провести тендер на лучшую авиализинговую программу, под которую оно выделяло $50 млн. В тендере участвовали пять компаний, хотя реально борьба шла между «Лидером», «Ильюшин финанс» и Финансовой лизинговой компанией. Как известно, в нашей стране для того, чтобы выиграть подобного рода тендер, нужно иметь не столько аргументированную позицию, сколько сильное лобби. У «Лидера» такого лобби не оказалось, в результате компания заняла почетное третье место с отставанием на сотые доли процента. Госфинансирование поделили между собой «Ильюшин финанс» и Финансовая лизинговая компания. «Лидер» остался на бобах.
- На этом рынке могут работать компании, принадлежащие либо банкам, либо крупным корпорациям. На долю компаний, за спиной которых не стоят крупные финансы, остается брокерская деятельность - подготовка и последующая продажа сделок. Так строится рынок во всем мире, а в России это вообще единственно возможная схема. Проиграв тендер, я понял, что могу работать только как брокер. Во всем мире брокерская деятельность - это тяжелое, но достаточно уважаемое занятие. Если ты можешь грамотно подготовить крупную сделку и продать ее банку - это значит, что ты профессионал, признанный в отрасли и обладающий непогрешимой репутацией.
Пинок третий. Итоговый
К моменту осознания своего места на рынке компания «Лидер» наталкивается на непреодолимые противоречия между руководящими лицами. Партнеры расходятся, как мягко обозначает Юрий, «не очень хорошо», что на самом деле означало и взаимные финансовые претензии, и вполне реальные угрозы. За Берестниковым из «Лидера» уходит вся его команда, которая помогает ему основать новую независимую компанию.
Собственно, расставание было тяжелым ударом для обоих партнеров, только каждый пытался остаться на плаву в этой ситуации по-разному. Берестникова интересовало сохранение за его частью бизнеса начатых им и работающих сделок, его партнера - едва ли не физическое устранение теперь уже конкурента. Когда Юрий узнал, что без его участия было проведено собрание акционеров, а также итоги этого собрания, он свалился с инфарктом - в сорок лет. Потом та команда, которая ушла под его руководством, работала с ним, пытаясь сохранить старых деловых партнеров, практически бесплатно: точнее, зарплата платилась, но лишь когда приходили деньги - примерно раз в три месяца.
Можно понять, почему в таких условиях остаются работать на шахтах шахтеры: у них нет выбора, но почему с Берестниковым оставались работать высококвалифицированные юристы, бухгалтер и талантливые менеджеры, объяснить с логических позиций довольно трудно. Это уже вопросы личной привязанности и каких-то особенных человеческих отношений. Некоторое время Берестников «зализывает раны»: сложилась ситуация «пан или пропал», почти такая же, как в 1993-м, когда он сбегал из Нижнего Новгорода. Только там на него «конкретно» наезжали бандиты, и искать защиты можно было только у других бандитов. Но Нижний - город маленький, там все «прелести» были в одном экземпляре. В Москве же образца 2003 года появилось много законных способов доказать человеку, что он не прав: на Юрия Берестникова как из рога изобилия посыпались уголовные дела, по которым он проходил главным обвиняемым. Все деньги, которые удалось «спасти» при разделе компании, тратились на адвокатов.
Это «расставание» Юрий называет «еще одним пинком под зад, который был дан, чтобы выше подняться». Сейчас его компания (а на самом деле пять независимых компаний, объединенных общим руководством) занимается подготовкой, ведением и продажей банкам лизинговых сделок с такими лизингополучателями, как авиакомпании «Красноярские авиалинии», «Самара», «Омскавиа», компания по аэродромному наземному обслуживанию «Порт-ВС».
- Мой вид бизнеса - это интеллектуальная деятельность, успешность которой зависит исключительно от собственной активности и от порядочности отношений между партнерами. Моя задача - сохранение равновесия между интересами лизингодателя и лизингополучателя. Я - это своеобразный демпфер между двумя полюсами интересов. Я не имею права склоняться ни в чью сторону, а должен сохранять абсолютную отстраненность и находить компромисс, устраивающий обоих.
- Получается, что вам как представителю интеллектуального труда совершенно не требуется начальный капитал для развития бизнеса?
- Денег нужно ровно столько, чтобы существовать самому и дать возможность существовать собственной команде в течение года - того начального периода, который требуется, чтобы заключенные сделки начали приносить доход.
- Новичкам пробиться трудно? Как я понимаю, это достаточно закрытый бизнес?
- Как и все остальные отрасли. Настойчивость и инициатива - и можно добиться абсолютно всего. Может быть, новичку потребуется больше времени на то, чтобы убедить игроков в своем профессионализме. А так - никакой разницы. Бог дает по намерениям, и чем они альтруистичнее, тем больше отдача. Я, когда начинал заниматься самостоятельным бизнесом, хотел прежде всего создать такое дело, которое не было бы на меня завязано и могло существовать отдельно от меня и после меня. Сейчас мне достаточно появиться в офисе два-три раза в неделю, остальное время расходуется на переговоры с банками и потенциальными лизингополучателями. Кстати, тот кооператив, который мы, «безжалостные эксплуататоры», основали в 1991 году, сегодня прекрасно существует и процветает, там продолжают работать сотни людей.
У Юрия Берестникова подрастает сын. Содной стороны, мало кто думает о том, чтобы передать дело сыну, когда тому всего два года, но с другой - все-таки сын обязывает к помыслам о наследовании. Юрий живет в деревне, строит поместье. Начал новый бизнес: на прибыли от авиализинговых сделок строит базу отдыха класса люкс где-то под Тверью. Пока проект на стадии строительства, говорить о нем вслух Берестников не хочет. Однако начинающих бизнесменов просит взять на заметку тот факт, что банки дали ему кредит всего лишь под грамотный и толковый бизнес-план. Так что вечное нытье про «нет денег» происходит всего лишь от плаксивости тех, кто не хочет поднять попу от теплого стула.
«БИЗНЕС», N223(242) от 24.11.05
Собственно, расставание было тяжелым ударом для обоих партнеров, только каждый пытался остаться на плаву в этой ситуации по-разному. Берестникова интересовало сохранение за его частью бизнеса начатых им и работающих сделок, его партнера - едва ли не физическое устранение теперь уже конкурента. Когда Юрий узнал, что без его участия было проведено собрание акционеров, а также итоги этого собрания, он свалился с инфарктом - в сорок лет. Потом та команда, которая ушла под его руководством, работала с ним, пытаясь сохранить старых деловых партнеров, практически бесплатно: точнее, зарплата платилась, но лишь когда приходили деньги - примерно раз в три месяца.
Можно понять, почему в таких условиях остаются работать на шахтах шахтеры: у них нет выбора, но почему с Берестниковым оставались работать высококвалифицированные юристы, бухгалтер и талантливые менеджеры, объяснить с логических позиций довольно трудно. Это уже вопросы личной привязанности и каких-то особенных человеческих отношений. Некоторое время Берестников «зализывает раны»: сложилась ситуация «пан или пропал», почти такая же, как в 1993-м, когда он сбегал из Нижнего Новгорода. Только там на него «конкретно» наезжали бандиты, и искать защиты можно было только у других бандитов. Но Нижний - город маленький, там все «прелести» были в одном экземпляре. В Москве же образца 2003 года появилось много законных способов доказать человеку, что он не прав: на Юрия Берестникова как из рога изобилия посыпались уголовные дела, по которым он проходил главным обвиняемым. Все деньги, которые удалось «спасти» при разделе компании, тратились на адвокатов.
Это «расставание» Юрий называет «еще одним пинком под зад, который был дан, чтобы выше подняться». Сейчас его компания (а на самом деле пять независимых компаний, объединенных общим руководством) занимается подготовкой, ведением и продажей банкам лизинговых сделок с такими лизингополучателями, как авиакомпании «Красноярские авиалинии», «Самара», «Омскавиа», компания по аэродромному наземному обслуживанию «Порт-ВС».
- Мой вид бизнеса - это интеллектуальная деятельность, успешность которой зависит исключительно от собственной активности и от порядочности отношений между партнерами. Моя задача - сохранение равновесия между интересами лизингодателя и лизингополучателя. Я - это своеобразный демпфер между двумя полюсами интересов. Я не имею права склоняться ни в чью сторону, а должен сохранять абсолютную отстраненность и находить компромисс, устраивающий обоих.
- Получается, что вам как представителю интеллектуального труда совершенно не требуется начальный капитал для развития бизнеса?
- Денег нужно ровно столько, чтобы существовать самому и дать возможность существовать собственной команде в течение года - того начального периода, который требуется, чтобы заключенные сделки начали приносить доход.
- Новичкам пробиться трудно? Как я понимаю, это достаточно закрытый бизнес?
- Как и все остальные отрасли. Настойчивость и инициатива - и можно добиться абсолютно всего. Может быть, новичку потребуется больше времени на то, чтобы убедить игроков в своем профессионализме. А так - никакой разницы. Бог дает по намерениям, и чем они альтруистичнее, тем больше отдача. Я, когда начинал заниматься самостоятельным бизнесом, хотел прежде всего создать такое дело, которое не было бы на меня завязано и могло существовать отдельно от меня и после меня. Сейчас мне достаточно появиться в офисе два-три раза в неделю, остальное время расходуется на переговоры с банками и потенциальными лизингополучателями. Кстати, тот кооператив, который мы, «безжалостные эксплуататоры», основали в 1991 году, сегодня прекрасно существует и процветает, там продолжают работать сотни людей.
У Юрия Берестникова подрастает сын. Содной стороны, мало кто думает о том, чтобы передать дело сыну, когда тому всего два года, но с другой - все-таки сын обязывает к помыслам о наследовании. Юрий живет в деревне, строит поместье. Начал новый бизнес: на прибыли от авиализинговых сделок строит базу отдыха класса люкс где-то под Тверью. Пока проект на стадии строительства, говорить о нем вслух Берестников не хочет. Однако начинающих бизнесменов просит взять на заметку тот факт, что банки дали ему кредит всего лишь под грамотный и толковый бизнес-план. Так что вечное нытье про «нет денег» происходит всего лишь от плаксивости тех, кто не хочет поднять попу от теплого стула.
«БИЗНЕС», N223(242) от 24.11.05
Николай Морозов, Федор Татаров
Основатели компании «Формула качества»
Электромонтажные работы
Ток любит смелых
ТЕКСТ: Михаил Сидоров
ФОТО: Наталья Медведева
Возможно, электромонтажные работы - скучнейшее дело на свете. Но только не для отцов-основателей компании «формула качества» Николая Морозова и Федора Татарова. Николай ведает вопросами экономики и развития «электромонтажного бизнеса». Федор руководит технической стороной дела. Занимаясь проводами и силовыми щитами, эти молодые господа хлебнули такой романтики и стали героями таких сюжетов, что, по словам Николая, «просто забыли, что значит скучать, но уяснили очень скучную истину: главное - это опыт и прозрачность бизнеса». «Цена нашего опыта - того, что мы потеряли по неопытности, - около $100 тыс., - конкретизирует Федор. - А ради того чтобы стать прозрачными, мы долгое время жили на $200 в месяц. Чуть не стали прозрачными в прямом смысле этого слова».
Ученье - свет
Начнем с Николая. Долгий и, прямо скажем, извилистый путь проделал Николай Морозов, прежде чем стать у руля электромонтажной компании. Если кому-то предстоит общение с электромонтажником, то пусть этот кто-то знает: вполне возможно, что ему придется общаться с разносторонне образованной личностью, имеющей впечатляющий жизненный опыт.
Родился Николай в Северодвинске в семье подводников. Шла плавал на субмаринах, мама работала на заводе, где их строили. В начале 1990-х семья переехала в Молдавию, там и застала развал Союза.
Николай окончил среднюю школу и поступил в Кишиневский государственный университет на факультет философии и психологии.
- В группе учились 24 девочки и один мальчик - я, - со значением отмечает Николай.
Но ни учеба, ни дефицит мальчиков на факультете не освобождали Николая от необходимости зарабатывать на жизнь.
- Семья у нас была небогатая, - говорит Николай. - Так что начиная со второго курса параллельно с учебой я стал где-то что-то зарабатывать.
Сначала будущий руководитель «Формулы качества» возил из соседней Румынии мобильные телефоны, на чем, по его словам, можно было заработать около $80 за выходные.
- Это была чистой воды контрабанда, - говорит он, как бы извиняясь.
Потом Николай с товарищами занялся «табачным бизнесом» - начал возить из Молдавии на Украину сигареты. На табаке он зарабатывал уже по $200 в неделю. Причем поначалу «партизанские» поставки сигарет на Украину контрабандой не считались. Но по мере ужесточения пограничного режима этот бизнес все-таки приобрели статус контрабанды. И тогда, по словам Николая, ему ничего не оставалось, кроме как торговать едой на рынке.
- Я сам готовил по 80-100 порций мяса с картошкой в день, - с гордостью отмечает Николай. - Это дело у меня покупали торговцы. Кстати, хвалили. Друзья по университету надо мной посмеивались, но тогда у меня просто не было выбора.
А когда пришло время заканчивать университет, оказалось, что все предложенные темы для диплома «расхватали девчонки».
- Я посоветовался с преподавателем, сам осмотрелся, - рассказывает Николай. - И в конце концов решил писать про импотенцию у мужчин среднего возраста. Отличником я никогда не был. Скорее наоборот. Но диплом удался на славу. Тема животрепещущая, а литературы по ней практически не было. Так что на мою защиту собралась вся кафедра. Сокурсники и сокурсницы выступали минут по десять, а меня слушали больше получаса, да еще провожали с аплодисментами.
Когда аплодисменты стихли, Николай устроился психологом в наркологический диспансер - с героиновыми наркоманами.
- Но психологом я был недолго, - рассказывает он. - Я быстро понял, что это не мое, и уволился. После этого я решил: чтобы нормально зарабатывать, мне нужно получить экономическое образование, - рассказывает Николай. - И поступил на экономику и право в Кишиневскую академию экономических наук. А после окончания понял, что у меня есть только один способ нормально зарабатывать: нужно возвращаться в Россию.
Родина встретила «героя» не слишком дружелюбно. Николай приехал в Санкт-Петербург и смог устроиться только грузчиком на продуктовую базу. «Нормально зарабатывать» там не получалось, зато пришлось ненормально поработать: бригада из пяти человек, включая Николая, перетаскивала по 250 тонн за 12-часовую смену.
- Но вскоре мне позвонил двоюродный брат, - говорит Николай, - и позвал меня в Москву, сказал, что есть какая-то ниша.
Родился Николай в Северодвинске в семье подводников. Шла плавал на субмаринах, мама работала на заводе, где их строили. В начале 1990-х семья переехала в Молдавию, там и застала развал Союза.
Николай окончил среднюю школу и поступил в Кишиневский государственный университет на факультет философии и психологии.
- В группе учились 24 девочки и один мальчик - я, - со значением отмечает Николай.
Но ни учеба, ни дефицит мальчиков на факультете не освобождали Николая от необходимости зарабатывать на жизнь.
- Семья у нас была небогатая, - говорит Николай. - Так что начиная со второго курса параллельно с учебой я стал где-то что-то зарабатывать.
Сначала будущий руководитель «Формулы качества» возил из соседней Румынии мобильные телефоны, на чем, по его словам, можно было заработать около $80 за выходные.
- Это была чистой воды контрабанда, - говорит он, как бы извиняясь.
Потом Николай с товарищами занялся «табачным бизнесом» - начал возить из Молдавии на Украину сигареты. На табаке он зарабатывал уже по $200 в неделю. Причем поначалу «партизанские» поставки сигарет на Украину контрабандой не считались. Но по мере ужесточения пограничного режима этот бизнес все-таки приобрели статус контрабанды. И тогда, по словам Николая, ему ничего не оставалось, кроме как торговать едой на рынке.
- Я сам готовил по 80-100 порций мяса с картошкой в день, - с гордостью отмечает Николай. - Это дело у меня покупали торговцы. Кстати, хвалили. Друзья по университету надо мной посмеивались, но тогда у меня просто не было выбора.
А когда пришло время заканчивать университет, оказалось, что все предложенные темы для диплома «расхватали девчонки».
- Я посоветовался с преподавателем, сам осмотрелся, - рассказывает Николай. - И в конце концов решил писать про импотенцию у мужчин среднего возраста. Отличником я никогда не был. Скорее наоборот. Но диплом удался на славу. Тема животрепещущая, а литературы по ней практически не было. Так что на мою защиту собралась вся кафедра. Сокурсники и сокурсницы выступали минут по десять, а меня слушали больше получаса, да еще провожали с аплодисментами.
Когда аплодисменты стихли, Николай устроился психологом в наркологический диспансер - с героиновыми наркоманами.
- Но психологом я был недолго, - рассказывает он. - Я быстро понял, что это не мое, и уволился. После этого я решил: чтобы нормально зарабатывать, мне нужно получить экономическое образование, - рассказывает Николай. - И поступил на экономику и право в Кишиневскую академию экономических наук. А после окончания понял, что у меня есть только один способ нормально зарабатывать: нужно возвращаться в Россию.
Родина встретила «героя» не слишком дружелюбно. Николай приехал в Санкт-Петербург и смог устроиться только грузчиком на продуктовую базу. «Нормально зарабатывать» там не получалось, зато пришлось ненормально поработать: бригада из пяти человек, включая Николая, перетаскивала по 250 тонн за 12-часовую смену.
- Но вскоре мне позвонил двоюродный брат, - говорит Николай, - и позвал меня в Москву, сказал, что есть какая-то ниша.
Брат
Братом оказался не кто иной, как Федор Татаров. Ему тоже пришлось возвращаться на родину из Молдавии, но он это сделал раньше Николая.
- Я закончил в Кишиневе автодорожный колледж, - рассказывает Федор. - Потом поступил на заочное отделение в транспортную академию. Сразу же после поступления уехал в Москву и стал типичным строителем-гастарбайтером. Несколько лет я совмещал работу в Москве с учебой в Молдавии. Помню, вначале жить в Москве было очень непросто: тяжелая работа на стройках, проблемы с регистрацией, милиция и т. д. Я с самого начала решил, что обязательно попытаюсь открыть свое дело. Быть гастарбайтером мне совсем не улыбалось.
И с самого начала Федор приглядывался, каким именно бизнесом займется его будущая собственная фирма. Через два года работы на стройке он решил, что это будут электромонтажные работы: рентабельность довольно высокая, спрос растет постоянно, специалисты требуются на каждом шагу - и на стройках, и в уже построенных домах, и на предприятиях, и т. д.
- Я закончил курсы электромонтажников, - рассказывает Федор. - Потом как следует поработал мастером, поднабрался опыта. Нуа потом позвонил брату в Питер и сказал: хватит горбатиться на кого-то, давай делать свою фирму.
- «Горбатиться» - для грузчика это не метафора, - говорит Николай. - Я тут же собрался и приехал.
- Я закончил в Кишиневе автодорожный колледж, - рассказывает Федор. - Потом поступил на заочное отделение в транспортную академию. Сразу же после поступления уехал в Москву и стал типичным строителем-гастарбайтером. Несколько лет я совмещал работу в Москве с учебой в Молдавии. Помню, вначале жить в Москве было очень непросто: тяжелая работа на стройках, проблемы с регистрацией, милиция и т. д. Я с самого начала решил, что обязательно попытаюсь открыть свое дело. Быть гастарбайтером мне совсем не улыбалось.
И с самого начала Федор приглядывался, каким именно бизнесом займется его будущая собственная фирма. Через два года работы на стройке он решил, что это будут электромонтажные работы: рентабельность довольно высокая, спрос растет постоянно, специалисты требуются на каждом шагу - и на стройках, и в уже построенных домах, и на предприятиях, и т. д.
- Я закончил курсы электромонтажников, - рассказывает Федор. - Потом как следует поработал мастером, поднабрался опыта. Нуа потом позвонил брату в Питер и сказал: хватит горбатиться на кого-то, давай делать свою фирму.
- «Горбатиться» - для грузчика это не метафора, - говорит Николай. - Я тут же собрался и приехал.
Фальстарт
- Когда я ехал в Москву с $10 в кармане и думал о собственной фирме, - рассказывает Николай, - мне представлялось, что я буду сидеть в кабинете, а ко мне выстроится очередь из желающих дать денег. А как приехал, снова пришлось горбатиться. Причем в качестве подсобного рабочего, потому что мастером был Федор.
- Когда мы организовывали фирму, оказалось, что нам катастрофически не хватает ни образования, ни тем более опыта, - говорит Федор.
- Компанию-то мы, конечно, зарегистрировали, - поясняет Николай. - Но, например, мы не нашли себе толкового бухгалтера. Думаю, не стоит объяснять, что такое бизнес без хорошего бухгалтера. Кроме того, мы не создали механизма обработки заказов, абсолютно не позаботились о том, чтобы заказы к нам поступали систематически. А как мы вели дела, это вообще кошмар: то мы как-то не так договоримся, то что-то не так посчитаем, то что-то не так организуем, то не тех людей привлечем. О, насчет людей. Однажды мы обратились в кадровое агентство и попросили подобрать нам несколько специалистов. Сначала речь шла о десяти, потом о пяти, в конце концов нам нашли только троих. Но, как нас заверили, это специалисты высокой квалификации. Хорошо, отправили их на объект - нужно было сделать проводку в частной квартире. Через два дня приходим на этот объект - там никого. Как выяснилось, эти специалисты умудрились просверлить потолок насквозь, ну и ретировались в неизвестном направлении, чтобы избежать последствий. Расплачиваться, естественно, пришлось нам. Одним словом, кошмар.
Ко всему прочему у братьев не было лицензии, а заниматься электромонтажными работами без этого нельзя. Так что работать они могли только через другие компании, имеющие все необходимые разрешения.
- Так как же вы выжили?
- Мы-то, как видите, выжили, - говорит Николай, - а вот наша фирма не дожила до своего первого годового отчета. Нам пришлось ее продать.
- Помните у Жванецкого: «Тяжело одинокой женщине в Воркуте с гитарой»? - неожиданно спрашивает Федор. - Очень подходит к нам в то время. На самом деле мы были слишком смелыми: приезжие, неопытные, без гражданства (гражданство мы как рожденные на территории РФ и имеющие в РФ родственников получили позже), без серьезных связей, без поддержки - и рвемся на рынок, где крутятся большие деньги. К сожалению, понимание того, что фирма в таких условиях была просто обречена на что-то нехорошее, пришло только после провала.
- Когда мы организовывали фирму, оказалось, что нам катастрофически не хватает ни образования, ни тем более опыта, - говорит Федор.
- Компанию-то мы, конечно, зарегистрировали, - поясняет Николай. - Но, например, мы не нашли себе толкового бухгалтера. Думаю, не стоит объяснять, что такое бизнес без хорошего бухгалтера. Кроме того, мы не создали механизма обработки заказов, абсолютно не позаботились о том, чтобы заказы к нам поступали систематически. А как мы вели дела, это вообще кошмар: то мы как-то не так договоримся, то что-то не так посчитаем, то что-то не так организуем, то не тех людей привлечем. О, насчет людей. Однажды мы обратились в кадровое агентство и попросили подобрать нам несколько специалистов. Сначала речь шла о десяти, потом о пяти, в конце концов нам нашли только троих. Но, как нас заверили, это специалисты высокой квалификации. Хорошо, отправили их на объект - нужно было сделать проводку в частной квартире. Через два дня приходим на этот объект - там никого. Как выяснилось, эти специалисты умудрились просверлить потолок насквозь, ну и ретировались в неизвестном направлении, чтобы избежать последствий. Расплачиваться, естественно, пришлось нам. Одним словом, кошмар.
Ко всему прочему у братьев не было лицензии, а заниматься электромонтажными работами без этого нельзя. Так что работать они могли только через другие компании, имеющие все необходимые разрешения.
- Так как же вы выжили?
- Мы-то, как видите, выжили, - говорит Николай, - а вот наша фирма не дожила до своего первого годового отчета. Нам пришлось ее продать.
- Помните у Жванецкого: «Тяжело одинокой женщине в Воркуте с гитарой»? - неожиданно спрашивает Федор. - Очень подходит к нам в то время. На самом деле мы были слишком смелыми: приезжие, неопытные, без гражданства (гражданство мы как рожденные на территории РФ и имеющие в РФ родственников получили позже), без серьезных связей, без поддержки - и рвемся на рынок, где крутятся большие деньги. К сожалению, понимание того, что фирма в таких условиях была просто обречена на что-то нехорошее, пришло только после провала.
Сын ошибок трудных
Однако то, что братья продали свою компанию, отнюдь не означало, что они распрощались с идеей построить собственный бизнес. Николай и Федор снова пошли «горбатиться на кого-то», но, как они хором утверждают, исключительно для того, чтобы научиться вести дела самостоятельно.
Работа «на кого-то» заключалось в следующем. Братья находили фирмы, которые имели необходимые лицензии, но сами «электромонтажкой» по каким-то причинам не занимались или мало занимались. Эти компании отдавали на откуп Николаю и Федору определенное количество работ. Но при этом рекламировать тот факт, что компания качественно и в срок проводит эти работы, братьям приходилось за свой счет.
- Обучение премудростям бизнеса происходило в боевых условиях, - говорит Николай. - И практически за каждый урок нам приходилось платить. Причем наличными.
Например, очень известному деятелю отечественного шоу-бизнеса потребовалось провести электромонтажные работы в большом загородном доме. Заказ на несколько тысяч долларов, и упускать его просто нельзя. В то время, а это 2003-2004 годы, Николай с Федором зарабатывали по $400-500 в месяц. Тем более заказчик ведет себя по-деловому, ставит конкретные задачи, и условие, что работы будут оплачиваться по факту их выполнения, никаких подозрений не вызывает. Даже кажется вполне разумным. Стоит ли рассказывать дальше? Стоит только отметить, что неоплата сопровождалась угрозами физической расправы. А начинающие бизнесмены при этом не получили около $8 тыс.
- Разве раньше вам не приходилось сталкиваться с подобными вещами?
- Различного кидалова, конечно же, было много. Но в случае с шоуменом нам и в голову не могло прийти, что столь известный и явно небедный человек будет вести себя подобным образом из-за нескольких тысяч долларов.
Работа «на кого-то» заключалось в следующем. Братья находили фирмы, которые имели необходимые лицензии, но сами «электромонтажкой» по каким-то причинам не занимались или мало занимались. Эти компании отдавали на откуп Николаю и Федору определенное количество работ. Но при этом рекламировать тот факт, что компания качественно и в срок проводит эти работы, братьям приходилось за свой счет.
- Обучение премудростям бизнеса происходило в боевых условиях, - говорит Николай. - И практически за каждый урок нам приходилось платить. Причем наличными.
Например, очень известному деятелю отечественного шоу-бизнеса потребовалось провести электромонтажные работы в большом загородном доме. Заказ на несколько тысяч долларов, и упускать его просто нельзя. В то время, а это 2003-2004 годы, Николай с Федором зарабатывали по $400-500 в месяц. Тем более заказчик ведет себя по-деловому, ставит конкретные задачи, и условие, что работы будут оплачиваться по факту их выполнения, никаких подозрений не вызывает. Даже кажется вполне разумным. Стоит ли рассказывать дальше? Стоит только отметить, что неоплата сопровождалась угрозами физической расправы. А начинающие бизнесмены при этом не получили около $8 тыс.
- Разве раньше вам не приходилось сталкиваться с подобными вещами?
- Различного кидалова, конечно же, было много. Но в случае с шоуменом нам и в голову не могло прийти, что столь известный и явно небедный человек будет вести себя подобным образом из-за нескольких тысяч долларов.