Страница:
Дай миллион!
Андрей Богомолов родился в Одессе в 1965 году. После окончания Московского института мясной и молочной промышленности и аспирантуры работал в Российской академии наук - изучал свойства белков:
- Мы занимались фундаментальными исследованиями, которые никто не собирался претворять в жизнь. Например, когда в Академии наук изучают ядерную реакцию, то не задумываются над тем, как сделать атомную бомбу. Однако мы решили реализовать свои идеи на практике - пойти в наших исследованиях дальше и создать такую технологию, благодаря которой можно было бы преобразовывать сою в молоко.
Подобная технология к тому времени уже существовала и называлась «китайской».
- Считается, что изначально соевое молоко изобрели в Китае, откуда идея перекочевала в Америку и европейские страны. Цена соевого молока оказалась в два-пять раз меньше цены коровьего, поэтому «китайская» технология очень быстро завоевала мир. Было только две проблемы: острый бобовый запах и специфичный привкус. С ними не желал мириться европейский потребитель, поэтому крупнейшие мировые корпорации стали тратить миллионы долларов на разработку различных способов дезодорации соевого молока. Они добились определенных успехов. Сейчас европейский и американский потребитель с удовольствием пьет соевое молоко и ест соевые «мясные» продукты. Отчасти благодаря этому затраты на продовольствие в семье среднего американца не превышают 20% заработка. У нас же люди тратят на еду 80% дохода, но зато едят натуральное мясо и пьют натуральное молоко.
Или думают, что едят. Но это теперь, а тогда, в начале 1990-х, «китайская» технология еще не успела прийти на российский рынок. В СССР соя как продукт питания не пользовалась особой популярностью. Ее охотно ели в царские времена, а после революции соя была изгнана с полей. Сейчас соя выращивается в основном на Дальнем Востоке, где половину урожая сразу скупают китайцы.
Машина по переработке сои в молоко в СССР была всего одна - она была сделана в Индии, из Индии ее перевезли в Канаду, и уже оттуда она каким-то чудом попала в Советский Союз.
- В промышленных целях у нас в стране ее никто никогда не использовал, - рассказал Андрей Богомолов. - Она стояла в институте Минсельхоза как выставочный экспонат. Однако нам увидеть эту машину довелось уже после того, как мы изобрели свою.
Машина для переработки сои в молоко похожа на большую кофеварку. Соя в ней действительно варится, затем из аппарата выливается белая жидкость, которая по количеству белка и витаминов идентична натуральному молоку. После варки в аппарате остается нерастворимый осадок - это окара. Ее тоже продают в как пищевой продукт.
- Мы занимались фундаментальными исследованиями, которые никто не собирался претворять в жизнь. Например, когда в Академии наук изучают ядерную реакцию, то не задумываются над тем, как сделать атомную бомбу. Однако мы решили реализовать свои идеи на практике - пойти в наших исследованиях дальше и создать такую технологию, благодаря которой можно было бы преобразовывать сою в молоко.
Подобная технология к тому времени уже существовала и называлась «китайской».
- Считается, что изначально соевое молоко изобрели в Китае, откуда идея перекочевала в Америку и европейские страны. Цена соевого молока оказалась в два-пять раз меньше цены коровьего, поэтому «китайская» технология очень быстро завоевала мир. Было только две проблемы: острый бобовый запах и специфичный привкус. С ними не желал мириться европейский потребитель, поэтому крупнейшие мировые корпорации стали тратить миллионы долларов на разработку различных способов дезодорации соевого молока. Они добились определенных успехов. Сейчас европейский и американский потребитель с удовольствием пьет соевое молоко и ест соевые «мясные» продукты. Отчасти благодаря этому затраты на продовольствие в семье среднего американца не превышают 20% заработка. У нас же люди тратят на еду 80% дохода, но зато едят натуральное мясо и пьют натуральное молоко.
Или думают, что едят. Но это теперь, а тогда, в начале 1990-х, «китайская» технология еще не успела прийти на российский рынок. В СССР соя как продукт питания не пользовалась особой популярностью. Ее охотно ели в царские времена, а после революции соя была изгнана с полей. Сейчас соя выращивается в основном на Дальнем Востоке, где половину урожая сразу скупают китайцы.
Машина по переработке сои в молоко в СССР была всего одна - она была сделана в Индии, из Индии ее перевезли в Канаду, и уже оттуда она каким-то чудом попала в Советский Союз.
- В промышленных целях у нас в стране ее никто никогда не использовал, - рассказал Андрей Богомолов. - Она стояла в институте Минсельхоза как выставочный экспонат. Однако нам увидеть эту машину довелось уже после того, как мы изобрели свою.
Машина для переработки сои в молоко похожа на большую кофеварку. Соя в ней действительно варится, затем из аппарата выливается белая жидкость, которая по количеству белка и витаминов идентична натуральному молоку. После варки в аппарате остается нерастворимый осадок - это окара. Ее тоже продают в как пищевой продукт.
Лекарство от всех бед
- Я пробовал разное соевое молоко, произведенное по европейско-китайской технологии. Несмотря на всевозможные приемы дезодорации и добавки, это молоко все же сохранило травяной привкус. Оно сильно отличается по вкусу и запаху от обычного коровьего молока, к которому привык российский потребитель. Поэтому у меня были большие сомнения относительно перспектив соевого молока в России. У себя в лаборатории мы перепробовали множество режимов обработки, пока наконец не добились такого вкуса, который был бы максимально приближен к вкусу молока в полиэтиленовых пакетиках и тем самым максимально соответствовал предпочтениям россиян.
Оказалось, отбить бобовый запах можно:
- Дело в том, что при нагреве включаются те фракции белков и ферментов, которые придают напитку горечь. Мы отрегулировали нагрев и получили нейтральный вкус. Таким образом, подходящая технология была создана, оставалось только сконструировать промышленное оборудование.
Андрею Богомолову и его соратникам повезло: как раз в это время соя в нашей стране стала пользоваться невероятной популярностью. Появилось огромное количество распространителей сои, которые вместе с исходным продуктом предлагали покупателю брошюрки о вкусной и полезной пище. Там было написано, что достаточно съесть 25 граммов сои в день, чтобы резко уменьшить риск сердечно-сосудистых заболеваний. Соя должна была помочь страждущим бороться с диабетом, толстым людям благодаря соевой диете полагалось похудеть, худым - потолстеть. Россияне с готовностью восприняли сою как панацею, даже от рака.
- Именно из-за моды на сою мы решили наладить производство соевых аппаратов в промышленных масштабах. Год ушел на то, чтобы запатентовать наше изобретение. Потом мы заказали создание трех опытных экземпляров машины одному из оборонных предприятий. Полтора года они делали машину. Подходящих частей для нее в России не было, купить их за границей было дорого. Долго возились с одним узлом, сквозь который постоянно просачивалась жидкость, заливала двигатель, и он сгорал. В итоге на создание трех опытных образцов ушли все наши сбережения в размере $15 тыс. В 1996 году создание машины наконец-то было завершено. В том же году мы зарегистрировали ООО «Интер-соя», сняли производственные площади и начали выпуск соевого молока.
Для того чтобы продавать молоко, на него нужно было получить сертификат. До «Интер-сои» получить сертификат на соевое молоко никто не пытался:
- Ни один орган не хотел брать на себя ответственность, - вспоминает Андрей. - В Институте сертификации не нашли в соевом молоке никаких отраслевых признаков. Сказали, что если у нас получится присоединиться к молочной промышленности, то хорошо, не получится - идите в консервную. Молочники потребовали с нас большую сумму на исследовательские работы. Денег у нас не было, поэтому в конце концов молочники отказали нам на том основании, что у нас хоть конечным продуктом и является молоко, но сырье не молочное. Мы пошли к консервщикам. Они заявили, что у нас конечный продукт не консервы. То есть куда хочешь, туда и прилепляйся. Например, нам советовали изменить коды и сертифицировать молоко как соки. Несколько месяцев ходили по чиновникам, затем взяли отказные документы и у молочников, и у консервщиков и пошли в Госстандарт. Там нам все-таки выдали разрешение сроком на один год. В конце концов мы добились, чтобы у соевого молока были молочные коды. Ведь соевое молоко обладает теми же свойствами, что и коровье, - например, точно так же киснет. И точно так же из него можно делать кефир, йогурт и другие молочные продукты.
Также мы столкнулись с рядом других организационных трудностей. В частности, выяснилось, что государственные инстанции предъявляют к малым предприятиям точно такие же требования, как и к большим заводам. Однако на заводе за соблюдением всех этих требований следят специалисты, а иногда и специальные отделы. А у нас, как и у других малых производителей, для создания дополнительных ставок не хватает финансовых возможностей.
Оказалось, отбить бобовый запах можно:
- Дело в том, что при нагреве включаются те фракции белков и ферментов, которые придают напитку горечь. Мы отрегулировали нагрев и получили нейтральный вкус. Таким образом, подходящая технология была создана, оставалось только сконструировать промышленное оборудование.
Андрею Богомолову и его соратникам повезло: как раз в это время соя в нашей стране стала пользоваться невероятной популярностью. Появилось огромное количество распространителей сои, которые вместе с исходным продуктом предлагали покупателю брошюрки о вкусной и полезной пище. Там было написано, что достаточно съесть 25 граммов сои в день, чтобы резко уменьшить риск сердечно-сосудистых заболеваний. Соя должна была помочь страждущим бороться с диабетом, толстым людям благодаря соевой диете полагалось похудеть, худым - потолстеть. Россияне с готовностью восприняли сою как панацею, даже от рака.
- Именно из-за моды на сою мы решили наладить производство соевых аппаратов в промышленных масштабах. Год ушел на то, чтобы запатентовать наше изобретение. Потом мы заказали создание трех опытных экземпляров машины одному из оборонных предприятий. Полтора года они делали машину. Подходящих частей для нее в России не было, купить их за границей было дорого. Долго возились с одним узлом, сквозь который постоянно просачивалась жидкость, заливала двигатель, и он сгорал. В итоге на создание трех опытных образцов ушли все наши сбережения в размере $15 тыс. В 1996 году создание машины наконец-то было завершено. В том же году мы зарегистрировали ООО «Интер-соя», сняли производственные площади и начали выпуск соевого молока.
Для того чтобы продавать молоко, на него нужно было получить сертификат. До «Интер-сои» получить сертификат на соевое молоко никто не пытался:
- Ни один орган не хотел брать на себя ответственность, - вспоминает Андрей. - В Институте сертификации не нашли в соевом молоке никаких отраслевых признаков. Сказали, что если у нас получится присоединиться к молочной промышленности, то хорошо, не получится - идите в консервную. Молочники потребовали с нас большую сумму на исследовательские работы. Денег у нас не было, поэтому в конце концов молочники отказали нам на том основании, что у нас хоть конечным продуктом и является молоко, но сырье не молочное. Мы пошли к консервщикам. Они заявили, что у нас конечный продукт не консервы. То есть куда хочешь, туда и прилепляйся. Например, нам советовали изменить коды и сертифицировать молоко как соки. Несколько месяцев ходили по чиновникам, затем взяли отказные документы и у молочников, и у консервщиков и пошли в Госстандарт. Там нам все-таки выдали разрешение сроком на один год. В конце концов мы добились, чтобы у соевого молока были молочные коды. Ведь соевое молоко обладает теми же свойствами, что и коровье, - например, точно так же киснет. И точно так же из него можно делать кефир, йогурт и другие молочные продукты.
Также мы столкнулись с рядом других организационных трудностей. В частности, выяснилось, что государственные инстанции предъявляют к малым предприятиям точно такие же требования, как и к большим заводам. Однако на заводе за соблюдением всех этих требований следят специалисты, а иногда и специальные отделы. А у нас, как и у других малых производителей, для создания дополнительных ставок не хватает финансовых возможностей.
Проданный бизнес
Одну машину «Интер-соя» решила оставить себе, две другие пришлось продать конкурентам:
- Если бы у нас были деньги, мы могли бы стать монополистами на этом рынке и открыть собственные предприятия по переработке сои в молоко по всей России, - вспоминает Андрей. - Для этого был нужен всего-навсего $1 млн. Мы обращались ко всем знакомым в России и за границей. Но миллиона никто не дал. Не оставалась ничего, кроме как продавать технологию всем желающим. Конкуренции в те годы можно было не бояться: соя была на пике популярности, за нашим молоком выстраивались очереди. И это несмотря на то, что на российском рынке никогда не было подобного продукта. Никакой рекламы мы не давали, мода на сою привела к нам огромное количество потребителей.
Оборудование было способно производить всего 55 литров молока в час, поэтому рабочим приходилось работать в три смены, но молока на всех желающих все равно не хватало. Первое время молоко продавали в розлив, потом начали вручную разливать его в пластиковые бутылки объемом полтора литра. Затем приобрели линию фасовки в пол-литровые пакеты. Производство располагалось на территории Института медико-биологических проблем. Рядом с институтом «Интер-соя» арендовала помещение и открыла свой магазин. В дальнейшем производство переехало на электроламповый завод, а потом в Митино.
- Когда где-то образуется очередь, сразу откуда-то берется множество людей, которые хотят сделать то же самое и заработать на этом, - рассказал Андрей. - Желающие приобрести подобное оборудование повалили к нам толпами. На подольском заводе мы заказали изготовление «соевых» машин - платили заводу 30% предоплаты, потом выкупали машину полностью. Затем продавали оборудование вместе с технологией за $4 тыс. По тем временам это были огромные деньги. Настолько огромные, что для того, чтобы расширить свое собственное производство, покупая те же самые машины, нам пришлось копить деньги целый год.
Число потенциальных покупателей оборудования росло, и подольский завод уже не справлялся с объемом заказов. Поэтому Андрею Богомолову понадобилось искать новые производственные площади. Ему удалось заключить контракт с заводом «Прибой» в Таганроге:
- Они делали машины уже не по одной, а десятками, сотнями. Потом отправляли машины на склад и оттуда продавали. К каждой машине прилагалась наша технология. Благодаря объемам производства цена за комплект упала с $4 тыс. до $1,5 тыс., но при этом наши прибыли многократно возросли. К тому же нам уже не надо было платить заводу предоплату, а именно она до тех пор являлась главным сдерживающим фактором. Мы напродавали этих машин колоссальное количество, растиражировали нашу технологию по всей России и за рубежом - поставляли оборудование в Болгарию, Югославию, Литву, Казахстан.
Из-за того, что машины имели небольшую производительность, покупателями выступали маленькие предприятия, ориентированные на розничного потребителя: магазины, рестораны, кафе. Одновременно с распространением технологии переработки сои в молоко на российский рынок пришла технология переработки сои в «мясо».
- Если переработка сои в молоко - это так называемый короткий путь, то переработка сои в «мясо» - длинный. Длинный путь включает, например, отжим масла. Получившийся жмых подвергается взрыву, похожему на взрыв кукурузы. В 1990-х годах сою в «мясо» перерабатывали исключительно на импортном оборудовании, цена которого составляла в среднем $1,5 млн. Понятно, что широкого распространения эта технология в России в те годы не получила.
Однако в дальнейшем у длинного пути сои оказались более приятные перспективы: в «мясе» из сои оказалась заинтересована вся мясная промышленность. Молоко же из сои молочным заводам не пригодилось.
- Интерес к возможности добавления молока из сои в обычное молоко возник у молочников только год назад. До этого они с успехом добавляли в коровье молоко крахмал, который значительно дешевле соевого молока, а по виду ничем не отличается. В этом смысле молочники поступают еще хуже, чем мясокомбинаты, ведь крахмал состоит не из белков, а из углеводов. То есть изменяется суть продукта, ухудшаются его свойства.
- Если бы у нас были деньги, мы могли бы стать монополистами на этом рынке и открыть собственные предприятия по переработке сои в молоко по всей России, - вспоминает Андрей. - Для этого был нужен всего-навсего $1 млн. Мы обращались ко всем знакомым в России и за границей. Но миллиона никто не дал. Не оставалась ничего, кроме как продавать технологию всем желающим. Конкуренции в те годы можно было не бояться: соя была на пике популярности, за нашим молоком выстраивались очереди. И это несмотря на то, что на российском рынке никогда не было подобного продукта. Никакой рекламы мы не давали, мода на сою привела к нам огромное количество потребителей.
Оборудование было способно производить всего 55 литров молока в час, поэтому рабочим приходилось работать в три смены, но молока на всех желающих все равно не хватало. Первое время молоко продавали в розлив, потом начали вручную разливать его в пластиковые бутылки объемом полтора литра. Затем приобрели линию фасовки в пол-литровые пакеты. Производство располагалось на территории Института медико-биологических проблем. Рядом с институтом «Интер-соя» арендовала помещение и открыла свой магазин. В дальнейшем производство переехало на электроламповый завод, а потом в Митино.
- Когда где-то образуется очередь, сразу откуда-то берется множество людей, которые хотят сделать то же самое и заработать на этом, - рассказал Андрей. - Желающие приобрести подобное оборудование повалили к нам толпами. На подольском заводе мы заказали изготовление «соевых» машин - платили заводу 30% предоплаты, потом выкупали машину полностью. Затем продавали оборудование вместе с технологией за $4 тыс. По тем временам это были огромные деньги. Настолько огромные, что для того, чтобы расширить свое собственное производство, покупая те же самые машины, нам пришлось копить деньги целый год.
Число потенциальных покупателей оборудования росло, и подольский завод уже не справлялся с объемом заказов. Поэтому Андрею Богомолову понадобилось искать новые производственные площади. Ему удалось заключить контракт с заводом «Прибой» в Таганроге:
- Они делали машины уже не по одной, а десятками, сотнями. Потом отправляли машины на склад и оттуда продавали. К каждой машине прилагалась наша технология. Благодаря объемам производства цена за комплект упала с $4 тыс. до $1,5 тыс., но при этом наши прибыли многократно возросли. К тому же нам уже не надо было платить заводу предоплату, а именно она до тех пор являлась главным сдерживающим фактором. Мы напродавали этих машин колоссальное количество, растиражировали нашу технологию по всей России и за рубежом - поставляли оборудование в Болгарию, Югославию, Литву, Казахстан.
Из-за того, что машины имели небольшую производительность, покупателями выступали маленькие предприятия, ориентированные на розничного потребителя: магазины, рестораны, кафе. Одновременно с распространением технологии переработки сои в молоко на российский рынок пришла технология переработки сои в «мясо».
- Если переработка сои в молоко - это так называемый короткий путь, то переработка сои в «мясо» - длинный. Длинный путь включает, например, отжим масла. Получившийся жмых подвергается взрыву, похожему на взрыв кукурузы. В 1990-х годах сою в «мясо» перерабатывали исключительно на импортном оборудовании, цена которого составляла в среднем $1,5 млн. Понятно, что широкого распространения эта технология в России в те годы не получила.
Однако в дальнейшем у длинного пути сои оказались более приятные перспективы: в «мясе» из сои оказалась заинтересована вся мясная промышленность. Молоко же из сои молочным заводам не пригодилось.
- Интерес к возможности добавления молока из сои в обычное молоко возник у молочников только год назад. До этого они с успехом добавляли в коровье молоко крахмал, который значительно дешевле соевого молока, а по виду ничем не отличается. В этом смысле молочники поступают еще хуже, чем мясокомбинаты, ведь крахмал состоит не из белков, а из углеводов. То есть изменяется суть продукта, ухудшаются его свойства.
Кризис жанра
В последующие годы «Интер-соя» стала делать из молока сыр, йогурты, кефир и другие кисломолочные продукты. От продажи самого молока пришлось отказаться.
- Соевое молоко киснет быстрее обычного, - объяснил Андрей. - Это происходит из-за того, что соевое молоко натуральнее того коровьего, которое продается в магазинах. Поэтому когда мы начали продавать молоко не только у себя, но и в других магазинах, то столкнулись с этой проблемой: не успевали в магазинах наше молоко продать, как оно скисало. Йогурты и другие продукты из соевого молока тоже имеют короткий срок хранения, потому что мы не используем консерванты.
Йогурт из сои хранится всего семь дней, тогда как его конкурент - все двадцать. При этом по цене продукты из сои и из обычного молока оказались одинаковыми.
- За счет того, что у нас маленькое производство, а не молочный завод, цены на нашу продукцию получаются довольно высокими. Если бы у нас было большое производство, наши йогурты были бы в несколько раз дешевле йогуртов из обычного молока.
При такой цене и сроке хранения молоко из сои оказалось неконкурентоспособным на российском рынке. В особенности после того, как популярность сои пошла на убыль. Был единственный шанс спасти молочно-соевое дело - вложить в него большие средства, организовать крупное производство, построить цех консервации. Однако таких денег у «Интер-сои» не было.
Компания могла постепенно развиваться и со временем стать крупным производством, но эти планы, как и всю соево-молочную промышленность, сгубила кампания против генно-модифицированных продуктов питания. По словам Андрея Богомолова, она была развернута западными производителями удобрений, которые испугались конкуренции со стороны генной инженерии, позволяющей выращивать продукты питания без пестицидов и гербицидов.
- И флагом этой кампании стала соя. Причиной оказался тот факт, что соя не поступает к потребителю напрямую, а идет к нему окольными путями - через колбасу, молоко и другие продукты питания. Сейчас везде есть соя, но саму сою в магазинах не предлагают. Генно-модифицированной может быть не только соя, но и картофель, другие овощи и фрукты. Однако если кто-то скажет, что картофель бывает генно-модифицированным, то производители чипсов сразу оторвут ему голову. А про сою можно говорить все, что угодно: раз она не продается напрямую, никто из крупных производителей от такой кампании пострадать не может.
С началом кампании против ГМИ в 2000-х годах производство соевого молока и его производных резко пошло на убыль. Первым из линейки производимых продуктов в «Интер-сое» вылетело мороженое. Потом исчез шербет, затем йогурт. Сейчас из двадцати наименований осталось всего шесть.
- Было бесполезно объяснять покупателю, что генно-модифицированная соя у нас в стране не растет, - вспоминает Андрей. - По телевизору лепили чушь, во всем винили сою и только иногда добавляли, что соя - это неплохо, плохо - генно-модифицированная соя. Однако этих добавлений уже никто не слышал. После такой кампании было бесполезно предлагать какому-нибудь магазину кефир или сыр из сои - от нас шарахались, как от прокаженных. В 2002-2003 годах большинство магазинов окончательно отказались брать нашу продукцию. В какой-то момент у нас осталась только одна точка торговли - собственный магазин, а наши заводы-партнеры вынуждены были свернуть производство оборудования по нашей технологии. Ситуация была ужасная. Если в 2000 году на конкурсе «Московский предприниматель» мы получили диплом и приз I степени в номинации «Лучшее предприятие - производитель продуктов питания», то теперь нас уже отовсюду гнали, обзывали нехорошими словами. Кампания против сои набирала обороты, и вместе с ней наше положение только ухудшалось. Затем травля сои постепенно пошла на убыль, ситуация стала стабилизироваться. Но к этому моменту практически все предприниматели, купившие у нас оборудование, уже были разорены. А мы влачили жалкое существование, продавая мизерное количество продукции через наш единственный маленький магазинчик.
- Соевое молоко киснет быстрее обычного, - объяснил Андрей. - Это происходит из-за того, что соевое молоко натуральнее того коровьего, которое продается в магазинах. Поэтому когда мы начали продавать молоко не только у себя, но и в других магазинах, то столкнулись с этой проблемой: не успевали в магазинах наше молоко продать, как оно скисало. Йогурты и другие продукты из соевого молока тоже имеют короткий срок хранения, потому что мы не используем консерванты.
Йогурт из сои хранится всего семь дней, тогда как его конкурент - все двадцать. При этом по цене продукты из сои и из обычного молока оказались одинаковыми.
- За счет того, что у нас маленькое производство, а не молочный завод, цены на нашу продукцию получаются довольно высокими. Если бы у нас было большое производство, наши йогурты были бы в несколько раз дешевле йогуртов из обычного молока.
При такой цене и сроке хранения молоко из сои оказалось неконкурентоспособным на российском рынке. В особенности после того, как популярность сои пошла на убыль. Был единственный шанс спасти молочно-соевое дело - вложить в него большие средства, организовать крупное производство, построить цех консервации. Однако таких денег у «Интер-сои» не было.
Компания могла постепенно развиваться и со временем стать крупным производством, но эти планы, как и всю соево-молочную промышленность, сгубила кампания против генно-модифицированных продуктов питания. По словам Андрея Богомолова, она была развернута западными производителями удобрений, которые испугались конкуренции со стороны генной инженерии, позволяющей выращивать продукты питания без пестицидов и гербицидов.
- И флагом этой кампании стала соя. Причиной оказался тот факт, что соя не поступает к потребителю напрямую, а идет к нему окольными путями - через колбасу, молоко и другие продукты питания. Сейчас везде есть соя, но саму сою в магазинах не предлагают. Генно-модифицированной может быть не только соя, но и картофель, другие овощи и фрукты. Однако если кто-то скажет, что картофель бывает генно-модифицированным, то производители чипсов сразу оторвут ему голову. А про сою можно говорить все, что угодно: раз она не продается напрямую, никто из крупных производителей от такой кампании пострадать не может.
С началом кампании против ГМИ в 2000-х годах производство соевого молока и его производных резко пошло на убыль. Первым из линейки производимых продуктов в «Интер-сое» вылетело мороженое. Потом исчез шербет, затем йогурт. Сейчас из двадцати наименований осталось всего шесть.
- Было бесполезно объяснять покупателю, что генно-модифицированная соя у нас в стране не растет, - вспоминает Андрей. - По телевизору лепили чушь, во всем винили сою и только иногда добавляли, что соя - это неплохо, плохо - генно-модифицированная соя. Однако этих добавлений уже никто не слышал. После такой кампании было бесполезно предлагать какому-нибудь магазину кефир или сыр из сои - от нас шарахались, как от прокаженных. В 2002-2003 годах большинство магазинов окончательно отказались брать нашу продукцию. В какой-то момент у нас осталась только одна точка торговли - собственный магазин, а наши заводы-партнеры вынуждены были свернуть производство оборудования по нашей технологии. Ситуация была ужасная. Если в 2000 году на конкурсе «Московский предприниматель» мы получили диплом и приз I степени в номинации «Лучшее предприятие - производитель продуктов питания», то теперь нас уже отовсюду гнали, обзывали нехорошими словами. Кампания против сои набирала обороты, и вместе с ней наше положение только ухудшалось. Затем травля сои постепенно пошла на убыль, ситуация стала стабилизироваться. Но к этому моменту практически все предприниматели, купившие у нас оборудование, уже были разорены. А мы влачили жалкое существование, продавая мизерное количество продукции через наш единственный маленький магазинчик.
Возвращение сои
Впоследствии «Интер-сое» пришлось прикладывать титанические усилия, чтобы заново завоевать доверие покупателя.
- С тех пор трудимся в этом направлении, не покладая рук, - пожаловался Андрей Богомолов. - Стараемся популяризировать сою любыми способами. Проводим презентации и дегустации на всевозможных выставках, в различных заведениях. Например, в тюрьме.
В прошлом году соя снова обрела популярность в кругу животноводов. Был зарегистрирован ряд отравлений скота кормами, сделанными на основе костной муки. Оказалось, что костная мука является возбудителем сапа и сибирской язвы. В связи с этим животноводы были вынуждены отказаться от кормов из костной муки и заменить ее соей:
- Сейчас 90% кормов делаются на соевом сырье, в том числе корма для собак. Отсюда у животноводов возник к сое вторичный интерес. Снова возродилась идея добавлять в обычное молоко соевое.
Однако среди рядовых потребителей доверие к сое возвращается слишком медленно:
- Большинство производителей, купивших наше оборудование, так и не смогли оправиться от шока и вернуться к этому бизнесу. Процветают только те, у кого есть коллективный потребитель, - это столовые, воинские части, следственные изоляторы. То есть места, где не надо подходить к каждому человеку и конкретно ему объяснять, что соя - это не отрава.
Андрей Богомолов решил: раз соевое молоко как продукт питания потребителя больше не интересует, надо заинтересовать покупателя системой диетического, вегетарианского, оздоровительного питания. В рамках этого направления «Интер-соя» стала продавать не только свою, но и продукцию других производителей. Расчет был прост: человек, стремящийся к здоровому образу жизни, должен прийти в магазин, где рядом с популярным ныне атрибутом здорового питания он встретит и малопопулярную сою. Благодаря такому соседству покупатель должен был изменить свое отношение к соевым молочным продуктам. Эта тактика принесла положительный эффект.
- К сожалению, популярность сои растет пока только среди больных диабетом, худеющих, верующих и вегетарианцев. Во время постов наши продажи увеличиваются в десять раз! В связи с этим возникла серьезная проблема: из-за маленького срока хранения мы не можем работать на склад, и в период постов спрос многократно превышает возможности производства.
Сейчас наша продукция представлена в основном в диетических отделах магазинов. Для больных диабетом, например, продукты из сои - единственный заменитель продуктов из настоящего молока. Сыры из сои охотно покупают спортсмены - им нужно много белка, а соевый белок усваивается лучше белка животного происхождения. То есть нашими покупателями является довольно узкая прослойка людей.
Сейчас в Москве работают всего три производителя соевых молочных продуктов, не считая китайцев, которые делают довольно специфический сыр и продают его своим соотечественникам:
- Китайский кустарный сыр настолько своеобразен, что его могут есть только китайцы. Если они попробуют продать его корейцам, те его не возьмут.
Зато сыры «Интер-сои» могут есть не только в России - компания пробовала поставлять свою продукцию в Европу, где она пользовалась большим спросом, чем в России. Однако идею поставлять сыр на Запад сгубил недостаток финансирования.
- Например, польский сыр в десять раз дороже нашего, но зато срок хранения у него год, - рассказал Андрей. - У нашего же сыра срок хранения всего 20 дней, поэтому его не хотят брать европейские магазины. Чтобы сыр хранился год, его надо консервировать, а для этого нужно проводить научные исследования, придумывать новые разработки, выходить на консервные заводы, иметь структуру сбыта, большие объемы. Сейчас рынок стал лучше реагировать на сою, но пока только в небольших объемах, в основном в пост. Если бы отрицательное отношение к сое сменилось хотя бы на нейтральное, тогда, возможно, кто-то из инвесторов обратил бы на нас внимание. А при сегодняшней ситуации никто не хочет вкладывать деньги в сою, потому что не хочет бороться с негативом. Чтобы вывести на рынок какой-нибудь соевый продукт, надо потратить на рекламу миллионы долларов, но даже они вряд ли помогут. Вернуть доверие к сое способна только государственная политика. А таковой пока не ожидается.
И все же Андрей Богомолов уверен, что доверие к сое вернется. Для этого компании нужно просто выжить.
- Как представитель малого бизнеса я неоднократно обращался к московским властям и предлагал комплекс мер по улучшению положения малого бизнеса в столице. Например, сейчас вход в крупные торговые сети стоит так дорого, что доступен только крупным компаниям. Власть должна помочь малым предприятиям с реализацией их продукции. Очень дорого стоит реклама - пусть при размещении рекламы своей продукции на городских щитах небольшой производитель получает какие-либо льготы. Это поможет ему быстрее пробиться на рынок. И, наконец, необходимо вернуться к предоставлению малому бизнесу площадей в льготную аренду. При сегодняшних ценах на аренду в Москве шансов выжить у малого бизнеса мало.
«БИЗНЕС», N20(285) от 07.02.06
- С тех пор трудимся в этом направлении, не покладая рук, - пожаловался Андрей Богомолов. - Стараемся популяризировать сою любыми способами. Проводим презентации и дегустации на всевозможных выставках, в различных заведениях. Например, в тюрьме.
В прошлом году соя снова обрела популярность в кругу животноводов. Был зарегистрирован ряд отравлений скота кормами, сделанными на основе костной муки. Оказалось, что костная мука является возбудителем сапа и сибирской язвы. В связи с этим животноводы были вынуждены отказаться от кормов из костной муки и заменить ее соей:
- Сейчас 90% кормов делаются на соевом сырье, в том числе корма для собак. Отсюда у животноводов возник к сое вторичный интерес. Снова возродилась идея добавлять в обычное молоко соевое.
Однако среди рядовых потребителей доверие к сое возвращается слишком медленно:
- Большинство производителей, купивших наше оборудование, так и не смогли оправиться от шока и вернуться к этому бизнесу. Процветают только те, у кого есть коллективный потребитель, - это столовые, воинские части, следственные изоляторы. То есть места, где не надо подходить к каждому человеку и конкретно ему объяснять, что соя - это не отрава.
Андрей Богомолов решил: раз соевое молоко как продукт питания потребителя больше не интересует, надо заинтересовать покупателя системой диетического, вегетарианского, оздоровительного питания. В рамках этого направления «Интер-соя» стала продавать не только свою, но и продукцию других производителей. Расчет был прост: человек, стремящийся к здоровому образу жизни, должен прийти в магазин, где рядом с популярным ныне атрибутом здорового питания он встретит и малопопулярную сою. Благодаря такому соседству покупатель должен был изменить свое отношение к соевым молочным продуктам. Эта тактика принесла положительный эффект.
- К сожалению, популярность сои растет пока только среди больных диабетом, худеющих, верующих и вегетарианцев. Во время постов наши продажи увеличиваются в десять раз! В связи с этим возникла серьезная проблема: из-за маленького срока хранения мы не можем работать на склад, и в период постов спрос многократно превышает возможности производства.
Сейчас наша продукция представлена в основном в диетических отделах магазинов. Для больных диабетом, например, продукты из сои - единственный заменитель продуктов из настоящего молока. Сыры из сои охотно покупают спортсмены - им нужно много белка, а соевый белок усваивается лучше белка животного происхождения. То есть нашими покупателями является довольно узкая прослойка людей.
Сейчас в Москве работают всего три производителя соевых молочных продуктов, не считая китайцев, которые делают довольно специфический сыр и продают его своим соотечественникам:
- Китайский кустарный сыр настолько своеобразен, что его могут есть только китайцы. Если они попробуют продать его корейцам, те его не возьмут.
Зато сыры «Интер-сои» могут есть не только в России - компания пробовала поставлять свою продукцию в Европу, где она пользовалась большим спросом, чем в России. Однако идею поставлять сыр на Запад сгубил недостаток финансирования.
- Например, польский сыр в десять раз дороже нашего, но зато срок хранения у него год, - рассказал Андрей. - У нашего же сыра срок хранения всего 20 дней, поэтому его не хотят брать европейские магазины. Чтобы сыр хранился год, его надо консервировать, а для этого нужно проводить научные исследования, придумывать новые разработки, выходить на консервные заводы, иметь структуру сбыта, большие объемы. Сейчас рынок стал лучше реагировать на сою, но пока только в небольших объемах, в основном в пост. Если бы отрицательное отношение к сое сменилось хотя бы на нейтральное, тогда, возможно, кто-то из инвесторов обратил бы на нас внимание. А при сегодняшней ситуации никто не хочет вкладывать деньги в сою, потому что не хочет бороться с негативом. Чтобы вывести на рынок какой-нибудь соевый продукт, надо потратить на рекламу миллионы долларов, но даже они вряд ли помогут. Вернуть доверие к сое способна только государственная политика. А таковой пока не ожидается.
И все же Андрей Богомолов уверен, что доверие к сое вернется. Для этого компании нужно просто выжить.
- Как представитель малого бизнеса я неоднократно обращался к московским властям и предлагал комплекс мер по улучшению положения малого бизнеса в столице. Например, сейчас вход в крупные торговые сети стоит так дорого, что доступен только крупным компаниям. Власть должна помочь малым предприятиям с реализацией их продукции. Очень дорого стоит реклама - пусть при размещении рекламы своей продукции на городских щитах небольшой производитель получает какие-либо льготы. Это поможет ему быстрее пробиться на рынок. И, наконец, необходимо вернуться к предоставлению малому бизнесу площадей в льготную аренду. При сегодняшних ценах на аренду в Москве шансов выжить у малого бизнеса мало.
«БИЗНЕС», N20(285) от 07.02.06
Владимир Бовырин
Основатель компании «Полакс проект»
Производство вводно-дисперсионного клея
Клей не жалей
ФОТО: Михаил Соловьянов
«Если вы хотите написать про успешную компанию, то вам не к нам», - сообщил мне Владимир Бовырин, основатель компании «Полакс проект», на мое предложение взять у него интервью. «Мы в депрессии, дрейфуем по течению. Правда, в этом году наметились положительные сдвиги. Все эти годы мы ждали нового дефолта.
Когда случился дефолт в 1998 году, произошел резкий подъем нашего производства. Нам это так запало в память, что мы просто сидели и мечтали об изменениях внешних условий: казалось, для того, чтобы у нас что-то улучшилось, в стране должно что-то ухудшиться. А теперь мы поняли, что не дождемся, и решили меняться изнутри».
«Зеленая» тема
Владимир Бовырин окончил Московский институт связи, работал в НИИ радиоинженером, занимался разработкой вычислительной техники:
- В 1988 году потребность в специалистах у государства пропала, произошли большие сокращения на предприятиях оборонной отрасли. В отделе было 20 человек, осталось три. Меня не сократили - я сам ушел, осознав бесперспективность дальнейшей работы. Ушел в кооператив - открыть свое дело не хватило смелости.
Кооператив занимался производством детских игр. Через пять лет он закрылся, и Владимиру пришлось торговать мороженым:
- Развозил мороженое по вузам - во время перемены в вестибюле с мороженым стояли я, моя жена и мои знакомые, в прошлом сотрудники того же НИИ. Договаривался с руководством вузов, чтобы нас оттуда не выгоняли.
Ректоры институтов к безработным ученым относились с сочувствием и не брали с них ни копейки. Стоять с мороженым Владимиру Бовырину казалось стыдно, но другого выхода не было:
- Обратно в НИИ меня бы не взяли, да и идти туда не имело смысла. Вскоре один из моих бывших коллег по институту открыл магазин стройматериалов и пригласил меня снабженцем. Вначале мы пытались продавать все подряд, начиная с краски и заканчивая межкомнатными дверями. Постепенно стали разбираться в рынке стройматериалов: изучили, производителей чего в России много, чего - мало, что хорошо продается, что стоит дешевле, что легче хранить и перевозить. В 1995 году мы решили организовать собственное производство тех материалов, которые были наиболее востребованы и производство которых не требовало больших финансовых вложений. Начали с биту мной мастики, которая производится по незамысловатой технологии и к тому же не требует крупногабаритного или дорогого оборудования, больших энергетических затрат. При этом покупателей на битумную мастику более чем достаточно, а зарубежных конкурентов мало - стоит она достаточно дешево, поэтому ее невыгодно везти из-за границы. Заключили договор с асфальтобетонным заводом: оборудование его, рабочие наши. Наняли 20 рабочих, которые в больших емкостях размешивали компоненты.
Оформлением документов и составлением ТУ занимались научные сотрудники института «Полимерстройматериалы». Затем мастика отдавалась в лабораторию, где проверялись ее свойства. Одну из битумных мастик назвали «Полакс» - это название фирме подарила сотрудница института:
- Она разрабатывала для нас ТУ. Ссоветских времен у нее в столе лежало множество бумажек, и на одной из них она прочла это слово - «полакс». В 1980-х годах кто-то изобрел новую мастику и назвал ее «Полакс», но по каким-то причинам она не была запущена в производство. Вместе с документами на другие мастики документация на «Полакс» валялась в институте. Женщине, с которой мы работали, очень понравилось это слово, и она предложила нам назвать словом «полакс» одну из наших мастик. Мы согласились.
В 1996 году друзья решили открыть второе направление - производство водно-дисперсионных клеящих материалов, которые, в отличие от битума, не содержат растворитель:
- Мне эта тема была ближе: по натуре я «зеленый», мне интересна разработка экологически чистых продуктов, - рассказал Владимир. - Производство водно-дисперсионного клея - безвредное, безотходное, не надо ничего никуда сливать. Если битум может использоваться только вне дома, то теперь мы уже приступили к производству материалов, которые предназначены для внутренних отделочных работ. На тот момент весь отечественный клей был представлен клеем «Бустилат» довольно низкого качества, который делали еще во времена СССР и до сих пор делают, а также клеем АДМК - акриловой дисперсией, модифицированной канифолью. Они были разработаны 30 лет назад и содержат растворитель. В 1980-х годах в Европе появился клей без растворителя. В Советском Союзе его не было, но в 1990-е годы на прилавках начал появляться импортный клей, в том числе водно-дисперсионный. Мы его увидели и решили делать что-то подобное. В те годы делать клей без растворителя уже пытались штук пять российских компаний.
- В 1988 году потребность в специалистах у государства пропала, произошли большие сокращения на предприятиях оборонной отрасли. В отделе было 20 человек, осталось три. Меня не сократили - я сам ушел, осознав бесперспективность дальнейшей работы. Ушел в кооператив - открыть свое дело не хватило смелости.
Кооператив занимался производством детских игр. Через пять лет он закрылся, и Владимиру пришлось торговать мороженым:
- Развозил мороженое по вузам - во время перемены в вестибюле с мороженым стояли я, моя жена и мои знакомые, в прошлом сотрудники того же НИИ. Договаривался с руководством вузов, чтобы нас оттуда не выгоняли.
Ректоры институтов к безработным ученым относились с сочувствием и не брали с них ни копейки. Стоять с мороженым Владимиру Бовырину казалось стыдно, но другого выхода не было:
- Обратно в НИИ меня бы не взяли, да и идти туда не имело смысла. Вскоре один из моих бывших коллег по институту открыл магазин стройматериалов и пригласил меня снабженцем. Вначале мы пытались продавать все подряд, начиная с краски и заканчивая межкомнатными дверями. Постепенно стали разбираться в рынке стройматериалов: изучили, производителей чего в России много, чего - мало, что хорошо продается, что стоит дешевле, что легче хранить и перевозить. В 1995 году мы решили организовать собственное производство тех материалов, которые были наиболее востребованы и производство которых не требовало больших финансовых вложений. Начали с биту мной мастики, которая производится по незамысловатой технологии и к тому же не требует крупногабаритного или дорогого оборудования, больших энергетических затрат. При этом покупателей на битумную мастику более чем достаточно, а зарубежных конкурентов мало - стоит она достаточно дешево, поэтому ее невыгодно везти из-за границы. Заключили договор с асфальтобетонным заводом: оборудование его, рабочие наши. Наняли 20 рабочих, которые в больших емкостях размешивали компоненты.
Оформлением документов и составлением ТУ занимались научные сотрудники института «Полимерстройматериалы». Затем мастика отдавалась в лабораторию, где проверялись ее свойства. Одну из битумных мастик назвали «Полакс» - это название фирме подарила сотрудница института:
- Она разрабатывала для нас ТУ. Ссоветских времен у нее в столе лежало множество бумажек, и на одной из них она прочла это слово - «полакс». В 1980-х годах кто-то изобрел новую мастику и назвал ее «Полакс», но по каким-то причинам она не была запущена в производство. Вместе с документами на другие мастики документация на «Полакс» валялась в институте. Женщине, с которой мы работали, очень понравилось это слово, и она предложила нам назвать словом «полакс» одну из наших мастик. Мы согласились.
В 1996 году друзья решили открыть второе направление - производство водно-дисперсионных клеящих материалов, которые, в отличие от битума, не содержат растворитель:
- Мне эта тема была ближе: по натуре я «зеленый», мне интересна разработка экологически чистых продуктов, - рассказал Владимир. - Производство водно-дисперсионного клея - безвредное, безотходное, не надо ничего никуда сливать. Если битум может использоваться только вне дома, то теперь мы уже приступили к производству материалов, которые предназначены для внутренних отделочных работ. На тот момент весь отечественный клей был представлен клеем «Бустилат» довольно низкого качества, который делали еще во времена СССР и до сих пор делают, а также клеем АДМК - акриловой дисперсией, модифицированной канифолью. Они были разработаны 30 лет назад и содержат растворитель. В 1980-х годах в Европе появился клей без растворителя. В Советском Союзе его не было, но в 1990-е годы на прилавках начал появляться импортный клей, в том числе водно-дисперсионный. Мы его увидели и решили делать что-то подобное. В те годы делать клей без растворителя уже пытались штук пять российских компаний.