Стоун Джин. По зову сердца

   Миллионы слез скатились с ее щек с тех пор; миллионы миль покрыла она, вышагивая к Уэст-Чопу и обратно в надежде, что Гарольд вернулся.
   Но он не вернулся.
   А теперь Янк улыбалась. Сегодня она вышла на пляж только затем, чтобы улыбнуться и поздравить себя с успехом. Отныне — после того, что сделали с ней, — и эти люди будут страдать.
   Она и не рассчитывала, что ее план сработает. А он сработал. Джессика Бейтс Рэндалл могла вообще не получить письма и телефонного сообщения. Или не обратить на них внимания.
   Но она получила.
   И обратила.
   Теперь Джесс едет сюда. В Вайнард.
   Янк смотрела на песок и думала о том, как теперь изменится привычная жизнь. Та жизнь, на которую ее обрекли обманом.
   Наступил наконец отлив, и из воды показался краешек возможного счастья.
   Нельзя упустить единственный шанс.
   Что-то блеснуло в мокром песке. Она наклонилась, подняла совершенно гладкий кусочек стекла янтарного цвета, улыбнулась и положила стекло в карман.

Глава 14

   Внизу мерцала стальная вода Бостонского залива; по одну сторону от нее отливала синевой Атлантика, а по другую высились серые массивы сгрудившихся в одном месте высотных зданий.
   Джинни смотрела в иллюминатор на город, которого не видела тридцать лет. На город, бывший для нее когда-то родным. Скоро самолет начнет снижаться. Ей стало трудно дышать. С каждым вздохом невидимая петля все туже затягивалась на шее. Сердце тяжело стучало; тело покрылось испариной. В ушах у Джинни звенело, спинка переднего кресла казалась мутной, словно ее зрение расфокусировалось. Колени онемели и дрожали.
   Она ухватилась за откидной столик перед собой и закрыла глаза. Господи Иисусе! Джинни не помнила, когда такое случалось с ней в последний раз. Во всяком случае, ни разу с тех пор, как она покончила с прошлым и переселилась в Лос-Анджелес.
   — Просим всех убрать откидные столики и привести спинки кресел в вертикальное положение.
   Голос доносился откуда-то сверху, с потолка, который кружился над головой Джинни и раскачивался при малейшем движении воздуха в салоне.
   Непременно нужно сделать вдох.
   Еще один нечеткий голос, он ближе и звучит громче, но как бы проходит сквозь толщу воды:
   — Мадам, пожалуйста, приведите столик в исходное положение.
   Джинни повернула голову и разлепила веки. Возле нее стояла молодая женщина в голубой униформе с золотыми нашивками.
   — С вами все в порядке? — участливо спросила она.
   Каким-то образом Джинни нашла в себе силы и ответила вопросом на вопрос:
   — Мы скоро совершим посадку?
   — Через несколько минут, — стюардесса улыбнулась.
   Джинни не улыбнулась в ответ.
   Как бы сделать так, чтобы пилот развернул самолет и полетел отсюда прочь?
   Только сейчас она вспомнила, что он мертв.
   Нет, не пилот, конечно. Пилот, надо надеяться, жив и здоров. Ее отчим мертв. Та самая крыса, которую Джинни столько раз не осмеливалась стряхнуть с себя, зная, что иначе он изобьет маму. Отчим и так ее избивал, но только тогда, когда рядом не было Джинни и он не мог получить то, чего добивался.
   «Он мертв, он мертв, — истерически повторяла про себя Джинни. — Мертв, мертв, мертв».
   И ей вспомнилась та ночь, когда все произошло.
   Она уже спала, а проснулась от того, что нечто прижалось к ее губам. Глаза открылись.
   — Один звук — и ты покойница, — прошептал отчим.
   У нее вдруг заболела голова, а сердце, казалось, облилось горячей кровью. Джинни-то думала, что в «Ларчвуд-Холле» она в безопасности, здесь он до нее не доберется и никогда не узнает про ребенка.
   Отчим залепил ей рот клейкой лентой и той же лентой туго стянул запястья.
   — Это мой ребенок?
   Он расхохотался, а его пенис, его затвердевший пенис, прикоснувшись к ее лицу, ткнулся вниз живота. И попал куда надо — после того, как она осталась без ночной рубашки.
   — Мой? — хрипел отчим.
   Внезапно Джинни поняла, что не может думать ни о чем, кроме своего нерожденного ребенка. Она сосредоточилась только на маленькой жизни, которой вскоре предстояло прийти в этот мир. А ведь, кстати, об этом никто не спрашивал ребенка. Никому нет дела до того, согласно ли дитя быть плодом пьяного насилия.
   Собрав все свои силы (а их оказалось больше, чем она ожидала), Джинни нанесла негодяю отчаянный удар между ног.
   Он завопил и скатился с кровати на пол, увлекая ее за собой.
   Джинни брыкалась.
   А он вопил.
   Потом ей почудилось, что за спиной отчима возникла человеческая фигура с занесенными над головой руками.
   Руки этого человека опустились на его затылок. И вдруг разжались.
   И тут же загорелся свет. Джесс, беременная пятнадцатилетняя Джесс. Стоит и смотрит на лужу крови.
   Удар оказался точным.
   Итак, отчим мертв.
   И убила его Джесс.
   Благодаря тупице шерифу Баду Уилсону (он трахал в спальне мисс Тейлор в те самые минуты, когда Джинни не знала, как спасти свою бестолковую жизнь) обвинение так никому и не предъявили.
   Таким образом, Джинни и ее мать оказались свободны.
   Дыхание ее стало успокаиваться, сердцебиение замедлилось, колени вновь обрели чувствительность. Она открыла глаза — зрение пришло в норму. Джинни глянула в иллюминатор. Самолет снижался над городом. Джинни узнала Пруденшл-центр, парк Фенуэй, ленивую Чарльз-Ривер. Когда-то она думала, что никогда в жизни не увидит больше этих мест. И вот вернулась. Потому, что нужна Джесс. Ведь благодаря Джесс тот мерзавец мертв, мертв вот уже почти тридцать лет. Она, Джинни, в долгу перед Джесс.
   Когда шасси самолета коснулись посадочной полосы, Джинни осознала, что она в долгу перед Джесс еще и за то, что в ее жизни появилась Лайза, когда-то нежеланная дочь, а сейчас единственное родное ей существо. И хотя теперь Лайза сбежала с самым отъявленным негодяем — Брэдом, возможно, хоть какие-то отношения с ней удастся сохранить. Джейк этого, безусловно, хотел бы.
   В автобусе, который подвозил пассажиров к дверям терминала, Джинни подумала, что причина ее возвращения в Бостон, наверное, даже не Джесс. Причина, может быть, в том, что Лайза сейчас в Нью-Джерси, совсем рядом, и к ней легко добраться, если представится возможность.
   Джейк любил повторять: «Возможность не постучится в дверь, если не будет знать наверняка, что вы дома». Джинни никогда не понимала, что означает этот афоризм, но Джейку удалось создать процветающую фирму, следовательно, этот жизненный девиз принес ему пользу.
   До отхода парома на Вайнард оставался час, поэтому Джинни отыскала телефонную кабину и набрала номер справочной штата Нью-Джерси.
   — Миссис Эндрюс, — сказала она через несколько минут, — это Джинни Эдвардс. Лайза уже приехала?
   — О да! Представьте себе, они пересекли на машине всю страну, чтобы побывать на выпускной церемонии близняшек!
   — Да-да, я знаю. Она дома?
   — Нет. Они с Брэдом поехали покататься.
   Услышав ненавистное имя, Джинни вздрогнула, но скомандовала себе: «Нет. Мне на него плевать. В конце концов, это всего лишь Брэд, а не мертвый отчим. Он не властен надо мной».
   — Пожалуйста, — попросила она, — передайте Лайзе, что я проведу несколько дней в Вайнарде. — И добавила:
   — Если она вдруг захочет связаться со мной, скажите, что я остановлюсь в гостинице «Мейфилд-Хаус» в Вайнард-Хейвене.
   Затем Джинни попрощалась — она сделала то, что надо.
   Мысли вращались в голове Джесс будто в калейдоскопе и проносились как солнечные блики по поверхности моря.
   Множество вопросов сводились к двум основным: действительно ли Ричард увез ее — их — ребенка? И хватит ли у Джесс мужества вынести то, что ожидает ее на острове?
   Стоя у борта парома, она твердила себе, что ей повезло в любом случае. У нее трое детей, и их она никогда не потеряет, какие бы препятствия ни возникали на жизненном пути.
   Возможно, Мора отвернется от матери из-за ее сегодняшнего предприятия, все равно останется надежда, что когда-нибудь та поймет. Или по крайней мере простит.
   Джесс солгала детям о причине своей поездки, то есть даже не солгала, просто не сказала всей правды. «Я еду в Вайнард, чтобы встретиться со своей подругой Джинни, — сказала она Море и Тревису. — У, нее недавно умер муж, поэтому я проведу с Джинни несколько дней».
   Тревис пожелал матери хорошо отдохнуть.
   Мора отлично знала, кто такая Джинни и при каких обстоятельствах они с Джесс подружились. Она не помогла матери собраться в дорогу, но и новой стычки не затеяла. Джесс не знала, забыла Мора про почтовый штемпель или попросту не соотнесла эти два обстоятельства. — Яркие солнечные лучи согревали лицо Джесс. Она подняла голову и вознесла хвалу Создателю за то, что ни Чак, ни Чарльз ни при чем. Едва ли она вынесла бы такое чудовищное предательство. А сейчас Джесс раскаивалась в том, что с самого начала заподозрила именно их.
   А может, они того и заслуживали.
   Она тряхнула головой и отвела взгляд от приближающегося берега, возле которого покачивались на ленивых волнах парусные лодки. В отдалении старые дома смотрели большими глазами-окнами на водную гладь.
   Возможно, один из этих домов — гостиница «Мейфилд-Хаус», которой владела какая-то. Мейбл Адамс; возможно, именно здесь жил Ричард, и на этом вот берегу ее дочка играла на песке, смотрела на паромы и старалась представить себе большой мир.
   Паром стал замедлять ход. Джесс подумала, что очень многого пока не знает, но каждая минута приближает ее к обретению правды.
   Услышав, что всех пассажиров просят вернуться к своим автомобилям, Джесс мысленно добавила: «А еще настала пора вернуться к прошлому».
   «Мейфилд-Хаус» располагался не у побережья, а в густонаселенном центре Вайнард-Хейвена. Несколько минут Джесс колесила по узким улицам с односторонним движением, идущим от океана вверх. Наконец увидев вывеску, она сделала глубокий вдох и въехала в ворота.
   Джесс думала, что «Мейфилд-Хаус» — небольшое здание причудливой провинциальной архитектуры, но это оказался внушительный белый дом с кремово-желтыми ставнями и густо увитой плющом верандой. Трава на газоне была аккуратно подстрижена, а территория обнесена высоким Забором. Не оставляло сомнений, что гостиница принадлежит богатым — весьма богатым — людям. Увидев «Мейфилд-Хаус», она решила, что Филип все-таки ошибся и отец Ричарда с толком использовал деньги ее отца. Джесс вспомнила, как Джинни весьма проницательно заметила, что тридцать лет назад столь огромная сумма могла означать только какое-то темное дело.
   Она нажала на тормоза и повернула ключ зажигания. Еще минуту Джесс сидела неподвижно и рассматривала клумбы, усаженные желтыми тюльпанами, потом выбралась из машины. В нос ей сразу же ударил морской воздух, насыщенный запахами соли, водорослей, раков и пропитанной влагой древесины. «Если дочь выросла в этом месте, — подумала Джесс, — то все эти запахи для нее родные, она насквозь пропиталась ими».
   — Джессика Рэндалл? — раздался голос с веранды.
   Она подняла голову и увидела высокую худощавую женщину; ее длинные темные волосы уже тронула седина. Одета она была необычно: белая футболка без рисунка и восточного покроя юбка до пола. Женщина улыбалась, но как-то фальшиво.
   — Да, это я, — отозвалась Джесс. — Здравствуйте.
   — Вам помочь внести ваш багаж?
   Джесс взглянула на свою машину.
   — Да, пожалуйста, если вас это не очень затруднит.
   Женщина молча вышла на крыльцо и спустилась по ступенькам. Джесс заметила, что она босая.
   Подойдя к гостье, хозяйка отбросила с лица прядь волос и протянула руку:
   — Карен Брэдли.
   «Карен, — подумала Джесс. — Значит, это старшая сестра Ричарда». С Карен она ни разу не встречалась в юности, хотя много о ней слышала. Говорили, будто она редкая красавица, умница и любимица отца. Сейчас Джесс не заметила в ней ни ума, ни следов былой красоты. Невыразительное усталое лицо стареющей женщины, которая прожила нелегкую и несчастливую жизнь… А может, Джесс это только показалось, потому что она не питала симпатии к женщине, участвовавшей, вероятно, в похищении ее ребенка.
   Отбросив неприятные мысли, Джесс влажной от пота рукой пожала протянутую руку, холодную и сухую.
   Карен не сказала, что рада знакомству и приезду Джесс в Вайнард, вообще не произнесла ничего подобающего случаю. Улыбнувшись, как Чеширский кот, она направилась к машине Джесс.
   — Чудесная сегодня погода, — промолвила Джесс, следуя за хозяйкой и твердо решив делать вид, что ничего необычного не происходит. Она еще успеет высказаться. В конце концов, основные факты и основные действующие лица уже известны.
   — Почти что лето, — откликнулась Карен, и по ее тону невозможно было понять, рада она этому или нет.
   Открыв дверцу машины, хозяйка вытащила чемодан, взвалила его себе на плечо и предоставила гостье разбираться с сумкой. Джесс взяла сумку, пошла за Карен к крыльцу и с трудом поднялась по деревянным ступенькам.
   — Дом у вас великолепный, — обронила она, но Карен не удостоила ее ответом.
   Войдя в просторный холл, Джесс увидела обитые полированным деревом стены, украшенные резьбой, длинный стол с мраморной крышкой и хрустальную люстру, сверкавшую в пробивающемся сквозь шторы солнечном свете. Она поняла, что восточный ковер во всю стену старинный и очень дорогой. Джесс пришло в голову, что и этот ковер, вероятно, приобретен на деньги ее отца.
   — Я отнесу вещи в ваш номер, — сказала Карен, — а вы пока подождите папу. Он зарегистрирует вас.
   Хозяйка ступила на крутую лестницу и почти тут же скрылась из виду, слышалось только шлепанье ее босых ног.
   Джесс, оставшись в холле одна, не знала, как унять дрожь. Ей не верилось, что она попала в это странное место.
   Стеклянная дверь вела в глубину дома. Джесс подошла к ней и заглянула внутрь: у противоположной стены она увидела большой, отделанный кирпичом камин, неподалеку от рояля стояли три дивана и около каждого — столик из темного дерева; старинные часы показывали четыре часа сорок три минуты.
   — Джессика Рэндалл?
   Она обернулась. Перед ней стоял человек лет семидесяти во фланелевой рубахе и джинсах. Белые как снег волосы и небесно-голубые глаза. Джесс невольно коснулась рукой живота, в котором что-то опустилось. Не притворяться же обыкновенной туристкой!
   — Да, это я, — неуверенно сказала она. — Джессика Рэндалл.
   Старик не узнал ее. Впрочем, Джесс ничего другого и не ожидала, поскольку виделись они всего один раз более тридцати лет назад — в день похорон ее матери. Джесс помнила о нем только то, что в те времена у него был старенький ржавый «десото».
   — Добро пожаловать в Вайнард, — сказал старик и протянул гостье тяжелый латунный ключ и небольшую брошюру с изображением «Мейфилд-Хауса» на обложке.
   Улыбался он приветливо и доброжелательно. В отличие от дочери он не был угрюм, и он вовсе не походил на человека, способного взять грязные двести тысяч, а потом украсть ребенка.
   — Благодарю вас, — сказала Джесс.
   — Ваш номер — седьмой. Наверх и налево. Завтрак у нас в девять. Столовая вон там. — Он указал на ее сумку:
   — Помочь вам отнести вещи?
   — Нет, спасибо.
   Лучше поскорее избавиться от него… Может, головокружение пройдет, и она снова сможет мыслить здраво и ясно.
   Старик кивнул.
   — Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь. — Он пошел было прочь, но, обернулся. — Простите, чуть не забыл. Брэдли. Ричард Брэдли.
   «Нет! — едва не завопила Джесс. — Ты — Ричард Брайант, и ты — а может, Мейбл Адамс или еще кто-нибудь — украл моего ребенка!» Но она только поблагодарила его.
   Старик потянулся рукой к шляпе, чтобы приподнять ее, но шляпы на голове не оказалось. О» оставил Джесс в холле. В холле того дома, где ее дочь, вероятно, выросла и провела три первых десятилетия своей жизни… И она могла войти в этот холл в любую минуту.
   — Черт возьми, наконец-то соизволила явиться!
   Услышав голос из-за двери седьмого номера, Джесс выронила сумку и схватилась за горло.
   — Джинни! — крикнула она через секунду. — Ты напугала меня до смерти!
   — Значит, поэтому лицо у тебя такое же белое, как у Элизабет Тейлор, когда она не нарумянена.
   Джесс расхохоталась и обняла подругу.
   — Мне никто не сказал, что ты уже здесь. Как долетела?
   Джинни присела на край очень высокой кровати с балдахином, покрытой пледом с бахромой.
   — Долго и нудно. — Джинни обвела взглядом комнату. — Меня поселили в третьем номере. Балдахина там нет. Надо пожаловаться хозяевам.
   — Никаких жалоб! — испуганно зашептала Джесс. — Я не хочу привлекать лишнего внимания.
   Джинни нахмурилась:
   — Почему ты не спросишь старика в лоб?
   Джесс расстегнула сумку, достала платье и повесила его в небольшой платяной шкаф.
   — Джинни, нужно действовать осторожно. Я должна быть уверена.
   — А если она все же здесь, ты боишься упустить возможность увидеть ее.
   — Верно.
   — А как ты ее узнаешь, если увидишь?
   — Узнаю.
   Джинни пристально взглянула на нее.
   — Только не рассчитывай, что Живой Труп тебя представит.
   — Живой Труп?
   — Длинная юбка. Босая.
   Джесс снова расхохоталась:
   — Это сестра Ричарда. Она вроде бы со странностями. По-моему, в молодости такой не была.
   — С тех пор сто лет прошло.
   — Вот именно. Люди с годами меняются. — Джесс вынула косметичку и стала раскладывать разные предметы на краю умывальника. — А еще… еще кого-нибудь ты видела?
   — Только отца семейства. Никаких двадцатидевятилетних девиц. И никакого парня, похожего на отца твоей дочери.
   Джесс вдруг захотелось вступиться за Ричарда. Она подошла к окну, слегка раздвинула занавески и стала вглядываться вдаль. Вот так же она смотрела вдаль из окна своей комнаты в «Ларчвуд-Холле», ожидая Ричарда и не понимая, почему он не приходит за ней.
   — Идем поищем какую-нибудь приличную забегаловку. — Голос Джинни вернул ее к реальности.
   Джесс вздохнула и изобразила улыбку. У нее еще будет время подумать о Ричарде.
   По центральной улице Вайнард-Хейвена мчались грузовики. Повсюду слышались звуки, напоминающие о приближении лета: визг пил, стук молотков, гул машины, обновляющей дорожную разметку. Джесс и Джинни старательно обходили лестницы и маляров, красящих стены.
   — Какой славный город, — заметила Джесс. — Представь себе, я ни разу не была на острове.
   — Издеваешься, что ли? — отозвалась Джинни. — По моему разумению, такие состоятельные люди, как ты, ездят сюда каждое лето. Для них это так же привычно, как то, что мы с мамой когда-то каждое лето продавали сосиски на Ривер-Бич.
   — Когда моя мама была жива, отец много разъезжал по делам. Лето я всегда проводила в приморском лагере. Там я и познакомилась с Ричардом. Он работал на раздаче полотенец. — Каждое слово отзывалось болью. Джесс откашлялась. — Ну а после «Ларчвуд-Холла» я год прожила в Англии. Заканчивала школу.
   — Значит, отца ты так и не увидела?
   — Встречалась с ним раз в год на Рождество. А после того как вышла замуж за Чарльза, — несколько чаще, но ненамного.
   Подруги остановились у магазина, где девушка развешивала в витрине футболки.
   — А я, — начала Джинни, — однажды была в Вайнарде, лет в шесть или в семь. Один из дружков матери предложил мне поехать сюда на два дня.
   — Хорошо помнишь ту поездку?
   — Мы жили в Оук-Блаффсе. — Джинни фыркнула. — Наверное, потому, что они могли там пить. На большей части острова продажа спиртного была ограничена. — Она сделала серьезное лицо и погрозила пальцем, как строгая учительница. — Если в названии города нет буквы «о», значит, в нем нельзя достать выпивку. — Джинни рассмеялась. — Видишь, какая важная информация хранится у меня в мозгах!
   — В названии «Вайнард-Хейвен» нет буквы «о».
   — Правильно. А вот Оук-Блаффс… В общем, они ради этого туда отправились. Еще я карусель запомнила. И тянучки. Их прямо в магазине делали и позволяли смотреть.
   — Тебе тут понравилось?
   — Просто класс!
   Джинни, закусив губу, направилась дальше. Джесс нагнала ее.
   — Неужели детям здесь хорошо? Этот остров… изолирован от всего мира.
   — Думаю, жизнь здесь такая же, как везде. Все зависит от людей, которые рядом с тобой.
   Они миновали книжный магазин, картинную галерею, роскошный ювелирный магазин. Джесс задержалась у витрины. Джинни шепнула ей:
   — Не оглядывайся сразу. За нами следят.
   Джесс сделала вид, будто пристально рассматривает витрину.
   — Следят?
   — Живой Труп.
   Джесс вскинула голову.
   — Карен?
   Действительно, в двух домах от ювелирного магазина, под обновленной вывеской «Тисбери инн» стояла сестра Ричарда в своей оранжевой длинной юбке. Ее глаза на мгновение встретились с глазами Джесс, а потом Карен отвернулась так быстро, что Джесс не успела помахать ей.
   — Джинни, не надо сочинять детективы. Уверена, она вовсе не следила за нами. — Джесс проводила взглядом Карен, скрывшуюся в дверях гостиницы.
   — А я не уверена, — возразила Джинни. — Пошли вниз. Старик Брэдли говорил, что в «Черном псе» отличные бургеры.
   — Старик Брэдли?
   — Отец Ричарда. Еще до твоего приезда мы с ним немного поболтали.
   — Ты не…
   — Не волнуйся, детка. Я тебя не выдала.
   Они спустились под гору. Через несколько минут Джесс оглянулась и заметила, как Карен выходит из гостиницы и смотрит им вслед. У Джесс появилось неприятное ощущение: похоже, все не так просто, как она предполагала.
   Вечером в пятницу перед Днем поминовения^{note 11} на острове делать абсолютно нечего. В праздник город, безусловно, оживет.
   А до той поры Джесс и Джинни оставалось только сидеть, смотреть на паром, пересекающий пролив, и строить планы, как раскрыть тайну далекого прошлого.
   К тому времени, когда солнце скрылось за горизонтом, они составили план: вопросы будет задавать Джинни, и активные действия начнутся за завтраком.
   Войдя в столовую «Мейфилд-Хауса», Джесс ощутила ее зловещее сходство со столовой «Ларчвуд-Холла»: длинный стол вишневого дерева, обивка стен в тон столу, серебряные подсвечники и подстаканники, старинные портреты неизвестных суровых мужчин.
   — Джесс и Джинни сидели за столом одни. Ночью Джесс почти не спала, а лежала и слушала, как часы бьют два, три, четыре. А теперь они пробили девять раз. В тот же миг вошла Карен с кофейником. Теперь на ней была такая же длинная юбка, только синяя. Она опять была босиком. За ней следовал улыбающийся отец Ричарда с корзинкой в руках. Запахло горячей сдобой. Под мышкой он зажал газету.
   — Доброе утро, — сказал старик.
   — Доброе утро, — ответила Джесс.
   Джинни молча и пристально разглядывала Карен — Живой Труп.
   — Прилив, солнце светит. На острове ничего лучшего и пожелать нельзя, — проговорил старик.
   — Расскажите об этом тому, кому делать нечего, — отозвалась Джинни, наблюдая, как Карен наливает ей кофе.
   — Разве вы не отдыхать сюда приехали? — удивился старик.
   Наступила пауза, Джесс и Джинни почувствовали, что идут по лезвию ножа.
   — Понимаете… — начала Джесс, всей душой надеясь, что их план сработает и им удастся вытянуть из старика правду.
   — У меня отпуск, — перебила ее Джинни. — Сюда ведь люди только в отпуск ездят, верно?
   Мистер Брэдли улыбнулся. Джесс заметила, что улыбка молодит его. Ричарду сейчас сорок семь. Интересно, он тоже хорошо сохранился? И почему Джинни плетет что-то про отпуск, ведь они намеревались?..
   — Если бы не отпускники, — добродушно отозвался старик, — этот остров был бы необитаем.
   Карен подошла к Джесс и налила ей кофе. Джесс увидела, что на груди у Карен висит кулон с гладким темно-синим камнем.
   — Какое прекрасное украшение, — заметила она.
   Карен посмотрела на кулон так, как будто впервые его видит, потом перевела взгляд на Джесс, но не сказала ни слова.
   — Это камень, выброшенный морем, — ответил вместо нее старик. — Карен собирает их на пляже в Уэст-Чопе. Я сто раз говорил ей, что она должна делать такие вот украшения и продавать ювелирным магазинам.
   — О, безусловно, стоило бы, — согласилась Джесс. — Выглядит просто изумительно.
   Карен вышла.
   — Давно вы живете в Вайнарде? — спросила Джинни. Джесс отхлебнула кофе и взглянула на газету, которую старик положил на стол.
   — Почти тридцать лет.
   Джесс захотелось закричать: «Да мы знаем! Где моя дочь?» Но она молча взяла «Вайнард газетт» и стала просматривать первую страницу Джинни вечером просила предоставить инициативу в разговоре ей, и Джесс решила подчиниться.
   — Я уже не вернусь на Большую землю, — продолжал мистер Брэдли, присаживаясь к столу. Джинни взяла из корзинки сдобную булочку. — Здесь выросли мои дети, здесь похоронена моя жена. — Он почесал гладко выбритый подбородок. — Нет, мне возвращаться незачем.
   — А сколько у вас детей? — продолжала Джинни.
   Джесс едва не поперхнулась. Она делала вид, что с интересом читает газету, но сосредоточиться на тексте не могла.