Стоун Джин. По зову сердца

   — Ну, Карен вы видели, — ответил старик. — Еще у меня есть сын Ричард. Он работает здесь.
   Мистер Брэдли кивнул на Джесс, на газету в ее руках.
   Джесс, вздрогнув, уставилась на очередной жирный заголовок.
   — Он здесь и живет? — полюбопытствовала Джинни. — Вместе с вами?
   Глаза Джесс почти прилипли к газете, мускулы застыли, она была не в силах пошевелиться.
   — Нет. Живет он в Эдгартауне. Там редакция газеты.
   Эдгартаун. Верно. Филип выяснил, что Ричард живет в Эдгартауне.
   — Он женат? — выдала Джинни новый вопрос. Ее ничуть не смущало, что, в сущности, она вторгается в частную жизнь.
   — Разведен. — Мистер Брэдли слегка помрачнел. — У него двое детей, они живут с матерью на Большой земле. В Бостоне. Здесь жене Ричарда нравилось отдыхать, а постоянно жить — нет.
   Джесс бросила взгляд на Джинни, которая потянулась за второй булочкой.
   — А еще дети у вас есть? — небрежно осведомилась та.
   Джесс отложила газету и сделала глоток кофе, не зная, долго ли еще продержится в таком напряжении.
   — Да, есть. — Морщины на лбу мистера Брэдли разгладились. Он просиял. — Мелани. Мы зовем ее Мелли. Она преподает в начальной школе.
   Мелли. Мелли. Неужели она…
   Джесс выпрямилась, отломила кусок булки и отправила его в рот. Булка была теплой и мягкой, и во рту у Джесс пересохло.
   — Сколько же ей лет? — последовал очередной вопрос.
   Отец Ричарда рассмеялся и встал:
   — Обычно гости расспрашивают об острове, а до нас им нет никакого дела.
   Булка застряла у Джесс в горле. «Мы не гости», — мысленно возразила она и снова глотнула кофе.
   — Извините меня, — сказала Джинни. — Праздное любопытство. Видите ли, я социолог. Работаю в южной Калифорнии. Хочу написать исследование о людях, которые живут на островах. Меня интересует, почему им нравится такая жизнь. Почему они не уезжают.
   Джесс опять уткнулась в газету, опасаясь, что если она посмотрит на Джинни, то не выдержит и рассмеется.
   — Значит, вы не совсем в отпуске?
   «Не совсем», — беззвучно ответила ему Джесс.
   — Я назвала бы это заданием на отпуск, — нашлась Джинни.
   — Не слышал, чтобы нас когда-нибудь посещали социологи.
   Джинни улыбнулась:
   — Вот и прекрасно. Я люблю быть первой во всем.
   — Ну ладно, оставлю вас, — сказал мистер Брэдли. — Сегодня вы у нас единственные постояльцы, но в выходные здесь будет полно народа. День поминовения. Начнется настоящее безумие. — Он повернулся к двери, но остановился и усмехнулся:
   — Отличный, кстати, материал для ваших исследований. Как люди меняются с началом туристского сезона. — Старик кивнул, явно очень довольный своей мыслью, и добавил:
   — Приятного аппетита.
   С этими словами он вышел из столовой.
   Джесс посмотрела на Джинни.
   — Доедай булку. Нам нужно съездить в одно место.
   Джинни удивленно подняла брови.
   — Что за место?
   — Эдгартаун. — Джесс указала на газету. — Начнем поиски с редакции.
   — Это она, — сказала Джинни, когда они подошли к машине. — Мелани. Она — твоя дочь.
   — Джинни, мы пока еще не знаем. Мы не выяснили даже, сколько ей лет.
   — Это точно она.
   — Начнем с Ричарда, — ответила Джесс. — Потом увидим.
   В ее голосе было куда больше терпения и спокойствия, чем в душе.
   Карен стояла у окна верхнего этажа и наблюдала, как Джинни и Джесс садятся в сверкающий «ягуар». Из-за двери столовой она слышала все идиотские вопросы, которые задавала шатенка. Карен слушала и улыбалась, зная, что в эти минуты гостьи ломают головы над тем, как им быть.
   А когда «ягуар» отъехал от гостиницы и свернул направо, Карен уже не сомневалась, что они направляются в Эдгартаун.
   С тайной завистью она думала о том, что отдала бы все на свете, только бы оказаться свидетельницей этой встречи.

Глава 15

   Глядя на поток несущихся во всех направлениях машин, Джинни старалась определить, где они в данный момент находятся. На коленях у нее лежала карта острова, взятая с мраморного столика в холле «Мейфилд-Хауса». Наконец Джесс поняла: они добрались до самого сердца автодорожной паутины — перекрестка пяти дорог в центре Вайнард-Хейвена. Легковые и грузовые машины периодически останавливались, образуя заторы, затем возобновляли движение. На глазах Джинни и Джесс разворачивалось некое загадочное автомобильное шоу, тайну которого знали лишь аборигены.
   — Поворачивай направо, — распорядилась Джинни.
   — Легко сказать, — огрызнулась Джесс.
   — Но эту авантюру как-никак затеяла ты.
   Джесс вдавила в пол педаль газа. Машина рванулась вперед и пристроилась в хвост длинной вереницы автомобилей. Водители их явно никуда не спешили. Джесс тут же сбавила скорость.
   — Мы бы быстрее пешком дошли.
   — Лично я не тороплюсь, — бросила Джесс. — Встречи с ним я ждала тридцать лет, так что готова подождать еще тридцать минут.
   Джинни посмотрела на Джесс. Наверное, ее хладнокровие наигранное. Если она в самом деле любила когда-то этого парня по имени Ричард, почему же сейчас не сгорает от нетерпения?
   Джинни не знала, что такое настоящая любовь, пока не появился Джейк. Она не понимала в «Ларчвуд-Холле», почему крошка и тихоня Джесс изнывает от тоски по какому-то ничем не примечательному пацану, с которым случайно переспала, почему ноет и удивляется, что этот пацан не приезжает за ней. Джинни удивлялась, чего ради Джесс царапает на надушенной бумаге письмо за письмом, которые неизменно остаются без ответа. Кстати, несколько последних писем вернулись нераспечатанными. Джинни была неведома сила любви. Лишь потом она поняла, что значит любить. Джинни не сомневалась: окажись она сейчас на месте Джесс, здесь, на дороге в Эдгартаун, ее сердце не выдержало бы и разорвалось.
   Джинни тут же выругала себя за дурацкую чувствительность, почему-то проявлявшуюся всякий раз, когда рядом была Джесс. Вдруг ей вспомнилась Лайза. В отличие от Джейка дочь еще может вернуться к ней. А может и не вернуться, и тогда Джинни навеки останется одна, пока не последует в мир иной за Джейком.
   — А тебе не хочется опять спать с ним? — внезапно спросила она.
   Джесс вздрогнула:
   — Что?
   — Тебе не хочется еще раз переспать с Ричардом? Он был хорош в постели?
   — Господи, Джинни, что ты несешь? Я в последний раз видела его… когда мы были еще детьми. А теперь мы уже не дети.
   — Ну и что? Так он тебе понравился?
   — Мне тогда не с кем было его сравнивать.
   — Но сейчас-то ты можешь судить.
   Джесс зажмурилась от ударившего в глаза солнца и опустила козырек.
   — Честное слово, ничего не помню. Мне казалось, что я люблю его. С ним я…. ощущала себя в безопасности.
   Джинни кивнула и повернула голову направо. Она хорошо знала, что такое чувствовать себя в безопасности. Так было с Джейком. Оттого-то теперь ей так неуютно в жизни.
   — Ричард в разводе, — напомнила она подруге, — следовательно, доступен.
   — Джинни, запомни наконец: я приехала сюда не для того, чтобы найти мужчину и лечь с ним в постель. Как тебе известно, у человека бывают и другие интересы.
   Да, Джинни это было известно. Еще бы, ведь вполне возможно, что ей самой уже не суждено лечь в постель с мужчиной.
   Она поникла от этой ужасной мысли.
   В полном молчании подруги добрались до небольшого уютного городка Эдгартаун. Поскольку в этом названии не было буквы «о», это означало, что выпить им не удастся. Но Джинни и не нуждалась в выпивке, она искренне радовалась, что они у цели.
   Если карта не врала, редакция «Вайнард газетт» находилась неподалеку от книжного магазина, который Джинни мгновенно узнала. Множество раз она видела этот магазинчик в сериале Боба Ньюарта «Джордж и Лео» в те долгие вечера, когда сидела на диване с пультом в одной руке и тостиком в другой.
   — Направо, — сказала Джинни.
   Джесс сбросила скорость и повернула направо. Здание редакции выросло перед ними. Джесс со вздохом облегчения въехала на стоянку.
   Джинни внимательно рассматривала старый дом — серый, с мелкими камешками в бетоне, как, пожалуй, все дома в этом городе. Над дверью висела вывеска.
   — Здесь, — обронила Джинни.
   Джесс не издала радостного восклицания и не выругалась, как непременно поступила бы на ее месте Джинни. Повернув ключ зажигания, она сказала:
   — Посиди здесь. Туда я пойду одна.
   Джинни проводила ее взглядом. Оказывается, у этой избалованной богатой девчонки есть-таки мужество.
   На ней были бледно-желтые брюки и такого же цвета блузка с коротким рукавом. Джесс казалось, что к ее лакированным туфлям на низком каблуке кто-то приделал железные подошвы и привязал два тяжелых морских якоря.
   Она медленно шла по вымощенной кирпичом дорожке.
   Ее одолевали тяжелые мысли.
   Ричард.
   Как он теперь выглядит?
   Что сделает, когда увидит ее?
   Вспомнит ли он ее?
   Ричард. Юноша, который успокаивал ее, обещал… обещал любить всю жизнь, заботиться о ней и ребенке…
   И вот он здесь. По ту сторону стены. Ричард там, внутри, и не догадывается, что его затворничество на острове подошло к концу. Сейчас Ричард увидит женщину, знающую, кто он и что в своей жизни совершил.
   Джесс замедлила шаг у розового куста, собираясь с силами. Главное — не остановиться, выдержать то, что ей предстоит.
   Она вспомнила свои слова: «Мы были еще детьми. А теперь мы уже не дети».
   Джесс еще раз воссоздала в памяти тот день, когда выяснила, что отец откупился от семейства Ричарда, а Ричард оставил ее потому, что его родные нуждались в деньгах. Но впоследствии оказалось, что им были нужны не только деньги, но и ее ребенок.
   Джесс прикрыла глаза, снова открыла их и с удивлением поняла, что в них стоят слезы, поэтому алые розы слились в большое пятно, как будто они тоже плакали.
   «Он и его плебеи-родители взяли деньги и были таковы». Эти слова отца опять зазвенели у нее в ушах, и она двинулась дальше. Опаленная яростью, Джесс преисполнилась решимости исправить допущенную несправедливость.
   Открыв дверь, она вошла в помещение с низким потолком. Пожилая женщина, сидевшая за стойкой, подняла голову и приветливо улыбнулась.
   — Что вам угодно?
   Джесс повернула на пальце кольцо.
   — Будьте любезны… — Запнувшись, она кашлянула и начала снова:
   — Будьте любезны, скажите, как мне найти Ричарда Брэдли?
   Женщина опять улыбнулась.
   — Ричарда? К сожалению, он вернется на следующей неделе. Сейчас он на Большой земле.
   — На Большой земле?
   — Да, в командировке, в Бостоне.
   Женщина говорила что-то еще, но Джесс вышла, не дослушав.
   По возвращении в «Мейфилд-Хаус» Джесс сказала Джинни, что хочет отдохнуть.
   — Я, наверное, вздремну, а ты пока пообедай где-нибудь, — предложила она подруге, которой, кажется, никогда не изменял аппетит.
   И наконец Джесс осталась одна в четырех обитых ситцем стенах седьмого номера.
   Вытянувшись на кровати и глядя на балдахин, она попыталась сосредоточиться и решить, как действовать дальше. Сначала Джесс решила провести на острове несколько дней, не дожидаясь возвращения Ричарда, «на следующей неделе». Она не выдержит так долго. У Джесс есть свое дело, правда, Карло наверняка справится и без нее. И у нее есть дети, Мора и Тревис. Тут Джесс напомнила себе, что они уже взрослые и отлично обойдутся без мамочки.
   В общем-то, если у нее хватит сил продолжать поиски, она вполне может задержаться в Вайнарде.
   Джесс потерла онемевший затылок. Не стоит ли расспросить подробнее мистера Брэдли о его дочери Мелани, учительнице начальной школы? Ведь той около тридцати (а может, и нет), и она вполне может оказаться ее родной дочерью.
   Или лучше уехать домой и забыть про всю эту нелепую историю?
   Джесс вспомнила Филипа, который горел желанием встретиться с родной матерью и стремился узнать правду.
   А Мелани — если только Мелани действительно ее дочь — заслуживает правды?
   Джесс перевернулась на бок, взяла телефонную трубку и набрала манхэттенский номер Филипа. Он поможет ей принять решение. Посоветует, как поступить.
   — Филип, — сказала Джесс, — ну как ваш новый офис?
   Услышав его заливистый, искренний смех, она сразу почувствовала облегчение. Видимо, Филип действует на нее так же успокоительно, как и Тревис.
   — Мы распаковали еще не все вещи. По-моему, грузчики растеряли на Пятой авеню все мои документы.
   — Найдутся, — улыбнулась Джесс. — Кстати, у вас ведь теперь новая секретарша?
   — Между нами говоря, ее мозги не идут ни в какое сравнение с внешностью.
   — Едва ли стоит так откровенно сообщать о недостатках сотрудников.
   — Это горькая правда, — отозвался Филип. — А у вас как дела? Вы дома?
   — Нет. В Вайнарде.
   Итак, светский разговор окончен. Филип помолчал.
   — И что?
   — Ох, Филип…
   Внезапно Джесс расплакалась. Ей очень хотелось сказать хоть что-то, лишь бы Филип не догадался, что по ее щекам текут слезы.
   — Джесс! С вами все в порядке?
   Поздно. Она всхлипнула.
   — Простите меня, Филип. Я не хотела…
   — Джесс, в чем дело?
   Она рассказала ему обо всем — об отце Ричарда, о том, что не видела ни Ричарда, ни Мелани, дочери мистера Брэдли. И еще Джесс призналась, что она в полной растерянности. После чего извинилась за слезы.
   — Не извиняйтесь за свои чувства, — не по годам рассудительно сказал Филип. — Ваша подруга Джинни с вами?
   — Да, но у нее самой сейчас тяжелая полоса. Я надеялась, что путешествие отвлечет ее, но сейчас не знаю, что мне делать…
   — Вы не думали поговорить с отцом Ричарда?
   — Филип, боюсь, у меня не хватит силы воли. Похоже, он неплохой человек. Его старшая дочь Карен немного странная. А старик явно очень любит своих детей. Особенно Мелани. Не хотелось бы огорчать его. Лучше, чтобы все это осталось между мной и Ричардом.
   — Я к вам приеду, — вдруг заявил Филип.
   — Что?!
   — Я сказал, что приеду в Вайнард. Джесс, понимаете, у вас сейчас настоящий стресс. Чтобы получить ответы на вопросы, вам нужна решимость. Или друг, который действовал бы вместо вас.
   — Но, Филип…
   — Я буду в субботу. Когда отходит паром?
   — Я ехала на том, что отходит от Вудс-Хоул в два тридцать. Но расписания не знаю. В воскресенье праздник, День поминовения…
   — Хорошо, я разберусь на месте. Позвоню, если что-то изменится.
   — Филип… Спасибо вам.
   — Не благодарите.
   Джесс положила трубку и вытерла слезы. Она была рада, что позвонила.
   Филип не мог выехать в Вайнард немедленно. Он знал, что Николь рассердится: семестр закончился, и она свободна до следующей недели, когда начинается летняя сессия. Филип обещал съездить с ней в Хэмптон и провести там выходные. Эта вылазка стала бы их первым настоящим свиданием — без осточертевших библиотечных залов, без необходимости спешить на деловые встречи по требованию Джозефа… И самое замечательное — Джозеф уже знает, что Филип собирается уехать из Нью-Йорка с Николь, поэтому ему не придется рассказывать про Джесс и про Вайнард. Джозефу не должно быть никакого дела до того, как его брат проводит свободное время.
   Филип накинул пиджак, взял «дипломат» и вышел из офиса.
   К счастью, такси долго ловить не пришлось. Усевшись, Филип назвал водителю адрес Николь. Через несколько минут его осенила счастливая мысль: почему бы не пригласить Николь в Вайнард вместо Хэмптона? Ей скорее всего безразлично. Так что свидание отменять не придется. Не исключено, что Николь даже окажется полезна в поисках ребенка Джесс.
   А что? Между ними возникнет что-то еще, кроме секса, совместных обедов и разговоров об экзаменах и законах. Филип будет с ней откровенен, расскажет ей о Пи-Джей и о том, как много она для него значила.
   Он выглянул в окно и улыбнулся. Что ж, их отношения продвинутся дальше и укрепятся. Появится шанс, что Николь — это надолго.
   — Я не хочу в Вайнард, — отрезала Николь. — Я хочу в Хэмптон. Ты мне обещал.
   Хуже всего было то, что Филип все ей рассказал о Джесс, о Пи-Джей, о том, как необходимо помочь подруге матери.
   Однако его доводы не произвели впечатления на Николь. Должно быть, она не поняла.
   — Николь, все это крайне важно для меня, — повторил Филип. — Я думал, ты будешь рада.
   — Я и была рада. Когда ты обещал мне Хэмптон. А помогать кому-то искать ребенка, брошенного тридцать лет назад, у меня нет желания.
   — Прости. — Филип запустил пальцы в шевелюру. — Я считал, ты хочешь посвятить себя защите интересов детей. Считал, такие дела не должны оставлять тебя равнодушной.
   Николь пожала плечами и отвернулась. Потом подошла к постели и села. Филип оглядел просторную квадратную комнату и вдруг разозлился от того, что здесь нет даже стульев и присесть можно разве что на кровать или на груду книг на полу.
   — Я устала. — Николь стянула с себя майку, обнажив маленькие, упругие груди. — То, о чем, ты говоришь, — это не отдых, а работа.
   Филип подошел к окну, опасаясь, как бы вожделение не помешало ему исполнить то дело, на что он твердо решился.
   — Но…
   Филип повернул голову и увидел, что Николь сбросила джинсы и осталась в одних тонких трусиках, шелковистых, бледно-лиловых…
   — Из-за этой женщины у тебя вышла стычка с Джозефом? Николь послюнявила палец и провела им вокруг быстро твердеющего соска.
   Филип прекрасно понимал, что его соблазняют, и все-таки не мог не наблюдать за Николь. И уже ощущал напряжение внизу живота…
   — Мы с Джозефом не всегда одинаково смотрим на мир, — спокойно ответил он.
   Она сунула одну руку в трусики и оттянула резинку, открыв курчавые волосы, блестящие, зовущие. Потом погладила себя, и Филип рванулся вперед, страстно желая схватить Николь, ткнуться лицом в манящее тепло, коснуться языком ее кожи…
   Она вдруг забросила одну ногу на кровать и обхватила колено руками.
   — Если ты не хочешь ехать со мной в Хэмптон, я поеду с кем-нибудь еще. Филип, мне надо отдохнуть.
   Он вытер внезапно вспотевший лоб.
   — В Вайнарде ты отлично отдохнешь.
   — А ты будешь проводить время с климактерической дамой, роясь в ее далеком прошлом?
   Его пыл остыл.
   — Николь, это нечестно. Ты не знаешь Джесс.
   Она спустила ногу с кровати и подошла к нему. Его окутал ее запах. Взяв его за руки, Николь прижала их к своей груди.
   — Филип, я хочу быть с тобой. И два дня заниматься любовью.
   В его ладони уперлись твердые соски. Он заглянул ей в глаза. И опять Филипа обдало жаром. Ни разу еще Николь не говорила таких слов. Два дня заниматься любовью. До сих пор она относилась к занятиям любовью как к чему-то обыденному, вела себя так, будто исполняла необходимый ритуал.
   Пальцы Филипа начали мять ее груди. Николь выгнула спину и засмеялась.
   — Кстати, — прошептала она, — ты этой женщине ничего не должен. Ты сам сказал, что она не заплатит тебе.
   Руки Филипа замерли. Он опустил их и отступил назад.
   — Николь, все-таки ты чего-то не понимаешь. Джесс для меня очень много значит. Если бы не она, я никогда не встретил бы родную мать.
   Николь прищурилась.
   — Выходит, по десятибалльной шкале она проходит как десять, а я болтаюсь в районе пятерки.
   Она подошла к постели и натянула майку.
   — Так вот оно что? — тихо сказал Филип. — Ты согласна помогать детям только тогда, когда в дело вступает его величество доллар? — Он начал мерить шагами комнату. — Черт возьми, Николь, я-то думал, ты не такая, как мой брат. Думал, что тебе в жизни дороги не только деньги. Значит, я ошибся.
   Николь рассмеялась. Невероятно, но она смеялась.
   — Да почему ты ко всему относишься так серьезно? Если кто-то из нас и ошибся, так, наверное, я. Мне казалось, что тебе нравится проводить со мной время, когда у меня есть возможность.
   — Когда у тебя есть возможность, — холодно повторил Филип. — Ты в центре мироздания, да, Николь? Тебе нужен мужчина, которого ты можешь уложить в свою постель, когда у тебя есть время. А когда у тебя его нет, опаздываешь. Да ты хоть раз пришла вовремя? Что все это значит? Тебе непременно нужно быть номером первым?
   Слова срывались с языка Филипа помимо его воли. Он видел, что Николь в ярости, но остановиться уже не мог.
   — Пожалуй, тебе лучше уйти, — проговорила она.
   — Согласен. — Филип взял «дипломат». — Всего хорошего.
   Джинни хорошо знала, что к цели ведет не только прямой путь. Не считая последних лет, она всю жизнь добивалась своего кривыми тропками. В этом злобном мире хорошими и добрыми могут быть только всякие Джесс и Лайзы. По крайней мере такие женщины, как Джесс, и такие, какой Лайза была раньше, пока не попалась на крючок Брэда.
   Джинни тряхнула головой. Не время сейчас думать о дочери. Необходимо поразмыслить о том, как помочь Джесс выбраться из неприятного положения.
   Прислушиваясь к громкому тиканью часов, Джинни поудобнее улеглась на жесткой кровати. По правде говоря, думать ей удается только тогда, когда под рукой есть солидный запас тостиков.
   В былые времена она соблазнила бы отца Ричарда, заставила бы его поверить, что он самый неотразимый самец в мире. В былые времена она вскружила бы ему голову, довела бы до отчаяния, а потом уговорила бы открыть тайну.
   Но те времена давно прошли. Джинни взглянула на свой живот, свисающий над брюками прямого покроя, и напомнила себе, что женщине, которая так плохо следит за собой, нелегко свести мужчину с ума.
   «Тем не менее, — возразила она себе, — старик Брэдли, видимо, еще не утратил мужской силы, и не исключено, что он не занимался сексом много лет. А такого рода активность, возможно, пробудит мое либидо».
   Усмешка заиграла на губах Джинни. Быстро поднявшись, она решила отправиться на экскурсию по этому мавзолею, именуемому гостиницей. Рано или поздно Ричард Брайант Брэдли-старший встретится ей, и можно надеяться, что результаты этой встречи окажутся благотворными не только для Джесс.
   В доме старика не было. Джинни нашла его на заднем дворе. Он сдирал наждаком краску с днища перевернутой лодки.
   — Хороший сегодня день, — заметила Джинни.
   — Будет еще лучше, когда мы спустим эту малышку на воду.
   — Неужели у вас есть время кататься на лодке? Ведь вы, должно быть, много хлопочете по хозяйству.
   — Ну, иногда надо заниматься и тем, что любишь. Скоро сюда наедут туристы, так что лучше побаловать себя, пока их тет. Так и напишите в своей научной работе.
   Джинни не сразу поняла, какую работу старик имеет в виду.
   — Ну да, в работе, — ответила она. — Очень хорошо. Кстати, мне бы очень хотелось задать вам несколько вопросов, если, конечно, не возражаете.
   Он неторопливо скреб свою лодку.
   Джинни подошла ближе, убрала за ухо прядь волос и приняла знаменитую «позу Джинни» — поставила одну ногу на камень и оперлась на колено.
   — Так что вы скажете? — спросила она.
   Сейчас Джинни отдала бы все на свете, лишь бы не чувствовать себя такой нелепой.
   — Давайте спрашивайте. Только не задавайте таких вопросов, на которые я не захочу отвечать. — Брэдли взглянул па се руки. — Вы не будете записывать?
   — У меня отличная память.
   — Вот и хорошо. Тогда вперед.
   И он вновь начал скрести.
   Джинни выпрямилась и поздравила себя с тем, что память у нее в самом деле по-прежнему отменная, хотя порой она сомневалась в этом.
   — Вы говорили, что ваша вторая дочь — учительница. — Джинни пошла в наступление. — Наверное, она училась в колледже на континенте?
   — Конечно. А потом вернулась.
   — Почему?
   Старик пожал плечами.
   — Здесь ее дом.
   — Это ваша младшая дочь?
   — Ну да. В этом году ей будет тридцать.
   Тридцать. Черт возьми, это точно она! Она.
   Не спросив, родилась ли Мелани в ноябре, она снова приняла «позу Джинни».
   — Хорошо, но скажите, какие развлечения может найти тридцатилетняя женщина, да и вообще молодая женщина, здесь, на острове?
   Мистер Брэдли засмеялся:
   — Знаете, Мелани нравится преподавать. Она замужем. У нес маленькая дочка, очень на нее похожа.
   Джинни была поражена: этого она не ожидала. Оказывается, у Джесс есть внучка. Интересно, что скажет Джесс, узнав об этом? Наверное, опять начнет реветь. Идиотская чувствительность.
   — У Карен вот есть ее стекляшки, — продолжал мистер Брэдли. — Жаль, что только они.
   — Карен не замужем?
   — Нет.
   Ответ прозвучал вполне нейтрально, но Джинни заметила, что нажим наждака на дерево усилился.
   — У нас в Лос-Анджелесе молодежь не назовет собирание стекляшек и преподавание особенно увлекательными занятиями.
   Старик усмехнулся:
   — Это проблемы вашей молодежи. А нам тут нравится жить без затей. Да вот хоть завтра. Каждый год накануне Дня поминовения все местные собираются на большой пикник. Последний вздох перед наплывом туристов.
   — Пикник? И все местные жители участвуют?
   Пикник для всего города. Да, это потрясающее развлечение.
   Мистер Брэдли отложил наждачную бумагу и обернулся к Джинни.
   — Да, на берегу Ташму-Понд. Это традиция. Здесь, на острове, традиций много. В гостинице остается прислуживать гостям и сторожить одна женщина, мы специально ее нанимаем. И ни за какие сокровища не пропустим этот пикник.
   — Понимаю вас. — И вдруг Джинни посетила новая мысль, одна из ее фирменных — из тех, что порой заводили ее слишком далеко. Она поспешно отвернулась, чтобы скрыть улыбку. — Спасибо, не буду вам больше мешать. До вечера.
   Джинни быстро направилась к дому, чувствуя, как старик буравит взглядом ее спину. А если смотрит, значит, кое-чего она уже добилась. И выиграла не так уж мало.