Страница:
— Что, возьмешь в банке, сложишь в дипломат и передашь мне? Так тебя для этого выпустить сперва придется.
— Я скажу тебе, где их взять. Но взять их ты сможешь лишь со мной.
— Говоришь, миллион, — прошептал Курт, словно бы прожевывая цифру, держа ее на кончике языка, — хорошие деньги, главное, круглая сумма. А два миллиона ты мне дашь?
— Сразу не дам.
— Не хочешь или не дашь?
— Не смогу. Это очень большие деньги, за день я их не соберу.
Курт и те, кто стоял за ним, понимали, что Сивакова хватятся и хватятся немедленно, что к завтрашнему утру его начнут искать. Значит, следовало торопиться.
Позвонили на дачу, первый раз домработница сказала, что хозяева уехали, когда будут неизвестно, и куда уехали, она тоже не в курсе. Тогда Панкратов представился. Его фамилию домработница знала прекрасно, много раз видела его на даче своего хозяина, помнила, с каким почтением Софья и Илья Данилович обходились с Панкратовым.
Наконец, в нарушение всех обещаний она призналась:
— Они отправились к вам, ровно в семь вечера. Я еще закрывала ворота. Поехали на «вольво» с Олегом.
Пса взяли с собой, пес у них гадкий, никакой управы на него нет. Слушается только хозяина.
— Пса, говоришь, взяли?
— Да, Раджу.
У Панкратова был такой же пес, именно он посоветовал Сивакову завести ротвейлера.
«Уже час, как должны быть у меня, заехать никуда не могли. Значит, что-то случилось».
Панкратов решил пока не предпринимать никаких действий. Он вернулся к гостям. Выпив с ними пару рюмок коньяка, вновь удалился в свой кабинет, сославшись на неотложные дела. Оттуда он позвонил знакомому полковнику ГАИ в областное управление и поинтересовался, не случалось ли дорожно-транспортных происшествий на отрезке дороги от Переделкино до Москвы и в самом городе. Он пояснил, что его интересует автомобиль «вольво» серого цвета.
Полковник перезвонил через двенадцать минут.
Были дорожно-транспортные происшествия, но ни в одном из них серый «вольво» не фигурировал.
— Вас интересует кто-нибудь конкретно?
— Пока нет. Но в случае чего я еще с вами свяжусь, полковник.
— Хорошо.
«Что-то случилось», — подумал Панкратов и его настроение резко ухудшилось, но выражение лица осталось прежним.
Едва он вошел к гостям, как сразу принялся шутить, но как-то нервно и не смешно у него это получалось. Затем опять покинул гостиную и, уединившись в кабинете, задумался, стоит ли ставить в известность всех, с кем он работает, всех имеющих долю.
«А вдруг тревога ложная? Может, машина в дороге сломалась? Может, произошло что-нибудь тривиальное, но непредвиденное?»
Панкратов искал объяснение, в которое можно поверить.
«Хотя Сиваков — человек достаточно дисциплинированный и, если бы что-то стряслось, он бы наверняка сообщил, что с ним».
Но искать и находить — вещи разные.
«Я сейчас бы не нервничал, а знал бы все, если бы он дозвонился, говнюк».
Дело осложнялось еще и тем, что прибывала партия наркотиков, партия очень крупная, она вскоре должна была прибыть из Казахстана в Москву.
«Через недели две — груз прибудет».
Ответственным за прием был Сиваков, а в приобретение последней партии были вложены такие огромные деньги, за которые мог поплатиться жизнями не один десяток людей. Если бы была задействована только Москва, было бы полбеды, а эту партию ждали не в одной Москве, но и в Европе. Терять новых партнеров Панкратову не хотелось. Ведь только-только наладились солидные связи, и деньги потекли не ручейком, а бурным потоком. Потекли и начали оседать в сейфах зарубежных банков, выбрасываться в оборот, отмываться. Перспективы светили самые радужные, 6 тут неприятность на ровном месте.
Он еще раз набрал номер Сивакова, затем позвал своего охранника, отдал ему трубку радиотелефона и приказал:
— Набирай и набирай! Пока кто-нибудь не ответит.
— Понял, — сказал широкоплечий мужчина с короткой стрижкой.
— Потом.., может быть.., ты поедешь, Борис… Хотя, ладно, — тут же на ходу принял новое решение Панкратов, — возьми еще троих, садитесь в джип и дуйте на Переделкино. Смотрите внимательно. Может где-нибудь вылетел в кювет или стоит на обочине «вольво»
Сивакова. Знаешь его машину?
— Да, и шофера его, Олега, знаю.
— Вот и хорошо. Оружие возьмите с собой. Если что, сразу же звони мне, понял?
«Это плохой признак, если на ходу начинаю менять свои решения. Суетиться никогда нельзя. Суета — смерть для человека дела. Но еще хуже — это показывать свою растерянность перед людьми, которым платишь деньги».
— Конечно, — Борис заспешил, а Панкратов, покусывая губы и нервно протирая стекла очков вновь вышел к гостям.
— Извините, дорогие гости, — хлопнув в ладоши, сказал он. — Я бы хотел быть радушным хозяином и вам известно мое гостеприимство, но у меня появились дела. Все случилось неожиданно, словно бы обрушилась на мои плечи снежная лавина. Так что я вас оставлю на некоторое время, возьму с собой Павла Ивановича и тебя, Николай Петрович. Нам надо уединиться и обсудить кое-какие вопросы. А вы продолжайте веселиться, моя супруга к вашим услугам и, вообще, мой дом в вашем распоряжении.
Гостей у Панкратовых оставалось уже немного, человек двенадцать — лишь те, кто не мог понять, что у хозяина крупные неприятности.
— Я вот что хочу сказать, может быть, вы спасете жизнь семьи, себе и своему мужу.
— Что я должна сделать? — сквозь слезы пробормотала Софья.
— Вы знаете, чем занимается ваш муж?
— Конечно, знаю.
— Чем?
— Торгует.
— Да-да, торгует, — усмехнулся криво Курт, — а чем он торгует, вам известно?
— Станками, машинами, нефтью, по-моему, он торгует всем.
— Вот именно, всем торгует ваш Илья Данилович. — Курт, сказав это, покачал головой.
«Святая наивность! Скорее всего, что эта бабенка, обвешанная золотом и бриллиантами в таком нелепом и смешном здесь, в подвале, вечернем платье ни ухом, ни рылом не знает, чем занимается ее муженек и за какие денежки куплены все булыжники и цепи, что позвякивают на тощих грудях. Но повлиять на него, может быть, она сумеет».
В подвал спустился Тормоз.
— Курт, тебя к телефону.
Курт прижал трубку к уху, а левой рукой принялся вытаскивать из пачки сигарету. Тормоз поднес зажигалку. Курт затянулся.
— Слушаю, — недовольно пробурчал он, но, узнав по голосу собеседника, изменил интонацию, — Нет-нет, пока ничего.
— …
— Естественно, стараюсь изо всех сил.
— …
— Быстрее? Я стараюсь быстрее. Делаю все, что в моих силах. Тут у нас неприятности, но небольшие.
Да, охранника пришлось отправить на отдых, и наш один поехал вместе с ним. Но вообще-то, в остальном все нормально. Результаты? Думаю, к утру будут, может раньше. Конечно же, позвоню сразу. Просто моментально позвоню.
При всем при этом Курт говорил с достоинством, зная себе цену. А его абонент понимал, мешать Курту не стоит, ведь собственно говоря, делу обратного хода не дашь. Можно теперь двигаться только в одном направлении — вперед. Остановка подобна смерти. Сивакова хватятся, возможно, что уже ночью поднимут на ноги сотни людей. Но если дело выгорит, то оно обещало принести огромные доходы, и поэтому за ценой не стояли. Человеческая жизнь в такой операции не стоила и ломаного гроша. Особенно жизнь конкурента.
Курт захлопнул крышечку телефонной трубки и небрежно опустил ее в карман куртки. Женщина смотрела на него, не мигая, глазами, полными слез. Наверное, впервые в ее глазах появилось осмысленное выражение, если считать с того момента, когда на ее мужа набросились бандиты на шоссе.
— Ну мадам, — Курт присел на край сколоченного из свежих досок стола.
— Что я должна сделать?
— Вы знаете, когда прибудет транспорт?
Софья быстро заморгала, губы ее искривились, и Курт понял, сейчас она зарыдает, завоет, а толку от нее никакого не будет.
— Хорошо, верю, — быстро сказал, шагнул к женщине. — Вы ничего не знаете о делах своего мужа. Ни-че-го!
— Да.
— Но повлиять-то на него можете?
Спокойный тон бандита действовал на Софью успокаивающе. Желание плакать испарилось вместе со слезами. Она хоть и продолжала бояться, но обрела способность мыслить, причем мыслить адекватно ситуации.
— Он такой самостоятельный…
— Уговорите его рассказать нам все, что он знает.
В ваших же интересах.
— И что тогда?
— Мы вас отпустим, — не моргнув глазом, произнес Курт.
— И я должна верить вам?
— Обязаны…
Софья, склонив голову на бок, внимательно смотрела на мужчину. Высокий, стройный, можно сказать красивый, но красота отталкивающая. Такая же, какая присутствует в пламени, охватившем в ночи горящий дом.
— Это страшное предложение.
— У вас есть другие?
— Нет.
— Тогда, в чем же дело? Соглашайтесь.
— Я думаю.
— О чем?
— Как это лучше сделать.
— Тут я вам не советчик, — развел руками Курт и подумал — "Сиваков уже подавлен, может, получится финт с его женой. Мне он не верит, это однозначно.
А вот увидев близкого человека, который тешит в душе иллюзорную надежду на спасение, может сломаться".
Он не спеша, чтобы испугать женщину, вытащил из кармана нож, не бандитский, а самый обыкновенный — перочинный с металлическим крестиком, впаянным в красную ручку, и легко перерезал им веревки.
— Видите, наполовину я вас освободил. — И тут же отвел в сторону локоть, предлагая женщине взяться за него, потому что Софья плохо держалась на ногах после пережитого ужаса.
Этот простой жест совершил невозможное. Она забыла, потому что не хотела помнить, о смерти охранника Олега, о том, что находится в плену, что ее мужу грозит смерть.
— Камни у вас хорошие, — поцокал языком Курт, присматриваясь к бриллиантам, оправленным в золотые бляшки.
— Да-да…
— Но о камнях поговорим позже, когда вы будете свободны. В вашем распоряжении, — он посмотрел на часы, — "пятнадцать минут, большим я не располагаю.
Курт отворил дверь в подвал, где сидел привязанный к креслу Сиваков, и пропустил вперед себя Софью. Выразительно посмотрев на веревки, которыми был опутан Илья Данилович, погрозил пальцем Софье.
— Вряд ли у Вас это получится, но развязывать его не советую.
Дверь бесшумно закрылась. Курт привалился спиной к холодной кирпичной стене и засек время. Он стоял разгоряченный, потный, наслаждаясь прохладой, исходящей от кирпичей.
Взглядом, не отрываясь, он следил за движением секундной стрелки, которая на его дорогих часах двигалась не рывками, а бежала ровно. Эти часы Курт любил. Именно, движением секундной стрелки, они напоминали ему живое существо. Время от времени он прислушивался к звукам, доносившимся из подвала. Он разбирал кое-какие слова, женщина шептала. Сиваков то ругался, то молча слушал свою супругу.
«Не уговорит, — подумал Курт, — но и этот шанс нельзя было упускать. Хотя черт ее знает. Иногда в моменты опасности у людей, особенно у баб, открываются скрытые таланты».
Он провел ладонью по затылку, рука оказалась мокрой от пота.
«Ну и волнуюсь же я. Это не шутка — ввязаться в такую крупную борьбу. Прошло четыре минуты», — машинально отметил Курт.
Софья, сидя на корточках возле мужа, пыталась убедить его рассказать бандитам все, о чем он знает.
— Ильюша, жизнь-то дороже, зачем тебе выгораживать остальных? Пусть отвечают за себя сами.
— Да ты хоть знаешь, дура, чем мы занимаемся?
— Ну, — Софья задумалась, — чем-то нехорошим.
Это определение привело Сивакова в негодование.
— Нехорошим! — закричал он. — Да ты, дура, понимаешь, что за деньги, которые есть у нас, убивают не задумываясь, — и тут же понизив голос, шепотом попросил, — развяжи меня.
Софья машинально протянула руку к туго затянутому на подлокотнике деревянного кресла узлу, но тут же отдернула:
— Нельзя.
— Кто тебе сказал?
— Он.
— Он же нас и убьет.
— Нет, с ними можно по хорошему. Мы же им не нужны, им нужно знать…
Сиваков закатил глаза, поражаясь тупости жены.
Ведь до этого он считал ее вполне трезво мыслящей женщиной.
— Раньше ты хоть свои интересы умела соблюсти.
— Расскажи. — слезно просила Софья.
— Ты до этого лезла в мои дела?
— Нет.
— И все было хорошо?
— Можно сказать, — да.
— Так вот, не лезь и теперь! — в сердцах крикнул Илья Данилович.
— Ты же видишь, — продолжала увещевать Софья, — они нас почти не били, лишь так, чтобы не оставались синяки. Значит, собираются выпустить.
— Нас уже хватились. Мне предстоял деловой разговор в гостях. , — Придумаем что-нибудь, скажем, что машина сломалась.
— Брось об этом думать, — зашипел Сиваков, — единственное почему они нас до сих пор не убили — это потому, что они не знают того, что знаю я. И я, а может, и ты спасемся только благодаря молчанию.
Дверь скрипнула, хотя прошло всего лишь десять минут. Курт, прислушивавшийся к разговору, уловил в нем нужную точку.
— Уже прошло пятнадцать минут? — Софья в изумлении вскинула брови, отчего ее лице показалось еще более глупым.
— Да, — он показал ей циферблат и щелкнул по стеклу пальцем. — Как успехи?
— Я почти уговорила его, еще бы немного…
В глубокий подвал зашел и Федор.
— Уведи ее, только обходись с ней повежливее, пока повежливее, — уточнил Курт.
Лицо Курта медленно меняло выражение, искусственная доброжелательная улыбка исчезла, на лбу пролегли глубокие вертикальные морщины.
— Куда и когда прибывает транспорт с наркотиками? — четко чеканя слова, спросил бандит.
Сиваков попробовал усмехнуться.
— Догадайся.
Курт занес кулак для удара.
«Если ударит в лицо, значит, все кончено, — подумал Илья Данилович, — а если он и впрямь боится оставить на моем лице синяки, значит, я вел разговор о деньгах не зря».
Кулак Курта остановился в десяти сантиметрах от носа Сивакова — Посуди сам, если я скажу, то стану больше не нужным вам.
— Логично, — согласился Курт — Я дам тебе деньги, не обману.
— Исключено. Придется тебе испортить настроение по крупному, потому что ты такая гадина, что через пять минут привыкнешь жить и в серной кислоте.
Причем будешь жить и там неплохо.
Сиваков, не моргая, смотрел на Курта.
— Для начала мои ребята оттрахают у тебя на глазах твою жену, причем оттрахают во все дырки, а потом ты увидишь, как она будет умирать.
Сиваков пытался сохранять самообладание.
— Это, конечно, неприятно, но я переживу. Трахали ее в мое отсутствие и согласия не спрашивали. Неужели ты думаешь, что я настолько дорожу бабой, чтобы забыть о себе и о деньгах.
— Сволочь ты, Сиваков, — Курт хотел ударить Илью Даниловича, но снова остановился, — из тебя вытянут то, что ты знаешь.
— Послушай, Курт, — вполне развязно произнес Сиваков, словно и не был связан, словно разговаривал со своим мучителем на равных, — даже под пытками я не откажу себе в удовольствии обмануть тебя и твоих хозяев. Времени у тебя в обрез. Небось, дали срок — разузнать обо всем до утра? Так что потеряешь сперва мои деньги, а потом твои же тебя и прикончат за обман, за мой обман. Учти это, Курт.
В глазах бандита мелькнуло сомнение.
— Ты, Сиваков, думаешь, что такой крепкий?
— Я человек деловой, не рассуждаю категориями крепкий-слабый, честь-предательство. Где перепадает больше денег, там и я. И ты, такой же.
— Ты меня с собой не равняй.
— Ты ради удовольствия работаешь?
Курт взглянул на часы.
— Времени мало, кончать с тобой пора. Еще немного подумай и готовься. Подохнуть тебе я не дам раньше времени. Сердце, чуть что, уколами поддержим. И запомни, последнее, что тебе вырвут, так это язык, а первым, думаю, догадываешься что. Времени у тебя ровно на сигарету. — Курт ловко щелчком выбил из пачки одну сигарету, поднес ко рту и сжал фильтр губами. — Думай быстрее.
Глава 8
— Я скажу тебе, где их взять. Но взять их ты сможешь лишь со мной.
— Говоришь, миллион, — прошептал Курт, словно бы прожевывая цифру, держа ее на кончике языка, — хорошие деньги, главное, круглая сумма. А два миллиона ты мне дашь?
— Сразу не дам.
— Не хочешь или не дашь?
— Не смогу. Это очень большие деньги, за день я их не соберу.
Курт и те, кто стоял за ним, понимали, что Сивакова хватятся и хватятся немедленно, что к завтрашнему утру его начнут искать. Значит, следовало торопиться.
* * *
Панкратовы, те, к кому ехал Илья Данилович Сиваков со своей женой, уже несколько раз пытались связаться с ним по телефону. Телефон в автомобиле работал, но трубку никто не снимал. И это насторожило Панкратова, ведь водитель должен в любом случае сидеть в машине.Позвонили на дачу, первый раз домработница сказала, что хозяева уехали, когда будут неизвестно, и куда уехали, она тоже не в курсе. Тогда Панкратов представился. Его фамилию домработница знала прекрасно, много раз видела его на даче своего хозяина, помнила, с каким почтением Софья и Илья Данилович обходились с Панкратовым.
Наконец, в нарушение всех обещаний она призналась:
— Они отправились к вам, ровно в семь вечера. Я еще закрывала ворота. Поехали на «вольво» с Олегом.
Пса взяли с собой, пес у них гадкий, никакой управы на него нет. Слушается только хозяина.
— Пса, говоришь, взяли?
— Да, Раджу.
У Панкратова был такой же пес, именно он посоветовал Сивакову завести ротвейлера.
«Уже час, как должны быть у меня, заехать никуда не могли. Значит, что-то случилось».
Панкратов решил пока не предпринимать никаких действий. Он вернулся к гостям. Выпив с ними пару рюмок коньяка, вновь удалился в свой кабинет, сославшись на неотложные дела. Оттуда он позвонил знакомому полковнику ГАИ в областное управление и поинтересовался, не случалось ли дорожно-транспортных происшествий на отрезке дороги от Переделкино до Москвы и в самом городе. Он пояснил, что его интересует автомобиль «вольво» серого цвета.
Полковник перезвонил через двенадцать минут.
Были дорожно-транспортные происшествия, но ни в одном из них серый «вольво» не фигурировал.
— Вас интересует кто-нибудь конкретно?
— Пока нет. Но в случае чего я еще с вами свяжусь, полковник.
— Хорошо.
«Что-то случилось», — подумал Панкратов и его настроение резко ухудшилось, но выражение лица осталось прежним.
Едва он вошел к гостям, как сразу принялся шутить, но как-то нервно и не смешно у него это получалось. Затем опять покинул гостиную и, уединившись в кабинете, задумался, стоит ли ставить в известность всех, с кем он работает, всех имеющих долю.
«А вдруг тревога ложная? Может, машина в дороге сломалась? Может, произошло что-нибудь тривиальное, но непредвиденное?»
Панкратов искал объяснение, в которое можно поверить.
«Хотя Сиваков — человек достаточно дисциплинированный и, если бы что-то стряслось, он бы наверняка сообщил, что с ним».
Но искать и находить — вещи разные.
«Я сейчас бы не нервничал, а знал бы все, если бы он дозвонился, говнюк».
Дело осложнялось еще и тем, что прибывала партия наркотиков, партия очень крупная, она вскоре должна была прибыть из Казахстана в Москву.
«Через недели две — груз прибудет».
Ответственным за прием был Сиваков, а в приобретение последней партии были вложены такие огромные деньги, за которые мог поплатиться жизнями не один десяток людей. Если бы была задействована только Москва, было бы полбеды, а эту партию ждали не в одной Москве, но и в Европе. Терять новых партнеров Панкратову не хотелось. Ведь только-только наладились солидные связи, и деньги потекли не ручейком, а бурным потоком. Потекли и начали оседать в сейфах зарубежных банков, выбрасываться в оборот, отмываться. Перспективы светили самые радужные, 6 тут неприятность на ровном месте.
Он еще раз набрал номер Сивакова, затем позвал своего охранника, отдал ему трубку радиотелефона и приказал:
— Набирай и набирай! Пока кто-нибудь не ответит.
— Понял, — сказал широкоплечий мужчина с короткой стрижкой.
— Потом.., может быть.., ты поедешь, Борис… Хотя, ладно, — тут же на ходу принял новое решение Панкратов, — возьми еще троих, садитесь в джип и дуйте на Переделкино. Смотрите внимательно. Может где-нибудь вылетел в кювет или стоит на обочине «вольво»
Сивакова. Знаешь его машину?
— Да, и шофера его, Олега, знаю.
— Вот и хорошо. Оружие возьмите с собой. Если что, сразу же звони мне, понял?
«Это плохой признак, если на ходу начинаю менять свои решения. Суетиться никогда нельзя. Суета — смерть для человека дела. Но еще хуже — это показывать свою растерянность перед людьми, которым платишь деньги».
— Конечно, — Борис заспешил, а Панкратов, покусывая губы и нервно протирая стекла очков вновь вышел к гостям.
— Извините, дорогие гости, — хлопнув в ладоши, сказал он. — Я бы хотел быть радушным хозяином и вам известно мое гостеприимство, но у меня появились дела. Все случилось неожиданно, словно бы обрушилась на мои плечи снежная лавина. Так что я вас оставлю на некоторое время, возьму с собой Павла Ивановича и тебя, Николай Петрович. Нам надо уединиться и обсудить кое-какие вопросы. А вы продолжайте веселиться, моя супруга к вашим услугам и, вообще, мой дом в вашем распоряжении.
Гостей у Панкратовых оставалось уже немного, человек двенадцать — лишь те, кто не мог понять, что у хозяина крупные неприятности.
* * *
А тем временем Курт, оставив Сивакова, привязанного к креслу, перешел в другой подвал. Там, привязанная к стулу, сидела и плакала Софья Сивакова. Курт подошел к ней не торопясь.— Я вот что хочу сказать, может быть, вы спасете жизнь семьи, себе и своему мужу.
— Что я должна сделать? — сквозь слезы пробормотала Софья.
— Вы знаете, чем занимается ваш муж?
— Конечно, знаю.
— Чем?
— Торгует.
— Да-да, торгует, — усмехнулся криво Курт, — а чем он торгует, вам известно?
— Станками, машинами, нефтью, по-моему, он торгует всем.
— Вот именно, всем торгует ваш Илья Данилович. — Курт, сказав это, покачал головой.
«Святая наивность! Скорее всего, что эта бабенка, обвешанная золотом и бриллиантами в таком нелепом и смешном здесь, в подвале, вечернем платье ни ухом, ни рылом не знает, чем занимается ее муженек и за какие денежки куплены все булыжники и цепи, что позвякивают на тощих грудях. Но повлиять на него, может быть, она сумеет».
В подвал спустился Тормоз.
— Курт, тебя к телефону.
Курт прижал трубку к уху, а левой рукой принялся вытаскивать из пачки сигарету. Тормоз поднес зажигалку. Курт затянулся.
— Слушаю, — недовольно пробурчал он, но, узнав по голосу собеседника, изменил интонацию, — Нет-нет, пока ничего.
— …
— Естественно, стараюсь изо всех сил.
— …
— Быстрее? Я стараюсь быстрее. Делаю все, что в моих силах. Тут у нас неприятности, но небольшие.
Да, охранника пришлось отправить на отдых, и наш один поехал вместе с ним. Но вообще-то, в остальном все нормально. Результаты? Думаю, к утру будут, может раньше. Конечно же, позвоню сразу. Просто моментально позвоню.
При всем при этом Курт говорил с достоинством, зная себе цену. А его абонент понимал, мешать Курту не стоит, ведь собственно говоря, делу обратного хода не дашь. Можно теперь двигаться только в одном направлении — вперед. Остановка подобна смерти. Сивакова хватятся, возможно, что уже ночью поднимут на ноги сотни людей. Но если дело выгорит, то оно обещало принести огромные доходы, и поэтому за ценой не стояли. Человеческая жизнь в такой операции не стоила и ломаного гроша. Особенно жизнь конкурента.
Курт захлопнул крышечку телефонной трубки и небрежно опустил ее в карман куртки. Женщина смотрела на него, не мигая, глазами, полными слез. Наверное, впервые в ее глазах появилось осмысленное выражение, если считать с того момента, когда на ее мужа набросились бандиты на шоссе.
— Ну мадам, — Курт присел на край сколоченного из свежих досок стола.
— Что я должна сделать?
— Вы знаете, когда прибудет транспорт?
Софья быстро заморгала, губы ее искривились, и Курт понял, сейчас она зарыдает, завоет, а толку от нее никакого не будет.
— Хорошо, верю, — быстро сказал, шагнул к женщине. — Вы ничего не знаете о делах своего мужа. Ни-че-го!
— Да.
— Но повлиять-то на него можете?
Спокойный тон бандита действовал на Софью успокаивающе. Желание плакать испарилось вместе со слезами. Она хоть и продолжала бояться, но обрела способность мыслить, причем мыслить адекватно ситуации.
— Он такой самостоятельный…
— Уговорите его рассказать нам все, что он знает.
В ваших же интересах.
— И что тогда?
— Мы вас отпустим, — не моргнув глазом, произнес Курт.
— И я должна верить вам?
— Обязаны…
Софья, склонив голову на бок, внимательно смотрела на мужчину. Высокий, стройный, можно сказать красивый, но красота отталкивающая. Такая же, какая присутствует в пламени, охватившем в ночи горящий дом.
— Это страшное предложение.
— У вас есть другие?
— Нет.
— Тогда, в чем же дело? Соглашайтесь.
— Я думаю.
— О чем?
— Как это лучше сделать.
— Тут я вам не советчик, — развел руками Курт и подумал — "Сиваков уже подавлен, может, получится финт с его женой. Мне он не верит, это однозначно.
А вот увидев близкого человека, который тешит в душе иллюзорную надежду на спасение, может сломаться".
Он не спеша, чтобы испугать женщину, вытащил из кармана нож, не бандитский, а самый обыкновенный — перочинный с металлическим крестиком, впаянным в красную ручку, и легко перерезал им веревки.
— Видите, наполовину я вас освободил. — И тут же отвел в сторону локоть, предлагая женщине взяться за него, потому что Софья плохо держалась на ногах после пережитого ужаса.
Этот простой жест совершил невозможное. Она забыла, потому что не хотела помнить, о смерти охранника Олега, о том, что находится в плену, что ее мужу грозит смерть.
— Камни у вас хорошие, — поцокал языком Курт, присматриваясь к бриллиантам, оправленным в золотые бляшки.
— Да-да…
— Но о камнях поговорим позже, когда вы будете свободны. В вашем распоряжении, — он посмотрел на часы, — "пятнадцать минут, большим я не располагаю.
Курт отворил дверь в подвал, где сидел привязанный к креслу Сиваков, и пропустил вперед себя Софью. Выразительно посмотрев на веревки, которыми был опутан Илья Данилович, погрозил пальцем Софье.
— Вряд ли у Вас это получится, но развязывать его не советую.
Дверь бесшумно закрылась. Курт привалился спиной к холодной кирпичной стене и засек время. Он стоял разгоряченный, потный, наслаждаясь прохладой, исходящей от кирпичей.
Взглядом, не отрываясь, он следил за движением секундной стрелки, которая на его дорогих часах двигалась не рывками, а бежала ровно. Эти часы Курт любил. Именно, движением секундной стрелки, они напоминали ему живое существо. Время от времени он прислушивался к звукам, доносившимся из подвала. Он разбирал кое-какие слова, женщина шептала. Сиваков то ругался, то молча слушал свою супругу.
«Не уговорит, — подумал Курт, — но и этот шанс нельзя было упускать. Хотя черт ее знает. Иногда в моменты опасности у людей, особенно у баб, открываются скрытые таланты».
Он провел ладонью по затылку, рука оказалась мокрой от пота.
«Ну и волнуюсь же я. Это не шутка — ввязаться в такую крупную борьбу. Прошло четыре минуты», — машинально отметил Курт.
Софья, сидя на корточках возле мужа, пыталась убедить его рассказать бандитам все, о чем он знает.
— Ильюша, жизнь-то дороже, зачем тебе выгораживать остальных? Пусть отвечают за себя сами.
— Да ты хоть знаешь, дура, чем мы занимаемся?
— Ну, — Софья задумалась, — чем-то нехорошим.
Это определение привело Сивакова в негодование.
— Нехорошим! — закричал он. — Да ты, дура, понимаешь, что за деньги, которые есть у нас, убивают не задумываясь, — и тут же понизив голос, шепотом попросил, — развяжи меня.
Софья машинально протянула руку к туго затянутому на подлокотнике деревянного кресла узлу, но тут же отдернула:
— Нельзя.
— Кто тебе сказал?
— Он.
— Он же нас и убьет.
— Нет, с ними можно по хорошему. Мы же им не нужны, им нужно знать…
Сиваков закатил глаза, поражаясь тупости жены.
Ведь до этого он считал ее вполне трезво мыслящей женщиной.
— Раньше ты хоть свои интересы умела соблюсти.
— Расскажи. — слезно просила Софья.
— Ты до этого лезла в мои дела?
— Нет.
— И все было хорошо?
— Можно сказать, — да.
— Так вот, не лезь и теперь! — в сердцах крикнул Илья Данилович.
— Ты же видишь, — продолжала увещевать Софья, — они нас почти не били, лишь так, чтобы не оставались синяки. Значит, собираются выпустить.
— Нас уже хватились. Мне предстоял деловой разговор в гостях. , — Придумаем что-нибудь, скажем, что машина сломалась.
— Брось об этом думать, — зашипел Сиваков, — единственное почему они нас до сих пор не убили — это потому, что они не знают того, что знаю я. И я, а может, и ты спасемся только благодаря молчанию.
Дверь скрипнула, хотя прошло всего лишь десять минут. Курт, прислушивавшийся к разговору, уловил в нем нужную точку.
— Уже прошло пятнадцать минут? — Софья в изумлении вскинула брови, отчего ее лице показалось еще более глупым.
— Да, — он показал ей циферблат и щелкнул по стеклу пальцем. — Как успехи?
— Я почти уговорила его, еще бы немного…
В глубокий подвал зашел и Федор.
— Уведи ее, только обходись с ней повежливее, пока повежливее, — уточнил Курт.
Лицо Курта медленно меняло выражение, искусственная доброжелательная улыбка исчезла, на лбу пролегли глубокие вертикальные морщины.
— Куда и когда прибывает транспорт с наркотиками? — четко чеканя слова, спросил бандит.
Сиваков попробовал усмехнуться.
— Догадайся.
Курт занес кулак для удара.
«Если ударит в лицо, значит, все кончено, — подумал Илья Данилович, — а если он и впрямь боится оставить на моем лице синяки, значит, я вел разговор о деньгах не зря».
Кулак Курта остановился в десяти сантиметрах от носа Сивакова — Посуди сам, если я скажу, то стану больше не нужным вам.
— Логично, — согласился Курт — Я дам тебе деньги, не обману.
— Исключено. Придется тебе испортить настроение по крупному, потому что ты такая гадина, что через пять минут привыкнешь жить и в серной кислоте.
Причем будешь жить и там неплохо.
Сиваков, не моргая, смотрел на Курта.
— Для начала мои ребята оттрахают у тебя на глазах твою жену, причем оттрахают во все дырки, а потом ты увидишь, как она будет умирать.
Сиваков пытался сохранять самообладание.
— Это, конечно, неприятно, но я переживу. Трахали ее в мое отсутствие и согласия не спрашивали. Неужели ты думаешь, что я настолько дорожу бабой, чтобы забыть о себе и о деньгах.
— Сволочь ты, Сиваков, — Курт хотел ударить Илью Даниловича, но снова остановился, — из тебя вытянут то, что ты знаешь.
— Послушай, Курт, — вполне развязно произнес Сиваков, словно и не был связан, словно разговаривал со своим мучителем на равных, — даже под пытками я не откажу себе в удовольствии обмануть тебя и твоих хозяев. Времени у тебя в обрез. Небось, дали срок — разузнать обо всем до утра? Так что потеряешь сперва мои деньги, а потом твои же тебя и прикончат за обман, за мой обман. Учти это, Курт.
В глазах бандита мелькнуло сомнение.
— Ты, Сиваков, думаешь, что такой крепкий?
— Я человек деловой, не рассуждаю категориями крепкий-слабый, честь-предательство. Где перепадает больше денег, там и я. И ты, такой же.
— Ты меня с собой не равняй.
— Ты ради удовольствия работаешь?
Курт взглянул на часы.
— Времени мало, кончать с тобой пора. Еще немного подумай и готовься. Подохнуть тебе я не дам раньше времени. Сердце, чуть что, уколами поддержим. И запомни, последнее, что тебе вырвут, так это язык, а первым, думаю, догадываешься что. Времени у тебя ровно на сигарету. — Курт ловко щелчком выбил из пачки одну сигарету, поднес ко рту и сжал фильтр губами. — Думай быстрее.
Глава 8
Шаги Курта эхом разнеслись по подвалу. Дверь осталась открытой. Сиваков сидел привязанный к креслу под яркой лампой, взятой в жестяной зарешеченный абажур. Взгляд его медленно скользил по комнате. Чисто вымытый бетонный пол…
«Интересно, сколько луж крови они с него уже смыли?»
Он вздрогнул, когда взгляд его остановился на вполне безобидных в другом месте металлических кольцах, вмурованных в стену. Он представил себе как его сперва подвешивают на веревках пропущенных сквозь эти кольца, расположенные в двух с половиной метрах от земли, а затем тянут за веревки, ощутил боль в пока еще целых суставах, услышал треск лопающихся сухожилий…
Взгляд скользнул дальше и тут же уперся в большие садовые ножницы с деревянными ручками. Он не мог толком рассмотреть, прилипло ли что-нибудь к широким черным лезвиям. В углу не хватало света, да и до стены было порядочное расстояние. Ему мерещились остатки волос, лоскутки кожи.
«Тупые, тупые ножницы, — промелькнула мысль, — они не режут, они жуют плоть».
И сколько ни думал Илья Данилович, вариант спасения виделся лишь в одном — суметь договориться с Куртом, сделать из него не врага, а союзника. Задача сложная, но выполнимая. Сиваков представлял, что он и Курт одного поля ягоды, разве что в Курте плюс ко всему просматривается склонность к садизму.
«Значит, действовать и рассуждать он будет примерно так же, как и я сам».
— Эй, — крикнул Илья Данилович, — я уже решил.
Курт появился незамедлительно, плотно прикрыл дверь и, отыскав среди старой рухляди в углу более-менее целый стул, сел неподалеку от Сивакова.
— Меня интересуют всего две вещи — где и когда?
— Не тебя, — покачал головой Илья Данилович, — это интересует твоих хозяев.
— Тебе-то откуда знать?
Курт пока не выказывал неудовольствия таким тоном разговора. Беседовали они с глазу на глаз и его авторитет не мог пострадать, в присутствии подчиненных он ни за что не позволил бы пленнику такие вольности.
— Давай реально смотреть на вещи, — предложил Сиваков. — Предположим, я тебе скажу, где, когда и сколько. Ты передашь это своим хозяевам. И дальше…
— Это мои проблемы.
— А я хочу, — Сиваков постарался придать своему голосу как можно больше убедительности, — сделать так, чтобы проблем не было вообще.
— Так не бывает.
— Нужно сделать так, чтобы проблем не было у нас. Кто сейчас решает? Я и ты. Остальные в этой игре — нулевые.
Курт задумался, затем согласился.
— Валяй дальше.
— Твои хозяева проиграют перспективу, даже если временно добьются успеха.
— Это еще неизвестно.
— Они уже проиграли. Выигрывает тот, у кого товар дешевле и крыша надежнее. Мы бы и не лезли на ваш рынок, если бы не знали, что сумеем вас одолеть.
— Вполне деловой подход, — скривился в улыбке Курт и несколько нервно закурил.
— Да, вы крепко стояли на ногах и стоите еще.
Но это временно, Курт. Ваши западные партнеры уже повернулись лицом к нам.
— Ты собираешься плыть против течения?
— Это закон жизни — более слабые уступают дорогу более сильным.
— Тебе, Сиваков, все равно, кто победит, потому что тебя к тому времени не будет.
— Для тебя существует только сегодняшний день.
А я предлагаю сделку, Курт. Хорошую и выгодную. Это побольше, чем наслаждаться зрелищем моей смерти.
— Интересно, какую же?
— Переходи на нашу сторону. Это разумно и только ускорит события, слабые погибнут, сильные сделаются еще сильнее…
Сиваков внезапно замолчал, заметив настороженность во взгляде Курта.
— Говори, не бойся, здесь помещения не прослушиваются, потому что это моя территория.
— Твоих хозяев интересует, где и когда, давай мы им скажем, но скажем другое время и другое место.
Ведь они, насколько я понимаю, собираются напасть на конвой и захватить груз. Это сделают твои люди?
— Естественно, нет. — рассмеялся Курт, — До такой степени доверие в наших кругах не распространяется.
— Разделяй и властвуй, — вставил Сиваков.
— Правильно, — поддакнул Курт, — все большие деньги делаются на разводках.
— Значит, так, — Сиваков по привычке подался вперед, но веревки не дали оторваться от спинки кресла — Ты отпускаешь меня, а я организую маскарад, пустые машины, якобы с грузом. Твои хозяева нападут на конвой. Их перестреляют. А монополия всегда лучше конкуренции. Ценник держать можно на высоте.
Если бы кто-то сейчас смотрел со стороны на Сивакова и Курта, то мог подумать, беседуют два деловых партнера, а не бандит и его пленник. Лишь только веревки еще говорили о том, что Сиваков лишен свободы.
Курт легко оттолкнулся ногами от пола и, балансируя на задних ножках стула, принялся насвистывать, глядя в потолок, прикидывая все плюсы и минусы разводки, предложенной Ильей Даниловичем.
— Вообще-то, ты дело говоришь, — наконец, произнес Курт, поставив стул на все четыре ножки и забрасывая ногу за ногу. — Но доверять тебе мне не хочется.
— Резонно, — согласился Сиваков. — Ты бы тоже не доверял мне. Во всем нужны гарантии. Одного моего честного слова недостаточно.
— Честное слово, — удивленно поднял правую бровь Курт, — я не знаю, что это такое, еще ни разу не приходилось сталкиваться. Жизнь — вот что может быть настоящей гарантией. И ни чья-нибудь, а собственная.
— Слово за тобой.
— Ты, — Курт ткнул пальцем в грудь Сивакова, — даешь мне координаты твоих компаньонов, я договариваюсь с ними от твоего лица, а там будет видно.
Илья Данилович заерзал на стуле. Он вполне мог представить себе, что Панкратов после такого хода спишет его со счетов и, в лучшем случае, он получит лишь отсрочку казни. Причем, если Панкратов примет предложение, умереть ему все равно придется. От рук Курта и его людей.
— По-моему ситуация у тебя стала немного получше, Курт похлопал Сивакова по плечу и зашел ему за спину, затаился.
По телу Ильи Даниловича прошлась волна дрожи, вызванная страхом. Ему показалось, что сейчас Курт убьет его, выстрелом в затылок или вонзив нож в шею.
— Итак, — холодным, как лед, голосом, произнес Курт, — ты даешь мне координаты твоих компаньонов, я договариваюсь с ними, а ты и твоя жена дожидаетесь развязки в подвале. Да, кстати, не забудь о двух миллионах, которые ты обещал мне. Это я говорю так, чтобы ты не слишком сильно волновался за свою жизнь.
— Может, хватит миллиона? — пересохшими губами пробормотал Сиваков.
— Вижу, начинаешь отживать. Не поумнел — миллион ты бы смог организовать мне, не выходя из подвала, а для двух миллионов мне придется выпустить тебя на свободу, так что согласиться в твоих же интересах.
— Черт с тобой, — пробормотал Сиваков, — считай, что мы договорились.
Курт вновь уселся на стул, достал из кармана трубку радиотелефона, отбросил крышечку микрофона, набрал номер. Лицо его оставалось донельзя серьезным — предстоял самый ответственный момент сделки. Курт менял хозяев, и от того, поверят ли ему сейчас старые хозяева, зависело будущее и его, и Сивакова.
— Не отвечают. Не нравится мне это. Может, сюда поехали? — сказал Курт, кладя трубку на колени. — Наверное, все-таки мне придется заняться тобой вплотную. Предложение твое выгодное.
— Нет-нет, — заторопился Илья Данилович, — не делай ошибок, Курт. Сейчас ты бандит, а если перейдешь к нам, то более надежной крыши тебе не сыскать.
Нас прикрывают большие люди. Можешь считать, что служишь государству. Чем занимаются сейчас твои хозяева? Мелочевкой. Думаешь, я не знаю. Гоняли раньше наркотики, выращенные в чернобыльской зоне, в Западную Европу. Там у вас крыша была, я согласен.
Но не здесь. Это ж американцам было выгодно — создать панику в Европе, сперва наводнить ее радиоактивными наркотиками, а потом поднять шумиху возле этого. Мол, если не станете помогать Украине и Белоруссии, так и будет продолжаться. А теперь все, сливки они сняли и сдадут вас ФСБ. Разве не так?
Курт не мигая смотрел на Сивакова.
— А ты не такой дурак, каким кажешься. И в самом деле, кое-что знаешь.
— Я же тебе говорю, у нас прикрытие — лучше не бывает. Политики, силовики с нами работают.
Курт усмехнулся и вновь взял в руки телефонную трубку.
— Ты, конечно, Сиваков, осторожный, но не наблюдательный. Не заметил, что я даже не включил телефон.
Слабым зеленым светом моргнули пластиковые клавиши трубки, Курт набрал номер, ответили ему незамедлительно — Дело сделано, — коротко доложил Курт, глядя в глаза прямо Сивакову.
— …
— Да, где и когда я знаю.
— …
— Нет, не очень трудно, хотя попотеть пришлось.
— Нет, наш общий друг после того, как рассказал то, что меня интересовало, тоже готов отбыть на отдых, долговременный.
— …
— Если хотите посмотреть на него, пожалуйста, но он так устал, что выглядит не лучшим образом. Но, как понимаете, волновать его это уже не может.
Сердце Сивакова сжалось в комок, забилось неровно — он прекрасно понимал все иносказания Курта.
Тот докладывал своим хозяевам, что он, Илья Данилович, мертв и интересовался, не хотят ли те удостоверится в этом.
«Интересно, сколько луж крови они с него уже смыли?»
Он вздрогнул, когда взгляд его остановился на вполне безобидных в другом месте металлических кольцах, вмурованных в стену. Он представил себе как его сперва подвешивают на веревках пропущенных сквозь эти кольца, расположенные в двух с половиной метрах от земли, а затем тянут за веревки, ощутил боль в пока еще целых суставах, услышал треск лопающихся сухожилий…
Взгляд скользнул дальше и тут же уперся в большие садовые ножницы с деревянными ручками. Он не мог толком рассмотреть, прилипло ли что-нибудь к широким черным лезвиям. В углу не хватало света, да и до стены было порядочное расстояние. Ему мерещились остатки волос, лоскутки кожи.
«Тупые, тупые ножницы, — промелькнула мысль, — они не режут, они жуют плоть».
И сколько ни думал Илья Данилович, вариант спасения виделся лишь в одном — суметь договориться с Куртом, сделать из него не врага, а союзника. Задача сложная, но выполнимая. Сиваков представлял, что он и Курт одного поля ягоды, разве что в Курте плюс ко всему просматривается склонность к садизму.
«Значит, действовать и рассуждать он будет примерно так же, как и я сам».
— Эй, — крикнул Илья Данилович, — я уже решил.
Курт появился незамедлительно, плотно прикрыл дверь и, отыскав среди старой рухляди в углу более-менее целый стул, сел неподалеку от Сивакова.
— Меня интересуют всего две вещи — где и когда?
— Не тебя, — покачал головой Илья Данилович, — это интересует твоих хозяев.
— Тебе-то откуда знать?
Курт пока не выказывал неудовольствия таким тоном разговора. Беседовали они с глазу на глаз и его авторитет не мог пострадать, в присутствии подчиненных он ни за что не позволил бы пленнику такие вольности.
— Давай реально смотреть на вещи, — предложил Сиваков. — Предположим, я тебе скажу, где, когда и сколько. Ты передашь это своим хозяевам. И дальше…
— Это мои проблемы.
— А я хочу, — Сиваков постарался придать своему голосу как можно больше убедительности, — сделать так, чтобы проблем не было вообще.
— Так не бывает.
— Нужно сделать так, чтобы проблем не было у нас. Кто сейчас решает? Я и ты. Остальные в этой игре — нулевые.
Курт задумался, затем согласился.
— Валяй дальше.
— Твои хозяева проиграют перспективу, даже если временно добьются успеха.
— Это еще неизвестно.
— Они уже проиграли. Выигрывает тот, у кого товар дешевле и крыша надежнее. Мы бы и не лезли на ваш рынок, если бы не знали, что сумеем вас одолеть.
— Вполне деловой подход, — скривился в улыбке Курт и несколько нервно закурил.
— Да, вы крепко стояли на ногах и стоите еще.
Но это временно, Курт. Ваши западные партнеры уже повернулись лицом к нам.
— Ты собираешься плыть против течения?
— Это закон жизни — более слабые уступают дорогу более сильным.
— Тебе, Сиваков, все равно, кто победит, потому что тебя к тому времени не будет.
— Для тебя существует только сегодняшний день.
А я предлагаю сделку, Курт. Хорошую и выгодную. Это побольше, чем наслаждаться зрелищем моей смерти.
— Интересно, какую же?
— Переходи на нашу сторону. Это разумно и только ускорит события, слабые погибнут, сильные сделаются еще сильнее…
Сиваков внезапно замолчал, заметив настороженность во взгляде Курта.
— Говори, не бойся, здесь помещения не прослушиваются, потому что это моя территория.
— Твоих хозяев интересует, где и когда, давай мы им скажем, но скажем другое время и другое место.
Ведь они, насколько я понимаю, собираются напасть на конвой и захватить груз. Это сделают твои люди?
— Естественно, нет. — рассмеялся Курт, — До такой степени доверие в наших кругах не распространяется.
— Разделяй и властвуй, — вставил Сиваков.
— Правильно, — поддакнул Курт, — все большие деньги делаются на разводках.
— Значит, так, — Сиваков по привычке подался вперед, но веревки не дали оторваться от спинки кресла — Ты отпускаешь меня, а я организую маскарад, пустые машины, якобы с грузом. Твои хозяева нападут на конвой. Их перестреляют. А монополия всегда лучше конкуренции. Ценник держать можно на высоте.
Если бы кто-то сейчас смотрел со стороны на Сивакова и Курта, то мог подумать, беседуют два деловых партнера, а не бандит и его пленник. Лишь только веревки еще говорили о том, что Сиваков лишен свободы.
Курт легко оттолкнулся ногами от пола и, балансируя на задних ножках стула, принялся насвистывать, глядя в потолок, прикидывая все плюсы и минусы разводки, предложенной Ильей Даниловичем.
— Вообще-то, ты дело говоришь, — наконец, произнес Курт, поставив стул на все четыре ножки и забрасывая ногу за ногу. — Но доверять тебе мне не хочется.
— Резонно, — согласился Сиваков. — Ты бы тоже не доверял мне. Во всем нужны гарантии. Одного моего честного слова недостаточно.
— Честное слово, — удивленно поднял правую бровь Курт, — я не знаю, что это такое, еще ни разу не приходилось сталкиваться. Жизнь — вот что может быть настоящей гарантией. И ни чья-нибудь, а собственная.
— Слово за тобой.
— Ты, — Курт ткнул пальцем в грудь Сивакова, — даешь мне координаты твоих компаньонов, я договариваюсь с ними от твоего лица, а там будет видно.
Илья Данилович заерзал на стуле. Он вполне мог представить себе, что Панкратов после такого хода спишет его со счетов и, в лучшем случае, он получит лишь отсрочку казни. Причем, если Панкратов примет предложение, умереть ему все равно придется. От рук Курта и его людей.
— По-моему ситуация у тебя стала немного получше, Курт похлопал Сивакова по плечу и зашел ему за спину, затаился.
По телу Ильи Даниловича прошлась волна дрожи, вызванная страхом. Ему показалось, что сейчас Курт убьет его, выстрелом в затылок или вонзив нож в шею.
— Итак, — холодным, как лед, голосом, произнес Курт, — ты даешь мне координаты твоих компаньонов, я договариваюсь с ними, а ты и твоя жена дожидаетесь развязки в подвале. Да, кстати, не забудь о двух миллионах, которые ты обещал мне. Это я говорю так, чтобы ты не слишком сильно волновался за свою жизнь.
— Может, хватит миллиона? — пересохшими губами пробормотал Сиваков.
— Вижу, начинаешь отживать. Не поумнел — миллион ты бы смог организовать мне, не выходя из подвала, а для двух миллионов мне придется выпустить тебя на свободу, так что согласиться в твоих же интересах.
— Черт с тобой, — пробормотал Сиваков, — считай, что мы договорились.
Курт вновь уселся на стул, достал из кармана трубку радиотелефона, отбросил крышечку микрофона, набрал номер. Лицо его оставалось донельзя серьезным — предстоял самый ответственный момент сделки. Курт менял хозяев, и от того, поверят ли ему сейчас старые хозяева, зависело будущее и его, и Сивакова.
— Не отвечают. Не нравится мне это. Может, сюда поехали? — сказал Курт, кладя трубку на колени. — Наверное, все-таки мне придется заняться тобой вплотную. Предложение твое выгодное.
— Нет-нет, — заторопился Илья Данилович, — не делай ошибок, Курт. Сейчас ты бандит, а если перейдешь к нам, то более надежной крыши тебе не сыскать.
Нас прикрывают большие люди. Можешь считать, что служишь государству. Чем занимаются сейчас твои хозяева? Мелочевкой. Думаешь, я не знаю. Гоняли раньше наркотики, выращенные в чернобыльской зоне, в Западную Европу. Там у вас крыша была, я согласен.
Но не здесь. Это ж американцам было выгодно — создать панику в Европе, сперва наводнить ее радиоактивными наркотиками, а потом поднять шумиху возле этого. Мол, если не станете помогать Украине и Белоруссии, так и будет продолжаться. А теперь все, сливки они сняли и сдадут вас ФСБ. Разве не так?
Курт не мигая смотрел на Сивакова.
— А ты не такой дурак, каким кажешься. И в самом деле, кое-что знаешь.
— Я же тебе говорю, у нас прикрытие — лучше не бывает. Политики, силовики с нами работают.
Курт усмехнулся и вновь взял в руки телефонную трубку.
— Ты, конечно, Сиваков, осторожный, но не наблюдательный. Не заметил, что я даже не включил телефон.
Слабым зеленым светом моргнули пластиковые клавиши трубки, Курт набрал номер, ответили ему незамедлительно — Дело сделано, — коротко доложил Курт, глядя в глаза прямо Сивакову.
— …
— Да, где и когда я знаю.
— …
— Нет, не очень трудно, хотя попотеть пришлось.
— Нет, наш общий друг после того, как рассказал то, что меня интересовало, тоже готов отбыть на отдых, долговременный.
— …
— Если хотите посмотреть на него, пожалуйста, но он так устал, что выглядит не лучшим образом. Но, как понимаете, волновать его это уже не может.
Сердце Сивакова сжалось в комок, забилось неровно — он прекрасно понимал все иносказания Курта.
Тот докладывал своим хозяевам, что он, Илья Данилович, мертв и интересовался, не хотят ли те удостоверится в этом.