Страница:
Шанна смотрела на испещренные тенями газоны.
— Рюарк Бошан… — мягким, как легкий бриз, шепотом повторяла она. — Не прячетесь ли вы здесь, в этой тьме? Какие чары навлекли вы на меня? Я чувствую ваше присутствие рядом, и оно меня волнует. Почему так жаждет вас мое тело, когда разум говорит «нет»?
Шанна перегнулась через перила и попыталась обуздать свое пылкое воображение.
«Какими чарами этот человек околдовал меня? — недоумевала она. — Почему я не могу от них освободиться, покончить с этим? Я чувствую себя как в ловушке, словно я его рабыня. Может, сейчас он сидит в коттедже и бормочет какое-нибудь заклинание, чтобы вызвать меня к себе. Кто он, волшебник или колдун, подчинивший меня своей воле? Нет, я не буду ему подчиняться! Я не хочу».
Отойдя от перил, Шанна снова заходила взад и вперед, погруженная в свои мысли.
Внезапно около нее шевельнулась какая-то мрачная тень, и ее окутало облако ароматного дыма. Сердце Шанны забилось. Рюарк! Ей с трудом удалось подавить готовый вырваться возглас.
— Прошу прощения, мадам, — прозвучал глубокий, сильный голос Натаниэля Бошана. — Я не хотел вас напугать. Я просто вышел выкурить трубку на воздухе.
Шанна пристально посмотрела в его сторону, пытаясь сквозь густую тень увидеть лицо. Отец пригласил капитана переночевать в своем доме, но она почти забыла о нем, полная мыслей о Рюарке.
— Этот табачный запах… — поколебавшись, произнесла она. — Мой муж… он курил… — Это уже довольно распространенная привычка, как мне кажется. А у нас табак растет около моего дома. Курить нас научили индейцы.
— Индейцы? О, вы хотите сказать, дикари.
Натаниэль усмехнулся:
— Не все такие уж дикари.
Шанна не знала, как ей начать разговор о том, что не давало ей покоя. Между тем затянувшееся молчание прервал голос капитана.
— Ваш остров восхитителен, мадам. — Луна высветила зажатую в его руке трубку. — Ваш отец, по-видимому, сделал для этого все возможное.
— Лос-Камельос… — пробормотала Шанна с отсутствующим видом. — По-испански это значит «верблюды». — Она повернулась и устремила взгляд в сторону капитана Бошана. — Сэр, я должна задать вам один вопрос.
— К вашим услугам, мадам. — Он вставил в рот трубку и выпустил небольшой клуб дыма, а огонек от трубки слегка осветил черты его лица.
Шанна неуверенно начала:
— Я… я встретила своего мужа в Лондоне при довольно необычных обстоятельствах, и мы поженились спустя всего лишь несколько дней. И были вместе недолго, до того как его… у меня отняли. Я ничего не знаю о его семье, и была ли она у него вообще. Мне бы очень хотелось знать, есть ли у него… я имею в виду, остались ли у него… Голос ее дрогнул.
— Мадам Бошан, я хорошо знаю только самых близких ко мне членов семьи, и, насколько мне известно, у меня нет ни кузена, ни дальнего родственника по имени Рюарк Бошан…
— О! — проговорила разочарованная Шанна. — Я так надеялась… — Она не смогла закончить и эту мысль, так как сама не знала, на что именно она надеялась.
— Это достаточно распространенная фамилия, и я не могу утверждать, что знаю всех, кто носит ее. Возможно, есть кто-то, с кем я не знаком.
— Не важно, — вздохнув, пожала плечами Шанна. — Простите, что я вас побеспокоила.
Капитан Бошан примял большим пальцем пепел в трубке. В его больших сильных руках изящная глиняная трубка казалась хрупкой птицей.
— Помилуйте! Разговор с женщиной в лунную ночь на тропическом острове никак не может быть в тягость. А с вами, мадам Бошан, — его высокая тень слегка поклонилась, — это просто ни с чем не сравнимое удовольствие.
Шанна рассмеялась, провела ладонью по распущенным волосам и плотнее запахнула пеньюар.
— Вы очень любезны, сэр, и преувеличиваете мои достоинства, но вы скрасили мне вечер, а теперь я должна пожелать вам спокойной ночи, капитан Бошан.
Натаниэль помолчал, прежде чем ответить:
— Как бы там ни было, мне ясно одно — вы делаете честь этой фамилии, мадам Бошан.
Шанна продолжала обдумывать его слова, когда вдруг поняла, что рядом никого нет. Капитан исчез без единого звука, ничем не нарушив покой неподвижного воздуха.
Утренний бриз посвистывал через замысловатые узоры решетки и шевелил листочки цветов в горшках, расставленных в столовой, в которой обедали в обычные дни. Свежий морской воздух приносил аромат жасмина, расцветавшего вдоль веранды, смешанный с дразнящими запахами горячего жареного мяса, хлеба, сваренного кофе и свежих фруктов, поставленных на стол для первого завтрака. Капитан Бошан, которому за месяц плавания наскучила корабельная пища, помедлил в дверях, предвкушая приятную трапезу.
— Доброе утро, сквайр Траерн, — приветствовал он хозяина.
Траерн оторвался от номера «Уолл-Стрит ивнинг пост», который ему обычно доставляли на его судах. Это была единственная связь сквайра с Лондоном.
— Доброго утра и вам, сэр, — приветливо отозвался старик. — Усаживайтесь, и давайте приступим к еде. — Он указал на кресло с собой. — Плохо начинать день на голодный желудок, уж в этом я убедился на собственном опыте.
— О! — усмехнулся Натаниэль, принимая из рук Милана чашку дымящегося кофе, и добавил: — Но начинать день с куска соленого тоже не рекомендуется в известном возрасте.
Орлан Траерн показал пальцем на лежавшую перед ним газету.
— Мирное время позволяет отличить настоящих торговцев от военных спекулянтов. — Заметив поднятую бровь капитана, он продолжал: — Почти каждый может заработать кругленькую сумму во время войны, но только настоящий торговец может остаться на плаву в мирное время. Те, кто делает свои деньги, снимая пенки с военных поставок вина и подсыпая песок в порох для военных кораблей, не могут конкурировать на честном рынке.
— Я воздаю должное вашей мудрости в этих вопросах, — откинулся в кресле Натаниэль. — В колониях обмана не терпят, и хотя некоторая осторожность необходима, надо сказать, что случаи мошенничества редки.
Теперь на спинку кресла откинулся и Траерн, пристально посмотрев на собеседника.
— Расскажите мне поподробнее об этих ваших колониях. Меня занимает мысль о том, чтобы туда съездить.
Прежде чем ответить, капитан задумчиво повертел в руке кофейную чашку.
— Наша земля лежит в предгорьях Виргинии. Расположение это не такое выгодное, как, например, у Вильямсбурга или Джеймстауна, но рассказывать о ней можно долго. На много миль простираются невысокие зеленые холмы и леса. Плодородная земля предоставляет хорошие возможности как для бедняков, так и для состоятельных людей. Мои родители вырастили троих сыновей и шестерых дочерей-двойняшек. В свою очередь, каждый из нас, кроме самого младшего брата, которому будет семнадцать лет в будущем месяце, и одной из сестер, которой весной исполнилось двадцать, обзавелся собственной семьей и живет хорошо. Мы считаемся храбрыми и крепкими, потому что мы выжили. Возможно, это так и есть. Но нас сделала такими любовь к нашей стране, которой мы гордимся. Если бы вы смогли увидеть все своими глазами, я уверен, что вы поняли бы нас.
Траерн задумчиво кивнул.
— Я поеду туда. — Он решительно хлопнул ладонью по столу и рассмеялся, довольный своим решением. — Я отправлюсь туда, черт побери, чтобы убедиться во всем самому.
— Я очень рад, сэр, но сомневаюсь, что вам удастся увидеть страну целиком, — сказал оживившийся Натаниэль Бошан. — За нами простираются бескрайние земли. Мне рассказывали о степях, подобных морю, где неопытный человек легко заблудится. На западе течет река, такая широкая, что с одного берега не видно другого, и бродят звери, подобных которым нет нигде на свете. Там пасутся олени ростом выше лошадей, с рогами, широкими, как лопата. Уверяю вас, сэр, эта земля полна таких чудес, которые и описать-то невозможно.
— Ваш энтузиазм заражает меня, капитан, — усмехнулся Траерн. — Мне казалось, что большинство жителей колоний — скучные люди.
— Я не знаю ни одной столь прекрасной страны, сэр, и столь многообещающей, — уверил его Натаниэль, немного смущенный пылкостью своих чувств.
Оба помолчали. Послышались стук входной двери и шаги по мраморному полу, приближавшиеся к столовой. Траерн повернулся — на пороге стоял Рюарк, опершись одной рукой на дверной косяк. Увидев, что старик занят, он пробормотал извинение и повернулся, чтобы уйти.
— Нет, Джон Рюарк, входите, мой мальчик, — прогремел голос Траерна. Он повернулся к капитану Бошану. — Вот человек, с которым вам необходимо поговорить. Он, как и вы, из колоний. И проявил себя здесь наилучшим образом.
Рюарк подошел к ним, и Траерн представил их друг другу. Они обменялись коротким рукопожатием. Капитан с кривой ухмылкой пристально рассматривал короткие бриджи Рюарка.
— Вы вполне приспособились к здешнему климату, сэр, — сказал Натаниэль, указывая на его одеяние. — Мне тоже иногда приходит в голову такая мысль, но боюсь, что моя жена будет в отчаянии, если увидит меня щеголяющим, как полуголый дикарь.
Живот Траерна затрясся от смеха, а Рюарк, усаживаясь за стол, бросил подозрительный взгляд на капитана.
— Это правда, господин Рюарк вскружил голову некоторым леди своим костюмом, — добродушно заметил сквайр. — И когда я встречаю какую-нибудь молодую девушку, готовящуюся стать матерью, мне кажется, я знаю ответ на вопрос, кто будущий отец.
Рюарк почувствовал себя неловко под весело-испытующим взглядом Натаниэля. Он с живостью принял из рук Милана чашку дымящегося кофе и внимательно наблюдал, как слуга наполнял его тарелку различными яствами. Когда негр поставил перед ним вазу с фруктами, Рюарк обратился к Траерну:
— Я зашел за чертежами лесопилки, если вы их просмотрели, сэр. После обеда мы начнем закладывать фундамент. А строительство пивоварни закончим до конца месяца, я не вижу причин для задержки.
— Хорошо, — согласился Траерн. — Пока вы завтракаете, я велю принести чертежи из кабинета.
Разговор перешел на другие темы, и снова возник вопрос о колониях. На расспросы сквайра Рюарк отвечал, в общем, то же самое, что говорил капитан. Покончив с завтраком, Натаниэль вытер рот, отложил в сторону салфетку и снова обратился к Траерну:
— Когда вы приедете в колонии, сквайр, вам понадобится кто-нибудь, знающий страну так же хорошо, как этот господин. У нас с женой дом в Ричмонде, а имение родителей — в двух днях пути от нас. Уверен, что они будут рады принять вас. Если вы серьезно намерены приехать, я мог бы отправить туда жену и слуг, а на обратном пути те же экипажи встретили бы вас. Мои кучера, разумеется, знают дорогу, но вы могли бы взять с собой и своего человека.
Рюарк слегка нахмурился. Он подумал о Шанне и о возможной разлуке. Перспектива поездки с Траерном в колонии без Шанны не обещала ему слишком приятного путешествия.
— О, конечно, конечно! — с энтузиазмом согласился Траерн. — Это хорошая мысль. Не сомневаюсь в том, что господину Рюарку будет приятно побывать на родине.
Рюарк пришел в мрачное уныние, и не мог как следует скрыть этого состояния.
Но, словно не замечая этого, Натаниэль Бошан продолжал, чуть повысив голос:
— И непременно возьмите с собой вашу очаровательную дочь. Нет никаких сомнений в том, что у нее там будет много поклонников даже среди женатых мужчин. Мои родители будут счастливы принять и вас обоих, и вашего компаньона. Правда, берите с собой кого захотите, и можете остановиться у них на все время, необходимое для того, чтобы хорошенько узнать страну.
— Может быть, в октябре, — подумал вслух Траерн. — К этому времени в колониях заканчивается сбор урожая, и я мог бы увидеть, какими ресурсами вы располагаете. — Он поднялся с кресла и протянул через стол руку Натаниэлю, также вставшему из-за стола. — Договорились. Едем обязательно.
Когда Траерн с капитаном вышли в холл, направляясь к выходу из дома, Шанна, наблюдавшая за ними, подождала, пока Джейсон запрет дверь, и спустилась вниз, надеясь застать Рюарка одного в столовой. В спешке Шанна надела лишь легкое домашнее платье поверх тончайшей ночной рубашки. Она рассчитывала поговорить с ним наедине и действительно нашла его сидевшим спиной к двери и сворачивавшим на столе чертежи. Он тихо насвистывал какую-то мелодию. Рюарк сунул чертежи под мышку и повернулся, намереваясь выйти из столовой, но остановился как вкопанный, оборвав мелодию в середине фразы. Шанна вошла в столовую. Она с решительным видом посмотрела на Рюарка.
— Черт возьми! — воскликнул он. — Таинственное появление нимфы, покушающейся на мою добродетель! Да к тому же почти раздетой!
Глаза Шанны быстро опустились, и щеки ее покрыл легким румянец, когда она поняла, насколько легкомысленно одета. Торопясь застать Рюарка, она не успела застегнуть платье, и прозрачный батист ночной рубашки не мог ничего скрыть от его взгляда.
— Итак, господин Рюарк, вы явно старались не показываться мне на глаза. Вчера вас не было за обеденным столом.
С этими словами Шанна захлопнула дверь и осторожно шагнула к нему, словно почуявшая добычу голодная кошка, которой хочется полакомиться.
Рюарк рассеянно улыбнулся, но глаза его загорелись при виде щедрой красоты Шанны, нежные груди которой почти не скрывала прозрачная рубашка.
— Я был занят, Шанна. Строительство завершается. Как бы мне ни хотелось быть рядом с вами, я не мог оттуда уйти.
— Ну, разумеется! — с некоторой подозрительностью проговорила она. — Вы даже написали об этом отцу. Это вас вполне устраивало, чтобы не встретиться с другим Бошаном.
— Мадам? — Брови Рюарка поднялись в невысказанном вопросе.
— У вас с ним нет ни одной общей черты. — Шанна чуть откинула голову назад, не спуская глаз с Рюарка. — Действительно ли я мадам Бошан? Или эта фамилия лишь удобное прикрытие для вас?
Рюарк повел плечами.
— Я не имею возможности доказать вам это, Шанна, однако суд, несомненно, проверял мои имя и фамилию. И вы сами, конечно, спросили у добрейшего Хикса мою фамилию, прежде чем увидеть меня, и, таким образом, у меня не было никаких возможностей для выбора. Вы вполне можете считать себя мадам Бошан, но если эта истина вас не устраивает, можете называть себя мадам Рюарк или как вам будет угодно по-другому. Но клянусь вам…
— Довольно! — подняла руку Шанна. — Не нужно клятв. С меня достаточно уже одной сделки с вами, которая обошлась мне очень дорого.
Рюарк внимательно посмотрел на нее:
— Вы последнее время избегали меня, Шанна. Может быть, вы хотите мне о чем-то сообщить?
Задав этот вопрос, он опустил глаза на гладкий, плоский живот Шанны, угадывавшийся под легкой рубашкой. Шанна поняла, что он хотел сказать.
— Можете не беспокоиться, милорд дракон. — Голос ее прозвучал несколько насмешливо. — У меня под сердцем нет вашего ребенка. Меня занимает совсем другое. Стало быть, вы повидались с этим капитаном Бошаном?
— Да, любовь моя, — состроил гримасу Рюарк. — Мы только что позавтракали.
— И вы говорите, что вы ему не родственник? — Шанна затаила в ожидании ответа.
Рюарк смотрел на нее не менее вызывающе, чем она на него.
— Мадам, если бы я был его родственником, неужели я бы остался здесь?
— Действительно, это было бы странно. Вы бы постарались бежать.
Рюарк подошел к Шанне и обнял ее под самой грудью, отчего она приподнялась так, что рубашка соскользнула, открыв его взору нежную округлость. Шанна не сопротивлялась и не отшатнулась от него, а лишь слабо вздохнула, вздрогнув от его прикосновения.
— Не обнимайте меня, Рюарк. Я не хочу больше рисковать, потому что это ни к чему не приведет.
Губы Рюарка коснулись ее уха, и он прошептал:
— Я оставлю вас, моя незамужняя нимфа, и отправлюсь по своим делам, но без выкупа вы от меня не отделаетесь.
Шанна повернулась к нему.
— Всего лишь один поцелуй, любовь моя, — попросил Рюарк. — Это совсем недорого.
Шанна нашла, что цена и впрямь приемлема и позволит ей освободиться от его объятий. Встав на носки, она легко прикоснулась губами к его рту и попыталась отодвинуться, но его рука лишь крепче прижала Шанну. Рюарк вздохнул с разочарованным видом.
— Мадам, даже при самом богатом воображении это нельзя назвать поцелуем. — Он с упреком улыбнулся ей в глаза. — Я вижу, вы принимаетесь за старое.
Шанна не хотела, чтобы он обвинил ее в холодности или в наивности. Она обвила руками его шею, прижалась едва прикрытыми грудями к его торсу, а полуобнаженными бедрами к его бедрам, именно так, как учил ее Рюарк, и подарила ему поцелуй, от которого мог бы запылать целиком огромный Черный лес. Этого было достаточно для того, чтобы голова Рюарка пошла кругом. Она и сама поддалась этой игре и, когда наконец оторвала от него свои губы, не отодвинулась от Рюарка, а лишь попыталась унять дрожь в ногах.
— Ах, Шанна, вы решили свести меня с ума! — выдохнул Рюарк.
— Разве вы не этого просили? Чтобы доказать вам свою щепетильность в вопросах чести, я заплачу вам втройне.
Она приблизила к нему полураскрытые губы и стала ласкать кончиком языка губы Рюарка. Он обнял ее крепче.
Чей-то громкий кашель заставил их отпрянуть друг от друга. Шанна едва не дала волю гневу. Секунду спустя ее парализовал животный страх. Случилось то, чего она больше всего боялась: они были разоблачены. Ее забила дрожь при виде вошедшего капитана Бошана. Чтобы как-то прикрыться, Шанна судорожно запахнула свой пеньюар.
Натаниэль заговорил почти сразу:
— Простите, господин Рюарк, мадам Бошан, — он как-то странно подчеркнул оба имени, — я оставил здесь трубку и кисет. — Не дожидаясь ответа, он подошел к столу, взял забытые вещи, а выходя, помедлил и с каким-то странным выражением глаз посмотрел по очереди на обоих. Коснувшись бровей кончиками пальцев, он коротко простился: — Всего хорошего, господин Рюарк… Мадам Бошан…
Не произнеся больше ни слова, он повернулся и закрыл за собой дверь. Лишь через несколько долгих секунд Шанна нашла в себе силы заговорить, и в голосе ее прозвучала твердая уверенность:
— Он расскажет отцу. Не сомневаюсь… — С выражением отчаяния на лице она посмотрела на Рюарка. — Это конец всем моим планам.
Рюарк нахмурился, но попытался успокоить Шанну:
— Он кажется мне порядочным человеком, Шанна, не склонным к сплетням. Я буду сегодня на пристани и, если удастся, поговорю с ним и попытаюсь кое-что ему объяснить… — Он пожал плечами. — Хотя не уверен…
— Правда? Вы сделаете это, Рюарк? — В Шанне затеплилась надежда. — Может быть, он поймет…
— Я попытаюсь, Шанна. — Он взял ее руки и поцеловал пальцы. — Если что-нибудь будет не так, я постараюсь дать вам знать.
— Спасибо, Рюарк, — прошептала она. — Я буду ждать.
В конце дня Рюарк вернулся вместе с ее отцом, и единственным знаком ей было то, что он неопределенно пожал плечами. Лишь когда он собрался уходить, ей удалось без свидетелей спросить его:
— Ну как?
Рюарк лукаво улыбнулся и прошептал:
— Капитан сказал, что джентльмену не пристало сплетничать.
Позднее, уже в своей комнате, совершенно успокоившаяся и готовая ко сну, Шанна поняла, что до самого последнего момента Рюарк сознательно держал ее в напряжении.
Глава 12
— Рюарк Бошан… — мягким, как легкий бриз, шепотом повторяла она. — Не прячетесь ли вы здесь, в этой тьме? Какие чары навлекли вы на меня? Я чувствую ваше присутствие рядом, и оно меня волнует. Почему так жаждет вас мое тело, когда разум говорит «нет»?
Шанна перегнулась через перила и попыталась обуздать свое пылкое воображение.
«Какими чарами этот человек околдовал меня? — недоумевала она. — Почему я не могу от них освободиться, покончить с этим? Я чувствую себя как в ловушке, словно я его рабыня. Может, сейчас он сидит в коттедже и бормочет какое-нибудь заклинание, чтобы вызвать меня к себе. Кто он, волшебник или колдун, подчинивший меня своей воле? Нет, я не буду ему подчиняться! Я не хочу».
Отойдя от перил, Шанна снова заходила взад и вперед, погруженная в свои мысли.
Внезапно около нее шевельнулась какая-то мрачная тень, и ее окутало облако ароматного дыма. Сердце Шанны забилось. Рюарк! Ей с трудом удалось подавить готовый вырваться возглас.
— Прошу прощения, мадам, — прозвучал глубокий, сильный голос Натаниэля Бошана. — Я не хотел вас напугать. Я просто вышел выкурить трубку на воздухе.
Шанна пристально посмотрела в его сторону, пытаясь сквозь густую тень увидеть лицо. Отец пригласил капитана переночевать в своем доме, но она почти забыла о нем, полная мыслей о Рюарке.
— Этот табачный запах… — поколебавшись, произнесла она. — Мой муж… он курил… — Это уже довольно распространенная привычка, как мне кажется. А у нас табак растет около моего дома. Курить нас научили индейцы.
— Индейцы? О, вы хотите сказать, дикари.
Натаниэль усмехнулся:
— Не все такие уж дикари.
Шанна не знала, как ей начать разговор о том, что не давало ей покоя. Между тем затянувшееся молчание прервал голос капитана.
— Ваш остров восхитителен, мадам. — Луна высветила зажатую в его руке трубку. — Ваш отец, по-видимому, сделал для этого все возможное.
— Лос-Камельос… — пробормотала Шанна с отсутствующим видом. — По-испански это значит «верблюды». — Она повернулась и устремила взгляд в сторону капитана Бошана. — Сэр, я должна задать вам один вопрос.
— К вашим услугам, мадам. — Он вставил в рот трубку и выпустил небольшой клуб дыма, а огонек от трубки слегка осветил черты его лица.
Шанна неуверенно начала:
— Я… я встретила своего мужа в Лондоне при довольно необычных обстоятельствах, и мы поженились спустя всего лишь несколько дней. И были вместе недолго, до того как его… у меня отняли. Я ничего не знаю о его семье, и была ли она у него вообще. Мне бы очень хотелось знать, есть ли у него… я имею в виду, остались ли у него… Голос ее дрогнул.
— Мадам Бошан, я хорошо знаю только самых близких ко мне членов семьи, и, насколько мне известно, у меня нет ни кузена, ни дальнего родственника по имени Рюарк Бошан…
— О! — проговорила разочарованная Шанна. — Я так надеялась… — Она не смогла закончить и эту мысль, так как сама не знала, на что именно она надеялась.
— Это достаточно распространенная фамилия, и я не могу утверждать, что знаю всех, кто носит ее. Возможно, есть кто-то, с кем я не знаком.
— Не важно, — вздохнув, пожала плечами Шанна. — Простите, что я вас побеспокоила.
Капитан Бошан примял большим пальцем пепел в трубке. В его больших сильных руках изящная глиняная трубка казалась хрупкой птицей.
— Помилуйте! Разговор с женщиной в лунную ночь на тропическом острове никак не может быть в тягость. А с вами, мадам Бошан, — его высокая тень слегка поклонилась, — это просто ни с чем не сравнимое удовольствие.
Шанна рассмеялась, провела ладонью по распущенным волосам и плотнее запахнула пеньюар.
— Вы очень любезны, сэр, и преувеличиваете мои достоинства, но вы скрасили мне вечер, а теперь я должна пожелать вам спокойной ночи, капитан Бошан.
Натаниэль помолчал, прежде чем ответить:
— Как бы там ни было, мне ясно одно — вы делаете честь этой фамилии, мадам Бошан.
Шанна продолжала обдумывать его слова, когда вдруг поняла, что рядом никого нет. Капитан исчез без единого звука, ничем не нарушив покой неподвижного воздуха.
Утренний бриз посвистывал через замысловатые узоры решетки и шевелил листочки цветов в горшках, расставленных в столовой, в которой обедали в обычные дни. Свежий морской воздух приносил аромат жасмина, расцветавшего вдоль веранды, смешанный с дразнящими запахами горячего жареного мяса, хлеба, сваренного кофе и свежих фруктов, поставленных на стол для первого завтрака. Капитан Бошан, которому за месяц плавания наскучила корабельная пища, помедлил в дверях, предвкушая приятную трапезу.
— Доброе утро, сквайр Траерн, — приветствовал он хозяина.
Траерн оторвался от номера «Уолл-Стрит ивнинг пост», который ему обычно доставляли на его судах. Это была единственная связь сквайра с Лондоном.
— Доброго утра и вам, сэр, — приветливо отозвался старик. — Усаживайтесь, и давайте приступим к еде. — Он указал на кресло с собой. — Плохо начинать день на голодный желудок, уж в этом я убедился на собственном опыте.
— О! — усмехнулся Натаниэль, принимая из рук Милана чашку дымящегося кофе, и добавил: — Но начинать день с куска соленого тоже не рекомендуется в известном возрасте.
Орлан Траерн показал пальцем на лежавшую перед ним газету.
— Мирное время позволяет отличить настоящих торговцев от военных спекулянтов. — Заметив поднятую бровь капитана, он продолжал: — Почти каждый может заработать кругленькую сумму во время войны, но только настоящий торговец может остаться на плаву в мирное время. Те, кто делает свои деньги, снимая пенки с военных поставок вина и подсыпая песок в порох для военных кораблей, не могут конкурировать на честном рынке.
— Я воздаю должное вашей мудрости в этих вопросах, — откинулся в кресле Натаниэль. — В колониях обмана не терпят, и хотя некоторая осторожность необходима, надо сказать, что случаи мошенничества редки.
Теперь на спинку кресла откинулся и Траерн, пристально посмотрев на собеседника.
— Расскажите мне поподробнее об этих ваших колониях. Меня занимает мысль о том, чтобы туда съездить.
Прежде чем ответить, капитан задумчиво повертел в руке кофейную чашку.
— Наша земля лежит в предгорьях Виргинии. Расположение это не такое выгодное, как, например, у Вильямсбурга или Джеймстауна, но рассказывать о ней можно долго. На много миль простираются невысокие зеленые холмы и леса. Плодородная земля предоставляет хорошие возможности как для бедняков, так и для состоятельных людей. Мои родители вырастили троих сыновей и шестерых дочерей-двойняшек. В свою очередь, каждый из нас, кроме самого младшего брата, которому будет семнадцать лет в будущем месяце, и одной из сестер, которой весной исполнилось двадцать, обзавелся собственной семьей и живет хорошо. Мы считаемся храбрыми и крепкими, потому что мы выжили. Возможно, это так и есть. Но нас сделала такими любовь к нашей стране, которой мы гордимся. Если бы вы смогли увидеть все своими глазами, я уверен, что вы поняли бы нас.
Траерн задумчиво кивнул.
— Я поеду туда. — Он решительно хлопнул ладонью по столу и рассмеялся, довольный своим решением. — Я отправлюсь туда, черт побери, чтобы убедиться во всем самому.
— Я очень рад, сэр, но сомневаюсь, что вам удастся увидеть страну целиком, — сказал оживившийся Натаниэль Бошан. — За нами простираются бескрайние земли. Мне рассказывали о степях, подобных морю, где неопытный человек легко заблудится. На западе течет река, такая широкая, что с одного берега не видно другого, и бродят звери, подобных которым нет нигде на свете. Там пасутся олени ростом выше лошадей, с рогами, широкими, как лопата. Уверяю вас, сэр, эта земля полна таких чудес, которые и описать-то невозможно.
— Ваш энтузиазм заражает меня, капитан, — усмехнулся Траерн. — Мне казалось, что большинство жителей колоний — скучные люди.
— Я не знаю ни одной столь прекрасной страны, сэр, и столь многообещающей, — уверил его Натаниэль, немного смущенный пылкостью своих чувств.
Оба помолчали. Послышались стук входной двери и шаги по мраморному полу, приближавшиеся к столовой. Траерн повернулся — на пороге стоял Рюарк, опершись одной рукой на дверной косяк. Увидев, что старик занят, он пробормотал извинение и повернулся, чтобы уйти.
— Нет, Джон Рюарк, входите, мой мальчик, — прогремел голос Траерна. Он повернулся к капитану Бошану. — Вот человек, с которым вам необходимо поговорить. Он, как и вы, из колоний. И проявил себя здесь наилучшим образом.
Рюарк подошел к ним, и Траерн представил их друг другу. Они обменялись коротким рукопожатием. Капитан с кривой ухмылкой пристально рассматривал короткие бриджи Рюарка.
— Вы вполне приспособились к здешнему климату, сэр, — сказал Натаниэль, указывая на его одеяние. — Мне тоже иногда приходит в голову такая мысль, но боюсь, что моя жена будет в отчаянии, если увидит меня щеголяющим, как полуголый дикарь.
Живот Траерна затрясся от смеха, а Рюарк, усаживаясь за стол, бросил подозрительный взгляд на капитана.
— Это правда, господин Рюарк вскружил голову некоторым леди своим костюмом, — добродушно заметил сквайр. — И когда я встречаю какую-нибудь молодую девушку, готовящуюся стать матерью, мне кажется, я знаю ответ на вопрос, кто будущий отец.
Рюарк почувствовал себя неловко под весело-испытующим взглядом Натаниэля. Он с живостью принял из рук Милана чашку дымящегося кофе и внимательно наблюдал, как слуга наполнял его тарелку различными яствами. Когда негр поставил перед ним вазу с фруктами, Рюарк обратился к Траерну:
— Я зашел за чертежами лесопилки, если вы их просмотрели, сэр. После обеда мы начнем закладывать фундамент. А строительство пивоварни закончим до конца месяца, я не вижу причин для задержки.
— Хорошо, — согласился Траерн. — Пока вы завтракаете, я велю принести чертежи из кабинета.
Разговор перешел на другие темы, и снова возник вопрос о колониях. На расспросы сквайра Рюарк отвечал, в общем, то же самое, что говорил капитан. Покончив с завтраком, Натаниэль вытер рот, отложил в сторону салфетку и снова обратился к Траерну:
— Когда вы приедете в колонии, сквайр, вам понадобится кто-нибудь, знающий страну так же хорошо, как этот господин. У нас с женой дом в Ричмонде, а имение родителей — в двух днях пути от нас. Уверен, что они будут рады принять вас. Если вы серьезно намерены приехать, я мог бы отправить туда жену и слуг, а на обратном пути те же экипажи встретили бы вас. Мои кучера, разумеется, знают дорогу, но вы могли бы взять с собой и своего человека.
Рюарк слегка нахмурился. Он подумал о Шанне и о возможной разлуке. Перспектива поездки с Траерном в колонии без Шанны не обещала ему слишком приятного путешествия.
— О, конечно, конечно! — с энтузиазмом согласился Траерн. — Это хорошая мысль. Не сомневаюсь в том, что господину Рюарку будет приятно побывать на родине.
Рюарк пришел в мрачное уныние, и не мог как следует скрыть этого состояния.
Но, словно не замечая этого, Натаниэль Бошан продолжал, чуть повысив голос:
— И непременно возьмите с собой вашу очаровательную дочь. Нет никаких сомнений в том, что у нее там будет много поклонников даже среди женатых мужчин. Мои родители будут счастливы принять и вас обоих, и вашего компаньона. Правда, берите с собой кого захотите, и можете остановиться у них на все время, необходимое для того, чтобы хорошенько узнать страну.
— Может быть, в октябре, — подумал вслух Траерн. — К этому времени в колониях заканчивается сбор урожая, и я мог бы увидеть, какими ресурсами вы располагаете. — Он поднялся с кресла и протянул через стол руку Натаниэлю, также вставшему из-за стола. — Договорились. Едем обязательно.
Когда Траерн с капитаном вышли в холл, направляясь к выходу из дома, Шанна, наблюдавшая за ними, подождала, пока Джейсон запрет дверь, и спустилась вниз, надеясь застать Рюарка одного в столовой. В спешке Шанна надела лишь легкое домашнее платье поверх тончайшей ночной рубашки. Она рассчитывала поговорить с ним наедине и действительно нашла его сидевшим спиной к двери и сворачивавшим на столе чертежи. Он тихо насвистывал какую-то мелодию. Рюарк сунул чертежи под мышку и повернулся, намереваясь выйти из столовой, но остановился как вкопанный, оборвав мелодию в середине фразы. Шанна вошла в столовую. Она с решительным видом посмотрела на Рюарка.
— Черт возьми! — воскликнул он. — Таинственное появление нимфы, покушающейся на мою добродетель! Да к тому же почти раздетой!
Глаза Шанны быстро опустились, и щеки ее покрыл легким румянец, когда она поняла, насколько легкомысленно одета. Торопясь застать Рюарка, она не успела застегнуть платье, и прозрачный батист ночной рубашки не мог ничего скрыть от его взгляда.
— Итак, господин Рюарк, вы явно старались не показываться мне на глаза. Вчера вас не было за обеденным столом.
С этими словами Шанна захлопнула дверь и осторожно шагнула к нему, словно почуявшая добычу голодная кошка, которой хочется полакомиться.
Рюарк рассеянно улыбнулся, но глаза его загорелись при виде щедрой красоты Шанны, нежные груди которой почти не скрывала прозрачная рубашка.
— Я был занят, Шанна. Строительство завершается. Как бы мне ни хотелось быть рядом с вами, я не мог оттуда уйти.
— Ну, разумеется! — с некоторой подозрительностью проговорила она. — Вы даже написали об этом отцу. Это вас вполне устраивало, чтобы не встретиться с другим Бошаном.
— Мадам? — Брови Рюарка поднялись в невысказанном вопросе.
— У вас с ним нет ни одной общей черты. — Шанна чуть откинула голову назад, не спуская глаз с Рюарка. — Действительно ли я мадам Бошан? Или эта фамилия лишь удобное прикрытие для вас?
Рюарк повел плечами.
— Я не имею возможности доказать вам это, Шанна, однако суд, несомненно, проверял мои имя и фамилию. И вы сами, конечно, спросили у добрейшего Хикса мою фамилию, прежде чем увидеть меня, и, таким образом, у меня не было никаких возможностей для выбора. Вы вполне можете считать себя мадам Бошан, но если эта истина вас не устраивает, можете называть себя мадам Рюарк или как вам будет угодно по-другому. Но клянусь вам…
— Довольно! — подняла руку Шанна. — Не нужно клятв. С меня достаточно уже одной сделки с вами, которая обошлась мне очень дорого.
Рюарк внимательно посмотрел на нее:
— Вы последнее время избегали меня, Шанна. Может быть, вы хотите мне о чем-то сообщить?
Задав этот вопрос, он опустил глаза на гладкий, плоский живот Шанны, угадывавшийся под легкой рубашкой. Шанна поняла, что он хотел сказать.
— Можете не беспокоиться, милорд дракон. — Голос ее прозвучал несколько насмешливо. — У меня под сердцем нет вашего ребенка. Меня занимает совсем другое. Стало быть, вы повидались с этим капитаном Бошаном?
— Да, любовь моя, — состроил гримасу Рюарк. — Мы только что позавтракали.
— И вы говорите, что вы ему не родственник? — Шанна затаила в ожидании ответа.
Рюарк смотрел на нее не менее вызывающе, чем она на него.
— Мадам, если бы я был его родственником, неужели я бы остался здесь?
— Действительно, это было бы странно. Вы бы постарались бежать.
Рюарк подошел к Шанне и обнял ее под самой грудью, отчего она приподнялась так, что рубашка соскользнула, открыв его взору нежную округлость. Шанна не сопротивлялась и не отшатнулась от него, а лишь слабо вздохнула, вздрогнув от его прикосновения.
— Не обнимайте меня, Рюарк. Я не хочу больше рисковать, потому что это ни к чему не приведет.
Губы Рюарка коснулись ее уха, и он прошептал:
— Я оставлю вас, моя незамужняя нимфа, и отправлюсь по своим делам, но без выкупа вы от меня не отделаетесь.
Шанна повернулась к нему.
— Всего лишь один поцелуй, любовь моя, — попросил Рюарк. — Это совсем недорого.
Шанна нашла, что цена и впрямь приемлема и позволит ей освободиться от его объятий. Встав на носки, она легко прикоснулась губами к его рту и попыталась отодвинуться, но его рука лишь крепче прижала Шанну. Рюарк вздохнул с разочарованным видом.
— Мадам, даже при самом богатом воображении это нельзя назвать поцелуем. — Он с упреком улыбнулся ей в глаза. — Я вижу, вы принимаетесь за старое.
Шанна не хотела, чтобы он обвинил ее в холодности или в наивности. Она обвила руками его шею, прижалась едва прикрытыми грудями к его торсу, а полуобнаженными бедрами к его бедрам, именно так, как учил ее Рюарк, и подарила ему поцелуй, от которого мог бы запылать целиком огромный Черный лес. Этого было достаточно для того, чтобы голова Рюарка пошла кругом. Она и сама поддалась этой игре и, когда наконец оторвала от него свои губы, не отодвинулась от Рюарка, а лишь попыталась унять дрожь в ногах.
— Ах, Шанна, вы решили свести меня с ума! — выдохнул Рюарк.
— Разве вы не этого просили? Чтобы доказать вам свою щепетильность в вопросах чести, я заплачу вам втройне.
Она приблизила к нему полураскрытые губы и стала ласкать кончиком языка губы Рюарка. Он обнял ее крепче.
Чей-то громкий кашель заставил их отпрянуть друг от друга. Шанна едва не дала волю гневу. Секунду спустя ее парализовал животный страх. Случилось то, чего она больше всего боялась: они были разоблачены. Ее забила дрожь при виде вошедшего капитана Бошана. Чтобы как-то прикрыться, Шанна судорожно запахнула свой пеньюар.
Натаниэль заговорил почти сразу:
— Простите, господин Рюарк, мадам Бошан, — он как-то странно подчеркнул оба имени, — я оставил здесь трубку и кисет. — Не дожидаясь ответа, он подошел к столу, взял забытые вещи, а выходя, помедлил и с каким-то странным выражением глаз посмотрел по очереди на обоих. Коснувшись бровей кончиками пальцев, он коротко простился: — Всего хорошего, господин Рюарк… Мадам Бошан…
Не произнеся больше ни слова, он повернулся и закрыл за собой дверь. Лишь через несколько долгих секунд Шанна нашла в себе силы заговорить, и в голосе ее прозвучала твердая уверенность:
— Он расскажет отцу. Не сомневаюсь… — С выражением отчаяния на лице она посмотрела на Рюарка. — Это конец всем моим планам.
Рюарк нахмурился, но попытался успокоить Шанну:
— Он кажется мне порядочным человеком, Шанна, не склонным к сплетням. Я буду сегодня на пристани и, если удастся, поговорю с ним и попытаюсь кое-что ему объяснить… — Он пожал плечами. — Хотя не уверен…
— Правда? Вы сделаете это, Рюарк? — В Шанне затеплилась надежда. — Может быть, он поймет…
— Я попытаюсь, Шанна. — Он взял ее руки и поцеловал пальцы. — Если что-нибудь будет не так, я постараюсь дать вам знать.
— Спасибо, Рюарк, — прошептала она. — Я буду ждать.
В конце дня Рюарк вернулся вместе с ее отцом, и единственным знаком ей было то, что он неопределенно пожал плечами. Лишь когда он собрался уходить, ей удалось без свидетелей спросить его:
— Ну как?
Рюарк лукаво улыбнулся и прошептал:
— Капитан сказал, что джентльмену не пристало сплетничать.
Позднее, уже в своей комнате, совершенно успокоившаяся и готовая ко сну, Шанна поняла, что до самого последнего момента Рюарк сознательно держал ее в напряжении.
Глава 12
В один из последних дней августа солнце пекло невыносимо. Ступить на раскаленный песок пляжа было просто невозможно. Даже деревенские дети попрятались от гнетущей жары в своих домах. Остров замер, люди томились в оцепенении долгой фиесты. Горячие волны дрожащей дымки поднимались над крышами, заполняя воздух до самого горизонта прозрачным мерцанием. Единственным проявлением жизни было движение медленно набегавших волн, лениво лизавших морской берег. В полном безветрии не шевелился ни один листик на деревьях. На небе не было ни облачка, и обычная голубизна его казалась выбеленной испепеляющей жарой.
Шанна, вздохнув, ушла с балкона в относительную прохладу комнат и сняла легкий пеньюар, казавшийся в этом пекле тяжелой шубой. Ее крепкое юное тело блестело от пота, а затылок под тяжелой массой длинных волос был просто мокрым. Какое-то время она пыталась продолжить вышивание гобелена, начатого несколько лет назад, но у нее явно не хватало терпения. Это была та работа, которую она ненавидела. Еще в школьные годы рукоделие, обязательный для девочек предмет, вызывало у нее отвращение. От нее требовали усердия, не принимая во внимание ее нежелание этим заниматься. Она рвала на мелкие кусочки свои работы, злясь на ошибки и отказываясь их исправлять. Ее неодобрительно хмурившиеся наставницы пооткрывали бы в изумлении рты, если бы догадались о ее страстном желании отправиться к художнику Хогарту, в академию Мартина Лэйна.
«Какой позор! — содрогнулись бы они. — Подумать только, молодые люди рисуют натурщиц. Голых натурщиц!»
Шанна мысленно посмеялась над собой и растянулась на кровати.
Рюарк стал в их доме своим человеком. Почти всегда присутствовал за столом, повсюду сопровождал ее отца. Редко когда Шанна спускалась по лестнице без надежды увидеться с ним, и при каждой встрече он пожирал ее глазами с возбуждавшей ее смелостью. По правде говоря, Шанну радовало его пылкое внимание. Ей постоянно слышался шепот Рюарка, его нежные слова, осторожно направлявшие ее по дорогам любви, она вспоминала дразнящее, возбуждающее, горячее, пожирающее ее наслаждение от того, как он целовал ее грудь…
— Господи! — прошептала Шанна. — Я теряю рассудок!
Груди ее пылали под тонкой тканью рубашки, а внизу живота она чувствовала какую-то пустую, тупую боль, Она поднялась с постели, взяла пяльцы и спустя секунду уже сосала палец, на котором выступила капелька крови от укола не замеченной ею иглы, воткнутой в рукоделие. Сжав кулаки, Шанна пристально смотрела на дверь своей комнаты, понимая, что, если сейчас войдет Рюарк, она примет его со всей страстью, которой так жаждет ее тело. На глазах у нее выступили слезы. Отчасти это были слезы страха. Она желала его и ненавидела себя за свою слабость. В глубинах ее существа жила страсть, удовлетворить которую мог только Рюарк, и ее отчаянные усилия вызвать в себе хоть какой-то гнев по отношению к нему были тщетными.
Внезапно она почувствовала усталость. Усталость от необходимости постоянно контролировать свои чувства и избегать встреч наедине с Рюарком. Ее не отпускали опасения. Их застал капитан Бошан. В следующий раз вместо него может оказаться кто-то другой, менее симпатичный или сдержанный, может быть, даже сам Орлан Траерн. Мысли Шанны вертелись вокруг одного и того же. Она устала от попыток бороться с этим ужасным состоянием. Она устало прикрыла глаза и заснула, так и не решив ни одной из проблем.
На остров опустился вечер, жара отступила, и можно было надеть какую-то одежду. Легкие порывы ветра уносили последние остатки изнурительной жары. Был подан обед. Накануне в порту бросил якорь английский фрегат, направлявшийся в колонии, и в числе приглашенных в этот день на обед были моряки с этого корабля — капитан, майор Королевского флота, и кавалер сэр Гэйлорд Биллингсхэм, направлявшийся в колонии с какой-то специальной миссией. Пришли несколько надсмотрщиков с женами, Ролстон, Питни и Рюарк.
После обеда все перешли в гостиную, в одном углу которой расположились с рукоделием женщины, а в другом закурили свои трубки или же легкие сигареты мужчины. Дамы обменивались любезностями, говорили о новых кулинарных рецептах и просто сплетничали. Шанна не поддерживала разговор, а лишь отвечала на вопросы, которые ей изредка задавали, и, склонившись над своими пяльцами, украдкой смотрела на потягивавшего трубку Рюарка. На нем были коричневый сюртук, надетый поверх желтовато-коричневых брюк и жилета, и белая рубаха с кружевным жабо. Его сбережения непрерывно росли, и Рюарк потратил часть денег на одежду, правда, менее изысканную, чем подаренная ему Траерном, но которая ему тоже очень шла.
— Не находите ли вы, Шанна, — не отрываясь от вышивания, тихо спросила одна из женщин, — что господин Рюарк очень хорош собой?
— Да, — ответила Шанна, — действительно красивый мужчина.
Шанна улыбнулась. Хотя она всеми силами старалась заставить себя ненавидеть Рюарка, но гордилась тем, что его высоко оценивали другие. Вполуха слушая женскую болтовню, Шанна узнала, что сэр Гэйлорд Биллингсхэм холостяк, ничем не связан и очень общителен. Он направлялся в колонии за финансовой поддержкой, необходимой для процветания приобретенной его семейством небольшой верфи в Плимуте. Шанне он казался странным. Ростом выше Рюарка, широкий в кости, он двигался с какой-то неловкой грацией, и эта неуклюжесть вполне соответствовала его долговязой фигуре. Вьющиеся титановые волосы обрамляли его лицо. У него были серо-синие глаза и полный, выразительный рот. Он легко переходил от чопорного безразличия и высокомерной надменности к веселой шутке. Узнав, что за столом находится раб, он хотел было выказать недоумение, но ограничился тем, что с этого момента избегал общения с Рюарком. Шанна находила его неприятным.
Он критиковал «отвратительную привычку» курить табак. Сам же то и дело доставал из жилетного кармана небольшую серебряную коробочку, высыпал из нее какой-то порошок на тыльную сторону руки и изящно втягивал его то одной, то другой ноздрей, потом сдержанно чихал в обшитый кружевом носовой платок и, если на него при этом смотрели, объяснял, что удовольствие всегда сопровождается некоторым неудобством. Он обратился к капитану фрегата:
Шанна, вздохнув, ушла с балкона в относительную прохладу комнат и сняла легкий пеньюар, казавшийся в этом пекле тяжелой шубой. Ее крепкое юное тело блестело от пота, а затылок под тяжелой массой длинных волос был просто мокрым. Какое-то время она пыталась продолжить вышивание гобелена, начатого несколько лет назад, но у нее явно не хватало терпения. Это была та работа, которую она ненавидела. Еще в школьные годы рукоделие, обязательный для девочек предмет, вызывало у нее отвращение. От нее требовали усердия, не принимая во внимание ее нежелание этим заниматься. Она рвала на мелкие кусочки свои работы, злясь на ошибки и отказываясь их исправлять. Ее неодобрительно хмурившиеся наставницы пооткрывали бы в изумлении рты, если бы догадались о ее страстном желании отправиться к художнику Хогарту, в академию Мартина Лэйна.
«Какой позор! — содрогнулись бы они. — Подумать только, молодые люди рисуют натурщиц. Голых натурщиц!»
Шанна мысленно посмеялась над собой и растянулась на кровати.
Рюарк стал в их доме своим человеком. Почти всегда присутствовал за столом, повсюду сопровождал ее отца. Редко когда Шанна спускалась по лестнице без надежды увидеться с ним, и при каждой встрече он пожирал ее глазами с возбуждавшей ее смелостью. По правде говоря, Шанну радовало его пылкое внимание. Ей постоянно слышался шепот Рюарка, его нежные слова, осторожно направлявшие ее по дорогам любви, она вспоминала дразнящее, возбуждающее, горячее, пожирающее ее наслаждение от того, как он целовал ее грудь…
— Господи! — прошептала Шанна. — Я теряю рассудок!
Груди ее пылали под тонкой тканью рубашки, а внизу живота она чувствовала какую-то пустую, тупую боль, Она поднялась с постели, взяла пяльцы и спустя секунду уже сосала палец, на котором выступила капелька крови от укола не замеченной ею иглы, воткнутой в рукоделие. Сжав кулаки, Шанна пристально смотрела на дверь своей комнаты, понимая, что, если сейчас войдет Рюарк, она примет его со всей страстью, которой так жаждет ее тело. На глазах у нее выступили слезы. Отчасти это были слезы страха. Она желала его и ненавидела себя за свою слабость. В глубинах ее существа жила страсть, удовлетворить которую мог только Рюарк, и ее отчаянные усилия вызвать в себе хоть какой-то гнев по отношению к нему были тщетными.
Внезапно она почувствовала усталость. Усталость от необходимости постоянно контролировать свои чувства и избегать встреч наедине с Рюарком. Ее не отпускали опасения. Их застал капитан Бошан. В следующий раз вместо него может оказаться кто-то другой, менее симпатичный или сдержанный, может быть, даже сам Орлан Траерн. Мысли Шанны вертелись вокруг одного и того же. Она устала от попыток бороться с этим ужасным состоянием. Она устало прикрыла глаза и заснула, так и не решив ни одной из проблем.
На остров опустился вечер, жара отступила, и можно было надеть какую-то одежду. Легкие порывы ветра уносили последние остатки изнурительной жары. Был подан обед. Накануне в порту бросил якорь английский фрегат, направлявшийся в колонии, и в числе приглашенных в этот день на обед были моряки с этого корабля — капитан, майор Королевского флота, и кавалер сэр Гэйлорд Биллингсхэм, направлявшийся в колонии с какой-то специальной миссией. Пришли несколько надсмотрщиков с женами, Ролстон, Питни и Рюарк.
После обеда все перешли в гостиную, в одном углу которой расположились с рукоделием женщины, а в другом закурили свои трубки или же легкие сигареты мужчины. Дамы обменивались любезностями, говорили о новых кулинарных рецептах и просто сплетничали. Шанна не поддерживала разговор, а лишь отвечала на вопросы, которые ей изредка задавали, и, склонившись над своими пяльцами, украдкой смотрела на потягивавшего трубку Рюарка. На нем были коричневый сюртук, надетый поверх желтовато-коричневых брюк и жилета, и белая рубаха с кружевным жабо. Его сбережения непрерывно росли, и Рюарк потратил часть денег на одежду, правда, менее изысканную, чем подаренная ему Траерном, но которая ему тоже очень шла.
— Не находите ли вы, Шанна, — не отрываясь от вышивания, тихо спросила одна из женщин, — что господин Рюарк очень хорош собой?
— Да, — ответила Шанна, — действительно красивый мужчина.
Шанна улыбнулась. Хотя она всеми силами старалась заставить себя ненавидеть Рюарка, но гордилась тем, что его высоко оценивали другие. Вполуха слушая женскую болтовню, Шанна узнала, что сэр Гэйлорд Биллингсхэм холостяк, ничем не связан и очень общителен. Он направлялся в колонии за финансовой поддержкой, необходимой для процветания приобретенной его семейством небольшой верфи в Плимуте. Шанне он казался странным. Ростом выше Рюарка, широкий в кости, он двигался с какой-то неловкой грацией, и эта неуклюжесть вполне соответствовала его долговязой фигуре. Вьющиеся титановые волосы обрамляли его лицо. У него были серо-синие глаза и полный, выразительный рот. Он легко переходил от чопорного безразличия и высокомерной надменности к веселой шутке. Узнав, что за столом находится раб, он хотел было выказать недоумение, но ограничился тем, что с этого момента избегал общения с Рюарком. Шанна находила его неприятным.
Он критиковал «отвратительную привычку» курить табак. Сам же то и дело доставал из жилетного кармана небольшую серебряную коробочку, высыпал из нее какой-то порошок на тыльную сторону руки и изящно втягивал его то одной, то другой ноздрей, потом сдержанно чихал в обшитый кружевом носовой платок и, если на него при этом смотрели, объяснял, что удовольствие всегда сопровождается некоторым неудобством. Он обратился к капитану фрегата: