Страница:
вернусь к тебе домой.
166. Р. Оху. I 110-W. 99. II в.
Херемон приглашает тебя покушать на трапезу господа Сераписа в храме
Сераписа завтра, то есть 15-го, после 9 часов.
167. Тертуллиан, de bapt. V
Квинт Септимии Флоренс Тертуллиан, сын римского центуриона (офицера),
принявший христианство и ставший пресвитером в Карфагене, является одним из
крупнейших христианских апологетов. Помимо апологетических сочинений он
написал большое количество богословских трактатов по различным вопросам
христианской догматики, культа, нравственности. Его литературная
деятельность относится к концу II и первой части третьего века. Тертуллиан
был близок к монтанизму. Его фанатизм и мракобесие ярко выразились в
провозглашенном им принципе:
"верю потому, что нелепо". (Вот как это положение сформулировано
Тертуллианом - de came Chr. V: "Распят сын божий - не стыдно, ибо это
постыдно. И умер сын божий - это вполне достоверно, ибо нелепо. А
погребенный, он воскрес-это верно, ибо невозможно").
Язычники, хоть они и чужды духовных познаний, сами приписывают идолам
своим действующую в этом отношении силу, хотя и ошибаются, употребляя воды,
лишенные всякой силы. У них в обычае посвящать в некоторые таинства
посредством омовения - в таинства какой-нибудь Исиды и Митры...
Действительно, в аполлоновых и элевсинских играх они погружаются в воду и
заявляют, что делают это для возрождения и чтобы не получить наказания за
свои прегрешения.
168. Тертуллиан, Praescr. haer. XL
Если бы кому угодно было спросить, кто возбуждает и внушает ереси, я бы
ответил: дьявол, который ставит своим долгом извращать истину и всячески
старается в мистериях ложных богов подражать святым обрядам христианской
религии. Он также кое-кого погружает в воду и обещает через крещение
искупление грехов. Насколько я помню, Митра знаменует чело своих воинов,
когда они посвящаются, приносят в жертву хлеб, представляет вид воскресения,
предлагает одновременно венец и меч, запрещает жрецам жениться второй раз,
имеет своих девственниц.
169. Апулей, Met. XI
Л. Апулей из Мадавры (середина второго века) - адвокат, философ, поэт и
авантюрист - оставил значительное литературное наследство. Его
"Метаморфозы", авантюрно-сатирический роман о похождениях Люция,
превращенного в осла, до сих пор пользуется популярностью, в частности
эпизод об Амуре и Психее. Занимательная фабула и пикантное изложение дали
повод прозвать роман Апулея "Золотым ослом". В книге XI автор подробно
описывает обряд таинства Исиды и чин посвящения в ее мистерии. Это описание,
наряду с трактатом Плутарха "De Is. et Os.",- наиболее полный источник в
культе Исиды в римскую эпоху.
Гл. 9. Среди этих шутливых развлечений для народа... двигалось и
специальное шествие богини-спасительницы. Женщины, блистая чистыми
покровами, радуя глаз разнообразными уборами, украшенные весенними венками,
одни усыпали из подола цветочками путь, по дороге, по которой шествовала
священная процессия, у других за спиною были привешены блестящие зеркала,
чтобы подвигающейся богине был виден весь священный поезд; некоторые, держа
в руках гребни из слоновой кости, движением рук и сгибанием пальцев делали
вид, будто расчесывают и прибирают волосы владычице. Другие благовонными
маслами и дивными ароматами окропляли улицы. Кроме того, большая толпа людей
обоего пола с фонарями, факелами, свечами и всякого рода источниками
искусственного света изображала прославление властителя светил небесных.
Свирели и флейты, звуча сладчайшими мелодиями, создавали очаровательную
музыку. Далее миловидный хор из избраннейшей молодежи, одетый в белоснежные
рубашки и блестящие праздничные одежды, повторял строфы приятной песни,
которую искусный поэт благоволением Камен написал для пения и смысл которой
говорил уже о начале последующих, более важных богослужебных гимнов. Шли и
Серапису посвященные флейтисты, держа свои инструменты наискосок по
направлению к правому уху и исполняя по нескольку раз напевы, принятые в
храме их бога. Затем следовало множество прислужников, уговаривавших народ
дать дорогу шествию.
Гл. 10. Тут движется толпа посвященных в таинства, мужчины и женщины
всякого положения и возраста, одетые в сверкающие льняные одежды белого
цвета. У женщин умащенные волосы покрыты прозрачными покрывалами, у мужчин
блестят гладко выбритые головы. В качестве земных светил великой религии
издают они пронзительный звон, потрясая медными, серебряными и даже золотыми
систрами. Наконец высшие служители таинств, льняная белая одежда которых,
подпоясанная у груди, узко спускалась до пят, несут знаки достоинства
могущественнейших божеств. Первый нес лампу, горевшую ярким светом и
нисколько не похожую на наши лампы, что зажигают на вечерних трапезах; эта
была в виде золотой лодки, отверстие находилось на самой середине, и
светильня давала гораздо более широкое пламя. Второй, одетый, как и первый,
нес в обеих руках двойной алтарь, называемый "помощью"... За ним шел третий,
неся тонко сделанную из золота пальму с листьями, а также жезл Меркурия.
Четвертый изображал символ справедливости, протягивая ладонь левой руки; при
природной бездеятельности своей она не предана ни хитрости, ни ловкости и
потому скорее, чем правая рука, может олицетворять справедливость. Он же нес
и золотой сосудик в форме соска, из которого он совершал возлияние молоком.
У пятого была золотая веялка, наполненная лавровыми веточками, другой нес
амфору.
Гл. 11. Вскоре показалась и процессия богов, удостоивших
воспользоваться человеческими ногами для передвижения. Вот наводящий ужас
посредник между небесным и подземным миром, то с темным, то с сияющим ликом,
высоко возносящий собачью морду Анубис, в левой руке держа жезл, правой
потрясая зеленой пальмовой ветвью. Непосредственно за ним следует корова на
задних ногах, плодородный символ всеродительницы-богини; неся ее на плечах,
один из священнослужителей гордо выступал под блаженной ношей. Другой нес
закрытую корзину, заключающую в себе ненарушимую тайну великого учения.
Третий в счастливых своих объятиях нес почитаемое изображение верховного
божества. Не было оно похоже ни на домашнее животное, ни на птицу, ни на
дикого зверя, ни на человека какого-либо; но по мудрому замыслу оно самой
странностью своей вызывало почтение, скрывая глубочайшим молчанием
неизреченную сущность высокой веры. Ввиду такого своего значения оно было
сделано из чистого золота следующим манером: то была искусно выдолбленная
урна с круглым дном, снаружи украшенная диковинными египетскими
изображениями; отверстие ее, подымаясь не очень высоко в виде горлышка,
выступало далеко длинным носочком, а с другой стороны была широкая ручка,
очень выгнутая, на которой извилистым узлом поднималась змея с чешуйчатой
головой и полосатой вздутой шеей.
Гл. 16... Среди подобных восклицаний, среди праздничных возгласов
толпы, мало-помалу подвигаясь, приблизились мы к морскому берегу...
Расставили там по чину священные изображения, и верховный жрец, произнося
пречистыми устами священнейшие молитвы, горящим факелом, яйцом и серой
очищает высшим очищением лодку, искусно сделанную и со всех сторон пестро
разукрашенную удивительными рисунками в египетской манере, и, очищенную,
посвящает ее богине. На счастливом судне этом блестящий развевался парус, на
котором золотыми буквами были вышиты пожелания удачного начала новому
плаванию. В виде мачты высилась круглая блестящая сосна с превосходным
марсом, представлявшая приятное для глаза зрелище. Корма, выгнутая в виде
гусиной шеи, покрыта была листовым золотом, а нижняя часть лодки сделана
была из гладкого кедрового дерева. Тут вся толпа, как посвященные, так и
непосвященные, наперерыв приносят сосуды с ароматами и другими в таком же
роде приношениями, совершают возлияния из молочной смеси на воды. Наконец,
когда лодка наполнена была щедрыми приношениями и соответственными
жертвоприношениями, обрезают ленты у якоря и, предоставив лодку попутному и
спокойному ветру, пускают в море. Когда расстояние почти что скрыло ее из
наших глаз, носильщики снова взяли священные предметы, которые они принесли,
и, составив по-прежнему торжественную процессию, все быстрым шагом начинают
возвращение к храму.
Гл. 17. Когда мы пришли уже к самому храму, великий жрец, те, кто нес
священные изображения, и те, которые ранее уже были посвящены в святые
таинства, войдя во святилище богини, расположили там по чину изображения,
казавшиеся одушевленными. Тогда один из них, которого все называли писцом,
стоя перед дверью, созвав как бы на сходку кружок пастофоров - так
именовалась священная коллегия,- с высокого возвышения читает вслух из книги
по писаному молитвы о благоденствии великого императора (принцепса), сената,
сословия всадников и всего римского народа, в корабельщиках, кораблях и обо
всех, кто живет под нашей державой, (затем) по греческому обряду (возгласил)
так: aoia - эфесские (таинственные) буквы; этот возглас всем оказывается на
счастье, судя по следовавшим за ним восклицаниям народа. Исполненный радости
народ, держа в руках венки с листьями и веночки из вербены, поцеловал ступни
серебряной статуи богини, стоявшей на пьедестале, и отправился по домам.
Гл. 23... Наконец настал день, назначенный жрецом, и он повел меня,
окруженного священным воинством, в ближайшие купальни. Там, совершив обычное
омовение, призвав милость богов, он меня кропит в виде очищения и снова
приводит к храму. Когда две дневных стражи уже протекли, он ставит меня
перед самым подножием статуи и, сказав мне на ухо некоторые наставления,
благостное значение которых нельзя выразить словами, перед всеми свидетелями
наказывает мне воздержаться от чревоугодия и не вкушать десять дней подряд
никакой животной пищи, а также не прикасаться к вину. Исполняю свято этот
наказ о воздержании, а между тем наступает уж и день посвящения, и солнце
склоняется к закату. Тогда со всех сторон приходит толпа посвященных, по
старому обычаю принося мне поздравительные подарки, кто какой. Но жрец,
удалив всех непосвященных, облекает меня в плащ из небесного полотна и, взяв
за руку, вводит в святая святых.
Может быть, ты страстно захочешь знать, усердный читатель, что там
говорилось, что делалось. Я бы сказал, если бы позволено было говорить, ты
бы узнал, если бы позволено было слышать. Одинаковой опасности подвергаются
в случае такого дерзкого любопытства и рассказчик, и слушатель. Но, если ты
объят благочестивой жаждой познания, не буду тебя больше томить. Итак,
слушай и верь, что я говорю правду. Я достиг пределов смерти, преступил
порог Прозерпины и снова вернулся, пройдя все стихии; в полночь я увидел
солнце в сверкающем блеске, предстал перед богами подземными и небесными и
вблизи поклонился им. Вот я тебе и передал, а ты, хотя и выслушал, остался в
полном неведении. Но передам то единственное, что могу открыть, не нарушая
священной тайны, непосвященным слушателям.
Гл. 24. Настало утро, и по окончании богослужения я тронулся в путь,
облаченный в двенадцать священных стол; хотя это принадлежит к святым
обрядам, но я могу говорить об этом без всякого смущения, так как в то время
масса народа могла это видеть. Ведь я стоял наверху по самой середине храма
против статуи богини на деревянном помосте, выделяясь одеждой, правда
полотняной, но расписанной цветами. С плеч за спину до самых пят спускался у
меня драгоценный плащ. Взглянув на него внимательно, всякий увидел бы, что
на мне кругом разноцветные изображения животных: тут и индийские драконы, и
гиперборейские грифоны, животные, которых другой мир создает наподобие
пернатых птиц. Стола эта у посвященных называется олимпийской. В правой руке
я держал ярко горящий факел. Голову мою красиво облекал венок из светлой
пальмы, листья которой расходились в виде лучей... Разукрашенный наподобие
солнца, помещенный наподобие божественной статуи, я при внезапном открытии
завесы был представлен на обозрение народа. После этого я торжественно
отпраздновал день своего духовного рождения, устроив изысканную трапезу с
отборными винами. Так продолжалось три дня... Наконец по указанию богини,
внеся вклад за свое посвящение - конечно, далеко не соответствующий, но
сообразно с моими средствами,- я начал готовиться к возвращению домой...
Повергнувшись ниц перед изображением богини и прижавшись лицом к стопам ее,
обливаясь слезами, прерываемый частыми рыданиями, глотая слова, я начал:
Гл. 25. "О святейшая человеческого рода вечная заступница, смертных
постоянная охранительница, что являешь себя несчастным в бедах нежной
матерью. Ни день, ни ночь одна, ни минута какая краткая не протекает твоих
благодеяний праздная. На море и на суше ты людям покровительствуешь, в
жизненных бурях простираешь десницу спасительную, которой развязываешь
неразрешимые узлы рока, судьбы ты ослабляешь гонения, зловещих звезд
отводишь движение. Ты кружишь мир, зажигаешь солнце, управляешь вселенной,
пожираешь тартар. Пред тобою ответственны звезды, благодаря тебе наступает
чередование времен, радуются небожители, стихии - твои служители. Мановением
твоим огонь разгорается, тучи сгущаются, поля осеменяются, посевы
подымаются. Силы твоей страшатся птицы, в небе летающие, звери, в горах
скитающиеся, змеи, по земле ползущие, киты, в океанах плавающие. И я, для
воздания похвал тебе - нищий разумом, для жертв благодарственных - бедный
имуществом, нет у меня полноты слов, чтобы выразить, что я о твоем величии
чувствую. Ведь тысячи уст не хватило бы для этого и нескончаемого ряда
языков, неустанных в велеречии; то единственное, что в состоянии сделать
неимущий благочестивец,- то я и сделаю: лик твой небесный и божественность
святейшую в глубине моего сердца запечатлею на веки вечные".
Помолившись таким образом великой богине, я бросаюсь на шею жрецу
Митры, ставшему уже моим отцом, и, покрывая его поцелуями, прошу прощения,
что не могу отблагодарить его как следует за его благодеяния.
170. Надпись из Иоса. A. Deissmann, Licht vom Osten, С. 94 сл. II-III
в.
Такой-то посвятил это Исиде, Серапису, Анубису и Гарпократу. Я - Исида,
владычица всякой страны, я воспитана Гермесом и вместе с Гермесом изобрела
демотические письмена для того, чтобы не все писали одинаковыми буквами. Я
положила законы людям и издала законоположения, которых никто не может
изменить. Я старшая дочь Кроноса. Я жена и сестра царя Осириса. Я (звезда),
восходящая в созвездии божественного Пса. Я та, которую у женщин называют
богиней. Мне построен город Бубастис. Я отделила землю от неба. Я указала
пути звездам. Я установила порядок движения солнца и луны. Я изобрела
мореплавание. Я сделала справедливое сильным. Я свела женщину с мужчиной. Я
предписала женщинам носить плод до десятого месяца. Я установила закон,
чтобы родители были любимы детьми. Я наложила кару на тех, кто относится к
родителям без любви. Я вместе с братом Осирисом положила конец людоедству. Я
указала людям очищения. Я научила почитать изображения богов. Я освятила
участки богов. Я разрушила власть тиранов. Я добилась, чтобы женщины были
любимы мужчинами. Я сделала справедливость сильнее золота и серебра. Я
законоположила, чтобы истина считалась прекрасной. Я изобрела брачные
контракты. Я указала эллинам и варварам их наречия. Я сделала так, чтобы
прекрасное и постыдное отличались между собой по природе...
171. "Лукиан, О Сирийской богине
В Библе я видел великое святилище Афродиты Библосской, в котором
справляются оргии в честь Адониса. Афродита - эллинизированное название
сирийской богини Ма, которую римляне называли просто Magna Mater - Великая
Мать.
Я ознакомился и с ними. Говорят, что эти оргии установлены в честь
Адониса, раненного в этой стране вепрем;
в память о его страданиях местные жители ежегодно подвергают себя
истязаниям, оплакивают Адониса и справляют оргии, а по всей стране
распространяется великая печаль. Затем, прекратив удары и плач, они
приносили жертву Адонису, как умершему. На следующий день они рассказывают,
что он жив и удалился на небо; в то же время они бреют себе головы, как
египтяне, когда умирает Апис...
...В стране Библе есть еще и другое чудо: это - река, плещущая с
Ливанских гор в море. Имя ее - Адонис. Каждый год она меняет свой цвет,
делаясь кровавой. Впадая в море, она окрашивает его на далекое пространство
и тем указывает библосцам время великой печали. Рассказывают, что в эти дни
на Ливане уязвляется Адонис и что его кровь, стекая в реку, меняет ее цвет.
Отсюда река и получила свое имя. Так думает большинство. Мне же один
библосец указал на другую, по его мнению, истинную, причину этого явления.
"Чужестранец,- сказал он мне,- река Адонис протекает по Ливану, почва
которого имеет красноватый оттенок. Свирепые ветры, поднимающиеся в эти
самые дни, несут эту землю с большою примесью сурика в реку. Таким образом,
земля эта, а вовсе не кровь Адониса, на которую указывают, придает реке
кровавый цвет"...
...Самое большое среди них (святилищ) это, мне кажется, то, которое
находится в Гиераполе. Святилище это, и вся местность вокруг, наиболее
почитаемо и священно... Также и по богатству это святилище среди всех
известных мне занимает первое место, так как к нему стекаются деньги из
Аравии, Финикии, Вавилонии, Каппадокии. Приносят их также киликийцы и
ассирийцы...
...Пропилеи храма повернуты на север, высота их около 30 саженей. В
этих-то пропилеях и стоят фаллы высотою в 30 саженей, сооруженные Дионисом.
На один из этих фаллов два раза в год влезает человек и остается на его
вершине в течение семи дней... Я думаю, что и этот обряд совершается в честь
Диониса. Мое мнение подтверждается тем, что при посвящении фаллов Диониса,
как известно, ставят на них человеческие фигурки из дерева; зачем это
делается, я не могу объяснить, но мне кажется, что человек, влезающий на
фалл, подражает этим деревянным человечкам. Поднявшись наверх, человек
спускает вниз длинную веревку, заранее припасенную, и на ней подтягивает
все, что ему нужно,- дерево, одежды, орудия. С их "помощью он устраивает
себе шалаш, где и сидит, оставаясь на фалле, в течение упомянутого числа
дней. Многие приносят ему золото, серебро, медь, оставляют их неподалеку от
него и, сказав свое имя, уходят. Человек, стоящий внизу, сообщает имена
жертвующих верхнему, и тот творит за каждого молитву. Молясь, он ударяет в
медный инструмент, издающий громкий и резкий звук.
172. Филострат, V. Ар.
С легкой руки Гиерокла, написавшего в конце 111 в. антихристианское
сочинение, где он сопоставляет Аполлония Тианского с Иисусом, создалось
представление об Аполлонии как о сопернике христианства. Между тем для этого
нет основании. Дошедшая до нас биография Аполлония, написанная в начале III
в. Филостратом, составлена в жанре Деянии апостолов, а многие чудеса
Аполлония напоминают евангельские чудеса и представляют очевидное
заимствование.
Лукиан, по-видимому, считал Аполлония шарлатаном. Во всяком случае не
только в Греции, но и в арабской (где он именуется Balinas), сирийской и
еврейской литературе он слывет как специалист по магии;
имеются неизученные арабские рукописи приписываемых Аполлонию сочинений
по магии, астрологии, телесматике.
По данным Филострата, Аполлоний был идеологом вымирающих остатков
восточной земельной аристократии эпохи эллинизма; нивелирующая сила Римской
империи лишила их места в политической жизни страны, им оставалось лишь
проповедовать самоотречение и философский аскетизм и предаваться реакционным
мечтаниям о невозвратном былом величии. А такова именно была проповедь
Аполлония.
Что касается личности Аполлония, то с некоторой достоверностью можно
сказать, что он вышел из состоятельной семьи, получил обширное образование,
много путешествовал, проповедовал новопифагорейскую религиозную мистику,
принимал деятельное участие в политической жизни, был причастен к заговору
против Домициана, был близок ко двору императоров и умер в начале II в. При
жизни он пользовался почитанием как чудотворец и мудрец, а после смерти ему
воздавали кое-где культ как герою. Каракалла воздвиг ему часовню, а во
многих храмах стояли его статуи.
Из сочинений Аполлония сохранился небольшой отрывок (у Евсевия) из его
трактата "О жертвоприношениях" и несколько писем (большинство приписываемых
ему подложно); следы написанной им биографии Пифагора сохранились у Ямвлиха.
Основное издание относящихся к Аполлонию текстов - Flavii Phiiwstrati
quae supersunt, ed. Kayser, Turicii, 1844, в том числе Vita Apoll., Apoll.
Tyanensis epistolae, Eusebius c. Hieroclem. Филостратово жизнеописание
Аполлония в этой книге цитируется сокращенно: "V. Ар.".
1.11. ...Но, продолжал Аполлоний, если они (боги) такие всеведущие,
тогда тот, кто приходит в храм и имеет чистую совесть, должен бы молиться
следующим образом:
"О боги, дайте мне, что мне полагается". Ибо, о жрец, ведь
благочестивому будет полагаться хорошее, а нечестивому - противоположное.
I. 17. Его речь текла не дифирамбом и не была украшена поэтическими
изречениями, она не была изысканной... Он не изощрялся в остроумии и не
любил пространных речей. Никто не слыхал, чтоб он иронизировал... он
изрекал, как оракул: "я знаю", или "мне кажется", или "куда вы клоните", или
"надо знать". Его изречения были кратки и сильны, как адамант, его образы
значительны и метки, и его слова находили отклик, как законы, диктуемые с
высоты трона.
I. 34. По словам Дамиса он знал, что Аполлоний в полном соответствии со
своим образом мысли, верный своей молитве: "Боги, дайте мне владеть немногим
и ни в чем не испытывать потребности" - не выразит никакого желания.
IV. 3. (Аполлоний сказал:) "Вы видите, воробьи заботятся друг о друге и
радуются своему обществу, а мы, люди, этого не понимаем. Когда кто-нибудь
ценит общество других, мы скорее говорим о неумеренности, роскошестве и т.
п., а тех, кому он уделяет от своего добра, мы называем льстецами и
блюдолизами".
IV. 10. Когда Эфес постигла чума и ни одно средство не могло победить
эпидемию, они послали к Аполлонию, желая, чтоб он уврачевал их страдания. Он
не стал медлить, но произнес: "iomen" (идем) и оказался в Эфесе, подобно
Пифагору, который одновременно был в Туриях и в Мегапонте. Созвав затем
эфесян, он сказал: "Мужайтесь, сегодня я прогоню чуму". Затем он повел всю
молодежь к театру перед статуей Апотропея (Геракла в роли отвратителя чар).
Здесь стоял старик с грязным лицом, одетый в лохмотья, по всем видимостям
нищий, ловко вращавший глазами; у него была сума, в ней кусок хлеба.
Аполлоний велел эфесянам окружить его и крикнул: "Хватайте камни во
множестве и убейте врага божьего". Но эфесяне изумились этим словам, и им
казалось жестоким побить камнями такого жалкого чужестранца, который взывал
к милосердию и плакал. Но Аполлоний их подогревал, чтобы они наседали на
него и не дали ему бежать. Тогда кое-кто начал бросать (камни), и, когда
нищий, который раньше так жалостно смотрел, стал дико озираться и глаза его
оказались полны страшного огня, эфесяне узнали в нем злого духа и побили его
камнями, так что он оказался погребенным под грудой камней. Через некоторое
время Аполлоний велел убрать камни, чтоб осмотреть убитого. Но человек,
которого, как им казалось, они побили камнями, исчез, а под камнями оказался
пес из породы молосских, величиною со льва, раздавленный и испускающий пену,
как бешеный.
IV. 31. Его речи в Олимпии касались самых интересных предметов. Он
говорил с порога храма в мудрости, храбрости, самообладании и обо всех
добродетелях и приводил своих слушателей в изумление содержанием и формой
своей речи.
IV. 40. "А о чем ты молишься, когда приступаешь к алтарю?" - спросил он
мудреца. "Я молюсь,- ответил Аполлоний,- чтобы господствовала
справедливость, чтобы не преступали законов, чтобы философы оставались
бедными, другие богатыми, но без фальши".- "А моля о столь великих вещах,
рассчитываешь ли ты, что действительно их получишь?" - "Конечно,- ответил
Аполлоний,- ибо я все суммирую в одно и, приступаю к алтарю, я молюсь: о
боги, дайте мне то, что мне надлежит".
IV. 45. Одна женщина умерла в день своей свадьбы - по крайней мере ее
сочли мертвой. Жених с плачем следовал за гробом, и Рим горевал вместе с
ним, ибо девица была из знатного дома. Когда Аполлоний встретил погребальное
шествие, он сказал: "Поставьте гроб, я утишу ваши слезы по поводу девушки".
Так как он спросил об ее имени, толпа подумала, что он хочет произнести
обычную надгробную речь. Но он коснулся мертвой, произнес несколько
непонятных слов (сравни Мк., 5:41.) и разбудил мнимоумершую, та обрела голос
и вернулась в отцовский дом, как Алкестида, когда Геракл вновь призвал ее к
жизни. Филострат, передавая это чудо, пытается найти для него разумное
объяснение: девица, дескать, была не мертвая, а лишь мнимо умершая. Здесь
почти буквальное совпадение с текстом евангелия (Мк., 5:35-42). Когда
родственники захотели сделать ему подарок в 150 000, он сказал: "Пусть это
будет приданным для девицы".
VII. 7. Когда Домициан убил своего родственника Сабина и женился на его
жене Юлии - Юлия была племянницей Домициана, дочерью Тита,- Эфес праздновал
эту свадьбу. Аполлоний же приступил к алтарю и сказал:
166. Р. Оху. I 110-W. 99. II в.
Херемон приглашает тебя покушать на трапезу господа Сераписа в храме
Сераписа завтра, то есть 15-го, после 9 часов.
167. Тертуллиан, de bapt. V
Квинт Септимии Флоренс Тертуллиан, сын римского центуриона (офицера),
принявший христианство и ставший пресвитером в Карфагене, является одним из
крупнейших христианских апологетов. Помимо апологетических сочинений он
написал большое количество богословских трактатов по различным вопросам
христианской догматики, культа, нравственности. Его литературная
деятельность относится к концу II и первой части третьего века. Тертуллиан
был близок к монтанизму. Его фанатизм и мракобесие ярко выразились в
провозглашенном им принципе:
"верю потому, что нелепо". (Вот как это положение сформулировано
Тертуллианом - de came Chr. V: "Распят сын божий - не стыдно, ибо это
постыдно. И умер сын божий - это вполне достоверно, ибо нелепо. А
погребенный, он воскрес-это верно, ибо невозможно").
Язычники, хоть они и чужды духовных познаний, сами приписывают идолам
своим действующую в этом отношении силу, хотя и ошибаются, употребляя воды,
лишенные всякой силы. У них в обычае посвящать в некоторые таинства
посредством омовения - в таинства какой-нибудь Исиды и Митры...
Действительно, в аполлоновых и элевсинских играх они погружаются в воду и
заявляют, что делают это для возрождения и чтобы не получить наказания за
свои прегрешения.
168. Тертуллиан, Praescr. haer. XL
Если бы кому угодно было спросить, кто возбуждает и внушает ереси, я бы
ответил: дьявол, который ставит своим долгом извращать истину и всячески
старается в мистериях ложных богов подражать святым обрядам христианской
религии. Он также кое-кого погружает в воду и обещает через крещение
искупление грехов. Насколько я помню, Митра знаменует чело своих воинов,
когда они посвящаются, приносят в жертву хлеб, представляет вид воскресения,
предлагает одновременно венец и меч, запрещает жрецам жениться второй раз,
имеет своих девственниц.
169. Апулей, Met. XI
Л. Апулей из Мадавры (середина второго века) - адвокат, философ, поэт и
авантюрист - оставил значительное литературное наследство. Его
"Метаморфозы", авантюрно-сатирический роман о похождениях Люция,
превращенного в осла, до сих пор пользуется популярностью, в частности
эпизод об Амуре и Психее. Занимательная фабула и пикантное изложение дали
повод прозвать роман Апулея "Золотым ослом". В книге XI автор подробно
описывает обряд таинства Исиды и чин посвящения в ее мистерии. Это описание,
наряду с трактатом Плутарха "De Is. et Os.",- наиболее полный источник в
культе Исиды в римскую эпоху.
Гл. 9. Среди этих шутливых развлечений для народа... двигалось и
специальное шествие богини-спасительницы. Женщины, блистая чистыми
покровами, радуя глаз разнообразными уборами, украшенные весенними венками,
одни усыпали из подола цветочками путь, по дороге, по которой шествовала
священная процессия, у других за спиною были привешены блестящие зеркала,
чтобы подвигающейся богине был виден весь священный поезд; некоторые, держа
в руках гребни из слоновой кости, движением рук и сгибанием пальцев делали
вид, будто расчесывают и прибирают волосы владычице. Другие благовонными
маслами и дивными ароматами окропляли улицы. Кроме того, большая толпа людей
обоего пола с фонарями, факелами, свечами и всякого рода источниками
искусственного света изображала прославление властителя светил небесных.
Свирели и флейты, звуча сладчайшими мелодиями, создавали очаровательную
музыку. Далее миловидный хор из избраннейшей молодежи, одетый в белоснежные
рубашки и блестящие праздничные одежды, повторял строфы приятной песни,
которую искусный поэт благоволением Камен написал для пения и смысл которой
говорил уже о начале последующих, более важных богослужебных гимнов. Шли и
Серапису посвященные флейтисты, держа свои инструменты наискосок по
направлению к правому уху и исполняя по нескольку раз напевы, принятые в
храме их бога. Затем следовало множество прислужников, уговаривавших народ
дать дорогу шествию.
Гл. 10. Тут движется толпа посвященных в таинства, мужчины и женщины
всякого положения и возраста, одетые в сверкающие льняные одежды белого
цвета. У женщин умащенные волосы покрыты прозрачными покрывалами, у мужчин
блестят гладко выбритые головы. В качестве земных светил великой религии
издают они пронзительный звон, потрясая медными, серебряными и даже золотыми
систрами. Наконец высшие служители таинств, льняная белая одежда которых,
подпоясанная у груди, узко спускалась до пят, несут знаки достоинства
могущественнейших божеств. Первый нес лампу, горевшую ярким светом и
нисколько не похожую на наши лампы, что зажигают на вечерних трапезах; эта
была в виде золотой лодки, отверстие находилось на самой середине, и
светильня давала гораздо более широкое пламя. Второй, одетый, как и первый,
нес в обеих руках двойной алтарь, называемый "помощью"... За ним шел третий,
неся тонко сделанную из золота пальму с листьями, а также жезл Меркурия.
Четвертый изображал символ справедливости, протягивая ладонь левой руки; при
природной бездеятельности своей она не предана ни хитрости, ни ловкости и
потому скорее, чем правая рука, может олицетворять справедливость. Он же нес
и золотой сосудик в форме соска, из которого он совершал возлияние молоком.
У пятого была золотая веялка, наполненная лавровыми веточками, другой нес
амфору.
Гл. 11. Вскоре показалась и процессия богов, удостоивших
воспользоваться человеческими ногами для передвижения. Вот наводящий ужас
посредник между небесным и подземным миром, то с темным, то с сияющим ликом,
высоко возносящий собачью морду Анубис, в левой руке держа жезл, правой
потрясая зеленой пальмовой ветвью. Непосредственно за ним следует корова на
задних ногах, плодородный символ всеродительницы-богини; неся ее на плечах,
один из священнослужителей гордо выступал под блаженной ношей. Другой нес
закрытую корзину, заключающую в себе ненарушимую тайну великого учения.
Третий в счастливых своих объятиях нес почитаемое изображение верховного
божества. Не было оно похоже ни на домашнее животное, ни на птицу, ни на
дикого зверя, ни на человека какого-либо; но по мудрому замыслу оно самой
странностью своей вызывало почтение, скрывая глубочайшим молчанием
неизреченную сущность высокой веры. Ввиду такого своего значения оно было
сделано из чистого золота следующим манером: то была искусно выдолбленная
урна с круглым дном, снаружи украшенная диковинными египетскими
изображениями; отверстие ее, подымаясь не очень высоко в виде горлышка,
выступало далеко длинным носочком, а с другой стороны была широкая ручка,
очень выгнутая, на которой извилистым узлом поднималась змея с чешуйчатой
головой и полосатой вздутой шеей.
Гл. 16... Среди подобных восклицаний, среди праздничных возгласов
толпы, мало-помалу подвигаясь, приблизились мы к морскому берегу...
Расставили там по чину священные изображения, и верховный жрец, произнося
пречистыми устами священнейшие молитвы, горящим факелом, яйцом и серой
очищает высшим очищением лодку, искусно сделанную и со всех сторон пестро
разукрашенную удивительными рисунками в египетской манере, и, очищенную,
посвящает ее богине. На счастливом судне этом блестящий развевался парус, на
котором золотыми буквами были вышиты пожелания удачного начала новому
плаванию. В виде мачты высилась круглая блестящая сосна с превосходным
марсом, представлявшая приятное для глаза зрелище. Корма, выгнутая в виде
гусиной шеи, покрыта была листовым золотом, а нижняя часть лодки сделана
была из гладкого кедрового дерева. Тут вся толпа, как посвященные, так и
непосвященные, наперерыв приносят сосуды с ароматами и другими в таком же
роде приношениями, совершают возлияния из молочной смеси на воды. Наконец,
когда лодка наполнена была щедрыми приношениями и соответственными
жертвоприношениями, обрезают ленты у якоря и, предоставив лодку попутному и
спокойному ветру, пускают в море. Когда расстояние почти что скрыло ее из
наших глаз, носильщики снова взяли священные предметы, которые они принесли,
и, составив по-прежнему торжественную процессию, все быстрым шагом начинают
возвращение к храму.
Гл. 17. Когда мы пришли уже к самому храму, великий жрец, те, кто нес
священные изображения, и те, которые ранее уже были посвящены в святые
таинства, войдя во святилище богини, расположили там по чину изображения,
казавшиеся одушевленными. Тогда один из них, которого все называли писцом,
стоя перед дверью, созвав как бы на сходку кружок пастофоров - так
именовалась священная коллегия,- с высокого возвышения читает вслух из книги
по писаному молитвы о благоденствии великого императора (принцепса), сената,
сословия всадников и всего римского народа, в корабельщиках, кораблях и обо
всех, кто живет под нашей державой, (затем) по греческому обряду (возгласил)
так: aoia - эфесские (таинственные) буквы; этот возглас всем оказывается на
счастье, судя по следовавшим за ним восклицаниям народа. Исполненный радости
народ, держа в руках венки с листьями и веночки из вербены, поцеловал ступни
серебряной статуи богини, стоявшей на пьедестале, и отправился по домам.
Гл. 23... Наконец настал день, назначенный жрецом, и он повел меня,
окруженного священным воинством, в ближайшие купальни. Там, совершив обычное
омовение, призвав милость богов, он меня кропит в виде очищения и снова
приводит к храму. Когда две дневных стражи уже протекли, он ставит меня
перед самым подножием статуи и, сказав мне на ухо некоторые наставления,
благостное значение которых нельзя выразить словами, перед всеми свидетелями
наказывает мне воздержаться от чревоугодия и не вкушать десять дней подряд
никакой животной пищи, а также не прикасаться к вину. Исполняю свято этот
наказ о воздержании, а между тем наступает уж и день посвящения, и солнце
склоняется к закату. Тогда со всех сторон приходит толпа посвященных, по
старому обычаю принося мне поздравительные подарки, кто какой. Но жрец,
удалив всех непосвященных, облекает меня в плащ из небесного полотна и, взяв
за руку, вводит в святая святых.
Может быть, ты страстно захочешь знать, усердный читатель, что там
говорилось, что делалось. Я бы сказал, если бы позволено было говорить, ты
бы узнал, если бы позволено было слышать. Одинаковой опасности подвергаются
в случае такого дерзкого любопытства и рассказчик, и слушатель. Но, если ты
объят благочестивой жаждой познания, не буду тебя больше томить. Итак,
слушай и верь, что я говорю правду. Я достиг пределов смерти, преступил
порог Прозерпины и снова вернулся, пройдя все стихии; в полночь я увидел
солнце в сверкающем блеске, предстал перед богами подземными и небесными и
вблизи поклонился им. Вот я тебе и передал, а ты, хотя и выслушал, остался в
полном неведении. Но передам то единственное, что могу открыть, не нарушая
священной тайны, непосвященным слушателям.
Гл. 24. Настало утро, и по окончании богослужения я тронулся в путь,
облаченный в двенадцать священных стол; хотя это принадлежит к святым
обрядам, но я могу говорить об этом без всякого смущения, так как в то время
масса народа могла это видеть. Ведь я стоял наверху по самой середине храма
против статуи богини на деревянном помосте, выделяясь одеждой, правда
полотняной, но расписанной цветами. С плеч за спину до самых пят спускался у
меня драгоценный плащ. Взглянув на него внимательно, всякий увидел бы, что
на мне кругом разноцветные изображения животных: тут и индийские драконы, и
гиперборейские грифоны, животные, которых другой мир создает наподобие
пернатых птиц. Стола эта у посвященных называется олимпийской. В правой руке
я держал ярко горящий факел. Голову мою красиво облекал венок из светлой
пальмы, листья которой расходились в виде лучей... Разукрашенный наподобие
солнца, помещенный наподобие божественной статуи, я при внезапном открытии
завесы был представлен на обозрение народа. После этого я торжественно
отпраздновал день своего духовного рождения, устроив изысканную трапезу с
отборными винами. Так продолжалось три дня... Наконец по указанию богини,
внеся вклад за свое посвящение - конечно, далеко не соответствующий, но
сообразно с моими средствами,- я начал готовиться к возвращению домой...
Повергнувшись ниц перед изображением богини и прижавшись лицом к стопам ее,
обливаясь слезами, прерываемый частыми рыданиями, глотая слова, я начал:
Гл. 25. "О святейшая человеческого рода вечная заступница, смертных
постоянная охранительница, что являешь себя несчастным в бедах нежной
матерью. Ни день, ни ночь одна, ни минута какая краткая не протекает твоих
благодеяний праздная. На море и на суше ты людям покровительствуешь, в
жизненных бурях простираешь десницу спасительную, которой развязываешь
неразрешимые узлы рока, судьбы ты ослабляешь гонения, зловещих звезд
отводишь движение. Ты кружишь мир, зажигаешь солнце, управляешь вселенной,
пожираешь тартар. Пред тобою ответственны звезды, благодаря тебе наступает
чередование времен, радуются небожители, стихии - твои служители. Мановением
твоим огонь разгорается, тучи сгущаются, поля осеменяются, посевы
подымаются. Силы твоей страшатся птицы, в небе летающие, звери, в горах
скитающиеся, змеи, по земле ползущие, киты, в океанах плавающие. И я, для
воздания похвал тебе - нищий разумом, для жертв благодарственных - бедный
имуществом, нет у меня полноты слов, чтобы выразить, что я о твоем величии
чувствую. Ведь тысячи уст не хватило бы для этого и нескончаемого ряда
языков, неустанных в велеречии; то единственное, что в состоянии сделать
неимущий благочестивец,- то я и сделаю: лик твой небесный и божественность
святейшую в глубине моего сердца запечатлею на веки вечные".
Помолившись таким образом великой богине, я бросаюсь на шею жрецу
Митры, ставшему уже моим отцом, и, покрывая его поцелуями, прошу прощения,
что не могу отблагодарить его как следует за его благодеяния.
170. Надпись из Иоса. A. Deissmann, Licht vom Osten, С. 94 сл. II-III
в.
Такой-то посвятил это Исиде, Серапису, Анубису и Гарпократу. Я - Исида,
владычица всякой страны, я воспитана Гермесом и вместе с Гермесом изобрела
демотические письмена для того, чтобы не все писали одинаковыми буквами. Я
положила законы людям и издала законоположения, которых никто не может
изменить. Я старшая дочь Кроноса. Я жена и сестра царя Осириса. Я (звезда),
восходящая в созвездии божественного Пса. Я та, которую у женщин называют
богиней. Мне построен город Бубастис. Я отделила землю от неба. Я указала
пути звездам. Я установила порядок движения солнца и луны. Я изобрела
мореплавание. Я сделала справедливое сильным. Я свела женщину с мужчиной. Я
предписала женщинам носить плод до десятого месяца. Я установила закон,
чтобы родители были любимы детьми. Я наложила кару на тех, кто относится к
родителям без любви. Я вместе с братом Осирисом положила конец людоедству. Я
указала людям очищения. Я научила почитать изображения богов. Я освятила
участки богов. Я разрушила власть тиранов. Я добилась, чтобы женщины были
любимы мужчинами. Я сделала справедливость сильнее золота и серебра. Я
законоположила, чтобы истина считалась прекрасной. Я изобрела брачные
контракты. Я указала эллинам и варварам их наречия. Я сделала так, чтобы
прекрасное и постыдное отличались между собой по природе...
171. "Лукиан, О Сирийской богине
В Библе я видел великое святилище Афродиты Библосской, в котором
справляются оргии в честь Адониса. Афродита - эллинизированное название
сирийской богини Ма, которую римляне называли просто Magna Mater - Великая
Мать.
Я ознакомился и с ними. Говорят, что эти оргии установлены в честь
Адониса, раненного в этой стране вепрем;
в память о его страданиях местные жители ежегодно подвергают себя
истязаниям, оплакивают Адониса и справляют оргии, а по всей стране
распространяется великая печаль. Затем, прекратив удары и плач, они
приносили жертву Адонису, как умершему. На следующий день они рассказывают,
что он жив и удалился на небо; в то же время они бреют себе головы, как
египтяне, когда умирает Апис...
...В стране Библе есть еще и другое чудо: это - река, плещущая с
Ливанских гор в море. Имя ее - Адонис. Каждый год она меняет свой цвет,
делаясь кровавой. Впадая в море, она окрашивает его на далекое пространство
и тем указывает библосцам время великой печали. Рассказывают, что в эти дни
на Ливане уязвляется Адонис и что его кровь, стекая в реку, меняет ее цвет.
Отсюда река и получила свое имя. Так думает большинство. Мне же один
библосец указал на другую, по его мнению, истинную, причину этого явления.
"Чужестранец,- сказал он мне,- река Адонис протекает по Ливану, почва
которого имеет красноватый оттенок. Свирепые ветры, поднимающиеся в эти
самые дни, несут эту землю с большою примесью сурика в реку. Таким образом,
земля эта, а вовсе не кровь Адониса, на которую указывают, придает реке
кровавый цвет"...
...Самое большое среди них (святилищ) это, мне кажется, то, которое
находится в Гиераполе. Святилище это, и вся местность вокруг, наиболее
почитаемо и священно... Также и по богатству это святилище среди всех
известных мне занимает первое место, так как к нему стекаются деньги из
Аравии, Финикии, Вавилонии, Каппадокии. Приносят их также киликийцы и
ассирийцы...
...Пропилеи храма повернуты на север, высота их около 30 саженей. В
этих-то пропилеях и стоят фаллы высотою в 30 саженей, сооруженные Дионисом.
На один из этих фаллов два раза в год влезает человек и остается на его
вершине в течение семи дней... Я думаю, что и этот обряд совершается в честь
Диониса. Мое мнение подтверждается тем, что при посвящении фаллов Диониса,
как известно, ставят на них человеческие фигурки из дерева; зачем это
делается, я не могу объяснить, но мне кажется, что человек, влезающий на
фалл, подражает этим деревянным человечкам. Поднявшись наверх, человек
спускает вниз длинную веревку, заранее припасенную, и на ней подтягивает
все, что ему нужно,- дерево, одежды, орудия. С их "помощью он устраивает
себе шалаш, где и сидит, оставаясь на фалле, в течение упомянутого числа
дней. Многие приносят ему золото, серебро, медь, оставляют их неподалеку от
него и, сказав свое имя, уходят. Человек, стоящий внизу, сообщает имена
жертвующих верхнему, и тот творит за каждого молитву. Молясь, он ударяет в
медный инструмент, издающий громкий и резкий звук.
172. Филострат, V. Ар.
С легкой руки Гиерокла, написавшего в конце 111 в. антихристианское
сочинение, где он сопоставляет Аполлония Тианского с Иисусом, создалось
представление об Аполлонии как о сопернике христианства. Между тем для этого
нет основании. Дошедшая до нас биография Аполлония, написанная в начале III
в. Филостратом, составлена в жанре Деянии апостолов, а многие чудеса
Аполлония напоминают евангельские чудеса и представляют очевидное
заимствование.
Лукиан, по-видимому, считал Аполлония шарлатаном. Во всяком случае не
только в Греции, но и в арабской (где он именуется Balinas), сирийской и
еврейской литературе он слывет как специалист по магии;
имеются неизученные арабские рукописи приписываемых Аполлонию сочинений
по магии, астрологии, телесматике.
По данным Филострата, Аполлоний был идеологом вымирающих остатков
восточной земельной аристократии эпохи эллинизма; нивелирующая сила Римской
империи лишила их места в политической жизни страны, им оставалось лишь
проповедовать самоотречение и философский аскетизм и предаваться реакционным
мечтаниям о невозвратном былом величии. А такова именно была проповедь
Аполлония.
Что касается личности Аполлония, то с некоторой достоверностью можно
сказать, что он вышел из состоятельной семьи, получил обширное образование,
много путешествовал, проповедовал новопифагорейскую религиозную мистику,
принимал деятельное участие в политической жизни, был причастен к заговору
против Домициана, был близок ко двору императоров и умер в начале II в. При
жизни он пользовался почитанием как чудотворец и мудрец, а после смерти ему
воздавали кое-где культ как герою. Каракалла воздвиг ему часовню, а во
многих храмах стояли его статуи.
Из сочинений Аполлония сохранился небольшой отрывок (у Евсевия) из его
трактата "О жертвоприношениях" и несколько писем (большинство приписываемых
ему подложно); следы написанной им биографии Пифагора сохранились у Ямвлиха.
Основное издание относящихся к Аполлонию текстов - Flavii Phiiwstrati
quae supersunt, ed. Kayser, Turicii, 1844, в том числе Vita Apoll., Apoll.
Tyanensis epistolae, Eusebius c. Hieroclem. Филостратово жизнеописание
Аполлония в этой книге цитируется сокращенно: "V. Ар.".
1.11. ...Но, продолжал Аполлоний, если они (боги) такие всеведущие,
тогда тот, кто приходит в храм и имеет чистую совесть, должен бы молиться
следующим образом:
"О боги, дайте мне, что мне полагается". Ибо, о жрец, ведь
благочестивому будет полагаться хорошее, а нечестивому - противоположное.
I. 17. Его речь текла не дифирамбом и не была украшена поэтическими
изречениями, она не была изысканной... Он не изощрялся в остроумии и не
любил пространных речей. Никто не слыхал, чтоб он иронизировал... он
изрекал, как оракул: "я знаю", или "мне кажется", или "куда вы клоните", или
"надо знать". Его изречения были кратки и сильны, как адамант, его образы
значительны и метки, и его слова находили отклик, как законы, диктуемые с
высоты трона.
I. 34. По словам Дамиса он знал, что Аполлоний в полном соответствии со
своим образом мысли, верный своей молитве: "Боги, дайте мне владеть немногим
и ни в чем не испытывать потребности" - не выразит никакого желания.
IV. 3. (Аполлоний сказал:) "Вы видите, воробьи заботятся друг о друге и
радуются своему обществу, а мы, люди, этого не понимаем. Когда кто-нибудь
ценит общество других, мы скорее говорим о неумеренности, роскошестве и т.
п., а тех, кому он уделяет от своего добра, мы называем льстецами и
блюдолизами".
IV. 10. Когда Эфес постигла чума и ни одно средство не могло победить
эпидемию, они послали к Аполлонию, желая, чтоб он уврачевал их страдания. Он
не стал медлить, но произнес: "iomen" (идем) и оказался в Эфесе, подобно
Пифагору, который одновременно был в Туриях и в Мегапонте. Созвав затем
эфесян, он сказал: "Мужайтесь, сегодня я прогоню чуму". Затем он повел всю
молодежь к театру перед статуей Апотропея (Геракла в роли отвратителя чар).
Здесь стоял старик с грязным лицом, одетый в лохмотья, по всем видимостям
нищий, ловко вращавший глазами; у него была сума, в ней кусок хлеба.
Аполлоний велел эфесянам окружить его и крикнул: "Хватайте камни во
множестве и убейте врага божьего". Но эфесяне изумились этим словам, и им
казалось жестоким побить камнями такого жалкого чужестранца, который взывал
к милосердию и плакал. Но Аполлоний их подогревал, чтобы они наседали на
него и не дали ему бежать. Тогда кое-кто начал бросать (камни), и, когда
нищий, который раньше так жалостно смотрел, стал дико озираться и глаза его
оказались полны страшного огня, эфесяне узнали в нем злого духа и побили его
камнями, так что он оказался погребенным под грудой камней. Через некоторое
время Аполлоний велел убрать камни, чтоб осмотреть убитого. Но человек,
которого, как им казалось, они побили камнями, исчез, а под камнями оказался
пес из породы молосских, величиною со льва, раздавленный и испускающий пену,
как бешеный.
IV. 31. Его речи в Олимпии касались самых интересных предметов. Он
говорил с порога храма в мудрости, храбрости, самообладании и обо всех
добродетелях и приводил своих слушателей в изумление содержанием и формой
своей речи.
IV. 40. "А о чем ты молишься, когда приступаешь к алтарю?" - спросил он
мудреца. "Я молюсь,- ответил Аполлоний,- чтобы господствовала
справедливость, чтобы не преступали законов, чтобы философы оставались
бедными, другие богатыми, но без фальши".- "А моля о столь великих вещах,
рассчитываешь ли ты, что действительно их получишь?" - "Конечно,- ответил
Аполлоний,- ибо я все суммирую в одно и, приступаю к алтарю, я молюсь: о
боги, дайте мне то, что мне надлежит".
IV. 45. Одна женщина умерла в день своей свадьбы - по крайней мере ее
сочли мертвой. Жених с плачем следовал за гробом, и Рим горевал вместе с
ним, ибо девица была из знатного дома. Когда Аполлоний встретил погребальное
шествие, он сказал: "Поставьте гроб, я утишу ваши слезы по поводу девушки".
Так как он спросил об ее имени, толпа подумала, что он хочет произнести
обычную надгробную речь. Но он коснулся мертвой, произнес несколько
непонятных слов (сравни Мк., 5:41.) и разбудил мнимоумершую, та обрела голос
и вернулась в отцовский дом, как Алкестида, когда Геракл вновь призвал ее к
жизни. Филострат, передавая это чудо, пытается найти для него разумное
объяснение: девица, дескать, была не мертвая, а лишь мнимо умершая. Здесь
почти буквальное совпадение с текстом евангелия (Мк., 5:35-42). Когда
родственники захотели сделать ему подарок в 150 000, он сказал: "Пусть это
будет приданным для девицы".
VII. 7. Когда Домициан убил своего родственника Сабина и женился на его
жене Юлии - Юлия была племянницей Домициана, дочерью Тита,- Эфес праздновал
эту свадьбу. Аполлоний же приступил к алтарю и сказал: