Содержание.
3. Раздел 1. Экономическое состояние Римской империи в эпоху
возникновения христианства.
4. Раздел 2. Христианская идеология, организация христианской церкви.
Предлагаемая читателю книга представляет собой переиздание двух работ
известного советского историка Абрама Борисовича Рановича (1885-1948)
-"Первоисточники по истории раннего христианства" (изданы в 1933 г.) и
"Античные критики христианства" (изданы в 1935 г.), содержащих собрание
текстов, прямо или косвенно связанных с возникновением и распространением
христианской религии в Римской империи I-IV вв. и критикой этой религии
античными (языческими) авторами. Хотя работы, о которых идет речь, были
изданы более полувека тому назад, они во многом не утратили своей ценности и
сегодня. Некоторые из приведенных в них источников русскоязычный читатель
может найти только в упомянутых книгах, давно ставших библиографической
редкостью. Несомненно поэтому, что переиздание данных работ, к тому же
впервые собранных вместе под углом проблематики истории раннего
христианства, должно вызвать большой читательский интерес.
Круг научных интересов А. Б. Рановича был связан с историей древнего
мира. Его перу принадлежат "Очерки истории древнееврейской религии" (М.,
1937), "Очерки истории раннехристианской церкви" (М., 1941), работа
"Восточные провинции Римской империи" (М., 1949). Некоторые работы А. Б.
Рановича по истории христианства были переизданы в его книге "О раннем
христианстве". Одно из наиболее значительных исследований ученого -
фундаментальный труд "Эллинизм и его историческая роль" (М., 1950).
Прекрасный знаток произведений древних авторов, папирусов, надписей, А. Б.
Ранович при подготовке своих исследований по раннему христианству изучил
огромный материал. Он собирал данные по социально-экономическим предпосылкам
возникновения нового религиозного учения, его эволюции, отношению к нему
представителей античной культуры. Результатом этих изысканий и явились
"Первоисточники", а затем собрание дошедших до нас полностью или в отрывках
произведении античных писателей и философов, выступавших с критикой
христианства.
"Первоисточники" состоят из двух разделов. Первый показывает социальную
ситуацию в Римской империи I-II вв. (автор считал именно II в. периодом
оформления христианского учения), однако там встречаются и источники,
относящиеся к более раннему времени. Главную черту той эпохи автор видит в
общем хозяйственном кризисе империи, который и вызвал к жизни новые
верования. Однако следует отметить, что А. Б. Ранович выделил в своей книге
и раздел "Быт", хотя в период, когда он работал над ее написанием, в
отечественной исторической науке распространен был вульгарно-социологический
подход к явлениям политической и культурной жизни, особенно к проблемам
религии. Источники, помещенные в разделе, характеризуют повседневную жизнь
империи, кризис духовных ценностей римского мира, упадок общественной
морали, альтернативой чему были религиозно-нравственные поиски, проявившиеся
в появлении различных религиозных групп и этических учений.
Вторая часть книги посвящена идеологическим предпосылкам христианства и
его эволюции. Нужно сказать, что те немногие надписи религиозных союзов,
отобранные Рановичем, отражают основное направление деятельности подобных
групп; за время, прошедшее после первого издания его книги, археологами
найдено множество подобных надписей на всей территории бывшей Римской
империи.
Автор не включил в свое собрание отрывки из хорошо известных читателям
его времени книг Нового завета, но привел во второй части фрагменты столь
важной для изучения становления христианства апокрифической литературы, как
"Дидахе" и Апокалипсис Петра. Подобранные отрывки из произведений самих
христиан позволяют в известной степени проследить эволюцию их отношений с
миром, изменение социального состава христианских общин. Эволюцию учения,
проблемы христианской теологии А. Б. Ранович не затрагивает совсем; в
какой-то мере можно составить представление о воззрениях тех групп христиан,
которые не были согласны с ортодоксальным направлением. В книге А. Б.
Рановича не приведены сочинения христиан-гностиков, с которыми ортодоксы
вели ожесточенную борьбу. Основные произведения этих групп были найдены уже
после второй мировой войны в Южном Египте. На русском языке они опубликованы
в книге "Апокрифы древних христиан".
Разумеется, на подборе источников сказалась историческая концепция
автора. Так, в первой части книги подобран материал, который, по мнению
составителя, должен свидетельствовать о глубоком кризисе рабовладельческого
хозяйства. Для характеристики этого кризиса он включает отрывки из
источников, относящихся не только к первым векам нашей эры, но и ко II- I
вв. до новой эры, когда в Риме происходили гражданские войны, закончившиеся
падением республики и установлением империи. Поэтому в книге соседствуют,
например, отрывок из письма Цицерона Аттику (I в. до новой эры) с эдиктом
префекта Египта 68 г. новой эры, а фрагмент из сочинения Катона (II в. до
новой эры) -с выдержками из "Анналов" Тацита (рубеж I - II вв. новой эры).
В настоящее время советские ученые рассматривают упомянутые гражданские
войны как проявление кризиса античной гражданской общины, а не всего
рабовладельческого общества. Античная община (в Риме - цивитас) объединяла
ограниченный коллектив граждан, являвшийся верховным собственником земли и
сосредоточивший в своих руках политическую власть. Римские завоевания III-II
вв. до новой эры, превратившие обширные области Средиземноморья в бесправные
провинции Рима, привели к сложным социально-экономическим и политическим
последствиям, которые были вызваны несоответствием организационных форм
гражданской общины потребностям "мировой" державы. Разумеется, в кризисе
Римской республики II-1 вв. до новой эры большую роль сыграло обострение
классовой и социальной борьбы, в том числе мощные восстания рабов. Однако,
как подчеркивают современные советские исследователи, экономика Римского
государства была многоукладной, а формы классовой борьбы - весьма
многообразны. Эта многоукладность видна и из материалов, представленных в
"Первоисточниках по истории раннего христианства", в частности из данных,
содержащихся в египетских папирусах. Что же касается кризиса
рабовладельческих отношений, то эпоха возникновения христианства в последних
обобщающих работах определяется как период расцвета этих отношений. Только в
Италии, по мнению Е. М. Штаерман, "начинали ощущаться некоторые признаки
если не упадка, то застоя". Поздние работы самого А. Б. Рановича показывают
достаточно высокий уровень хозяйственного развития восточных провинций в
первые века империи, в том числе и процветание торговли, которую в
"Первоисточниках" он называет "жалкой". В своей книге "Восточные провинции
Римской империи" Ранович отмечает, что "основу процветания городов римской
Сирии составляла внешняя торговля" (с. 148).
Возникновение и распространение христианства не было связано напрямую с
какими-то хозяйственными явлениями в Римской империи. Оно было обусловлено
изменениями в идеологии и социальной психологии: поисками единого
универсального божества, которое было бы носителем высшей справедливости,
защитником обиженных, падением авторитета древних местных богов,
покровителей города или племени, разрушением традиционных связей между
людьми - общинных, гражданских, семейных. Следует оговорить, что, хотя А. Б.
Ранович на первое место поставил социально-экономические аспекты, в его
книге нашли отражение основные тенденции в духовной жизни римского общества
первых веков нашей эры. Можно обратить внимание на приведенную в
"Первоисточниках" молитву из "Метаморфоз" Апулея, обращенную к египетской
богине Исиде: "О святейшая человеческого рода вечная заступница, смертным
постоянная охранительница... Ты кружишь мир, зажигаешь солнце, управляешь
вселенной..." В этом обращении Исида выступает владычицей мира,
универсальным божеством, притом милостивым к людям.
В "Первоисточниках" в известной мере отражены и поиски новых
нравственных норм, противостоявших безнравственности и бездуховности
римского общества (бездуховность эта особенно ярко проступает в отрывках из
Марциала и "Сатирикона" Петрония, также приводимых Рановичем). Мораль
стоиков представлена в отрывках из сочинений Сенеки. Жаль, что А. Б. Ранович
не расширил этого раздела за счет более полного изложения взглядов стоиков,
оказавших большое влияние на выработку моральных норм христианства.
Внимательный читатель обратит внимание на то, что А. Б. Ранович не
характеризует положение в Палестине в период зарождения христианства. В
настоящее время палестинские корни христианства общепризнаны, однако до
открытия кумранских рукописей в советской исторической науке была
распространена точка зрения о внепалестинском происхождении христианства.
Преобладало мнение, что новое учение зародилось в Малой Азии, поскольку в
одном из самых ранних новозаветных сочинений, Апокалипсисе Иоанна, речь идет
о семи малоазийских городах, где существовали христианские общины. После
опубликования обнаруженных в конце 40-х годов XX в. рукописей кумранских
сектантов даже некоторые сторонники малоазийского происхождения христианства
отказались от прежней точки зрения и признали Палестину родиной учения,
которое они называли иудеохристианством. Подробно обстоятельства находок,
содержание рукописей, организация кумранскои общины, связь ее с
христианством разобраны в книге И. Д. Амусина "Кумранская община". А. Б.
Ранович не успел познакомиться с этими рукописями; можно думать, что,
проживи он дольше, его исследования пополнились бы работами по материалам
кумранских находок.
Теория возникновения христианства вне Палестины тесно связана с так
называемой мифологической школой, приверженцы которой отрицали историческое
существование Иисуса. К этой школе принадлежал и А. Б. Ранович, что
отразилось в комментариях и вводных статьях не только к "Первоисточникам",
но и к "Античным критикам христианства". Мифологическая школа зародилась еще
в XVIII в. в связи с рационалистической критикой христианства; она
продолжала развиваться на протяжении XIX и начала XX в. В работах,
принадлежавших к этой школе ученых, высказывалась точка зрения о
существовании в Палестине культа дохристианского бога (Иисуса). По их
мнению, в основе евангельских легенд находились народные мистерии и
различные аллегорические рассказы, которые рядовыми христианами понимались
буквально. Крупнейшим представителем мифологической школы, чьи работы
оказали большое влияние на Рановича, был Артур Древс. Христианские легенды
он разлагал на отдельные элементы и возводил их к различным языческим мифам,
прежде всего солярным (солнечным).
В 30-40-е годы мифологическая школа безраздельно господствовала в
советской исторической науке. Помимо связи христианства с древними культами
умирающих и воскресающих богов, различных солнечных божеств у сторонников
этой школы было еще несколько линий аргументации: отсутствие сведений об
Иисусе у писателей I в. (а те, которые были, считались вставками
переписчиков-интерполяциями), поздняя датировка евангелий Нового завета,
доходившая до середины II в., и отрицание какой-либо достоверности
содержащихся в них рассказов;
развитие образа Иисуса от бога к человеку в канонических произведениях,
начиная с Апокалипсиса Иоанна. Эти аргументы не учитывали, однако, жанровой
специфики священных книг (в частности, апокалиптической литературы), раннюю
иудеохристианскую трактовку Иисуса как просто праведного человека, а также
те элементы его евангельской биографии, которые не несли в себе
вероучительного смысла.
Параллельно с мифологической существовала и историческая школа,
выявлявшая реальную основу евангельских рассказов. Усилению позиции этой
школы в XX в. способствовало общее развитие источниковедения, отказ от
гиперкритицизма в отношении сообщений античных авторов, большее доверие к
традиции. Немалую роль в изучении собственно христианских источников сыграли
так называемая "критика текста" и "критика форм" применительно к книгам
Нового завета. Метод "критики текста" существует с конца XIX в., "критика
форм" развилась уже в XX в. Оба метода ставили своей целью выявить подлинное
ядро учения Иисуса. Приверженцы первого метода сравнивали тексты евангелий с
учетом рукописных расхождений, пытаясь найти общее, характерное для всех
евангелий (речь шла прежде всего о первых трех, так называемых
синоптических). Ученые же, разрабатывавшие "критику форм", искали следы
устной традиции, выделяли ее отдельные блоки - речения Иисуса, притчи,
рассказы о чудесах - и этапы развития. Углубленное изучение христианской
литературы, находки папирусов с текстами евангелий, которые позволили
удревнить время их составления по сравнению с принятым мифологистами,
раскопки Назарета - все это приводило к тому, что сторонников исторической
школы становилось все больше.
В настоящее время советские историки, за редким исключением, признают
существование исторической основы у повествований Нового завета. Последнее
научное достижение в этой области - обнаружение арабского перевода
свидетельства Иосифа Флавия об Иисусе, которое, по мнению исследователей,
восходит к подлинному тексту иудейского историка I в. Дело в том, что в
греческой рукописи "Иудейских древностей" Иосифа Флавия содержался рассказ
об Иисусе, где он назван Христом;
прямо говорилось о его воскресении. Ученые считали этот текст
благочестивой вставкой христианского переписчика, поскольку Флавий был
верующим иудеем и не мог признать в Иисусе мессию. Правда, шли споры, было
ли это место сочинено с начала до конца или в первоначальную версию были
вставлены отдельные фразы. В 1971 г. израильский ученый Ш. Пинес опубликовал
средневековую, написанную по-арабски рукопись "Всемирной истории"
христианского епископа Агапия. В этом произведении была приведена цитата из
Флавия, где речь шла об Иисусе. Ученый предположил, что перевод сделан с
сирийской рукописи, в которой сохранился первоначальный смысл рассказа
Флавия. Этот рассказ очень напоминает текст греческой рукописи, но Иисус там
назван мудрым человеком, сообщение о его воскресении не факт, а рассказ
учеников. Сопоставление двух вариантов ясно показывает, как работал
переписчик, который не сочинял сам, но "улучшал" Флавия с позиций своей
веры. Ориген, по-видимому, читал подлинный текст Флавия, поскольку он пишет,
что Флавии не признавал Иисуса Христом. Евсевий Кесарийский знал уже
переработанный текст (IV в.). В Приложении к "Античным критикам
христианства" помещены оба варианта, и читатель может их сравнить.
Изучение текста Иосифа Флавия подводит нас к проблеме христианских
интерполяций и в других произведениях античных авторов, о которых писали
представители мифологической школы. Так, А. Б. Ранович считал вставкой и
рассказ римского историка Корнелия Тацита о христианах, казненных
императором Нероном по обвинению в поджоге Рима. Этот текст приведен самим
Рановичем в "Первоисточниках по истории раннего христианства"; для полноты
картины редакторы включили его (в последнем переводе на русский язык) и в
Приложение к "Античным критикам христианства".
Главный аргумент сторонников мифологической школы заключался в том, что
в начале II в. Тацит не мог писать о "великом множестве" христиан, так как
их в то время было еще очень мало. Правда, серьезные исследователи отмечали,
что целый ряд деталей и прежде всего враждебный тон Тацита по отношению к
христианскому учению говорят за подлинность этого места. Так, сообщение
Тацита считал подлинным С. И. Ковалев, по вопросу об историчности Христа -
сторонник мифологической школы (см. его книгу "Основные вопросы
происхождения христианства"). Сторонники версии об интерполяции не учитывали
стилистического единства рассказа Тацита о казнях христиан с остальным
текстом, психологическую невозможность для переписчика-верующего назвать
христианство "зловредным суеверием", а своим единоверцам приписать ненависть
к роду людскому. Ученые мифологической школы не ставили вопроса о мотивах
переписчика, якобы искусно подделавшего текст Тацита (с их точки зрения,
враждебность тона по отношению к христианам была выбрана переписчиком для
большей достоверности): ведь никто - и это видно из приведенного в "Античных
критиках христианства" обширного материала - не сомневался в реальном
существовании Иисуса, критики доказывали только, что он не мог быть богом
или сыном божьим. Лечцман Я. А. Происхождение христианства. Для язычников
отрицательное отношение Тацита к христианам было лишним аргументом против
них, независимо от того, много или мало было их при Нероне, а верующим
никакие доказательства не были нужны. Что касается количества христиан в
период правления императора Нерона (54-68 гг.), то из текста Тацита следует,
что сначала были схвачены те, которые открыто называли себя христианами, а
уже потом, по их указанию, множество других. Среди них, как это обычно
бывает, когда хватают людей по оговорам, могло быть и достаточно большое
число не являвшихся христианами: доносы не проверялись, а Нерону важно было
обратить гнев римской толпы на чужаков, чтобы опровергнуть слухи об участии
его самого в поджоге Рима.
Схожие соображения можно высказать и в отношении письма Плиния Младшего
императору Траяну о христианах Вифинии. Вифиния - область в Малой Азии. Сам
Ранович поместил его в Приложении к "Античным критикам христианства", считая
возможной вставкой только свидетельство о распространении христианства.
Однако Плиний тоже имел дело с доносами, причем среди тех, кого он сумел
допросить, были и нехристиане. У него также не было точного представления о
количестве христиан, и вполне возможно, что доносчики преувеличивали это
число.
Позиция А. Б. Рановича в отношении ряда проблем истории раннего
христианства отразила не только современный ему уровень развития науки, но и
определенные политические тенденции середины 30-х годов: усиление
идеологической борьбы с "классовыми врагами", всеми без различия буржуазными
историками, "социал-фашистами", "поповщиной" и т. п. В его работах можно
встретить отзвуки примитивной антирелигиозной пропаганды 20-30-х годов. Сама
борьба вокруг проблемы историчности Иисуса, Иоанна Крестителя, Павла, Петра
носила в то время, как отмечал впоследствии С. И. Ковалев, не столько
научный, сколько политический характер. Ковалев С. И. Основные вопросы
происхождения христианства. Правда, сам автор относил эту "политичность"
прежде всего к западным представителям исторической школы, однако это было
характерно и для советских историков христианства. Но каковы бы ни были
общие установки А. Б. Рановича, которые не разделяют современные ученые,
проделанный им труд по подбору источников периода раннего христианства не
потерял своего значения и по сей день.
Книги А. Б. Рановича издаются с некоторыми сокращениями. В частности,
исключены входившие в первые издания общие вводные статьи, не имеющие в
настоящее время научного значения.
Доктор исторических наук. И. С. Свенцицкая.
Древняя литература дошла до нас в неудовлетворительном состоянии. При
неграмотности подавляющего большинства населения Римской империи, при
отсутствии книгопечатания, когда каждый экземпляр книги (рукописи в форме
свитка) приходилось переписывать от руки, книга была предметом роскоши,
доступным только любителю. Правда, существовали и обширные мастерские по
изготовлению рукописей (известно, например, предприятие по изданию
рукописей, принадлежавшее другу Цицерона Аттику), а отдельные библиотеки -
государственные и частные - хранили у себя громадные количества рукописных
свитков. Основанная в III в. до новой эры Александрийская библиотека
(Brucheion) содержала 700 000 экземпляров книг, а составленный
ученым-библиотекарем Каллимахом (около 250 г. до новой эры) каталог
Александрийской библиотеки представлял собою огромный научный труд в 120
книгах. Но такие коллекции не могут ни в какой мере заместить массового
издания книг, невозможного для той эпохи. Книга, то есть рукописный свиток,
была редкостью, доступной лишь немногим. Но и эти книжные фонды античности
были беспощадно уничтожены христианской церковью, последовательно
искоренявшей все "языческое", все, что могло хоть в малейшей степени
повредить ее господству. Однако литературная традиция продолжалась, и
переписка произведений античных авторов хоть робко и редко, но велась. До
529 г. в Афинах продолжала существовать Платоновская академия, окончательно
закрытая Юстинианом. Но и после ликвидации этого последнего убежища
"язычества" занятия греческой и римской литературой - хотя бы для
надобностей школьного преподавания - не прекращались. А отдельные любители
тщательно хранили и копировали древние манускрипты. В IX в. Фотий написал
свою "Библиотеку", где он дает критический обзор 280 книг и многочисленные
выдержки из них. Константин Багрянородный, Свида, Евстафий и их труды
свидетельствуют, что древняя литература всегда имела читателей и
почитателей; да и научное изучение античности не прекращалось, о чем
свидетельствуют многочисленные схолии (примечания, комментарии) к Гомеру,
Гесиоду, Вергилию, Лукиану, Платону, Аристотелю, Плавту, Аристофану и многим
другим.
При всем том количество сохранившихся древних рукописей ничтожно. Едва
сотню можно насчитать рукописей, которые были бы древнее XII в.; оригиналы,
с которых списаны многочисленные рукописи, легшие в основу наших печатных
изданий, погибли. Интересно, что некоторые древние тексты сохранились
благодаря экономии, которую соблюдали монахи при расходовании дорого
стоящего пергамента. Для изготовления своих "священных" текстов они
использовали старые "языческие" пергаментные рукописи, с которых
соскабливали и смывали написанное, чтобы на очищенном таким образом
пергаменте написать какую-нибудь богословскую чепуху. Но эти т. н.
палимпсесты сохранили на себе следы первоначального языческого текста, и при
помощи сложных химических реактивов удается героическими усилиями
восстановить этот текст. Таким путем открыты комедии Плавта, "Институции"
Гая, "Республика" Цицерона и др.
Но и то, что сохранилось от древней литературы, дошло до нас в
плачевном состоянии. Часто от многотомных трудов сохранились лишь небольшие
отрывки. Да и дошедшие до нас тексты подверглись в процессе многократной
переписи в течение веков бесчисленным искажениям. Редакторская работа,
имеющая хоть какую-нибудь научную ценность, в древности проводилась над
рукописями редко. Издания вроде текстов Гомера, над которыми трудилась
плеяда ученых александрийских библиотекарей - Зенодот, Аристарх, Аристофан,
Дидим и другие - были исключением. Каждый переписчик неизбежно вносил свои
искажения, чаще всего по небрежности и невежеству, а иногда и сознательно.
Читатели часто делали свои пометки на полях рукописи и между строк, эти
пометки после дующий переписчик вносил в текст; а если переписчик был для
этого достаточно грамотен, он не стеснялся "исправлять" автора по своему
усмотрению. Наиболее частым видом искажения древних текстов является
интерполяция, то есть вставка переписчика или редактора, имеющая целью
приписать автору из тех или иных соображений то, чего он в действительности
не писал. Грубые интерполяции разоблачить не трудно. Но там, где
интерполятор сделал свое дело умело и тонко, сумев подделать стиль автора,
избежать анахронизмов и т. п., интерполяцию вскрыть нелегко, и в таких
случаях многое зависит от установки того ученого, который изучает
соответствующий текст. Так, если Плиний Младший в письме к Траяну по поводу
христиан сообщает, что вследствие бурного роста христианства совершенно
прекратился официальный римский культ, то ученый богослов не усматривает
здесь интерполяции; ведь он принимает на веру церковную сказку о том, что
уже в I в. христианство заполнило весь мир. Но мы-то знаем, что в начале II
в., когда Плиний писал свое письмо - а самый исторический факт существования
этого письма отрицается рядом историков,- христианство еще не успело
завоевать прочных позиций, что церковь только еще начинала складываться и,
следовательно, если даже допустить подлинность письма Плиния, преувеличенное
изображение христианства как грозной силы, успевшей подавить все местные
культы,- позднейшая вставка христианского переписчика.
В гораздо лучшем положении мы находимся, когда обращаемся не к копиям,
3. Раздел 1. Экономическое состояние Римской империи в эпоху
возникновения христианства.
4. Раздел 2. Христианская идеология, организация христианской церкви.
Предлагаемая читателю книга представляет собой переиздание двух работ
известного советского историка Абрама Борисовича Рановича (1885-1948)
-"Первоисточники по истории раннего христианства" (изданы в 1933 г.) и
"Античные критики христианства" (изданы в 1935 г.), содержащих собрание
текстов, прямо или косвенно связанных с возникновением и распространением
христианской религии в Римской империи I-IV вв. и критикой этой религии
античными (языческими) авторами. Хотя работы, о которых идет речь, были
изданы более полувека тому назад, они во многом не утратили своей ценности и
сегодня. Некоторые из приведенных в них источников русскоязычный читатель
может найти только в упомянутых книгах, давно ставших библиографической
редкостью. Несомненно поэтому, что переиздание данных работ, к тому же
впервые собранных вместе под углом проблематики истории раннего
христианства, должно вызвать большой читательский интерес.
Круг научных интересов А. Б. Рановича был связан с историей древнего
мира. Его перу принадлежат "Очерки истории древнееврейской религии" (М.,
1937), "Очерки истории раннехристианской церкви" (М., 1941), работа
"Восточные провинции Римской империи" (М., 1949). Некоторые работы А. Б.
Рановича по истории христианства были переизданы в его книге "О раннем
христианстве". Одно из наиболее значительных исследований ученого -
фундаментальный труд "Эллинизм и его историческая роль" (М., 1950).
Прекрасный знаток произведений древних авторов, папирусов, надписей, А. Б.
Ранович при подготовке своих исследований по раннему христианству изучил
огромный материал. Он собирал данные по социально-экономическим предпосылкам
возникновения нового религиозного учения, его эволюции, отношению к нему
представителей античной культуры. Результатом этих изысканий и явились
"Первоисточники", а затем собрание дошедших до нас полностью или в отрывках
произведении античных писателей и философов, выступавших с критикой
христианства.
"Первоисточники" состоят из двух разделов. Первый показывает социальную
ситуацию в Римской империи I-II вв. (автор считал именно II в. периодом
оформления христианского учения), однако там встречаются и источники,
относящиеся к более раннему времени. Главную черту той эпохи автор видит в
общем хозяйственном кризисе империи, который и вызвал к жизни новые
верования. Однако следует отметить, что А. Б. Ранович выделил в своей книге
и раздел "Быт", хотя в период, когда он работал над ее написанием, в
отечественной исторической науке распространен был вульгарно-социологический
подход к явлениям политической и культурной жизни, особенно к проблемам
религии. Источники, помещенные в разделе, характеризуют повседневную жизнь
империи, кризис духовных ценностей римского мира, упадок общественной
морали, альтернативой чему были религиозно-нравственные поиски, проявившиеся
в появлении различных религиозных групп и этических учений.
Вторая часть книги посвящена идеологическим предпосылкам христианства и
его эволюции. Нужно сказать, что те немногие надписи религиозных союзов,
отобранные Рановичем, отражают основное направление деятельности подобных
групп; за время, прошедшее после первого издания его книги, археологами
найдено множество подобных надписей на всей территории бывшей Римской
империи.
Автор не включил в свое собрание отрывки из хорошо известных читателям
его времени книг Нового завета, но привел во второй части фрагменты столь
важной для изучения становления христианства апокрифической литературы, как
"Дидахе" и Апокалипсис Петра. Подобранные отрывки из произведений самих
христиан позволяют в известной степени проследить эволюцию их отношений с
миром, изменение социального состава христианских общин. Эволюцию учения,
проблемы христианской теологии А. Б. Ранович не затрагивает совсем; в
какой-то мере можно составить представление о воззрениях тех групп христиан,
которые не были согласны с ортодоксальным направлением. В книге А. Б.
Рановича не приведены сочинения христиан-гностиков, с которыми ортодоксы
вели ожесточенную борьбу. Основные произведения этих групп были найдены уже
после второй мировой войны в Южном Египте. На русском языке они опубликованы
в книге "Апокрифы древних христиан".
Разумеется, на подборе источников сказалась историческая концепция
автора. Так, в первой части книги подобран материал, который, по мнению
составителя, должен свидетельствовать о глубоком кризисе рабовладельческого
хозяйства. Для характеристики этого кризиса он включает отрывки из
источников, относящихся не только к первым векам нашей эры, но и ко II- I
вв. до новой эры, когда в Риме происходили гражданские войны, закончившиеся
падением республики и установлением империи. Поэтому в книге соседствуют,
например, отрывок из письма Цицерона Аттику (I в. до новой эры) с эдиктом
префекта Египта 68 г. новой эры, а фрагмент из сочинения Катона (II в. до
новой эры) -с выдержками из "Анналов" Тацита (рубеж I - II вв. новой эры).
В настоящее время советские ученые рассматривают упомянутые гражданские
войны как проявление кризиса античной гражданской общины, а не всего
рабовладельческого общества. Античная община (в Риме - цивитас) объединяла
ограниченный коллектив граждан, являвшийся верховным собственником земли и
сосредоточивший в своих руках политическую власть. Римские завоевания III-II
вв. до новой эры, превратившие обширные области Средиземноморья в бесправные
провинции Рима, привели к сложным социально-экономическим и политическим
последствиям, которые были вызваны несоответствием организационных форм
гражданской общины потребностям "мировой" державы. Разумеется, в кризисе
Римской республики II-1 вв. до новой эры большую роль сыграло обострение
классовой и социальной борьбы, в том числе мощные восстания рабов. Однако,
как подчеркивают современные советские исследователи, экономика Римского
государства была многоукладной, а формы классовой борьбы - весьма
многообразны. Эта многоукладность видна и из материалов, представленных в
"Первоисточниках по истории раннего христианства", в частности из данных,
содержащихся в египетских папирусах. Что же касается кризиса
рабовладельческих отношений, то эпоха возникновения христианства в последних
обобщающих работах определяется как период расцвета этих отношений. Только в
Италии, по мнению Е. М. Штаерман, "начинали ощущаться некоторые признаки
если не упадка, то застоя". Поздние работы самого А. Б. Рановича показывают
достаточно высокий уровень хозяйственного развития восточных провинций в
первые века империи, в том числе и процветание торговли, которую в
"Первоисточниках" он называет "жалкой". В своей книге "Восточные провинции
Римской империи" Ранович отмечает, что "основу процветания городов римской
Сирии составляла внешняя торговля" (с. 148).
Возникновение и распространение христианства не было связано напрямую с
какими-то хозяйственными явлениями в Римской империи. Оно было обусловлено
изменениями в идеологии и социальной психологии: поисками единого
универсального божества, которое было бы носителем высшей справедливости,
защитником обиженных, падением авторитета древних местных богов,
покровителей города или племени, разрушением традиционных связей между
людьми - общинных, гражданских, семейных. Следует оговорить, что, хотя А. Б.
Ранович на первое место поставил социально-экономические аспекты, в его
книге нашли отражение основные тенденции в духовной жизни римского общества
первых веков нашей эры. Можно обратить внимание на приведенную в
"Первоисточниках" молитву из "Метаморфоз" Апулея, обращенную к египетской
богине Исиде: "О святейшая человеческого рода вечная заступница, смертным
постоянная охранительница... Ты кружишь мир, зажигаешь солнце, управляешь
вселенной..." В этом обращении Исида выступает владычицей мира,
универсальным божеством, притом милостивым к людям.
В "Первоисточниках" в известной мере отражены и поиски новых
нравственных норм, противостоявших безнравственности и бездуховности
римского общества (бездуховность эта особенно ярко проступает в отрывках из
Марциала и "Сатирикона" Петрония, также приводимых Рановичем). Мораль
стоиков представлена в отрывках из сочинений Сенеки. Жаль, что А. Б. Ранович
не расширил этого раздела за счет более полного изложения взглядов стоиков,
оказавших большое влияние на выработку моральных норм христианства.
Внимательный читатель обратит внимание на то, что А. Б. Ранович не
характеризует положение в Палестине в период зарождения христианства. В
настоящее время палестинские корни христианства общепризнаны, однако до
открытия кумранских рукописей в советской исторической науке была
распространена точка зрения о внепалестинском происхождении христианства.
Преобладало мнение, что новое учение зародилось в Малой Азии, поскольку в
одном из самых ранних новозаветных сочинений, Апокалипсисе Иоанна, речь идет
о семи малоазийских городах, где существовали христианские общины. После
опубликования обнаруженных в конце 40-х годов XX в. рукописей кумранских
сектантов даже некоторые сторонники малоазийского происхождения христианства
отказались от прежней точки зрения и признали Палестину родиной учения,
которое они называли иудеохристианством. Подробно обстоятельства находок,
содержание рукописей, организация кумранскои общины, связь ее с
христианством разобраны в книге И. Д. Амусина "Кумранская община". А. Б.
Ранович не успел познакомиться с этими рукописями; можно думать, что,
проживи он дольше, его исследования пополнились бы работами по материалам
кумранских находок.
Теория возникновения христианства вне Палестины тесно связана с так
называемой мифологической школой, приверженцы которой отрицали историческое
существование Иисуса. К этой школе принадлежал и А. Б. Ранович, что
отразилось в комментариях и вводных статьях не только к "Первоисточникам",
но и к "Античным критикам христианства". Мифологическая школа зародилась еще
в XVIII в. в связи с рационалистической критикой христианства; она
продолжала развиваться на протяжении XIX и начала XX в. В работах,
принадлежавших к этой школе ученых, высказывалась точка зрения о
существовании в Палестине культа дохристианского бога (Иисуса). По их
мнению, в основе евангельских легенд находились народные мистерии и
различные аллегорические рассказы, которые рядовыми христианами понимались
буквально. Крупнейшим представителем мифологической школы, чьи работы
оказали большое влияние на Рановича, был Артур Древс. Христианские легенды
он разлагал на отдельные элементы и возводил их к различным языческим мифам,
прежде всего солярным (солнечным).
В 30-40-е годы мифологическая школа безраздельно господствовала в
советской исторической науке. Помимо связи христианства с древними культами
умирающих и воскресающих богов, различных солнечных божеств у сторонников
этой школы было еще несколько линий аргументации: отсутствие сведений об
Иисусе у писателей I в. (а те, которые были, считались вставками
переписчиков-интерполяциями), поздняя датировка евангелий Нового завета,
доходившая до середины II в., и отрицание какой-либо достоверности
содержащихся в них рассказов;
развитие образа Иисуса от бога к человеку в канонических произведениях,
начиная с Апокалипсиса Иоанна. Эти аргументы не учитывали, однако, жанровой
специфики священных книг (в частности, апокалиптической литературы), раннюю
иудеохристианскую трактовку Иисуса как просто праведного человека, а также
те элементы его евангельской биографии, которые не несли в себе
вероучительного смысла.
Параллельно с мифологической существовала и историческая школа,
выявлявшая реальную основу евангельских рассказов. Усилению позиции этой
школы в XX в. способствовало общее развитие источниковедения, отказ от
гиперкритицизма в отношении сообщений античных авторов, большее доверие к
традиции. Немалую роль в изучении собственно христианских источников сыграли
так называемая "критика текста" и "критика форм" применительно к книгам
Нового завета. Метод "критики текста" существует с конца XIX в., "критика
форм" развилась уже в XX в. Оба метода ставили своей целью выявить подлинное
ядро учения Иисуса. Приверженцы первого метода сравнивали тексты евангелий с
учетом рукописных расхождений, пытаясь найти общее, характерное для всех
евангелий (речь шла прежде всего о первых трех, так называемых
синоптических). Ученые же, разрабатывавшие "критику форм", искали следы
устной традиции, выделяли ее отдельные блоки - речения Иисуса, притчи,
рассказы о чудесах - и этапы развития. Углубленное изучение христианской
литературы, находки папирусов с текстами евангелий, которые позволили
удревнить время их составления по сравнению с принятым мифологистами,
раскопки Назарета - все это приводило к тому, что сторонников исторической
школы становилось все больше.
В настоящее время советские историки, за редким исключением, признают
существование исторической основы у повествований Нового завета. Последнее
научное достижение в этой области - обнаружение арабского перевода
свидетельства Иосифа Флавия об Иисусе, которое, по мнению исследователей,
восходит к подлинному тексту иудейского историка I в. Дело в том, что в
греческой рукописи "Иудейских древностей" Иосифа Флавия содержался рассказ
об Иисусе, где он назван Христом;
прямо говорилось о его воскресении. Ученые считали этот текст
благочестивой вставкой христианского переписчика, поскольку Флавий был
верующим иудеем и не мог признать в Иисусе мессию. Правда, шли споры, было
ли это место сочинено с начала до конца или в первоначальную версию были
вставлены отдельные фразы. В 1971 г. израильский ученый Ш. Пинес опубликовал
средневековую, написанную по-арабски рукопись "Всемирной истории"
христианского епископа Агапия. В этом произведении была приведена цитата из
Флавия, где речь шла об Иисусе. Ученый предположил, что перевод сделан с
сирийской рукописи, в которой сохранился первоначальный смысл рассказа
Флавия. Этот рассказ очень напоминает текст греческой рукописи, но Иисус там
назван мудрым человеком, сообщение о его воскресении не факт, а рассказ
учеников. Сопоставление двух вариантов ясно показывает, как работал
переписчик, который не сочинял сам, но "улучшал" Флавия с позиций своей
веры. Ориген, по-видимому, читал подлинный текст Флавия, поскольку он пишет,
что Флавии не признавал Иисуса Христом. Евсевий Кесарийский знал уже
переработанный текст (IV в.). В Приложении к "Античным критикам
христианства" помещены оба варианта, и читатель может их сравнить.
Изучение текста Иосифа Флавия подводит нас к проблеме христианских
интерполяций и в других произведениях античных авторов, о которых писали
представители мифологической школы. Так, А. Б. Ранович считал вставкой и
рассказ римского историка Корнелия Тацита о христианах, казненных
императором Нероном по обвинению в поджоге Рима. Этот текст приведен самим
Рановичем в "Первоисточниках по истории раннего христианства"; для полноты
картины редакторы включили его (в последнем переводе на русский язык) и в
Приложение к "Античным критикам христианства".
Главный аргумент сторонников мифологической школы заключался в том, что
в начале II в. Тацит не мог писать о "великом множестве" христиан, так как
их в то время было еще очень мало. Правда, серьезные исследователи отмечали,
что целый ряд деталей и прежде всего враждебный тон Тацита по отношению к
христианскому учению говорят за подлинность этого места. Так, сообщение
Тацита считал подлинным С. И. Ковалев, по вопросу об историчности Христа -
сторонник мифологической школы (см. его книгу "Основные вопросы
происхождения христианства"). Сторонники версии об интерполяции не учитывали
стилистического единства рассказа Тацита о казнях христиан с остальным
текстом, психологическую невозможность для переписчика-верующего назвать
христианство "зловредным суеверием", а своим единоверцам приписать ненависть
к роду людскому. Ученые мифологической школы не ставили вопроса о мотивах
переписчика, якобы искусно подделавшего текст Тацита (с их точки зрения,
враждебность тона по отношению к христианам была выбрана переписчиком для
большей достоверности): ведь никто - и это видно из приведенного в "Античных
критиках христианства" обширного материала - не сомневался в реальном
существовании Иисуса, критики доказывали только, что он не мог быть богом
или сыном божьим. Лечцман Я. А. Происхождение христианства. Для язычников
отрицательное отношение Тацита к христианам было лишним аргументом против
них, независимо от того, много или мало было их при Нероне, а верующим
никакие доказательства не были нужны. Что касается количества христиан в
период правления императора Нерона (54-68 гг.), то из текста Тацита следует,
что сначала были схвачены те, которые открыто называли себя христианами, а
уже потом, по их указанию, множество других. Среди них, как это обычно
бывает, когда хватают людей по оговорам, могло быть и достаточно большое
число не являвшихся христианами: доносы не проверялись, а Нерону важно было
обратить гнев римской толпы на чужаков, чтобы опровергнуть слухи об участии
его самого в поджоге Рима.
Схожие соображения можно высказать и в отношении письма Плиния Младшего
императору Траяну о христианах Вифинии. Вифиния - область в Малой Азии. Сам
Ранович поместил его в Приложении к "Античным критикам христианства", считая
возможной вставкой только свидетельство о распространении христианства.
Однако Плиний тоже имел дело с доносами, причем среди тех, кого он сумел
допросить, были и нехристиане. У него также не было точного представления о
количестве христиан, и вполне возможно, что доносчики преувеличивали это
число.
Позиция А. Б. Рановича в отношении ряда проблем истории раннего
христианства отразила не только современный ему уровень развития науки, но и
определенные политические тенденции середины 30-х годов: усиление
идеологической борьбы с "классовыми врагами", всеми без различия буржуазными
историками, "социал-фашистами", "поповщиной" и т. п. В его работах можно
встретить отзвуки примитивной антирелигиозной пропаганды 20-30-х годов. Сама
борьба вокруг проблемы историчности Иисуса, Иоанна Крестителя, Павла, Петра
носила в то время, как отмечал впоследствии С. И. Ковалев, не столько
научный, сколько политический характер. Ковалев С. И. Основные вопросы
происхождения христианства. Правда, сам автор относил эту "политичность"
прежде всего к западным представителям исторической школы, однако это было
характерно и для советских историков христианства. Но каковы бы ни были
общие установки А. Б. Рановича, которые не разделяют современные ученые,
проделанный им труд по подбору источников периода раннего христианства не
потерял своего значения и по сей день.
Книги А. Б. Рановича издаются с некоторыми сокращениями. В частности,
исключены входившие в первые издания общие вводные статьи, не имеющие в
настоящее время научного значения.
Доктор исторических наук. И. С. Свенцицкая.
Древняя литература дошла до нас в неудовлетворительном состоянии. При
неграмотности подавляющего большинства населения Римской империи, при
отсутствии книгопечатания, когда каждый экземпляр книги (рукописи в форме
свитка) приходилось переписывать от руки, книга была предметом роскоши,
доступным только любителю. Правда, существовали и обширные мастерские по
изготовлению рукописей (известно, например, предприятие по изданию
рукописей, принадлежавшее другу Цицерона Аттику), а отдельные библиотеки -
государственные и частные - хранили у себя громадные количества рукописных
свитков. Основанная в III в. до новой эры Александрийская библиотека
(Brucheion) содержала 700 000 экземпляров книг, а составленный
ученым-библиотекарем Каллимахом (около 250 г. до новой эры) каталог
Александрийской библиотеки представлял собою огромный научный труд в 120
книгах. Но такие коллекции не могут ни в какой мере заместить массового
издания книг, невозможного для той эпохи. Книга, то есть рукописный свиток,
была редкостью, доступной лишь немногим. Но и эти книжные фонды античности
были беспощадно уничтожены христианской церковью, последовательно
искоренявшей все "языческое", все, что могло хоть в малейшей степени
повредить ее господству. Однако литературная традиция продолжалась, и
переписка произведений античных авторов хоть робко и редко, но велась. До
529 г. в Афинах продолжала существовать Платоновская академия, окончательно
закрытая Юстинианом. Но и после ликвидации этого последнего убежища
"язычества" занятия греческой и римской литературой - хотя бы для
надобностей школьного преподавания - не прекращались. А отдельные любители
тщательно хранили и копировали древние манускрипты. В IX в. Фотий написал
свою "Библиотеку", где он дает критический обзор 280 книг и многочисленные
выдержки из них. Константин Багрянородный, Свида, Евстафий и их труды
свидетельствуют, что древняя литература всегда имела читателей и
почитателей; да и научное изучение античности не прекращалось, о чем
свидетельствуют многочисленные схолии (примечания, комментарии) к Гомеру,
Гесиоду, Вергилию, Лукиану, Платону, Аристотелю, Плавту, Аристофану и многим
другим.
При всем том количество сохранившихся древних рукописей ничтожно. Едва
сотню можно насчитать рукописей, которые были бы древнее XII в.; оригиналы,
с которых списаны многочисленные рукописи, легшие в основу наших печатных
изданий, погибли. Интересно, что некоторые древние тексты сохранились
благодаря экономии, которую соблюдали монахи при расходовании дорого
стоящего пергамента. Для изготовления своих "священных" текстов они
использовали старые "языческие" пергаментные рукописи, с которых
соскабливали и смывали написанное, чтобы на очищенном таким образом
пергаменте написать какую-нибудь богословскую чепуху. Но эти т. н.
палимпсесты сохранили на себе следы первоначального языческого текста, и при
помощи сложных химических реактивов удается героическими усилиями
восстановить этот текст. Таким путем открыты комедии Плавта, "Институции"
Гая, "Республика" Цицерона и др.
Но и то, что сохранилось от древней литературы, дошло до нас в
плачевном состоянии. Часто от многотомных трудов сохранились лишь небольшие
отрывки. Да и дошедшие до нас тексты подверглись в процессе многократной
переписи в течение веков бесчисленным искажениям. Редакторская работа,
имеющая хоть какую-нибудь научную ценность, в древности проводилась над
рукописями редко. Издания вроде текстов Гомера, над которыми трудилась
плеяда ученых александрийских библиотекарей - Зенодот, Аристарх, Аристофан,
Дидим и другие - были исключением. Каждый переписчик неизбежно вносил свои
искажения, чаще всего по небрежности и невежеству, а иногда и сознательно.
Читатели часто делали свои пометки на полях рукописи и между строк, эти
пометки после дующий переписчик вносил в текст; а если переписчик был для
этого достаточно грамотен, он не стеснялся "исправлять" автора по своему
усмотрению. Наиболее частым видом искажения древних текстов является
интерполяция, то есть вставка переписчика или редактора, имеющая целью
приписать автору из тех или иных соображений то, чего он в действительности
не писал. Грубые интерполяции разоблачить не трудно. Но там, где
интерполятор сделал свое дело умело и тонко, сумев подделать стиль автора,
избежать анахронизмов и т. п., интерполяцию вскрыть нелегко, и в таких
случаях многое зависит от установки того ученого, который изучает
соответствующий текст. Так, если Плиний Младший в письме к Траяну по поводу
христиан сообщает, что вследствие бурного роста христианства совершенно
прекратился официальный римский культ, то ученый богослов не усматривает
здесь интерполяции; ведь он принимает на веру церковную сказку о том, что
уже в I в. христианство заполнило весь мир. Но мы-то знаем, что в начале II
в., когда Плиний писал свое письмо - а самый исторический факт существования
этого письма отрицается рядом историков,- христианство еще не успело
завоевать прочных позиций, что церковь только еще начинала складываться и,
следовательно, если даже допустить подлинность письма Плиния, преувеличенное
изображение христианства как грозной силы, успевшей подавить все местные
культы,- позднейшая вставка христианского переписчика.
В гораздо лучшем положении мы находимся, когда обращаемся не к копиям,