Страница:
небольшую вогнутую платформу и остановился. Под оглушительные аплодисменты
Зафод Библброкс вышел из пузыря, его оранжевый шарф горел на солнце.
Президент Галактики прибыл!
Он подождал, пока стихнут аплодисменты, и поднял руки в приветствии.
-- Привет! -- сказал он.
К нему подбежал правительственный паук и попытался всунуть ему в руки
копию заготовленной речи. Страницы с третьей по седьмую оригинала речи в
данный момент плавали по дамогранскому морю в пяти милях от острова. Первые
две страницы спас дамогранский хохлатый орел, и уже использовал их в
строительстве гнезда совершенно новой конструкции, которую сам изобрел. Это
гнездо состояло в основном из папье-маше, и вылупившимся птенцам было
практически невозможно из него выпасть. Дамогранский хохлатый орел был
наслышан о естественном отборе и не хотел рисковать.
Зафод Библброкс знал, что речь ему не понадобится, и оттолкнул
экземпляр паука.
-- Привет! -- снова сказал он.
Все смотрели на него, сияя улыбками. Или, во всяком случае, почти все.
Он разглядел в толпе Триллиан. Триллиан была девушкой, которую Зафод недавно
увез с какой-то планеты, куда он завернул инкогнито ради забавы. Она была
гуманоидной расы, стройной, смуглой, с длинными черными волнистыми волосами,
полными губами, забавно вздернутым носиком и загадочными карими глазами.
Красный шарф, повязанный на голове, и длинное свободное шелковое коричневое
платье придавали ее внешности нечто арабское. Конечно, никто из
присутствовавших никогда не слышал об арабах. Арабы незадолго до этого
перестали существовать, но даже когда они еще существовали, то находились в
полумиллионе световых лет от Дамограна. Триллиан не была кем-то особенным,
так, во всяком случае, заявлял Зафод. Она просто везде его сопровождала и
говорила ему все, что она о нем думала.
-- Привет, милая! -- сказал он ей.
Она сдержанно улыбнулась ему и отвела взгляд. Потом снова взглянула на
него с более теплой улыбкой, но он уже смотрел в другую сторону.
-- Привет! -- сказал он небольшой группе существ из прессы, которые
стояли рядом, и ждали, когда же он прекратит говорить "привет" и перейдет к
президентским изречениям. Он улыбнулся и им, подумав: "Будет вам изречение!"
Однако то, что он сказал далее, было им не особенно интересно. Один из
чиновников решил с раздражением, что президент явно не в настроении читать
написанную для него превосходную речь, и нажал кнопку на пульте
дистанционного управления у себя в кармане. Возвышавшийся в отдалении от них
огромный белый купол треснул посредине, раскололся, и половины медленно ушли
в землю. Все раскрыли рты, хотя отлично знали, что будет именно так, потому
что сами это конструировали.
Под куполом был огромный космический корабль, длиной около полутораста
метров, имевший форму кроссовки, совершенно белый и умопомрачительно
красивый. В самом сердце его, невидимая, лежала небольшая золотая коробочка,
внутри которой находился самый непостижимый уму прибор из всех когда-либо
придуманных: прибор, который делал космический корабль уникальным в истории
Галактики, и по имени которого корабль был назван -- Золотое Сердце.
-- Ух, ты! -- сказал Зафод Библброкс "Золотому Сердцу". Ничего больше
он сказать не мог.
Он повторил, чтобы позлить журналистов:
-- Ух, ты!
Толпа снова повернулась к нему в ожидании. Он подмигнул Триллиан,
которая подняла брови и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она
знала, что он собирается сказать, и считала его ужасным кривлякой.
-- Это поразительно, -- сказал он. -- Это совершенно поразительно! Этот
корабль так поразительно шикарен, что я, пожалуй, угнал бы его.
Прекрасное президентское изречение, абсолютно подходящее случаю. Толпа,
оценив, засмеялась, журналисты радостно нажали кнопки на своих суб-эфирных
диктофонах, а президент улыбнулся.
Улыбаясь и чувствуя, как колотится его сердце, он нащупал в кармане
маленькую парализующую бомбу.
Больше он терпеть не мог. Он поднял лица к небу, испустил дикий вопль в
мажорной терции, швырнул бомбу оземь и бросился вперед сквозь море внезапно
застывших улыбок.
Простетный Вогон Джельц был несимпатичен даже по вогонским меркам. Его
нос куполом возвышался над маленьким свинячьим лбом. Его темно-зеленая
резиноподобная кожа была достаточно толста, чтобы он мог играть в политику
на вогонской Государственной Службе, и играть хорошо, и достаточно
водонепроницаема, чтобы он мог неопределенное время жить в море на глубине
до тысячи футов без пагубных последствий.
Это, конечно, не означает, что он любил плавать. У него не было на это
времени. Он был таким, каким был потому, что миллиарды лет назад, когда
вогоны впервые выползли из неподвижных доисторических морей планеты Вогсфера
и упали, тяжело дыша, на девственных берегах, и первые лучи яркого юного
Вогсолнца осветили их в то утро, силы эволюции, поглядев, отреклись от них,
отвернулись с отвращением и вычеркнули их как нелепую и досадную ошибку. Они
не должны были жить.
Факт, что они все же выжили -- это, в некотором роде, дань уважения
безмозглой упрямости этих существ. Эволюция? -- сказали они себе, -- да кому
она нужна? -- и просто стали обходится без того, в чем природа им отказала,
до тех пор, пока не научились исправлять наиболее крупные анатомические
неудобства хирургическим путем.
Между тем, силы природы на планете Вогсфера работали, не покладая рук,
чтобы исправить свой прежний ляпсус. Они создали сверкающих бриллиантами
быстролапых крабов, которых вогоны ели, разбивая их панцири железными
клюками; высокие дарящие вдохновение деревья, от стройности и цвета которых
захватывало дух, вогоны рубили их на дрова и жарили на них крабье мясо;
тонконогих газелеподобных существ с шелковистой шерстью и доверчивыми
глазами, которых вогоны ловили и садились на них верхом. Они не годились для
езды, -- их хребты моментально переламывались, но вогоны все равно на них
садились.
Так планета Вогсфера переживала тяжелые тысячелетия, пока вогоны не
открыли как-то вдруг принципы межзвездных перелетов. За несколько коротких
вогских лет все до единого вогоны мигрировали в звездное скопление
Мегабрантис, политический центр Галактики, и сформировали там чрезвычайно
мощный костяк в Галактической Государственной Службе. Они пытались получить
образование, обучиться стилю и приличиям, но современные вогоны во всех
отношениях мало чем отличаются от своих примитивных предков. Каждый год он
вывозят со своей родной планеты двадцать семь тысяч быстролапых
бриллиантовых крабов затем, чтобы по вечерам, напившись, веселиться,
разбивая их панцири железными клюками.
Простетный Вогон Джельц ничем не отличался от других вогонов в том, что
был безнадежно гнусен. А еще он не любил автостопщиков.
Где-то, в маленькой темной каюте, глубоко во внутренностях флагманского
корабля Простетного Вогона Джельца, нервно чиркнув, зажглась спичка.
Владелец спички не был вогоном, но знал о них все, и поэтому имел основание
нервничать. Его звали Форд Префект (**).
Он осмотрел каюту, но мало что смог увидеть; странные чудовищные тени
колыхались и метались в свете крохотного огонька, но все было тихо. Он
поблагодарил про себя дентрасси. Дентрасси -- это племя буйных гурманов,
дикий, но приятный народ, которых вогоны с недавнего времени стали нанимать
на свои корабли дальнего плавания поварами, с жестким условием, чтобы их
было как можно меньше видно и слышно.
Это устраивало дентрасси, так как они любили вогонские деньги, которые
являются одной из самых твердых валют в космосе, но терпеть не могли самих
вогонов. Единственный вид вогона, который мог понравиться дентрасси, это
недовольный вогон.
Благодаря именно этой информации Форд Префект не был сейчас облачком
водорода, озона и оксида углерода.
Он услышал тихий стон. В свете спички он увидел шевелящуюся на полу
фигуру. Он быстро потушил спичку, пошарил в кармане и достал оттуда что-то.
Он присел на корточки. Фигура снова пошевелилась.
Форд Префект сказал:
-- Я купил тебе орешков.
Артур Дент пошевелился, снова застонал и что-то невнятно пробормотал.
-- На, съешь. -- Форд сунул ему пакетик. -- Если ты никогда раньше не
подвергался действию телепортационных лучей, то у тебя наверняка произошла
потеря соли и протеина. Пиво, которое ты выпил, смягчило их действие на твой
организм.
-- Ы-ы-ы-а-а-а, -- издал Артур Дент и открыл глаза. -- Темно, -- сказал
он.
-- Да, -- сказал Форд Префект, -- темно.
-- Ничего не видно, -- сказал Артур Дент. -- Темно и ничего не видно.
Одной из вещей, которые Форд Префект не мог понять в людях, была их
привычка постоянно констатировать и повторять очевидное, например: "Сегодня
хорошая погода", или "Ты пьян", или "О, боже, ты, похоже, упал в колодец, с
тобой все в порядке?". Сначала Форд попытался выработать теорию, объясняющую
такое странное поведение: если люди постоянно не упражняют свои губы, то у
них сводит рот. Через несколько месяцев рассуждений и наблюдений он
отказался от этой теории в пользу другой: если они постоянно не упражняют
свой рот, решил он, то у них начинают работать мозги. Через некоторое время
он оставил и эту теорию, как обструктивную и циничную, и решил, что люди
ему, в общем, нравятся; но его не переставало отчаянно беспокоить огромное
количество вещей, которых они не знали.
-- Да, -- согласился он с Артуром, -- ничего не видно. -- И спросил,
подавая ему орешки, -- Как ты себя чувствуешь?
-- Как колосс Родосский, -- сказал Артур. -- Разваливаюсь на куски.
Форд равнодушно посмотрел на него в темноте.
-- Если я спрошу тебя, где мы, -- спросил Артур неуверенно, -- я
пожалею, что спросил об этом?
Форд поднялся.
-- Мы в безопасности, -- сказал он.
-- Это хорошо, -- сказал Артур.
-- Мы находимся в маленькой каюте на одном из космических кораблей
вогонского строительно-монтажного флота.
-- Видимо, -- сказал Артур, -- это какое-то странное значение слова
"безопасность", о котором я раньше не знал.
Форд зажег еще одну спичку, чтобы найти выключатель. Снова закачались и
заметались чудовищные тени. Артур с трудом встал на ноги и ощупал себя. Ему
казалось, что все вокруг него кишит зловещими нечеловеческими фигурами;
воздух был полон раздражавших его легкие прелых запахов, которые никак не
идентифицировались; какой-то низкий гул не давал ему собраться с мыслями.
-- Как мы здесь оказались? -- спросил он, мелко дрожа.
-- Нас подвезли, -- ответил Форд.
-- Не понял, -- сказал Артур. -- Ты хочешь сказать, что мы подняли
палец, и какое-нибудь зеленое пучеглазое чудище высунулось и сказало:
"Садитесь, ребята, подвезу до Бейсингстока"?
-- Ну, допустим, "палец" -- это электронное суб-эфирное сигнальное
устройство; вместо Бейсингстока будет звезда Барнарда в шести световых годах
отсюда, а в остальном все более или менее так.
-- А пучеглазое чудище?
-- Да, оно зеленое.
-- Отлично, -- сказал Артур. -- Как мне вернуться домой?
-- Никак, -- ответил Форд Префект, нащупывая выключатель. -- Прикрой
глаза, -- сказал он и включил свет.
Даже Форд не ожидал увидеть такого.
-- Боже мой, -- сказал Артур. -- И это, в самом деле, внутренность
летающей тарелки?
Простетный Вогон Джельц перетаскивал свое неприятное зеленое тело по
командному мостику. Он всегда бывал несколько раздражителен после
уничтожения населенных планет. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и
сказал, что произошла ошибка, и тогда он наорал бы на этого кого-нибудь и
ему стало бы лучше. Он со всей силой плюхнулся в кресло, в надежде, что оно
сломается, и он сможет неподдельно разозлиться, но кресло лишь жалобно
скрипнуло.
-- Вон отсюда! -- крикнул он молодому вогону-охраннику, который в этот
момент вошел на мостик. Охранник немедленно исчез, с облегчением. Он был рад
тому, что теперь не ему придется докладывать о полученном только что
сообщении. Это был официальный релиз, в котором говорилось о том, что на
правительственной научно-исследовательской базе на Дамогране только что был
представлен космический двигатель нового типа, который сделает ненужными все
гиперкосмические трассы.
Открылась еще одна дверь, но на этот раз капитан не стал кричать,
потому что эта дверь вела на кухню, где дентрасси готовили пищу. Пища всегда
приветствовалась.
В дверь впрыгнуло огромное мохнатое существо с подносом. Оно
ухмылялось, как маньяк.
Простетный Вогон Джельц обрадовался. Он знал, что если дентрасси так
доволен, значит, на корабле произошло что-то, что может сильно разозлить
вогона.
Форд и Артур огляделись вокруг.
-- Ну, что ты об этом думаешь? -- спросил Форд.
-- Довольно убого.
Форд посмотрел, сморщившись, на грязные матрацы, немытые чашки и сильно
пахнущие предметы нечеловеческого нижнего белья, разбросанные по тесной
каюте.
-- Ну, корабль ведь обслуживаемый, -- пояснил он. -- А это каюта
дентрасси.
-- Ты, кажется, сказал, что они называются вогонами, или как-то в этом
роде.
-- Да, -- согласился Форд. -- Это корабль вогонов, а дентрасси работают
здесь поварами, они-то и взяли нас на борт.
-- Я запутался, -- сказал Артур.
-- Ну вот, смотри, -- сказал Форд. Он сел на один из матрацев и стал
рыться в своей сумке. Артур нервно пихнул матрац ногой и тоже сел. Но
нервничать было ни к чему, потому что все матрацы, выросшие в болотах Зеты
Скворншеллы, очень тщательно забивают и сушат перед использованием. Очень
немногие из них вновь оживают.
Форд протянул Артуру книгу.
-- Что это? -- спросил Артур.
-- "Путеводитель по Галактике для автостопщиков". Что-то вроде
электронной книги. Расскажет тебе что угодно о чем угодно. Для этого он и
нужен.
Артур осторожно повертел путеводитель в руках.
-- Мне нравится обложка, -- отметил он. -- Без паники. Это первая
полезная и внятная фраза за сегодняшний день.
-- Я покажу тебе, как он работает, -- сказал Форд. Он взял путеводитель
у Артура, который все еще держал его как издохшую две недели назад птичку, и
вынул из футляра.
-- Нажимаешь эту кнопку, экран загорается и выдает индекс.
Экран, размером примерно три на четыре дюйма, загорелся, и на нем
замелькали буквы.
-- Ты хочешь узнать о вогонах, набираем "вогоны". -- Он нажал еще
несколько кнопок. -- Вот, смотри.
На экране зелеными буквами высветилось "Вогонский строительно-монтажный
флот".
Форд нажал большую красную кнопку, и слова побежали по экрану.
Одновременно книга начала произносить негромким размеренным голосом тот же
текст. Вот что она сказала:
"Вогонский строительно-монтажный флот. Что делать, если вы хотите,
чтобы вогоны вас подвезли: забудьте думать об этом. Они -- одна из наиболее
неприятных рас в Галактике: не то чтобы злые, но с отвратительным
характером, официозные и бесчувственные бюрократы. Они не пошевелят пальцем
даже чтобы спасти свою собственную бабушку от свирепого клоповидного зверя с
планеты Трааль, если у них не будет подписанного приказа в трех экземплярах,
запрошенного, полученного, отправленного обратно, проверенного, потерянного,
найденного, подтвержденного, снова потерянного, и, наконец, сданного в
макулатуру и использованного на растопку. Лучший способ вытянуть из вогона
выпивку: сунуть два пальца ему в глотку. Лучший способ разозлить его:
скормить его бабушку свирепому клоповидному зверю с планеты Трааль. Ни в
коем случае не позволяйте вогону читать вам свои стихи".
Артур поморгал глазами.
-- Странная книга. А как же нас, в таком случае, взяли на борт?
-- В этом-то и дело, мой экземпляр устарел, -- сказал Форд, засовывая
книгу в футляр. -- Я собираю материал для нового дополненного здания, и как
раз хочу включить в него кусочек о том, что вогоны нанимают поварами
дентрасси, что дает нам весьма полезную лазейку.
Лицо Артура приобрело страдальческое выражение.
-- А кто такие дентрасси?
-- Отличные ребята, -- сказал Форд. -- Они лучше всех готовят и
смешивают коктейли, а на все остальное им наплевать. Они всегда помогают
автостопщикам пробраться на борт, потому что, во-первых, любят компанию, а
во-вторых, это злит вогонов. И это непременно нужно знать, если ты бедный
автостопщик, пытающийся посмотреть чудеса Вселенной меньше чем за тридцать
альтаирских долларов в день. Это и есть моя работа. Здорово, да?
Вид у Артура был пришибленный.
-- Потрясающе, -- сказал он и хмуро посмотрел на один из матрацев.
-- К несчастью, я проторчал на Земле дольше, чем хотел, -- продолжал
Форд. -- Я заехал на недельку, а застрял на пятнадцать лет.
-- А как ты вообще туда попал?
-- Очень просто, меня подвез один мажор.
-- Какой мажор?
-- Ну, мажоры, дети богатых родителей, которым нечего делать. Они
летают, ищут планеты, которые еще не установили межзвездных контактов, и
бузят там.
-- Как бузят? -- Артуру начало казаться, что Форду просто доставляет
удовольствие осложнять ему жизнь.
-- Ну, в том смысле, что морочат людей. Находят укромное местечко, где
мало народа, приземляются рядом с каким-нибудь беднягой, которому заведомо
никто не поверит, и начинают скакать перед ним, нацепив на головы дурацкие
антенны и попискивая. Ребячество, конечно. -- Форд лег на матрац, положив
руки под голову, видимо, очень довольный собой.
-- Форд, -- поколебавшись, спросил Артур, -- возможно, это глупый
вопрос, но что я здесь делаю?
-- Ну, ты же понимаешь, -- сказал Форд. -- Я спас тебя с Земли.
-- А что случилось с Землей?
-- Ее уничтожили.
-- В самом деле? -- тихо спросил Артур.
-- Да, она испарилась в космос.
-- Ты знаешь, я этим расстроен.
Форд наморщил лоб и поразмыслил немного.
-- Да, я тебя понимаю, -- сказал он, наконец.
-- Ты меня понимаешь?! -- воскликнул Артур. -- Ты меня понимаешь!
Форд вскочил.
-- Посмотри на книгу! -- зашипел он.
-- Что?
-- Без паники!
-- Я не паникую.
-- Паникуешь!
-- Ну и ладно, паникую, а что мне остается?
-- Будь со мной, и не пропадешь. Галактика -- место нескучное. Тебе
нужно засунуть в ухо эту рыбку.
-- Прошу прощения, что? -- спросил Артур, как ему показалось, вежливо.
У Форда в руке был стеклянный флакончик, в котором плавала,
переливаясь, маленькая желтая рыбка. Артур смотрел на него, моргая глазами.
Ему хотелось, чтобы здесь было что-нибудь простое и знакомое, за что можно
было бы мысленно зацепиться. Он чувствовал бы себя увереннее, если бы рядом
с нижним бельем дентрасси, скворншельскими матрацами и человеком с
Бетельгейзе, держащим маленькую рыбку и предлагающим засунуть ее в ухо, он
увидел, к примеру, пакет кукурузных хлопьев.
Внезапно, непонятно откуда на них обрушился громкий шум, звучавший так,
как будто человек пытался полоскать горло, отбиваясь при этом от стаи
волков.
-- Тихо, -- сказал Форд. -- Послушай, это может быть важно.
-- Ва... важно?
-- Это капитан вогонов делает сообщение.
-- Вот так говорят вогоны?
-- Слушай!
-- Но я же не понимаю по-вогонски!
-- А тебе и не надо. Просто засунь в ухо рыбку.
Форд молниеносным движением легонько хлопнул Артура ладонью по уху, и
он с отвращением почувствовал, как рыбка проскользнула в его слуховой канал.
Он в ужасе попытался было выковырять ее оттуда, но вдруг застыл в удивлении.
Он испытал слуховое ощущение, эквивалентное зрительному, которое вы
испытываете, когда глядите на два черных силуэта и вдруг начинаете видеть
вместо них белую вазу. Или когда смотрите на разноцветные точки на бумаге,
из которых вдруг выплывает цифра шесть, означающая, что окулист выпишет вам
счет за новые очки.
Он слушал завывающее бульканье, и осознавал это, но оно как-то вдруг
приобрело подобие правильной английской речи.
Вот что он услышал...
-- Брлы хрлы бррл ррл ууурлл брр хррры ууаау хррлл фррр ырл у-у-у-у
должно быть хорошо. Повторяю сообщение. Говорит ваш капитан, поэтому бросьте
все дела и слушайте внимательно. Во-первых, я вижу по приборам, что у нас на
борту пара автостопщиков. Где бы вы ни были, привет. Я хочу, чтобы вы поняли
со всей ясностью, что ваше присутствие здесь крайне нежелательно. Я трудился
не покладая рук, чтобы достичь того положения, которое я сейчас занимаю; я
стал капитаном вогонского строительно-монтажного флота не для того, чтобы
взять и превратить его в таксопарк для всяких дегенеративных безбилетников.
Я выслал поисковую партию, и как только они вас найдут, я вышвырну вас с
корабля. Если вам повезет, то я еще сначала почитаю вам свои стихи.
Во-вторых, мы вот-вот совершим прыжок в гиперкосмос для перелета к
звезде Барнарда. По прибытии мы встанем в док на семьдесят два часа для
профилактического осмотра. Никто в течение этого времени не должен покидать
корабль. Повторяю, все отпуска на планету отменяются. Меня недавно бросила
женщина, и я не вижу причины, почему, когда мне плохо, кому-то должно быть
хорошо. Конец сообщения.
Шум прекратился.
К своему смущению, Артур обнаружил, что лежит на полу, сжавшись в комок
и закрыв руками голову. Он слабо улыбнулся.
-- Очень милый человек, -- сказал он. -- Жаль, что у меня нет дочери, я
бы запретил ей выходить замуж за такого.
-- Тебе бы не пришлось стараться, -- ответил Форд. -- Они так же
сексуально привлекательны, как дорожно-транспортное происшествие. Не
двигайся! -- добавил он, видя, что Артур выпрямляется. -- Будь готов к
прыжку в гиперкосмос. Это также неприятно, как быть пьяным.
-- Что же неприятного в том, чтобы быть пьяным?
-- Похмелье.
Артур подумал и спросил:
-- Форд, а что эта рыбка делает в моем ухе?
-- Переводит для тебя. Это вавилонская рыбка. Если хочешь, посмотри в
книге.
Он пододвинул к нему "Путеводитель по Галактике для автостопщиков", и
сам стал сворачиваться в позу эмбриона, готовясь к прыжку.
В этот момент Артур почувствовал, что его разум теряет свои прежние
очертания.
Каюта вокруг него сплющилась, завертелась и исчезла, оставив его
пытающимся проскользнуть в свой собственный пупок.
Они входили в гиперкосмос.
"Вавилонская рыбка, -- негромко говорил тем временем "Путеводитель по
Галактике для автостопщиков", -- это маленькое, желтенькое, похожее на
пиявку и, возможно, самое странное существо во Вселенной. Оно питается
энергией мозговых колебаний, причем не того, в ком она живет, а тех, кто его
окружает. Она поглощает из этой энергии все подсознательные ментальные
частоты, и выделяет в разум своего носителя телепатическую матрицу,
составляемую комбинацией частот осознанных мыслей и нервных сигналов, снятых
с речевых центров производящего их мозга. Практическим результатом всего
этого является то, что вы можете засунуть вавилонскую рыбку себе в ухо и
сразу же начать понимать все, что вам говорят на языке любой формы. Речевые
структуры, которые вы на самом деле слышите, декодируют матрицу мозговых
колебаний, вводимую в ваш рассудок вашей вавилонской рыбкой.
Невероятность совпадения, благодаря которому исключительно случайно
могло появиться нечто столь умопомрачительно полезное, настолько странна и
причудлива, что некоторые мыслители взяли его в качестве окончательного и
убедительнейшего доказательства несуществования Бога.
Дискуссия происходит примерно следующим образом:
-- Я не желаю доказывать, что я существую, -- говорит Бог. --
Доказательство отрицает веру, а без веры я -- ничто.
-- Но ведь вавилонская рыбка выдает тебя с головой, -- говорит Человек.
-- Она не могла бы появиться случайно. Она доказывает, что ты существуешь, а
раз так, то по твоей собственной логике, ты не существуешь. Что и
требовалось доказать.
-- Ой, -- говорит Бог, -- я об этом не подумал. -- И немедленно
исчезает под напором логики.
-- Это было не трудно, -- говорит Человек и доказывает на бис, что
белое -- это черное, а затем погибает на ближайшем уличном переходе.
Многие ведущие теологи заявляют, что этот спор -- чушь собачья, что не
помешало Оолону Коллупхиду нажить небольшое состояние, использовав его в
качестве центральной темы своего бестселлера "Ну вот, пожалуй, и все о
Боге".
А бедная вавилонская рыбка, между тем, действенно удаляя все барьеры на
пути общения различных рас и культур, вызвала больше кровопролитных войн,
чем что-либо в истории мироздания".
Артур тихо застонал. Он с ужасом обнаружил, что не умер при прыжке в
гиперкосмос. Он находился на расстоянии в шесть световых лет от места, где
находилась бы Земля, если бы она еще существовала.
Земля проплыла в его мутившемся воображении. Он не мог представить себе
исчезновения всей Земли, это было слишком много. Он понукнул свои чувства,
подумав о том, что его родителей и сестры больше нет. Никакой реакции. Он
подумал обо всех людях, с которыми был знаком. Никакой реакции. Тогда он
подумал о совершенно незнакомом ему человеке, который стоял перед ним в
очереди в супермаркете, и внезапно до него дошло: нет супермаркета, нет
ничего, что в нем было. Нет колонны Нельсона! Колонны Нельсона нет, и никто
не возмутится, потому что возмущаться больше некому. Отныне колонна Нельсона
существует только в его памяти -- его памяти, которую взяли и засунули в
этот дрянной, вонючий железный космический корабль. Его охватила
клаустрофобия.
Англия больше не существует. Каким-то образом он смог это осознать. Он
попытался еще раз. Америки больше нет, подумал он. Это не охватывалось.
Нужно снова попробовать что-нибудь помельче. Нью-Йорка нет. Не получается.
Он все равно никогда всерьез не верил, что он существует. Доллар упал
навсегда. Что-то ощущается. Все фильмы с Богартом пропали, сказал он себе, и
Зафод Библброкс вышел из пузыря, его оранжевый шарф горел на солнце.
Президент Галактики прибыл!
Он подождал, пока стихнут аплодисменты, и поднял руки в приветствии.
-- Привет! -- сказал он.
К нему подбежал правительственный паук и попытался всунуть ему в руки
копию заготовленной речи. Страницы с третьей по седьмую оригинала речи в
данный момент плавали по дамогранскому морю в пяти милях от острова. Первые
две страницы спас дамогранский хохлатый орел, и уже использовал их в
строительстве гнезда совершенно новой конструкции, которую сам изобрел. Это
гнездо состояло в основном из папье-маше, и вылупившимся птенцам было
практически невозможно из него выпасть. Дамогранский хохлатый орел был
наслышан о естественном отборе и не хотел рисковать.
Зафод Библброкс знал, что речь ему не понадобится, и оттолкнул
экземпляр паука.
-- Привет! -- снова сказал он.
Все смотрели на него, сияя улыбками. Или, во всяком случае, почти все.
Он разглядел в толпе Триллиан. Триллиан была девушкой, которую Зафод недавно
увез с какой-то планеты, куда он завернул инкогнито ради забавы. Она была
гуманоидной расы, стройной, смуглой, с длинными черными волнистыми волосами,
полными губами, забавно вздернутым носиком и загадочными карими глазами.
Красный шарф, повязанный на голове, и длинное свободное шелковое коричневое
платье придавали ее внешности нечто арабское. Конечно, никто из
присутствовавших никогда не слышал об арабах. Арабы незадолго до этого
перестали существовать, но даже когда они еще существовали, то находились в
полумиллионе световых лет от Дамограна. Триллиан не была кем-то особенным,
так, во всяком случае, заявлял Зафод. Она просто везде его сопровождала и
говорила ему все, что она о нем думала.
-- Привет, милая! -- сказал он ей.
Она сдержанно улыбнулась ему и отвела взгляд. Потом снова взглянула на
него с более теплой улыбкой, но он уже смотрел в другую сторону.
-- Привет! -- сказал он небольшой группе существ из прессы, которые
стояли рядом, и ждали, когда же он прекратит говорить "привет" и перейдет к
президентским изречениям. Он улыбнулся и им, подумав: "Будет вам изречение!"
Однако то, что он сказал далее, было им не особенно интересно. Один из
чиновников решил с раздражением, что президент явно не в настроении читать
написанную для него превосходную речь, и нажал кнопку на пульте
дистанционного управления у себя в кармане. Возвышавшийся в отдалении от них
огромный белый купол треснул посредине, раскололся, и половины медленно ушли
в землю. Все раскрыли рты, хотя отлично знали, что будет именно так, потому
что сами это конструировали.
Под куполом был огромный космический корабль, длиной около полутораста
метров, имевший форму кроссовки, совершенно белый и умопомрачительно
красивый. В самом сердце его, невидимая, лежала небольшая золотая коробочка,
внутри которой находился самый непостижимый уму прибор из всех когда-либо
придуманных: прибор, который делал космический корабль уникальным в истории
Галактики, и по имени которого корабль был назван -- Золотое Сердце.
-- Ух, ты! -- сказал Зафод Библброкс "Золотому Сердцу". Ничего больше
он сказать не мог.
Он повторил, чтобы позлить журналистов:
-- Ух, ты!
Толпа снова повернулась к нему в ожидании. Он подмигнул Триллиан,
которая подняла брови и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она
знала, что он собирается сказать, и считала его ужасным кривлякой.
-- Это поразительно, -- сказал он. -- Это совершенно поразительно! Этот
корабль так поразительно шикарен, что я, пожалуй, угнал бы его.
Прекрасное президентское изречение, абсолютно подходящее случаю. Толпа,
оценив, засмеялась, журналисты радостно нажали кнопки на своих суб-эфирных
диктофонах, а президент улыбнулся.
Улыбаясь и чувствуя, как колотится его сердце, он нащупал в кармане
маленькую парализующую бомбу.
Больше он терпеть не мог. Он поднял лица к небу, испустил дикий вопль в
мажорной терции, швырнул бомбу оземь и бросился вперед сквозь море внезапно
застывших улыбок.
Простетный Вогон Джельц был несимпатичен даже по вогонским меркам. Его
нос куполом возвышался над маленьким свинячьим лбом. Его темно-зеленая
резиноподобная кожа была достаточно толста, чтобы он мог играть в политику
на вогонской Государственной Службе, и играть хорошо, и достаточно
водонепроницаема, чтобы он мог неопределенное время жить в море на глубине
до тысячи футов без пагубных последствий.
Это, конечно, не означает, что он любил плавать. У него не было на это
времени. Он был таким, каким был потому, что миллиарды лет назад, когда
вогоны впервые выползли из неподвижных доисторических морей планеты Вогсфера
и упали, тяжело дыша, на девственных берегах, и первые лучи яркого юного
Вогсолнца осветили их в то утро, силы эволюции, поглядев, отреклись от них,
отвернулись с отвращением и вычеркнули их как нелепую и досадную ошибку. Они
не должны были жить.
Факт, что они все же выжили -- это, в некотором роде, дань уважения
безмозглой упрямости этих существ. Эволюция? -- сказали они себе, -- да кому
она нужна? -- и просто стали обходится без того, в чем природа им отказала,
до тех пор, пока не научились исправлять наиболее крупные анатомические
неудобства хирургическим путем.
Между тем, силы природы на планете Вогсфера работали, не покладая рук,
чтобы исправить свой прежний ляпсус. Они создали сверкающих бриллиантами
быстролапых крабов, которых вогоны ели, разбивая их панцири железными
клюками; высокие дарящие вдохновение деревья, от стройности и цвета которых
захватывало дух, вогоны рубили их на дрова и жарили на них крабье мясо;
тонконогих газелеподобных существ с шелковистой шерстью и доверчивыми
глазами, которых вогоны ловили и садились на них верхом. Они не годились для
езды, -- их хребты моментально переламывались, но вогоны все равно на них
садились.
Так планета Вогсфера переживала тяжелые тысячелетия, пока вогоны не
открыли как-то вдруг принципы межзвездных перелетов. За несколько коротких
вогских лет все до единого вогоны мигрировали в звездное скопление
Мегабрантис, политический центр Галактики, и сформировали там чрезвычайно
мощный костяк в Галактической Государственной Службе. Они пытались получить
образование, обучиться стилю и приличиям, но современные вогоны во всех
отношениях мало чем отличаются от своих примитивных предков. Каждый год он
вывозят со своей родной планеты двадцать семь тысяч быстролапых
бриллиантовых крабов затем, чтобы по вечерам, напившись, веселиться,
разбивая их панцири железными клюками.
Простетный Вогон Джельц ничем не отличался от других вогонов в том, что
был безнадежно гнусен. А еще он не любил автостопщиков.
Где-то, в маленькой темной каюте, глубоко во внутренностях флагманского
корабля Простетного Вогона Джельца, нервно чиркнув, зажглась спичка.
Владелец спички не был вогоном, но знал о них все, и поэтому имел основание
нервничать. Его звали Форд Префект (**).
Он осмотрел каюту, но мало что смог увидеть; странные чудовищные тени
колыхались и метались в свете крохотного огонька, но все было тихо. Он
поблагодарил про себя дентрасси. Дентрасси -- это племя буйных гурманов,
дикий, но приятный народ, которых вогоны с недавнего времени стали нанимать
на свои корабли дальнего плавания поварами, с жестким условием, чтобы их
было как можно меньше видно и слышно.
Это устраивало дентрасси, так как они любили вогонские деньги, которые
являются одной из самых твердых валют в космосе, но терпеть не могли самих
вогонов. Единственный вид вогона, который мог понравиться дентрасси, это
недовольный вогон.
Благодаря именно этой информации Форд Префект не был сейчас облачком
водорода, озона и оксида углерода.
Он услышал тихий стон. В свете спички он увидел шевелящуюся на полу
фигуру. Он быстро потушил спичку, пошарил в кармане и достал оттуда что-то.
Он присел на корточки. Фигура снова пошевелилась.
Форд Префект сказал:
-- Я купил тебе орешков.
Артур Дент пошевелился, снова застонал и что-то невнятно пробормотал.
-- На, съешь. -- Форд сунул ему пакетик. -- Если ты никогда раньше не
подвергался действию телепортационных лучей, то у тебя наверняка произошла
потеря соли и протеина. Пиво, которое ты выпил, смягчило их действие на твой
организм.
-- Ы-ы-ы-а-а-а, -- издал Артур Дент и открыл глаза. -- Темно, -- сказал
он.
-- Да, -- сказал Форд Префект, -- темно.
-- Ничего не видно, -- сказал Артур Дент. -- Темно и ничего не видно.
Одной из вещей, которые Форд Префект не мог понять в людях, была их
привычка постоянно констатировать и повторять очевидное, например: "Сегодня
хорошая погода", или "Ты пьян", или "О, боже, ты, похоже, упал в колодец, с
тобой все в порядке?". Сначала Форд попытался выработать теорию, объясняющую
такое странное поведение: если люди постоянно не упражняют свои губы, то у
них сводит рот. Через несколько месяцев рассуждений и наблюдений он
отказался от этой теории в пользу другой: если они постоянно не упражняют
свой рот, решил он, то у них начинают работать мозги. Через некоторое время
он оставил и эту теорию, как обструктивную и циничную, и решил, что люди
ему, в общем, нравятся; но его не переставало отчаянно беспокоить огромное
количество вещей, которых они не знали.
-- Да, -- согласился он с Артуром, -- ничего не видно. -- И спросил,
подавая ему орешки, -- Как ты себя чувствуешь?
-- Как колосс Родосский, -- сказал Артур. -- Разваливаюсь на куски.
Форд равнодушно посмотрел на него в темноте.
-- Если я спрошу тебя, где мы, -- спросил Артур неуверенно, -- я
пожалею, что спросил об этом?
Форд поднялся.
-- Мы в безопасности, -- сказал он.
-- Это хорошо, -- сказал Артур.
-- Мы находимся в маленькой каюте на одном из космических кораблей
вогонского строительно-монтажного флота.
-- Видимо, -- сказал Артур, -- это какое-то странное значение слова
"безопасность", о котором я раньше не знал.
Форд зажег еще одну спичку, чтобы найти выключатель. Снова закачались и
заметались чудовищные тени. Артур с трудом встал на ноги и ощупал себя. Ему
казалось, что все вокруг него кишит зловещими нечеловеческими фигурами;
воздух был полон раздражавших его легкие прелых запахов, которые никак не
идентифицировались; какой-то низкий гул не давал ему собраться с мыслями.
-- Как мы здесь оказались? -- спросил он, мелко дрожа.
-- Нас подвезли, -- ответил Форд.
-- Не понял, -- сказал Артур. -- Ты хочешь сказать, что мы подняли
палец, и какое-нибудь зеленое пучеглазое чудище высунулось и сказало:
"Садитесь, ребята, подвезу до Бейсингстока"?
-- Ну, допустим, "палец" -- это электронное суб-эфирное сигнальное
устройство; вместо Бейсингстока будет звезда Барнарда в шести световых годах
отсюда, а в остальном все более или менее так.
-- А пучеглазое чудище?
-- Да, оно зеленое.
-- Отлично, -- сказал Артур. -- Как мне вернуться домой?
-- Никак, -- ответил Форд Префект, нащупывая выключатель. -- Прикрой
глаза, -- сказал он и включил свет.
Даже Форд не ожидал увидеть такого.
-- Боже мой, -- сказал Артур. -- И это, в самом деле, внутренность
летающей тарелки?
Простетный Вогон Джельц перетаскивал свое неприятное зеленое тело по
командному мостику. Он всегда бывал несколько раздражителен после
уничтожения населенных планет. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и
сказал, что произошла ошибка, и тогда он наорал бы на этого кого-нибудь и
ему стало бы лучше. Он со всей силой плюхнулся в кресло, в надежде, что оно
сломается, и он сможет неподдельно разозлиться, но кресло лишь жалобно
скрипнуло.
-- Вон отсюда! -- крикнул он молодому вогону-охраннику, который в этот
момент вошел на мостик. Охранник немедленно исчез, с облегчением. Он был рад
тому, что теперь не ему придется докладывать о полученном только что
сообщении. Это был официальный релиз, в котором говорилось о том, что на
правительственной научно-исследовательской базе на Дамогране только что был
представлен космический двигатель нового типа, который сделает ненужными все
гиперкосмические трассы.
Открылась еще одна дверь, но на этот раз капитан не стал кричать,
потому что эта дверь вела на кухню, где дентрасси готовили пищу. Пища всегда
приветствовалась.
В дверь впрыгнуло огромное мохнатое существо с подносом. Оно
ухмылялось, как маньяк.
Простетный Вогон Джельц обрадовался. Он знал, что если дентрасси так
доволен, значит, на корабле произошло что-то, что может сильно разозлить
вогона.
Форд и Артур огляделись вокруг.
-- Ну, что ты об этом думаешь? -- спросил Форд.
-- Довольно убого.
Форд посмотрел, сморщившись, на грязные матрацы, немытые чашки и сильно
пахнущие предметы нечеловеческого нижнего белья, разбросанные по тесной
каюте.
-- Ну, корабль ведь обслуживаемый, -- пояснил он. -- А это каюта
дентрасси.
-- Ты, кажется, сказал, что они называются вогонами, или как-то в этом
роде.
-- Да, -- согласился Форд. -- Это корабль вогонов, а дентрасси работают
здесь поварами, они-то и взяли нас на борт.
-- Я запутался, -- сказал Артур.
-- Ну вот, смотри, -- сказал Форд. Он сел на один из матрацев и стал
рыться в своей сумке. Артур нервно пихнул матрац ногой и тоже сел. Но
нервничать было ни к чему, потому что все матрацы, выросшие в болотах Зеты
Скворншеллы, очень тщательно забивают и сушат перед использованием. Очень
немногие из них вновь оживают.
Форд протянул Артуру книгу.
-- Что это? -- спросил Артур.
-- "Путеводитель по Галактике для автостопщиков". Что-то вроде
электронной книги. Расскажет тебе что угодно о чем угодно. Для этого он и
нужен.
Артур осторожно повертел путеводитель в руках.
-- Мне нравится обложка, -- отметил он. -- Без паники. Это первая
полезная и внятная фраза за сегодняшний день.
-- Я покажу тебе, как он работает, -- сказал Форд. Он взял путеводитель
у Артура, который все еще держал его как издохшую две недели назад птичку, и
вынул из футляра.
-- Нажимаешь эту кнопку, экран загорается и выдает индекс.
Экран, размером примерно три на четыре дюйма, загорелся, и на нем
замелькали буквы.
-- Ты хочешь узнать о вогонах, набираем "вогоны". -- Он нажал еще
несколько кнопок. -- Вот, смотри.
На экране зелеными буквами высветилось "Вогонский строительно-монтажный
флот".
Форд нажал большую красную кнопку, и слова побежали по экрану.
Одновременно книга начала произносить негромким размеренным голосом тот же
текст. Вот что она сказала:
"Вогонский строительно-монтажный флот. Что делать, если вы хотите,
чтобы вогоны вас подвезли: забудьте думать об этом. Они -- одна из наиболее
неприятных рас в Галактике: не то чтобы злые, но с отвратительным
характером, официозные и бесчувственные бюрократы. Они не пошевелят пальцем
даже чтобы спасти свою собственную бабушку от свирепого клоповидного зверя с
планеты Трааль, если у них не будет подписанного приказа в трех экземплярах,
запрошенного, полученного, отправленного обратно, проверенного, потерянного,
найденного, подтвержденного, снова потерянного, и, наконец, сданного в
макулатуру и использованного на растопку. Лучший способ вытянуть из вогона
выпивку: сунуть два пальца ему в глотку. Лучший способ разозлить его:
скормить его бабушку свирепому клоповидному зверю с планеты Трааль. Ни в
коем случае не позволяйте вогону читать вам свои стихи".
Артур поморгал глазами.
-- Странная книга. А как же нас, в таком случае, взяли на борт?
-- В этом-то и дело, мой экземпляр устарел, -- сказал Форд, засовывая
книгу в футляр. -- Я собираю материал для нового дополненного здания, и как
раз хочу включить в него кусочек о том, что вогоны нанимают поварами
дентрасси, что дает нам весьма полезную лазейку.
Лицо Артура приобрело страдальческое выражение.
-- А кто такие дентрасси?
-- Отличные ребята, -- сказал Форд. -- Они лучше всех готовят и
смешивают коктейли, а на все остальное им наплевать. Они всегда помогают
автостопщикам пробраться на борт, потому что, во-первых, любят компанию, а
во-вторых, это злит вогонов. И это непременно нужно знать, если ты бедный
автостопщик, пытающийся посмотреть чудеса Вселенной меньше чем за тридцать
альтаирских долларов в день. Это и есть моя работа. Здорово, да?
Вид у Артура был пришибленный.
-- Потрясающе, -- сказал он и хмуро посмотрел на один из матрацев.
-- К несчастью, я проторчал на Земле дольше, чем хотел, -- продолжал
Форд. -- Я заехал на недельку, а застрял на пятнадцать лет.
-- А как ты вообще туда попал?
-- Очень просто, меня подвез один мажор.
-- Какой мажор?
-- Ну, мажоры, дети богатых родителей, которым нечего делать. Они
летают, ищут планеты, которые еще не установили межзвездных контактов, и
бузят там.
-- Как бузят? -- Артуру начало казаться, что Форду просто доставляет
удовольствие осложнять ему жизнь.
-- Ну, в том смысле, что морочат людей. Находят укромное местечко, где
мало народа, приземляются рядом с каким-нибудь беднягой, которому заведомо
никто не поверит, и начинают скакать перед ним, нацепив на головы дурацкие
антенны и попискивая. Ребячество, конечно. -- Форд лег на матрац, положив
руки под голову, видимо, очень довольный собой.
-- Форд, -- поколебавшись, спросил Артур, -- возможно, это глупый
вопрос, но что я здесь делаю?
-- Ну, ты же понимаешь, -- сказал Форд. -- Я спас тебя с Земли.
-- А что случилось с Землей?
-- Ее уничтожили.
-- В самом деле? -- тихо спросил Артур.
-- Да, она испарилась в космос.
-- Ты знаешь, я этим расстроен.
Форд наморщил лоб и поразмыслил немного.
-- Да, я тебя понимаю, -- сказал он, наконец.
-- Ты меня понимаешь?! -- воскликнул Артур. -- Ты меня понимаешь!
Форд вскочил.
-- Посмотри на книгу! -- зашипел он.
-- Что?
-- Без паники!
-- Я не паникую.
-- Паникуешь!
-- Ну и ладно, паникую, а что мне остается?
-- Будь со мной, и не пропадешь. Галактика -- место нескучное. Тебе
нужно засунуть в ухо эту рыбку.
-- Прошу прощения, что? -- спросил Артур, как ему показалось, вежливо.
У Форда в руке был стеклянный флакончик, в котором плавала,
переливаясь, маленькая желтая рыбка. Артур смотрел на него, моргая глазами.
Ему хотелось, чтобы здесь было что-нибудь простое и знакомое, за что можно
было бы мысленно зацепиться. Он чувствовал бы себя увереннее, если бы рядом
с нижним бельем дентрасси, скворншельскими матрацами и человеком с
Бетельгейзе, держащим маленькую рыбку и предлагающим засунуть ее в ухо, он
увидел, к примеру, пакет кукурузных хлопьев.
Внезапно, непонятно откуда на них обрушился громкий шум, звучавший так,
как будто человек пытался полоскать горло, отбиваясь при этом от стаи
волков.
-- Тихо, -- сказал Форд. -- Послушай, это может быть важно.
-- Ва... важно?
-- Это капитан вогонов делает сообщение.
-- Вот так говорят вогоны?
-- Слушай!
-- Но я же не понимаю по-вогонски!
-- А тебе и не надо. Просто засунь в ухо рыбку.
Форд молниеносным движением легонько хлопнул Артура ладонью по уху, и
он с отвращением почувствовал, как рыбка проскользнула в его слуховой канал.
Он в ужасе попытался было выковырять ее оттуда, но вдруг застыл в удивлении.
Он испытал слуховое ощущение, эквивалентное зрительному, которое вы
испытываете, когда глядите на два черных силуэта и вдруг начинаете видеть
вместо них белую вазу. Или когда смотрите на разноцветные точки на бумаге,
из которых вдруг выплывает цифра шесть, означающая, что окулист выпишет вам
счет за новые очки.
Он слушал завывающее бульканье, и осознавал это, но оно как-то вдруг
приобрело подобие правильной английской речи.
Вот что он услышал...
-- Брлы хрлы бррл ррл ууурлл брр хррры ууаау хррлл фррр ырл у-у-у-у
должно быть хорошо. Повторяю сообщение. Говорит ваш капитан, поэтому бросьте
все дела и слушайте внимательно. Во-первых, я вижу по приборам, что у нас на
борту пара автостопщиков. Где бы вы ни были, привет. Я хочу, чтобы вы поняли
со всей ясностью, что ваше присутствие здесь крайне нежелательно. Я трудился
не покладая рук, чтобы достичь того положения, которое я сейчас занимаю; я
стал капитаном вогонского строительно-монтажного флота не для того, чтобы
взять и превратить его в таксопарк для всяких дегенеративных безбилетников.
Я выслал поисковую партию, и как только они вас найдут, я вышвырну вас с
корабля. Если вам повезет, то я еще сначала почитаю вам свои стихи.
Во-вторых, мы вот-вот совершим прыжок в гиперкосмос для перелета к
звезде Барнарда. По прибытии мы встанем в док на семьдесят два часа для
профилактического осмотра. Никто в течение этого времени не должен покидать
корабль. Повторяю, все отпуска на планету отменяются. Меня недавно бросила
женщина, и я не вижу причины, почему, когда мне плохо, кому-то должно быть
хорошо. Конец сообщения.
Шум прекратился.
К своему смущению, Артур обнаружил, что лежит на полу, сжавшись в комок
и закрыв руками голову. Он слабо улыбнулся.
-- Очень милый человек, -- сказал он. -- Жаль, что у меня нет дочери, я
бы запретил ей выходить замуж за такого.
-- Тебе бы не пришлось стараться, -- ответил Форд. -- Они так же
сексуально привлекательны, как дорожно-транспортное происшествие. Не
двигайся! -- добавил он, видя, что Артур выпрямляется. -- Будь готов к
прыжку в гиперкосмос. Это также неприятно, как быть пьяным.
-- Что же неприятного в том, чтобы быть пьяным?
-- Похмелье.
Артур подумал и спросил:
-- Форд, а что эта рыбка делает в моем ухе?
-- Переводит для тебя. Это вавилонская рыбка. Если хочешь, посмотри в
книге.
Он пододвинул к нему "Путеводитель по Галактике для автостопщиков", и
сам стал сворачиваться в позу эмбриона, готовясь к прыжку.
В этот момент Артур почувствовал, что его разум теряет свои прежние
очертания.
Каюта вокруг него сплющилась, завертелась и исчезла, оставив его
пытающимся проскользнуть в свой собственный пупок.
Они входили в гиперкосмос.
"Вавилонская рыбка, -- негромко говорил тем временем "Путеводитель по
Галактике для автостопщиков", -- это маленькое, желтенькое, похожее на
пиявку и, возможно, самое странное существо во Вселенной. Оно питается
энергией мозговых колебаний, причем не того, в ком она живет, а тех, кто его
окружает. Она поглощает из этой энергии все подсознательные ментальные
частоты, и выделяет в разум своего носителя телепатическую матрицу,
составляемую комбинацией частот осознанных мыслей и нервных сигналов, снятых
с речевых центров производящего их мозга. Практическим результатом всего
этого является то, что вы можете засунуть вавилонскую рыбку себе в ухо и
сразу же начать понимать все, что вам говорят на языке любой формы. Речевые
структуры, которые вы на самом деле слышите, декодируют матрицу мозговых
колебаний, вводимую в ваш рассудок вашей вавилонской рыбкой.
Невероятность совпадения, благодаря которому исключительно случайно
могло появиться нечто столь умопомрачительно полезное, настолько странна и
причудлива, что некоторые мыслители взяли его в качестве окончательного и
убедительнейшего доказательства несуществования Бога.
Дискуссия происходит примерно следующим образом:
-- Я не желаю доказывать, что я существую, -- говорит Бог. --
Доказательство отрицает веру, а без веры я -- ничто.
-- Но ведь вавилонская рыбка выдает тебя с головой, -- говорит Человек.
-- Она не могла бы появиться случайно. Она доказывает, что ты существуешь, а
раз так, то по твоей собственной логике, ты не существуешь. Что и
требовалось доказать.
-- Ой, -- говорит Бог, -- я об этом не подумал. -- И немедленно
исчезает под напором логики.
-- Это было не трудно, -- говорит Человек и доказывает на бис, что
белое -- это черное, а затем погибает на ближайшем уличном переходе.
Многие ведущие теологи заявляют, что этот спор -- чушь собачья, что не
помешало Оолону Коллупхиду нажить небольшое состояние, использовав его в
качестве центральной темы своего бестселлера "Ну вот, пожалуй, и все о
Боге".
А бедная вавилонская рыбка, между тем, действенно удаляя все барьеры на
пути общения различных рас и культур, вызвала больше кровопролитных войн,
чем что-либо в истории мироздания".
Артур тихо застонал. Он с ужасом обнаружил, что не умер при прыжке в
гиперкосмос. Он находился на расстоянии в шесть световых лет от места, где
находилась бы Земля, если бы она еще существовала.
Земля проплыла в его мутившемся воображении. Он не мог представить себе
исчезновения всей Земли, это было слишком много. Он понукнул свои чувства,
подумав о том, что его родителей и сестры больше нет. Никакой реакции. Он
подумал обо всех людях, с которыми был знаком. Никакой реакции. Тогда он
подумал о совершенно незнакомом ему человеке, который стоял перед ним в
очереди в супермаркете, и внезапно до него дошло: нет супермаркета, нет
ничего, что в нем было. Нет колонны Нельсона! Колонны Нельсона нет, и никто
не возмутится, потому что возмущаться больше некому. Отныне колонна Нельсона
существует только в его памяти -- его памяти, которую взяли и засунули в
этот дрянной, вонючий железный космический корабль. Его охватила
клаустрофобия.
Англия больше не существует. Каким-то образом он смог это осознать. Он
попытался еще раз. Америки больше нет, подумал он. Это не охватывалось.
Нужно снова попробовать что-нибудь помельче. Нью-Йорка нет. Не получается.
Он все равно никогда всерьез не верил, что он существует. Доллар упал
навсегда. Что-то ощущается. Все фильмы с Богартом пропали, сказал он себе, и