---------------------------------------------------------------
© Copyright Дуглас Адамс
© Copyright Юрий Аринович (youare@inbox.ru), перевод
Date: 25 Jan 2005
Переводчик заинтересован в издании этого перевода. Отзывы
и предложения присылайте на адрес youare@inbox.ru
---------------------------------------------------------------
Перевод Ю.Аринович, 2003
Джонни Броку, Клэр Горст
и всем остальным арлингтонцам,
с благодарностью за чай,
сочувствие и диван
Где-то в закоулках одного нефешенебельного района западной спиральной
ветви Галактики, которого даже нет на карте, находится маленькое неприметное
желтое солнце.
На расстоянии около девяноста двух миллионов миль вокруг него вращается
совершенно невзрачная зелено-голубая планета, произошедшие от обезьян жители
которой настолько примитивны, что до сих пор считают электронные часы чем-то
выдающимся.
У этой планеты есть -- или, вернее, была -- проблема, заключавшаяся в
следующем: большинство людей на ней было почти всегда чем-то недовольно.
Предлагалось множество решений этой проблемы, но почти все они были
почему-то связаны с небольшими бумажками, в основном зелеными, что весьма
странно, ведь бумажки-то, как раз были всем довольны.
Так проблема и оставалась нерешенной: одни люди были жадными, другие
жалкими, и даже электронные часы им не помогали.
Кое-кто был убежден в том, что людям не стоило в свое время спускаться
с деревьев. Некоторые шли дальше, и говорили, что и влезать-то на них было
незачем, лучше было оставаться в океанах.
А затем, однажды в четверг, через без малого две тысячи лет после того,
как одного человека прибили гвоздями к деревяшке за то, что он предлагал
людям просто попытаться стать добрее друг к другу, хотя бы для разнообразия,
одна девушка, сидя в кафе в Рикмансуорте, вдруг поняла, в чем ошибка и,
наконец, придумала, как сделать этот мир счастливым. На этот раз все было
верно, все бы получилось, и никого не пришлось бы распинать.
Но, к несчастью, прежде чем она успела дойти до телефона и рассказать
об этом кому-нибудь, произошла ужаснейшая и глупейшая катастрофа, и
прекрасная идея была утрачена навсегда.
Но эта история не о ней.
Эта история -- об ужасной и глупой катастрофе и некоторых ее
последствиях.
Это также история о книге под названием "Путеводитель по Галактике для
автостопщиков". Эта книга никогда не издавалась на Земле, и до катастрофы ни
один землянин не видел ее и не слышал о ней.
Тем не менее, это замечательнейшая книга.
Возможно, это самая замечательная книга из всех, которые когда-либо
выходили в издательских домах Малой Медведицы, о которых ни один землянин
также никогда не слышал.
Эта книга не только замечательна, но и пользуется чрезвычайным успехом:
она более популярна, чем "Небесная энциклопедия домашнего хозяйства"; она
продается лучше, чем "Еще пятьдесят вещей, которыми можно заняться в нулевой
гравитации"; она вызывает больше споров, чем трилогия философских
блокбастеров Оолона Коллупхида "Ошибка Бога", "В чем еще Бог был неправ" и
"Вообще, кто он такой, этот Бог?"
Во многих цивилизациях Внешней Восточной Оконечности Галактики, где
нравы менее строги, "Путеводитель по Галактике для автостопщиков" в качестве
общепринятого вместилища знаний и мудрости уже заменил Великую Галактическую
Энциклопедию, поскольку, несмотря на то, что он кое в чем неполон, содержит
много сомнительного или, во всяком случае, вопиюще неточного, он имеет два
важных преимущества перед этим более старым и приземленным трудом.
Во-первых, он немного дешевле, а во-вторых, на его обложке большими и
приятными для глаз буквами написаны слова "Без паники!"
Что же до истории об этом ужасном и нелепом четверге, о его невероятных
последствиях, и о сложной взаимосвязи этих последствий с этой книгой, то она
начинается очень просто.
Она начинается с дома.
Дом стоял на краю городка, на небольшом возвышении. Он стоял на отшибе,
за ним начинались фермерские земли. Это был ничем не примечательный
приземистый кирпичный дом с четырьмя окнами по фасаду, построенный лет
тридцать назад. Размеры и пропорции его едва ли могли порадовать глаз.
Единственным человеком, неравнодушным к этому дому, был Артур Дент, да
и то лишь потому, что он в нем жил. Он жил в нем уже около трех лет, с тех
пор, как переехал из Лондона, который его нервировал и раздражал. Ему тоже
было около тридцати лет, у него были темные волосы, и он не всегда был в
ладах с самим собой. Он был больше всего озабочен тем, что люди постоянно
спрашивали его, чем он так озабочен. Он работал на местной радиостанции и
говорил своим друзьям, что эта работа гораздо интереснее, чем они, возможно,
думают. И это на самом деле было так, -- большинство из них работало в
рекламе.
В среду ночью был сильный дождь, садовая дорожка раскисла, но наутро
тучи разошлись, и солнце ярко осветило дом Артура Дента -- в последний раз.
Артур еще не знал, что муниципалитет собирается снести его дом и
проложить на его месте объездную дорогу.
В восемь утра в четверг Артур чувствовал себя неважно. Он кое-как
проснулся, встал, вяло прошелся по комнате, открыл окно и увидел там
бульдозер, нашел свои тапочки и пошлепал в ванную умываться.
Зубная паста -- на щетке. Он почистил зубы.
Зеркало для бритья -- смотрит в потолок. Он повернул его к себе. На миг
в нем отразился второй бульдозер, видный в окно ванной, а потом щетина
Артура Дента. Он сбрил ее, умылся, вытер лицо и пошлепал на кухню поискать
чего-нибудь съесть.
Чайник, крышка, холодильник, молоко, кофе. Он зевнул.
В его голове, ища, с чем ассоциироваться, мелькнуло слово "бульдозер".
За окном кухни стоял довольно большой бульдозер.
-- Желтый, -- подумал он и пошлепал обратно в спальню одеваться.
Проходя мимо ванной, он остановился, чтобы выпить стакан воды, а потом
еще один. Он начал подозревать, что у него похмелье. А отчего похмелье? Он
пил прошлым вечером? Скорее всего, да, подумал он. Что-то промелькнуло в
зеркале. "Желтый" -- подумал он и побрел в спальню.
Он остановился и задумался. Паб, думал он. О, боже, паб. Он смутно
вспомнил, что был зол, зол из-за чего-то, что казалось ему важным. Он
рассказывал об этом другим, и рассказывал, как он подозревал, очень долго;
отчетливее всего он помнил стеклянные взгляды людей. Что-то такое, что он
узнал о новой объездной дороге. Любопытно. Он хлебнул воды. Все устроится,
решил он вчера, объезд никому не нужен, муниципалитет не найдет поддержки.
Все устроится.
Господи, зато какое из-за всего этого похмелье! Он посмотрел на себя в
зеркало на дверце шкафа. Он высунул язык. "Желтый" -- подумал он. В его
голове, ища, с чем ассоциироваться мелькнуло слово "желтый".
Через пятнадцать секунд он лежал во дворе перед большим желтым
бульдозером, двигавшимся по его садовой дорожке.
Мистер Л. Проссер был, как говорят, всего лишь человеком. Другими
словами, он был основанной на углероде двуногой формой жизни, произошедшей
от обезьян. Конкретнее: он был сорокалетним толстяком со скверным характером
и работал в муниципалитете. Очень интересно то, что, хотя он об этом и не
знал, он был прямым потомком Чингисхана по мужской линии. Впрочем, многие
поколения и смешения рас так перепутали его гены, что у него не осталось
никаких монголоидных черт, и единственными напоминаниями о могущественном
предке мистера Проссера были ярко выраженное пузо и страсть к меховым
шапкам.
Он ни в коей мере не был великим воином, напротив, он был нервным и
озабоченным человеком. Сегодня он был особенно озабочен тем, что у него
серьезно не заладилась работа -- проследить за тем, чтобы дом Артура Дента
был снесен до конца дня.
-- Бросьте, мистер Дент, -- говорил он. -- Вы прекрасно знаете, что
ничего не добьетесь. Не будете же Вы бесконечно лежать перед бульдозером. --
Он попытался гневно сверкнуть глазами, но они не засверкали.
Артур лежал в грязи, и она издевательски хлюпала на мистера Проссера.
-- А может, буду? -- сказал он с вызовом. -- Посмотрим, кто дольше
выдержит.
-- Боюсь, Вам некуда деваться, -- сказал мистер Проссер, схватившись за
свою меховую шапку и ворочая ею по макушке. -- Объезд должен быть построен,
и его построят!
-- Впервые об этом слышу, -- ответил Артур. -- Зачем?
Мистер Проссер погрозил ему пальцем, потом подумал, и палец спрятал.
-- Как зачем? -- сказал он. -- Это же объезд! Объезды нужно строить.
Объездные дороги -- это приспособления, которые позволяют людям очень
быстро переезжать из пункта А в пункт Б, не мешая людям, которые очень
быстро переезжают из пункта Б в пункт А. Люди же, живущие в пункте В,
находящемся между ними, часто удивляются, что такого есть хорошего в пункте
А, что люди из пункта Б так хотят туда попасть, и что такого есть хорошего в
пункте Б, что люди из пункта А так хотят туда попасть. Они бы не возражали,
если бы люди раз и навсегда решили для себя, где же им все-таки лучше.
А мистеру Проссеру хотелось быть в точке Г. Точка Г не была каким-то
конкретным местом, это могло быть любое удобное местечко подальше от точек
А, Б и В. Он бы хотел иметь в точке Г милый домик с топориками на двери, и
приятно проводить время в точке Д, которая представляла бы собой ближайший к
точке Г паб. Вообще-то, его жена хотела бы, чтобы дверь была украшена
розами, но он предпочитал топорики. Он и сам не знал, почему -- просто ему
нравились топорики.
Ему было жарко под глумливыми ухмылками бульдозеристов. Он переминался
с одной ноги на другую, но ему было одинаково неудобно на любой из них.
Очевидно, кто-то оказался до отвратительности некомпетентным, и он от всей
души надеялся, что это не он.
Мистер Проссер сказал:
-- Ведь у Вас было время для жалоб и предложений.
-- Время? -- возмутился Артур. -- Какое время? Я узнал об этом только
вчера, когда ко мне пришел рабочий. Я спросил его, не мыть ли окна он
пришел, а он ответил, что пришел ломать дом. То есть, он сказал мне об этом
не сразу, а сначала протер пару окон и взял с меня за это пятерку.
-- Но, мистер Дент, план строительства висел в муниципалитете целых
девять месяцев.
-- Да, конечно, как только я об этом вчера услышал, я пошел посмотреть
на этот план. Вы ведь не стали утруждать себя тем, чтобы привлечь к нему
внимание, и не довели это до сведения населения.
-- Но план висел на доске объявлений.
-- На какой доске? Чтобы найти его, мне пришлось спуститься в подвал!
-- Да, доска объявлений находится именно там.
-- С фонарем!
-- Наверное, лампочка сгорела.
-- А лестница в подвал тоже сгорела?
-- Но ведь вы же нашли объявление, правда?
-- Да, -- сказал Артур, -- нашел. Оно было на дне запертого шкафа с
бумагами, который стоял в неработающем туалете, на двери которого висела
табличка "Осторожно, леопард!"
Над ними проплыло облако. Оно бросило тень на Артура Дента, лежавшего,
опершись на локоть, в холодной грязи. Мистер Проссер нахмурился.
-- Ну, это не такой уж хороший дом... -- сказал он.
-- Извините, но мне он нравится.
-- Объездная дорога понравится вам больше.
-- Ох, замолчите, -- сказал Артур Дент. -- Замолчите и убирайтесь
вместе с вашей дорогой. Вы не имеете права, и сами об этом знаете.
Мистер Проссер пару раз открыл и закрыл рот, а в уме его промелькнула
необъяснимая, но ужасно привлекательная картина: дом Артура Дента пожирает
пламя, а сам Артур с воплями выбегает из пылающих развалин с тремя, как
минимум, мощными копьями, торчащими из спины. Голос его задрожал, но он
овладел собой.
-- Мистер Дент, -- сказал он.
-- Да, я слушаю, -- ответил Артур.
-- Немного фактов. Вы знаете, насколько пострадает этот бульдозер, если
переедет вас.
-- Насколько же? -- спросил Артур.
-- Ровным счетом ни насколько, -- ответил мистер Проссер и нервно пошел
прочь, не понимая, почему на него кричат тысячи волосатых всадников,
неизвестно откуда взявшихся вдруг в его голове.
По любопытному совпадению, именно "ровным счетом ни насколько" не
подозревал произошедший от обезьяны Артур о том, что один из его близких
друзей вовсе не произошел от обезьяны, а прибыл с небольшой планеты
неподалеку от Бетельгейзе. Впрочем, он всем говорил, что он из Гилфорда.
Артур Дент об этом совершенно не подозревал.
Этот человек появился на Земле примерно за пятнадцать земных лет до
описываемых событий, и прилагал все усилия, чтобы не выделяться ничем
особенным среди местного населения -- весьма, надо сказать, успешно.
Например, все эти пятнадцать лет он притворялся безработным актером, что
было достаточно правдоподобно.
Он допустил, однако, одну оплошность, уделив недостаточно внимания
предварительным исследованиям. На основании собранной им информации он
выбрал себе имя Форд Префект, решив, что в нем нет ничего особенного.
Он был не особенно высокого роста, его черты были яркими, но не
особенно красивыми. У него были жесткие рыжеватые зачесанные назад волосы.
Его кожа, казалось, была натянута от носа к затылку. В нем было что-то
странное, хотя трудно было сказать, что именно. Возможно, он недостаточно
часто моргал, и при разговоре с ним, даже недолгом, ваши глаза невольно
начинали слезиться. Или может, его улыбка была немного шире, чем нужно, и у
людей возникало ощущение, что он вот-вот бросится им на шею.
Друзья, которых он завел на Земле, считали его эксцентричным, но
безобидным человеком -- пьяницей со странными привычками. Например, он часто
являлся без приглашения на университетские вечеринки, напивался, и начинал
глумиться над любым бывшим там астрофизиком до тех пор, пока его не
вышвыривали вон.
Иногда, в странном отвлеченном настроении, он, как загипнотизированный,
смотрел в небо, пока кто-нибудь не спрашивал его, что он делает. Он виновато
вздрагивал, затем, успокоившись, усмехался.
-- Да так, высматриваю летающие тарелки, -- шутил он, и все смеялись и
спрашивали, какие именно летающие тарелки он надеется увидеть.
-- Зеленые! -- отвечал он с ехидной улыбкой и бешено хохотал, а затем
бросался к ближайшему бару и заказывал всем невероятное количество выпивки.
Как правило, такие вечера кончались плохо. Форд напивался до одури,
затаскивал в угол какую-нибудь девушку и невнятно пытался втолковать ей, что
на самом деле цвет летающих тарелок большого значения не имеет. После этого
он полупарализованно ковылял по ночной улице и спрашивал у полицейских, как
добраться до Бетельгейзе. Полицейские обычно говорили ему что-нибудь вроде:
-- А не пора ли Вам домой, сэр?
-- Давно пора, милый, давно пора, -- неизменно отвечал в таких случаях
Форд.
В действительности же, глядя отрешенно в ночное небо, он высматривал
там любую, какую угодно летающую тарелку. Он говорил "зеленые" лишь потому,
что космические коммивояжеры с Бетельгейзе были обычно зелеными.
Форд Префект в отчаянии ждал хоть какой-нибудь летающей тарелки, потому
что пятнадцать лет -- слишком долгий срок, чтобы застрять где-то, тем более
в таком умопомрачительно скучном месте, как Земля.
Форду не терпелось поскорее ее дождаться, потому что он знал, как
путешествовать автостопом на летающих тарелках. Еще он знал, как можно
посмотреть чудеса Вселенной меньше чем за тридцать альтаирских долларов в
день.
Форд Префект был разъездным корреспондентом-исследователем
замечательнейшей книги "Путеводитель по Галактике для автостопщиков".
Человеческие существа превосходно ко всему адаптируются, и к полудню
жизнь возле дома Артура приобрела обыденный характер. Общепринятой ролью
Артура было лежать, хлюпая, в грязи и время от времени требовать адвоката,
свидания с матерью или хорошую книгу; общепринятой ролью мистера Проссера
было развлекать Артура время от времени новыми затеями вроде бесед на темы
"О благе общества", "О победном шествии прогресса", "Вы знаете, ведь мой дом
тоже однажды снесли, и даже не извинились" и прочими увещеваниями и
угрозами; общепринятой ролью бульдозеристов было сидеть, пить кофе и
рассуждать, могут ли профсоюзные законы обернуть данную ситуацию к их
материальной выгоде.
Земля медленно двигалась по своей орбите.
Грязь, в которой лежал Артур, начала высыхать под солнцем. Его снова
накрыла тень. Она сказала:
-- Привет, Артур.
Артур взглянул вверх, щурясь от солнца, и с удивлением увидел над собой
Форда Префекта.
-- Форд! Привет, как поживаешь?
-- Отлично, -- ответил Форд, -- послушай, ты не занят?
-- Занят? -- воскликнул Артур. -- Ну, видишь ли, я тут лежу перед этими
бульдозерами, чтобы они не сломали мой дом, а кроме этого... в общем-то нет,
а что?
На Бетельгейзе нет сарказма, поэтому Форд Префект зачастую не
распознавал его, если только специально на этом не концентрировался. Он
сказал:
-- Вот и хорошо. Мы можем где-нибудь поговорить?
-- Что? -- удивился Артур Дент.
Но тут Форд как будто вдруг забыл о нем, и несколько секунд смотрел в
небо, застыв, как кролик, пытающийся кинуться под колеса. Потом он торопливо
присел на корточки возле Артура.
-- Нам нужно поговорить, -- сказал он быстро.
-- Хорошо, -- сказал Артур, -- давай поговорим.
-- И выпить, -- сказал Форд. -- Жизненно важно, чтобы мы поговорили и
выпили, прямо сейчас. Пойдем в паб.
Он снова посмотрел на небо, нервно и напряженно.
-- Послушай, ты разве не понимаешь? -- воскликнул Артур. Он показал на
Проссера. -- Этот человек хочет снести мой дом!
Форд взглянул на него с недоумением.
-- А разве он не может сделать это без тебя? -- спросил он.
-- Я не хочу, чтобы он это делал!
-- А, вот оно что.
-- Форд, да что случилось? -- спросил Артур.
-- Ничего. Ничего не случилось. Слушай, я должен сказать тебе самую
важную вещь в твоей жизни. Я должен сказать ее тебе прямо сейчас, в баре
"Лошадь и кучер".
-- Почему там?
-- Потому что тебе потребуется как следует выпить.
Форд пристально посмотрел на Артура, и Артур в смятении почувствовал,
как слабеет его воля. Он не знал, что причиной этому была старая игра,
которой Форд научился в гиперкосмических портах, обслуживающих мадранитовые
рудные пояса в звездной системе Бета Ориона.
Эта игра имела нечто общее с земным перетягиванием каната. Играли в нее
так:
Два противника садились за стол напротив друг друга, перед каждым стоял
стакан. Посередине ставили бутылку джанкс-спирта, обессмерченного в древней
песне орионских шахтеров:
Ох, не наливайте мне старинного джанкс-спирта
Ой, не наливайте мне старинного джанкс-спирта
Крыша едет, глазки в кучку, заплетается язык
Ой, налейте мне еще проклятого джанкс-спирта.
Затем каждый из противников концентрировал свою волю на бутылке и
старался наклонить ее взглядом и вылить спирт в стакан другого, который его
и выпивал. Бутылку вновь наполняли и играли еще раз. Затем еще.
Начав проигрывать, вы проигрывали наверняка, потому что джанкс-спирт
имеет свойство подавлять телепсихику. Когда оговоренный объем выпивался,
проигравший должен был выполнить фант, который обыкновенно бывал непристойно
биологичным.
Форд Префект обычно играл на проигрыш.
Форд пристально смотрел на Артура, который начал думать, что, пожалуй,
и вправду было бы неплохо сходить в "Лошадь и кучер".
-- А как же мой дом? -- спросил он жалобно.
Форд посмотрел на мистера Проссера, и внезапно ему на ум пришла гадкая
идейка.
-- Он хочет снести твой дом?
-- Да, и построить...
-- И не может, потому что ты лежишь перед бульдозером?
-- Да, и...
-- Я думаю, это можно устроить, -- сказал Форд. -- Прошу прощения! --
крикнул он.
Мистер Проссер (который спорил с представителем бульдозеристов о том,
представляет ли Артур Дент опасность для их психического здоровья, и сколько
они должны получить в случае, если представляет) оглянулся. Он был удивлен и
слегка встревожен тем, что у Артура появился сообщник.
-- Да? -- откликнулся он. -- Мистер Дент внял рассудку?
-- Предположим, -- ответил Форд, -- что нет.
-- И что же тогда? -- вздохнул мистер Проссер.
-- Предположим также, -- сказал Форд, -- что он пролежит здесь весь
день.
-- И что?
-- И ваши рабочие тогда простоят здесь весь день, так?
-- Может быть, может быть...
-- Ну, так если вы все равно будете стоять, то вам не обязательно,
чтобы он здесь лежал все это время?
-- Что?
-- Он не будет нужен вам все это время, -- спокойно повторил Форд.
Мистер Проссер подумал.
-- Вообще-то, нет, -- сказал он, -- пожалуй, не будет... -- Проссер был
озадачен. Ему показалось, что один из них говорит ерунду.
Форд сказал:
-- Значит, если вы прикроете глаза на его отсутствие, мы с ним сможем
сходить на полчасика в паб. Как вы считаете?
Мистер Проссер подумал, что считает это совершенной чушью.
-- Очень разумно, -- сказал он уверяющим тоном, не вполне понимая, кого
же он хочет уверить.
-- А потом, если вы захотите сбегать, -- сказал Форд, -- то мы вас тоже
прикроем.
-- Спасибо, -- сказал мистер Проссер, совсем переставший понимать, как
ему вести себя в этой ситуации, -- спасибо, вы очень любезны. -- Он сначала
нахмурился, потом улыбнулся, потом попытался сделать и то, и другое
одновременно, но не смог, схватился за свою меховую шапку и потер ею
макушку. Все, что он смог понять, это то, что он выиграл.
-- Итак, -- продолжал Форд Префект, -- если вы будете любезны лечь...
-- Что? -- опешил мистер Проссер.
-- Извините, -- сказал Форд, -- наверное, я не вполне ясно объяснил,
чего хочу. Кто-то ведь должен лежать перед бульдозером? Иначе он просто
поедет и сломает дом мистера Дента.
-- Что? -- повторил мистер Проссер.
-- Все очень просто, -- сказал Форд, -- мой клиент, мистер Дент,
говорит, что не будет весь день лежать в грязи при единственном условии: вы
займете его место.
-- Что ты несешь? -- спросил Артур, но Форд пихнул его ногой, чтобы он
молчал.
-- Вы хотите, -- произнес мистер Проссер, формулируя для себя эту новую
мысль, -- чтобы я взял, и лег...
-- Да.
-- Перед бульдозером?
-- Да.
-- Вместо мистера Дента?
-- Да.
-- В грязь?
-- Именно, как вы выражаетесь, в грязь.
Когда мистер Проссер понял, что он все-таки проиграл, то почувствовал,
что камень упал с его души: это было как-то привычнее. Он вздохнул:
-- А вы сводите мистера Дента в паб?
-- Совершенно верно, -- сказал Форд.
Мистер Проссер неуверенно шагнул вперед и остановился.
-- Вы обещаете?
-- Обещаю, -- сказал Форд. Он повернулся к Артуру.
-- Пойдем, -- сказал он ему, -- встань и уступи человеку место.
Артур встал, как будто во сне.
Форд указал мистеру Проссеру на лужу, и тот печально и неловко уселся в
нее. Он чувствовал себя так, как будто вся его жизнь -- сон, и иногда он
задумывался: а чей это сон, и нравится ли этот сон этому человеку? Грязь
обволакивала его седалище и руки и просачивалась в ботинки.
Форд строго посмотрел на него.
-- И не вздумайте потихоньку снести дом мистера Дента, пока его здесь
нет, ладно? -- сказал он.
-- Мысль об этом, -- проворчал мистер Проссер, устраиваясь лежа, -- не
начала даже размышлять о возможности прийти мне на ум.
Увидев, что к нему приближается представитель союза бульдозеристов, он
откинул голову и закрыл глаза. Он постарался собраться с мыслями, чтобы
доказать, что он не представляет угрозы ничьему психическому здоровью, в чем
он далеко не был уверен. Голова его была полна шума, лошадей, дыма и запаха
крови. Так бывало всегда, когда он чувствовал себя жалким и раздавленным, и
он сам не мог объяснить себе, почему. В высшем измерении, о котором нам
ничего не известно, могучий хан ревел в ярости, но мистер Проссер лишь
дрожал и скулил. Он почувствовал, что под веками у него стало влажно.
Бюрократические ляпсусы, лежащие в грязи сердитые люди, непостижимые
незнакомцы с необъяснимыми унижениями, голова, полная хохочущих над ним
всадников, -- что за день!
Что за день! Форд Префект знал, что теперь уже не имеет ни малейшего
значения, снесут дом Артура Дента или не снесут. А Артур все еще волновался.
-- Разве ему можно верить? -- спрашивал он.
-- Лично я готов верить ему хоть до самого конца света, -- ответил
Форд.
-- Да? И когда же он, по-твоему, наступит?
-- Через двенадцать минут, -- сказал Форд. -- Идем, нужно выпить.
Вот что говорится в Великой Галактической Энциклопедии об алкоголе. В
ней говорится, что алкоголь -- это бесцветная летучая жидкость, получаемая
при ферментации сахара, и отмечается также ее интоксицирующее воздействие на
некоторые формы жизни, основанные на углероде.
"Путеводитель по Галактике для автостопщиков" также упоминает алкоголь.
Он говорит, что самый лучший из существующих алкогольных напитков -- это
пангалактический бульк-бластер.
Вот как он описывает действие пангалактического бульк-бластера: "как
будто вам по мозгам заехали ломтиком лимона, с завернутым в него здоровенным
слитком золота".
Путеводитель также сообщает, на каких планетах смешивают самый лучший
пангалактический бульк-бластер, сколько он может стоить, и какие
благотворительные организации помогут вам справиться с его последствиями.
Путеводитель даже описывает, как вы сами можете его приготовить:
Выжмите сок из одной бутылки старого джанкс-спирта, говорит он.
Влейте в него одну часть воды морей Сантрагинуса-5. О, эта
сантрагинская морская вода, говорит он. О, эта сантрагинская рыба!!!
Бросьте в эту смесь и дайте растаять трем кубикам арктурского
мега-джина (он должен быть хорошо заморожен, иначе теряется аромат).
Газируйте смесь четырьмя литрами фаллийского болотного газа, в память о
счастливых автостопщиках, умерших от удовольствия в болотах Фаллии.
По серебряной ложечке влейте одну часть экстракта квалактинской
гипермяты, очищенной от тяжелых запахов темных квалактинских зон,
© Copyright Дуглас Адамс
© Copyright Юрий Аринович (youare@inbox.ru), перевод
Date: 25 Jan 2005
Переводчик заинтересован в издании этого перевода. Отзывы
и предложения присылайте на адрес youare@inbox.ru
---------------------------------------------------------------
Перевод Ю.Аринович, 2003
Джонни Броку, Клэр Горст
и всем остальным арлингтонцам,
с благодарностью за чай,
сочувствие и диван
Где-то в закоулках одного нефешенебельного района западной спиральной
ветви Галактики, которого даже нет на карте, находится маленькое неприметное
желтое солнце.
На расстоянии около девяноста двух миллионов миль вокруг него вращается
совершенно невзрачная зелено-голубая планета, произошедшие от обезьян жители
которой настолько примитивны, что до сих пор считают электронные часы чем-то
выдающимся.
У этой планеты есть -- или, вернее, была -- проблема, заключавшаяся в
следующем: большинство людей на ней было почти всегда чем-то недовольно.
Предлагалось множество решений этой проблемы, но почти все они были
почему-то связаны с небольшими бумажками, в основном зелеными, что весьма
странно, ведь бумажки-то, как раз были всем довольны.
Так проблема и оставалась нерешенной: одни люди были жадными, другие
жалкими, и даже электронные часы им не помогали.
Кое-кто был убежден в том, что людям не стоило в свое время спускаться
с деревьев. Некоторые шли дальше, и говорили, что и влезать-то на них было
незачем, лучше было оставаться в океанах.
А затем, однажды в четверг, через без малого две тысячи лет после того,
как одного человека прибили гвоздями к деревяшке за то, что он предлагал
людям просто попытаться стать добрее друг к другу, хотя бы для разнообразия,
одна девушка, сидя в кафе в Рикмансуорте, вдруг поняла, в чем ошибка и,
наконец, придумала, как сделать этот мир счастливым. На этот раз все было
верно, все бы получилось, и никого не пришлось бы распинать.
Но, к несчастью, прежде чем она успела дойти до телефона и рассказать
об этом кому-нибудь, произошла ужаснейшая и глупейшая катастрофа, и
прекрасная идея была утрачена навсегда.
Но эта история не о ней.
Эта история -- об ужасной и глупой катастрофе и некоторых ее
последствиях.
Это также история о книге под названием "Путеводитель по Галактике для
автостопщиков". Эта книга никогда не издавалась на Земле, и до катастрофы ни
один землянин не видел ее и не слышал о ней.
Тем не менее, это замечательнейшая книга.
Возможно, это самая замечательная книга из всех, которые когда-либо
выходили в издательских домах Малой Медведицы, о которых ни один землянин
также никогда не слышал.
Эта книга не только замечательна, но и пользуется чрезвычайным успехом:
она более популярна, чем "Небесная энциклопедия домашнего хозяйства"; она
продается лучше, чем "Еще пятьдесят вещей, которыми можно заняться в нулевой
гравитации"; она вызывает больше споров, чем трилогия философских
блокбастеров Оолона Коллупхида "Ошибка Бога", "В чем еще Бог был неправ" и
"Вообще, кто он такой, этот Бог?"
Во многих цивилизациях Внешней Восточной Оконечности Галактики, где
нравы менее строги, "Путеводитель по Галактике для автостопщиков" в качестве
общепринятого вместилища знаний и мудрости уже заменил Великую Галактическую
Энциклопедию, поскольку, несмотря на то, что он кое в чем неполон, содержит
много сомнительного или, во всяком случае, вопиюще неточного, он имеет два
важных преимущества перед этим более старым и приземленным трудом.
Во-первых, он немного дешевле, а во-вторых, на его обложке большими и
приятными для глаз буквами написаны слова "Без паники!"
Что же до истории об этом ужасном и нелепом четверге, о его невероятных
последствиях, и о сложной взаимосвязи этих последствий с этой книгой, то она
начинается очень просто.
Она начинается с дома.
Дом стоял на краю городка, на небольшом возвышении. Он стоял на отшибе,
за ним начинались фермерские земли. Это был ничем не примечательный
приземистый кирпичный дом с четырьмя окнами по фасаду, построенный лет
тридцать назад. Размеры и пропорции его едва ли могли порадовать глаз.
Единственным человеком, неравнодушным к этому дому, был Артур Дент, да
и то лишь потому, что он в нем жил. Он жил в нем уже около трех лет, с тех
пор, как переехал из Лондона, который его нервировал и раздражал. Ему тоже
было около тридцати лет, у него были темные волосы, и он не всегда был в
ладах с самим собой. Он был больше всего озабочен тем, что люди постоянно
спрашивали его, чем он так озабочен. Он работал на местной радиостанции и
говорил своим друзьям, что эта работа гораздо интереснее, чем они, возможно,
думают. И это на самом деле было так, -- большинство из них работало в
рекламе.
В среду ночью был сильный дождь, садовая дорожка раскисла, но наутро
тучи разошлись, и солнце ярко осветило дом Артура Дента -- в последний раз.
Артур еще не знал, что муниципалитет собирается снести его дом и
проложить на его месте объездную дорогу.
В восемь утра в четверг Артур чувствовал себя неважно. Он кое-как
проснулся, встал, вяло прошелся по комнате, открыл окно и увидел там
бульдозер, нашел свои тапочки и пошлепал в ванную умываться.
Зубная паста -- на щетке. Он почистил зубы.
Зеркало для бритья -- смотрит в потолок. Он повернул его к себе. На миг
в нем отразился второй бульдозер, видный в окно ванной, а потом щетина
Артура Дента. Он сбрил ее, умылся, вытер лицо и пошлепал на кухню поискать
чего-нибудь съесть.
Чайник, крышка, холодильник, молоко, кофе. Он зевнул.
В его голове, ища, с чем ассоциироваться, мелькнуло слово "бульдозер".
За окном кухни стоял довольно большой бульдозер.
-- Желтый, -- подумал он и пошлепал обратно в спальню одеваться.
Проходя мимо ванной, он остановился, чтобы выпить стакан воды, а потом
еще один. Он начал подозревать, что у него похмелье. А отчего похмелье? Он
пил прошлым вечером? Скорее всего, да, подумал он. Что-то промелькнуло в
зеркале. "Желтый" -- подумал он и побрел в спальню.
Он остановился и задумался. Паб, думал он. О, боже, паб. Он смутно
вспомнил, что был зол, зол из-за чего-то, что казалось ему важным. Он
рассказывал об этом другим, и рассказывал, как он подозревал, очень долго;
отчетливее всего он помнил стеклянные взгляды людей. Что-то такое, что он
узнал о новой объездной дороге. Любопытно. Он хлебнул воды. Все устроится,
решил он вчера, объезд никому не нужен, муниципалитет не найдет поддержки.
Все устроится.
Господи, зато какое из-за всего этого похмелье! Он посмотрел на себя в
зеркало на дверце шкафа. Он высунул язык. "Желтый" -- подумал он. В его
голове, ища, с чем ассоциироваться мелькнуло слово "желтый".
Через пятнадцать секунд он лежал во дворе перед большим желтым
бульдозером, двигавшимся по его садовой дорожке.
Мистер Л. Проссер был, как говорят, всего лишь человеком. Другими
словами, он был основанной на углероде двуногой формой жизни, произошедшей
от обезьян. Конкретнее: он был сорокалетним толстяком со скверным характером
и работал в муниципалитете. Очень интересно то, что, хотя он об этом и не
знал, он был прямым потомком Чингисхана по мужской линии. Впрочем, многие
поколения и смешения рас так перепутали его гены, что у него не осталось
никаких монголоидных черт, и единственными напоминаниями о могущественном
предке мистера Проссера были ярко выраженное пузо и страсть к меховым
шапкам.
Он ни в коей мере не был великим воином, напротив, он был нервным и
озабоченным человеком. Сегодня он был особенно озабочен тем, что у него
серьезно не заладилась работа -- проследить за тем, чтобы дом Артура Дента
был снесен до конца дня.
-- Бросьте, мистер Дент, -- говорил он. -- Вы прекрасно знаете, что
ничего не добьетесь. Не будете же Вы бесконечно лежать перед бульдозером. --
Он попытался гневно сверкнуть глазами, но они не засверкали.
Артур лежал в грязи, и она издевательски хлюпала на мистера Проссера.
-- А может, буду? -- сказал он с вызовом. -- Посмотрим, кто дольше
выдержит.
-- Боюсь, Вам некуда деваться, -- сказал мистер Проссер, схватившись за
свою меховую шапку и ворочая ею по макушке. -- Объезд должен быть построен,
и его построят!
-- Впервые об этом слышу, -- ответил Артур. -- Зачем?
Мистер Проссер погрозил ему пальцем, потом подумал, и палец спрятал.
-- Как зачем? -- сказал он. -- Это же объезд! Объезды нужно строить.
Объездные дороги -- это приспособления, которые позволяют людям очень
быстро переезжать из пункта А в пункт Б, не мешая людям, которые очень
быстро переезжают из пункта Б в пункт А. Люди же, живущие в пункте В,
находящемся между ними, часто удивляются, что такого есть хорошего в пункте
А, что люди из пункта Б так хотят туда попасть, и что такого есть хорошего в
пункте Б, что люди из пункта А так хотят туда попасть. Они бы не возражали,
если бы люди раз и навсегда решили для себя, где же им все-таки лучше.
А мистеру Проссеру хотелось быть в точке Г. Точка Г не была каким-то
конкретным местом, это могло быть любое удобное местечко подальше от точек
А, Б и В. Он бы хотел иметь в точке Г милый домик с топориками на двери, и
приятно проводить время в точке Д, которая представляла бы собой ближайший к
точке Г паб. Вообще-то, его жена хотела бы, чтобы дверь была украшена
розами, но он предпочитал топорики. Он и сам не знал, почему -- просто ему
нравились топорики.
Ему было жарко под глумливыми ухмылками бульдозеристов. Он переминался
с одной ноги на другую, но ему было одинаково неудобно на любой из них.
Очевидно, кто-то оказался до отвратительности некомпетентным, и он от всей
души надеялся, что это не он.
Мистер Проссер сказал:
-- Ведь у Вас было время для жалоб и предложений.
-- Время? -- возмутился Артур. -- Какое время? Я узнал об этом только
вчера, когда ко мне пришел рабочий. Я спросил его, не мыть ли окна он
пришел, а он ответил, что пришел ломать дом. То есть, он сказал мне об этом
не сразу, а сначала протер пару окон и взял с меня за это пятерку.
-- Но, мистер Дент, план строительства висел в муниципалитете целых
девять месяцев.
-- Да, конечно, как только я об этом вчера услышал, я пошел посмотреть
на этот план. Вы ведь не стали утруждать себя тем, чтобы привлечь к нему
внимание, и не довели это до сведения населения.
-- Но план висел на доске объявлений.
-- На какой доске? Чтобы найти его, мне пришлось спуститься в подвал!
-- Да, доска объявлений находится именно там.
-- С фонарем!
-- Наверное, лампочка сгорела.
-- А лестница в подвал тоже сгорела?
-- Но ведь вы же нашли объявление, правда?
-- Да, -- сказал Артур, -- нашел. Оно было на дне запертого шкафа с
бумагами, который стоял в неработающем туалете, на двери которого висела
табличка "Осторожно, леопард!"
Над ними проплыло облако. Оно бросило тень на Артура Дента, лежавшего,
опершись на локоть, в холодной грязи. Мистер Проссер нахмурился.
-- Ну, это не такой уж хороший дом... -- сказал он.
-- Извините, но мне он нравится.
-- Объездная дорога понравится вам больше.
-- Ох, замолчите, -- сказал Артур Дент. -- Замолчите и убирайтесь
вместе с вашей дорогой. Вы не имеете права, и сами об этом знаете.
Мистер Проссер пару раз открыл и закрыл рот, а в уме его промелькнула
необъяснимая, но ужасно привлекательная картина: дом Артура Дента пожирает
пламя, а сам Артур с воплями выбегает из пылающих развалин с тремя, как
минимум, мощными копьями, торчащими из спины. Голос его задрожал, но он
овладел собой.
-- Мистер Дент, -- сказал он.
-- Да, я слушаю, -- ответил Артур.
-- Немного фактов. Вы знаете, насколько пострадает этот бульдозер, если
переедет вас.
-- Насколько же? -- спросил Артур.
-- Ровным счетом ни насколько, -- ответил мистер Проссер и нервно пошел
прочь, не понимая, почему на него кричат тысячи волосатых всадников,
неизвестно откуда взявшихся вдруг в его голове.
По любопытному совпадению, именно "ровным счетом ни насколько" не
подозревал произошедший от обезьяны Артур о том, что один из его близких
друзей вовсе не произошел от обезьяны, а прибыл с небольшой планеты
неподалеку от Бетельгейзе. Впрочем, он всем говорил, что он из Гилфорда.
Артур Дент об этом совершенно не подозревал.
Этот человек появился на Земле примерно за пятнадцать земных лет до
описываемых событий, и прилагал все усилия, чтобы не выделяться ничем
особенным среди местного населения -- весьма, надо сказать, успешно.
Например, все эти пятнадцать лет он притворялся безработным актером, что
было достаточно правдоподобно.
Он допустил, однако, одну оплошность, уделив недостаточно внимания
предварительным исследованиям. На основании собранной им информации он
выбрал себе имя Форд Префект, решив, что в нем нет ничего особенного.
Он был не особенно высокого роста, его черты были яркими, но не
особенно красивыми. У него были жесткие рыжеватые зачесанные назад волосы.
Его кожа, казалось, была натянута от носа к затылку. В нем было что-то
странное, хотя трудно было сказать, что именно. Возможно, он недостаточно
часто моргал, и при разговоре с ним, даже недолгом, ваши глаза невольно
начинали слезиться. Или может, его улыбка была немного шире, чем нужно, и у
людей возникало ощущение, что он вот-вот бросится им на шею.
Друзья, которых он завел на Земле, считали его эксцентричным, но
безобидным человеком -- пьяницей со странными привычками. Например, он часто
являлся без приглашения на университетские вечеринки, напивался, и начинал
глумиться над любым бывшим там астрофизиком до тех пор, пока его не
вышвыривали вон.
Иногда, в странном отвлеченном настроении, он, как загипнотизированный,
смотрел в небо, пока кто-нибудь не спрашивал его, что он делает. Он виновато
вздрагивал, затем, успокоившись, усмехался.
-- Да так, высматриваю летающие тарелки, -- шутил он, и все смеялись и
спрашивали, какие именно летающие тарелки он надеется увидеть.
-- Зеленые! -- отвечал он с ехидной улыбкой и бешено хохотал, а затем
бросался к ближайшему бару и заказывал всем невероятное количество выпивки.
Как правило, такие вечера кончались плохо. Форд напивался до одури,
затаскивал в угол какую-нибудь девушку и невнятно пытался втолковать ей, что
на самом деле цвет летающих тарелок большого значения не имеет. После этого
он полупарализованно ковылял по ночной улице и спрашивал у полицейских, как
добраться до Бетельгейзе. Полицейские обычно говорили ему что-нибудь вроде:
-- А не пора ли Вам домой, сэр?
-- Давно пора, милый, давно пора, -- неизменно отвечал в таких случаях
Форд.
В действительности же, глядя отрешенно в ночное небо, он высматривал
там любую, какую угодно летающую тарелку. Он говорил "зеленые" лишь потому,
что космические коммивояжеры с Бетельгейзе были обычно зелеными.
Форд Префект в отчаянии ждал хоть какой-нибудь летающей тарелки, потому
что пятнадцать лет -- слишком долгий срок, чтобы застрять где-то, тем более
в таком умопомрачительно скучном месте, как Земля.
Форду не терпелось поскорее ее дождаться, потому что он знал, как
путешествовать автостопом на летающих тарелках. Еще он знал, как можно
посмотреть чудеса Вселенной меньше чем за тридцать альтаирских долларов в
день.
Форд Префект был разъездным корреспондентом-исследователем
замечательнейшей книги "Путеводитель по Галактике для автостопщиков".
Человеческие существа превосходно ко всему адаптируются, и к полудню
жизнь возле дома Артура приобрела обыденный характер. Общепринятой ролью
Артура было лежать, хлюпая, в грязи и время от времени требовать адвоката,
свидания с матерью или хорошую книгу; общепринятой ролью мистера Проссера
было развлекать Артура время от времени новыми затеями вроде бесед на темы
"О благе общества", "О победном шествии прогресса", "Вы знаете, ведь мой дом
тоже однажды снесли, и даже не извинились" и прочими увещеваниями и
угрозами; общепринятой ролью бульдозеристов было сидеть, пить кофе и
рассуждать, могут ли профсоюзные законы обернуть данную ситуацию к их
материальной выгоде.
Земля медленно двигалась по своей орбите.
Грязь, в которой лежал Артур, начала высыхать под солнцем. Его снова
накрыла тень. Она сказала:
-- Привет, Артур.
Артур взглянул вверх, щурясь от солнца, и с удивлением увидел над собой
Форда Префекта.
-- Форд! Привет, как поживаешь?
-- Отлично, -- ответил Форд, -- послушай, ты не занят?
-- Занят? -- воскликнул Артур. -- Ну, видишь ли, я тут лежу перед этими
бульдозерами, чтобы они не сломали мой дом, а кроме этого... в общем-то нет,
а что?
На Бетельгейзе нет сарказма, поэтому Форд Префект зачастую не
распознавал его, если только специально на этом не концентрировался. Он
сказал:
-- Вот и хорошо. Мы можем где-нибудь поговорить?
-- Что? -- удивился Артур Дент.
Но тут Форд как будто вдруг забыл о нем, и несколько секунд смотрел в
небо, застыв, как кролик, пытающийся кинуться под колеса. Потом он торопливо
присел на корточки возле Артура.
-- Нам нужно поговорить, -- сказал он быстро.
-- Хорошо, -- сказал Артур, -- давай поговорим.
-- И выпить, -- сказал Форд. -- Жизненно важно, чтобы мы поговорили и
выпили, прямо сейчас. Пойдем в паб.
Он снова посмотрел на небо, нервно и напряженно.
-- Послушай, ты разве не понимаешь? -- воскликнул Артур. Он показал на
Проссера. -- Этот человек хочет снести мой дом!
Форд взглянул на него с недоумением.
-- А разве он не может сделать это без тебя? -- спросил он.
-- Я не хочу, чтобы он это делал!
-- А, вот оно что.
-- Форд, да что случилось? -- спросил Артур.
-- Ничего. Ничего не случилось. Слушай, я должен сказать тебе самую
важную вещь в твоей жизни. Я должен сказать ее тебе прямо сейчас, в баре
"Лошадь и кучер".
-- Почему там?
-- Потому что тебе потребуется как следует выпить.
Форд пристально посмотрел на Артура, и Артур в смятении почувствовал,
как слабеет его воля. Он не знал, что причиной этому была старая игра,
которой Форд научился в гиперкосмических портах, обслуживающих мадранитовые
рудные пояса в звездной системе Бета Ориона.
Эта игра имела нечто общее с земным перетягиванием каната. Играли в нее
так:
Два противника садились за стол напротив друг друга, перед каждым стоял
стакан. Посередине ставили бутылку джанкс-спирта, обессмерченного в древней
песне орионских шахтеров:
Ох, не наливайте мне старинного джанкс-спирта
Ой, не наливайте мне старинного джанкс-спирта
Крыша едет, глазки в кучку, заплетается язык
Ой, налейте мне еще проклятого джанкс-спирта.
Затем каждый из противников концентрировал свою волю на бутылке и
старался наклонить ее взглядом и вылить спирт в стакан другого, который его
и выпивал. Бутылку вновь наполняли и играли еще раз. Затем еще.
Начав проигрывать, вы проигрывали наверняка, потому что джанкс-спирт
имеет свойство подавлять телепсихику. Когда оговоренный объем выпивался,
проигравший должен был выполнить фант, который обыкновенно бывал непристойно
биологичным.
Форд Префект обычно играл на проигрыш.
Форд пристально смотрел на Артура, который начал думать, что, пожалуй,
и вправду было бы неплохо сходить в "Лошадь и кучер".
-- А как же мой дом? -- спросил он жалобно.
Форд посмотрел на мистера Проссера, и внезапно ему на ум пришла гадкая
идейка.
-- Он хочет снести твой дом?
-- Да, и построить...
-- И не может, потому что ты лежишь перед бульдозером?
-- Да, и...
-- Я думаю, это можно устроить, -- сказал Форд. -- Прошу прощения! --
крикнул он.
Мистер Проссер (который спорил с представителем бульдозеристов о том,
представляет ли Артур Дент опасность для их психического здоровья, и сколько
они должны получить в случае, если представляет) оглянулся. Он был удивлен и
слегка встревожен тем, что у Артура появился сообщник.
-- Да? -- откликнулся он. -- Мистер Дент внял рассудку?
-- Предположим, -- ответил Форд, -- что нет.
-- И что же тогда? -- вздохнул мистер Проссер.
-- Предположим также, -- сказал Форд, -- что он пролежит здесь весь
день.
-- И что?
-- И ваши рабочие тогда простоят здесь весь день, так?
-- Может быть, может быть...
-- Ну, так если вы все равно будете стоять, то вам не обязательно,
чтобы он здесь лежал все это время?
-- Что?
-- Он не будет нужен вам все это время, -- спокойно повторил Форд.
Мистер Проссер подумал.
-- Вообще-то, нет, -- сказал он, -- пожалуй, не будет... -- Проссер был
озадачен. Ему показалось, что один из них говорит ерунду.
Форд сказал:
-- Значит, если вы прикроете глаза на его отсутствие, мы с ним сможем
сходить на полчасика в паб. Как вы считаете?
Мистер Проссер подумал, что считает это совершенной чушью.
-- Очень разумно, -- сказал он уверяющим тоном, не вполне понимая, кого
же он хочет уверить.
-- А потом, если вы захотите сбегать, -- сказал Форд, -- то мы вас тоже
прикроем.
-- Спасибо, -- сказал мистер Проссер, совсем переставший понимать, как
ему вести себя в этой ситуации, -- спасибо, вы очень любезны. -- Он сначала
нахмурился, потом улыбнулся, потом попытался сделать и то, и другое
одновременно, но не смог, схватился за свою меховую шапку и потер ею
макушку. Все, что он смог понять, это то, что он выиграл.
-- Итак, -- продолжал Форд Префект, -- если вы будете любезны лечь...
-- Что? -- опешил мистер Проссер.
-- Извините, -- сказал Форд, -- наверное, я не вполне ясно объяснил,
чего хочу. Кто-то ведь должен лежать перед бульдозером? Иначе он просто
поедет и сломает дом мистера Дента.
-- Что? -- повторил мистер Проссер.
-- Все очень просто, -- сказал Форд, -- мой клиент, мистер Дент,
говорит, что не будет весь день лежать в грязи при единственном условии: вы
займете его место.
-- Что ты несешь? -- спросил Артур, но Форд пихнул его ногой, чтобы он
молчал.
-- Вы хотите, -- произнес мистер Проссер, формулируя для себя эту новую
мысль, -- чтобы я взял, и лег...
-- Да.
-- Перед бульдозером?
-- Да.
-- Вместо мистера Дента?
-- Да.
-- В грязь?
-- Именно, как вы выражаетесь, в грязь.
Когда мистер Проссер понял, что он все-таки проиграл, то почувствовал,
что камень упал с его души: это было как-то привычнее. Он вздохнул:
-- А вы сводите мистера Дента в паб?
-- Совершенно верно, -- сказал Форд.
Мистер Проссер неуверенно шагнул вперед и остановился.
-- Вы обещаете?
-- Обещаю, -- сказал Форд. Он повернулся к Артуру.
-- Пойдем, -- сказал он ему, -- встань и уступи человеку место.
Артур встал, как будто во сне.
Форд указал мистеру Проссеру на лужу, и тот печально и неловко уселся в
нее. Он чувствовал себя так, как будто вся его жизнь -- сон, и иногда он
задумывался: а чей это сон, и нравится ли этот сон этому человеку? Грязь
обволакивала его седалище и руки и просачивалась в ботинки.
Форд строго посмотрел на него.
-- И не вздумайте потихоньку снести дом мистера Дента, пока его здесь
нет, ладно? -- сказал он.
-- Мысль об этом, -- проворчал мистер Проссер, устраиваясь лежа, -- не
начала даже размышлять о возможности прийти мне на ум.
Увидев, что к нему приближается представитель союза бульдозеристов, он
откинул голову и закрыл глаза. Он постарался собраться с мыслями, чтобы
доказать, что он не представляет угрозы ничьему психическому здоровью, в чем
он далеко не был уверен. Голова его была полна шума, лошадей, дыма и запаха
крови. Так бывало всегда, когда он чувствовал себя жалким и раздавленным, и
он сам не мог объяснить себе, почему. В высшем измерении, о котором нам
ничего не известно, могучий хан ревел в ярости, но мистер Проссер лишь
дрожал и скулил. Он почувствовал, что под веками у него стало влажно.
Бюрократические ляпсусы, лежащие в грязи сердитые люди, непостижимые
незнакомцы с необъяснимыми унижениями, голова, полная хохочущих над ним
всадников, -- что за день!
Что за день! Форд Префект знал, что теперь уже не имеет ни малейшего
значения, снесут дом Артура Дента или не снесут. А Артур все еще волновался.
-- Разве ему можно верить? -- спрашивал он.
-- Лично я готов верить ему хоть до самого конца света, -- ответил
Форд.
-- Да? И когда же он, по-твоему, наступит?
-- Через двенадцать минут, -- сказал Форд. -- Идем, нужно выпить.
Вот что говорится в Великой Галактической Энциклопедии об алкоголе. В
ней говорится, что алкоголь -- это бесцветная летучая жидкость, получаемая
при ферментации сахара, и отмечается также ее интоксицирующее воздействие на
некоторые формы жизни, основанные на углероде.
"Путеводитель по Галактике для автостопщиков" также упоминает алкоголь.
Он говорит, что самый лучший из существующих алкогольных напитков -- это
пангалактический бульк-бластер.
Вот как он описывает действие пангалактического бульк-бластера: "как
будто вам по мозгам заехали ломтиком лимона, с завернутым в него здоровенным
слитком золота".
Путеводитель также сообщает, на каких планетах смешивают самый лучший
пангалактический бульк-бластер, сколько он может стоить, и какие
благотворительные организации помогут вам справиться с его последствиями.
Путеводитель даже описывает, как вы сами можете его приготовить:
Выжмите сок из одной бутылки старого джанкс-спирта, говорит он.
Влейте в него одну часть воды морей Сантрагинуса-5. О, эта
сантрагинская морская вода, говорит он. О, эта сантрагинская рыба!!!
Бросьте в эту смесь и дайте растаять трем кубикам арктурского
мега-джина (он должен быть хорошо заморожен, иначе теряется аромат).
Газируйте смесь четырьмя литрами фаллийского болотного газа, в память о
счастливых автостопщиках, умерших от удовольствия в болотах Фаллии.
По серебряной ложечке влейте одну часть экстракта квалактинской
гипермяты, очищенной от тяжелых запахов темных квалактинских зон,