Адлер Элизабет. Наследницы

   – Думаю, что это для тебя, моя дорогая. – Он застегнул жемчужное ожерелье на тонкой шейке Ханичайл.
   – Они настоящие? – спросила она с благоговейным страхом.
   – Черт возьми, девочка, конечно, они настоящие, – возмущенно ответил Маунтджой. – Никогда в жизни я не дарил женщине драгоценности, которые были бы ненастоящими.
   Следующим он вынул ожерелье из изумрудов, оправленных в бриллианты. Оно светилось и сверкало при свете люстры, и Анжу затаила дыхание, когда он посмотрел сначала на нее, а потом на Лауру.
   – Это тебе, моя дорогая, – сказал он наконец, улыбаясь, и Анжу удовлетворенно вздохнула, когда изумрудное ожерелье защелкнулось на ее шее.
   – А это для Лауры, – сказал он, вынимая следующее сокровище.
   Ожерелье было из бриллиантов и розовых рубинов с огромным камнем по центру. Маунтджой застегнул его у Лауры на шее, и она, улыбаясь от счастья, потрогала его и сказала:
   – Оно прекрасное.
   Маунтджой принялся разглядывать девушек: они раскраснелись от возбуждения и едва дышали. Его поразила их юная красота и невинность, и он внезапно почувствовал незнакомое доселе чувство, которое можно было назвать любовью. Они были последними из рода Маунтджой. Старый лорд плотно сжал губы, стараясь не выдать своих эмоций.
   – Это драгоценности моей матери, – сказал он охрипшим голосом, – вашей прабабушки. Я думаю, что ей бы понравилось, что я отдаю их вам. Вы удостоены большой чести.
   Три пары глаз смотрели на него, и он заметил в них страх и волнение.
   – Внимание! – рявкнул он, и они быстро распрямили спины.
   Он стал ходить взад-вперед, заложив руки за спину и крутя большими пальцами.
   – Я старый солдат, – начал лорд Маунтджой, – и вот как я обычно готовлю себя к бою: сначала глоток виски, потом молитва. Затем рывок – и в бой. Позвольте мне предложить вам то же самое. Только в вашем случае мы заменим виски на глоток шампанского. И всегда помните, что вы принадлежите к роду Маунтджой. – Разливая шампанское, он добавил: – Сначала мы выпьем за тетю Софи, которая сделала невозможное.
   – За дорогую тетю Софи, – сказали девушки дружно, поднимая бокалы, затем Лаура подбежала к тете и поцеловала ее.
   Другие последовали ее примеру.
   – А я предлагаю тост за лорда Маунтджоя, – сказала Лаура. – Самого распрекрасного человека на свете, о котором можно только мечтать.
   И, к его смущению, все трое подошли к нему и по очереди поцеловали в щеку. Он действительно почувствовал большое облегчение, когда Джонсон сказал:
   – Простите меня, сэр, но мистер Битон ждет, чтобы сфотографировать молодых леди.
   В сопровождении тети Софи девушки направились в малую гостиную.
   – Все как в былые времена, Джонсон, – сказал Маунтджой. – Тебе не кажется?
   – Совершенно верно, сэр. Сейчас Маунтджой-Хаус совсем такой же, каким был при вашем отце.
   – Как давно это было, – ответил Маунтджой, не скрывая радости. – Так давно. Но я думаю, что теперь все изменится. – И он выпил свой обычный вечерний стаканчик виски, которое предпочитал шампанскому, нетерпеливо посматривая на часы в ожидании прибытия гостей.
   Без десяти восемь он стоял у парадного входа, нетерпеливо поглядывая во двор. Лакеи в напудренных париках и ливреях Маунтджоев выстроились по обе стороны лестницы, а Джером Суэйн, заняв позицию в тени, внимательно за всем наблюдал.
   – Проклятие, – пробормотал себе под нос Маунтджой. – Надеюсь, никто не опоздает. В приглашениях указано – ровно в восемь. – Он вернулся в дом, где встретил тетю Софи с девочками. – А вот и вы. Я думал, что вы опоздаете, как и наши гости. Я чувствовал себя дураком, стоя в дверях один.
   – Не волнуйся, Уильям, – сказала тетя Софи, выстраивая девочек в линию и занимая место рядом с Маунтджоем. – Помните, – сказала она девочкам, – сначала улыбка, затем рукопожатие и имя гостя. Добрый вечер, леди такая-то и такая-то. Я так рада, что вы пришли. Помните?
   – Да, тетя Софи, – хором ответили девушки.
   Взгляд Анжу встретился с взглядом Лауры, и они с трудом удержались от смеха. Лаура представила себе картину, как она скачет на лошади по Фокстон-Ярду, а Хаддон в твидовом костюме наблюдает за ней и критикует. Она подумала о своей простой жизни в Суинберне, которая сейчас казалась ей такой далекой. Ей хотелось, чтобы бабушка была здесь, но Джинни отказалась от приглашения, сославшись на то, что слишком стара и рано ложится спать, да и Лауре будет гораздо лучше без присмотра своей бабушки. Неправда, сказала ей Лаура, но Джинни настояла, сказав, что это праздник для молодых, а она все время будет думать о ней.
   Мадам Сюзетта, конечно, тоже была приглашена, но, к ее досаде, она поскользнулась на мокрых листьях, гуляя в дождь по Елисейским полям, и сломала ногу как раз за неделю до бала, и поэтому она не смогла приехать. «Это даже к лучшему», – подумала Анжу, чувствуя, как возбуждение будоражит ее кровь и заставляет сер'дце биться сильнее. Ей совсем не хотелось быть под наблюдением матери; с нее было достаточно и тети Софи. Сегодня для нее начинается новая жизнь. Наконец.
   Ханичайл расправила складки своего красивого платья из желтой тафты, думая, что сказала бы Элиза, если бы увидела ее сейчас. Подумала бы, что наконец она вошла в пору? Подумала бы, что теперь она стала похожа на отца, наконец она стала настоящей Маунтджой.
   Стоя в стороне, Суэйн с восхищением смотрел на внучек Джорджа Маунтджоя, в поисках которых он исколесил Европу и Америку, и думал, что если бы Джордж Маунтджой был сейчас здесь, он бы гордился ими. Он видел, как гордится ими лорд Маунтджой, хотя сам бы он даже не допустил мысли об этом. Послышался шум подъезжавшей машины, и он, расправив плечи и заложив руки за спину, принял стойку, как солдат или полицейский, на плечи которого была возложена огромная ответственность. Когда первые разнаряженные и увешанные драгоценностями гости стали подниматься по лестнице, а Джонсон громко называл их имена, Суэйн пожалел, что его жена не могла его сейчас видеть. И спаниель тоже.
   Лорд Маунтджой представлял своих внучатых племянниц гостям. Они обменивались рукопожатиями, улыбались, и, как потом он сказал тете Софи, делали это отменно.
   – Никто не скажет, что раньше они не умели вести себя, – заметит он позже. – Это у них в крови, Софи. Это сделали гены Маунтджоев.
   Лаура с энтузиазмом пожимала руки, улыбалась и называла имена, как учила ее тетя Софи.
   – Добрый вечер, леди Харкрофт. Я рада, что вы пришли. Добрый вечер, лорд Харкрофт. Добрый вечер, мисс Винтер и мистер Винтер. Я рада, что вы пришли. Добрый вечер, мистер Сакстон. Я рада... Господи, – прошептала она, от удивления широко раскрыв глаза, – Билли...
   – Здравствуйте, Л-л-лаура.
   – Сакстон, – повторила она, раскрыв глаза еще шире. – Вы тот, кто владеет скаковыми лошадьми?
   – Тот самый, – ответил он, пожимая ей руку. – Могу я пригласить вас на первый танец?
   – С удовольствием. – Лаура крепко пожала Билли руку. «Вот уж не думала, что встречу его снова», – подумала она.
   Анжу уже заскучала; она заметила, что Лаура встретила знакомого.
   – Кто это был? – спросила она, улыбаясь следующему гостю.
   – О, просто приятель, – шепнула в ответ Лаура. Анжу ревниво посмотрела на нее, спрашивая себя, кто же такой Билли Сакстон. Она была уверена, что раньше где-то слышала это имя.
   – Добрый вечер, леди Девлин, лорд Девлин, – сказала она, уже исследуя глазами следующую пару.
   Это был привлекательный мужчина, в котором было что-то возбуждающее. И Анжу знала, кто он был. Бросив украдкой взгляд на Ханичайл, она увидела, что та его не заметила. Протянув руку, Анжу сказала:
   – Добрый вечер, синьорина Маттео. Добрый вечер, мистер Скотт. – Она заглянула ему глубоко в глаза и задержала его руку чуть дольше. – Я так рада, что вы пришли, – сказала Анжу, обращаясь только к нему.
   Если Алекс Скотт и заметил ее интерес к нему, то не подал виду. Его взгляд был устремлен на Ханичайл, стоявшую неподалеку. Он вспомнил испуганную девушку у трапа и подумал, какую она проделала за это время работу. Она стала элегантной и грациозной, и он невольно залюбовался, глядя, как Ханичайл приветствует гостей с искренней улыбкой, как приседает в реверансе перед принцессой Матильдой. Он почувствовал некий прилив гордости за нее и подумал, что она, без сомнения, будет сегодня самой очаровательной девушкой.
   – Добрый вечер, синьорина Маттео. Я искренне рада, что вы пришли. – Ханичайл улыбнулась ей. – Добрый вечер... – Ее взгляд встретился со взглядом Алекса, и она замолчала. Она закрыла глаза, потом снова открыла их, не смея поверить. – Ох, Алекс, – нежным голосом сказала она.
   – Здравствуй, Ханичайл, – ответил Алекс, пожимая ей руку.
   – Я так рада видеть вас, – промурлыкала Ханичайл и покраснела, так как никогда не умела скрывать своих чувств.
   – И я рад видеть тебя. Ты выглядишь так... так хорошо, – закончил он, зная, что за его спиной стоит очередная пара.
   – Мы позже увидимся? – с надеждой спросила Ханичайл.
   – Конечно.
   Она смотрела, как Алекс берет под руку хорошенькую итальянку, и почувствовала приступ ревности, но силой заставила себя продолжать пожимать руки и улыбаться. А ее сердце рвалось на части: Алекс был здесь, и она с ним увидится.
   Гости собрались в большой гостиной и пили шампанское. На том, чтобы именно этот напиток подавали гостям, настояла тетя Софи вопреки протестам лорда Маунтджоя.
   – Надо идти в ногу со временем, Уильям, – сказала она. – И кроме того, это вечер для молодых, а не для таких старых чудаков, как мы с тобой.
   Прибыл последний гость, и Маунтджой посмотрел на часы. Было восемь часов двадцать семь минут. Он взглянул на Джонсона, ждавшего в холле:
   – Все готово, Джонсон?
   – Как вы и приказали, сэр, обед будет провозглашен ровно в восемь тридцать.
   – Хорошо. А ты, Софи, проследи, чтобы девочки сели с подходящими для них молодыми людьми.
   – Перестань волноваться, я уже все организовала, – ответила Софи.
   Джонсон вошел в гостиную.
   – Леди и джентльмены, обед подан, – торжественно заявил он.
   Похожая на пещеру столовая была ярко освещена. Лаура затаила дыхание, восхищаясь убранством стола.
   – Никогда не видела ничего подобного, – шепнула она Ханичайл.
   – А я видела, – так же шепотом ответила Ханичайл, – в кино, сидя в первом ряду нашего кинотеатра.
   – О Господи, – сказала Лаура, подойдя к своему месту и обнаружив там Билли Сакстона. – Вы мой партнер за обедом?
   – Похоже на это, – ответил он, и они, довольные, улыбнулись друг другу.
   Анжу элегантно шествовала вдоль стола; она знала, что будет сидеть почти во главе его, но не знала, кто будет ее партнером, так как тетя Софи отказалась сообщить ей это. Она глубоко вздохнула, увидев, что мужчина справа был французским послом лет семидесяти, но мужчина слева был ей незнаком. Она посмотрела на его карточку, указывающую место: лорд Джеймс Матрингтон. Анжу увидела, что он подходит к ней, и заулыбалась: он был молодой, приятной наружности. Заметив блеск в его глазах, Анжу с облегчением подумала, что тетя Софи в конце концов не подвела ее.
   Ханичайл с надеждой осмотрела стол, ища глазами Алекса. Ее сердце упало, когда она увидела его на противоположной стороне стола: она так надеялась, что он будет сидеть рядом. Он был занят беседой с очаровательной синьориной Маттео и даже ни разу не взглянул на Ханичайл. Она посмотрела на карточки своих партнеров по обеду: мистер Майкл Давенпорт и сэр Чарлз Вудман. Вспомнив о хороших манерах, Ханичайл улыбнулась и заняла свое место. Мужчины были молодыми, привлекательными и явно ею заинтересованными.
   – Должен сказать вам, мисс Маунтджой, что весь Лондон только и говорит о трех девушках Маунтджой, – сказал Майкл Давенпорт, когда лакей подал им первое блюдо. – Для Лондона вы – самый большой секрет.
   От мысли, что кто-то может думать о ней, Ханичайл рассмеялась.
   – Вот вам и ответ на ваш секрет, – проговорила она. – И пожалуйста, почему бы вам не звать меня просто Элоиз.
   – Но я слышал, что ваше имя Ханичайл, – заметил Майкл. – Это все уже знают. Почему бы и мне не называть вас этим именем?
   – Так называл меня отец.
   – Мне кажется, никто не ожидал, что лорд Маунтджой представит сразу столько внучатых племянниц, – продолжил сэр Чарлз. – Да еще таких красивых.
   Ханичайл покраснела и ответила так, как учила ее тетя Софи:
   – Спасибо.
   Она могла видеть Алекса, разговаривавшего с женщиной слева, и подумала, как он красив и импозантен. Он поднял голову, и их взгляды встретились; он ободряюще улыбнулся Ханичайл, и она ответила ему улыбкой.
   Жена французского посла была постоянной клиенткой мадам Сюзетты, и Анжу уже давно очаровала его, поэтому сейчас она была заинтересована в Джеймсе Матрингтоне.
   – Кто вы? – спросил он ее. – Откуда вы взялись? Лорд Маунтджой словно фокусник явил вас свету. Но он не предупредил нас, что вы такие красивые.
   Анжу бросила на него свой знаменитый взгляд из-под опущенных ресниц.
   – Не поговорить ли нам лучше о погоде? Или о театре? Или об опере? Тетя Софи сказала мне, что именно об этом англичане говорят за обедом.
   – Но мужчинам позволяется делать девушкам комплименты, мадемуазель.
   – Тогда я принимаю ваш комплимент, месье, – ответила Анжу и обещающе улыбнулась.
   Лаура бросила благодарный взгляд на тетю Софи, сидевшую во главе стола: та знала, как она любит лошадей и скачки, и сделала Билли Сакстона ее партнером по обеду.
   – Конечно же, она не знала, что мы уже встречались, – заявила она Билли. – И все же, как мне кажется, вы слукавили, позволив мне говорить, как я хорошо разбираюсь в лошадях, и о Хаддоне Фоксе.
   – Разве вам не хочется, чтобы Хаддон увидел вас сейчас? – Билли рассмеялся. – Во всем вашем великолепии? И гораздо красивее его невесты, как я полагаю?
   Лаура вздохнула и задумчиво ответила:
   – Вы знаете, нет. Кроме того, я ужасно рада, что его здесь нет, потому что для меня гораздо предпочтительнее сидеть рядом с вами.
   Их взгляды встретились.
   – Ч-ч-ч-честное слово? Мне кажется, вы из тех людей, которые говорят то, что думают.
   – Всегда, – твердо заявила Лаура.
   – Открою вам один секрет, – сказал Билли, наклоняясь ближе. – Я сам напросился на приглашение специально, чтобы увидеться с вами.
   – Правда? – Лаура с восторгом посмотрела на Билли.
   – Я зашел к старику, когда он был в Маунтджой-Парке, сразу после встречи с вами и сказал, что слышал, будто он дает большой прием, и выразил надежду быть приглашенным. Я знал, что хорошие манеры не позволят лорду Маунтджою отказать мне, так как мы соседи и я человек уважаемый.
   – А я полагаю, что тетя Софи, увидев ваше имя в списке приглашенных, подумала: «Я посажу его рядом с Лаурой. Они весь вечер будут говорить о лошадях».
   Лаура засмеялась, и Билли подумал, глядя на нее, какая же она хорошенькая.
   – Мне повезло, – заметил он.
   Справа от лорда Маунтджоя сидела принцесса, а слева – герцогиня, но он не уделял им должного внимания, потому что был занят, не спуская тревожного гвзгляда с девочек.
   – Они делают все правильно, тебе не кажется, Кэролайн? – спросил он герцогиню.
   – Мой дорогой Уильям, они восхитительны, – ответила она, глядя на девушек Маунтджой. – И каждая из них красавица. Как тебе удалось достичь этого?
   – Благодаря Софи, – ответил Маунтджой, вспомнив, как они выглядели, когда он впервые увидел их. – Ей каким-то чудом удалось преобразить их.
   – Маунтджой, ваша еда восхитительна, – сказала пухленькая принцесса. – Вам надо держать ухо востро, чтобы кто-нибудь не переманил вашего повара.
   – Если ты намереваешься это сделать, Матильда, то должен предупредить тебя, что я буду драться за него клыками и когтями. – Он улыбнулся ей, довольный собой. Они знали друг друга более пятидесяти лет и были старыми друзьями. – Что ты думаешь о моих девочках? – с гордостью спросил он.
   Оторвав взгляд от тарелки, принцесса внимательно посмотрела на девушек.
   – Та, что с каштановыми волосами, выйдет замуж за Билли Сакстона, – предсказала она. – Блондинка нарвется на скандал, а рыжеволосая доставит тебе массу хлопот.
   Принцесса была известна как предсказательница и всегда была права.

Глава 26

   Когда лакеи начали убирать посуду, лорд Маунтджой, сверившись с часами, позвонил в маленький серебряный колокольчик и встал из-за стола.
   – Леди и джентльмены, мои старые друзья и новые, – сказал он, с улыбкой оглядывая сидящих за столом, – я собрал вас сегодня здесь, так как имею честь представить вам моих внучатых племянниц, которых нашел после долгих поисков, и, должен вам сказать, далеко не дешевых, – добавил он с видом, словно это только что пришло ему в голову. Все дружно рассмеялись. – После долгих поисков, ну если не на всех континентах, то все равно достаточно далеко. Во всяком случае, они здесь, и я прошу поднять ваши бокалы. За Анжу, – Маунтджой поднял бокал и слегка поклонился ей, – за Лауру и за Ханичайл, которую, как я теперь понимаю, никто и никогда не называл ее настоящим именем Элоиз.
   Все снова рассмеялись, подняв бокалы.
   – А сейчас, – выкрикнул Маунтджой звонким голосом, так как был очень доволен собой, – танцы!
   Билли, схватив Лауру за руку, вытащил ее в холл.
   – Дай мне твою танцевальную карту, – попросил он. Она с радостью протянула ее ему, и он начертал свое имя, заняв чуть ли не все танцы. – Приходится оставить несколько и для других, – сказал он с сожалением.
   Из бального зала раздались звуки музыки, и огромный холл стал наполняться людьми, желавшими танцевать. Лаура поспешила к присутствующим, которые уже выстроились в приветствующую гостей шеренгу. Глаза Анжу сияли; больше всего на свете она любила балы, а этот обещал быть грандиозным. Ханичайл с тоской смотрела вслед Алексу, входящему в бальный зал с дочерью итальянского посла: она так надеялась, что он пригласит ее танцевать.
   Суэйн патрулировал двор, не спуская глаз с шоферов, так как по своему опыту знал, что им нельзя доверять. Они входили в дом через кухню, и каждый из них мог легко улизнуть и незаметно утащить какую-нибудь серебряную вещицу. Кроме них, в доме было полно нанятой на один вечер прислуги: лакеи, похожие на королевских гвардейцев в своих напудренных париках, от которых весь пол в кухне был засыпан пудрой, так как именно там они их белили. Каждый из них мог оказаться плутишкой: никто по-настоящему не знал, где они были наняты, за исключением, возможно, агентств по найму. Ну и, конечно, гости, среди которых могли оказаться нечистые на руку или поддающиеся соблазну из-за отсутствия денег. Поди усмотри за всеми.
   У него определенно было сегодня много работы, и он изо всех сил старался оправдать доверие лорда Маунтджоя.
   Когда рукопожатия закончились, тетя Софи отпустила девочек.
   – Можете заполнять свои танцевальные карты. Веселитесь, мои дорогие. – Она улыбнулась, увидев, как охотно девушки устремились в танцевальный зал. – Какими красивыми они выглядят, Маунтджой! – сказала она с довольной улыбкой. – Какие они молодые и невинные!
   Ханичайл остановилась в дверях, ища глазами Алекса. Она заметила устремившегося к ней молодого человека и вежливо позволила ему записаться на вальс, но затем, стараясь отвязаться от назойливых кавалеров, решительно направилась сквозь толпу к Алексу. Она остановилась в шоке, увидев рядом с ним Анжу. Он писал свое имя в ее карточке, а она одаривала его соблазнительной улыбкой, которая всегда была у нее наготове для привлекательных мужчин, будь то официант, дизайнер одежды или член королевской семьи. Алекс вернул карточку Анжу, вежливо улыбнулся и отвернулся.
   Он заметил, что Ханичайл смотрит на него.
   – Ханичайл, – сказал он, и она могла поклясться, что переполненный народом зал внезапно стал совершенно пустым и они остались в нем одни: так проникновенно и интимно звучал его голос, когда он назвал ее имя.
   Он взял ее руки в свои и легким поцелуем приложился к щеке. Не выпуская ее рук, он слегка отступил назад и посмотрел на нее. Покачивая головой, он рассматривал ее, удивляясь, до чего она стала хороша.
   – Ты настоящая красавица, – сказал он нежным голосом.
   – Кто бы мог такое подумать, – ответила она, вспомнив себя в тот момент, когда они познакомились.
   – Я сразу понял, что ты совершенно другая. Вы только посмотрите на нее. Я оказался прав.
   Ханичайл покраснела, но, вспомнив уроки тети Софи по этикету, поспешила сказать:
   – Спасибо.
   – Сколько танцев ты можешь мне обещать? – тут же спросил Алекс.
   – Все, – ответила Ханичайл, протягивая ему карточку. Ее глаза светились счастьем.
   Алекс Скотт никогда не терял дара речи. Он видел, что ее глаза говорили ему, и понимал, что именно сейчас он должен сделать выбор. Он мог позволить себе полюбить ее или немедленно уйти, выкинув ее из своей жизни. Она была слишком молода, слишком невинна для такого искушенного человека, как он. И однако, она влекла его больше, чем другие, чувственные и искушенные в любовных делах женщины, с которыми он привык проводить время. Но никому из них никогда не принадлежало его сердце.
   – Может, два? – предложил он, помня о своей спутнице Джине Маттео, которую сопровождал на бал.
   – Последний танец перед ужином? – спросила Ханичайл с надеждой, зная, что тогда она сможет удержать его около себя подольше.
   Алекс колебался, думая о Джине, но она была его старой приятельницей и могла его понять. Он быстро вписал свое имя и вернул карточку.
   – С нетерпением буду ждать наших танцев, Ханичайл, – сказал он, быстро отступая, чтобы дать возможность другим, более молодым людям потанцевать с ней.
   Отойдя от Ханичайл, Алекс тотчас задал себе вопрос: зачем он это сделал? Ответ был простым: он ничего не мог поделать с собой. Он говорил себе, что она для него слишком молода, слишком наивна и слишком хороша, но это не мешало ему желать ее. Что-то особенное было в ее взгляде. В ее необыкновенно голубых глазах было такое доверие. Такие глаза могли свести мужчину с ума, заманить его своей невинностью, взять его в плен. Если, конечно, он не будет осторожным.
   Лорд Маунтджой наблюдал за танцующими; он знал, что его долг – потанцевать с принцессой, но она заставила его нервничать своим глупым предсказанием будущего. Он острым взглядом оглядел зал, высматривая своих девочек: он сразу увидел Лауру, кружившуюся в танце с Билли Сакстоном. С ним же она танцевала и десять минут назад. Господи, неужели эта девочка будет танцевать только с ним, и ни с кем другим? Он должен немедленно разыскать Софи и узнать у нее, в чем дело.
   А вот и Ханичайл, танцующая с молодым Майклом Давенпортом, и она тоже очаровательно выглядит. Маунтджой удовлетворенно кивнул; Ханичайл почувствовала на себе его взгляд, улыбнулась и помахала ему рукой. «Черт возьми, – подумал лорд, – как она похожа на своего дедушку Джорджа, когда вот так улыбается!»
   Волнуясь, он оглядел зал, выискивая Анжу. С кем, черт побери, она там танцует? Господи, неужели с этим бездельником Гарри Локвудом? Он определенно помнит, что ни он, ни Софи не приглашали его. Она бы сделала все, чтобы такой парень, как Локвуд, не приблизился к ее девочкам даже на сто ярдов. Нахмурившись, Маунтджой быстрым шагом направился к тому месту, где за маленьким столиком сидела Софи, разговаривая с дамой.
   Анжу неотрывно глядела в глаза Гарри, но вовсе не потому, что он приворожил ее, а так, для практики. Она уже давно не чувствовала на себе мужские руки, а Гарри держал ее очень умело.
   – Вот уж не ожидала увидеть вас здесь, – сказала она, крепко прижимаясь к нему.
   Затянутой в белую перчатку рукой он провел по ее спине, прижимая к себе.
   – Обычно я не посещаю балы для дебютанток, – признался он. – Это не мой стиль. Но сегодня муж оставил Камиллу Стонтон одну. Он военный человек, и его внезапно вызвали что-то там инспектировать, и она попросила меня сопровождать ее. Сомневаюсь, что лорд Маунтджой пригласил бы лично меня.
   – А почему нет? – с интересом спросила Анжу, чем рассмешила Гарри.
   – Потому что, моя дорогая Анжу, я не из тех мужчин, кого отцы близко подпускают к своим дочерям.
   – О? И по какой причине? – спросила Анжу с невинным видом.
   – Мне кажется, вы сами знаете ответ на этот вопрос, – ответил Гарри, прижав ее к себе еще крепче. – И у меня такое ощущение, что мы с вами очень похожи.
   – Возможно, – холодно ответила Анжу, слегка оттолкнув Гарри, – а возможно, и нет.
   Музыка закончилась, и она, повернувшись к нему спиной, быстро ушла. Гарри с сожалением улыбнулся, но все же у него осталось чувство, что этим дело не кончится. Можно сказать, все еще только начинается.
   Он пробрался сквозь толпу к Ханичайл.
   – Мисс Маунтджой, полагаю, что сейчас наш танец, – сказал он, протягивая ей руку.
   – Пожалуйста, зовите меня Ханичайл, – сказала девушка с вежливой улыбкой. – Все зовут меня так.
   – Пусть будет Ханичайл, – ответил Гарри, вводя ее в круг танцующих и держа на почтительном расстоянии. – Вам доставляет удовольствие этот бал? – спросил он.
   – Все просто удивительно. Я никогда не видела ничего подобного: великолепный обед, музыка, кусты гардении.
   Она одарила Гарри сияющей улыбкой, и он подумал, что она очень даже хорошенькая, но не в его вкусе: слишком наивна, слишком прямолинейна. В ней не было даже намека на сексуальность, которая была у ее кузины. Ханичайл слишком хороша и невинна для такоге мужчины, как он. И тем не менее он сделал все возможное, чтобы очаровать ее, как очаровывал каждую женщину, и, когда танец закончился, он оставил ее улыбающейся, убежденной, что он прекрасный мужчина: такой нежный, вежливый и поистине добрый.