Страница:
У меня в кармане лежит обязательный в то время сувенир – «кусок Берлинской стены», который я поднял во время прогулки в начале дня. Это просто кусок серого бетона. Но тот факт, что я могу подобрать часть «Стены», словно часть любой другой старой вещи, и при этом вокруг меня не будет ни охранников, ни колючей проволоки, ни «коммунизма», для меня был удивительным. Выросший в Америке в 1960 – 1970-х гг., я с детства был убежден, что «железный занавес» является неизменной особенностью европейского ландшафта.
– Здесь даже воздух наэлектризован, – произнес Майкл, – такое ощущение, что все возможно. Много экспериментов. Даже просто прогуливаясь по улицам, получаешь какую-то подзарядку.
Пробыв в Берлине всего несколько дней, я тоже почувствовал этот электризующий настрой – настрой на надежду.
Со временем я начал собирать всю эту информацию в обобщенном символьном виде, более точно отражающем тот мир, в котором мы живем. Я называю этот вариант «графиком надежды» (см. рис. 1.2)[16].
Рис. 1.2. График надежды
Вот какой в общем виде является картина, открывающаяся нам в настоящее время: процесс замены нашего нынешнего неустойчивого образа жизни устойчивым ускоряется. Точка на графике, обозначенная как «точка фазового перехода», является символической: при ее достижении вероятность выбора устойчивого варианта превышает вероятность выбора неустойчивого, после чего такой – устойчивого развития – общий путь ведения дел на планете Земля становится преобладающим. И это не математическая функция, а совокупный результат наших решений, тех выборов, которые мы делаем за «время нашей жизни». Это означает, что точка фазового перехода не является фиксированной и не привязана к какому-то моменту; чем быстрее мы выберем вариант устойчивого развития, чем раньше она наступит.
Но чем дольше мы ждем, тем больше мы теряем.
Обратите внимание на то, что некоторые из проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся, уже являются пиковыми: далее может быть только этап их ослабления. Например, «пик потребления нефти» уже не просто вопрос научной дискуссии, а тема неотложного политического обсуждения: как мы сможем заменить ресурс, запасы которого ограничены и цена которого будет неизбежно расти? Многие процессы, приводящие к загрязнению окружающей среды, вроде тех, которые снижают качество воздуха во многих городах мира, уже вышли на свой пик, заменены альтернативными вариантами или проявляют себя не так сильно, как в прошлом. Однако есть другие процессы, такие как выбросы парниковых газов, динамика которых в значительной степени пока еще ускоряющаяся, причем стремительно.
Но в то же время по всему миру усиливаются и другие процессы: все более активно применяются ветряные мельницы и крыши с солнечными батареями; миллионы людей в самых бедных странах участвуют в кампаниях микрокредитования; фирмы все более серьезно используют программы CSR (корпоративной социальной ответственности) не только как элемент своих пиаровских акций, но и как практическую концепцию, реализуемую на уровне стандартных операционных процедур. Поэтому можно говорить и о хорошей новости – трансформация уже началась: неустойчивые процессы должны – по определению – прекратиться, и это действительно уже во многих случаях происходит, когда благодаря инновациям в технологиях, новым приемам ведения бизнеса, современной государственной политике, планированию развития общества и нашим выборам, которые мы делаем в своей жизни, неустойчивые процессы все больше отходят на задний план и уступают место новым, устойчивым.
Но есть и плохая новость: как быстро мы сможем добиться указанных благоприятных изменений? Дело в том, что устойчивое развитие, хотя и ускоряется, по-прежнему отстает от роста кривых, показывающих нарастание проблем, которые мы пытаемся решить. Каждый день задержки обходится нам очень дорого. Иногда эти потери даже усугубляются, как это было с исчезновением панд или усилившимся стрессом членов бангладешской семьи, которые отчаянно пытаются заработать себе на жизнь во все более трудных условиях. Но порой цена таких задержек слишком огромна, особенно когда проблемы наступают внезапно: мощнейшие штормы, вызванные изменением климата, приводят к тому, что городские дамбы не способны защитить от наводнения, а прежние планы эвакуации людей в случае катастроф не срабатывают. В таких условиях у биологического вида иногда просто не остается подходящей среды обитания, в которую его представители могли бы перебраться при ухудшении положения дел в той местности, которая была для них домом до этого.
Чаще всего мы не имеем представления о том, где именно находятся такие скрытые важнейшие триггеры и «точки воздействия», как их все чаще называют, и не знаем, какой конкретный день является последним, чтобы предпринятые до его наступления действия помогли не допустить катастрофических событий: исчезновения биологического вида, разрушительного наводнения, смерти детей. Если мы серьезно ко всему относимся, если наша «забота» о мире является действительно настоящей, то у нас нет другого этически оправданного выбора: мы должны делать все возможное, чтобы преобразования, направленные на достижение устойчивости, происходили как можно быстрее…, быстрее и быстрее.
Реальной основой для такой надежды является наша готовность взять на себя решение этой сложнейшей задачи. Такая личная ответственность – один из базовых принципов, которыми мы руководствуемся в нашей жизни.
Цитируя шутку Граучо Маркса, с которой тот выступил в своей последней речи, Вуди Аллен в фильме «Энни Холл» говорит, обращаясь прямо в камеру: «Я никогда не стал бы вступать ни в один клуб, если среди его членов был бы такой тип, как я».
Даже президент США Авраам Линкольн в своих записях, где он упоминает о своем первом любовном опыте, признался, что он никогда не был бы счастлив, общаясь с женщиной, если она соглашалась бы его терпеть.
Все сказанное по этому поводу может служить своего рода введением к тем мыслям, которые обуревали меня в начале 1990-х гг., когда меня стали все чаще приглашать вести семинары, выступать с речами или дать то или иное «экспертное заключение». Если очень коротко, мои мысли можно было бы свести к одному предложению: «Если меня считают экспертом, то мир действительно находится в тяжелейшем положении».
Чувство неадекватности является одновременно нормальным и типичным состоянием для любого человека, которому поручили (официально или неформально: вам это приказал сделать босс или обстоятельства складываются таким образом, что подобные приказы вы отдаете сами себе) решить одну непростую задачу – «приподнять» всю конструкцию мира так, что остальные смогли заняться вопросами устойчивого развития.
Кто бы как ни относился к сказанному, один факт в любом случае остается неизменным: когда речь идет о «спасении мира» или, если быть более точным, когда дело заходит о таком преобразовании наших систем, при котором они могли бы способствовать устойчивости природы и человечества, а не помогать реализовываться сценариям коллапса, все, чем мы для этого располагаем, это мы сами.
Вскоре после завершения работы над моей первой книгой «Поверьте Кассандре» я попытался внести свой вклад в исправление приводящего меня в замешательство положения дел, которое было вызвано очень важным по последствиям наложением друг на друга глобальных тенденций и человеческих способностей. В то время я был в Лондоне на праздновании наступления нового тысячелетия. Может быть, под влиянием этого события на меня нашло вдохновение, я сел и написал свой «Манифест». Этот документ главным образом был письмом самому себе – «упражнением для уточнения собственных взглядов», как я его назвал. Я попытался более жестко подойти к заявляемым вызовам и тем действиям, к которым я призывал остальной мир в своей только что опубликованной книге. Я показал этот «манифест», который в настоящее время стал эссе под названием «Прежнее устойчивое развитие закончилось; да здравствует новое устойчивое развитие!» (Sustainability is dead – Long live sustainability), нескольким близким друзьям, и они посоветовали мне его опубликовать. (Текст всего этого эссе, которое с тех пор я размещал несколько раз в разных версиях, в этой книге приводится в приложении 1.)
Осмысливая сейчас первые дни движения за устойчивое развитие, я вспоминаю, что писал этот небольшой манифест в комнате в Восточном Лондоне, которую мне на время предоставил один друг. В то время я чувствовал себя кем-то вроде одинокого автора в этой области, пионером новых путей. Конечно, это чувство было слишком наивным. Почти в то же время на свет появился гораздо более точный и всесторонний документ, о котором я тогда ничего не знал, ставший результатом глобального сотрудничества тысяч авторов из десятков стран.
Для разработки этого документа, над которым работала независимая комиссия высокого уровня, в состав которой входили Морис Стронг (бывший в 1992 г. генеральным секретарем Саммита Земли, а также занимавший за свою жизнь много других должностей) и Михаил Горбачев (бывший президент Советского Союза и архитектор изменения мира при помощи политики перестройки и гласности), потребовались проведение сотни заседаний и консультативных совещаний по всему миру и взаимодействие с лидерами и учеными, занимавшимися различными научными направлениями. Он стал лучшим из возможных на тот момент ответом на нашу глобальную ситуацию, этическую ответственность человечества в свете складывающего положения дел и перспектив и надежд на проведение изменений. Названный «Хартия Земли» (Earth Charter), этот документ был окончательно доработан в Штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже всего через несколько месяцев после празднования начала 2000 г., и в июне того же года он был торжественно опубликован в Нидерландах. Я включил весь текст Хартии Земли в приложение к этой книге (приложение 2). (Я узнал о Хартии Земли вначале от руководящего комитета этой организации, а потом в течение двух лет сам был ее исполнительным директором, о чем я расскажу более подробно позже.)
Тем, для кого борьба за сохранение надежды является важным делом, которым они действительно готовы заниматься в своей жизни, а также тем, кто чувствует, что ситуация требует от них взять на себя огромные обязательства и при этом не считать их тяжелым бременем, превышающим их возможности, я настоятельно рекомендую прочитать Хартию Земли, так как она поможет вам выйти на общую, глобального уровня точку отсчета и получить основу, связывающую людей самых разных взглядов и с разным опытом и образованием. После этого напишите для себя свой манифест, свое заявление о том, во что вы верите, за что вы выступаете, во имя чего работаете в своей жизни. Гарантирую, что это упражнение будет для вас чрезвычайно полезным, а также, скорее всего, очень вдохновляющим.
Вполне вероятно, самым главным приоритетом при занятии «устойчивым развитием» являются поддержание нашей целеустремленности и сохранение вдохновения и готовности посвятить свое время и ресурсы решению серьезных глобальных проблем, стоящих перед нами.
Глава 2
В конце лета 1982 г. в местечке на берегу венгерского озера Балатон в скромной гостинице под странным названием Petrol[18] без всякого шума и ажиотажа проходила встреча группы исследователей.
Был конец сезона, и большинство гостей, приезжавших в эти места в отпуск, уже вернулись на работу. Все они трудились в государственной монопольной нефтегазовой компании Венгрии. В летнее время гостиница Petrol принимала работников этой организации и членов их семей, которые приезжали на отдых, предоставляемый в этой социалистической стране. Однако на этот раз в ней остановилась группа современных революционеров, которые собрались здесь под видом исследователей глобальных ресурсов.
Участники встречи сдвинули несколько столов вместе и поставили их в виде латинской буквы U, включили проектор и начали обсуждение. Они выслушивали технические доклады о текущем (т. е. элементарном на тот момент) состоянии компьютерных моделей. Собравшиеся с интересом всматривались в довольно сложные слайды. Они спорили друг с другом и обсуждали интересующие их вопросы на английском, который все больше становится международном языком, применяя общую научную терминологию. В этом английском слышались разные акценты: славянские, североамериканские, германские, испанские, скандинавские, иногда азиатские. Основной темой было заявлено обсуждение будущего мировых ресурсов.
Однако истинная цель этой встречи была гораздо менее очевидной даже для представителей венгерских спецслужб, которые присутствовали на ней и отслеживали формирование создаваемой там сети, которая вскоре получила свое название – «Балатонская группа» (Balaton Group), в честь соседнего озера. Следует отметить, что влияние на мир, оказываемое в течение следующей четверти века ежегодными встречами Балатонской группы, созданной на территории Венгрии, в конечном счете привело к использованию одного часто неправильно понимаемого слова – «преобразующий».
Впервые я принял участие в такой встрече в конце лета 1992 г. Время приглашения на нее было для меня необычным: я собирался подписать письмо о том, что добровольно увольняюсь с работы, продолжать заниматься которой мне не предложили (мой босс был слишком добр, чтобы формально уволить меня, и предпочел оформить наше расставание в виде «окончания» сотрудничества). В тот период, когда я был в подвешенном состоянии, вроде еще и не уволился, но фактически работать уже перестал, я получил приглашение выступить основным докладчиком, причем даже не на одной, а на двух международных конференциях. Так получилось, совершенно случайно, что оба этих мероприятия проводились почти в одно и то же время, с разницей в пять дней, и оба организовывались в Центральной Европе, в государствах, до этого принадлежавших «коммунистическому» блоку.
Если предложение уйти с работы, которую я любил, меня удручало, то перспектива выступления с докладами, которые на тот момент были единственными составляющими моего профессионального «будущего», даже пугала.
На заседании Балатонской группы меня представят сообществу, членами которого являются несколько ведущих мировых ученых и мыслителей, занимающихся вопросами устойчивого развития. Еще в колледже я проштудировал самую известную книгу основателей этого движения – «Пределы роста» (Meadows Donella Н. «Dana», Meadows Dennis et al. The Limits to Growth) – и с тех пор находился под большим впечатлением, которое у меня вызвали безупречная четкость изложения и настойчивость авторов этой работы, которым пришлось ее писать с учетом жестоких атак со стороны академических кругов. Словом, меня ожидала встреча с рядом самых умных людей из всех, кого я когда-либо встречал в своей жизни.
Что еще хуже, меня пригласили рассказать об имитационной игре, которую я разработал. Это меня пугало, так как некоторые члены группы были основателями ведущей мировой ассоциации разработчиков таких игр, создаваемых на основе моделирования. Когда я вспоминал о том, что моей единственной формальной научной степенью было звание бакалавра по философии и междисциплинарным исследованиям, мой страх усиливался еще больше. Можно сказать, я сам своим творением вырыл себе яму. В лучшем случае меня лишат сана «избранных» и решат, что я второстепенный игрок низшей лиги, в худшем мне присвоят звание интеллектуального самозванца.
Пока я тревожился по поводу предстоящей встречи, приближалось время конференции в Праге, где я должен был выступать вместо Вангари Маатаи, впоследствии, в 2004 г., ставшей лауреатом Нобелевской премии. Ее достижения уже к тому времени стали легендарными и даже героическими. Вангари[19], как все ее звали, удалось выжить после многочисленных унижений, избиений, которым она подвергалась, и тюремных заключений, куда она попадала из-за своей деятельности, в том числе выступлений против планов правительства по развитию страны. Ей также удалось сплотить сотни тысяч кенийских женщин, которые занялись посадкой миллионов деревьев. В отличие от нее я последние четыре года провел за компьютером в крошечном подвальном офисе в пригороде Сиэтла, штат Вашингтон, редактируя журнальные статьи, готовя повестки дня разных городских мероприятий и планируя содержание семинаров. По сравнению с Вангари Маатаи мой потенциал оратора, способного вдохновить аудиторию на достижение практических целей, был нулевым.
Но так как я вновь был без работы и в моем календаре не было указано других дел, я принял оба приглашения.
Эта компьютерная модель благодаря одной научно-популярной книге стала известна многим заинтересованным лицам. Затем на основе этой книги был написан бестселлер, получивший признание во всем мире. Историю книги «Пределы роста», проданной в миллионах экземпляров, заголовки о которой появились в газетах по всему миру, и вызвавшей восхищение у одних и негативные чувства у других, я описал в своей предыдущей книге «Поверьте Кассандре». Работа Донеллы и Денниса Медоузов над «Пределами роста» стала краеугольным камнем в новом, только формирующемся движении устойчивого развития, да и сам термин «устойчивое развитие» широкая аудитория прежде всего усвоила из этой книги. Но, пожалуй, более важно, что «Пределы роста» продемонстрировали появление новой, молодой науки – системной динамики и возможности системного мышления в целом.
Теория систем трудна для усвоения, и поэтому при ее популярном изложении очень легко создать своего рода пасквиль. Климатолог Ричард Линдзен, например, известный своим скептическим отношением к теме глобального потепления, так однажды наглядно показал, до какой степени упрощенно можно представить такое изложение: «Все взаимосвязано. Нет ничего определенного. Любой элемент может вызвать что угодно. Поэтому надо что-то сделать»[22]. Является ли теория систем полезной или нет? Этот вопрос вряд ли даже подлежит обсуждению: Питер Сенге, автор книги «Пятая дисциплина» (Senge P. The Fifth Discipline)[23], прославился как консультант глобальных корпораций, применяющий на практике теорию систем (он вышел из того же интеллектуального кружка, который создал в MIT Джей Форрестер). Его успех объясняется просто: представители бизнеса решили, что новая научная дисциплина является чрезвычайно полезной.
– Здесь даже воздух наэлектризован, – произнес Майкл, – такое ощущение, что все возможно. Много экспериментов. Даже просто прогуливаясь по улицам, получаешь какую-то подзарядку.
Пробыв в Берлине всего несколько дней, я тоже почувствовал этот электризующий настрой – настрой на надежду.
* * *
В течение нескольких лет, выступая с презентациями по всему миру, я использовал другой набор графиков, при помощи которых я приводил контраргументы, обращаясь к некоторым разочарованным людям, когда они начинали понимать опасности экспоненциального характера таких процессов, как увеличение площади городов и выбросов углекислого газа. В других графиках я показывал снижающиеся цены на энергию ветра и солнца, увеличение числа гибридных и других альтернативных транспортных средств или даже возрастающее число консультантов и специалистов по вопросам устойчивости, которые предлагают свои услуги по всему миру. Каждый приведенный мною график наглядно демонстрировал одну и ту же идею – экспоненциальный рост работает в обоих направлениях.Со временем я начал собирать всю эту информацию в обобщенном символьном виде, более точно отражающем тот мир, в котором мы живем. Я называю этот вариант «графиком надежды» (см. рис. 1.2)[16].
Вот какой в общем виде является картина, открывающаяся нам в настоящее время: процесс замены нашего нынешнего неустойчивого образа жизни устойчивым ускоряется. Точка на графике, обозначенная как «точка фазового перехода», является символической: при ее достижении вероятность выбора устойчивого варианта превышает вероятность выбора неустойчивого, после чего такой – устойчивого развития – общий путь ведения дел на планете Земля становится преобладающим. И это не математическая функция, а совокупный результат наших решений, тех выборов, которые мы делаем за «время нашей жизни». Это означает, что точка фазового перехода не является фиксированной и не привязана к какому-то моменту; чем быстрее мы выберем вариант устойчивого развития, чем раньше она наступит.
Но чем дольше мы ждем, тем больше мы теряем.
Обратите внимание на то, что некоторые из проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся, уже являются пиковыми: далее может быть только этап их ослабления. Например, «пик потребления нефти» уже не просто вопрос научной дискуссии, а тема неотложного политического обсуждения: как мы сможем заменить ресурс, запасы которого ограничены и цена которого будет неизбежно расти? Многие процессы, приводящие к загрязнению окружающей среды, вроде тех, которые снижают качество воздуха во многих городах мира, уже вышли на свой пик, заменены альтернативными вариантами или проявляют себя не так сильно, как в прошлом. Однако есть другие процессы, такие как выбросы парниковых газов, динамика которых в значительной степени пока еще ускоряющаяся, причем стремительно.
Но в то же время по всему миру усиливаются и другие процессы: все более активно применяются ветряные мельницы и крыши с солнечными батареями; миллионы людей в самых бедных странах участвуют в кампаниях микрокредитования; фирмы все более серьезно используют программы CSR (корпоративной социальной ответственности) не только как элемент своих пиаровских акций, но и как практическую концепцию, реализуемую на уровне стандартных операционных процедур. Поэтому можно говорить и о хорошей новости – трансформация уже началась: неустойчивые процессы должны – по определению – прекратиться, и это действительно уже во многих случаях происходит, когда благодаря инновациям в технологиях, новым приемам ведения бизнеса, современной государственной политике, планированию развития общества и нашим выборам, которые мы делаем в своей жизни, неустойчивые процессы все больше отходят на задний план и уступают место новым, устойчивым.
Но есть и плохая новость: как быстро мы сможем добиться указанных благоприятных изменений? Дело в том, что устойчивое развитие, хотя и ускоряется, по-прежнему отстает от роста кривых, показывающих нарастание проблем, которые мы пытаемся решить. Каждый день задержки обходится нам очень дорого. Иногда эти потери даже усугубляются, как это было с исчезновением панд или усилившимся стрессом членов бангладешской семьи, которые отчаянно пытаются заработать себе на жизнь во все более трудных условиях. Но порой цена таких задержек слишком огромна, особенно когда проблемы наступают внезапно: мощнейшие штормы, вызванные изменением климата, приводят к тому, что городские дамбы не способны защитить от наводнения, а прежние планы эвакуации людей в случае катастроф не срабатывают. В таких условиях у биологического вида иногда просто не остается подходящей среды обитания, в которую его представители могли бы перебраться при ухудшении положения дел в той местности, которая была для них домом до этого.
Чаще всего мы не имеем представления о том, где именно находятся такие скрытые важнейшие триггеры и «точки воздействия», как их все чаще называют, и не знаем, какой конкретный день является последним, чтобы предпринятые до его наступления действия помогли не допустить катастрофических событий: исчезновения биологического вида, разрушительного наводнения, смерти детей. Если мы серьезно ко всему относимся, если наша «забота» о мире является действительно настоящей, то у нас нет другого этически оправданного выбора: мы должны делать все возможное, чтобы преобразования, направленные на достижение устойчивости, происходили как можно быстрее…, быстрее и быстрее.
Реальной основой для такой надежды является наша готовность взять на себя решение этой сложнейшей задачи. Такая личная ответственность – один из базовых принципов, которыми мы руководствуемся в нашей жизни.
* * *
Кэннон Бич, штат Орегон
Сентябрь 1992 г.
Готовясь к моей первой международной поездке, в ходе которой я должен был выступить с докладом, я иду на пляж, чтобы там попрактиковаться. Сейчас темная ночь. Бушуют волны. Отлично. Никто не сможет меня увидеть и услышать. Сейчас моей аудиторией является океан. Я начинаю мою речь.
Однако очень быстро мои слова становятся все менее убедительными, что понятно даже мне самому. Я начал слишком нравоучительно! В свое время я вообще хотел стать священником.И вот в эту минуту я мог бы выступать с самой плохой проповедью в мире.
Поэтому я сменил тональность и начал говорить волнам о моем дискомфорте. Моим слушателям надо отдать должное: они очень терпеливы. Они без жалоб воспринимают мои стенания. Почему я вообще должен выступать с речами? Я ведь самый обычный человек! Кто будет слушать мои предупреждения о будущем и мои призывы к действиям? Я сам, вероятно, не стал бы обращать внимание на такого типа!
Однако через какое-то время что-то изменилось, и я начинаю прислушиваться к реакции моей аудитории. Ветер и волны… мне что-то говорят в ответ.
Каждый порыв ветра вносит свою часть в общее перемещение воздуха, а каждая рябь на поверхности воды в конечном счете способствует появлению волн.
Это старый урок, но я усваиваю его только сейчас. Каждый ковш воды состоит из отдельных капель. Никто из нас не является особенным, и в то же время каждый из нас в равной мере важен для всего происходящего.
Впервые за несколько недель я больше не чувствую никакой нервозности из-за предстоящих выступлений и презентаций. Я возвращаюсь в гостиницу и засыпаю. На этот раз мой сон глубокий и спокойный.
* * *
Когда Джона Стюарта, американского комика, выступающего в телевизионных передачах, пригласили быть ведущим на церемонии вручения премий Американской академии киноискусств «Оскар», он отреагировал на это в своем духе: «Даже я разочарован этим выбором».Цитируя шутку Граучо Маркса, с которой тот выступил в своей последней речи, Вуди Аллен в фильме «Энни Холл» говорит, обращаясь прямо в камеру: «Я никогда не стал бы вступать ни в один клуб, если среди его членов был бы такой тип, как я».
Даже президент США Авраам Линкольн в своих записях, где он упоминает о своем первом любовном опыте, признался, что он никогда не был бы счастлив, общаясь с женщиной, если она соглашалась бы его терпеть.
Все сказанное по этому поводу может служить своего рода введением к тем мыслям, которые обуревали меня в начале 1990-х гг., когда меня стали все чаще приглашать вести семинары, выступать с речами или дать то или иное «экспертное заключение». Если очень коротко, мои мысли можно было бы свести к одному предложению: «Если меня считают экспертом, то мир действительно находится в тяжелейшем положении».
Чувство неадекватности является одновременно нормальным и типичным состоянием для любого человека, которому поручили (официально или неформально: вам это приказал сделать босс или обстоятельства складываются таким образом, что подобные приказы вы отдаете сами себе) решить одну непростую задачу – «приподнять» всю конструкцию мира так, что остальные смогли заняться вопросами устойчивого развития.
Кто бы как ни относился к сказанному, один факт в любом случае остается неизменным: когда речь идет о «спасении мира» или, если быть более точным, когда дело заходит о таком преобразовании наших систем, при котором они могли бы способствовать устойчивости природы и человечества, а не помогать реализовываться сценариям коллапса, все, чем мы для этого располагаем, это мы сами.
Вскоре после завершения работы над моей первой книгой «Поверьте Кассандре» я попытался внести свой вклад в исправление приводящего меня в замешательство положения дел, которое было вызвано очень важным по последствиям наложением друг на друга глобальных тенденций и человеческих способностей. В то время я был в Лондоне на праздновании наступления нового тысячелетия. Может быть, под влиянием этого события на меня нашло вдохновение, я сел и написал свой «Манифест». Этот документ главным образом был письмом самому себе – «упражнением для уточнения собственных взглядов», как я его назвал. Я попытался более жестко подойти к заявляемым вызовам и тем действиям, к которым я призывал остальной мир в своей только что опубликованной книге. Я показал этот «манифест», который в настоящее время стал эссе под названием «Прежнее устойчивое развитие закончилось; да здравствует новое устойчивое развитие!» (Sustainability is dead – Long live sustainability), нескольким близким друзьям, и они посоветовали мне его опубликовать. (Текст всего этого эссе, которое с тех пор я размещал несколько раз в разных версиях, в этой книге приводится в приложении 1.)
Осмысливая сейчас первые дни движения за устойчивое развитие, я вспоминаю, что писал этот небольшой манифест в комнате в Восточном Лондоне, которую мне на время предоставил один друг. В то время я чувствовал себя кем-то вроде одинокого автора в этой области, пионером новых путей. Конечно, это чувство было слишком наивным. Почти в то же время на свет появился гораздо более точный и всесторонний документ, о котором я тогда ничего не знал, ставший результатом глобального сотрудничества тысяч авторов из десятков стран.
Для разработки этого документа, над которым работала независимая комиссия высокого уровня, в состав которой входили Морис Стронг (бывший в 1992 г. генеральным секретарем Саммита Земли, а также занимавший за свою жизнь много других должностей) и Михаил Горбачев (бывший президент Советского Союза и архитектор изменения мира при помощи политики перестройки и гласности), потребовались проведение сотни заседаний и консультативных совещаний по всему миру и взаимодействие с лидерами и учеными, занимавшимися различными научными направлениями. Он стал лучшим из возможных на тот момент ответом на нашу глобальную ситуацию, этическую ответственность человечества в свете складывающего положения дел и перспектив и надежд на проведение изменений. Названный «Хартия Земли» (Earth Charter), этот документ был окончательно доработан в Штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже всего через несколько месяцев после празднования начала 2000 г., и в июне того же года он был торжественно опубликован в Нидерландах. Я включил весь текст Хартии Земли в приложение к этой книге (приложение 2). (Я узнал о Хартии Земли вначале от руководящего комитета этой организации, а потом в течение двух лет сам был ее исполнительным директором, о чем я расскажу более подробно позже.)
Тем, для кого борьба за сохранение надежды является важным делом, которым они действительно готовы заниматься в своей жизни, а также тем, кто чувствует, что ситуация требует от них взять на себя огромные обязательства и при этом не считать их тяжелым бременем, превышающим их возможности, я настоятельно рекомендую прочитать Хартию Земли, так как она поможет вам выйти на общую, глобального уровня точку отсчета и получить основу, связывающую людей самых разных взглядов и с разным опытом и образованием. После этого напишите для себя свой манифест, свое заявление о том, во что вы верите, за что вы выступаете, во имя чего работаете в своей жизни. Гарантирую, что это упражнение будет для вас чрезвычайно полезным, а также, скорее всего, очень вдохновляющим.
Вполне вероятно, самым главным приоритетом при занятии «устойчивым развитием» являются поддержание нашей целеустремленности и сохранение вдохновения и готовности посвятить свое время и ресурсы решению серьезных глобальных проблем, стоящих перед нами.
Глава 2
Встреча в отеле Petrol
Люди не знают, насколько опасными могут быть песни о любви[17]… Движения, которые приводят мир к революциям, зарождаются из мечты и ви́дения, возникающих в сердцах крестьян, работающих на холмах.
Джеймс Джойс
В конце лета 1982 г. в местечке на берегу венгерского озера Балатон в скромной гостинице под странным названием Petrol[18] без всякого шума и ажиотажа проходила встреча группы исследователей.
Был конец сезона, и большинство гостей, приезжавших в эти места в отпуск, уже вернулись на работу. Все они трудились в государственной монопольной нефтегазовой компании Венгрии. В летнее время гостиница Petrol принимала работников этой организации и членов их семей, которые приезжали на отдых, предоставляемый в этой социалистической стране. Однако на этот раз в ней остановилась группа современных революционеров, которые собрались здесь под видом исследователей глобальных ресурсов.
Участники встречи сдвинули несколько столов вместе и поставили их в виде латинской буквы U, включили проектор и начали обсуждение. Они выслушивали технические доклады о текущем (т. е. элементарном на тот момент) состоянии компьютерных моделей. Собравшиеся с интересом всматривались в довольно сложные слайды. Они спорили друг с другом и обсуждали интересующие их вопросы на английском, который все больше становится международном языком, применяя общую научную терминологию. В этом английском слышались разные акценты: славянские, североамериканские, германские, испанские, скандинавские, иногда азиатские. Основной темой было заявлено обсуждение будущего мировых ресурсов.
Однако истинная цель этой встречи была гораздо менее очевидной даже для представителей венгерских спецслужб, которые присутствовали на ней и отслеживали формирование создаваемой там сети, которая вскоре получила свое название – «Балатонская группа» (Balaton Group), в честь соседнего озера. Следует отметить, что влияние на мир, оказываемое в течение следующей четверти века ежегодными встречами Балатонской группы, созданной на территории Венгрии, в конечном счете привело к использованию одного часто неправильно понимаемого слова – «преобразующий».
* * *
Идеи, инструменты и методы, описанные в этой книге, во многом возникли благодаря моему участию на протяжении почти 15 лет в ежегодных заседаниях Балатонской группы. В этой главе я познакомлю вас с теоретическими основами метода ISIS и покажу их в том виде, в каком они были представлены на одной из встреч этой уникальной группы.Впервые я принял участие в такой встрече в конце лета 1992 г. Время приглашения на нее было для меня необычным: я собирался подписать письмо о том, что добровольно увольняюсь с работы, продолжать заниматься которой мне не предложили (мой босс был слишком добр, чтобы формально уволить меня, и предпочел оформить наше расставание в виде «окончания» сотрудничества). В тот период, когда я был в подвешенном состоянии, вроде еще и не уволился, но фактически работать уже перестал, я получил приглашение выступить основным докладчиком, причем даже не на одной, а на двух международных конференциях. Так получилось, совершенно случайно, что оба этих мероприятия проводились почти в одно и то же время, с разницей в пять дней, и оба организовывались в Центральной Европе, в государствах, до этого принадлежавших «коммунистическому» блоку.
Если предложение уйти с работы, которую я любил, меня удручало, то перспектива выступления с докладами, которые на тот момент были единственными составляющими моего профессионального «будущего», даже пугала.
На заседании Балатонской группы меня представят сообществу, членами которого являются несколько ведущих мировых ученых и мыслителей, занимающихся вопросами устойчивого развития. Еще в колледже я проштудировал самую известную книгу основателей этого движения – «Пределы роста» (Meadows Donella Н. «Dana», Meadows Dennis et al. The Limits to Growth) – и с тех пор находился под большим впечатлением, которое у меня вызвали безупречная четкость изложения и настойчивость авторов этой работы, которым пришлось ее писать с учетом жестоких атак со стороны академических кругов. Словом, меня ожидала встреча с рядом самых умных людей из всех, кого я когда-либо встречал в своей жизни.
Что еще хуже, меня пригласили рассказать об имитационной игре, которую я разработал. Это меня пугало, так как некоторые члены группы были основателями ведущей мировой ассоциации разработчиков таких игр, создаваемых на основе моделирования. Когда я вспоминал о том, что моей единственной формальной научной степенью было звание бакалавра по философии и междисциплинарным исследованиям, мой страх усиливался еще больше. Можно сказать, я сам своим творением вырыл себе яму. В лучшем случае меня лишат сана «избранных» и решат, что я второстепенный игрок низшей лиги, в худшем мне присвоят звание интеллектуального самозванца.
Пока я тревожился по поводу предстоящей встречи, приближалось время конференции в Праге, где я должен был выступать вместо Вангари Маатаи, впоследствии, в 2004 г., ставшей лауреатом Нобелевской премии. Ее достижения уже к тому времени стали легендарными и даже героическими. Вангари[19], как все ее звали, удалось выжить после многочисленных унижений, избиений, которым она подвергалась, и тюремных заключений, куда она попадала из-за своей деятельности, в том числе выступлений против планов правительства по развитию страны. Ей также удалось сплотить сотни тысяч кенийских женщин, которые занялись посадкой миллионов деревьев. В отличие от нее я последние четыре года провел за компьютером в крошечном подвальном офисе в пригороде Сиэтла, штат Вашингтон, редактируя журнальные статьи, готовя повестки дня разных городских мероприятий и планируя содержание семинаров. По сравнению с Вангари Маатаи мой потенциал оратора, способного вдохновить аудиторию на достижение практических целей, был нулевым.
Но так как я вновь был без работы и в моем календаре не было указано других дел, я принял оба приглашения.
* * *
Моей первой остановкой был Чопак, небольшая деревушка на восточном берегу очень длинного и узкого озера Балатон в Венгрии, куда я приехал на 11-е ежегодное заседание Балатонской группы. Учредители этой группы, Донелла и Деннис Медоузы, получившие известность благодаря своей книге «Пределы роста», в профессиональной жизни были профессорами и международными экспертами в только формировавшейся тогда области, системной динамике. Их поддерживал ведущий специалист Джей Форрестер из Массачусетского технологического института (Massachusetts Institute of Technology, MIT). Форрестер поручил им заняться частью своей задачи, которая была возложена на него престижным Римским клубом[20], – разработать компьютеризированную математическую модель[21], отражающую многие мировые тенденции, связанные с ростом численности населения, использованием ресурсов и загрязнением окружающей среды.Эта компьютерная модель благодаря одной научно-популярной книге стала известна многим заинтересованным лицам. Затем на основе этой книги был написан бестселлер, получивший признание во всем мире. Историю книги «Пределы роста», проданной в миллионах экземпляров, заголовки о которой появились в газетах по всему миру, и вызвавшей восхищение у одних и негативные чувства у других, я описал в своей предыдущей книге «Поверьте Кассандре». Работа Донеллы и Денниса Медоузов над «Пределами роста» стала краеугольным камнем в новом, только формирующемся движении устойчивого развития, да и сам термин «устойчивое развитие» широкая аудитория прежде всего усвоила из этой книги. Но, пожалуй, более важно, что «Пределы роста» продемонстрировали появление новой, молодой науки – системной динамики и возможности системного мышления в целом.
Теория систем трудна для усвоения, и поэтому при ее популярном изложении очень легко создать своего рода пасквиль. Климатолог Ричард Линдзен, например, известный своим скептическим отношением к теме глобального потепления, так однажды наглядно показал, до какой степени упрощенно можно представить такое изложение: «Все взаимосвязано. Нет ничего определенного. Любой элемент может вызвать что угодно. Поэтому надо что-то сделать»[22]. Является ли теория систем полезной или нет? Этот вопрос вряд ли даже подлежит обсуждению: Питер Сенге, автор книги «Пятая дисциплина» (Senge P. The Fifth Discipline)[23], прославился как консультант глобальных корпораций, применяющий на практике теорию систем (он вышел из того же интеллектуального кружка, который создал в MIT Джей Форрестер). Его успех объясняется просто: представители бизнеса решили, что новая научная дисциплина является чрезвычайно полезной.