Страница:
Джек обласкал взглядом ее фигуру и задержался на лице.
– Я вижу, вы перестали носить траур. Желтый цвет вам очень идет. В этом платье вы похожи на солнышко…
Аманда постаралась сдержать прилив крови к щекам и шее, но ей это не удалось. Он все еще обладал над ней магической властью, мог обворожить ее, смутить или заставить покраснеть, а она ничего не могла с этим поделать.
– Не льстите мне, Джек. Говорите, зачем приехали, и покончим с этим.
– Вы встретили меня столь нелюбезно, что мне нелегко будет изложить суть дела. – Джек покачал головой и положил шляпу на стол.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – удивленно приподняла она бровь.
– Мы можем поговорить наедине?
Тетушки как по команде встрепенулись и стали собирать свое шитье.
– Нет, не уходите, – остановила их Аманда, и тетушки подчинились. – Нет ничего такого, что Джек не мог бы сказать мне в присутствии моих родственников. – Она вызывающе улыбнулась. – Я слушаю вас, милорд.
Джек напрягся. Он старался быть добродушным все это время, но теперь его терпение лопнуло. В его глазах сверкнула ярость, и у Аманды по спине пробежал холодок.
– Вам доставляет удовольствие заставлять тетушек испытывать неловкость? Или вы боитесь остаться со мной наедине? – спросил он с оттенком гордого презрения в голосе.
– Я… – Она вздернула подбородок и солгала, глядя ему в глаза: – Разумеется, я не боюсь оставаться с вами наедине.
На его лице отразилось недоверие. Аманда тяжело вздохнула и повернулась к тетушкам, которые и правда чувствовали себя не в своей тарелке:
– Если вы хотите уйти, то пожалуйста, а если предпочитаете остаться, то не позволяйте Джеку…
Аманде незачем было заканчивать эту фразу, потому что тетушки уже поднялись и направились к двери. И наконец она осталась с Джеком одна. Она заставила себя посмотреть ему в глаза, что удалось ей с невероятным трудом.
– Спасибо, Аманда, – тихо произнес он.
– Не нужно меня благодарить. Скажите, зачем вы здесь. Кстати, ваша невеста знает, где вы сейчас находитесь, или она думает, что вы примеряете свадебный фрак у Уэстона?
Джек улыбнулся и провел кончиками пальцев по лакированной столешнице. У Аманды дрогнуло сердце, когда она вспомнила, как его пальцы нежно скользили по ее коже.
– Вы все еще считаете меня подлым обманщиком, Аманда? Неужели вы думаете, что я находился бы здесь, если бы должен был примерять свадебный фрак?
– Наверное, выходя из дома сегодня утром, вы забыли, куда должны идти. У вас ведь такая непрочная память, – съязвила она.
– А как с памятью у вас, Аманда? – рассмеялся он и шагнул к ней.
– Отлично, как всегда. Но есть некоторые вещи… события… люди… о которых хочется поскорее забыть.
– Понятно. Но тогда разве стоит винить других в том, что им иногда хочется впасть в частичную амнезию?
– Некоторых – стоит, – сухо отозвалась она.
Джек начал медленно обходить вокруг стола. Еще шаг, и он окажется так близко, что сможет протянуть руку и дотронуться до нее. Она задрожала от предвосхищения и… страха. От страха, что не сможет устоять, когда он обнимет ее. От страха, что он не осмелится это сделать.
– Если вы имеете в виду меня, моя дорогая, а судя по всему, так и есть, то у меня есть оправдание: я скрыл свое излечение от амнезии потому, что хотел вас защитить.
– Интересно, от кого же? – удивилась она. – Уж не от себя ли?
– От вас самой, глупенькая гордячка, – ответил он. Теперь их разделяло всего несколько дюймов, но он не делал попыток прикоснуться к ней. – Без моей помощи ваше путешествие на Торни-Айленд могло закончиться трагически.
Аманда даже на расстоянии ощущала тепло его тела и видела, как глаза его затопила нежность.
– Если… если вы приехали, чтобы я еще раз поблагодарила вас за спасение сестры, то я готова это сделать. Огромное спасибо. А теперь уходите! – Ее голос дрожал. Она готова была разрыдаться.
Джек обнял ее и привлек к себе. У Аманды перехватило дыхание. Она не шевельнулась, зная, что не должна дотрагиваться до него. Она не должна больше обнимать его за шею и бесстыдно подставлять ему губы для поцелуя, как делала это когда-то.
– Я не хочу твоей благодарности, Аманда. Я хочу… – Его горячее дыхание опалило ей щеку.
Он не стал ждать приглашения и обрушил на ее губы поцелуй, в который вложил всю силу своей любви.
«Что ты хочешь, Джек? – думала она, устав бороться с собой и отвечая на его поцелуй. Она гладила его по спине, ерошила волосы на затылке и мысленно спрашивала его: – Ты хочешь меня? Ты действительно меня хочешь?»
И вдруг он выпустил ее и отступил на шаг. Голова у Аманды кружилась, она слышала, как громко бьется ее сердце. Она была разочарована и почувствовала себя снова обманутой.
– Зачем ты приехал, Джек? Неужели ради того, чтобы поцеловать меня в последний раз? – спросила она глухим, усталым голосом.
Он провел рукой по волосам, и на его щеке дрогнул мускул. В его взгляде отразилась мука, грудь тяжело вздымалась от волнения. Что он испытывал в этот момент? Неужели только похоть? Чего он хотел? Поцеловать ее? А может, убить?
– Помнишь, я говорил тебе, что женюсь на Шарлотте, если она по-прежнему будет хотеть этого? – заговорил он наконец.
– Да. И что же?
– Она не хочет выходить за меня замуж, – ответил он, пристально глядя ей в глаза.
Радостная дрожь прокатилась по ее телу. Не может быть! Он опять лжет! Какая женщина добровольно откажется от Джека? Или того хуже: он говорит правду и приехал просить ее руки, чтобы исполнить свой долг? А она не хочет получить его такой ценой. Голос ее сердца пытался пробиться сквозь заслон, выставленный холодным разумом и напускной гордыней, но Аманда оставалась глуха к нему. Она не хочет быть дважды обманутой одним мужчиной.
– Ты молчишь? – спросил он.
– А что ты хочешь услышать?
– Не знаю. Я думал… То есть я надеялся…
– Ты должен радоваться, Джек. Ты снова свободен. Разве не этого ты так сильно хотел? – поспешно перебила она его.
– Нет, не этого. – Его глаза, янтарные в солнечном свете, блеснули. – Я больше не хочу свободы. С тех пор как я встретил тебя. Теперь я хочу жениться… на тебе, Аманда.
– Ты оскорбляешь меня, Джек, – рассердилась она.
– Я что, настолько ничтожен, что ты считаешь мое предложение оскорбительным? – Джек вздрогнул словно от удара и недобро прищурился. – Может быть, я не лучшая партия в Лондоне, но… – Он замялся, как будто боялся сказать что-нибудь, о чем потом пожалеет. Аманда видела, что он честно старается взвесить каждое свое слово. -…но я готов сделать все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива.
– Как ты можешь думать, что я поверю тебе? – Она чуть не заплакала от разочарования. Ведь он так и не сказал, что любит ее! – Ты никогда не скрывал своего отвращения к самой идее брака. И потом, ты неоднократно лгал мне раньше.
– И ты никогда не сможешь простить мне этого, – добавил он.
– Дело не в прощении, а в доверии. Но я не поэтому отказываюсь стать твоей женой.
– Тогда почему?
«Потому что ты меня не любишь!» – кричало ее раненое сердце.
– Потому что ты предлагаешь мне это, чтобы исполнить свой долг. Ты считаешь, что скомпрометировал меня, поэтому обязан жениться. Но это не так. То, что произошло между нами, случилось по обоюдному желанию. Я скорее умру, чем соглашусь стать женой человека, который…
«Джек, тупая скотина, скажи ей, что ты ее любишь! Может быть, именно это она хочет от тебя услышать!» – кричал в его сердце внутренний голос. Он очень хотел сказать это – но не мог.
Почему так трудно произнести эти три коротких слова? Ведь он признался брату, что любит ее, а ей самой открыться не может. Может быть, он боится услышать ее отказ? А может, она его вовсе не любит?
– Вы потеряли дар речи, лорд Дарем?
Равнодушный голос Аманды вывел Джека из задумчивости. Он смотрел на нее с тоской. Она была так хороша и так недостижима. Она отказала ему, так что нечего здесь стоять и глупо таращиться на нее, надеясь, что она передумает. Такая женщина не меняет своих решений.
– Я вижу, что моя попытка не увенчалась успехом, – с поклоном произнес он, стараясь держаться с достоинством. – Я благодарен вам за то, что вы согласились принять и выслушать меня, мисс Дарлингтон. Приношу свои извинения за этот визит и за то, что испортил вам такой чудесный день предложением связать свою жизнь с таким никчемным типом, как я! Уверяю вас, этого больше не повторится. Всего доброго… и да хранит вас Господь.
Он направился к двери, держа спину неестественно прямо. На лице его застыло скорбное выражение, память о котором теперь будет преследовать ее долгими бессонными ночами. Чувствуя, что ноги больше не держат ее, Аманда рухнула в кресло и, уткнувшись лицом в сложенные руки, разрыдалась.
Нэп и Прис вошли в комнату и, остановившись в дверях, переглянулись. Потом они подошли к Аманде и встали по обе стороны от ее кресла.
– Ничего, ничего… – говорила тетя Прис, гладя племянницу по голове.
– Не огорчайся, все будет хорошо, – добавляла тетя Нэн, обнимая ее за плечи.
Однако такой уверенности у них вовсе не было. Дело в том, что они обе подслушивали за дверью и теперь имели все основания полагать, что все будет совсем не хорошо до тех пор, пока Аманда Джейн не вернет своего Джека.
Глава 18
– Я вижу, вы перестали носить траур. Желтый цвет вам очень идет. В этом платье вы похожи на солнышко…
Аманда постаралась сдержать прилив крови к щекам и шее, но ей это не удалось. Он все еще обладал над ней магической властью, мог обворожить ее, смутить или заставить покраснеть, а она ничего не могла с этим поделать.
– Не льстите мне, Джек. Говорите, зачем приехали, и покончим с этим.
– Вы встретили меня столь нелюбезно, что мне нелегко будет изложить суть дела. – Джек покачал головой и положил шляпу на стол.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – удивленно приподняла она бровь.
– Мы можем поговорить наедине?
Тетушки как по команде встрепенулись и стали собирать свое шитье.
– Нет, не уходите, – остановила их Аманда, и тетушки подчинились. – Нет ничего такого, что Джек не мог бы сказать мне в присутствии моих родственников. – Она вызывающе улыбнулась. – Я слушаю вас, милорд.
Джек напрягся. Он старался быть добродушным все это время, но теперь его терпение лопнуло. В его глазах сверкнула ярость, и у Аманды по спине пробежал холодок.
– Вам доставляет удовольствие заставлять тетушек испытывать неловкость? Или вы боитесь остаться со мной наедине? – спросил он с оттенком гордого презрения в голосе.
– Я… – Она вздернула подбородок и солгала, глядя ему в глаза: – Разумеется, я не боюсь оставаться с вами наедине.
На его лице отразилось недоверие. Аманда тяжело вздохнула и повернулась к тетушкам, которые и правда чувствовали себя не в своей тарелке:
– Если вы хотите уйти, то пожалуйста, а если предпочитаете остаться, то не позволяйте Джеку…
Аманде незачем было заканчивать эту фразу, потому что тетушки уже поднялись и направились к двери. И наконец она осталась с Джеком одна. Она заставила себя посмотреть ему в глаза, что удалось ей с невероятным трудом.
– Спасибо, Аманда, – тихо произнес он.
– Не нужно меня благодарить. Скажите, зачем вы здесь. Кстати, ваша невеста знает, где вы сейчас находитесь, или она думает, что вы примеряете свадебный фрак у Уэстона?
Джек улыбнулся и провел кончиками пальцев по лакированной столешнице. У Аманды дрогнуло сердце, когда она вспомнила, как его пальцы нежно скользили по ее коже.
– Вы все еще считаете меня подлым обманщиком, Аманда? Неужели вы думаете, что я находился бы здесь, если бы должен был примерять свадебный фрак?
– Наверное, выходя из дома сегодня утром, вы забыли, куда должны идти. У вас ведь такая непрочная память, – съязвила она.
– А как с памятью у вас, Аманда? – рассмеялся он и шагнул к ней.
– Отлично, как всегда. Но есть некоторые вещи… события… люди… о которых хочется поскорее забыть.
– Понятно. Но тогда разве стоит винить других в том, что им иногда хочется впасть в частичную амнезию?
– Некоторых – стоит, – сухо отозвалась она.
Джек начал медленно обходить вокруг стола. Еще шаг, и он окажется так близко, что сможет протянуть руку и дотронуться до нее. Она задрожала от предвосхищения и… страха. От страха, что не сможет устоять, когда он обнимет ее. От страха, что он не осмелится это сделать.
– Если вы имеете в виду меня, моя дорогая, а судя по всему, так и есть, то у меня есть оправдание: я скрыл свое излечение от амнезии потому, что хотел вас защитить.
– Интересно, от кого же? – удивилась она. – Уж не от себя ли?
– От вас самой, глупенькая гордячка, – ответил он. Теперь их разделяло всего несколько дюймов, но он не делал попыток прикоснуться к ней. – Без моей помощи ваше путешествие на Торни-Айленд могло закончиться трагически.
Аманда даже на расстоянии ощущала тепло его тела и видела, как глаза его затопила нежность.
– Если… если вы приехали, чтобы я еще раз поблагодарила вас за спасение сестры, то я готова это сделать. Огромное спасибо. А теперь уходите! – Ее голос дрожал. Она готова была разрыдаться.
Джек обнял ее и привлек к себе. У Аманды перехватило дыхание. Она не шевельнулась, зная, что не должна дотрагиваться до него. Она не должна больше обнимать его за шею и бесстыдно подставлять ему губы для поцелуя, как делала это когда-то.
– Я не хочу твоей благодарности, Аманда. Я хочу… – Его горячее дыхание опалило ей щеку.
Он не стал ждать приглашения и обрушил на ее губы поцелуй, в который вложил всю силу своей любви.
«Что ты хочешь, Джек? – думала она, устав бороться с собой и отвечая на его поцелуй. Она гладила его по спине, ерошила волосы на затылке и мысленно спрашивала его: – Ты хочешь меня? Ты действительно меня хочешь?»
И вдруг он выпустил ее и отступил на шаг. Голова у Аманды кружилась, она слышала, как громко бьется ее сердце. Она была разочарована и почувствовала себя снова обманутой.
– Зачем ты приехал, Джек? Неужели ради того, чтобы поцеловать меня в последний раз? – спросила она глухим, усталым голосом.
Он провел рукой по волосам, и на его щеке дрогнул мускул. В его взгляде отразилась мука, грудь тяжело вздымалась от волнения. Что он испытывал в этот момент? Неужели только похоть? Чего он хотел? Поцеловать ее? А может, убить?
– Помнишь, я говорил тебе, что женюсь на Шарлотте, если она по-прежнему будет хотеть этого? – заговорил он наконец.
– Да. И что же?
– Она не хочет выходить за меня замуж, – ответил он, пристально глядя ей в глаза.
Радостная дрожь прокатилась по ее телу. Не может быть! Он опять лжет! Какая женщина добровольно откажется от Джека? Или того хуже: он говорит правду и приехал просить ее руки, чтобы исполнить свой долг? А она не хочет получить его такой ценой. Голос ее сердца пытался пробиться сквозь заслон, выставленный холодным разумом и напускной гордыней, но Аманда оставалась глуха к нему. Она не хочет быть дважды обманутой одним мужчиной.
– Ты молчишь? – спросил он.
– А что ты хочешь услышать?
– Не знаю. Я думал… То есть я надеялся…
– Ты должен радоваться, Джек. Ты снова свободен. Разве не этого ты так сильно хотел? – поспешно перебила она его.
– Нет, не этого. – Его глаза, янтарные в солнечном свете, блеснули. – Я больше не хочу свободы. С тех пор как я встретил тебя. Теперь я хочу жениться… на тебе, Аманда.
– Ты оскорбляешь меня, Джек, – рассердилась она.
– Я что, настолько ничтожен, что ты считаешь мое предложение оскорбительным? – Джек вздрогнул словно от удара и недобро прищурился. – Может быть, я не лучшая партия в Лондоне, но… – Он замялся, как будто боялся сказать что-нибудь, о чем потом пожалеет. Аманда видела, что он честно старается взвесить каждое свое слово. -…но я готов сделать все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива.
– Как ты можешь думать, что я поверю тебе? – Она чуть не заплакала от разочарования. Ведь он так и не сказал, что любит ее! – Ты никогда не скрывал своего отвращения к самой идее брака. И потом, ты неоднократно лгал мне раньше.
– И ты никогда не сможешь простить мне этого, – добавил он.
– Дело не в прощении, а в доверии. Но я не поэтому отказываюсь стать твоей женой.
– Тогда почему?
«Потому что ты меня не любишь!» – кричало ее раненое сердце.
– Потому что ты предлагаешь мне это, чтобы исполнить свой долг. Ты считаешь, что скомпрометировал меня, поэтому обязан жениться. Но это не так. То, что произошло между нами, случилось по обоюдному желанию. Я скорее умру, чем соглашусь стать женой человека, который…
«Джек, тупая скотина, скажи ей, что ты ее любишь! Может быть, именно это она хочет от тебя услышать!» – кричал в его сердце внутренний голос. Он очень хотел сказать это – но не мог.
Почему так трудно произнести эти три коротких слова? Ведь он признался брату, что любит ее, а ей самой открыться не может. Может быть, он боится услышать ее отказ? А может, она его вовсе не любит?
– Вы потеряли дар речи, лорд Дарем?
Равнодушный голос Аманды вывел Джека из задумчивости. Он смотрел на нее с тоской. Она была так хороша и так недостижима. Она отказала ему, так что нечего здесь стоять и глупо таращиться на нее, надеясь, что она передумает. Такая женщина не меняет своих решений.
– Я вижу, что моя попытка не увенчалась успехом, – с поклоном произнес он, стараясь держаться с достоинством. – Я благодарен вам за то, что вы согласились принять и выслушать меня, мисс Дарлингтон. Приношу свои извинения за этот визит и за то, что испортил вам такой чудесный день предложением связать свою жизнь с таким никчемным типом, как я! Уверяю вас, этого больше не повторится. Всего доброго… и да хранит вас Господь.
Он направился к двери, держа спину неестественно прямо. На лице его застыло скорбное выражение, память о котором теперь будет преследовать ее долгими бессонными ночами. Чувствуя, что ноги больше не держат ее, Аманда рухнула в кресло и, уткнувшись лицом в сложенные руки, разрыдалась.
Нэп и Прис вошли в комнату и, остановившись в дверях, переглянулись. Потом они подошли к Аманде и встали по обе стороны от ее кресла.
– Ничего, ничего… – говорила тетя Прис, гладя племянницу по голове.
– Не огорчайся, все будет хорошо, – добавляла тетя Нэн, обнимая ее за плечи.
Однако такой уверенности у них вовсе не было. Дело в том, что они обе подслушивали за дверью и теперь имели все основания полагать, что все будет совсем не хорошо до тех пор, пока Аманда Джейн не вернет своего Джека.
Глава 18
– Одна, две, три…
– Черт побери, Джек, что у тебя за манера считать, сколько ты выпил! Какая разница, в конце концов?
Джек посмотрел на своего собутыльника мутным взглядом. Они сидели в углу прокуренного пивного зала маленького, но известного игорного дома на Ковент-Гарден. Здесь не бывала приличная публика, поэтому Джек выбрал именно это заведение, не желая встречаться со знакомыми, которые обязательно начнут расспрашивать его о несостоявшейся свадьбе, об амнезии и внезапном исчезновении. А Роб просто скрывался здесь от кредиторов.
Да, несмотря на то что Джек совсем недавно сделал ему щедрый подарок, Роб опять был в долгах. Так что неудивительно, что перед ним теперь стояло столько же пустых бокалов, сколько и перед Джеком… а возможно, даже больше. Роб был в отчаянном положении. Джек много раз давал ему деньги в обмен на обещание забыть об азартных играх, но зеленое сукно игровых столов действовало на Роба магнетически, и он не мог справиться со своей страстью. А судьба не жаловала его, и он постоянно проигрывал.
Да еще этот недавний неприятный инцидент с Шарлоттой! Какому мужчине понравится, когда его отвергают!
– Я люблю считать, сколько выпил, Роб. Хоть какая-то тема для размышления помимо… – Он уставился невидящим взглядом в пространство, и перед ним возник образ Аманды. Не тот, чужой, который предстал перед ним в последнюю их встречу, а другой, во время их единственной ночи любви. Он улыбнулся своим мыслям. -…помимо женщин! – заключил он, но его слова прозвучали гораздо нежнее, чем он этого хотел.
– Женщины! – сочувственно повторил Роб, икнув. Он вытянул вперед правую руку, как римский оратор, и провозгласил: – Мудрец сказал однажды…
– Какой еще мудрец? – полусонно поинтересовался Джек.
– Аристотель или другой какой-то… Какая разница, Джек? Так вот, кто-то сказал: «На свете нет ничего хуже женщин… кроме других женщин». Этот старый грек был не так уж не прав, а?
– Да, хорошо сказано, Роб. В самую точку! Но мне больше нравится другое изречение. – Он кашлянул и разлепил смежающиеся веки. – Один аноним сказал: «Женщина – это цепь, которой мужчина привязан к колеснице глупости».
– Тоже верно, Джек. Если бы не женщины, мы жили бы счастливо, как жаворонки в поднебесье.
– Я вспомнил еще одно мудрое высказывание по этому поводу. По-моему, оно принадлежит старому женоненавистнику Тому Деккеру. Он говорил: «Если бы не было женщин, мужчины жили бы как боги».
– Боги. Вон как ты загнул, Джек! – Роб поднял бокал для тоста. – Верно! Именно так мы и будем жить теперь, когда избавились от женщин… правда?
– Правда! – Джек поднял свой бокал и попытался чокнуться с Робом. Это у него получилось только с третьего раза.
– Как боги! – хором воскликнули они.
После того как они осушили бокалы, Роб уронил голову на стол и жалобно простонал:
– Господи, ну почему Шарлотта мне отказала? Я думал, что мы с ней друзья!
– Ты слишком торопил события, Роб. Наверное, она еще не пережила наш разрыв, – пожав плечами, предположил Джек.
– Черт бы тебя побрал! И почему женщины так сильно любят тебя и совсем не любят меня? – пробормотал Роб, не поднимая головы со стола.
– Не все меня любят, – нахмурился Джек. – Аманда не любит меня. Не хочет выходить за меня замуж. Ничего, теперь я уже больше не суну нос в эту мышеловку! Любовь сводит человека с ума, знаешь ли. А когда твое чувство безответно, это очень стыдно.
Джек преисполнился жалости к самому себе и тоже уткнулся лбом в сложенные на столе руки.
– Боже ты мой! – раздался у него над ухом знакомый голос, и Джек, с трудом приподняв голову, увидел перед собой лицо брата. Джулиан смотрел на него с презрением.
– Что ты здесь делаешь, Джулиан? Это место не для тебя, – удивился Джек.
– Конечно, братишка. – Джулиан усмехнулся, отдав должное его трезвой оценке окружающей действительности. – Но это место и не для тебя. – Он нагнулся и взял Джека под локоть. – Я искал тебя по всему городу, несносный пьянчуга.
– Зачем?
– Нам нужно поговорить. Ты поедешь со мной домой, где я смогу приготовить тебе крепкий кофе. Ты должен сначала протрезветь, чтобы понять то, что я собираюсь тебе сказать.
– Я не против того, чтобы поехать домой. – Джек начал подниматься на ватных ногах, и от перемены позы у него закружилась голова, так что ему пришлось схватиться за стол обеими руками. Роб спокойно дремал. – А как же Роб? По-моему, он порядком набрался. Не можем же мы его бросить на произвол судьбы среди этих воришек и подпольных маклеров.
– Не можем, – равнодушно бросил Джулиан. – Хотя здесь ему самое место. Я прикажу форейторам погрузить его в кеб. Не волнуйся. Если я назову свое имя возчику и хорошо ему заплачу, он довезет твоего… друга до дома и не ограбит его по дороге.
Джек кивнул и позволил Джулиану отвести себя в экипаж. Стоило ему оказаться сидящим на мягких подушках, как он тут же провалился в сон. Проснулся он лишь тогда, когда поднимался по лестнице в библиотеку Джулиана, держащего его под руку.
Выпив несколько чашек раскаленного крепкого кофе, Джек почти пришел в себя, если не считать того, что голова у него раскалывалась от бессонной ночи, проведенной в кабаке. Джулиан, сидя в удобном кресле у камина, наблюдал за тем, как его брат медленно возвращается к жизни.
– Ты смотришь на меня так, словно у меня вырос еще один нос, – недовольно проворчал Джек.
– Я гораздо больше обрадовался бы, если бы у тебя вырос еще один мозг. Тот, который у тебя есть, похоже, работает не слишком хорошо.
– В чем дело, брат? – нахмурился Джек. – Ты и раньше видел меня пьяным.
– Ты напивался время от времени, как это делают все молодые бездельники в этом городе, но в последнее время у тебя это вошло в привычку.
– Ты же знаешь, я праздную счастливое избавление от оков брака, – усмехнулся Джек.
– Ничего подобного. Ты напиваешься до бесчувствия, чтобы забыть о том, что мисс Дарлингтон отказалась выйти за тебя замуж.
– Откуда ты об этом знаешь? – Джек напрягся и залпом осушил еще одну чашку кофе.
– Тетушки Аманды мне все рассказали. И еще много чего, что до сих пор хранили в тайне.
– Значит, ты сошелся с ними достаточно близко? Я вижу, ты проявляешь живой интерес к судьбе этой семьи, – ревниво усмехнулся Джек. – Скажи честно, Джулиан… Ты сам имеешь виды на Аманду? – Он напрягся в ожидании ответа.
– Конечно, нет. Ты считаешь, что я стану ухаживать за женщиной, в которую безумно влюблен мой брат? И к тому же за той, с которой он… состоял в интимной связи?
– Об этом тебе тоже рассказали тетушки?
– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Джулиан. – Об этом я догадался сам.
– Прошлой весной я состоял в интимной связи с оперной певицей, однако, это тебя не остановило.
– Это совсем другое дело. Мы говорим о благородной даме, Джек. В последнее время тебе каким-то образом удается заинтересовывать порядочных женщин. Сначала Шарлотту, потом…
– Говоришь, Шарлотту? Значит, ты на такой короткой ноге с моей бывшей невестой, что называешь ее по имени? Ты, который так щепетилен в вопросах этикета?
Джулиан удобнее развалился в кресле, скрестив ноги, в знак полного безразличия к возмущенной речи Джека.
– Перестань, я всегда так ее называл. И никогда не скрывал своего восхищения этой женщиной. Если помнишь, я радовался больше всех, когда узнал о вашей помолвке. – Он нахмурился. – Но она слишком хороша для типа вроде Гамильтона. Не могу поверить, что у него хватило наглости предлагать ей руку и сердце через десять минут после того, как она рассталась с тобой. Даже если бы она была не против, ее родители никогда не согласились бы на этот брак. Не могу понять, откуда в этом парне столько нахальства!
– Господи, да ты к ней неравнодушен! Определенно! – изумленно воскликнул Джек. – Я даже и предположить не мог… Джулиан, скажи, это серьезно?
– Возможно, – спокойно признался тот, и его черты вновь обрели царственную невозмутимость.
– Ты хочешь сказать, что готов взять на себя труд по продолжению рода Монтгомери? – усмехнулся Джек. – Ты до сих пор был так разборчив и требователен в отношении женщин, что я уже начал думать, что это бремя ляжет на мои плечи. Надо же!
– Я привез тебя сюда не для того, чтобы обсуждать мое будущее, Джек. Речь о другом. Как тебе известно, я помогаю мисс Дарлингтон в воспитании ее сестры Саманты.
– Да, поэтому ты ездишь в Суррей несколько раз в неделю, – завистливо пробормотал Джек. Ему хотелось, чтобы его тоже принимали в Дарлингтон-Холле радушно. – Ну и как поживает эта непоседа?
– Дерзка и несносна, как и раньше. Однако в ней чувствуется сильная натура, которая при правильном воспитании и чутком руководстве… – Джулиан покачал головой, прерывая сам себя. – Короче, если добиться ее расположения и приложить небольшие усилия, она легко превратится из Золушки в прекрасную принцессу.
– Правда? – заинтересовался Джек. – А как это можно сделать?
– Не знаю. Пока она ухитряется доводить до белого каления всех учителей, которых ей нанимает мисс Дарлингтон.
– Как они ладят? – Джек болезненно поморщился при очередном упоминании об Аманде. – Я имею в виду, Сэм и Аманду. Аманда рада, что разыскала сестру? Ей было очень важно исправить допущенную отцом несправедливость.
– Они понемногу учатся доверять друг другу. Иногда в их беседах даже проскальзывают дружеские нотки. Однако Сэм часто совершает поступки с одной целью – досадить мисс Дарлингтон.
– Это мне знакомо, – ухмыльнулся Джек.
– Я единственный человек, который может заставить Саманту учиться, следить за своей речью и манерами, и так далее.
– Ну, в этом смысле равных тебе нет! Ты – признанный арбитр в вопросах этикета и – прости за сравнение – опасен, как сам дьявол. Лучшего воспитателя для этого сорванца просто не сыскать.
– Согласен. Но мне не нравится ездить в Суррей так часто. Поэтому я настоял на том, чтобы мисс Дарлингтон сняла дом в Лондоне еще до Рождества.
– Что?
– Я нашел для нее милый домик в Мейфэре. Очень приличный и недорогой.
– Но…
– Таким образом, я смогу регулярно навещать Саманту и обуздывать ее характер. В последнее время я что-то заскучай, и идея превращения Сэм в прекрасную принцессу, думаю, меня развлечет.
– Ты хочешь сказать…
– К тому же я уговорил мисс Дарлингтон, коль скоро она окажется в Лондоне, принять участие в предстоящем сезоне. Я считаю, что она сполна отдала долг уважения покойным родителям и уже может сменить траурное платье на светский туалет.
– Да, горевать ей больше не о чем! – с досадой отозвался Джек.
– Вот именно. Танцевать на балах она, наверное, не станет, но посещать приемы и рауты сможет.
– Но, Джулиан… – попытался прервать его Джек.
– Что касается Сэм, то она не выйдет в свет, пока не будет к этому полностью готова. Никто не станет интересоваться ею, пока она сидит за ученической партой. Развлечения вне дома будут краткими и подконтрольными. Ей придется обойтись без общения со сверстницами и оставаться в узком семейном кругу до следующей весны, когда она выйдет в свет. Мы представим ее как осиротевшую кузину Аманды. По счастью, у Аманды есть бездетные дядя и тетя в Камбрии, которые умерли несколько лет назад. Она говорит, что они были людьми бедными, но вполне респектабельными.
– Послушай, я хочу знать…
– К началу нового сезона я подготовлю Сэм таким образом, чтобы она могла войти в лучшие салоны Лондона. С приданым, которое Аманда щедро выделила для нее, и с моим покровительством девушка сможет найти себе хорошую партию.
– Аманда приезжает в Лондон? – спросил Джек, наклонившись вперед и схватив брата за руки.
– Ты что, меня не слушаешь, братишка? – лениво улыбнулся Джулиан.
– Она говорила, что первый и единственный в ее жизни сезон был сущим кошмаром. Ты уверен, что она захочет выйти в свет?
– Абсолютно уверен. Она теперь чувствует себя гораздо увереннее, нежели когда была зеленой девочкой, только что вышедшей из-за школьной парты. К тому же родители воспитывали ее слишком строго. Это в прошлом. Кстати, я заказал для нее у Салли Джерси абонемент в «Олмак» и уже организовал ей приглашение на музыкальный вечер к Куперам.
– Черт побери! – только и смог ответить Джек.
Джулиан поднялся и насмешливо взглянул на брата.
– Все это означает, что у тебя есть сорок восемь часов, чтобы привести себя в порядок. Если ты, конечно, пе разучился еще вести счет дням и часам.
– Ты думаешь, у меня есть шанс заставить ее изменить свое решение? – спросил Джек.
– Единственный способ узнать это – попытаться это сделать. Если ты позаботишься о том, чтобы постоянно сталкиваться с ней в свете, и постараешься быть насколько это возможно обаятельным, может быть, она и ответит тебе взаимностью. Она не похожа на бесчувственную куклу. Скорее, наоборот. Она мне по душе, Джек.
– Это высшая похвала, на какую ты способен, – усмехнулся Джек. – Но я не думаю, что обаяние поможет мне вернуть ее доверие.
– Ты знаешь ее лучше, чем я, братец. Тебе судить. – Джулиан смотрел в пол, размышляя над тем, стоит ли сказать брату кое-что еще. Наконец он решился: – И еще, слушай голос сердца. Союзы, совершаемые по любви, а не по расчету, чрезвычайно редки. Не позволяй счастью ускользнуть от тебя, братишка. – С этими словами, словно устыдившись своей сентиментальности, Джулиан встал с кресла и быстро вышел из комнаты.
Джек улыбнулся и покачал головой. Джулиан подавлял окружающих своим высокомерием, и люди зачастую боялись его. Но если бы они знали, насколько мягок и добр на самом деле его брат, если бы только смогли разглядеть эти качества за неприступным фасадом, они бы очень удивились. Но Джулиан скрывал свою истинную сущность от всех, и Джек уважал его право на это.
Исполненный решимости и надежды, он вскочил с кресла и тут же схватился за спинку, потому что у него опять закружилась голова. Джек не мог сдержать глупой улыбки. Через два дня он увидит Аманду! Интересно, как она будет выглядеть? Ну разумеется, она будет выглядеть как ангел небесный!
Сэм сидела на ее кровати в длинной ночной рубашке, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Она задумчиво склонила головку набок и с интересом разглядывала новое платье Аманды. Гигиена и хорошее питание преобразили Саманту до неузнаваемости: она поправилась, похорошела и выглядела теперь более женственной, чем в тот день, когда Аманда нашла ее на Торни-Айленде.
Она была гибкой, хрупкой девочкой с маленькими изящными руками и лукавым выражением лица. Если не считать того, что глаза у нее были скорее серые, чем голубые, их сходство с Амандой казалось просто поразительным, и им трудно было выдавать себя за двоюродных сестер.
– Ну что, Сэм? Почему ты ничего не говоришь? – настаивала Аманда.
– Я не знаю, что сказать, – призналась девушка. – Я не знаю, как должна выглядеть светская дама, когда отправляется на музыкальный вечер.
Она произнесла слова «музыкальный вечер» таким тоном, словно это было название какой-то отвратительной болезни.
– Ты ведь смотрела модные журналы! – засмеялась Аманда.
– Только потому, что твоя портниха меня заставила, – скорчила недовольную гримасу Сэм.
– Как ты считаешь, мое платье лучше тех моделей, которые ты видела в журнале?
Сэм задумалась над ее словами, пока Аманда расправляла складки своего вечернего платья. Талия была завышена и доходила почти до груди, декольте занижено, а пышные рукава оторочены темным кружевом. Шелковая юбка в складку приятно шуршала при ходьбе.
Черные перчатки скрывали руки Аманды почти до локтей. Синие атласные туфельки были подобраны в тон платью. Украшения она выбрала довольно скромные: сапфировый кулон и серьги. В волосы вплела черную атласную ленту, украшенную драгоценностями.
– Черт побери, Джек, что у тебя за манера считать, сколько ты выпил! Какая разница, в конце концов?
Джек посмотрел на своего собутыльника мутным взглядом. Они сидели в углу прокуренного пивного зала маленького, но известного игорного дома на Ковент-Гарден. Здесь не бывала приличная публика, поэтому Джек выбрал именно это заведение, не желая встречаться со знакомыми, которые обязательно начнут расспрашивать его о несостоявшейся свадьбе, об амнезии и внезапном исчезновении. А Роб просто скрывался здесь от кредиторов.
Да, несмотря на то что Джек совсем недавно сделал ему щедрый подарок, Роб опять был в долгах. Так что неудивительно, что перед ним теперь стояло столько же пустых бокалов, сколько и перед Джеком… а возможно, даже больше. Роб был в отчаянном положении. Джек много раз давал ему деньги в обмен на обещание забыть об азартных играх, но зеленое сукно игровых столов действовало на Роба магнетически, и он не мог справиться со своей страстью. А судьба не жаловала его, и он постоянно проигрывал.
Да еще этот недавний неприятный инцидент с Шарлоттой! Какому мужчине понравится, когда его отвергают!
– Я люблю считать, сколько выпил, Роб. Хоть какая-то тема для размышления помимо… – Он уставился невидящим взглядом в пространство, и перед ним возник образ Аманды. Не тот, чужой, который предстал перед ним в последнюю их встречу, а другой, во время их единственной ночи любви. Он улыбнулся своим мыслям. -…помимо женщин! – заключил он, но его слова прозвучали гораздо нежнее, чем он этого хотел.
– Женщины! – сочувственно повторил Роб, икнув. Он вытянул вперед правую руку, как римский оратор, и провозгласил: – Мудрец сказал однажды…
– Какой еще мудрец? – полусонно поинтересовался Джек.
– Аристотель или другой какой-то… Какая разница, Джек? Так вот, кто-то сказал: «На свете нет ничего хуже женщин… кроме других женщин». Этот старый грек был не так уж не прав, а?
– Да, хорошо сказано, Роб. В самую точку! Но мне больше нравится другое изречение. – Он кашлянул и разлепил смежающиеся веки. – Один аноним сказал: «Женщина – это цепь, которой мужчина привязан к колеснице глупости».
– Тоже верно, Джек. Если бы не женщины, мы жили бы счастливо, как жаворонки в поднебесье.
– Я вспомнил еще одно мудрое высказывание по этому поводу. По-моему, оно принадлежит старому женоненавистнику Тому Деккеру. Он говорил: «Если бы не было женщин, мужчины жили бы как боги».
– Боги. Вон как ты загнул, Джек! – Роб поднял бокал для тоста. – Верно! Именно так мы и будем жить теперь, когда избавились от женщин… правда?
– Правда! – Джек поднял свой бокал и попытался чокнуться с Робом. Это у него получилось только с третьего раза.
– Как боги! – хором воскликнули они.
После того как они осушили бокалы, Роб уронил голову на стол и жалобно простонал:
– Господи, ну почему Шарлотта мне отказала? Я думал, что мы с ней друзья!
– Ты слишком торопил события, Роб. Наверное, она еще не пережила наш разрыв, – пожав плечами, предположил Джек.
– Черт бы тебя побрал! И почему женщины так сильно любят тебя и совсем не любят меня? – пробормотал Роб, не поднимая головы со стола.
– Не все меня любят, – нахмурился Джек. – Аманда не любит меня. Не хочет выходить за меня замуж. Ничего, теперь я уже больше не суну нос в эту мышеловку! Любовь сводит человека с ума, знаешь ли. А когда твое чувство безответно, это очень стыдно.
Джек преисполнился жалости к самому себе и тоже уткнулся лбом в сложенные на столе руки.
– Боже ты мой! – раздался у него над ухом знакомый голос, и Джек, с трудом приподняв голову, увидел перед собой лицо брата. Джулиан смотрел на него с презрением.
– Что ты здесь делаешь, Джулиан? Это место не для тебя, – удивился Джек.
– Конечно, братишка. – Джулиан усмехнулся, отдав должное его трезвой оценке окружающей действительности. – Но это место и не для тебя. – Он нагнулся и взял Джека под локоть. – Я искал тебя по всему городу, несносный пьянчуга.
– Зачем?
– Нам нужно поговорить. Ты поедешь со мной домой, где я смогу приготовить тебе крепкий кофе. Ты должен сначала протрезветь, чтобы понять то, что я собираюсь тебе сказать.
– Я не против того, чтобы поехать домой. – Джек начал подниматься на ватных ногах, и от перемены позы у него закружилась голова, так что ему пришлось схватиться за стол обеими руками. Роб спокойно дремал. – А как же Роб? По-моему, он порядком набрался. Не можем же мы его бросить на произвол судьбы среди этих воришек и подпольных маклеров.
– Не можем, – равнодушно бросил Джулиан. – Хотя здесь ему самое место. Я прикажу форейторам погрузить его в кеб. Не волнуйся. Если я назову свое имя возчику и хорошо ему заплачу, он довезет твоего… друга до дома и не ограбит его по дороге.
Джек кивнул и позволил Джулиану отвести себя в экипаж. Стоило ему оказаться сидящим на мягких подушках, как он тут же провалился в сон. Проснулся он лишь тогда, когда поднимался по лестнице в библиотеку Джулиана, держащего его под руку.
Выпив несколько чашек раскаленного крепкого кофе, Джек почти пришел в себя, если не считать того, что голова у него раскалывалась от бессонной ночи, проведенной в кабаке. Джулиан, сидя в удобном кресле у камина, наблюдал за тем, как его брат медленно возвращается к жизни.
– Ты смотришь на меня так, словно у меня вырос еще один нос, – недовольно проворчал Джек.
– Я гораздо больше обрадовался бы, если бы у тебя вырос еще один мозг. Тот, который у тебя есть, похоже, работает не слишком хорошо.
– В чем дело, брат? – нахмурился Джек. – Ты и раньше видел меня пьяным.
– Ты напивался время от времени, как это делают все молодые бездельники в этом городе, но в последнее время у тебя это вошло в привычку.
– Ты же знаешь, я праздную счастливое избавление от оков брака, – усмехнулся Джек.
– Ничего подобного. Ты напиваешься до бесчувствия, чтобы забыть о том, что мисс Дарлингтон отказалась выйти за тебя замуж.
– Откуда ты об этом знаешь? – Джек напрягся и залпом осушил еще одну чашку кофе.
– Тетушки Аманды мне все рассказали. И еще много чего, что до сих пор хранили в тайне.
– Значит, ты сошелся с ними достаточно близко? Я вижу, ты проявляешь живой интерес к судьбе этой семьи, – ревниво усмехнулся Джек. – Скажи честно, Джулиан… Ты сам имеешь виды на Аманду? – Он напрягся в ожидании ответа.
– Конечно, нет. Ты считаешь, что я стану ухаживать за женщиной, в которую безумно влюблен мой брат? И к тому же за той, с которой он… состоял в интимной связи?
– Об этом тебе тоже рассказали тетушки?
– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Джулиан. – Об этом я догадался сам.
– Прошлой весной я состоял в интимной связи с оперной певицей, однако, это тебя не остановило.
– Это совсем другое дело. Мы говорим о благородной даме, Джек. В последнее время тебе каким-то образом удается заинтересовывать порядочных женщин. Сначала Шарлотту, потом…
– Говоришь, Шарлотту? Значит, ты на такой короткой ноге с моей бывшей невестой, что называешь ее по имени? Ты, который так щепетилен в вопросах этикета?
Джулиан удобнее развалился в кресле, скрестив ноги, в знак полного безразличия к возмущенной речи Джека.
– Перестань, я всегда так ее называл. И никогда не скрывал своего восхищения этой женщиной. Если помнишь, я радовался больше всех, когда узнал о вашей помолвке. – Он нахмурился. – Но она слишком хороша для типа вроде Гамильтона. Не могу поверить, что у него хватило наглости предлагать ей руку и сердце через десять минут после того, как она рассталась с тобой. Даже если бы она была не против, ее родители никогда не согласились бы на этот брак. Не могу понять, откуда в этом парне столько нахальства!
– Господи, да ты к ней неравнодушен! Определенно! – изумленно воскликнул Джек. – Я даже и предположить не мог… Джулиан, скажи, это серьезно?
– Возможно, – спокойно признался тот, и его черты вновь обрели царственную невозмутимость.
– Ты хочешь сказать, что готов взять на себя труд по продолжению рода Монтгомери? – усмехнулся Джек. – Ты до сих пор был так разборчив и требователен в отношении женщин, что я уже начал думать, что это бремя ляжет на мои плечи. Надо же!
– Я привез тебя сюда не для того, чтобы обсуждать мое будущее, Джек. Речь о другом. Как тебе известно, я помогаю мисс Дарлингтон в воспитании ее сестры Саманты.
– Да, поэтому ты ездишь в Суррей несколько раз в неделю, – завистливо пробормотал Джек. Ему хотелось, чтобы его тоже принимали в Дарлингтон-Холле радушно. – Ну и как поживает эта непоседа?
– Дерзка и несносна, как и раньше. Однако в ней чувствуется сильная натура, которая при правильном воспитании и чутком руководстве… – Джулиан покачал головой, прерывая сам себя. – Короче, если добиться ее расположения и приложить небольшие усилия, она легко превратится из Золушки в прекрасную принцессу.
– Правда? – заинтересовался Джек. – А как это можно сделать?
– Не знаю. Пока она ухитряется доводить до белого каления всех учителей, которых ей нанимает мисс Дарлингтон.
– Как они ладят? – Джек болезненно поморщился при очередном упоминании об Аманде. – Я имею в виду, Сэм и Аманду. Аманда рада, что разыскала сестру? Ей было очень важно исправить допущенную отцом несправедливость.
– Они понемногу учатся доверять друг другу. Иногда в их беседах даже проскальзывают дружеские нотки. Однако Сэм часто совершает поступки с одной целью – досадить мисс Дарлингтон.
– Это мне знакомо, – ухмыльнулся Джек.
– Я единственный человек, который может заставить Саманту учиться, следить за своей речью и манерами, и так далее.
– Ну, в этом смысле равных тебе нет! Ты – признанный арбитр в вопросах этикета и – прости за сравнение – опасен, как сам дьявол. Лучшего воспитателя для этого сорванца просто не сыскать.
– Согласен. Но мне не нравится ездить в Суррей так часто. Поэтому я настоял на том, чтобы мисс Дарлингтон сняла дом в Лондоне еще до Рождества.
– Что?
– Я нашел для нее милый домик в Мейфэре. Очень приличный и недорогой.
– Но…
– Таким образом, я смогу регулярно навещать Саманту и обуздывать ее характер. В последнее время я что-то заскучай, и идея превращения Сэм в прекрасную принцессу, думаю, меня развлечет.
– Ты хочешь сказать…
– К тому же я уговорил мисс Дарлингтон, коль скоро она окажется в Лондоне, принять участие в предстоящем сезоне. Я считаю, что она сполна отдала долг уважения покойным родителям и уже может сменить траурное платье на светский туалет.
– Да, горевать ей больше не о чем! – с досадой отозвался Джек.
– Вот именно. Танцевать на балах она, наверное, не станет, но посещать приемы и рауты сможет.
– Но, Джулиан… – попытался прервать его Джек.
– Что касается Сэм, то она не выйдет в свет, пока не будет к этому полностью готова. Никто не станет интересоваться ею, пока она сидит за ученической партой. Развлечения вне дома будут краткими и подконтрольными. Ей придется обойтись без общения со сверстницами и оставаться в узком семейном кругу до следующей весны, когда она выйдет в свет. Мы представим ее как осиротевшую кузину Аманды. По счастью, у Аманды есть бездетные дядя и тетя в Камбрии, которые умерли несколько лет назад. Она говорит, что они были людьми бедными, но вполне респектабельными.
– Послушай, я хочу знать…
– К началу нового сезона я подготовлю Сэм таким образом, чтобы она могла войти в лучшие салоны Лондона. С приданым, которое Аманда щедро выделила для нее, и с моим покровительством девушка сможет найти себе хорошую партию.
– Аманда приезжает в Лондон? – спросил Джек, наклонившись вперед и схватив брата за руки.
– Ты что, меня не слушаешь, братишка? – лениво улыбнулся Джулиан.
– Она говорила, что первый и единственный в ее жизни сезон был сущим кошмаром. Ты уверен, что она захочет выйти в свет?
– Абсолютно уверен. Она теперь чувствует себя гораздо увереннее, нежели когда была зеленой девочкой, только что вышедшей из-за школьной парты. К тому же родители воспитывали ее слишком строго. Это в прошлом. Кстати, я заказал для нее у Салли Джерси абонемент в «Олмак» и уже организовал ей приглашение на музыкальный вечер к Куперам.
– Черт побери! – только и смог ответить Джек.
Джулиан поднялся и насмешливо взглянул на брата.
– Все это означает, что у тебя есть сорок восемь часов, чтобы привести себя в порядок. Если ты, конечно, пе разучился еще вести счет дням и часам.
– Ты думаешь, у меня есть шанс заставить ее изменить свое решение? – спросил Джек.
– Единственный способ узнать это – попытаться это сделать. Если ты позаботишься о том, чтобы постоянно сталкиваться с ней в свете, и постараешься быть насколько это возможно обаятельным, может быть, она и ответит тебе взаимностью. Она не похожа на бесчувственную куклу. Скорее, наоборот. Она мне по душе, Джек.
– Это высшая похвала, на какую ты способен, – усмехнулся Джек. – Но я не думаю, что обаяние поможет мне вернуть ее доверие.
– Ты знаешь ее лучше, чем я, братец. Тебе судить. – Джулиан смотрел в пол, размышляя над тем, стоит ли сказать брату кое-что еще. Наконец он решился: – И еще, слушай голос сердца. Союзы, совершаемые по любви, а не по расчету, чрезвычайно редки. Не позволяй счастью ускользнуть от тебя, братишка. – С этими словами, словно устыдившись своей сентиментальности, Джулиан встал с кресла и быстро вышел из комнаты.
Джек улыбнулся и покачал головой. Джулиан подавлял окружающих своим высокомерием, и люди зачастую боялись его. Но если бы они знали, насколько мягок и добр на самом деле его брат, если бы только смогли разглядеть эти качества за неприступным фасадом, они бы очень удивились. Но Джулиан скрывал свою истинную сущность от всех, и Джек уважал его право на это.
Исполненный решимости и надежды, он вскочил с кресла и тут же схватился за спинку, потому что у него опять закружилась голова. Джек не мог сдержать глупой улыбки. Через два дня он увидит Аманду! Интересно, как она будет выглядеть? Ну разумеется, она будет выглядеть как ангел небесный!
* * *
– Как я выгляжу, Сэм? – Аманда крутилась перед зеркалом в спальне своего лондонского, дома. – Как думаешь, сойдет?Сэм сидела на ее кровати в длинной ночной рубашке, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Она задумчиво склонила головку набок и с интересом разглядывала новое платье Аманды. Гигиена и хорошее питание преобразили Саманту до неузнаваемости: она поправилась, похорошела и выглядела теперь более женственной, чем в тот день, когда Аманда нашла ее на Торни-Айленде.
Она была гибкой, хрупкой девочкой с маленькими изящными руками и лукавым выражением лица. Если не считать того, что глаза у нее были скорее серые, чем голубые, их сходство с Амандой казалось просто поразительным, и им трудно было выдавать себя за двоюродных сестер.
– Ну что, Сэм? Почему ты ничего не говоришь? – настаивала Аманда.
– Я не знаю, что сказать, – призналась девушка. – Я не знаю, как должна выглядеть светская дама, когда отправляется на музыкальный вечер.
Она произнесла слова «музыкальный вечер» таким тоном, словно это было название какой-то отвратительной болезни.
– Ты ведь смотрела модные журналы! – засмеялась Аманда.
– Только потому, что твоя портниха меня заставила, – скорчила недовольную гримасу Сэм.
– Как ты считаешь, мое платье лучше тех моделей, которые ты видела в журнале?
Сэм задумалась над ее словами, пока Аманда расправляла складки своего вечернего платья. Талия была завышена и доходила почти до груди, декольте занижено, а пышные рукава оторочены темным кружевом. Шелковая юбка в складку приятно шуршала при ходьбе.
Черные перчатки скрывали руки Аманды почти до локтей. Синие атласные туфельки были подобраны в тон платью. Украшения она выбрала довольно скромные: сапфировый кулон и серьги. В волосы вплела черную атласную ленту, украшенную драгоценностями.