Страница:
А может быть, ему удастся помочь ей выбраться из затруднительного положения – в случае, если она в него попала.
Джек улыбнулся. Возможно, он благородный, галантный джентльмен, которому доставляет удовольствие помогать женщинам в трудных ситуациях. А может быть, он всего лишь распутник, которому нравится соблазнять всех женщин подряд. Впрочем, в этот момент его не интересовало, каким человеком он был в прошлом, вчера или десять лет назад, его занимали возможности, которые предоставлял ему день сегодняшний.
Он нахмурился и рассеянно почесал голую грудь, думая о том, в каком положении оказался он сам. Он потерял память, что должно было бы огорчить его всерьез, но никакого беспокойства по этому поводу почему-то не испытывал. Он был уверен, что память вскоре вернется к нему и жизнь войдет в привычную колею. Его друзья, те люди, которых он любит, наверняка скучают без него, и это жаль, но ничего поделать с этим нельзя. Он пока не знает, кто он такой.
Если говорить совсем честно, то Джеку даже нравилось не знать этого. В этом приятном состоянии забвения он чувствовал себя абсолютно свободным. Ему казалось, что он избежал чего-то ужасного в своей жизни, хотя и понятия не имел, чего именно.
Аманда невольно затронула очень интересную тему, когда сказала, что если бы была солдатом, то постаралась забыть о том, что воевала. Ему в голову закралось подозрение, что он тоже старается что-то забыть, но это вряд ли связано с военной карьерой. То, что он старался забыть, носило скорее личный характер…
Его глаза сами собой закрылись. Он очень устал, и голова снова разболелась. До прихода врача лучше поспать, чтобы потом заявить старому шарлатану, что он здоров как бык. Ведь если память не вернется к нему до завтрашнего дня, он вынужден будет остаться на попечении этой уродливой карги, хозяйки постоялого двора. А он предпочел бы продолжить путь с мисс Дарлингтон, независимо от того, в какую авантюру она ввязалась. Так что придется постараться, чтобы врач признал его достаточно здоровым и способным продолжить путь с «женой».
Уже засыпая, Джек вспомнил недавнее видение о том, как стоял у алтаря, и убедил себя в том, что оно больше не вернется. Притворяться чьим-то мужем ему нравилось, но быть им на самом деле – это не для него.
Однако Аманда предпочла бы умереть, нежели снова оказаться наедине с Джоном, особенно после того, как он догадался, что она сама раздевала его. Если он действительно был военным, то наверняка сотни раз видел, как сиделки ухаживали за ранеными, особенно когда те метались в жару.
Аманда подняла голову и посмотрела на окно комнаты, в которой на кровати лежал незнакомец – по-прежнему голый, загорелый и волнующе мужественный. С белой повязкой на голове, небритыми щеками и обнаженной грудью, широкой и мускулистой, как у «Давида» Микеланджело, он был похож на дикого, коварного пирата. А сегодня утром, несколько часов проспав рядом с его теплым сильным телом, она проснулась оттого, что он прикасался к ее груди.
Сначала она решила, что ей это снится: она замужем и лежит ъ объятиях законного супруга, который ласкает ее так, как она втайне об этом мечтала. Это было очень возбуждающе и эротично – и в высшей степени неприлично. Она вышла из этой щекотливой ситуации достойно, но – черт побери! – пока она длилась, ей это нравилось!
Аманда несколько раз прошла взад и вперед по мощеному дворику. Она видела, что Джону нравится подшучивать над ней и вынуждать ее заикаться и краснеть от стыда. Для него это было игрой, а она оказалась легкоуязвимой для его глупых высказываний. Как бы ей хотелось, чтобы память поскорее вернулась к нему! Тогда она с чистой совестью могла бы умыть руки и продолжить свое путешествие.
Он так легкомысленно относится к своей амнезии! Если бы она проснулась в каком-то незнакомом месте без единого воспоминания, кроме того, сколько кусков сахара кладет в чай, она сошла бы с ума от ужаса. А Джону все нипочем. Либо он настолько умен, чтобы терпеливо, не впадая в панику, ждать, когда память к нему вернется, либо настолько глуп, чтобы понять, что может утратить свое прошлое и свою личность навсегда.
Ее беспокоила еще одна проблема: что делать с ним дальше? Он сказал миссис Бин, что они собираются уехать завтра, но Аманда не могла этого допустить… разве что взять его с собой до ближайшего города и сдать там в руки полиции. А они уж сообразят, как разыскать его родственников. Если разослать по Лондону его портрет, его тут же найдут.
Аманда остановилась и снова взглянула на окно. Пожалуй, можно обойтись и без вмешательства полиции. Ведь память может вернуться к нему в любую минуту. А когда это произойдет и кто-нибудь из родственников его разыщет, вряд ли он огорчится, что ему некоторое время пришлось пробыть в заведении миссис Бин.
При мысли о его родственниках Аманда вспомнила о своем собственном, который живет на Торни-Айленд. Она плотно сжала губы, вознамерившись любой ценой сохранить в тайне от Джона цель своего путешествия. Ни ему, ни кому-либо другому она не позволит причинить боль ребенку, заточенному в Торнфилд-Коттедже. И вот теперь она вынуждена тратить драгоценное время! Что бы ни случилось, что бы ни сказал доктор, вернется к Джону память или нет, но она завтра же утром продолжит свой путь к побережью.
Во двор с грохотом въехала двуколка, и Аманда увидела доктора Бледсо. Они вместе вернулись в дом, чтобы доктор осмотрел пациента.
Глава 6
Джек улыбнулся. Возможно, он благородный, галантный джентльмен, которому доставляет удовольствие помогать женщинам в трудных ситуациях. А может быть, он всего лишь распутник, которому нравится соблазнять всех женщин подряд. Впрочем, в этот момент его не интересовало, каким человеком он был в прошлом, вчера или десять лет назад, его занимали возможности, которые предоставлял ему день сегодняшний.
Он нахмурился и рассеянно почесал голую грудь, думая о том, в каком положении оказался он сам. Он потерял память, что должно было бы огорчить его всерьез, но никакого беспокойства по этому поводу почему-то не испытывал. Он был уверен, что память вскоре вернется к нему и жизнь войдет в привычную колею. Его друзья, те люди, которых он любит, наверняка скучают без него, и это жаль, но ничего поделать с этим нельзя. Он пока не знает, кто он такой.
Если говорить совсем честно, то Джеку даже нравилось не знать этого. В этом приятном состоянии забвения он чувствовал себя абсолютно свободным. Ему казалось, что он избежал чего-то ужасного в своей жизни, хотя и понятия не имел, чего именно.
Аманда невольно затронула очень интересную тему, когда сказала, что если бы была солдатом, то постаралась забыть о том, что воевала. Ему в голову закралось подозрение, что он тоже старается что-то забыть, но это вряд ли связано с военной карьерой. То, что он старался забыть, носило скорее личный характер…
Его глаза сами собой закрылись. Он очень устал, и голова снова разболелась. До прихода врача лучше поспать, чтобы потом заявить старому шарлатану, что он здоров как бык. Ведь если память не вернется к нему до завтрашнего дня, он вынужден будет остаться на попечении этой уродливой карги, хозяйки постоялого двора. А он предпочел бы продолжить путь с мисс Дарлингтон, независимо от того, в какую авантюру она ввязалась. Так что придется постараться, чтобы врач признал его достаточно здоровым и способным продолжить путь с «женой».
Уже засыпая, Джек вспомнил недавнее видение о том, как стоял у алтаря, и убедил себя в том, что оно больше не вернется. Притворяться чьим-то мужем ему нравилось, но быть им на самом деле – это не для него.
* * *
Аманда плотнее закуталась в шаль. Начал моросить дождь, и пора было возвращаться. Она могла бесконечно любоваться цветником возле постоялого двора, но становилось холодно, и ее начал пробирать озноб.Однако Аманда предпочла бы умереть, нежели снова оказаться наедине с Джоном, особенно после того, как он догадался, что она сама раздевала его. Если он действительно был военным, то наверняка сотни раз видел, как сиделки ухаживали за ранеными, особенно когда те метались в жару.
Аманда подняла голову и посмотрела на окно комнаты, в которой на кровати лежал незнакомец – по-прежнему голый, загорелый и волнующе мужественный. С белой повязкой на голове, небритыми щеками и обнаженной грудью, широкой и мускулистой, как у «Давида» Микеланджело, он был похож на дикого, коварного пирата. А сегодня утром, несколько часов проспав рядом с его теплым сильным телом, она проснулась оттого, что он прикасался к ее груди.
Сначала она решила, что ей это снится: она замужем и лежит ъ объятиях законного супруга, который ласкает ее так, как она втайне об этом мечтала. Это было очень возбуждающе и эротично – и в высшей степени неприлично. Она вышла из этой щекотливой ситуации достойно, но – черт побери! – пока она длилась, ей это нравилось!
Аманда несколько раз прошла взад и вперед по мощеному дворику. Она видела, что Джону нравится подшучивать над ней и вынуждать ее заикаться и краснеть от стыда. Для него это было игрой, а она оказалась легкоуязвимой для его глупых высказываний. Как бы ей хотелось, чтобы память поскорее вернулась к нему! Тогда она с чистой совестью могла бы умыть руки и продолжить свое путешествие.
Он так легкомысленно относится к своей амнезии! Если бы она проснулась в каком-то незнакомом месте без единого воспоминания, кроме того, сколько кусков сахара кладет в чай, она сошла бы с ума от ужаса. А Джону все нипочем. Либо он настолько умен, чтобы терпеливо, не впадая в панику, ждать, когда память к нему вернется, либо настолько глуп, чтобы понять, что может утратить свое прошлое и свою личность навсегда.
Ее беспокоила еще одна проблема: что делать с ним дальше? Он сказал миссис Бин, что они собираются уехать завтра, но Аманда не могла этого допустить… разве что взять его с собой до ближайшего города и сдать там в руки полиции. А они уж сообразят, как разыскать его родственников. Если разослать по Лондону его портрет, его тут же найдут.
Аманда остановилась и снова взглянула на окно. Пожалуй, можно обойтись и без вмешательства полиции. Ведь память может вернуться к нему в любую минуту. А когда это произойдет и кто-нибудь из родственников его разыщет, вряд ли он огорчится, что ему некоторое время пришлось пробыть в заведении миссис Бин.
При мысли о его родственниках Аманда вспомнила о своем собственном, который живет на Торни-Айленд. Она плотно сжала губы, вознамерившись любой ценой сохранить в тайне от Джона цель своего путешествия. Ни ему, ни кому-либо другому она не позволит причинить боль ребенку, заточенному в Торнфилд-Коттедже. И вот теперь она вынуждена тратить драгоценное время! Что бы ни случилось, что бы ни сказал доктор, вернется к Джону память или нет, но она завтра же утром продолжит свой путь к побережью.
Во двор с грохотом въехала двуколка, и Аманда увидела доктора Бледсо. Они вместе вернулись в дом, чтобы доктор осмотрел пациента.
Глава 6
– Вы чувствуете себя гораздо лучше, милорд, но еще слишком слабы, чтобы отправиться в путь завтра, – таково было мнение врача. – Рана вряд ли откроется, но шрам, боюсь, останется у вас навсегда.
– Одним больше, одним меньше – какая разница, – пожал плечами Джек.
– Что касается памяти… – Бледсо задумчиво нахмурился и почесал подбородок.
– Я уверен, что она вернется, – без колебаний заявил Джек. Он сидел на кровати голый по пояс, пока доктор слушал его сердце и легкие. Он заметил, как мисс Дарлингтон смотрела на него, и, перехватив ее взгляд, весело ей подмигнул. Она вздернула подбородок и тут же перевела взгляд на врача.
– Я тоже так думаю, милорд, – согласился Бледсо. – Однако я и понятия не имею, когда это радостное событие может произойти.
Джек видел, какое впечатление произвело это заявление на мисс Дарлингтон. Она стиснула руки и поднесла их к груди, словно собиралась молиться, затем подступила к врачу.
– Как вы думаете, доктор, это скоро случится?
Джек не сдержал усмешки. Оказывается, она ждет не дождется момента, когда сможет избавиться от него, а ему некуда идти, и он доволен, как разъевшийся кот, своим местом у ног мисс Дарлингтон.
– Я же сказал, дорогуша, что понятия не имею, когда это произойдет, – ответил Бледсо, складывая инструменты в саквояж. – Это может случиться сегодня, завтра или через месяц. Предугадать невозможно. А пока будьте готовы к тому, что у вашего мужа могут начаться приступы. Сейчас он в ясном сознании, но травмы головы, бывает, преподносят сюрпризы.
Мисс Дарлингтон была в отчаянии. Доктор заметил это и ободряюще похлопал ее по плечу:
– Не пугайтесь, дорогуша. Берите пример со своего супруга. – Он кивнул в сторону кровати, и Аманда невольно взглянула на Джека. – Его сиятельство переносит эту неприятность с завидной выдержкой. Ему, как и мне, известно, что память нельзя восстановить насильно и что возвращение к нормальной жизни будет происходить постепенно и естественно.
– Вы хотите сказать, что когда я вернусь домой в… – Джек повернулся к Аманде с выражением искреннего любопытства на лице: – Где мы живем, дорогая?
Он видел, как лихорадочно завертелись в ее мозгах колесики и шестеренки, пока она подыскивала ответ.
– В Йоркшире, дорогой, – наконец вывернулась она. Джек понял, что она не прирожденная лгунья, и отдал должное ее сообразительности: она назвала место достаточно удаленное отсюда, чтобы избежать возможных совпадений – здесь вряд ли кто-нибудь знает наперечет всю тамошнюю знать.
– Все будет хорошо, – примирительно проговорил Блед-со. – Вам невероятно повезло, милорд, что ваша жена сопровождает вас в путешествии. Она оказалась прекрасной сиделкой. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы вы оказались в одиночестве, вдали от дома, где никто не помог бы вам вспомнить, кто вы такой.
– Да, это было бы поистине ужасно, – согласился Джек. – Если бы не она, мне пришлось бы полагаться лишь на милосердие посторонних людей.
Он бросил подчеркнуто признательный взор на мисс Дарлингтон и увидел, как ее тонкие ноздри дернулись, а губы сжались в тонкую линию – она изо всех сил пыталась удержаться от колкого выпада в его адрес в присутствии врача. Ее задел намек на то, что она могла бы бросить его на произвол судьбы на этом постоялом дворе.
Но она ошиблась, когда решила, что он хочет заставить ее отложить отъезд. Напротив, невзирая на предписания доктора, Джек настаивал на том, чтобы они как можно скорее отправились в путь… Вместе.
– Вы очень далеко от дома, – вздохнул доктор, направляясь к двери. Он оглядел черное платье мисс Дарлингтон и высказал мысль, до которой Джек мог бы додуматься и сам: – Вы в трауре, дорогуша?
Мисс Дарлингтон сначала смутилась, потом сдержанно кивнула, всем своим видом давая понять, что не хочет говорить на эту тему. Но добродушный доктор этого не заметил и поспешил проявить дружеское участие:
– Значит, вы ехали на похороны?
– Да, – ответила Аманда и покраснела, из чего Джек сделал вывод, что она опять лжет. – Вот почему мы оказались так далеко от дома, доктор Бледсо.
– Неужели у нас в округе кто-то умер? – встревожился тот. – Я лечу народ к западу отсюда вплоть до Шопуайка.
– Нет, мы ехали на похороны в другое графство, – ответила она. – Спасибо за все, доктор. Мы не побеспокоим вас снова, если только мужу не станет хуже. Я постараюсь выполнять все ваши указания, чтобы этого не случилось.
Мисс Дарлингтон достала из кошелька внушительную горсть монет и протянула ее Бледсо. Тот оказался настолько приятно удивлен и растроган, что воздержался от дальнейших расспросов и нудного повторения своих инструкций. Аманда поспешила проводить его к двери.
– Приятный человек, – заметил Джек, когда мисс Дарлингтон закрыла за врачом дверь и повернулась к нему с каменным лицом.
– Я думала, вы не любите докторов, – ледяным тоном произнесла она. Очевидно, она не могла простить ему упоминания о ране, полученной на войне. – Не далее как час назад вы говорили, что все доктора шарлатаны.
– Должен признаться, что я не помню в своем прошлом ни единого опыта общения с докторами, которое могло бы склонить меня к такому низкому мнению об их профессиональных способностях. – Джек пожал плечами. – Но мне почему-то кажется, что по сравнению с прочими доктор Бледсо более опытен, практичен и сведущ. Он мне понравился.
– Мне тоже. – Голос ее слегка потеплел.
– Надеюсь, он понравился вам не настолько, чтобы действительно следовать всем его указаниям, до последней мелочи?
– Какая именно мелочь вас беспокоит, Джон? – Она скрестила руки на груди и подошла к кровати.
– Я имею в виду его запрещение отправляться в путь завтра.
Она тяжело вздохнула, потупилась и опустила руки. Джек наклонил голову, стараясь заглянуть ей в лицо:
– Он не прав. Я знаю, что вам не терпится продолжить свое путешествие, и не позволю себе задерживать вас дольше.
– Вы хотите остаться здесь? – спросила она с надеждой.
– Нет. Вы прекрасно знаете, чего я хочу. Я хочу ехать с вами.
– Но вы еще не вполне здоровы, – попыталась она возразить.
– Вы предлагаете мне остаться в заботливых руках миссис Бин до тех пор, пока ко мне не вернутся память и силы? Вы действительно готовы бросить меня здесь, мисс Дарлингтон? И потом, как вы объясните ей, что бросаете своего мужа одного?
– Я скажу правду! – Она стала мерить комнату быстрыми шагами. – Это единственный выход, но я готова на него решиться! Я ненавижу лгать! Я всегда ненавидела ложь, а с недавних пор ненавижу ее еще сильнее. А с вами я запуталась во лжи, как в паутине. Мне следует рассказать миссис Бин всю правду и отправиться по своим делам. У вас достаточно денег, чтобы оплатить свое содержание!
– Но совесть не позволит вам бросить меня, мисс Дарлингтон. Если вы это сделаете, может произойти все, что угодно. Все, – многозначительно подчеркнул он.
– Теперь вы решили разыграть мелодраму! Да, это верно. Меня волнует, что будет с вами, если я оставлю вас одного. Хотя не думаю, что многочасовая тряска в экипаже больше пойдет вам на пользу, чем навязчивая забота миссис Бин.
– А что, если я докажу вам, что вполне здоров? – спросил Джек и сделал попытку подняться, свесив ногу с кровати.
– Если вы осмелитесь встать с постели без одежды, я закричу! – пригрозила она и, покраснев, выставила вперед руки, словно хотела от него защититься.
Джек совершенно забыл о том, что он абсолютно голый, поэтому быстро юркнул в постель и закрылся простыней до подбородка.
– Интересно, что подумали бы о нашем браке миссис Бин, да и все ее постояльцы, если бы вы закричали? Впрочем, я прошу меня извинить. Просто я уже так долго лежу в постели и мне здесь так уютно, что я совсем забыл… – Он помолчал, подыскивая корректные слова: – Забыл, что не вполне одет для выхода.
– Ваша одежда должна уже быть готова, – сказала Аман-да, выдавая свое смущение тем, что без конца теребила пуговицы платья. – Я поговорю с горничной. – Она направилась к двери.
– Видите ли, я не смогу одеться до тех пор, пока…
Мисс Дарлингтон медленно повернулась, и ее руки, которые, как он помнил, были очень нежны и прохладны, сжались в кулаки. Впрочем, может быть, ему просто приснилось ее прикосновение?
– Пока – что? – с угрожающим спокойствием проговорила она. Ее терпение было на пределе.
– Пока не приму ванну, разумеется. – Он взглянул на нее так, словно ответ был очевиден.
– Да, я об этом как-то не подумала. Может быть, вам лучше…
– Мне лучше принять ванну, – закончил он за нее.
– Ну, что ж… Я прикажу, чтобы согрели воды. – Она повернулась, чтобы уйти.
– Но мне понадобится помощь, – напомнил он, когда Аманда уже открывала дверь.
Она опять повернулась, и по ее суровому и непреклонному выражению лица он понял, что надоел ей бестактными напоминаниями о смущении, которое ей пришлось пережить.
– Независимо от того, какие аргументы вы приведете, сэр, я не стану помогать вам принимать ванну, – ответила она ледяным тоном. – Я не ваша жена. И я не Грета, чье очарование и прочие неоспоримые достоинства, я уверена, вы рано или поздно вспомните. Что касается меня, Джон, то вряд ли я останусь для вас настолько приятным воспоминанием, что вы будете когда-либо повторять мое имя в бреду.
– Тогда, может быть, горничная согласится протянуть мне руку помощи, – с притворной застенчивостью предложил он. Его веселила беседа с мисс Дарлингтон, и он не мог отказать себе в удовольствии ее подразнить.
– Кто-нибудь из моих слуг вам поможет, – кивнула она, приняв окончательное решение, и после небольшой паузы добавила угрожающе: – Я думаю, Тео подойдет для этого лучше всего – он самый сильный из всех и ненавидит вас больше остальных.
– Да, но мне нужно побриться, мисс Дарлингтон, – смеясь, возразил Джек. – А ваш Тео каждый раз смотрит на меня так, что я всерьез опасаюсь за свою жизнь. А уж если он возьмет в руки бритву и поднесет ее к моему горлу…
– Тогда вам придется вести себя очень прилично, – торжествующе заключила она. – Будьте сдержанны и не досаждайте мне, а то я скажу Тео, что не особенно огорчусь, если его рука дрогнет, когда он будет вас брить!
После ее ухода на лице Джека еще долго сияла довольная улыбка. Он не помнил, когда в последний раз так отлично развлекался – впрочем, он ведь вообще ничего не помнил.
Джек потер небритый подбородок и загрустил. Что ж, может, ему повезет, и у Тео окажется твердая рука, и он не одержим страстью к душегубству. Затем ему в голову пришла мысль побриться самому. То, что она не пришла ему в голову раньше, говорило о том, что он, очевидно, не привык осуществлять эту процедуру самостоятельно и прибегал к помощи камердинера.
Джек вздохнул и подумал, что, если бы не страдал амнезией, он бы вспомнил о камердинере, а также возобновил знакомство с удивительной Гретой. Разве может быть более нежное проявление дружбы со стороны женщины, чем то, когда она купает мужчину!
Он откинулся на подушки и с наслаждением представил себе горячую ванну с хлопьями мыльной пены. А рядом с мягкой губкой в руках и с ласковой улыбкой стояла… мисс Дарлингтон.
– Я запомнил имя, мисс, потому что подумал: а вдруг оно поможет найти родственников этого парня? Как вы думаете, может, это его сестра? – предположил Тео.
– Я уже говорила с джентльменом об этой женщине, – ответила она невозмутимо. – К сожалению, она ему не родственница.
Тео выслушал ее объяснение с мрачным видом, после чего произнес:
– Что ж, главное, что он теперь чистый и снова лежит в постели. Я хотел помочь ему побриться, но он не подпустил меня к себе и побрился сам, пока сидел в ванне.
Это замечание вызвало в воображении Аманды весьма соблазнительную картину: его широкая грудь в мыле, массивные колени торчат из воды, как вулканические острова из морской пены, а пальцы ловко сбривают со щек черную пиратскую щетину.
– Что с его одеждой? – спросила она, стараясь не думать о том, что ей придется еще одну ночь провести в комнате с обнаженным мужчиной. И если накануне он был слаб и беспомощен, то теперь в здравом уме и полон сил.
– Миссис Бин принесла ему ночную рубашку, чтобы подготовить его одежду к завтрашнему дню. – Тео тихо проговорил, придвинувшись к Аманде: – Мы ведь не возьмем его с собой, правда, мисс?
– Я не могу оставить его с миссис Бин, Тео, – сокрушенно развела руками Аманда. – Доктор сказал, что у него могут быть приступы и помутнение рассудка, пока рана окончательно не заживет. Так что за ним нужно ухаживать до тех пор, пока он снова не окажется в кругу семьи и память его не восстановится.
– Но это может вообще никогда не произойти, – возразил Тео. – Неужели вы собираетесь везти его в Дарлингтон-Холл!
– Конечно, нет. Но он только начал поправляться после несчастного случая, и я не могу бросить его на произвол судьбы. Возможно, к тому времени, как мы доберемся до Чичестера, он настолько окрепнет, что его можно будет оставить на попечение властей. На Торни-Айленд он с нами не поедет.
– Если хотите знать мое мнение, мисс, то нам на Торни-Айленд тоже лучше не соваться, – проворчал Тео.
– Но я вовсе не хочу знать твое мнение, Тео. – Аманда сочла, что пора прекратить этот разговор.
– Сказать по правде, мисс, по-моему, вы делаете ошибку, решив привезти этого никому не известного отцовского отпрыска в Дарлингтон-Холл, – продолжил Тео с уверенностью давнего преданного слуги. – Ничего хорошего из этого не выйдет, одни только лишние проблемы. И еще, вам не следует спать в одной комнате с этим джентльменом. Ничего бы этого не случилось, если бы вы не солгали миссис Бин или если бы не отправились в путь без компаньонки. Ваши родители всегда говорили, что…
– Довольно, Тео. – Аманда повысила голос.
Тео взглянул на нее с досадой и удивлением, потому что госпожа всегда позволяла ему окружать ее чуть ли не отеческой заботой, зная, как искренне он привязан к ней. Однако Аманда не могла вынести намека Тео на добродетельность и благонравие ее родителей, особенно после того, как открылся факт существования незаконного ребенка отца.
– Мне не хочется быть с тобой резкой, Тео, – примирительно произнесла она, – но не забывай, что я уже не маленькая девочка. Я прекрасно знаю, что делаю, но даже если я ошибаюсь, то не тебе читать мне нотации.
– Да, мисс, – обиженно насупился Тео.
– А теперь отправляйся ужинать и ложись спать пораньше, – распорядилась она. – Нам всем нужно как следует отдохнуть перед дальней дорогой.
Тео поклонился и ушел, а у Аманды остался неприятный осадок на душе, оттого что она обидела верного слугу. Ей вовсе не хотелось ставить его на место, но слушать о том, как много родители сделали для ее воспитания, ей уже было невмоготу. Их добродетель была сплошным лицемерием, и Аман-да предпочла бы теперь даже совершить ошибку, но свою, основанную на собственном понимании добра и зла.
Из-за этой маленькой ссоры с Тео у Аманды испортилось настроение. Усугубила ситуацию и сцена, которую она застала в их общей с «Джоном» комнате: ее «муж» развлекал горничную, которая сидела на краю его постели и хохотала так громко, что казалось, вот-вот лопнет, а ее женские прелести угрожали в любую минуту вывалиться за пределы низкого декольте.
После ванны и бритья «Джон» стал выглядеть еще привлекательнее, его не портил даже крохотный порез на подбородке – свидетельство неумелого обращения с бритвой. Его черные волосы отливали синевой, к густым прядям, стянутым под свежей повязкой, хотелось прикоснуться, чтобы почувствовать, как они струятся между пальцами.
На нем была ночная рубашка, очевидно, раздобытая миссис Бин на дне сундука с одеждой покойного мужа, однако ее простой покрой и незатейливая расцветка не только не портили, но даже подчеркивали природную красоту ее «мужа».
Горничная перестала хохотать и, обернувшись к двери, заметила Аманду. Она вскочила на ноги, отпрыгнула от кровати и неловко поклонилась.
– О, миледи, это вы! – пролепетала она, краснея, словно Аманда застала их играющими в жмурки под одеялом. «Джон» сидел на кровати как ни в чем не бывало, с довольной улыбкой на лице и вовсе не походил на человека, который совсем недавно пережил страшную аварию и теперь страдает оттого, что утратил память.
– Да, это я, – с напускным равнодушием ответила она, сомневаясь, что смогла бы отнестись к подобной сцене – по правде говоря, совершенно невинной – так же, если бы действительно была женой этого человека. Ведь даже теперь ей пришлось пережить что-то похожее на ревность. – Что мой муж рассказывал вам такого веселого? – Она бросила недовольный взгляд на «Джона», а тот лишь пожал плечами и разулыбался еще шире.
– Его сиятельство рассказал мне очень смешную историю, – ответила горничная, все еще стараясь подавить смешок. – Он такой весельчак.
– Да, он всегда умел стать душой любой компании, – сухо отозвалась Аманда, войдя в комнату и оставив дверь открытой, намекая горничной, что ей пора удалиться. Горничная молча выскользнула в коридор.
– Если вы в состоянии развлекать прислугу веселыми историями, не означает ли это, что к вам вернулась память? – спросила она, встав в ногах его кровати.
– Почему вы всегда держитесь на таком большом расстоянии, когда говорите со мной? Салли, например, меня совсем не боится.
– Я вас тоже не боюсь. С чего вы это взяли? – солгала Аманда, которая вдруг обнаружила, что ревнует, когда он так фамильярно назвал горничную по имени. – Просто мне не обязательно сидеть у вас на коленях, чтобы поддерживать разговор.
– Это и правда не обязательно, но могло бы быть очень мило и уютно, – после недолгого размышления ответил он.
– По-моему, вам и без того достаточно уютно, Джон. А теперь скажите: вы уже начали хоть что-то вспоминать?
– Да, но все больше какие-то несущественные моменты: несколько баек, которые я, очевидно, слышал в клубе. При этом я категорически не помню людей, которые могли бы мне их рассказать. Странно, не правда ли?
– Очень! – согласилась Аманда и даже топнула ногой от досады.
– Вы мне не верите? – пристально взглянул на нее «Джон».
– Я не вижу никакой причины, по которой вы захотели бы мне лгать, – честно призналась она. – Просто ваша амнезия носит… очень избирательный характер.
– Это так. Я начинаю думать, что, пожалуй, действительно существует нечто, что я когда-то хотел забыть, а теперь не хочу вспоминать, – произнес он задумчиво.
– Я думаю… – Она осеклась и рассеянно поправила юбку, не решаясь поделиться с ним своим предположением.
– О чем, мисс Дарлингтон?
– Я думаю, что это связано с какой-то серьезной неприятностью… или опасностью. – Она подняла на него взгляд и увидела, что его заинтересовало ее мнение, но ничуть не испугало.
– Звучит интригующе. – Он, нахмурившись, уставился в потолок. – Вы решили, что если я оказался один в какой-то глуши, то это произошло потому, что кто-то… специально бросил меня там?
– Да, эта мысль приходила мне в голову. А какое, еще объяснение можно придумать?
– Объяснений можно придумать сколько угодно… – Он заложил руки за голову и с видимым удовольствием вытянулся на кровати. Аманда давно поймала себя на том, что ей трудно отвести от него взгляд, когда он так блаженно и ласково улыбается. – Да и сам я могу оказаться кем угодно. Вас это не беспокоит, мисс Дарлингтон?
– Одним больше, одним меньше – какая разница, – пожал плечами Джек.
– Что касается памяти… – Бледсо задумчиво нахмурился и почесал подбородок.
– Я уверен, что она вернется, – без колебаний заявил Джек. Он сидел на кровати голый по пояс, пока доктор слушал его сердце и легкие. Он заметил, как мисс Дарлингтон смотрела на него, и, перехватив ее взгляд, весело ей подмигнул. Она вздернула подбородок и тут же перевела взгляд на врача.
– Я тоже так думаю, милорд, – согласился Бледсо. – Однако я и понятия не имею, когда это радостное событие может произойти.
Джек видел, какое впечатление произвело это заявление на мисс Дарлингтон. Она стиснула руки и поднесла их к груди, словно собиралась молиться, затем подступила к врачу.
– Как вы думаете, доктор, это скоро случится?
Джек не сдержал усмешки. Оказывается, она ждет не дождется момента, когда сможет избавиться от него, а ему некуда идти, и он доволен, как разъевшийся кот, своим местом у ног мисс Дарлингтон.
– Я же сказал, дорогуша, что понятия не имею, когда это произойдет, – ответил Бледсо, складывая инструменты в саквояж. – Это может случиться сегодня, завтра или через месяц. Предугадать невозможно. А пока будьте готовы к тому, что у вашего мужа могут начаться приступы. Сейчас он в ясном сознании, но травмы головы, бывает, преподносят сюрпризы.
Мисс Дарлингтон была в отчаянии. Доктор заметил это и ободряюще похлопал ее по плечу:
– Не пугайтесь, дорогуша. Берите пример со своего супруга. – Он кивнул в сторону кровати, и Аманда невольно взглянула на Джека. – Его сиятельство переносит эту неприятность с завидной выдержкой. Ему, как и мне, известно, что память нельзя восстановить насильно и что возвращение к нормальной жизни будет происходить постепенно и естественно.
– Вы хотите сказать, что когда я вернусь домой в… – Джек повернулся к Аманде с выражением искреннего любопытства на лице: – Где мы живем, дорогая?
Он видел, как лихорадочно завертелись в ее мозгах колесики и шестеренки, пока она подыскивала ответ.
– В Йоркшире, дорогой, – наконец вывернулась она. Джек понял, что она не прирожденная лгунья, и отдал должное ее сообразительности: она назвала место достаточно удаленное отсюда, чтобы избежать возможных совпадений – здесь вряд ли кто-нибудь знает наперечет всю тамошнюю знать.
– Все будет хорошо, – примирительно проговорил Блед-со. – Вам невероятно повезло, милорд, что ваша жена сопровождает вас в путешествии. Она оказалась прекрасной сиделкой. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы вы оказались в одиночестве, вдали от дома, где никто не помог бы вам вспомнить, кто вы такой.
– Да, это было бы поистине ужасно, – согласился Джек. – Если бы не она, мне пришлось бы полагаться лишь на милосердие посторонних людей.
Он бросил подчеркнуто признательный взор на мисс Дарлингтон и увидел, как ее тонкие ноздри дернулись, а губы сжались в тонкую линию – она изо всех сил пыталась удержаться от колкого выпада в его адрес в присутствии врача. Ее задел намек на то, что она могла бы бросить его на произвол судьбы на этом постоялом дворе.
Но она ошиблась, когда решила, что он хочет заставить ее отложить отъезд. Напротив, невзирая на предписания доктора, Джек настаивал на том, чтобы они как можно скорее отправились в путь… Вместе.
– Вы очень далеко от дома, – вздохнул доктор, направляясь к двери. Он оглядел черное платье мисс Дарлингтон и высказал мысль, до которой Джек мог бы додуматься и сам: – Вы в трауре, дорогуша?
Мисс Дарлингтон сначала смутилась, потом сдержанно кивнула, всем своим видом давая понять, что не хочет говорить на эту тему. Но добродушный доктор этого не заметил и поспешил проявить дружеское участие:
– Значит, вы ехали на похороны?
– Да, – ответила Аманда и покраснела, из чего Джек сделал вывод, что она опять лжет. – Вот почему мы оказались так далеко от дома, доктор Бледсо.
– Неужели у нас в округе кто-то умер? – встревожился тот. – Я лечу народ к западу отсюда вплоть до Шопуайка.
– Нет, мы ехали на похороны в другое графство, – ответила она. – Спасибо за все, доктор. Мы не побеспокоим вас снова, если только мужу не станет хуже. Я постараюсь выполнять все ваши указания, чтобы этого не случилось.
Мисс Дарлингтон достала из кошелька внушительную горсть монет и протянула ее Бледсо. Тот оказался настолько приятно удивлен и растроган, что воздержался от дальнейших расспросов и нудного повторения своих инструкций. Аманда поспешила проводить его к двери.
– Приятный человек, – заметил Джек, когда мисс Дарлингтон закрыла за врачом дверь и повернулась к нему с каменным лицом.
– Я думала, вы не любите докторов, – ледяным тоном произнесла она. Очевидно, она не могла простить ему упоминания о ране, полученной на войне. – Не далее как час назад вы говорили, что все доктора шарлатаны.
– Должен признаться, что я не помню в своем прошлом ни единого опыта общения с докторами, которое могло бы склонить меня к такому низкому мнению об их профессиональных способностях. – Джек пожал плечами. – Но мне почему-то кажется, что по сравнению с прочими доктор Бледсо более опытен, практичен и сведущ. Он мне понравился.
– Мне тоже. – Голос ее слегка потеплел.
– Надеюсь, он понравился вам не настолько, чтобы действительно следовать всем его указаниям, до последней мелочи?
– Какая именно мелочь вас беспокоит, Джон? – Она скрестила руки на груди и подошла к кровати.
– Я имею в виду его запрещение отправляться в путь завтра.
Она тяжело вздохнула, потупилась и опустила руки. Джек наклонил голову, стараясь заглянуть ей в лицо:
– Он не прав. Я знаю, что вам не терпится продолжить свое путешествие, и не позволю себе задерживать вас дольше.
– Вы хотите остаться здесь? – спросила она с надеждой.
– Нет. Вы прекрасно знаете, чего я хочу. Я хочу ехать с вами.
– Но вы еще не вполне здоровы, – попыталась она возразить.
– Вы предлагаете мне остаться в заботливых руках миссис Бин до тех пор, пока ко мне не вернутся память и силы? Вы действительно готовы бросить меня здесь, мисс Дарлингтон? И потом, как вы объясните ей, что бросаете своего мужа одного?
– Я скажу правду! – Она стала мерить комнату быстрыми шагами. – Это единственный выход, но я готова на него решиться! Я ненавижу лгать! Я всегда ненавидела ложь, а с недавних пор ненавижу ее еще сильнее. А с вами я запуталась во лжи, как в паутине. Мне следует рассказать миссис Бин всю правду и отправиться по своим делам. У вас достаточно денег, чтобы оплатить свое содержание!
– Но совесть не позволит вам бросить меня, мисс Дарлингтон. Если вы это сделаете, может произойти все, что угодно. Все, – многозначительно подчеркнул он.
– Теперь вы решили разыграть мелодраму! Да, это верно. Меня волнует, что будет с вами, если я оставлю вас одного. Хотя не думаю, что многочасовая тряска в экипаже больше пойдет вам на пользу, чем навязчивая забота миссис Бин.
– А что, если я докажу вам, что вполне здоров? – спросил Джек и сделал попытку подняться, свесив ногу с кровати.
– Если вы осмелитесь встать с постели без одежды, я закричу! – пригрозила она и, покраснев, выставила вперед руки, словно хотела от него защититься.
Джек совершенно забыл о том, что он абсолютно голый, поэтому быстро юркнул в постель и закрылся простыней до подбородка.
– Интересно, что подумали бы о нашем браке миссис Бин, да и все ее постояльцы, если бы вы закричали? Впрочем, я прошу меня извинить. Просто я уже так долго лежу в постели и мне здесь так уютно, что я совсем забыл… – Он помолчал, подыскивая корректные слова: – Забыл, что не вполне одет для выхода.
– Ваша одежда должна уже быть готова, – сказала Аман-да, выдавая свое смущение тем, что без конца теребила пуговицы платья. – Я поговорю с горничной. – Она направилась к двери.
– Видите ли, я не смогу одеться до тех пор, пока…
Мисс Дарлингтон медленно повернулась, и ее руки, которые, как он помнил, были очень нежны и прохладны, сжались в кулаки. Впрочем, может быть, ему просто приснилось ее прикосновение?
– Пока – что? – с угрожающим спокойствием проговорила она. Ее терпение было на пределе.
– Пока не приму ванну, разумеется. – Он взглянул на нее так, словно ответ был очевиден.
– Да, я об этом как-то не подумала. Может быть, вам лучше…
– Мне лучше принять ванну, – закончил он за нее.
– Ну, что ж… Я прикажу, чтобы согрели воды. – Она повернулась, чтобы уйти.
– Но мне понадобится помощь, – напомнил он, когда Аманда уже открывала дверь.
Она опять повернулась, и по ее суровому и непреклонному выражению лица он понял, что надоел ей бестактными напоминаниями о смущении, которое ей пришлось пережить.
– Независимо от того, какие аргументы вы приведете, сэр, я не стану помогать вам принимать ванну, – ответила она ледяным тоном. – Я не ваша жена. И я не Грета, чье очарование и прочие неоспоримые достоинства, я уверена, вы рано или поздно вспомните. Что касается меня, Джон, то вряд ли я останусь для вас настолько приятным воспоминанием, что вы будете когда-либо повторять мое имя в бреду.
– Тогда, может быть, горничная согласится протянуть мне руку помощи, – с притворной застенчивостью предложил он. Его веселила беседа с мисс Дарлингтон, и он не мог отказать себе в удовольствии ее подразнить.
– Кто-нибудь из моих слуг вам поможет, – кивнула она, приняв окончательное решение, и после небольшой паузы добавила угрожающе: – Я думаю, Тео подойдет для этого лучше всего – он самый сильный из всех и ненавидит вас больше остальных.
– Да, но мне нужно побриться, мисс Дарлингтон, – смеясь, возразил Джек. – А ваш Тео каждый раз смотрит на меня так, что я всерьез опасаюсь за свою жизнь. А уж если он возьмет в руки бритву и поднесет ее к моему горлу…
– Тогда вам придется вести себя очень прилично, – торжествующе заключила она. – Будьте сдержанны и не досаждайте мне, а то я скажу Тео, что не особенно огорчусь, если его рука дрогнет, когда он будет вас брить!
После ее ухода на лице Джека еще долго сияла довольная улыбка. Он не помнил, когда в последний раз так отлично развлекался – впрочем, он ведь вообще ничего не помнил.
Джек потер небритый подбородок и загрустил. Что ж, может, ему повезет, и у Тео окажется твердая рука, и он не одержим страстью к душегубству. Затем ему в голову пришла мысль побриться самому. То, что она не пришла ему в голову раньше, говорило о том, что он, очевидно, не привык осуществлять эту процедуру самостоятельно и прибегал к помощи камердинера.
Джек вздохнул и подумал, что, если бы не страдал амнезией, он бы вспомнил о камердинере, а также возобновил знакомство с удивительной Гретой. Разве может быть более нежное проявление дружбы со стороны женщины, чем то, когда она купает мужчину!
Он откинулся на подушки и с наслаждением представил себе горячую ванну с хлопьями мыльной пены. А рядом с мягкой губкой в руках и с ласковой улыбкой стояла… мисс Дарлингтон.
* * *
Аманда была поражена – всего за несколько часов «Джон» воскрес из мертвых. Казалось, вот только что он умирал и походил на труп, а теперь вдруг ожил и был вполне готов отправиться в путешествие. Тео помог ему дойти до ванны и забраться в нее. Аманда, разумеется, при этом не присутствовала, но позже, когда они встретились в холле, слуга полностью перед ней отчитался: «Джон» отказался от помощи и вымылся сам, кроме того, несколько раз с сожалением упомянул о какой-то Грете.– Я запомнил имя, мисс, потому что подумал: а вдруг оно поможет найти родственников этого парня? Как вы думаете, может, это его сестра? – предположил Тео.
– Я уже говорила с джентльменом об этой женщине, – ответила она невозмутимо. – К сожалению, она ему не родственница.
Тео выслушал ее объяснение с мрачным видом, после чего произнес:
– Что ж, главное, что он теперь чистый и снова лежит в постели. Я хотел помочь ему побриться, но он не подпустил меня к себе и побрился сам, пока сидел в ванне.
Это замечание вызвало в воображении Аманды весьма соблазнительную картину: его широкая грудь в мыле, массивные колени торчат из воды, как вулканические острова из морской пены, а пальцы ловко сбривают со щек черную пиратскую щетину.
– Что с его одеждой? – спросила она, стараясь не думать о том, что ей придется еще одну ночь провести в комнате с обнаженным мужчиной. И если накануне он был слаб и беспомощен, то теперь в здравом уме и полон сил.
– Миссис Бин принесла ему ночную рубашку, чтобы подготовить его одежду к завтрашнему дню. – Тео тихо проговорил, придвинувшись к Аманде: – Мы ведь не возьмем его с собой, правда, мисс?
– Я не могу оставить его с миссис Бин, Тео, – сокрушенно развела руками Аманда. – Доктор сказал, что у него могут быть приступы и помутнение рассудка, пока рана окончательно не заживет. Так что за ним нужно ухаживать до тех пор, пока он снова не окажется в кругу семьи и память его не восстановится.
– Но это может вообще никогда не произойти, – возразил Тео. – Неужели вы собираетесь везти его в Дарлингтон-Холл!
– Конечно, нет. Но он только начал поправляться после несчастного случая, и я не могу бросить его на произвол судьбы. Возможно, к тому времени, как мы доберемся до Чичестера, он настолько окрепнет, что его можно будет оставить на попечение властей. На Торни-Айленд он с нами не поедет.
– Если хотите знать мое мнение, мисс, то нам на Торни-Айленд тоже лучше не соваться, – проворчал Тео.
– Но я вовсе не хочу знать твое мнение, Тео. – Аманда сочла, что пора прекратить этот разговор.
– Сказать по правде, мисс, по-моему, вы делаете ошибку, решив привезти этого никому не известного отцовского отпрыска в Дарлингтон-Холл, – продолжил Тео с уверенностью давнего преданного слуги. – Ничего хорошего из этого не выйдет, одни только лишние проблемы. И еще, вам не следует спать в одной комнате с этим джентльменом. Ничего бы этого не случилось, если бы вы не солгали миссис Бин или если бы не отправились в путь без компаньонки. Ваши родители всегда говорили, что…
– Довольно, Тео. – Аманда повысила голос.
Тео взглянул на нее с досадой и удивлением, потому что госпожа всегда позволяла ему окружать ее чуть ли не отеческой заботой, зная, как искренне он привязан к ней. Однако Аманда не могла вынести намека Тео на добродетельность и благонравие ее родителей, особенно после того, как открылся факт существования незаконного ребенка отца.
– Мне не хочется быть с тобой резкой, Тео, – примирительно произнесла она, – но не забывай, что я уже не маленькая девочка. Я прекрасно знаю, что делаю, но даже если я ошибаюсь, то не тебе читать мне нотации.
– Да, мисс, – обиженно насупился Тео.
– А теперь отправляйся ужинать и ложись спать пораньше, – распорядилась она. – Нам всем нужно как следует отдохнуть перед дальней дорогой.
Тео поклонился и ушел, а у Аманды остался неприятный осадок на душе, оттого что она обидела верного слугу. Ей вовсе не хотелось ставить его на место, но слушать о том, как много родители сделали для ее воспитания, ей уже было невмоготу. Их добродетель была сплошным лицемерием, и Аман-да предпочла бы теперь даже совершить ошибку, но свою, основанную на собственном понимании добра и зла.
Из-за этой маленькой ссоры с Тео у Аманды испортилось настроение. Усугубила ситуацию и сцена, которую она застала в их общей с «Джоном» комнате: ее «муж» развлекал горничную, которая сидела на краю его постели и хохотала так громко, что казалось, вот-вот лопнет, а ее женские прелести угрожали в любую минуту вывалиться за пределы низкого декольте.
После ванны и бритья «Джон» стал выглядеть еще привлекательнее, его не портил даже крохотный порез на подбородке – свидетельство неумелого обращения с бритвой. Его черные волосы отливали синевой, к густым прядям, стянутым под свежей повязкой, хотелось прикоснуться, чтобы почувствовать, как они струятся между пальцами.
На нем была ночная рубашка, очевидно, раздобытая миссис Бин на дне сундука с одеждой покойного мужа, однако ее простой покрой и незатейливая расцветка не только не портили, но даже подчеркивали природную красоту ее «мужа».
Горничная перестала хохотать и, обернувшись к двери, заметила Аманду. Она вскочила на ноги, отпрыгнула от кровати и неловко поклонилась.
– О, миледи, это вы! – пролепетала она, краснея, словно Аманда застала их играющими в жмурки под одеялом. «Джон» сидел на кровати как ни в чем не бывало, с довольной улыбкой на лице и вовсе не походил на человека, который совсем недавно пережил страшную аварию и теперь страдает оттого, что утратил память.
– Да, это я, – с напускным равнодушием ответила она, сомневаясь, что смогла бы отнестись к подобной сцене – по правде говоря, совершенно невинной – так же, если бы действительно была женой этого человека. Ведь даже теперь ей пришлось пережить что-то похожее на ревность. – Что мой муж рассказывал вам такого веселого? – Она бросила недовольный взгляд на «Джона», а тот лишь пожал плечами и разулыбался еще шире.
– Его сиятельство рассказал мне очень смешную историю, – ответила горничная, все еще стараясь подавить смешок. – Он такой весельчак.
– Да, он всегда умел стать душой любой компании, – сухо отозвалась Аманда, войдя в комнату и оставив дверь открытой, намекая горничной, что ей пора удалиться. Горничная молча выскользнула в коридор.
– Если вы в состоянии развлекать прислугу веселыми историями, не означает ли это, что к вам вернулась память? – спросила она, встав в ногах его кровати.
– Почему вы всегда держитесь на таком большом расстоянии, когда говорите со мной? Салли, например, меня совсем не боится.
– Я вас тоже не боюсь. С чего вы это взяли? – солгала Аманда, которая вдруг обнаружила, что ревнует, когда он так фамильярно назвал горничную по имени. – Просто мне не обязательно сидеть у вас на коленях, чтобы поддерживать разговор.
– Это и правда не обязательно, но могло бы быть очень мило и уютно, – после недолгого размышления ответил он.
– По-моему, вам и без того достаточно уютно, Джон. А теперь скажите: вы уже начали хоть что-то вспоминать?
– Да, но все больше какие-то несущественные моменты: несколько баек, которые я, очевидно, слышал в клубе. При этом я категорически не помню людей, которые могли бы мне их рассказать. Странно, не правда ли?
– Очень! – согласилась Аманда и даже топнула ногой от досады.
– Вы мне не верите? – пристально взглянул на нее «Джон».
– Я не вижу никакой причины, по которой вы захотели бы мне лгать, – честно призналась она. – Просто ваша амнезия носит… очень избирательный характер.
– Это так. Я начинаю думать, что, пожалуй, действительно существует нечто, что я когда-то хотел забыть, а теперь не хочу вспоминать, – произнес он задумчиво.
– Я думаю… – Она осеклась и рассеянно поправила юбку, не решаясь поделиться с ним своим предположением.
– О чем, мисс Дарлингтон?
– Я думаю, что это связано с какой-то серьезной неприятностью… или опасностью. – Она подняла на него взгляд и увидела, что его заинтересовало ее мнение, но ничуть не испугало.
– Звучит интригующе. – Он, нахмурившись, уставился в потолок. – Вы решили, что если я оказался один в какой-то глуши, то это произошло потому, что кто-то… специально бросил меня там?
– Да, эта мысль приходила мне в голову. А какое, еще объяснение можно придумать?
– Объяснений можно придумать сколько угодно… – Он заложил руки за голову и с видимым удовольствием вытянулся на кровати. Аманда давно поймала себя на том, что ей трудно отвести от него взгляд, когда он так блаженно и ласково улыбается. – Да и сам я могу оказаться кем угодно. Вас это не беспокоит, мисс Дарлингтон?