А к т е р. Что значит, ты еще не уверен? Когда же ты собираешься обрести уверенность?
Д о р а. Будет кто-нибудь из вас спать со мной или нет?
Мужчина (из зрителей. Поднимается с места). Я пересплю с этой девицей, раз больше никто не хочет!
Д о р а. Нет, правда?
Мужчина. Да что они все – обалдели? Вполне симпатичная девица! Неужто в зале нет ни одного нормального здорового мужика? Вы знаете, кто вы все? Банда красных нью-йоркских леваков, еврейских ин-теллигентиков и коммунистов!
Из-за кулис появляется Лоренцо Миллер. Одет по моде его времени.
Лоренцо. Сядь на место! Сядьте, пожалуйста.
Мужчина. Все. Все. Сажусь.
П и с а т е л ь. Вы кто такой?
Лоренцо. Лоренцо Миллер. П и с а т е л ь. Творец этой публики.
П и с а т е л ь. В каком смысле?
Лоренцо. В самом прямом. Я написал: большая группа людей из Бруклина, Квинса, Манхэттена и Лонг-Айленда собралась в театре смотреть пьесу. Вот они перед вами!
Дора (показывает на зрителей). Вы хотите сказать, что они тоже не настоящие? (Лоренцо кивает.) И вовсе не свободны делать что им захочется?
Лоренцо. Думают, что свободны. Но делают всегда только то, что от них ожидается.
Женщина (внезапно поднявшись из зрительских рядов). Я! Я настоящая! Я не персонаж пьесы!
Лоренцо. Простите, мадам, но и вы тоже.
Женщина. Как?! У меня же сын в Гарварде! В Школе бизнеса.
Лоренцо. И вашего сына я тоже создал. Он, скажу я вам, не только персонаж, он еще и педераст к тому же!
Мужчина. А вот я покажу вам сейчас, какой я вымышленный! Я ухожу из театра и требую деньги назад. Идиотская пьеса! Да просто никакой пьесы! Идешь в театр, хочешь посмотреть что-нибудь с сюжетом – с началом, с серединой и концом, а вместо этого – дерьмо какое-то! Привет.
Фыркая от раздражения, идет по проходу. Уходит.
Лоренцо (к зрителям). Какой персонаж, а? Я изобразил его очень сердитым. Потом его замучат угрызения совести и он покончит с собой. (Фонограмма: выстрел.) Не сейчас!
Мужчина (возвращается с дымящимся пистолетом в руке). Извините, я, кажется, поторопился?
Лоренцо. Убирайтесь вон!
Мужчина. Я буду у «Сарди». (Выходит.)
Лоренцо (среди публики, обращается к разным людям из настоящих зрителей). Ваше имя, сэр? А-га. (Импровизирует диалог, применяясь к репликам зрителей.) Где вы живете?.. Ну как, естественно держится, а? Великолепный персонаж! Надо напомнить, чтобы его иначе одели. В дальнейшем эта женщина оставит мужа и уйдет к нему. Не верится, я понимаю. А! Поглядите-ка на этого парня! В дальнейшем он изнасилует вон ту даму. П и с а т е л ь. Быть вымышленными – просто
ужасно! Это так ограничивает! Л о р е н ц о. Постольку, поскольку ограничен драматург. К сожалению, вам выпало быть персонажами Вуди Аллена. А представляете, если бы вас написал Шекспир! П и с а т е л ь. Я с этим не согласен. Я – свободный человек и не нуждаюсь в том, чтобы . сюда прилетал Бог спасать мою пьесу. Я хороший писатель.
Д о р а. И хотите победить на Афинском фестивале драмы? Не так ли?
Писатель (впадая в театральность). Да! Я хочу бессмертия! Я не желаю умереть и тут же быть забытым. Мне нужно, чтобы мои произведения имели долгую жизнь после того, как распадется мое бренное тело. Я хочу, чтобы будущие поколения познали мои страсти! Пожалуйста, не надо делать из меня сосунка, бессмысленно плывущего по течению вечности. Дамы и господа, я… Д о р а. Кто бы тут что ни говорил, я-то реальна!
Л о р е н ц о. Нет, это не так!
Д о р а. Я мыслю, следовательно, существую. А лучше сказать, я чувствую —я испытываю оргазм!
Лоренцо. Да ну?
Д о р а. Каждый раз!
Лоренцо. Нет, правда?
Д о р а. Ну, довольно часто.
Лоренцо. Да?
Д о р а. По меньшей мере, из двух раз один.
Лоренцо. Не может быть!
Д о р а. С некоторыми мужчинами – да!
Лоренцо. Что-то не верится.
Д о р а. Ну, не обязательно в результате сношения. Обычно это бывает орально.
Лоренцо. А-га! .
Д о р а. Конечно, иногда я чуть-чуть притворяюсь: никого ведь обижать не хочется!
Лоренцо. Послушай-ка, у тебя был когда-нибудь оргазм?
Д о р а. Да нет, пожалуй. Нет.
Лоренцо. Ну вот. Все это оттого, что мы не настоящие.
П и с а т е л ь. Но если мы не существуем, нам не грозит и смерть!
Лоренцо. Нет. Если драматургу не вздумается нас убить.
П и с а т е л ь. А зачем бы это ему понадобилось?
Актер (появляется из-за кулис. Когда он выскользнул, мы не заметили.) Говорят, от них этого требует то, что они называют своим чувством прекрасного.
П и с а т е л ь. Где тебя черти носят?!
А к т е р. Уже и в уборную не сходи!
П и с а т е л ь. Посреди пьесы он ходит в уборную!
Трихинозис (входя). Для демонстрации все готово. (К кулисам. Кричит.) Вы готовы там? Концовка пьесы! Положение раба кажется безнадежным! Ничто не может спасти его! Он молится. Поехали.
А к т е р. О, Зевс! Великий боже! Мы всего лишь бедные, неразумные смертные! О, будь к нам милостив. Исправь запутанные строки наших судеб!
Ничего не происходит.
Грм!.. Великий Зевс! Трихинозис. Ну, ребята! Ну, давайте же, Бога ради! А к т е р. О, великий Бог!
Внезапно раздается гром, и все освещается сказочным сиянием. Эффект грандиозный. Зевс нисходит на землю, величественно потрясая молнией.
Гастритис (ввиде Зевса). Я – Зевс, бог всех богов! Всемогущий чудотворец! Создатель Вселенной! Я всем несу спасение!
Д о р а. Да погодите! Надо же позвать кого-нибудь из компании «Вестингауз»!
Трихинозис. Ну, Гепатитис, что на это скажешь?
П и с а т е л ь. А что? Прекрасно! Лучше, чем можно было ожидать. Достаточно театрально, пышно. Так я, пожалуй, вправду стану лауреатом! Я – победитель! Колоссально! Глядите-ка, у меня даже мурашки! Дора! (Хватает ее.)
Д о р а. Ну, не сейчас!
Общий уход. Перемена света.
П и с а т е л ь. Срочно надо кое-что переделать.
Трихинозис. Божественная машина, а? Сдаю напрокат. В час двадцать шесть с полтиной.
Писатель ( к Лоренцо). Вы не могли бы представить зрителям мою пьесу?
Лоренцо. Конечно, о чем речь!
Все уходят. Лоренцо остается, обращается к зрителям. Пока он говорит, появляется Греческий Хор и рассаживается на ступенях амфитеатра. Естественно, все в белом.
Добрый вечер, дорогие друзья! Я рад, что вы пришли к нам на фестиваль. (Фонограмма: гомон толпы, приветственные выкрики.) Сегодня нас с вами ждет незабываемое зрелище: новая пьеса Гепатитиса Родосского под названием «Раб». (Фонограмма: приветственные выкрики.) В главной роли раба – Диабетус; Гастритис играет Зевса, участвуют супруги Рок, а также Дора Леви
из Пенсильвании. (Фонограмма: приветствия.) Дорогие зрители! Вы можете помочь жюри определить, кому из актеров нам следует отдать пальму первенства в конкурсе на лучшую роль. Не стесняйтесь, передавайте записки с именами ваших избранников прямо на сцену. Не будьте подобны окаменелым жертвам Медузы змееволосой! Действуйте, помогайте вашим любимцам! Пусть победит достойнейший!
Выходит. Диабетус появляется в роли раба по имени
Артритис. Он как раз бредет мимо, вдвоем с еще одним
Греческим Рабом. Хор начинает.
Х о р. О, греки, смолкайте! Внемлите истории дерзких деяний Артритиса – мудрого, пылкого мужа, всю жизнь посвятившего славе отчизны великой!
Диабетус. Я вот к чему: что нам потом-то делать с эдакой кобылой?
Его друг. Но ведь они же нам ее бесплатно отдают!
Диабетус. И что с того? Кому она нужна? Здоровенная деревянная лошадь. На кой хрен она тебе сдалась? Попомни мои слова, Кретинус, будь я членом муниципального совета Трои, в жизни бы я не доверился этим ахейцам! Ты, кстати, обратил внимание, что они никогда не берут выходных?
Е г о д р у г. А про циклопа слыхал? Его центральный глаз поразил конъюнктивитис!
Г о л о с а з а с ц е н о й. Артритис! Где этот ленивый раб?!
Диабетус. Иду, хозяин!
Хозяин (входя). Артритис, вот ты где! Делом бы занялся! Виноград собирать надо, мою колесницу отремонтировать, воды натаскать из колодца, а ты тут прохлаждаешься!
Диабетус. Я не прохлаждаюсь, хозяин, я обсуждаю политические проблемы.
Хозяин. Раб, обсуждающий политические проблемы! Ха! Ха!
Х о р. Ха! Ха! Нет, вы на него посмотрите!
Диабетус. Прости, хозяин.
Хозяин. Бери с собой новую рабыню-еврейку и иди прибери в доме. У меня сегодня гости. Потом приступай к остальным делам.
Диабетус. Какую еще новую еврейку?
Хозяин. Дору Леви.
Д о р а. Вы меня звали?
Хозяин. За приборку берись. Давай. Живо!
Х о р. Бедный Артритис! Он раб, и, как все рабы, он только об одном мечтает…
Диабетус. Стать выше ростом!
Х о р. Обрести свободу.
Диабетус. Да катитесь вы с вашей свободой!
Х о р. Как это?!
Диабету с. Мне и так неплохо. Всегда знаешь, что от тебя требуется. О тебе заботятся… Не надо поминутно принимать решений. Рабом я родился, рабом и помру! Никаких забот.
Х о р. Фууу! Фууу!
Диабету с. Видали? Они понимают, а? Сидят тут, поют!
Целует Дору, она отшатывается.
Д о р а. Нет!
Диабету с. Но почему же нет? Дора, мое сердце переполнено любовью! Или, как говорят евреи, у меня до вас есть одно дельце!
Д о р а. Ничего не выйдет.
Диабету с. Но почему?
Д о р а. Потому! Тебе нравится быть рабом, а мне это отвратительно. Мне нужна свобода. Я хочу путешествовать и писать книги, хочу жить в Париже, может, даже начну издавать женский журнал!
Диабету с. И что все долдонят про эту свободу! Ведь от нее ничего кроме неприятностей. Знать свое место – куда безопасней! Ты, Дора, что, сама не видишь? Правители меняются каждую неделю, политические вожди убивают один другого, завоеватели грабят и жгут города, – смерти, пытки… А на войне – ты думаешь, там кого убивают? Опять же свободных! А мы – в порядке:
чья бы ни была власть, всем нужен кто-то, чтобы прибираться в доме. (Хватает ее.)
Д о р а. Не надо! Пока я в рабстве – мне это не доставит удовольствия.
Диабету с. Ну, так хоть притворись немножко!
Д о р а. Это выкинь из головы! Считай, что я не говорила.
X о р. И вот однажды рок стезю его направил!..
Входят супруги Рок. Одеты как американские туристы: гавайские рубашки кричащих тонов, на шее Боба фотоаппарат.
Боб. Привет! Рок. Боб и Венди Рок. Нам нужен кто-нибудь, кто бы доставил срочное послание царю.
Диабетус. Царю?
Боб. Ты мог бы оказать человечеству неоценимую услугу!
Диабетус. Кто, я?
Венди. Да, но это опасное задание, поэтому, хоть ты и раб, ты можешь отказаться.
Диабетус. Я отказываюсь.
Боб. Но при этом у тебя был бы шанс посмотреть дворец во всем его великолепии.
Венди. И в награду получить свободу!
Диабетус. Свободу – мне? Знаете, я бы и рад помочь вам, но у меня мясо на плите подгорает.
Д о р а. А можно я это сделаю?
Боб. Для женщины это чересчур опасно.
Диабетус. А вы не смотрите, она, между прочим, здорово бегает!
Д о р а. Как ты можешь отказываться! Артритис!
Диабету с. Некоторые вещи как раз трусам даются легче.
Венди. Мы вас просто умоляем, ну пожалуйста!
Боб. На волоске висит судьба человечества!
Венди. Мы увеличиваем награду. Свобода вам и любому, на кого вы укажете.
Боб. Плюс набор столового серебра на шестнадцать персон.
Д о р а. Артритис, это наш последний шанс!
Х о р. Ну, брось ломаться, ты, шлепер!
Диабету с. Опасное задание, и в награду – свобода личности? Ох, тошно мне!
Венди (вручает ему конверт). Доставь это послание царю.
Диабету с. А почему бы вам самим его не доставить?
Боб. Нам через несколько часов в Нью-Йорк лететь.
Д о р а. Артритис, ты говорил, что любишь меня…
Диабету с. Ну, люблю.
Х о р. Давай-давай, Артритис! Пьеса забуксовала напрочь!
Диабету с. Решения, решения!.. (Звонит телефон, он снимает трубку.) Алло!
Г о л о с В у д и. Бога ради, ну отнесите им их несчастное послание! Пора ведь нам уже выбираться из этой трясины.
Диабетус (вешает трубку). Ладно, сделаю. Скажите спасибо Вуди.
Хор (поет). Бедный профессор Хиггинс!..
Диабетус. Это же не из той пьесы, вы, ох-ламоны!
Д о р а. Удачи тебе, Артритис.
Боб. Удача тебе скоро понадобится, это уж точно!
Диабетус. О чем это он?
Венди. Боб не всегда уместно шутит.
Д о р а. Когда получим свободу, я тут же с тобой ложусь: может, хоть раз в жизни это доставит мне удовольствие.
Гепатитис (выскакивает на сцену). Слушай! Иногда, бывает, затянешься пару раз перед этим марихуанкой…
А к т е р. Ты чего вылез? Ты же автор, забыл?
Гепатитис. Ну, не удержался, ну что сделаешь! (Уходит.)
Д о р а. Вперед!
Диабетус. Иду!
Х о р. Ив путь отправился Артритис с посланием к Эдипусу-царю.
Диабетус. К царю Эдипусу?
X о р. А что такого?
Диабету с. Да ничего. Говорят, он живет с собственной мамашей?
Эффекты: ветер, молнии и т. д. Р а б устало пробирается вперед.
X о р. В глубокие горы спускается, на высокие пропасти взбирается…
Диабету с. На высокие горы и в глубокие пропасти. Ну у нас и хор! И где их только набирали?!
Х о р. Вот он бредет, покинутый на милость фурий…
Диабету с. Опять путаете! Фурии сегодня обедают с Роками. Ресторанчик «Эскалопы для остолопов» – Хонг-Мынг и К°. В китайском квартале. (Гордо.) Только вчера я был подлым рабом, не рисковал ничем кроме хозяйского имущества, а сегодня в моих руках послание к самому царю! Я повидаю мир! Скоро я буду свободным человеком! Все способности мыслящего существа раскроются во мне. И потому-то… Гм, простите, что-то вдруг такое подступило – не блевануть бы. Эах… кажется, обошлось.
Воет ветер.
Х о р. Дни сливаются в недели, недели в месяцы, а раб Артритис все пробирается вперед.
Диабету с. Послушайте, нельзя ли выключить этот ваш мерзкий ветер?
Х о р. Бедный Артритис, он всего лишь один из смертных!
Диабету с. Я болен, я устал, я обессилен. Идти вперед я больше не могу. Рука моя дрожит… Вокруг лишь нищета и войны. Смерть поднимает брата против брата. (Хор в замедленном темпе бубнит песенку «О, мой Диксиленд».) Юг – носитель традиций, и Север – развитый промышленно… Президент Линкольн посылает Гранта громить плантации. (Вошедший Гепатитис таращится на него остолбенело.) Добрый старый Хоумстед! Хлопок! Хлопок плывет по течению! (Замечает уставившегося на него Гепатитиса.) Я… Что-то меня немножко занесло, кажется… (Гепатитис хватает его за шиворот и тащит к кулисам.)
Гепатитис. Пошел вон! Какого черта тебя вообще тут носит!
Диабету с. Да мне во дворец надо! Столько дней уже болтаюсь, и все без толку! Что мне за пьесу подсунули? Где, я спрашиваю, этот дворец проклятущий? На Манхэттене, что ли?
Гепатитис. Если ты уже перестал пакостить мою пьесу, можешь считать, что ты во дворце. Стража! А ну показывай, на что ты годишься!
Входит могучий Страж. Страж. Ты кто?
Диабету с. Кто – я? Артритис!
Страж. Что привело тебя во дворец?
Артритис. Как во дворец? Это что – дворец, по-вашему?
Страж. Да. Это царский дворец. Самое прекрасное творение зодчества во всей Греции. Мраморный, величественный и полностью себя окупающий за счет арендной платы.
Диабету с. У меня послание царю.
Страж. Ах да, он ведь ждет тебя!
Диабету с. Я столько дней не ел! И в глотке пересохло что-то…
Страж. Подожди, я за царем схожу…
Диабету с. А как насчет кусочка жареного мясца?
Страж. Сейчас схожу за царем и за бифштексом. Вам как – поподжаристее? Посочнее?
Диабету с. Средне.
Страж (вытаскивает блокнот и записывает). Так. Один средне. Какой будем заказывать гарнирчик?
Диабету с. А что у вас есть?
Страж. Сейчааас… Сегодня… макароны, греча и пюре.
Диабету с. С пюре, пожалуйста, если можно.
Страж. Кофе?
Диабету с. Что? Да, пожалуй. И царя не забудьте!
Страж. В лучшем виде!
Выходит. Уже за кулисами: Беру бифштекс и кофе.
Входят супруги Рок. Вовсю щелкают фотоаппаратом.
Боб. Ну, как дворец? Диабету с. Да ничего вроде бы. Боб (вручая фотоаппарат жене). Ну-ка, щелкни нас вместе.
Она снимает.
Диабету с. А я уж думал, вы вернулись в Нью-Йорк.
Венди. Ну, вы ведь знаете, на что способен Рок!
Боб. Ненадежный субъект. Ничего, бывает.
Диабетус (наклоняется понюхать цветок, воткнутый у Боба в петлицу). Какой чудесный цветок! (Получает из цветка струю воды в физиономию. Оба Рока хохочут.)
Боб. Простите. Я просто не мог удержаться. (Протягивает руку, Диабетус пожимает ее. Получает удар током.)
Диабетус. Ах!
Семейство Рок с хохотом удаляется.
Венди. Он просто обожает над всеми подшучивать!
Диабетус (к Хору). Вы же знали, что он это специально подстроил!
X о р. Ха! Он – молоток!
Диабетус. Не могли уж предупредить меня!
Х о р. Знаешь, ты нас в свои дела не впутывай!
Диабетус. Не хотите, чтобы вас впутывали? А вы слышали, как зарезали женщину прямо в метро? А шестнадцать человек смотрели, и никто даже ухом не повел!
Х о р. А ты нас не учи, мы «Дейли Ньюс» тоже читаем!
Диабетус. Если бы за нее хоть кто-нибудь вступился, она бы, может, и сегодня была с нами!
Появляется Женщина. Из груди у нее торчит нож.
Женщина. А что? Я с вами!
Диабетус. Ну, я балдею!
Женщина. Пожилая женщина! Мать! Всю жизнь тружусь не покладая рук! Сижу себе, газету читаю, вдруг шестеро хулиганов – наркоманов этих – хватают меня, сшибают с ног…
Х о р. Их было не шестеро, их трое было.
Женщина. Шестеро, трое… Они мне, понимаешь ли, ножом грозили, отдавай им деньги.
Диабетус. Ну и отдали бы им деньги!
Женщина. Так я и отдала, а они все равно меня зарезали.
Х о р. Вот в Нью-Йорке всегда так! Отдашь им деньги, а тебя все равно зарежут.
Диабетус. В Нью-Йорке? Да это везде так! Гуляли мы как-то с Сократусом в центре Афин, вдруг из-за угла Акрополиса двое юнцов спартанских как выскочат! И тоже – давай им деньги!
Женщина. Ну и как?
Диабетус. Простейшей логикой Сократус их убедил, что все зло – от непонимания истины.
Женщина. И чем кончилось?
Диабетус. В общем, они сломали ему нос.
Женщина. Ну что ж, надеюсь, у вас для царя добрые вести.
Диабетус. Я тоже надеюсь. Ведь он, поди, огорчится…
Женщина. Да и вы тоже огорчитесь.
Диабетус. Конечно… – то есть в каком смысле?
Хор (иронически). Ха! Ха! Ха!
Освещение становится зловещим.
Диабетус. Освещение меняют… Чего это они? Ну и что, если плохие новости?
Женщина. В древние времена, когда вестник приносил царю хорошую новость, он получал награду.
Х о р. Бесплатную путевку на однодневную базу отдыха.
Женщина. Но если новость плохая…
Диабету с. Не надо! Не говорите!
Женщина. Тогда царь предавал вестника смерти.
Диабету с. А сейчас разве древние времена?
Женщина. Да ты на себя посмотри! Ну, погляди хоть, что на тебе надето!
Диабету с. Все понял. Гепатитис!
Женщина. Бывает, что вестнику отрубают голову… Но это если царь настроен гуманно.
Диабету с. Как это? В гуманном настроении он рубит головы?
Х о р. Но если новость по-настоящему скверная…
Женщина. Тогда вестника поджаривают…
Х о р. На медленном огне!
Диабету с. Меня так давно не поджаривали на медленном огне, что я едва ли вспомню, как при этом себя чувствуешь.
Х о р. Можешь нам поверить, тебе это не понравится.
Диабету с. Где Дора Леви? Хоть эту еврейскую рабыню напоследок потискать, что ли…
Женщина. Ну, до нее тебе не добраться! Она отсюда за много, много миль.
Диабету с. Дора! Куда эта мерзавка запропа-стилась!
Д о р а (из зала). Чего тебе?
Диабету с. Ты что там делаешь?
Д о р а. Да надоела мне эта ваша пьеса!
Диабету с. Что значит – надоела? Ну-ка, давай лезь сюда! Я тут из-за тебя, понимаешь, в такой жопе!
Дора (подходит). Артритис, слушай, я, конечно, извиняюсь, но откуда я могла знать, что там происходило в древней истории? Мы ведь только философию проходили.
Диабету с. Если новость плохая, я погиб!
Д о р а. Это я уже слышала.
Диабету с. Так что? Это и есть, по-твоему, свобода?
Д о р а. Что-то находишь, что-то теряешь!
Диабету с. Находишь, теряешь! Это тебя в университете, что ли, научили?
Д о р а. А что ты, собственно, ко мне пристал?
Диабету с. Если новость плохая – со мной все ясно. Минуточку! А сама-то новость! Весть эта самая. Она же тут у меня. (Ищет послание, вынимает его из конверта. Читает.) В конкурсе на лучшего актера победил… (следует фамилия актера, играющего Гепатитиса).
Гепатитис (выскакивает на сцену). Я хотел бы поблагодарить зрителей и уважаемое жюри и сказать несколько слов…
А к т е р. Давай катись отсюда, я не ту записку прочел. (Вытаскивает другую.)
Женщина. Скорее! Царь идет!
Диабету с. А ну-ка, выгляньте, – он там несет мне мой бифштекс?
Д о р а. Поторопись, Артритис!
Диабетус (читает). Все письмецо-то из одного-единственного слова.
Дора. Да?
Диабетус. Откуда ты знаешь?
Дора. Что откуда я знаю?
Диабетус. Что там одно только слово «да».
X о р. А вот хорошо это или плохо?
Диабетус. Да! Это ведь утверждение? Скажешь, нет? (Проверяет.) Да!
Дора. А что, если вопрос такой: «Правда ли, что у царицы триппер?»
Диабетус. Резонно.
Хор. Его величество! Царь идет!
Фанфары, сногсшибательный выход царя.
Диабетус. Ив самом деле, вдруг у царицы триппер?
Царь. Бифштекс вы заказывали?
Диабетус. Я, естественно… Это что – греча? Я ведь просил с пюре!
Царь. Пюре кончилось.
Диабетус. Тогда заберите назад. Поем на вокзале.
Хор. Послание! (Диабетус делает им знаки замолчать.) Послание! У него послание!
Царь. Ничтожный раб! Ты мне принес послание?
Диабетус. Ничтожный царь! Гм… да, собственно… а что тут такого?
Царь. Ну, вот и славно.
Диабету с. Послушайте, мне бы сперва узнать, какой имеется в виду вопрос. Царь. Сперва послание. Диабету с. Нет, вы сперва. Царь. Нет, ты! Диабету с. Нет, ты! Царь. Нет, ты!
Хор. Сперва пусть говорит Артритис! Царь. Это он, что ли? Хор. Ну не мы же! Царь. А вы попробуйте его заставить! Хор. Мишугинер! Ты же царь! Царь. Ну, царь я, царь. Так что там у тебя
в этой записке?
Страж обнажает меч.
Диабету с. В записке это… да. То есть нет… (Пытается повыведать втихую: чужого лизнуть, своего не расплескавши.) Нет – да… может быть! Может быть!
Хор. Он врет!
Царь. А ну-ка, раб, читай.
Страж приставляет меч к горлу Диабетуса.
Диабету с. Там одно слово только, ей-Богу, ваше величество! Царь. Одно слово? Диабету с. Занятно, правда же? За те же
деньги и на том же бланке ведь можно было
уместить слов двадцать!
Царь. Ответ из одного-единственного слова на вопрос вопросов. Есть ли Бог?
Диабету с. Это и есть вопрос?
Царь. Мало того – это вопрос вопросов!
Диабетус (соблегчением, глядя на Дору). Тогда я с радостью вручу тебе послание! Ответ – да!
Царь. Да?
Д и а б е т у с. Да.
Х о р. Да.
Д о р а. Да.
Диабету с. Ваша очередь.
Женщина (бормочет). Угу.
Диабетус смотрит на нее неодобрительно.
Д о р а. Грандиозно, а?
Диабетус. Я знаю, о чем вы задумались: о скромной награде верному вестнику. Но свобода нам с Дорой – это больше чем достаточно. Правда, с другой стороны, если уж вы так хотите выказать свою благодарность – думаю, бриллианты всегда признак хорошего вкуса.
Царь (угрожающе). Если Бог есть, значит, человек ни в чем не властен, и я судим буду по грехам моим.
Диабетус. Простите, я как-то не уловил.
Царь. Судим буду по моим грехам, по моим злодеяниям. За страшные мои злодеяния я приговорен. Это твое послание обрекает меня на вечные муки!
Диабетус. А разве я сказал – да? Я имел в виду – нет!
Страж (выхватывает конверт и читает). В послании сказано – да, о повелитель!
Царь. Эх! Хуже и не придумаешь!
Диабетус (падает на колени). Ваше величество! Это не моя вина! Я слепой исполнитель, не я писал это, я только передал! Это как триппер ее величества!
Царь. Стража! Разорвать его лошадьми на части!
Диабетус. А я-то надеялся, я-то думал, вы меня поймете!
Дора. Но он же только вестник! Нельзя разрывать его лошадьми! В таких случаях положено поджаривать на медленном огне.
Царь. Этот подонок так легко у меня не отделается!
Диабетус. А если метеоролог предсказывает дождь, вы и его тоже – того?..
Царь. А ты можешь что-нибудь другое посоветовать?
Диабетус. Н-да. Все ясно. Что с шизофреником разговаривать!
Царь. Хватайте его!
Страж хватает.
Диабетус. Одну секундочку! Ваше величество, дозвольте мне в свою защиту сказать слово!
Царь. Ну?!
Диабетус. Это же пьеса!
Царь. Все вы так говорите. А ну, дай сюда меч. Не откажу себе в удовольствии прикончить его собственноручно.
Дора. Нет! Господи! И зачем я в это ввязалась!
Хор. Не бери в голову! Ты еще молода, найдешь себе кого-нибудь другого.
Дора. Что верно, то верно.
Царь (подняв меч). Умри!
Диабетус. О, Зевс, бог всех богов, ну появись же, снизойди, испепели их молнией и спаси меня!
Все смотрят вверх; не происходит ничего. Неловкая пауза.
О! Зевс!.. О!.. О Зевс!! Царь. А теперь – умри! Диабетус. О Зевс… Куда, к черту, теперь этот Зевс подевался?! Гепатитис (входит. Его глаза устремленывверх.) Ради Христа, давайте заводите вашу машину! Спускайте же его! Диабетус (снова подает ключевую реплику.)
О, великий Зевс!
Хор. Днем раньше, Днем позже – конец у всех
один! Женщина. А вот я-то уж не из тех, кто стоит
и спокойно смотрит, когда человека режут! Царь. Хватайте ее!
Страж хватает ее и закалывает.
Женщина. Ах ты, сукин сын! Второй раз уже за эту неделю!
Диабетус. О, великий Зевс! О, Господи, помилуй раба твоего!
Звуковые и световые эффекты. Молния. Очень неловко
спускают Зевса; он раскачивается по всей сцене, пока
не становится ясно, что проволока, на которой его
спускали, задушила его. Всеобщее замешательство.
Трихинозис. С машиной что-то случилось! Должно быть, шестеренку срезало!
Хор. О, трепещите, смертные, – нисходит Бог!
Диабетус. Бог… Бог! Бог, что с тобой? Тут нет поблизости врача?
Врач (из публики). Я врач!
Трихинозис. Машина вразнос пошла!
Гепатитис. Тщщщ! Уходи! Всю пьесу изгадишь!
Диабетус. Бог умер!
Врач. Это у вас что – так по тексту положено?
Гепатитис. Все – импровиз!
Врач. Что-что?
Гепатитис. Концовка импровизационная.
Трихинозис. Кто-то нажал не на ту кнопку!
Дора. У него шея сломана.
Царь (пытается продолжить пьесу). Гм… ну, вестник, – взгляни, что ты наделал! (Замахивается мечом. Диабетус выхватывает у него меч.)
Диабетус (завладев мечом). Отдай-ка лучше мне!
Царь. Ты, хрен с ушами, куда ты лезешь? Диабетус. Аа! Меня убить хотел, да? Дора, ко мне!
Царь. Артритис, да ты что! Страж. Гепатитис, он пьесу пакостит!
Хор. Ну что ты выпендриваешься, Артритис!
Ведь царь должен убить тебя ! Диабетус. Кто сказал? Где написано? Не выйдет! Я сам убью царя!
Закалывает Царя, но меч оказывается бутафорским.
Царь. Оставь меня в покое! Он спятил! Стой!!.
Ну щекотно же! Врач (щупает богу пульс). Он определенно
мертв. Лучше унести его отсюда.
Хор. Делайте что хотите! Мы тут ни при чем!
Уходят, унося Бога.
Диабетус. Раб становится героем! (Закалывает Стража; меч опять-таки бутафорский.)
Страж. Ешь твою в корень, вот разошелся!
Дора. Артритис, я тебя люблю! (Он целует ее.) Ну, не сейчас, пожалуйста. Я не в том состоянии.
Гепатитис. Моя пьеса! Моя пьеса! (К уходящим хористам.) Это куда это вы все направились?
Царь. А вот позвоню-ка я в агентство Уильяма Морриса своему адвокату, Солу Мишкину. Уж он-то в этой вашей пьесе разберется!
Гепатитис. Это серьезнейшая пьеса, в ней есть отчетливый философский и нравственный посыл! Конечно, если мне ее всю развалят – естественно, в жизни он ни до кого не дойдет!
Женщина. В театр ходят развлекаться. А кто хочет рассылать посылы, посылки и прочие всякие телеграммы – пусть идут в почтовое отделение!
Посыльный из почтового отделения (въезжает на велосипеде). Телеграмма для уважаемой публики! От автора!
Диабетус. Это еще кто?
Посыльный (спешивается, читает). С днем рожденья, с днем рожденья.
Гепатитис. Да не та, не та телеграмма-то!
Посыльный (читает телеграмму). Извиняюсь, вот она. «Бог умер. Каждый сам по себе». Подпись – Бильярдная компания Московица. Теперь правильно?
Диабетус. Что ж, теперь все позволено. Теперь герой – я!
Дора. А вот я теперь знаю, что у меня будет оргазм. Я просто это знаю!
Посыльный (все еще читает). «Дора Леви обязательно испытает оргазм. Точка. Если постарается. Точка».
Гепатитис. Утрачено всякое понятие о реальности. Напрочь!
Мужчина (поднимается из рядов зрителей). Если теперь все можно, поеду-ка я домой в Форест-Хиллз! К чертовой матери Уоллстрит, тем более что сюда и за два часа хрен доедешь! Будь оно все проклято! (Хватает Женщину из зрителей. Срывает с нее блузку, гонится за нею по проходу. Это может быть также билетерша.)
Гепатитис. Моя пьеса! (Персонажи покидают сцену, остаются только два первоначальных героя – Актер и Автор, Диабетус и Гепатитис.) Ммм!.. Моя пьеса!
Диабетус. А что? Пьеса как пьеса. Ей бы вот только концовочку.
Гепатитис. Но ведь была же в ней какая-то идея!
Диабетус. Э! Ни черта! Нет ничего и не было.
Гепатитис. Как это – ничего нет?
Диабетус. А так. Вообще. Вообще все – бред и бессмыслица.
Гепатитис. Концовку бы!
Диабетус. А я тебе про что? Мы над чем с тобой бьемся-то? Ведь мы как раз и бьемся над концовкой!
Гепатитис. И вечно мы с этой концовкой!
Диабетус. А написано потому что беспомощно. Вот и приходится…
Гепатитис. Да разве я что говорю? Она и в самом деле слабовата.
Диабетус. Слабовата! Да она просто неправдоподобна!
Освещение начинает тускнеть.
Когда пишешь пьесу, вся штука знаешь в чем? Надо начать с конца. Заимей сначала хорошую ударную концовку, а потом пиши себе задом наперед!
Гепатитис. Я пробовал! Получается пьеса без начала.
Диабетус. Но это же абсурд!
Гепатитис. Абсурд? При чем тут абсурд?!
Д о р а. Будет кто-нибудь из вас спать со мной или нет?
Мужчина (из зрителей. Поднимается с места). Я пересплю с этой девицей, раз больше никто не хочет!
Д о р а. Нет, правда?
Мужчина. Да что они все – обалдели? Вполне симпатичная девица! Неужто в зале нет ни одного нормального здорового мужика? Вы знаете, кто вы все? Банда красных нью-йоркских леваков, еврейских ин-теллигентиков и коммунистов!
Из-за кулис появляется Лоренцо Миллер. Одет по моде его времени.
Лоренцо. Сядь на место! Сядьте, пожалуйста.
Мужчина. Все. Все. Сажусь.
П и с а т е л ь. Вы кто такой?
Лоренцо. Лоренцо Миллер. П и с а т е л ь. Творец этой публики.
П и с а т е л ь. В каком смысле?
Лоренцо. В самом прямом. Я написал: большая группа людей из Бруклина, Квинса, Манхэттена и Лонг-Айленда собралась в театре смотреть пьесу. Вот они перед вами!
Дора (показывает на зрителей). Вы хотите сказать, что они тоже не настоящие? (Лоренцо кивает.) И вовсе не свободны делать что им захочется?
Лоренцо. Думают, что свободны. Но делают всегда только то, что от них ожидается.
Женщина (внезапно поднявшись из зрительских рядов). Я! Я настоящая! Я не персонаж пьесы!
Лоренцо. Простите, мадам, но и вы тоже.
Женщина. Как?! У меня же сын в Гарварде! В Школе бизнеса.
Лоренцо. И вашего сына я тоже создал. Он, скажу я вам, не только персонаж, он еще и педераст к тому же!
Мужчина. А вот я покажу вам сейчас, какой я вымышленный! Я ухожу из театра и требую деньги назад. Идиотская пьеса! Да просто никакой пьесы! Идешь в театр, хочешь посмотреть что-нибудь с сюжетом – с началом, с серединой и концом, а вместо этого – дерьмо какое-то! Привет.
Фыркая от раздражения, идет по проходу. Уходит.
Лоренцо (к зрителям). Какой персонаж, а? Я изобразил его очень сердитым. Потом его замучат угрызения совести и он покончит с собой. (Фонограмма: выстрел.) Не сейчас!
Мужчина (возвращается с дымящимся пистолетом в руке). Извините, я, кажется, поторопился?
Лоренцо. Убирайтесь вон!
Мужчина. Я буду у «Сарди». (Выходит.)
Лоренцо (среди публики, обращается к разным людям из настоящих зрителей). Ваше имя, сэр? А-га. (Импровизирует диалог, применяясь к репликам зрителей.) Где вы живете?.. Ну как, естественно держится, а? Великолепный персонаж! Надо напомнить, чтобы его иначе одели. В дальнейшем эта женщина оставит мужа и уйдет к нему. Не верится, я понимаю. А! Поглядите-ка на этого парня! В дальнейшем он изнасилует вон ту даму. П и с а т е л ь. Быть вымышленными – просто
ужасно! Это так ограничивает! Л о р е н ц о. Постольку, поскольку ограничен драматург. К сожалению, вам выпало быть персонажами Вуди Аллена. А представляете, если бы вас написал Шекспир! П и с а т е л ь. Я с этим не согласен. Я – свободный человек и не нуждаюсь в том, чтобы . сюда прилетал Бог спасать мою пьесу. Я хороший писатель.
Д о р а. И хотите победить на Афинском фестивале драмы? Не так ли?
Писатель (впадая в театральность). Да! Я хочу бессмертия! Я не желаю умереть и тут же быть забытым. Мне нужно, чтобы мои произведения имели долгую жизнь после того, как распадется мое бренное тело. Я хочу, чтобы будущие поколения познали мои страсти! Пожалуйста, не надо делать из меня сосунка, бессмысленно плывущего по течению вечности. Дамы и господа, я… Д о р а. Кто бы тут что ни говорил, я-то реальна!
Л о р е н ц о. Нет, это не так!
Д о р а. Я мыслю, следовательно, существую. А лучше сказать, я чувствую —я испытываю оргазм!
Лоренцо. Да ну?
Д о р а. Каждый раз!
Лоренцо. Нет, правда?
Д о р а. Ну, довольно часто.
Лоренцо. Да?
Д о р а. По меньшей мере, из двух раз один.
Лоренцо. Не может быть!
Д о р а. С некоторыми мужчинами – да!
Лоренцо. Что-то не верится.
Д о р а. Ну, не обязательно в результате сношения. Обычно это бывает орально.
Лоренцо. А-га! .
Д о р а. Конечно, иногда я чуть-чуть притворяюсь: никого ведь обижать не хочется!
Лоренцо. Послушай-ка, у тебя был когда-нибудь оргазм?
Д о р а. Да нет, пожалуй. Нет.
Лоренцо. Ну вот. Все это оттого, что мы не настоящие.
П и с а т е л ь. Но если мы не существуем, нам не грозит и смерть!
Лоренцо. Нет. Если драматургу не вздумается нас убить.
П и с а т е л ь. А зачем бы это ему понадобилось?
Актер (появляется из-за кулис. Когда он выскользнул, мы не заметили.) Говорят, от них этого требует то, что они называют своим чувством прекрасного.
П и с а т е л ь. Где тебя черти носят?!
А к т е р. Уже и в уборную не сходи!
П и с а т е л ь. Посреди пьесы он ходит в уборную!
Трихинозис (входя). Для демонстрации все готово. (К кулисам. Кричит.) Вы готовы там? Концовка пьесы! Положение раба кажется безнадежным! Ничто не может спасти его! Он молится. Поехали.
А к т е р. О, Зевс! Великий боже! Мы всего лишь бедные, неразумные смертные! О, будь к нам милостив. Исправь запутанные строки наших судеб!
Ничего не происходит.
Грм!.. Великий Зевс! Трихинозис. Ну, ребята! Ну, давайте же, Бога ради! А к т е р. О, великий Бог!
Внезапно раздается гром, и все освещается сказочным сиянием. Эффект грандиозный. Зевс нисходит на землю, величественно потрясая молнией.
Гастритис (ввиде Зевса). Я – Зевс, бог всех богов! Всемогущий чудотворец! Создатель Вселенной! Я всем несу спасение!
Д о р а. Да погодите! Надо же позвать кого-нибудь из компании «Вестингауз»!
Трихинозис. Ну, Гепатитис, что на это скажешь?
П и с а т е л ь. А что? Прекрасно! Лучше, чем можно было ожидать. Достаточно театрально, пышно. Так я, пожалуй, вправду стану лауреатом! Я – победитель! Колоссально! Глядите-ка, у меня даже мурашки! Дора! (Хватает ее.)
Д о р а. Ну, не сейчас!
Общий уход. Перемена света.
П и с а т е л ь. Срочно надо кое-что переделать.
Трихинозис. Божественная машина, а? Сдаю напрокат. В час двадцать шесть с полтиной.
Писатель ( к Лоренцо). Вы не могли бы представить зрителям мою пьесу?
Лоренцо. Конечно, о чем речь!
Все уходят. Лоренцо остается, обращается к зрителям. Пока он говорит, появляется Греческий Хор и рассаживается на ступенях амфитеатра. Естественно, все в белом.
Добрый вечер, дорогие друзья! Я рад, что вы пришли к нам на фестиваль. (Фонограмма: гомон толпы, приветственные выкрики.) Сегодня нас с вами ждет незабываемое зрелище: новая пьеса Гепатитиса Родосского под названием «Раб». (Фонограмма: приветственные выкрики.) В главной роли раба – Диабетус; Гастритис играет Зевса, участвуют супруги Рок, а также Дора Леви
из Пенсильвании. (Фонограмма: приветствия.) Дорогие зрители! Вы можете помочь жюри определить, кому из актеров нам следует отдать пальму первенства в конкурсе на лучшую роль. Не стесняйтесь, передавайте записки с именами ваших избранников прямо на сцену. Не будьте подобны окаменелым жертвам Медузы змееволосой! Действуйте, помогайте вашим любимцам! Пусть победит достойнейший!
Выходит. Диабетус появляется в роли раба по имени
Артритис. Он как раз бредет мимо, вдвоем с еще одним
Греческим Рабом. Хор начинает.
Х о р. О, греки, смолкайте! Внемлите истории дерзких деяний Артритиса – мудрого, пылкого мужа, всю жизнь посвятившего славе отчизны великой!
Диабетус. Я вот к чему: что нам потом-то делать с эдакой кобылой?
Его друг. Но ведь они же нам ее бесплатно отдают!
Диабетус. И что с того? Кому она нужна? Здоровенная деревянная лошадь. На кой хрен она тебе сдалась? Попомни мои слова, Кретинус, будь я членом муниципального совета Трои, в жизни бы я не доверился этим ахейцам! Ты, кстати, обратил внимание, что они никогда не берут выходных?
Е г о д р у г. А про циклопа слыхал? Его центральный глаз поразил конъюнктивитис!
Г о л о с а з а с ц е н о й. Артритис! Где этот ленивый раб?!
Диабетус. Иду, хозяин!
Хозяин (входя). Артритис, вот ты где! Делом бы занялся! Виноград собирать надо, мою колесницу отремонтировать, воды натаскать из колодца, а ты тут прохлаждаешься!
Диабетус. Я не прохлаждаюсь, хозяин, я обсуждаю политические проблемы.
Хозяин. Раб, обсуждающий политические проблемы! Ха! Ха!
Х о р. Ха! Ха! Нет, вы на него посмотрите!
Диабетус. Прости, хозяин.
Хозяин. Бери с собой новую рабыню-еврейку и иди прибери в доме. У меня сегодня гости. Потом приступай к остальным делам.
Диабетус. Какую еще новую еврейку?
Хозяин. Дору Леви.
Д о р а. Вы меня звали?
Хозяин. За приборку берись. Давай. Живо!
Х о р. Бедный Артритис! Он раб, и, как все рабы, он только об одном мечтает…
Диабетус. Стать выше ростом!
Х о р. Обрести свободу.
Диабетус. Да катитесь вы с вашей свободой!
Х о р. Как это?!
Диабету с. Мне и так неплохо. Всегда знаешь, что от тебя требуется. О тебе заботятся… Не надо поминутно принимать решений. Рабом я родился, рабом и помру! Никаких забот.
Х о р. Фууу! Фууу!
Диабету с. Видали? Они понимают, а? Сидят тут, поют!
Целует Дору, она отшатывается.
Д о р а. Нет!
Диабету с. Но почему же нет? Дора, мое сердце переполнено любовью! Или, как говорят евреи, у меня до вас есть одно дельце!
Д о р а. Ничего не выйдет.
Диабету с. Но почему?
Д о р а. Потому! Тебе нравится быть рабом, а мне это отвратительно. Мне нужна свобода. Я хочу путешествовать и писать книги, хочу жить в Париже, может, даже начну издавать женский журнал!
Диабету с. И что все долдонят про эту свободу! Ведь от нее ничего кроме неприятностей. Знать свое место – куда безопасней! Ты, Дора, что, сама не видишь? Правители меняются каждую неделю, политические вожди убивают один другого, завоеватели грабят и жгут города, – смерти, пытки… А на войне – ты думаешь, там кого убивают? Опять же свободных! А мы – в порядке:
чья бы ни была власть, всем нужен кто-то, чтобы прибираться в доме. (Хватает ее.)
Д о р а. Не надо! Пока я в рабстве – мне это не доставит удовольствия.
Диабету с. Ну, так хоть притворись немножко!
Д о р а. Это выкинь из головы! Считай, что я не говорила.
X о р. И вот однажды рок стезю его направил!..
Входят супруги Рок. Одеты как американские туристы: гавайские рубашки кричащих тонов, на шее Боба фотоаппарат.
Боб. Привет! Рок. Боб и Венди Рок. Нам нужен кто-нибудь, кто бы доставил срочное послание царю.
Диабетус. Царю?
Боб. Ты мог бы оказать человечеству неоценимую услугу!
Диабетус. Кто, я?
Венди. Да, но это опасное задание, поэтому, хоть ты и раб, ты можешь отказаться.
Диабетус. Я отказываюсь.
Боб. Но при этом у тебя был бы шанс посмотреть дворец во всем его великолепии.
Венди. И в награду получить свободу!
Диабетус. Свободу – мне? Знаете, я бы и рад помочь вам, но у меня мясо на плите подгорает.
Д о р а. А можно я это сделаю?
Боб. Для женщины это чересчур опасно.
Диабетус. А вы не смотрите, она, между прочим, здорово бегает!
Д о р а. Как ты можешь отказываться! Артритис!
Диабету с. Некоторые вещи как раз трусам даются легче.
Венди. Мы вас просто умоляем, ну пожалуйста!
Боб. На волоске висит судьба человечества!
Венди. Мы увеличиваем награду. Свобода вам и любому, на кого вы укажете.
Боб. Плюс набор столового серебра на шестнадцать персон.
Д о р а. Артритис, это наш последний шанс!
Х о р. Ну, брось ломаться, ты, шлепер!
Диабету с. Опасное задание, и в награду – свобода личности? Ох, тошно мне!
Венди (вручает ему конверт). Доставь это послание царю.
Диабету с. А почему бы вам самим его не доставить?
Боб. Нам через несколько часов в Нью-Йорк лететь.
Д о р а. Артритис, ты говорил, что любишь меня…
Диабету с. Ну, люблю.
Х о р. Давай-давай, Артритис! Пьеса забуксовала напрочь!
Диабету с. Решения, решения!.. (Звонит телефон, он снимает трубку.) Алло!
Г о л о с В у д и. Бога ради, ну отнесите им их несчастное послание! Пора ведь нам уже выбираться из этой трясины.
Диабетус (вешает трубку). Ладно, сделаю. Скажите спасибо Вуди.
Хор (поет). Бедный профессор Хиггинс!..
Диабетус. Это же не из той пьесы, вы, ох-ламоны!
Д о р а. Удачи тебе, Артритис.
Боб. Удача тебе скоро понадобится, это уж точно!
Диабетус. О чем это он?
Венди. Боб не всегда уместно шутит.
Д о р а. Когда получим свободу, я тут же с тобой ложусь: может, хоть раз в жизни это доставит мне удовольствие.
Гепатитис (выскакивает на сцену). Слушай! Иногда, бывает, затянешься пару раз перед этим марихуанкой…
А к т е р. Ты чего вылез? Ты же автор, забыл?
Гепатитис. Ну, не удержался, ну что сделаешь! (Уходит.)
Д о р а. Вперед!
Диабетус. Иду!
Х о р. Ив путь отправился Артритис с посланием к Эдипусу-царю.
Диабетус. К царю Эдипусу?
X о р. А что такого?
Диабету с. Да ничего. Говорят, он живет с собственной мамашей?
Эффекты: ветер, молнии и т. д. Р а б устало пробирается вперед.
X о р. В глубокие горы спускается, на высокие пропасти взбирается…
Диабету с. На высокие горы и в глубокие пропасти. Ну у нас и хор! И где их только набирали?!
Х о р. Вот он бредет, покинутый на милость фурий…
Диабету с. Опять путаете! Фурии сегодня обедают с Роками. Ресторанчик «Эскалопы для остолопов» – Хонг-Мынг и К°. В китайском квартале. (Гордо.) Только вчера я был подлым рабом, не рисковал ничем кроме хозяйского имущества, а сегодня в моих руках послание к самому царю! Я повидаю мир! Скоро я буду свободным человеком! Все способности мыслящего существа раскроются во мне. И потому-то… Гм, простите, что-то вдруг такое подступило – не блевануть бы. Эах… кажется, обошлось.
Воет ветер.
Х о р. Дни сливаются в недели, недели в месяцы, а раб Артритис все пробирается вперед.
Диабету с. Послушайте, нельзя ли выключить этот ваш мерзкий ветер?
Х о р. Бедный Артритис, он всего лишь один из смертных!
Диабету с. Я болен, я устал, я обессилен. Идти вперед я больше не могу. Рука моя дрожит… Вокруг лишь нищета и войны. Смерть поднимает брата против брата. (Хор в замедленном темпе бубнит песенку «О, мой Диксиленд».) Юг – носитель традиций, и Север – развитый промышленно… Президент Линкольн посылает Гранта громить плантации. (Вошедший Гепатитис таращится на него остолбенело.) Добрый старый Хоумстед! Хлопок! Хлопок плывет по течению! (Замечает уставившегося на него Гепатитиса.) Я… Что-то меня немножко занесло, кажется… (Гепатитис хватает его за шиворот и тащит к кулисам.)
Гепатитис. Пошел вон! Какого черта тебя вообще тут носит!
Диабету с. Да мне во дворец надо! Столько дней уже болтаюсь, и все без толку! Что мне за пьесу подсунули? Где, я спрашиваю, этот дворец проклятущий? На Манхэттене, что ли?
Гепатитис. Если ты уже перестал пакостить мою пьесу, можешь считать, что ты во дворце. Стража! А ну показывай, на что ты годишься!
Входит могучий Страж. Страж. Ты кто?
Диабету с. Кто – я? Артритис!
Страж. Что привело тебя во дворец?
Артритис. Как во дворец? Это что – дворец, по-вашему?
Страж. Да. Это царский дворец. Самое прекрасное творение зодчества во всей Греции. Мраморный, величественный и полностью себя окупающий за счет арендной платы.
Диабету с. У меня послание царю.
Страж. Ах да, он ведь ждет тебя!
Диабету с. Я столько дней не ел! И в глотке пересохло что-то…
Страж. Подожди, я за царем схожу…
Диабету с. А как насчет кусочка жареного мясца?
Страж. Сейчас схожу за царем и за бифштексом. Вам как – поподжаристее? Посочнее?
Диабету с. Средне.
Страж (вытаскивает блокнот и записывает). Так. Один средне. Какой будем заказывать гарнирчик?
Диабету с. А что у вас есть?
Страж. Сейчааас… Сегодня… макароны, греча и пюре.
Диабету с. С пюре, пожалуйста, если можно.
Страж. Кофе?
Диабету с. Что? Да, пожалуй. И царя не забудьте!
Страж. В лучшем виде!
Выходит. Уже за кулисами: Беру бифштекс и кофе.
Входят супруги Рок. Вовсю щелкают фотоаппаратом.
Боб. Ну, как дворец? Диабету с. Да ничего вроде бы. Боб (вручая фотоаппарат жене). Ну-ка, щелкни нас вместе.
Она снимает.
Диабету с. А я уж думал, вы вернулись в Нью-Йорк.
Венди. Ну, вы ведь знаете, на что способен Рок!
Боб. Ненадежный субъект. Ничего, бывает.
Диабетус (наклоняется понюхать цветок, воткнутый у Боба в петлицу). Какой чудесный цветок! (Получает из цветка струю воды в физиономию. Оба Рока хохочут.)
Боб. Простите. Я просто не мог удержаться. (Протягивает руку, Диабетус пожимает ее. Получает удар током.)
Диабетус. Ах!
Семейство Рок с хохотом удаляется.
Венди. Он просто обожает над всеми подшучивать!
Диабетус (к Хору). Вы же знали, что он это специально подстроил!
X о р. Ха! Он – молоток!
Диабетус. Не могли уж предупредить меня!
Х о р. Знаешь, ты нас в свои дела не впутывай!
Диабетус. Не хотите, чтобы вас впутывали? А вы слышали, как зарезали женщину прямо в метро? А шестнадцать человек смотрели, и никто даже ухом не повел!
Х о р. А ты нас не учи, мы «Дейли Ньюс» тоже читаем!
Диабетус. Если бы за нее хоть кто-нибудь вступился, она бы, может, и сегодня была с нами!
Появляется Женщина. Из груди у нее торчит нож.
Женщина. А что? Я с вами!
Диабетус. Ну, я балдею!
Женщина. Пожилая женщина! Мать! Всю жизнь тружусь не покладая рук! Сижу себе, газету читаю, вдруг шестеро хулиганов – наркоманов этих – хватают меня, сшибают с ног…
Х о р. Их было не шестеро, их трое было.
Женщина. Шестеро, трое… Они мне, понимаешь ли, ножом грозили, отдавай им деньги.
Диабетус. Ну и отдали бы им деньги!
Женщина. Так я и отдала, а они все равно меня зарезали.
Х о р. Вот в Нью-Йорке всегда так! Отдашь им деньги, а тебя все равно зарежут.
Диабетус. В Нью-Йорке? Да это везде так! Гуляли мы как-то с Сократусом в центре Афин, вдруг из-за угла Акрополиса двое юнцов спартанских как выскочат! И тоже – давай им деньги!
Женщина. Ну и как?
Диабетус. Простейшей логикой Сократус их убедил, что все зло – от непонимания истины.
Женщина. И чем кончилось?
Диабетус. В общем, они сломали ему нос.
Женщина. Ну что ж, надеюсь, у вас для царя добрые вести.
Диабетус. Я тоже надеюсь. Ведь он, поди, огорчится…
Женщина. Да и вы тоже огорчитесь.
Диабетус. Конечно… – то есть в каком смысле?
Хор (иронически). Ха! Ха! Ха!
Освещение становится зловещим.
Диабетус. Освещение меняют… Чего это они? Ну и что, если плохие новости?
Женщина. В древние времена, когда вестник приносил царю хорошую новость, он получал награду.
Х о р. Бесплатную путевку на однодневную базу отдыха.
Женщина. Но если новость плохая…
Диабету с. Не надо! Не говорите!
Женщина. Тогда царь предавал вестника смерти.
Диабету с. А сейчас разве древние времена?
Женщина. Да ты на себя посмотри! Ну, погляди хоть, что на тебе надето!
Диабету с. Все понял. Гепатитис!
Женщина. Бывает, что вестнику отрубают голову… Но это если царь настроен гуманно.
Диабету с. Как это? В гуманном настроении он рубит головы?
Х о р. Но если новость по-настоящему скверная…
Женщина. Тогда вестника поджаривают…
Х о р. На медленном огне!
Диабету с. Меня так давно не поджаривали на медленном огне, что я едва ли вспомню, как при этом себя чувствуешь.
Х о р. Можешь нам поверить, тебе это не понравится.
Диабету с. Где Дора Леви? Хоть эту еврейскую рабыню напоследок потискать, что ли…
Женщина. Ну, до нее тебе не добраться! Она отсюда за много, много миль.
Диабету с. Дора! Куда эта мерзавка запропа-стилась!
Д о р а (из зала). Чего тебе?
Диабету с. Ты что там делаешь?
Д о р а. Да надоела мне эта ваша пьеса!
Диабету с. Что значит – надоела? Ну-ка, давай лезь сюда! Я тут из-за тебя, понимаешь, в такой жопе!
Дора (подходит). Артритис, слушай, я, конечно, извиняюсь, но откуда я могла знать, что там происходило в древней истории? Мы ведь только философию проходили.
Диабету с. Если новость плохая, я погиб!
Д о р а. Это я уже слышала.
Диабету с. Так что? Это и есть, по-твоему, свобода?
Д о р а. Что-то находишь, что-то теряешь!
Диабету с. Находишь, теряешь! Это тебя в университете, что ли, научили?
Д о р а. А что ты, собственно, ко мне пристал?
Диабету с. Если новость плохая – со мной все ясно. Минуточку! А сама-то новость! Весть эта самая. Она же тут у меня. (Ищет послание, вынимает его из конверта. Читает.) В конкурсе на лучшего актера победил… (следует фамилия актера, играющего Гепатитиса).
Гепатитис (выскакивает на сцену). Я хотел бы поблагодарить зрителей и уважаемое жюри и сказать несколько слов…
А к т е р. Давай катись отсюда, я не ту записку прочел. (Вытаскивает другую.)
Женщина. Скорее! Царь идет!
Диабету с. А ну-ка, выгляньте, – он там несет мне мой бифштекс?
Д о р а. Поторопись, Артритис!
Диабетус (читает). Все письмецо-то из одного-единственного слова.
Дора. Да?
Диабетус. Откуда ты знаешь?
Дора. Что откуда я знаю?
Диабетус. Что там одно только слово «да».
X о р. А вот хорошо это или плохо?
Диабетус. Да! Это ведь утверждение? Скажешь, нет? (Проверяет.) Да!
Дора. А что, если вопрос такой: «Правда ли, что у царицы триппер?»
Диабетус. Резонно.
Хор. Его величество! Царь идет!
Фанфары, сногсшибательный выход царя.
Диабетус. Ив самом деле, вдруг у царицы триппер?
Царь. Бифштекс вы заказывали?
Диабетус. Я, естественно… Это что – греча? Я ведь просил с пюре!
Царь. Пюре кончилось.
Диабетус. Тогда заберите назад. Поем на вокзале.
Хор. Послание! (Диабетус делает им знаки замолчать.) Послание! У него послание!
Царь. Ничтожный раб! Ты мне принес послание?
Диабетус. Ничтожный царь! Гм… да, собственно… а что тут такого?
Царь. Ну, вот и славно.
Диабету с. Послушайте, мне бы сперва узнать, какой имеется в виду вопрос. Царь. Сперва послание. Диабету с. Нет, вы сперва. Царь. Нет, ты! Диабету с. Нет, ты! Царь. Нет, ты!
Хор. Сперва пусть говорит Артритис! Царь. Это он, что ли? Хор. Ну не мы же! Царь. А вы попробуйте его заставить! Хор. Мишугинер! Ты же царь! Царь. Ну, царь я, царь. Так что там у тебя
в этой записке?
Страж обнажает меч.
Диабету с. В записке это… да. То есть нет… (Пытается повыведать втихую: чужого лизнуть, своего не расплескавши.) Нет – да… может быть! Может быть!
Хор. Он врет!
Царь. А ну-ка, раб, читай.
Страж приставляет меч к горлу Диабетуса.
Диабету с. Там одно слово только, ей-Богу, ваше величество! Царь. Одно слово? Диабету с. Занятно, правда же? За те же
деньги и на том же бланке ведь можно было
уместить слов двадцать!
Царь. Ответ из одного-единственного слова на вопрос вопросов. Есть ли Бог?
Диабету с. Это и есть вопрос?
Царь. Мало того – это вопрос вопросов!
Диабетус (соблегчением, глядя на Дору). Тогда я с радостью вручу тебе послание! Ответ – да!
Царь. Да?
Д и а б е т у с. Да.
Х о р. Да.
Д о р а. Да.
Диабету с. Ваша очередь.
Женщина (бормочет). Угу.
Диабетус смотрит на нее неодобрительно.
Д о р а. Грандиозно, а?
Диабетус. Я знаю, о чем вы задумались: о скромной награде верному вестнику. Но свобода нам с Дорой – это больше чем достаточно. Правда, с другой стороны, если уж вы так хотите выказать свою благодарность – думаю, бриллианты всегда признак хорошего вкуса.
Царь (угрожающе). Если Бог есть, значит, человек ни в чем не властен, и я судим буду по грехам моим.
Диабетус. Простите, я как-то не уловил.
Царь. Судим буду по моим грехам, по моим злодеяниям. За страшные мои злодеяния я приговорен. Это твое послание обрекает меня на вечные муки!
Диабетус. А разве я сказал – да? Я имел в виду – нет!
Страж (выхватывает конверт и читает). В послании сказано – да, о повелитель!
Царь. Эх! Хуже и не придумаешь!
Диабетус (падает на колени). Ваше величество! Это не моя вина! Я слепой исполнитель, не я писал это, я только передал! Это как триппер ее величества!
Царь. Стража! Разорвать его лошадьми на части!
Диабетус. А я-то надеялся, я-то думал, вы меня поймете!
Дора. Но он же только вестник! Нельзя разрывать его лошадьми! В таких случаях положено поджаривать на медленном огне.
Царь. Этот подонок так легко у меня не отделается!
Диабетус. А если метеоролог предсказывает дождь, вы и его тоже – того?..
Царь. А ты можешь что-нибудь другое посоветовать?
Диабетус. Н-да. Все ясно. Что с шизофреником разговаривать!
Царь. Хватайте его!
Страж хватает.
Диабетус. Одну секундочку! Ваше величество, дозвольте мне в свою защиту сказать слово!
Царь. Ну?!
Диабетус. Это же пьеса!
Царь. Все вы так говорите. А ну, дай сюда меч. Не откажу себе в удовольствии прикончить его собственноручно.
Дора. Нет! Господи! И зачем я в это ввязалась!
Хор. Не бери в голову! Ты еще молода, найдешь себе кого-нибудь другого.
Дора. Что верно, то верно.
Царь (подняв меч). Умри!
Диабетус. О, Зевс, бог всех богов, ну появись же, снизойди, испепели их молнией и спаси меня!
Все смотрят вверх; не происходит ничего. Неловкая пауза.
О! Зевс!.. О!.. О Зевс!! Царь. А теперь – умри! Диабетус. О Зевс… Куда, к черту, теперь этот Зевс подевался?! Гепатитис (входит. Его глаза устремленывверх.) Ради Христа, давайте заводите вашу машину! Спускайте же его! Диабетус (снова подает ключевую реплику.)
О, великий Зевс!
Хор. Днем раньше, Днем позже – конец у всех
один! Женщина. А вот я-то уж не из тех, кто стоит
и спокойно смотрит, когда человека режут! Царь. Хватайте ее!
Страж хватает ее и закалывает.
Женщина. Ах ты, сукин сын! Второй раз уже за эту неделю!
Диабетус. О, великий Зевс! О, Господи, помилуй раба твоего!
Звуковые и световые эффекты. Молния. Очень неловко
спускают Зевса; он раскачивается по всей сцене, пока
не становится ясно, что проволока, на которой его
спускали, задушила его. Всеобщее замешательство.
Трихинозис. С машиной что-то случилось! Должно быть, шестеренку срезало!
Хор. О, трепещите, смертные, – нисходит Бог!
Диабетус. Бог… Бог! Бог, что с тобой? Тут нет поблизости врача?
Врач (из публики). Я врач!
Трихинозис. Машина вразнос пошла!
Гепатитис. Тщщщ! Уходи! Всю пьесу изгадишь!
Диабетус. Бог умер!
Врач. Это у вас что – так по тексту положено?
Гепатитис. Все – импровиз!
Врач. Что-что?
Гепатитис. Концовка импровизационная.
Трихинозис. Кто-то нажал не на ту кнопку!
Дора. У него шея сломана.
Царь (пытается продолжить пьесу). Гм… ну, вестник, – взгляни, что ты наделал! (Замахивается мечом. Диабетус выхватывает у него меч.)
Диабетус (завладев мечом). Отдай-ка лучше мне!
Царь. Ты, хрен с ушами, куда ты лезешь? Диабетус. Аа! Меня убить хотел, да? Дора, ко мне!
Царь. Артритис, да ты что! Страж. Гепатитис, он пьесу пакостит!
Хор. Ну что ты выпендриваешься, Артритис!
Ведь царь должен убить тебя ! Диабетус. Кто сказал? Где написано? Не выйдет! Я сам убью царя!
Закалывает Царя, но меч оказывается бутафорским.
Царь. Оставь меня в покое! Он спятил! Стой!!.
Ну щекотно же! Врач (щупает богу пульс). Он определенно
мертв. Лучше унести его отсюда.
Хор. Делайте что хотите! Мы тут ни при чем!
Уходят, унося Бога.
Диабетус. Раб становится героем! (Закалывает Стража; меч опять-таки бутафорский.)
Страж. Ешь твою в корень, вот разошелся!
Дора. Артритис, я тебя люблю! (Он целует ее.) Ну, не сейчас, пожалуйста. Я не в том состоянии.
Гепатитис. Моя пьеса! Моя пьеса! (К уходящим хористам.) Это куда это вы все направились?
Царь. А вот позвоню-ка я в агентство Уильяма Морриса своему адвокату, Солу Мишкину. Уж он-то в этой вашей пьесе разберется!
Гепатитис. Это серьезнейшая пьеса, в ней есть отчетливый философский и нравственный посыл! Конечно, если мне ее всю развалят – естественно, в жизни он ни до кого не дойдет!
Женщина. В театр ходят развлекаться. А кто хочет рассылать посылы, посылки и прочие всякие телеграммы – пусть идут в почтовое отделение!
Посыльный из почтового отделения (въезжает на велосипеде). Телеграмма для уважаемой публики! От автора!
Диабетус. Это еще кто?
Посыльный (спешивается, читает). С днем рожденья, с днем рожденья.
Гепатитис. Да не та, не та телеграмма-то!
Посыльный (читает телеграмму). Извиняюсь, вот она. «Бог умер. Каждый сам по себе». Подпись – Бильярдная компания Московица. Теперь правильно?
Диабетус. Что ж, теперь все позволено. Теперь герой – я!
Дора. А вот я теперь знаю, что у меня будет оргазм. Я просто это знаю!
Посыльный (все еще читает). «Дора Леви обязательно испытает оргазм. Точка. Если постарается. Точка».
Гепатитис. Утрачено всякое понятие о реальности. Напрочь!
Мужчина (поднимается из рядов зрителей). Если теперь все можно, поеду-ка я домой в Форест-Хиллз! К чертовой матери Уоллстрит, тем более что сюда и за два часа хрен доедешь! Будь оно все проклято! (Хватает Женщину из зрителей. Срывает с нее блузку, гонится за нею по проходу. Это может быть также билетерша.)
Гепатитис. Моя пьеса! (Персонажи покидают сцену, остаются только два первоначальных героя – Актер и Автор, Диабетус и Гепатитис.) Ммм!.. Моя пьеса!
Диабетус. А что? Пьеса как пьеса. Ей бы вот только концовочку.
Гепатитис. Но ведь была же в ней какая-то идея!
Диабетус. Э! Ни черта! Нет ничего и не было.
Гепатитис. Как это – ничего нет?
Диабетус. А так. Вообще. Вообще все – бред и бессмыслица.
Гепатитис. Концовку бы!
Диабетус. А я тебе про что? Мы над чем с тобой бьемся-то? Ведь мы как раз и бьемся над концовкой!
Гепатитис. И вечно мы с этой концовкой!
Диабетус. А написано потому что беспомощно. Вот и приходится…
Гепатитис. Да разве я что говорю? Она и в самом деле слабовата.
Диабетус. Слабовата! Да она просто неправдоподобна!
Освещение начинает тускнеть.
Когда пишешь пьесу, вся штука знаешь в чем? Надо начать с конца. Заимей сначала хорошую ударную концовку, а потом пиши себе задом наперед!
Гепатитис. Я пробовал! Получается пьеса без начала.
Диабетус. Но это же абсурд!
Гепатитис. Абсурд? При чем тут абсурд?!