заглушенных ударов заступов и молотов всех тружеников на свете.
О.Генри. Сыщики
В Нью-Йорке человек может исчезнуть внезапно и окончательно, как пламя
задутой свечи. Все агенты разведки, полицейские ищейки, сыщики, знающие
городские лабиринты, кабинетные детективы, работающие на основании теории и
индуктивного метода,--все они будут призваны участвовать в поисках.
Чаще всего человека этого никогда больше не увидишь.
Иногда он вновь появится в Шибойзане или в лесах Terre Haute, называясь
одним из синонимов "Смита" и совершенно не помня о всех событиях до
известного времени, в том числе и о счете своего бакалейщика. Иногда после
драгирования рек и обыска в ресторанах с целью узнать, не дожидается ли он
хорошо приготовленного филе,-- вдруг оказывается, что он живет рядом.
Это погашение человеческого существа, похожее на стирание человека с
меловой доски, является одной из драматургических тем, производящих наиболее
сильное впечатление.
Случай с Мэри Спайдер, с этой точки зрения, не лишен интереса.
Человек средних лет, по имени Микс, приехал с Запада в Нью-Йорк с целью
отыскать свою сестру, мисс Мэри Спайдер, вдову пятидесяти двух лет, которая
около года жила в меблированном доме в людном квартале. Явившись по адресу,
он узнал, что Мэри Спайдер выехала больше месяца тому назад. Никто не мог
указать ему ее нового адреса. Выйдя из дома, Микс обратился к стоявшему на
углу полисмэну и объяснил ему свое затруднение. -- Сестра моя очень бедна,--
сказал он,-- и мне хотелось бы найти ее. Я недавно нажил уйму денег на
свинцовой руде и хочу, чтобы она разделила мое богатство. Помещать
об'явление не стоит, так как она все равно не умеет читать.
Полисмэн подергал усы и принял такой сосредоточенный и победоносный
вид, что Микс почти чувствовал, как радостные слезы его сестры Мэри капают
на его ярко-синий галстук.
-- Идите-ка в окрестности Канал-Стрита,-- сказал полисмэн,-- и начните
ездить на самой большой ломовой телеге, какую только найдете. Там постоянно
старухи попадают под ломовиков. Можете поискать среди них. Если вы не хотите
этого, то ступайте в главную квартиру и добейтесь, чтобы вам дали летучего
агента. В полицейской главной квартире Микс встретил полную готовность
помочь ему. Была поднята общая тревога, и во все участки были разосланы
снимки с фотографии мисс Спайдер, находившейся у ее брата.
В Мюльберри - Стрит начальник назначил детектива Мюллинса на это дело.
Детектив отвел Микса в сторону и сказал:
-- Распутать это дело не так уж трудно. Сбрейте свои баки, наполните
карманы хорошими сигарами и приходите на свиданье со мною в кафе Вальдорф к
трем часам пополудни.
Микс послушался. Он нашел Мюллинса на месте. Они роспили бутылку вина,
при чем детектив все время расспрашивал о пропавшей женщине.
-- Да,-- сказал Мюллинс: -- Нью-Йорк -- большой город, но детективное
дело в нем систематизировано. Есть два пути, которыми мы можем итти к цели.
Сперва мы попробуем один из них. Вы говорите, что ей пятьдесят два года.
-Немного больше,-- сказал Микс, Детектив проводил техасца в отделение
конторы об'явлений одной из крупнейших газет. Тут он написал следующее
об'явление и предложил его вниманию Микса: "Нужны немедленно сто хорошеньких
хористок для новой оперетки. Прием весь день. Бродуэй, No..."
Микс пришел в негодование.
-- Моя сестра,--сказал он,-- бедная, пожилая женщина, занятая тяжелым
трудом. Я не понимаю, каким образом подобное об'явление поможет делу.
-- Прекрасно,--сказал детектив,--я вижу, что вы не знаете Нью-Йорка.
Но, если у вас есть предубеждение против этого, мы можем испробовать другое
средство. Это -- более верный способ, но будет стоить вам дороже.
-- Не обращайте внимания на расходы, -- сказал Микс,--мы испробуем его.
Сыщик привел его обратно в Вальдорф.
-- Займите две спальни и гостиную, -- учил он,-- и подымемся туда.
Когда это было сделано, оба были введены в роскошный номер первого
этажа. Микс выглядел удивленным. Детектив погрузился в бархатное кресло и
вытащил коробку с сигарами.
-- Я забыл посоветовать вам, старина,-- сказал он:-- вам следовало бы
нанять комнаты помесячно, с вас тогда не содрали бы так много.
-- Помесячно?! -- воскликнул Микс:-- что вы хотите этим сказать?
-- О, чтобы обработать дело таким образом, нужно время. Я говорил вам,
что это будет стоить дорого. Нам придется ждать до весны. Тогда выйдет новый
городской справочник. Весьма возможно, что имя и адрес вашей сестры будут в
нем указаны.
Микс немедленно отделался от городского детектива. На следующий день
кто-то посоветовал ему обратиться к Шенроку Джольнсу, знаменитому нью -
иоркскому частному сыщику, который брал громадную плату, но совершал чудеса
в области раскрытия тайн и преступлений.
После двухчасового ожидания в передней знаменитого сыщика, Микс был к
нему допущен. Джольнс, в пурпурном халате, сидел у шахматного столика, на
котором лежал журнал, и пытался разрешить тайну одного запутанного и
загадочного романа. Худощавое интеллигентное лицо знаменитого сыщика, его
проницательные глаза и его такса за каждое слово достаточно известны и не
нуждаются в описании. Микс изложил свое дело.
-- Мой гонорар в случае успеха будет 200 долларов,-- сказал Шенрок
Джольнс.
Микс кивнул в знак согласия.
-- Я берусь за ваше дело, м-р Микс, -- сказал наконец Джольнс. --
Исчезновение людей в этом, городе всегда было для меня интересной проблемой.
Я вспоминаю случай, который я довел до успешного конца год тому назад.
Семья, носящая фамилию "Кларк" внезапно исчезла из маленькой квартирки, в
которой жила. Я два месяца наблюдал за этим домом, ища какого-нибудь
указания. Однажды меня поразило, что некий торговец молоком и мальчик из
бакалейной лавки всегда шли задом наперед, когда несли свои товары по
лестнице. Проследив индуктивным способом идею, на которую навели меня мои
наблюдения, я сразу узнал местопребывание пропавшей семьи. Они переселились
в другую квартиру по другую сторону площадки и переменили свою фамилию на
"Кралк".
Шенрок Джольнс и его клиент пошли в меблированный дом, где жила Мэри
Спайдер, Сыщик попросил указать ему ее комнату, которая со времени ее
исчезновения никем не была занята. Комната была маленькая, грязная и бедно
обставлена.
Микс уныло уселся на стул, в то время как знаменитый сыщик в поисках
следов и указаний обшаривал стены, пол и несколько штук старой расшатанной
мебели. По истечении получаса, Джольнс собрал несколько странных вещей:
дешевую шляпную булавку, обрывки театральной афиши и кончик небольшой
разорванной карточки, на которой были: слово "левая" и буквы "С 12е. '
Шенрок Джольнс минут десять стоял, прислонившись к камину и подперев
голову рукой, с сосредоточенным взглядом на интеллигентном лице. По
истечении этого времени он воскликнул с воодушевлением:
-- Пойдемте, мистер Микс! Я могу привести вас прямо в дом, где живет
ваша сестра. Вам нечего беспокоиться об ее благополучии: она не терпит нужды
в деньгах, по крайней мере в настоящее время.
-- Как вы это узнали?-- спросил восхищенный Микс, испытывая радость и
удивление в равной мере. Единственной слабостью Джольнса была, быть-может,
профессиональная гордость своими удивительными достижениями в индукции. Он
всегда был готов удивить и очаровать слушателей описанием своих методов.
-- Путем исключения, -- сказал великий Джольнс, раскладывая свои
вещественные доказательства на маленьком столике. -- Я выкинул некоторые
части города, куда она могла бы переехать Видите вы эту булавку? Она
исключает Бруклин. Ни одна женщина не пытается абордировать вагон, идущий
через Бруклинский мост, не будучи уверена, что у нее есть шляпная булавка,
посредством которой она пробьет себе дорогу к сидячему месту. А теперь я
хочу доказать вам, что она не могла переселиться и в Гарлем. За этой дверью
на стене два крючка. На один из них мисс Спайдер вешала свою шляпку, на
другой -- шаль. Заметьте, что низ висящей шали постепенно образовал на
оштукатуренной стене грязную полосу. Полоса эта ровная: это доказывает, что
на шали нет бахромы, Ну, могло ли бы когда-нибудь случиться, чтобы женщина
средних лет, носящая шаль, влезала в Гарлемский поезд без того, чтобы на
шали была бахрома, которая зацепляется в двери и задерживает пассажиров,
идущих за ней?
Итак, мы исключаем Гарлем. Поэтому я вывожу, что мисс Спайдер уехала
недалеко.
На этой карточке вы видите слово "левая", букву "С" и "No 12". Я
случайно знаю, что в No 12 на авеню С находится первоклассный пансион, в
значительной степени превышающий средства вашей сестры,-- так мы
предполагаем. Но вот я нахожу кусок театральной афиши, странным образом
скомканной. На какую мысль это наводит вас, м-р Микс? Вероятно, ни на какую.
Но это красноречиво для человека, который в силу привычки и упражнений
обращает внимание на малейшие подробности.
-- Вы говорили мне, что ваша сестра -- уборщица. Она мыла полы в
конторах и общественных зданиях. Предположим, что она получила такую работу
в театре. Где чаще всего теряют драгоценные вещи, м-р Микс? Разумеется, в
театре. Посмотрите на этот кусок афиши. Обратите внимание на круглое,
вдавленное место. Он был обернут вокруг кольца, может - быть, очень дорогого
кольца.
Мисс Спайдер нашла это кольцо, когда работала в театре. Она торопливо
оторвала кусок афиши, тщательно завернула кольцо и спрятала его на груди. На
следующий день она продала его и, когда увеличились ее средства, она стала
искать себе более комфортабельное помещение. Когда я дохожу до этого места,
то не вижу ничего невозможного в цепи событий в No 12 авеню С. Там мы и
найдем вашу сестру, м-р Микс. Мистер Джольнс закончил свою убедительную речь
улыбкой пользующегося успехом артиста.
Восхищение Микса было выше всяких слов. Они вместе отправились на авеню
С, No 12. Это был старинный дом из бурого камня, в богатом и респектабельном
квартале. Они позвонили. На запрос им ответили, что никакой мисс Спайдер
здес не знают, и что за последние шесть месяцев ни один новый жилец не
поселился в доме. Когда они снова очутились на тротуаре, Микс стал
рассматривать вещественные доказательства, которые он забрал с собой из
прежней комнаты сестры.
-- Я не сыщик, -- заметил он Джольнсу, подымая кусок афиши к самому
носу, -- но мне кажется, что в ней было завернуто не кольцо, а круглая
мятная лепешка. А этот обрывок с адресом очень похож на купон от билета на
место No 12, ряд С, левая сторона.
Глаза Шенрока Джольнса смотрели куда-то вдаль.
-- Мне кажется, что нам следовало бы посоветоваться с Джеггинсом, --
сказал он.
-- Кто это Джеггинс? -- спросил Микс.
-- Он -- глава новой школы детективов, -- ответил Джольнс.--Их методы
отличаются от наших, но говорят, что Джеггинс разрешил несколько чрезвычайно
сложных проблем. Я отведу вас к нему.
Они застали, "величайшего" Джеггинса в его конторе. Это был маленький
человек со светлыми волосами, погруженный в чтение одного из буржуазных
творений Натэниэля Хосурна. Оба великие сыщика разных школ церемонно пожали
друг другу руки. Затем был представлен Микс.
-- Изложите факты,--сказал Джеггинс, продолжая читать. Когда Микс
окончил, величайший закрыл книгу и сказал:
-- Верно я понял, что вашей сестре пятьдесят два года? что у нее
большое родимое пятно около носа? что она-бедная вдова, едва перебивающаяся
уборкой, и что у нее самые обыкновенные лицо и фигура?
-- Это очень точно описано,--согласился Микс. Джеггинс встал и надел
шляпу.
-- Через пятнадцать минут,--сказал он,--я вернусь и принесу вам ее
настоящий адрес.
Шенрок Джольнс побледнел, но заставил себя улыбнуться. В назначенное
время Джеггинс вернулся и справился по небольшому клочку бумаги, который он
держал в руках.
-- Вашу сестру, Мэри Слайдер,--спокойно об'явил он:--вы можете найти в
No 162 Чильтон-Стрит. Она живет в комнате с окнами во двор, в пятом этаже.
Дом этот всего в четырех кварталах отсюда.--Он продолжал, обращаясь к Миксу:
--Я советую вам пойти и проверить мои показания, а затем вернуться
сюда. Я уверен, что м-р Джольнс будет ждать вас. Микс убежал; через двадцать
минут он возвратился с сияющим лицом.
-- Она живет там и здорова. Скажите, сколько вам заплатить?
-- Два доллара!--сказал Джеггинс. Микс расплатился и ушел. Шенрок
Джольнс стоял перед Джеггинсом со шляпой в руке.
-- Если это не слишком смело с моей стороны,-- запинаясь, проговорил
он,-- если вы не откажетесь сделать мне такое одолжение... если нет
препятствий...
-- Разумеется, -- ответил Джеггинс: -- я скажу вам, как я это сделал.
Помните вы описание примет мисс Спайдер? Знали ли вы когда-нибудь женщину с
такой наружностью, которая не заказала бы своего увеличенного портрета --
карандашом с фотографии--с уплатою за него в рассрочку, понедельно?
Крупнейшее заведение такого рода находится как раз за углом.
Я пошел туда и из книги заказчиков узнал ее адрес.
Вот и все.
О`Генри. Черствые булки
Мисс Марта Мичем содержала небольшую пекарню на углу, -- ту самую, в
которую ведут три ступеньки, и где сильно дребезжит звонок, когда вы
отворяете дверь.
Мисс Марте Мичем было сорок лет, ее банковая книжка показывала
сбережения в две тысячи долларов, а кроме того она обладала двумя фальшивыми
зубами и отзывчивым сердцем. Повыходило замуж очень много женщин, шансы
которых были гораздо ниже ее.
Два-три раза в неделю в пекарню заходил покупатель, которым она начала
в последнее время интересоваться. Это был человек средних лет, в очках и с
русой, аккуратно подстриженной, остроконечной бородкой.
Он говорил по-английски с ясно выраженным немецким акцентом. Платье его
было поношенное, заштопанное; висело оно на нем мешковато и местами
образовало складки.
Но все же он выглядел очень опрятно и отличался хорошими манерами.
Он неизменно покупал по два черствых хлебца. Свежие хлебцы стоили по
пяти центов каждый. Черствые хлебцы продавались по пяти центов пара. Он
никогда не спрашивал ничего другого: только черствые хлебцы.
Как-то раз мисс Мичем заметила на его пальцах красные и коричневые
пятна. Она немедленно решила про себя, что он -- художник, и очень бедный.
Не было никакого сомнения в том, что он живет в мансарде, где рисует
картины, ест черствые булки и мечтает об очаровательных вещах, что
выпекаются у мисс Мичем. Очень часто, когда мисс Марта сидела за чаем с
булочками, котлетами и вареньем, она подавляла невольный вздох и думала о
том, что было бы хорошо, если бы художник с изящными манерами разделял ее
трапезу вместо того, чтобы есть сухой хлеб в своей отвратительной
мансарде... Как уже указывалось выше, у мисс Марты было чрезвычайно
отзывчивое сердце...
С целью проверить свое предположение относительно рода его занятий, она
однажды принесла из своей комнаты картину, которую купила на аукционе, и
поставила ее у полок, за прилавком с хлебом.
Это была венецианская сценка. Роскошный мраморный паллацио (так было
написано на картине!) стоял на переднем плане земли, -- вернее, воды. Кроме
дворца, можно было видеть гондолу (с дамой, проводящей пальцем след по
воде), облака, небо и обильное количество светотени.
Ни единый художник не мог не обратить внимания на такую картину.
Через два дня явился покупатель.
-- Будете добры, две черствых булки.
-- У вас прекрасная картина, мадам, -- сказал он, в то время как она
заворачивала булки!
-- Разве? -- воскликнула мисс Марта, в восторге от собственной
хитрости: -- я так люблю искусство и... нет, еще слишком рано было сказать
"художников!"
-- и картины.-- Она прибавила: -- Значит, вы находите, что это --
хорошая картина?
-- Дер балацо,-- сказал покупатель,-- нехорошо написан. Неверно сделана
перспектива. Будьте здоровы, мадам! Он взял булки, поклонился и торопливо
вышел. Да, он несомненно художник! Мисс Марта унесла картину обратно в свою
комнату. Как мягко и внимательно светились его глаза за очками! Какой у него
большой лоб! Быть способным с первого же взгляда судить о перспективе - и
питаться черствыми булками! Но художнику всегда приходится очень много
страдать, пока его признают...
Как было бы хорошо для искусства и для перспективы, если бы гений
подкрепился двумя тысячами долларов, пекарней и... отзывчивым сердцем! Но,
мисс Марта, все это мечты!
...Теперь, являясь в пекарню, он довольно часто болтал с ней через
прилавок. Казалось, он жаждет слышать бодрящие слова мисс Марты. Он
продолжал покупать черствые булки и никогда не спрашивал ни сладких печений,
ни пирога, ни ее очаровательных пышек. С некоторого времени он как будто
похудел и упал духом. У нее болело сердце от желания прибавить чего-нибудь
вкусненького к его скромной покупке, но не хватало мужества сделать это. Она
не смела оскорбить его. Она много слышала о болезненном самолюбии
художников.
Мисс Марта начала надевать в лавку свой шелковый синий в крапинку лиф.
В задней комнате она варила какое-то таинственное месиво из семян айвы
и буры. Многие употребляют такую смесь для цвета лица.
Однажды покупатель вошел в пекарню, как обычно. Как обычно же, спросил
черствые булки и положил на прилавдк деньги. В то время как хозяйка
потянулась за булочками, послышался звук рожка, тотчас же раздался грохот и
мимо лекарни тяжело протащился пожарный обоз. Покупатель поспешил к двери
посмотреть, как и всякий другой сделал бы!
В порыве вдохновения мисс Марта решила воспользоваться представившимся
случаем.
За прилавком, на нижней полке, лежал фунт свежего масла, который
молочник ей принес минут десять назад. Хлебным ножом она сделала глубокий
надрез в каждой черствой булке, всунула туда изрядное количество масла и
снова плотно прижала булки,
Когда покупатель повернулся, она уже заворачивала булки в бумагу. Когда
же после необычно приятного короткого разговора покупатель ушел, она
улыбнулась самой себе, но в то же время почувствовала в сердце легкий
трепет. "Не был ли чересчур смел ее поступок? Не обидится ли художник?
Наверное, нет! Ведь не существует на свете язык с'естного! А масло не
является эмблемой назойливой смелости!
В этот день все ее мысли долго были прикованы к этой теме. Она на
разные лады представляла себе, как он откроет ее маленький обман. Он отложит
в сторону свои кисти и палитру. Рядом будет стоять мольберт с начатой
картиной, перспектива которой--выше всякой критики. Он готовится
позавтракать черствой булкой и водой, он вонзает в булку нож,--ах! Мисс
Марта густо покраснела. Когда он будет есть, подумает ли он о той руке, что
положила масло? Станет ли?..
В это мгновение неистово задребезжал колокольчик у входной двери.
Кто-то вошел с большим шумом. Мисс Марта поспешно вышла из задней комнаты в
булочную. Там было двое мужчин. Одного из них, молодого человека, с трубкой
в зубах, она никогда до сих пор не видела. Другой был--ее художник. Лицо его
было багрового цвета, шляпа с'ехала на бок, а волосы растрепались. При виде
мисс Марты он дико сжал кулаки и. грозно направил их в сторону хозяйки.
В сторону мисс Марты!
-- Dummkopf! -- оглушительно закричал он: - Tausendofer! Или что-то
другое, в этом роде. Ругался он по-немецки.
Молодой человек старался увести его.
-- Я не уйду,--продолжал сердито кричать немец,-- не уйду до тех пор,
пока не скажу ей... Он забарабанил кулаками по прилавку мисс Марты.
-- Вы испортиль мне...-- орал он: вы испортиль мое...-- И синие глаза
его метнули молнии за очками.
Я хочу сказать вам... Вы--старая, драная кошка...
Мисс Марта в изнеможении прислонилась к полкам и положила руку на свой
шелковый, синий в крапинках лиф. Молодой человек схватил своего товарища за
ворот.
-- Ну, идем!--сказал он сердито: вы уже достаточно наговорили ей.
Он вытащил рассерженного художника за дверь на тротуар и затем
вернулся.
-- Я думаю, мадам, что я должен об'яснить вам, что тут произошло,--
сказал он. Вот, собственно говоря, из-за чего весь этот шум. Это --
Блюмбергер! Он инженер-архитектор. Я служу с ним в одной конторе. Он вот уж
три месяца, как усерднейшим образом работает над планом нового здания
ратуши. Был об'явлен конкурс на премию. Вчера он закончил обведение чертежа
тушью. Надо вам знать, что чертежник всегда сначала вычерчивает в карандаше,
а потом, когда работа готова, он стирает карандаш крошками черствого хлеба.
Это-- гораздо лучше резины. Блюмбергер все время покупал черствый хлеб у
вас, -- вы сами знаете это, мадам... И вот теперь, благодаря вам, весь его
план никуда не годится, разве еще только на то, чтобы заворачивать в нем
бутерброды в дорогу...
...Мисс Марта вернулась в заднюю комнату. Там она сняла шелковый, синий
в крапинку лиф и надела старую кофту из коричневой саржи, которую обычно
носила. А затем она выплеснула через окно в ведро с золой смесь из семян
айвы с бурой.
О.Генри. Своеобразная гордость.
М-р Кипплинг сказал: "Города полны гордыни и шлют друг другу вызов".
Именно так; Нью-Йорк был пуст.
Двести тысяч из его обитателей уехали на лето. Три миллиона восемьсот
тысяч остались, чтобы присматривать за имуществом и платить по счетам
отсутствующих. Эти двести тысяч -- большие моты.
Нью-иоркец сидел в саду на крыше и втягивал усладу через соломинку. Его
панама лежала на стуле. Июльская публика рассеялась между свободными
столиками так свободно, как обыкновенно рассыпаются аутфильдеры при выходе
на площадку чемпиона крикета. От времени до времени на эстраде выступали
номера. С залива веял прохладный ветерок. Вокруг и в вышине -- повсюду, за
исключением сцены, -- были звезды. Изредка мелькали лакеи, исчезая, как
вспугнутые серны.
Предусмотрительным посетителям заказавшим прохладительные напитки с
утра по телефону, теперь подавали их. Нью-йоркец замечал все недостатки
своего комфорта, но довольство все же мягко светилось сквозь стекла его
очков без оправы. Его семья уехала из города. Напитки были тепловаты. Балет
страдал отсутствием и мелодии, и такта, но... семья его не вернется до
сентября!
Вдруг в сад ввалился человек из Топаз-Сити. На нем так и лежала печать
одинокого человека. Страдая от одиночества, он с характерным выражением
вдовьего лица шагал по приютам веселья. Необыкновенная жажда общения с
людьми овладевала им, когда он впивал столичный воздух.
Он направил руль прямо на столик нью-йоркца.
Фривольная атмосфера сада на крыше сделали нью-иоркца совершенно
безоружным и беспечным, и он решил отбросить все традиции своей жизни. Он
пожелал единым, быстрым, чертовски-смелым; импульсивным, беззаботным
движением разбить вдребезги все те условности, что вплелись в его
существование.
Повинуясь этому радикальному и внезапному внушению, он слегка кивнул
головой незнакомцу, когда тот приблизился к его столику.
Уже через мгновение человек из Топаз-Сити находился в списке самых
закадычных друзей нью-иоркца. Он придвинул к столику стул, протянул ноги на
два других стула, а на четвертый бросил свою широкополую шляпу. После того
рассказал своему новому Другу всю историю своей жизни.
Нью-иоркец нагрелся немного,-- как начинают нагреваться в нью-йоркских
домах печи, с приходом весны. Лакей, неосторожно подошедший на расстояние
оклика, был захвачен в плен и отпущен на честное слово с поручением сходить
на экспериментальную станцию доктора Уайли. Балет посреди музыкальной
фантазии изображал боливийских крестьян,-- так значилось в программе. Часть
балерин была одета в костюмы норвежских рыбачек. На другой части были наряды
придворных дам Марии-Антуанетты, а еще одна часть, представляя собой морских
нимф, была соответствующим образом обнажена. Весь же ансамбль производил
впечатление сборища горничных в общественном клубе в Центральном Восточном
парке.
-- Давно в Нью-Йорке? -- спросил Нью-йоркец, приготовляя определенные
"чаевые" для лакея, который должен был принести ему крупную сдачу.
-- Я? -- сказал человек из Топаз Сити.-- Четыре дня! Были ли вы
когда-нибудь в Топаз-Сити?
-- Я? ответил нью-иоркец.-- Я никогде не был западнее Восьмой авеню. У
меня был брат, который умер на Девятой, но я встретил процессию на Восьмой.
Ни погребальной колеснице был пучок фиалок,-- распорядитель указал на это,
чтобы не было ошибок при расчете. Не могу сказать, чтобы я был хорошо знаком
с Западом. -- Топаз-Сити,-- сказал человек, занимавший четыре стула,-- один
из прекраснейших городов в мире!
-- Полагаю, что вы уже видели достопримечательности столицы,-- заметил
нью-иоркец.-- Четыре дня -- недостаточно для того, чтобы осмотреть, наиболее
выдающееся, но все же общее впечатление можно получить. Наше архитектурное
превосходство -- вот что главным образом поражает приезжих!
Вы, разумеется, видали небоскреб "Флатиайрон"? Его считают...
-- Видел! -- сказал человек из Топаз-Сити: -- но вам все же следовало
бы побывать в наших краях. У нас -- гористая местность, и все дамы носят
короткие юбки при восхождении на горы и...
-- Извините! -- произнес нью-йоркец: -- это все не то! Нью-Йорк должен
почитаться чудесным откровением для приезжих с Запада. Наши отели...
-- Вот, вот! - воскликнул человек из Топаз-Сити: -- это как раз
напоминает мне, как в прошлом году шестнадцать человек, систематически
нападавшие на почтовые дилижансы, были застрелены в двадцати милях...
-- Я говорю про отели, -- продолжал нью-иоркец:-- в этом отношении мы
идем впереди всей Европы. А что же касается нашего нетрудового элемента, то
О.Генри. Сыщики
В Нью-Йорке человек может исчезнуть внезапно и окончательно, как пламя
задутой свечи. Все агенты разведки, полицейские ищейки, сыщики, знающие
городские лабиринты, кабинетные детективы, работающие на основании теории и
индуктивного метода,--все они будут призваны участвовать в поисках.
Чаще всего человека этого никогда больше не увидишь.
Иногда он вновь появится в Шибойзане или в лесах Terre Haute, называясь
одним из синонимов "Смита" и совершенно не помня о всех событиях до
известного времени, в том числе и о счете своего бакалейщика. Иногда после
драгирования рек и обыска в ресторанах с целью узнать, не дожидается ли он
хорошо приготовленного филе,-- вдруг оказывается, что он живет рядом.
Это погашение человеческого существа, похожее на стирание человека с
меловой доски, является одной из драматургических тем, производящих наиболее
сильное впечатление.
Случай с Мэри Спайдер, с этой точки зрения, не лишен интереса.
Человек средних лет, по имени Микс, приехал с Запада в Нью-Йорк с целью
отыскать свою сестру, мисс Мэри Спайдер, вдову пятидесяти двух лет, которая
около года жила в меблированном доме в людном квартале. Явившись по адресу,
он узнал, что Мэри Спайдер выехала больше месяца тому назад. Никто не мог
указать ему ее нового адреса. Выйдя из дома, Микс обратился к стоявшему на
углу полисмэну и объяснил ему свое затруднение. -- Сестра моя очень бедна,--
сказал он,-- и мне хотелось бы найти ее. Я недавно нажил уйму денег на
свинцовой руде и хочу, чтобы она разделила мое богатство. Помещать
об'явление не стоит, так как она все равно не умеет читать.
Полисмэн подергал усы и принял такой сосредоточенный и победоносный
вид, что Микс почти чувствовал, как радостные слезы его сестры Мэри капают
на его ярко-синий галстук.
-- Идите-ка в окрестности Канал-Стрита,-- сказал полисмэн,-- и начните
ездить на самой большой ломовой телеге, какую только найдете. Там постоянно
старухи попадают под ломовиков. Можете поискать среди них. Если вы не хотите
этого, то ступайте в главную квартиру и добейтесь, чтобы вам дали летучего
агента. В полицейской главной квартире Микс встретил полную готовность
помочь ему. Была поднята общая тревога, и во все участки были разосланы
снимки с фотографии мисс Спайдер, находившейся у ее брата.
В Мюльберри - Стрит начальник назначил детектива Мюллинса на это дело.
Детектив отвел Микса в сторону и сказал:
-- Распутать это дело не так уж трудно. Сбрейте свои баки, наполните
карманы хорошими сигарами и приходите на свиданье со мною в кафе Вальдорф к
трем часам пополудни.
Микс послушался. Он нашел Мюллинса на месте. Они роспили бутылку вина,
при чем детектив все время расспрашивал о пропавшей женщине.
-- Да,-- сказал Мюллинс: -- Нью-Йорк -- большой город, но детективное
дело в нем систематизировано. Есть два пути, которыми мы можем итти к цели.
Сперва мы попробуем один из них. Вы говорите, что ей пятьдесят два года.
-Немного больше,-- сказал Микс, Детектив проводил техасца в отделение
конторы об'явлений одной из крупнейших газет. Тут он написал следующее
об'явление и предложил его вниманию Микса: "Нужны немедленно сто хорошеньких
хористок для новой оперетки. Прием весь день. Бродуэй, No..."
Микс пришел в негодование.
-- Моя сестра,--сказал он,-- бедная, пожилая женщина, занятая тяжелым
трудом. Я не понимаю, каким образом подобное об'явление поможет делу.
-- Прекрасно,--сказал детектив,--я вижу, что вы не знаете Нью-Йорка.
Но, если у вас есть предубеждение против этого, мы можем испробовать другое
средство. Это -- более верный способ, но будет стоить вам дороже.
-- Не обращайте внимания на расходы, -- сказал Микс,--мы испробуем его.
Сыщик привел его обратно в Вальдорф.
-- Займите две спальни и гостиную, -- учил он,-- и подымемся туда.
Когда это было сделано, оба были введены в роскошный номер первого
этажа. Микс выглядел удивленным. Детектив погрузился в бархатное кресло и
вытащил коробку с сигарами.
-- Я забыл посоветовать вам, старина,-- сказал он:-- вам следовало бы
нанять комнаты помесячно, с вас тогда не содрали бы так много.
-- Помесячно?! -- воскликнул Микс:-- что вы хотите этим сказать?
-- О, чтобы обработать дело таким образом, нужно время. Я говорил вам,
что это будет стоить дорого. Нам придется ждать до весны. Тогда выйдет новый
городской справочник. Весьма возможно, что имя и адрес вашей сестры будут в
нем указаны.
Микс немедленно отделался от городского детектива. На следующий день
кто-то посоветовал ему обратиться к Шенроку Джольнсу, знаменитому нью -
иоркскому частному сыщику, который брал громадную плату, но совершал чудеса
в области раскрытия тайн и преступлений.
После двухчасового ожидания в передней знаменитого сыщика, Микс был к
нему допущен. Джольнс, в пурпурном халате, сидел у шахматного столика, на
котором лежал журнал, и пытался разрешить тайну одного запутанного и
загадочного романа. Худощавое интеллигентное лицо знаменитого сыщика, его
проницательные глаза и его такса за каждое слово достаточно известны и не
нуждаются в описании. Микс изложил свое дело.
-- Мой гонорар в случае успеха будет 200 долларов,-- сказал Шенрок
Джольнс.
Микс кивнул в знак согласия.
-- Я берусь за ваше дело, м-р Микс, -- сказал наконец Джольнс. --
Исчезновение людей в этом, городе всегда было для меня интересной проблемой.
Я вспоминаю случай, который я довел до успешного конца год тому назад.
Семья, носящая фамилию "Кларк" внезапно исчезла из маленькой квартирки, в
которой жила. Я два месяца наблюдал за этим домом, ища какого-нибудь
указания. Однажды меня поразило, что некий торговец молоком и мальчик из
бакалейной лавки всегда шли задом наперед, когда несли свои товары по
лестнице. Проследив индуктивным способом идею, на которую навели меня мои
наблюдения, я сразу узнал местопребывание пропавшей семьи. Они переселились
в другую квартиру по другую сторону площадки и переменили свою фамилию на
"Кралк".
Шенрок Джольнс и его клиент пошли в меблированный дом, где жила Мэри
Спайдер, Сыщик попросил указать ему ее комнату, которая со времени ее
исчезновения никем не была занята. Комната была маленькая, грязная и бедно
обставлена.
Микс уныло уселся на стул, в то время как знаменитый сыщик в поисках
следов и указаний обшаривал стены, пол и несколько штук старой расшатанной
мебели. По истечении получаса, Джольнс собрал несколько странных вещей:
дешевую шляпную булавку, обрывки театральной афиши и кончик небольшой
разорванной карточки, на которой были: слово "левая" и буквы "С 12е. '
Шенрок Джольнс минут десять стоял, прислонившись к камину и подперев
голову рукой, с сосредоточенным взглядом на интеллигентном лице. По
истечении этого времени он воскликнул с воодушевлением:
-- Пойдемте, мистер Микс! Я могу привести вас прямо в дом, где живет
ваша сестра. Вам нечего беспокоиться об ее благополучии: она не терпит нужды
в деньгах, по крайней мере в настоящее время.
-- Как вы это узнали?-- спросил восхищенный Микс, испытывая радость и
удивление в равной мере. Единственной слабостью Джольнса была, быть-может,
профессиональная гордость своими удивительными достижениями в индукции. Он
всегда был готов удивить и очаровать слушателей описанием своих методов.
-- Путем исключения, -- сказал великий Джольнс, раскладывая свои
вещественные доказательства на маленьком столике. -- Я выкинул некоторые
части города, куда она могла бы переехать Видите вы эту булавку? Она
исключает Бруклин. Ни одна женщина не пытается абордировать вагон, идущий
через Бруклинский мост, не будучи уверена, что у нее есть шляпная булавка,
посредством которой она пробьет себе дорогу к сидячему месту. А теперь я
хочу доказать вам, что она не могла переселиться и в Гарлем. За этой дверью
на стене два крючка. На один из них мисс Спайдер вешала свою шляпку, на
другой -- шаль. Заметьте, что низ висящей шали постепенно образовал на
оштукатуренной стене грязную полосу. Полоса эта ровная: это доказывает, что
на шали нет бахромы, Ну, могло ли бы когда-нибудь случиться, чтобы женщина
средних лет, носящая шаль, влезала в Гарлемский поезд без того, чтобы на
шали была бахрома, которая зацепляется в двери и задерживает пассажиров,
идущих за ней?
Итак, мы исключаем Гарлем. Поэтому я вывожу, что мисс Спайдер уехала
недалеко.
На этой карточке вы видите слово "левая", букву "С" и "No 12". Я
случайно знаю, что в No 12 на авеню С находится первоклассный пансион, в
значительной степени превышающий средства вашей сестры,-- так мы
предполагаем. Но вот я нахожу кусок театральной афиши, странным образом
скомканной. На какую мысль это наводит вас, м-р Микс? Вероятно, ни на какую.
Но это красноречиво для человека, который в силу привычки и упражнений
обращает внимание на малейшие подробности.
-- Вы говорили мне, что ваша сестра -- уборщица. Она мыла полы в
конторах и общественных зданиях. Предположим, что она получила такую работу
в театре. Где чаще всего теряют драгоценные вещи, м-р Микс? Разумеется, в
театре. Посмотрите на этот кусок афиши. Обратите внимание на круглое,
вдавленное место. Он был обернут вокруг кольца, может - быть, очень дорогого
кольца.
Мисс Спайдер нашла это кольцо, когда работала в театре. Она торопливо
оторвала кусок афиши, тщательно завернула кольцо и спрятала его на груди. На
следующий день она продала его и, когда увеличились ее средства, она стала
искать себе более комфортабельное помещение. Когда я дохожу до этого места,
то не вижу ничего невозможного в цепи событий в No 12 авеню С. Там мы и
найдем вашу сестру, м-р Микс. Мистер Джольнс закончил свою убедительную речь
улыбкой пользующегося успехом артиста.
Восхищение Микса было выше всяких слов. Они вместе отправились на авеню
С, No 12. Это был старинный дом из бурого камня, в богатом и респектабельном
квартале. Они позвонили. На запрос им ответили, что никакой мисс Спайдер
здес не знают, и что за последние шесть месяцев ни один новый жилец не
поселился в доме. Когда они снова очутились на тротуаре, Микс стал
рассматривать вещественные доказательства, которые он забрал с собой из
прежней комнаты сестры.
-- Я не сыщик, -- заметил он Джольнсу, подымая кусок афиши к самому
носу, -- но мне кажется, что в ней было завернуто не кольцо, а круглая
мятная лепешка. А этот обрывок с адресом очень похож на купон от билета на
место No 12, ряд С, левая сторона.
Глаза Шенрока Джольнса смотрели куда-то вдаль.
-- Мне кажется, что нам следовало бы посоветоваться с Джеггинсом, --
сказал он.
-- Кто это Джеггинс? -- спросил Микс.
-- Он -- глава новой школы детективов, -- ответил Джольнс.--Их методы
отличаются от наших, но говорят, что Джеггинс разрешил несколько чрезвычайно
сложных проблем. Я отведу вас к нему.
Они застали, "величайшего" Джеггинса в его конторе. Это был маленький
человек со светлыми волосами, погруженный в чтение одного из буржуазных
творений Натэниэля Хосурна. Оба великие сыщика разных школ церемонно пожали
друг другу руки. Затем был представлен Микс.
-- Изложите факты,--сказал Джеггинс, продолжая читать. Когда Микс
окончил, величайший закрыл книгу и сказал:
-- Верно я понял, что вашей сестре пятьдесят два года? что у нее
большое родимое пятно около носа? что она-бедная вдова, едва перебивающаяся
уборкой, и что у нее самые обыкновенные лицо и фигура?
-- Это очень точно описано,--согласился Микс. Джеггинс встал и надел
шляпу.
-- Через пятнадцать минут,--сказал он,--я вернусь и принесу вам ее
настоящий адрес.
Шенрок Джольнс побледнел, но заставил себя улыбнуться. В назначенное
время Джеггинс вернулся и справился по небольшому клочку бумаги, который он
держал в руках.
-- Вашу сестру, Мэри Слайдер,--спокойно об'явил он:--вы можете найти в
No 162 Чильтон-Стрит. Она живет в комнате с окнами во двор, в пятом этаже.
Дом этот всего в четырех кварталах отсюда.--Он продолжал, обращаясь к Миксу:
--Я советую вам пойти и проверить мои показания, а затем вернуться
сюда. Я уверен, что м-р Джольнс будет ждать вас. Микс убежал; через двадцать
минут он возвратился с сияющим лицом.
-- Она живет там и здорова. Скажите, сколько вам заплатить?
-- Два доллара!--сказал Джеггинс. Микс расплатился и ушел. Шенрок
Джольнс стоял перед Джеггинсом со шляпой в руке.
-- Если это не слишком смело с моей стороны,-- запинаясь, проговорил
он,-- если вы не откажетесь сделать мне такое одолжение... если нет
препятствий...
-- Разумеется, -- ответил Джеггинс: -- я скажу вам, как я это сделал.
Помните вы описание примет мисс Спайдер? Знали ли вы когда-нибудь женщину с
такой наружностью, которая не заказала бы своего увеличенного портрета --
карандашом с фотографии--с уплатою за него в рассрочку, понедельно?
Крупнейшее заведение такого рода находится как раз за углом.
Я пошел туда и из книги заказчиков узнал ее адрес.
Вот и все.
О`Генри. Черствые булки
Мисс Марта Мичем содержала небольшую пекарню на углу, -- ту самую, в
которую ведут три ступеньки, и где сильно дребезжит звонок, когда вы
отворяете дверь.
Мисс Марте Мичем было сорок лет, ее банковая книжка показывала
сбережения в две тысячи долларов, а кроме того она обладала двумя фальшивыми
зубами и отзывчивым сердцем. Повыходило замуж очень много женщин, шансы
которых были гораздо ниже ее.
Два-три раза в неделю в пекарню заходил покупатель, которым она начала
в последнее время интересоваться. Это был человек средних лет, в очках и с
русой, аккуратно подстриженной, остроконечной бородкой.
Он говорил по-английски с ясно выраженным немецким акцентом. Платье его
было поношенное, заштопанное; висело оно на нем мешковато и местами
образовало складки.
Но все же он выглядел очень опрятно и отличался хорошими манерами.
Он неизменно покупал по два черствых хлебца. Свежие хлебцы стоили по
пяти центов каждый. Черствые хлебцы продавались по пяти центов пара. Он
никогда не спрашивал ничего другого: только черствые хлебцы.
Как-то раз мисс Мичем заметила на его пальцах красные и коричневые
пятна. Она немедленно решила про себя, что он -- художник, и очень бедный.
Не было никакого сомнения в том, что он живет в мансарде, где рисует
картины, ест черствые булки и мечтает об очаровательных вещах, что
выпекаются у мисс Мичем. Очень часто, когда мисс Марта сидела за чаем с
булочками, котлетами и вареньем, она подавляла невольный вздох и думала о
том, что было бы хорошо, если бы художник с изящными манерами разделял ее
трапезу вместо того, чтобы есть сухой хлеб в своей отвратительной
мансарде... Как уже указывалось выше, у мисс Марты было чрезвычайно
отзывчивое сердце...
С целью проверить свое предположение относительно рода его занятий, она
однажды принесла из своей комнаты картину, которую купила на аукционе, и
поставила ее у полок, за прилавком с хлебом.
Это была венецианская сценка. Роскошный мраморный паллацио (так было
написано на картине!) стоял на переднем плане земли, -- вернее, воды. Кроме
дворца, можно было видеть гондолу (с дамой, проводящей пальцем след по
воде), облака, небо и обильное количество светотени.
Ни единый художник не мог не обратить внимания на такую картину.
Через два дня явился покупатель.
-- Будете добры, две черствых булки.
-- У вас прекрасная картина, мадам, -- сказал он, в то время как она
заворачивала булки!
-- Разве? -- воскликнула мисс Марта, в восторге от собственной
хитрости: -- я так люблю искусство и... нет, еще слишком рано было сказать
"художников!"
-- и картины.-- Она прибавила: -- Значит, вы находите, что это --
хорошая картина?
-- Дер балацо,-- сказал покупатель,-- нехорошо написан. Неверно сделана
перспектива. Будьте здоровы, мадам! Он взял булки, поклонился и торопливо
вышел. Да, он несомненно художник! Мисс Марта унесла картину обратно в свою
комнату. Как мягко и внимательно светились его глаза за очками! Какой у него
большой лоб! Быть способным с первого же взгляда судить о перспективе - и
питаться черствыми булками! Но художнику всегда приходится очень много
страдать, пока его признают...
Как было бы хорошо для искусства и для перспективы, если бы гений
подкрепился двумя тысячами долларов, пекарней и... отзывчивым сердцем! Но,
мисс Марта, все это мечты!
...Теперь, являясь в пекарню, он довольно часто болтал с ней через
прилавок. Казалось, он жаждет слышать бодрящие слова мисс Марты. Он
продолжал покупать черствые булки и никогда не спрашивал ни сладких печений,
ни пирога, ни ее очаровательных пышек. С некоторого времени он как будто
похудел и упал духом. У нее болело сердце от желания прибавить чего-нибудь
вкусненького к его скромной покупке, но не хватало мужества сделать это. Она
не смела оскорбить его. Она много слышала о болезненном самолюбии
художников.
Мисс Марта начала надевать в лавку свой шелковый синий в крапинку лиф.
В задней комнате она варила какое-то таинственное месиво из семян айвы
и буры. Многие употребляют такую смесь для цвета лица.
Однажды покупатель вошел в пекарню, как обычно. Как обычно же, спросил
черствые булки и положил на прилавдк деньги. В то время как хозяйка
потянулась за булочками, послышался звук рожка, тотчас же раздался грохот и
мимо лекарни тяжело протащился пожарный обоз. Покупатель поспешил к двери
посмотреть, как и всякий другой сделал бы!
В порыве вдохновения мисс Марта решила воспользоваться представившимся
случаем.
За прилавком, на нижней полке, лежал фунт свежего масла, который
молочник ей принес минут десять назад. Хлебным ножом она сделала глубокий
надрез в каждой черствой булке, всунула туда изрядное количество масла и
снова плотно прижала булки,
Когда покупатель повернулся, она уже заворачивала булки в бумагу. Когда
же после необычно приятного короткого разговора покупатель ушел, она
улыбнулась самой себе, но в то же время почувствовала в сердце легкий
трепет. "Не был ли чересчур смел ее поступок? Не обидится ли художник?
Наверное, нет! Ведь не существует на свете язык с'естного! А масло не
является эмблемой назойливой смелости!
В этот день все ее мысли долго были прикованы к этой теме. Она на
разные лады представляла себе, как он откроет ее маленький обман. Он отложит
в сторону свои кисти и палитру. Рядом будет стоять мольберт с начатой
картиной, перспектива которой--выше всякой критики. Он готовится
позавтракать черствой булкой и водой, он вонзает в булку нож,--ах! Мисс
Марта густо покраснела. Когда он будет есть, подумает ли он о той руке, что
положила масло? Станет ли?..
В это мгновение неистово задребезжал колокольчик у входной двери.
Кто-то вошел с большим шумом. Мисс Марта поспешно вышла из задней комнаты в
булочную. Там было двое мужчин. Одного из них, молодого человека, с трубкой
в зубах, она никогда до сих пор не видела. Другой был--ее художник. Лицо его
было багрового цвета, шляпа с'ехала на бок, а волосы растрепались. При виде
мисс Марты он дико сжал кулаки и. грозно направил их в сторону хозяйки.
В сторону мисс Марты!
-- Dummkopf! -- оглушительно закричал он: - Tausendofer! Или что-то
другое, в этом роде. Ругался он по-немецки.
Молодой человек старался увести его.
-- Я не уйду,--продолжал сердито кричать немец,-- не уйду до тех пор,
пока не скажу ей... Он забарабанил кулаками по прилавку мисс Марты.
-- Вы испортиль мне...-- орал он: вы испортиль мое...-- И синие глаза
его метнули молнии за очками.
Я хочу сказать вам... Вы--старая, драная кошка...
Мисс Марта в изнеможении прислонилась к полкам и положила руку на свой
шелковый, синий в крапинках лиф. Молодой человек схватил своего товарища за
ворот.
-- Ну, идем!--сказал он сердито: вы уже достаточно наговорили ей.
Он вытащил рассерженного художника за дверь на тротуар и затем
вернулся.
-- Я думаю, мадам, что я должен об'яснить вам, что тут произошло,--
сказал он. Вот, собственно говоря, из-за чего весь этот шум. Это --
Блюмбергер! Он инженер-архитектор. Я служу с ним в одной конторе. Он вот уж
три месяца, как усерднейшим образом работает над планом нового здания
ратуши. Был об'явлен конкурс на премию. Вчера он закончил обведение чертежа
тушью. Надо вам знать, что чертежник всегда сначала вычерчивает в карандаше,
а потом, когда работа готова, он стирает карандаш крошками черствого хлеба.
Это-- гораздо лучше резины. Блюмбергер все время покупал черствый хлеб у
вас, -- вы сами знаете это, мадам... И вот теперь, благодаря вам, весь его
план никуда не годится, разве еще только на то, чтобы заворачивать в нем
бутерброды в дорогу...
...Мисс Марта вернулась в заднюю комнату. Там она сняла шелковый, синий
в крапинку лиф и надела старую кофту из коричневой саржи, которую обычно
носила. А затем она выплеснула через окно в ведро с золой смесь из семян
айвы с бурой.
О.Генри. Своеобразная гордость.
М-р Кипплинг сказал: "Города полны гордыни и шлют друг другу вызов".
Именно так; Нью-Йорк был пуст.
Двести тысяч из его обитателей уехали на лето. Три миллиона восемьсот
тысяч остались, чтобы присматривать за имуществом и платить по счетам
отсутствующих. Эти двести тысяч -- большие моты.
Нью-иоркец сидел в саду на крыше и втягивал усладу через соломинку. Его
панама лежала на стуле. Июльская публика рассеялась между свободными
столиками так свободно, как обыкновенно рассыпаются аутфильдеры при выходе
на площадку чемпиона крикета. От времени до времени на эстраде выступали
номера. С залива веял прохладный ветерок. Вокруг и в вышине -- повсюду, за
исключением сцены, -- были звезды. Изредка мелькали лакеи, исчезая, как
вспугнутые серны.
Предусмотрительным посетителям заказавшим прохладительные напитки с
утра по телефону, теперь подавали их. Нью-йоркец замечал все недостатки
своего комфорта, но довольство все же мягко светилось сквозь стекла его
очков без оправы. Его семья уехала из города. Напитки были тепловаты. Балет
страдал отсутствием и мелодии, и такта, но... семья его не вернется до
сентября!
Вдруг в сад ввалился человек из Топаз-Сити. На нем так и лежала печать
одинокого человека. Страдая от одиночества, он с характерным выражением
вдовьего лица шагал по приютам веселья. Необыкновенная жажда общения с
людьми овладевала им, когда он впивал столичный воздух.
Он направил руль прямо на столик нью-йоркца.
Фривольная атмосфера сада на крыше сделали нью-иоркца совершенно
безоружным и беспечным, и он решил отбросить все традиции своей жизни. Он
пожелал единым, быстрым, чертовски-смелым; импульсивным, беззаботным
движением разбить вдребезги все те условности, что вплелись в его
существование.
Повинуясь этому радикальному и внезапному внушению, он слегка кивнул
головой незнакомцу, когда тот приблизился к его столику.
Уже через мгновение человек из Топаз-Сити находился в списке самых
закадычных друзей нью-иоркца. Он придвинул к столику стул, протянул ноги на
два других стула, а на четвертый бросил свою широкополую шляпу. После того
рассказал своему новому Другу всю историю своей жизни.
Нью-иоркец нагрелся немного,-- как начинают нагреваться в нью-йоркских
домах печи, с приходом весны. Лакей, неосторожно подошедший на расстояние
оклика, был захвачен в плен и отпущен на честное слово с поручением сходить
на экспериментальную станцию доктора Уайли. Балет посреди музыкальной
фантазии изображал боливийских крестьян,-- так значилось в программе. Часть
балерин была одета в костюмы норвежских рыбачек. На другой части были наряды
придворных дам Марии-Антуанетты, а еще одна часть, представляя собой морских
нимф, была соответствующим образом обнажена. Весь же ансамбль производил
впечатление сборища горничных в общественном клубе в Центральном Восточном
парке.
-- Давно в Нью-Йорке? -- спросил Нью-йоркец, приготовляя определенные
"чаевые" для лакея, который должен был принести ему крупную сдачу.
-- Я? -- сказал человек из Топаз Сити.-- Четыре дня! Были ли вы
когда-нибудь в Топаз-Сити?
-- Я? ответил нью-иоркец.-- Я никогде не был западнее Восьмой авеню. У
меня был брат, который умер на Девятой, но я встретил процессию на Восьмой.
Ни погребальной колеснице был пучок фиалок,-- распорядитель указал на это,
чтобы не было ошибок при расчете. Не могу сказать, чтобы я был хорошо знаком
с Западом. -- Топаз-Сити,-- сказал человек, занимавший четыре стула,-- один
из прекраснейших городов в мире!
-- Полагаю, что вы уже видели достопримечательности столицы,-- заметил
нью-иоркец.-- Четыре дня -- недостаточно для того, чтобы осмотреть, наиболее
выдающееся, но все же общее впечатление можно получить. Наше архитектурное
превосходство -- вот что главным образом поражает приезжих!
Вы, разумеется, видали небоскреб "Флатиайрон"? Его считают...
-- Видел! -- сказал человек из Топаз-Сити: -- но вам все же следовало
бы побывать в наших краях. У нас -- гористая местность, и все дамы носят
короткие юбки при восхождении на горы и...
-- Извините! -- произнес нью-йоркец: -- это все не то! Нью-Йорк должен
почитаться чудесным откровением для приезжих с Запада. Наши отели...
-- Вот, вот! - воскликнул человек из Топаз-Сити: -- это как раз
напоминает мне, как в прошлом году шестнадцать человек, систематически
нападавшие на почтовые дилижансы, были застрелены в двадцати милях...
-- Я говорю про отели, -- продолжал нью-иоркец:-- в этом отношении мы
идем впереди всей Европы. А что же касается нашего нетрудового элемента, то