ГЛАВА ШЕСТАЯ
Задание Бергоффа. Паола. Колорадский Жук.
1
Мистер Бергофф начал свой день с просмотра деловой корреспонденции. Кабинет его состоял из двух частей; просторного зала, достаточно длинного для того, чтобы посетитель, идя по ковровой дорожке от двери, имел время ощутить и оценить растояние, отделяющее его от рыбного короля, и тоже просторной, меньшего размера части кабинета, где находился сам Бергофф. Благодаря возвышению, на котором стоял письменный стол, посетитель, разговаривая с Бергоффом, вынужден был смотреть на него снизу вверх. - Мистер Хоутон ожидает в приемной, - доложил секретарь. - Просите. - Да, сэр. Хоутон, изобразив приятную улыбку, приветствовал патрона. - Вы чудесно выглядите, Боб! - довольно потирая руки, произнес Бергофф. - О, сэр! Я обязан этим вам, мистеру Оскару и... и... - И? - поднял брови Бергофф. - Чудесному воздуху Пито-Као. - Так я и предполагал, - успокоился Бергофф. "Тонкая бестия!" - подумал секретарь, одобрительно взглянув на журналиста. - Оставьте нас, - сказал Бергофф. - Мы давние друзья с мистером Хоутоном. Секретарь поперхнулся излишне большим глотком воздуха и, почтительно склонив голову, выплыл из кабинета легкой струйкой дыма. - Итак, как продвигается "общественный контроль" моих предприятий? - Все хорошо. Не угодно ли вам прочесть первый опус о благословенном Пито-Као и его хозяине? - Угодно; - приятно улыбнулся Бергофф. - Но я ожидал этого несколько раньше... - Если бы не моя задолженность мистеру Оскару, я не беспокоил бы вас и сегодня, - признался Боб. - Так что же вы там написали? Бергофф взял рукопись и принялся за чтение. По мере того как взгляд скользил по строчкам, лицо его светлело и он все чаще одобрительно посматривал на Боба. - Напишите редактору, - сказал Бергофф, закончив чтение, - что я прошу поместить это на первой полосе. И еще мнее бы хотелось, чтобы вы развили тот раздел очерка, где говорится о моем заводе. Покажите шире производство! - Будет исполнено. - Именно покажите. Можно дать снимок... - Чудесная мысль, сэр! - Впрочем, цеха там выглядят не совсем уютно... Гм... Может быть, следует воздержаться? - О нет! Я берусь с Монти Пирсом на время так оформить ваш завод, что на фотографии он будет выглядеть на миллион долларов! - Меня устраивает ваша сообразительность. Я полностью полагаюсь на вас. - Я польщен, сэр. - Ну что ж, поздравляю с удачным началом, Боб. Загляните на минутку к моему секретарю, он пополнит ваши финансовые запасы, а затем приглашаю вас ко мне на обед. - Благодарю вас, сэр. Я воспользуюсь и тем и другим...
2
Родом она из Милана. Ей двадцать лет. Зовут ее Паола Вердини. Родных она не помнит. У Паолы стройная фигура, нежное лицо с большими светло-карими глазами, вьющиеся каштановые волосы, ослепительно белые зубы и улыбка, заставляющая забывать о делах и печалях. Характер у Паолы веселый, но ей ничего не стоит вдруг, без всякой видимой причины, перейти от веселья к грусти или, наоборот, от слез к смеху. Ее жизненная карьера была неровной, как путь маленькой дождевой капли, стекающей по грязному оконному стеклу. Постоянная забота о пропитании, одежде и ночлеге сделала ее детство безрадостным. Когда Паоле минуло пятнадцать и она стала работать в цирке, в жизни юной итальянки произошел перелом к лучшему. Воздушный полет на трапециях стал ее призванием. Смелость, точный расчет и врожденная грация обеспечили ей шумный успех. Более трех лет провела она под высоким куполом, и это была лучшая пора в ее жизни. Но вот она получила приглашение сниматься в кино, и, хотя Паола не расставалась с любимой профессией, интерес к жизни вдруг стал угасать в ней. Она почувствовала себя усталой, одинокой. Бергофф увидел ее в Голливуде, выкупил, заплатив студии неустойку, и с тех пор она сопровождала его повсюду. Знакомые Бергоффа считали, что он имеет "право на благоустроенный отдых". Паола отнеслась к своему положению пассивно: она уже смирилась с тем, что жить приходится для того, чтобы кто-то получал от этого удовольствие. Холодность итальянки была непонятна Бергоффу. Вначале это его раздражало, а потом он махнул рукой и предоставил Паоле полную свободу. Друзей у нее не было, а свободного времени появилось теперь столько, что она не знала, чем его заполнить. Незаметно Паола пристрастилась к вину, не встретив противодействия со стороны Бергоффа. Хоутон был первым гостем с материка в их доме. Паола радушно встретила гостя, весело угощала его за столом, охотно поддержизала беседу и была покорена способностью Боба не Только занимательно рассказывать, но и внимательно слушать. Обед прошел непринужденно, и Бергофф был очень доволен той теплой семейной атмосферой, которая на время сменила скуку, царившую в его доме. Почувствовав, что выпил лишнее, он вскоре удалился в спальню, и Боб с Паолой остались вдвоем. Боб любовался прекрасным лицом Паолы, которое слегка портили странные коричневые пятна. - Почему вы так пристально смотрите на меня, мистер Хоутон? - спросила Паола. - Вас, верно, удивляют эти пятна?.. Но это пустяки по сравнению с тем, что было... Вы не представляете, что мне пришлось пережить! На меня напала ужасная тропическая болезнь! Лицо было так обезображено, что я себя не узнавала. До этого я слышала, что среди туземцев появилась какая-то кожная болезнь, но не верила. И вот, пожалуйста, заболела сама... Если бы не Дорт - он дал мне какую-то мазь, - я осталась бы искалеченной навек. Не знаю, за что меня так карает бог... Никто из белых, вы понимаете, никто, кроме меня, не пережил этого. Лишь я одна оказалась жертвой здешнего климата. Спасибо Дорту, - пылко воскликнула она, - не то меня все стали бы презирать! - Ну, полно, мисс Паола. Такое может случиться с каждым. Хорошо, что теперь вы выздоравливаете и неприятное позади. - Называйте меня просто Паолой, - попросила она, наполняя бокалы. - А вы меня - Боб. Поскольку вы упомянули о Дорте, позвольте мне, Паола, просить вас рассказать о нем. - Откровенно говоря, я мало что знаю. Дорт - замкнутый человек, свысока смотрит на женщин, в том числе и на меня, конечно. Не ошибусь, если скажу, что он вообще на всех смотрит с презрением. На редкость самовлюбленная личность! Безусловно, я ему обязана своим исцелением, но, если говорить правду... - Понимаю вас, Паола, вполне понимаю. Говорят, что он что-то изобрел или изобретает... - Я ничего не знаю о его работе. - Надолго вы поселились здесь? - спросил Боб, меняя тему разговора. - Сама не знаю. Как Бергофф... Я неудачница. Мне теперь все равно. Просто живу по инерции. Качусь, пока не упаду! Как колесо, оторвавшееся от автомобиля. - Вы назвали себя неудачницей, Паола, - доверительно сказал Боб. - Мы оба из числа этой печальной категории людей. Всего три года назад я окончил университет, но человек с дипломом лингвиста оказался никому не нужным. Никому! Тогда-то я понял, что дал маху, но исправить что-либо было невозможно. Затем стал репортером... А душа моя тоскует по любимому делу!.. - И моя тоже, Боб! - И только когда я плыву по океану виски, мне легче и я обретаю способность философски смотреть на людей и на все вокруг... Паола зло заломила руки, вскинула глаза к небу и воскликнула: - Боже! Ответь мне, чего в мире больше - горя или возможности избежать его?
3
Открыв глаза и убедившись, что уже утро, Боб быстро встал с постели, ополоснулся холодной водой, размялся на веранде, выпил освежающей кока-колы. Увидев на столе фотоаппарат, Боб вспомнил задание Бергоффа. Час спустя он был на крабоконсервном заводе. Отыскав Монти Пирса, Хоутон несколько своеобразно изложил ему суть дела: - Послушайте, Пирс, если вы отгадаете, что у меня в руках, я ставлю ящик пива... - По ведь это же обыкновенный фотоаппарат, мистер Хоутон! - воскликнул Пирс. Веснушчатую физиономию Боба озарила улыбка. - Споря с вами, - сказал он, - я могу закладывать Эйфелеву башню без малейшего риска для французов... - Я не понимаю ваших шуток, мистер Хоутон, - обиделся Пирс. - То, что вы назвали фотоаппаратом, попав в руки настоящего джентльмена, становится "преобразователем истины"... В наш век не модно врать с голыми руками - засмеют! Но стоит подбросить читателям отлично смонтированный снимок, как одного неверующего задушат десять одураченных простаков. Надо только уметь все делать правильно. Вот, к примеру, ваш цех. Я вижу кафельные полы, белые стены, занавески от москитов, веселых черномазых, а на первом плане идиллии сверкающие детали какого-нибудь нового станка и над всем этим - ваша распростертая длань. - Но... - Никаких "но"! Ваша задача - возможно быстрее декорировать свой механизированный свинарник и получить сто долларов наличными. Я сделаю несколько моментальных снимков, и вы можете опять восстановить здесь статус-кво.. - О, мистер Хоутон, вы на этот раз начало перенесли в конец, и у меня едва не пересохло в горле. Я вас понял на все сто пятьдесят долларов. - Согласен. Получите эскиз, аванс и пожелание успеха. День спустя уголок в цехе, облюбованный Пирсом, так преобразился, что Боб, осмотрев его, щелкнул пальцами и расхохотался от души. - Вы специалист по омоложению, - сказал он Пирсу. - Но цветочки выбросьте за борт. - Опять?! - вдруг заорал Пирс, обращаясь к кому-то за спиной Хоутона. Почему не работаешь, бездельник?.. Боб поморщился и обернулся. Он увидел высокого стройного юношу с благородным, несколько удлиненным лицом и удивительно мягким взглядом темно-серых глаз. Кожа юноши была смуглая, как у метиса. Услышав окрик, юноша умоляюще посмотрел на мастера и, с трудом произнося английские слова, сказал: - Господин, я потом работать два раза... А сейчас Мауки хочет знать: можно ли весь завод сделать таким белым? И откуда привезли сюда чистоту? Мастер взмахнул плетью, в жарком воздухе сухо и отрывисто прозвучал удар, а на тело юноши лег взбухший след, будто кто-то кинул ему на плечо кусок черной от сажи веревки. Юноша покачнулся. Его серые глаза потемнели и сверкнули гневом и обидой. - Большой и умный не должен бить другого, - убежденно произнес он и, смерив мастера презрительным, гневным взглядом, неторопливо ушел. Боб занялся фотографированием "цеха", но уже не мог не думать о юном туземце. Полчаса спустя он покончил с делами и берегом направился домой. У самой воды, обняв сильными руками худые колени, сидел тот самый юноша. Увидев Боба, он встал. На его лице, теперь казавшемся почти детским, еще не высохли следы слез. - Сиди, зачем встаешь? - ласково сказал Боб. - Ты старший, - просто пояснил юноша и остался стоять, печально смотря в океан. - Значит, ты хотел узнать, откуда привезли сюда чистоту? - Все! Мауки все хочет знать! - пылко ответил юноша. Боб улыбнулся и спросил: - Где твой дом? - Там... - Мауки указал на северо-запад. - Другой остров... Отунуи... - Ты почему ушел с работы? - Я больше не вернусь туда, - признался Мауки, - лучше смерть. - Хочешь работать у меня? - предложил Боб. - Будешь учить своему языку, и все. Хочешь? Мауки недоверчиво посмотрел на журналиста, подумал и спросил в свою очередь: - А потом господин будет бить Мауки? Боб густо покраснел. - Нет, что ты! Глупый... Я тебя стану учить грамоте... Хочешь? - Мауки очень хочет, очень! - с жаром ответил юноша.
4
Пленку Боб проявил в медицинском пункте. Только к вечеру он разделался с фотоснимками для очерка и подготовил материал к отправке. Подходя к дому, Боб приметил машину Монти Пирса у крыльца и свет в его окне. "Пьян!" - подумал Хоутон, зная обыкновение своего соседа оставлять в таких случаях автомобиль на улице. Поставив машину в гараж, Боб вошел в дом. Монти был навеселе. - Добрый вечер, Монти! - Здравствуйте. - Пропиваете гонорар? - Наоборот, делаю деньги, золото. Вернее, уже сделал. - Сделали золото?! Вы алхимик? - Нет, у меня проще. Одному вам могу сообщить секрет: через некоторое время в моем кармане будет лежать сто тысяч долларов! - Так много! - с почтительным восхищением воскликнул Боб. - Да, такую сумму, Монти, получить не просто. - Ну... а я получу, - важно произнес Монти и собрал в кучу разбросанные по столу лотерейные билеты. - О, вы так много делаете здесь для своих рабочих, что судьба не оставит вас, - иронически заметил Боб. - Посмотрим, посмотрим. - Пирс грузно откинулся на спинку кресла, с трудом положил ноги на стол и достал из кармана портсигар. - Курите, Боб. - Благодарю, Монти. - Хоутон закурил сигарету и присел у окна. - Что вы будете делать, Монти, если действительно получите такую уйму денег? - с интересом спросил он. Пирс ответил не сразу, глаза его стали снова холодными и приобрели свой обычный зеленоватый оттенок. - Я обзаведусь хозяйством, мне будут кланяться сильные мира сего, и я кое-кого сожму в кулаке, я почувствую себя человеком! В детстве Пирс мечтал стать полицейским. Он не знал тогда, как будет выглядеть взрослым, но почему-то представлял себя высоким, статным, с кулачищами, вполне достойными этого мундира. Жизнь его сложилась по-другому, и он не только не стал полицейским, но доставлял полиции массу хлопот. Изменились и его мечты... В сорок лет Монти мечтал лишь о тихой пристани в виде уютного коттеджа с садом, о покорной жене, которая всю себя отдала бы безропотному служению его интересам, мечтал даже о маленьких бэби, которые в меру развлекали бы его по вечерам и помогали бы в старости. Тысячи подлостей и сотни обманов совершил Монти Колорадский Жук (так его прозвала полиция), но желанное блаженство лишь отдалялось от него. Так Монти свыкся с жизнью "на чемоданах". - Каким же образом все-таки вы надеетесь раздобыть эту сумму? - спросил Боб. - Вы видели мои лотерейные билеты? Эти простые с виду бумажки, Боб, на днях озолотят меня. Хоутон посмотрел на его толстые пальцы, измазанные не то типографской краской, не то тушью, и пожал плечами. - Не верите? Ваше дело. А пока выпьем... Монти придвинул к краю стола бутылку с виски и большую тарелку, доверху наполненную мелко нарезанным нежным мясом краба. - Как вы едите эту паучью мразь? - поморщился Боб. - Крабы? - Монти присвистнул. - Это же чудесная тихоокеанская закуска! Поверьте, если бы эти крабы не были так вкусны, питательны и, пожалуй, дешевы, Бергофф не заработал бы на них и четверти доллара... - Это верно, - согласился Боб. - А когда мистер Дорт осуществит свое изобретение и будет ловить крабов лучами, то доходы удесятерятся! - Глупости... - промычал Монти. - От того, что он скоро поймает, многим не поздоровится... И я, понимаете, я, Колорадский Жук, знаю его тайну! Боб немедленно наполнил стаканы, чокнулся, но сам лишь пригубил. Пирс поддерживал охмелевшую голову обеими руками, взгляд его стал тусклым и бессмысленным. - Вы, очевидно, доверенное лицо у хозяев? - мягко спросил Боб. - Да, они уважают меня, - с достоинством ответил Пирс. - Вам не раз приходилось, вероятно, бывать в гостях у мистера Дорта? спросил Боб безразличным тоном. - В водяной пещере Топ-Чанг? - с трудом выговорил Монти. - Вот именно, - спокойно ответил Боб, хотя впервые слышал о какой-то "водяной пещере". Где-то под землей раздались глухие удары, пол, стены, вся комната дрогнули, лампочка на длинном шнуре стала качаться, будто маятник, стол пополз в сторону, стаканы зазвенели. - О, мой бог! - испуганно прошептал Пирс. - Как мне осточертела эта проклятая жизнь на вулкане! Каждый месяц землетрясение... - Что вы, Монти! - успокоил его Боб. - Это не землетрясение, а лишь обыкновенные подземные толчки. - К черту обыкновенные! Когда-нибудь мы все взлетим на воздух... Толчки больше не повторялись, и Пирс успокоился. - Идиотский вулкан высунул свою вершину из океана... Я не хочу, чтобы он когда-нибудь подбросил меня к небесам. Пока что мне больше нравится на земле. - Очень остроумно, Монти! В самом деле, зачем Дорт выбрал этот остров? Теперь вам приходится все время дрожать за свою шкуру. - Монти не такой дурак, чтобы зря торчать на этом чертовом вулкане! высокомерно выдавил из себя Пирс. - Да, черт возьми, не зря! Если бы действительно вы знали всё, вы поняли бы многое! Выпьем... Ты?! - вдруг яростно заорал он. - Ты не имеешь права расспрашивать об этом! Ты хочешь опередить меня? Ты хочешь выслужиться у хозяев "Келли и сыновья"? - Я ни о чем не спрашивал у вас, - хладнокровно ответил Боб. - И никому не скажу, Монти, о том, что вы мне сообщили сейчас, не беспокойтесь. Монти не ответил: уронив голову на с гол, он спал. Боб ушел в свою комнату. Раздевшись и разобрав постель, он присел на край жесткого матраца и задумался, пытаясь привести в порядок свои впечатления. После грозных намеков Пирса все на острове казалось ему непонятным. Чем занимается Дорт в какой-то "водяной пещере"? Если это "рыболовные лучи", то почему "не поздоровится многим"? И при чем здесь фирма "Келли и сыновья", изготовляющая медицинское оборудование?.. Надо попытаться про никнуть к самому Дорту! Далеко за окном под луной серебрилась спокойная гладь океана. Прохладный солоноватый ветер ворвался в комнату и стелясь по полу, словно играя, стал шевелить какую-то бумажку на коврике. Боб нагнулся, чтобы поднять бумажку, но щека коснулась подушки. Приятная истома охватила тело, глаза закрылись сами собой, и Хоутон погрузился в глубокий сон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
"У хозяйки есть древний сундучок..."
1
За окном, внизу, знакомая картина ночного полета: золотистые созвездия городских огней и черная бескрайняя громада земли. Район Новомосковска напоминал небольшой участок Млечного Пути. - так густо он был усеян огнями. Когда самолет входил в спокойную плотную облачность, только гул моторов и "живая" приборная доска напоминали о полете. Окончив радиосвязь с Москвой, Черныш вложил химический карандаш в петельки бортжурнала, потянулся, закурил и подошел к пилотам. - Ну, как дела, летчики? - Нормально, - ответил Петушок. - От Нины? - спросил Серафим, увидев в руках Шелеста письмо. - Угадал. - Как она там поживает? - Работает, пишет диссертацию. - На какую тему? - Об инфекционных болезнях, - сказал Петушок. - А ты откуда знаешь? - Ого! Мы даже дневники ее деда читали... - похвастал Петушок. - Настоящий морской роман! - И до сих молчите? - Да как-то забыли... Андрей спрятал письмо и рассказал Серафиму о дневниках Павла Александровича Тверского. - А вот что это за остров и где он находится, точно никто не знает, закончил Шелест. - Да, история безнадежная, - заметил Серафим. - Нет, не безнадежная! - горячо сказал Петушок, веривший во все необычное, романтическое. - Я нечто подобное видел. Только сейчас вспомнил, командир. - Что видел? - Будет тебе выдумывать! - Да, видел. И знаете где? У Серафима. - У меня?! - удивленно протянул Черныш. - Совсем спятил! - А вот и не спятил. В альбоме твоей крокодиловой хозяйки... - выпалил Петушок. Черныш оскорбился: - Что ты мелешь! Можно пошутить, но хамить по адресу пожилой женщины!.. - Успокойтесь, ребята, - смеясь, сказал Андреи. - Ты, Петушок, не торопись. - У хозяйки Серафима есть фамильный альбом в переплете из крокодиловой кожи... - Допустим. - В альбоме - фотографии. - Правдоподобно в основном. - А на одной из них - точно такие статуи, о каких написано в дневниках. - Верно, командир, - всполошился Серафим. - Он правду говорит. - Гм... Любопытно! - Больше того, - продолжал теперь Серафим, - у нее есть еще древний сундучок, и, насколько мне помнится, он каким-то образом связан с альбомом. Андрей заинтересовался не на шутку. - Цел ли он сейчас? - спросил он. - Цел! - обрадовался Серафим. - Не так давно я сам таскался в кладовке с этим ящиком. Она, точно Плюшкин, любит хранить всякое старье. По размеру сундучок небольшой, но тяжелый: камни там, что ли?.. - Сима, надо ознакомиться с сундучком, - взволновался Андрей. - Понял? - Отчего не понять, командир? Не знаю вот, как она к этому отнесется... У нее насчет "мое - твое" строго обстоит, - сказал Серафим, понимая, что дело может оказаться серьезным и полезным. - И вообще, характер тяжелый. - Так Нина сможет у нее купить. - Купить? - Серафим подумал. - Это меняет дело. - У нее же отец академик! - многозначительно сказал Петушок. - Поговори с хозяйкой. - Лучше так сделать, - посоветовал Черныш, - пусть Нина приедет, сама с ней поговорит и посмотрит: может быть, это совсем не то. - Я Нине позвоню завтра же, - решил Андрей.
2
Люди приходили и уходили. До слуха Шелеста долетал тихий голос библиотекарши Веры Кирилловны и приглушенные голоса читателей. Послышался чей-то рокочущий бас. Андрей посмотрел на пол и увидел пару черных отлично сшитых и до блеска начищенных сапог. Они шагали уверенно, неторопливо и остановились у резного барьера, за которым Вера Кирилловна производила прием и выдачу книг. "Военный?" - подумал Андрей и опустил журнал. Владельцем сапог оказался высокий худощавый мужчина с густой проседью, бесцветным вытянутым лицом, одетый в темно-синий военного покроя костюм. "Какой-нибудь аптекарь", - почему-то решил Андрей и снова принялся за чтение. Вскоре он поймал себя на том, что не читает, а продолжает наблюдать. Вот, раскачиваясь из стороны в сторону, чем-то похожие на древние, извлеченные из пепла колонны, проплыли мимо ноги в шерстяных (несмотря на теплый день) серых чулках, обутые в потрепанные домашние чувяки, и устало замерли, прислонясь к барьеру. Шуршание подошв сменилось астматическим сопением. Шлепая по полу, пробежали босые мальчишеские ноги, изрядно запыленные и с грязными полосами на маленьких упругих икрах. Они нетерпеливо потоптались сперва на одном месте, затем перебежали на другое, на третье. Андрей услышал шепот: - Тетя Вера! "Путешествие капитана Гаттераса" есть? - Есть. Но это серьезная книга, тяжеловата будет для тебя. - Тяжелова-ата?! - снисходительно и несколько обидчиво протянул владелец беспокойных ног - Да вы знаете, какой я серьезный! - Ах, и верно! Извини меня, старую... Запамятовала. Становись в очередь. - А я в очереди, тетя Вера! Я так просто, для успокоения! Только никому не отдавайте, я первый спросил. - Как можно! Я никогда тебя не подводила. - Спасибо, теть Вер! - И маленькие ноги принялись неслышно отбивать замысловатую, им одним доступную чечетку. После этого короткого разговора Андрей услышал женский голос: - Мне бы очень хотелось "Нана" Эмиля Золя... Вера Кирилловна кашлянула и ответила: - Сейчас. Шелест опустил журнал на колени. У низкого барьера стояла девушка в цветастом коротком платье, с ярко разрисованным лицом и темными глазами, взгляд которых Андрей поймал на себе. Рядом с девицей - пожилая женщина со слезящимися глазами и загорелый мальчуган в майке и черных трусиках, еще хранивших на себе следы донской воды. Андрей оглядел их и попытался углубиться в чтение. Когда он посмотрел в третий раз, в абонементном зале уже никого не было, но в дверях появились черные сапоги с утиными носами. Андрей взволновался. Память мгновенно воскресила кадры далекого минувшего - пол багажника и пилотской кабины истребителя Як-3. Андрей лежит в багажнике и видит перед собой тонкие трубочки, которые оплели сиденье пилота, видит и ноги Рязанова, обутые в точно такие же сапоги; они плавно двигаются на педалях руля поворота - одна вперед, другая назад. Сапоги направились к нему, и Андрей замер от радостного предчувствия. Кто-то дружески щелкнул по журналу, Андрей поднял голову: Рязанов! - Здорово, летун! - весело сказал Алексей. - Как ты сюда попал? - Андрей встал и крепко пожал руку Рязанову. - Тебя искал: соседи подсказали... Ты выходной? - Нет, лечу сегодня в Адлер, но время свободное есть. - Пойдем погуляем... Они пришли в городской парк, выбрали самую короткую скамью у фонтана с золотыми рыбками. Больше говорил Андрей. Он вспомнил новогоднюю ночь в Минераловодском аэропорту и рассказал другу о Нине Тверской. Рязанов едва удержался от возгласа, услышав ее имя. Он стал подробнее расспрашивать Андрея о ней и, хотя сам читал дневники ее деда, терпеливо выслушал всю романтическую историю до конца. - Сейчас Нина здесь... - В Ростове?! - Да. А почему тебя это удивляет? - Нет, ничего... Просто я знаком с ее отцом и немного знаю дочь, объяснил Рязанов. - Она приехала к тебе? - осторожно стал расспрашивать Алексей. Шелест рассказал о старухе, у которой квартировал Серафим Черныш, о старинном альбоме и матросском сундучке. Рязанов записал адрес Черныша, спросил, когда должно произойти свидание Нины и старухи, посмотрел на часы и заторопился. - Чуть не забыл, - оправдывался он, - мне надо по делу... - Ну, пойдем провожу, - сказал Андрей и поднялся. Теперь Рязанов был почти уверен, что место для западни найдено точно, и заботился об одном: не опоздать! Дом был взят под наблюдение. Лишь бы Нина не пришла первой, иначе... А если она уже там, у старухи?
Задание Бергоффа. Паола. Колорадский Жук.
1
Мистер Бергофф начал свой день с просмотра деловой корреспонденции. Кабинет его состоял из двух частей; просторного зала, достаточно длинного для того, чтобы посетитель, идя по ковровой дорожке от двери, имел время ощутить и оценить растояние, отделяющее его от рыбного короля, и тоже просторной, меньшего размера части кабинета, где находился сам Бергофф. Благодаря возвышению, на котором стоял письменный стол, посетитель, разговаривая с Бергоффом, вынужден был смотреть на него снизу вверх. - Мистер Хоутон ожидает в приемной, - доложил секретарь. - Просите. - Да, сэр. Хоутон, изобразив приятную улыбку, приветствовал патрона. - Вы чудесно выглядите, Боб! - довольно потирая руки, произнес Бергофф. - О, сэр! Я обязан этим вам, мистеру Оскару и... и... - И? - поднял брови Бергофф. - Чудесному воздуху Пито-Као. - Так я и предполагал, - успокоился Бергофф. "Тонкая бестия!" - подумал секретарь, одобрительно взглянув на журналиста. - Оставьте нас, - сказал Бергофф. - Мы давние друзья с мистером Хоутоном. Секретарь поперхнулся излишне большим глотком воздуха и, почтительно склонив голову, выплыл из кабинета легкой струйкой дыма. - Итак, как продвигается "общественный контроль" моих предприятий? - Все хорошо. Не угодно ли вам прочесть первый опус о благословенном Пито-Као и его хозяине? - Угодно; - приятно улыбнулся Бергофф. - Но я ожидал этого несколько раньше... - Если бы не моя задолженность мистеру Оскару, я не беспокоил бы вас и сегодня, - признался Боб. - Так что же вы там написали? Бергофф взял рукопись и принялся за чтение. По мере того как взгляд скользил по строчкам, лицо его светлело и он все чаще одобрительно посматривал на Боба. - Напишите редактору, - сказал Бергофф, закончив чтение, - что я прошу поместить это на первой полосе. И еще мнее бы хотелось, чтобы вы развили тот раздел очерка, где говорится о моем заводе. Покажите шире производство! - Будет исполнено. - Именно покажите. Можно дать снимок... - Чудесная мысль, сэр! - Впрочем, цеха там выглядят не совсем уютно... Гм... Может быть, следует воздержаться? - О нет! Я берусь с Монти Пирсом на время так оформить ваш завод, что на фотографии он будет выглядеть на миллион долларов! - Меня устраивает ваша сообразительность. Я полностью полагаюсь на вас. - Я польщен, сэр. - Ну что ж, поздравляю с удачным началом, Боб. Загляните на минутку к моему секретарю, он пополнит ваши финансовые запасы, а затем приглашаю вас ко мне на обед. - Благодарю вас, сэр. Я воспользуюсь и тем и другим...
2
Родом она из Милана. Ей двадцать лет. Зовут ее Паола Вердини. Родных она не помнит. У Паолы стройная фигура, нежное лицо с большими светло-карими глазами, вьющиеся каштановые волосы, ослепительно белые зубы и улыбка, заставляющая забывать о делах и печалях. Характер у Паолы веселый, но ей ничего не стоит вдруг, без всякой видимой причины, перейти от веселья к грусти или, наоборот, от слез к смеху. Ее жизненная карьера была неровной, как путь маленькой дождевой капли, стекающей по грязному оконному стеклу. Постоянная забота о пропитании, одежде и ночлеге сделала ее детство безрадостным. Когда Паоле минуло пятнадцать и она стала работать в цирке, в жизни юной итальянки произошел перелом к лучшему. Воздушный полет на трапециях стал ее призванием. Смелость, точный расчет и врожденная грация обеспечили ей шумный успех. Более трех лет провела она под высоким куполом, и это была лучшая пора в ее жизни. Но вот она получила приглашение сниматься в кино, и, хотя Паола не расставалась с любимой профессией, интерес к жизни вдруг стал угасать в ней. Она почувствовала себя усталой, одинокой. Бергофф увидел ее в Голливуде, выкупил, заплатив студии неустойку, и с тех пор она сопровождала его повсюду. Знакомые Бергоффа считали, что он имеет "право на благоустроенный отдых". Паола отнеслась к своему положению пассивно: она уже смирилась с тем, что жить приходится для того, чтобы кто-то получал от этого удовольствие. Холодность итальянки была непонятна Бергоффу. Вначале это его раздражало, а потом он махнул рукой и предоставил Паоле полную свободу. Друзей у нее не было, а свободного времени появилось теперь столько, что она не знала, чем его заполнить. Незаметно Паола пристрастилась к вину, не встретив противодействия со стороны Бергоффа. Хоутон был первым гостем с материка в их доме. Паола радушно встретила гостя, весело угощала его за столом, охотно поддержизала беседу и была покорена способностью Боба не Только занимательно рассказывать, но и внимательно слушать. Обед прошел непринужденно, и Бергофф был очень доволен той теплой семейной атмосферой, которая на время сменила скуку, царившую в его доме. Почувствовав, что выпил лишнее, он вскоре удалился в спальню, и Боб с Паолой остались вдвоем. Боб любовался прекрасным лицом Паолы, которое слегка портили странные коричневые пятна. - Почему вы так пристально смотрите на меня, мистер Хоутон? - спросила Паола. - Вас, верно, удивляют эти пятна?.. Но это пустяки по сравнению с тем, что было... Вы не представляете, что мне пришлось пережить! На меня напала ужасная тропическая болезнь! Лицо было так обезображено, что я себя не узнавала. До этого я слышала, что среди туземцев появилась какая-то кожная болезнь, но не верила. И вот, пожалуйста, заболела сама... Если бы не Дорт - он дал мне какую-то мазь, - я осталась бы искалеченной навек. Не знаю, за что меня так карает бог... Никто из белых, вы понимаете, никто, кроме меня, не пережил этого. Лишь я одна оказалась жертвой здешнего климата. Спасибо Дорту, - пылко воскликнула она, - не то меня все стали бы презирать! - Ну, полно, мисс Паола. Такое может случиться с каждым. Хорошо, что теперь вы выздоравливаете и неприятное позади. - Называйте меня просто Паолой, - попросила она, наполняя бокалы. - А вы меня - Боб. Поскольку вы упомянули о Дорте, позвольте мне, Паола, просить вас рассказать о нем. - Откровенно говоря, я мало что знаю. Дорт - замкнутый человек, свысока смотрит на женщин, в том числе и на меня, конечно. Не ошибусь, если скажу, что он вообще на всех смотрит с презрением. На редкость самовлюбленная личность! Безусловно, я ему обязана своим исцелением, но, если говорить правду... - Понимаю вас, Паола, вполне понимаю. Говорят, что он что-то изобрел или изобретает... - Я ничего не знаю о его работе. - Надолго вы поселились здесь? - спросил Боб, меняя тему разговора. - Сама не знаю. Как Бергофф... Я неудачница. Мне теперь все равно. Просто живу по инерции. Качусь, пока не упаду! Как колесо, оторвавшееся от автомобиля. - Вы назвали себя неудачницей, Паола, - доверительно сказал Боб. - Мы оба из числа этой печальной категории людей. Всего три года назад я окончил университет, но человек с дипломом лингвиста оказался никому не нужным. Никому! Тогда-то я понял, что дал маху, но исправить что-либо было невозможно. Затем стал репортером... А душа моя тоскует по любимому делу!.. - И моя тоже, Боб! - И только когда я плыву по океану виски, мне легче и я обретаю способность философски смотреть на людей и на все вокруг... Паола зло заломила руки, вскинула глаза к небу и воскликнула: - Боже! Ответь мне, чего в мире больше - горя или возможности избежать его?
3
Открыв глаза и убедившись, что уже утро, Боб быстро встал с постели, ополоснулся холодной водой, размялся на веранде, выпил освежающей кока-колы. Увидев на столе фотоаппарат, Боб вспомнил задание Бергоффа. Час спустя он был на крабоконсервном заводе. Отыскав Монти Пирса, Хоутон несколько своеобразно изложил ему суть дела: - Послушайте, Пирс, если вы отгадаете, что у меня в руках, я ставлю ящик пива... - По ведь это же обыкновенный фотоаппарат, мистер Хоутон! - воскликнул Пирс. Веснушчатую физиономию Боба озарила улыбка. - Споря с вами, - сказал он, - я могу закладывать Эйфелеву башню без малейшего риска для французов... - Я не понимаю ваших шуток, мистер Хоутон, - обиделся Пирс. - То, что вы назвали фотоаппаратом, попав в руки настоящего джентльмена, становится "преобразователем истины"... В наш век не модно врать с голыми руками - засмеют! Но стоит подбросить читателям отлично смонтированный снимок, как одного неверующего задушат десять одураченных простаков. Надо только уметь все делать правильно. Вот, к примеру, ваш цех. Я вижу кафельные полы, белые стены, занавески от москитов, веселых черномазых, а на первом плане идиллии сверкающие детали какого-нибудь нового станка и над всем этим - ваша распростертая длань. - Но... - Никаких "но"! Ваша задача - возможно быстрее декорировать свой механизированный свинарник и получить сто долларов наличными. Я сделаю несколько моментальных снимков, и вы можете опять восстановить здесь статус-кво.. - О, мистер Хоутон, вы на этот раз начало перенесли в конец, и у меня едва не пересохло в горле. Я вас понял на все сто пятьдесят долларов. - Согласен. Получите эскиз, аванс и пожелание успеха. День спустя уголок в цехе, облюбованный Пирсом, так преобразился, что Боб, осмотрев его, щелкнул пальцами и расхохотался от души. - Вы специалист по омоложению, - сказал он Пирсу. - Но цветочки выбросьте за борт. - Опять?! - вдруг заорал Пирс, обращаясь к кому-то за спиной Хоутона. Почему не работаешь, бездельник?.. Боб поморщился и обернулся. Он увидел высокого стройного юношу с благородным, несколько удлиненным лицом и удивительно мягким взглядом темно-серых глаз. Кожа юноши была смуглая, как у метиса. Услышав окрик, юноша умоляюще посмотрел на мастера и, с трудом произнося английские слова, сказал: - Господин, я потом работать два раза... А сейчас Мауки хочет знать: можно ли весь завод сделать таким белым? И откуда привезли сюда чистоту? Мастер взмахнул плетью, в жарком воздухе сухо и отрывисто прозвучал удар, а на тело юноши лег взбухший след, будто кто-то кинул ему на плечо кусок черной от сажи веревки. Юноша покачнулся. Его серые глаза потемнели и сверкнули гневом и обидой. - Большой и умный не должен бить другого, - убежденно произнес он и, смерив мастера презрительным, гневным взглядом, неторопливо ушел. Боб занялся фотографированием "цеха", но уже не мог не думать о юном туземце. Полчаса спустя он покончил с делами и берегом направился домой. У самой воды, обняв сильными руками худые колени, сидел тот самый юноша. Увидев Боба, он встал. На его лице, теперь казавшемся почти детским, еще не высохли следы слез. - Сиди, зачем встаешь? - ласково сказал Боб. - Ты старший, - просто пояснил юноша и остался стоять, печально смотря в океан. - Значит, ты хотел узнать, откуда привезли сюда чистоту? - Все! Мауки все хочет знать! - пылко ответил юноша. Боб улыбнулся и спросил: - Где твой дом? - Там... - Мауки указал на северо-запад. - Другой остров... Отунуи... - Ты почему ушел с работы? - Я больше не вернусь туда, - признался Мауки, - лучше смерть. - Хочешь работать у меня? - предложил Боб. - Будешь учить своему языку, и все. Хочешь? Мауки недоверчиво посмотрел на журналиста, подумал и спросил в свою очередь: - А потом господин будет бить Мауки? Боб густо покраснел. - Нет, что ты! Глупый... Я тебя стану учить грамоте... Хочешь? - Мауки очень хочет, очень! - с жаром ответил юноша.
4
Пленку Боб проявил в медицинском пункте. Только к вечеру он разделался с фотоснимками для очерка и подготовил материал к отправке. Подходя к дому, Боб приметил машину Монти Пирса у крыльца и свет в его окне. "Пьян!" - подумал Хоутон, зная обыкновение своего соседа оставлять в таких случаях автомобиль на улице. Поставив машину в гараж, Боб вошел в дом. Монти был навеселе. - Добрый вечер, Монти! - Здравствуйте. - Пропиваете гонорар? - Наоборот, делаю деньги, золото. Вернее, уже сделал. - Сделали золото?! Вы алхимик? - Нет, у меня проще. Одному вам могу сообщить секрет: через некоторое время в моем кармане будет лежать сто тысяч долларов! - Так много! - с почтительным восхищением воскликнул Боб. - Да, такую сумму, Монти, получить не просто. - Ну... а я получу, - важно произнес Монти и собрал в кучу разбросанные по столу лотерейные билеты. - О, вы так много делаете здесь для своих рабочих, что судьба не оставит вас, - иронически заметил Боб. - Посмотрим, посмотрим. - Пирс грузно откинулся на спинку кресла, с трудом положил ноги на стол и достал из кармана портсигар. - Курите, Боб. - Благодарю, Монти. - Хоутон закурил сигарету и присел у окна. - Что вы будете делать, Монти, если действительно получите такую уйму денег? - с интересом спросил он. Пирс ответил не сразу, глаза его стали снова холодными и приобрели свой обычный зеленоватый оттенок. - Я обзаведусь хозяйством, мне будут кланяться сильные мира сего, и я кое-кого сожму в кулаке, я почувствую себя человеком! В детстве Пирс мечтал стать полицейским. Он не знал тогда, как будет выглядеть взрослым, но почему-то представлял себя высоким, статным, с кулачищами, вполне достойными этого мундира. Жизнь его сложилась по-другому, и он не только не стал полицейским, но доставлял полиции массу хлопот. Изменились и его мечты... В сорок лет Монти мечтал лишь о тихой пристани в виде уютного коттеджа с садом, о покорной жене, которая всю себя отдала бы безропотному служению его интересам, мечтал даже о маленьких бэби, которые в меру развлекали бы его по вечерам и помогали бы в старости. Тысячи подлостей и сотни обманов совершил Монти Колорадский Жук (так его прозвала полиция), но желанное блаженство лишь отдалялось от него. Так Монти свыкся с жизнью "на чемоданах". - Каким же образом все-таки вы надеетесь раздобыть эту сумму? - спросил Боб. - Вы видели мои лотерейные билеты? Эти простые с виду бумажки, Боб, на днях озолотят меня. Хоутон посмотрел на его толстые пальцы, измазанные не то типографской краской, не то тушью, и пожал плечами. - Не верите? Ваше дело. А пока выпьем... Монти придвинул к краю стола бутылку с виски и большую тарелку, доверху наполненную мелко нарезанным нежным мясом краба. - Как вы едите эту паучью мразь? - поморщился Боб. - Крабы? - Монти присвистнул. - Это же чудесная тихоокеанская закуска! Поверьте, если бы эти крабы не были так вкусны, питательны и, пожалуй, дешевы, Бергофф не заработал бы на них и четверти доллара... - Это верно, - согласился Боб. - А когда мистер Дорт осуществит свое изобретение и будет ловить крабов лучами, то доходы удесятерятся! - Глупости... - промычал Монти. - От того, что он скоро поймает, многим не поздоровится... И я, понимаете, я, Колорадский Жук, знаю его тайну! Боб немедленно наполнил стаканы, чокнулся, но сам лишь пригубил. Пирс поддерживал охмелевшую голову обеими руками, взгляд его стал тусклым и бессмысленным. - Вы, очевидно, доверенное лицо у хозяев? - мягко спросил Боб. - Да, они уважают меня, - с достоинством ответил Пирс. - Вам не раз приходилось, вероятно, бывать в гостях у мистера Дорта? спросил Боб безразличным тоном. - В водяной пещере Топ-Чанг? - с трудом выговорил Монти. - Вот именно, - спокойно ответил Боб, хотя впервые слышал о какой-то "водяной пещере". Где-то под землей раздались глухие удары, пол, стены, вся комната дрогнули, лампочка на длинном шнуре стала качаться, будто маятник, стол пополз в сторону, стаканы зазвенели. - О, мой бог! - испуганно прошептал Пирс. - Как мне осточертела эта проклятая жизнь на вулкане! Каждый месяц землетрясение... - Что вы, Монти! - успокоил его Боб. - Это не землетрясение, а лишь обыкновенные подземные толчки. - К черту обыкновенные! Когда-нибудь мы все взлетим на воздух... Толчки больше не повторялись, и Пирс успокоился. - Идиотский вулкан высунул свою вершину из океана... Я не хочу, чтобы он когда-нибудь подбросил меня к небесам. Пока что мне больше нравится на земле. - Очень остроумно, Монти! В самом деле, зачем Дорт выбрал этот остров? Теперь вам приходится все время дрожать за свою шкуру. - Монти не такой дурак, чтобы зря торчать на этом чертовом вулкане! высокомерно выдавил из себя Пирс. - Да, черт возьми, не зря! Если бы действительно вы знали всё, вы поняли бы многое! Выпьем... Ты?! - вдруг яростно заорал он. - Ты не имеешь права расспрашивать об этом! Ты хочешь опередить меня? Ты хочешь выслужиться у хозяев "Келли и сыновья"? - Я ни о чем не спрашивал у вас, - хладнокровно ответил Боб. - И никому не скажу, Монти, о том, что вы мне сообщили сейчас, не беспокойтесь. Монти не ответил: уронив голову на с гол, он спал. Боб ушел в свою комнату. Раздевшись и разобрав постель, он присел на край жесткого матраца и задумался, пытаясь привести в порядок свои впечатления. После грозных намеков Пирса все на острове казалось ему непонятным. Чем занимается Дорт в какой-то "водяной пещере"? Если это "рыболовные лучи", то почему "не поздоровится многим"? И при чем здесь фирма "Келли и сыновья", изготовляющая медицинское оборудование?.. Надо попытаться про никнуть к самому Дорту! Далеко за окном под луной серебрилась спокойная гладь океана. Прохладный солоноватый ветер ворвался в комнату и стелясь по полу, словно играя, стал шевелить какую-то бумажку на коврике. Боб нагнулся, чтобы поднять бумажку, но щека коснулась подушки. Приятная истома охватила тело, глаза закрылись сами собой, и Хоутон погрузился в глубокий сон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
"У хозяйки есть древний сундучок..."
1
За окном, внизу, знакомая картина ночного полета: золотистые созвездия городских огней и черная бескрайняя громада земли. Район Новомосковска напоминал небольшой участок Млечного Пути. - так густо он был усеян огнями. Когда самолет входил в спокойную плотную облачность, только гул моторов и "живая" приборная доска напоминали о полете. Окончив радиосвязь с Москвой, Черныш вложил химический карандаш в петельки бортжурнала, потянулся, закурил и подошел к пилотам. - Ну, как дела, летчики? - Нормально, - ответил Петушок. - От Нины? - спросил Серафим, увидев в руках Шелеста письмо. - Угадал. - Как она там поживает? - Работает, пишет диссертацию. - На какую тему? - Об инфекционных болезнях, - сказал Петушок. - А ты откуда знаешь? - Ого! Мы даже дневники ее деда читали... - похвастал Петушок. - Настоящий морской роман! - И до сих молчите? - Да как-то забыли... Андрей спрятал письмо и рассказал Серафиму о дневниках Павла Александровича Тверского. - А вот что это за остров и где он находится, точно никто не знает, закончил Шелест. - Да, история безнадежная, - заметил Серафим. - Нет, не безнадежная! - горячо сказал Петушок, веривший во все необычное, романтическое. - Я нечто подобное видел. Только сейчас вспомнил, командир. - Что видел? - Будет тебе выдумывать! - Да, видел. И знаете где? У Серафима. - У меня?! - удивленно протянул Черныш. - Совсем спятил! - А вот и не спятил. В альбоме твоей крокодиловой хозяйки... - выпалил Петушок. Черныш оскорбился: - Что ты мелешь! Можно пошутить, но хамить по адресу пожилой женщины!.. - Успокойтесь, ребята, - смеясь, сказал Андреи. - Ты, Петушок, не торопись. - У хозяйки Серафима есть фамильный альбом в переплете из крокодиловой кожи... - Допустим. - В альбоме - фотографии. - Правдоподобно в основном. - А на одной из них - точно такие статуи, о каких написано в дневниках. - Верно, командир, - всполошился Серафим. - Он правду говорит. - Гм... Любопытно! - Больше того, - продолжал теперь Серафим, - у нее есть еще древний сундучок, и, насколько мне помнится, он каким-то образом связан с альбомом. Андрей заинтересовался не на шутку. - Цел ли он сейчас? - спросил он. - Цел! - обрадовался Серафим. - Не так давно я сам таскался в кладовке с этим ящиком. Она, точно Плюшкин, любит хранить всякое старье. По размеру сундучок небольшой, но тяжелый: камни там, что ли?.. - Сима, надо ознакомиться с сундучком, - взволновался Андрей. - Понял? - Отчего не понять, командир? Не знаю вот, как она к этому отнесется... У нее насчет "мое - твое" строго обстоит, - сказал Серафим, понимая, что дело может оказаться серьезным и полезным. - И вообще, характер тяжелый. - Так Нина сможет у нее купить. - Купить? - Серафим подумал. - Это меняет дело. - У нее же отец академик! - многозначительно сказал Петушок. - Поговори с хозяйкой. - Лучше так сделать, - посоветовал Черныш, - пусть Нина приедет, сама с ней поговорит и посмотрит: может быть, это совсем не то. - Я Нине позвоню завтра же, - решил Андрей.
2
Люди приходили и уходили. До слуха Шелеста долетал тихий голос библиотекарши Веры Кирилловны и приглушенные голоса читателей. Послышался чей-то рокочущий бас. Андрей посмотрел на пол и увидел пару черных отлично сшитых и до блеска начищенных сапог. Они шагали уверенно, неторопливо и остановились у резного барьера, за которым Вера Кирилловна производила прием и выдачу книг. "Военный?" - подумал Андрей и опустил журнал. Владельцем сапог оказался высокий худощавый мужчина с густой проседью, бесцветным вытянутым лицом, одетый в темно-синий военного покроя костюм. "Какой-нибудь аптекарь", - почему-то решил Андрей и снова принялся за чтение. Вскоре он поймал себя на том, что не читает, а продолжает наблюдать. Вот, раскачиваясь из стороны в сторону, чем-то похожие на древние, извлеченные из пепла колонны, проплыли мимо ноги в шерстяных (несмотря на теплый день) серых чулках, обутые в потрепанные домашние чувяки, и устало замерли, прислонясь к барьеру. Шуршание подошв сменилось астматическим сопением. Шлепая по полу, пробежали босые мальчишеские ноги, изрядно запыленные и с грязными полосами на маленьких упругих икрах. Они нетерпеливо потоптались сперва на одном месте, затем перебежали на другое, на третье. Андрей услышал шепот: - Тетя Вера! "Путешествие капитана Гаттераса" есть? - Есть. Но это серьезная книга, тяжеловата будет для тебя. - Тяжелова-ата?! - снисходительно и несколько обидчиво протянул владелец беспокойных ног - Да вы знаете, какой я серьезный! - Ах, и верно! Извини меня, старую... Запамятовала. Становись в очередь. - А я в очереди, тетя Вера! Я так просто, для успокоения! Только никому не отдавайте, я первый спросил. - Как можно! Я никогда тебя не подводила. - Спасибо, теть Вер! - И маленькие ноги принялись неслышно отбивать замысловатую, им одним доступную чечетку. После этого короткого разговора Андрей услышал женский голос: - Мне бы очень хотелось "Нана" Эмиля Золя... Вера Кирилловна кашлянула и ответила: - Сейчас. Шелест опустил журнал на колени. У низкого барьера стояла девушка в цветастом коротком платье, с ярко разрисованным лицом и темными глазами, взгляд которых Андрей поймал на себе. Рядом с девицей - пожилая женщина со слезящимися глазами и загорелый мальчуган в майке и черных трусиках, еще хранивших на себе следы донской воды. Андрей оглядел их и попытался углубиться в чтение. Когда он посмотрел в третий раз, в абонементном зале уже никого не было, но в дверях появились черные сапоги с утиными носами. Андрей взволновался. Память мгновенно воскресила кадры далекого минувшего - пол багажника и пилотской кабины истребителя Як-3. Андрей лежит в багажнике и видит перед собой тонкие трубочки, которые оплели сиденье пилота, видит и ноги Рязанова, обутые в точно такие же сапоги; они плавно двигаются на педалях руля поворота - одна вперед, другая назад. Сапоги направились к нему, и Андрей замер от радостного предчувствия. Кто-то дружески щелкнул по журналу, Андрей поднял голову: Рязанов! - Здорово, летун! - весело сказал Алексей. - Как ты сюда попал? - Андрей встал и крепко пожал руку Рязанову. - Тебя искал: соседи подсказали... Ты выходной? - Нет, лечу сегодня в Адлер, но время свободное есть. - Пойдем погуляем... Они пришли в городской парк, выбрали самую короткую скамью у фонтана с золотыми рыбками. Больше говорил Андрей. Он вспомнил новогоднюю ночь в Минераловодском аэропорту и рассказал другу о Нине Тверской. Рязанов едва удержался от возгласа, услышав ее имя. Он стал подробнее расспрашивать Андрея о ней и, хотя сам читал дневники ее деда, терпеливо выслушал всю романтическую историю до конца. - Сейчас Нина здесь... - В Ростове?! - Да. А почему тебя это удивляет? - Нет, ничего... Просто я знаком с ее отцом и немного знаю дочь, объяснил Рязанов. - Она приехала к тебе? - осторожно стал расспрашивать Алексей. Шелест рассказал о старухе, у которой квартировал Серафим Черныш, о старинном альбоме и матросском сундучке. Рязанов записал адрес Черныша, спросил, когда должно произойти свидание Нины и старухи, посмотрел на часы и заторопился. - Чуть не забыл, - оправдывался он, - мне надо по делу... - Ну, пойдем провожу, - сказал Андрей и поднялся. Теперь Рязанов был почти уверен, что место для западни найдено точно, и заботился об одном: не опоздать! Дом был взят под наблюдение. Лишь бы Нина не пришла первой, иначе... А если она уже там, у старухи?