Андерсон Сьюзен. Горячие и нервные

   Она снова изогнулась в его руках.
   – Что? – спросила она, рассеянно вздыхая. – Что ты мог бы получить?
   – Тебя. Целиком и полностью, голую и горячую, в мое полное распоряжение.
   Она прищурилась, глядя на него.
   – Как ты сказал? В твое полное распоряжение? – Она покрутила руками над головой, убедилась, что теперь ее кисти свободны, и рассмеялась ему в лицо. – Я знаю, ты сильный и бесстрашный морской пехотинец и все такое, но, как видишь, больше не подчиняюсь тебе. Поэтому скажи мне, что было бы, если бы я была в твоей полной власти?
   – Это значит, что я дал бы тебе то, что ты хочешь. – Он нагнулся и, лизнув ее сосок, слегка сжал его пальцами. Продолжая манипуляции, он поднял голову и улыбнулся ей. – А я знаю, что тебе нужно, дорогая, – проговорил он, лаская оба соска.
   Ее веки задрожали и тяжело опустились, и с долгим вздохом она приподняла вверх бедра в нетерпеливом желании соединиться с ним.
   Лукавая улыбка тронула лицо Джона.
   – Черт, – прошептал он и, оставив ее грудь, потянулся к развилке ее бедер. Ее черно-кремовые бикини были влажными от возбуждения, и все, что ему оставалось, – это ухватиться за тонкий шелк обеими руками и разорвать пополам. И тогда его пальцы оказались в ее святая святых. Виктория тихо вскрикнула и снова приподняла бедра, но прежде чем он продолжил ласки, она овладела собой.
   Скрестив ноги, она отстранила его руку и привстала на колени.
   – Это чересчур односторонне. – Она слегка задыхалась, но ее руки очень уверенно поглаживали его грудь.
   Джон боялся, как бы «двустороннее» не оказалось смертельным для него, но послушно перевернулся на спину, потому что его любопытство было сильнее, нежели любые опасения. Что за беда, если он кончит раньше времени, он сможет начать снова и сделать это еще разок. С ней у него никогда не было проблем, и он восстанавливался очень быстро. Закинув руки за голову, он вопросительно приподнял брови, глядя на нее.
   – Джон Мильонни в вашем распоряжении, мэм.
   – Отлично… – Усевшись на его бедра, она нетерпеливо ерзала задом. – Мне это нравится. – Продвинувшись вперед, она принялась любовно поглаживать его грудь, глядя ему прямо в глаза. – Господи, как я люблю твое тело!
   – А я схожу с ума от твоего.
   – Мое имеет изъяны, а твое… – Наклонившись к нему, она поцеловала его в шею в том месте, где она переходит в плечо; и он стиснул зубы, чувствуя, как ее голая грудь, теплая и нежная, касается его торса. Ему не оставалось ничего другого, как просто ласкать ее спину, пока она снова не приподнялась, устраиваясь на его бедрах.
   Она бродила пальцами по его ключицам.
   – Ты не должен стесняться ни дюйма своего тела. Ни целлюлита, ни живота, ни капли лишнего веса… К счастью для тебя, я очарована его совершенством, иначе я должна была бы возненавидеть твою силу. – Она спустилась ниже и поцеловала его грудь. Ее нос чуть сморщился, когда она вдохнула запах волос на его груди. – Щекотно.
   – Господи, Тори… – Ее тело казалось ему верхом совершенства, особенно сейчас, когда она, можно сказать, лежала на нем. Но он был слишком занят мыслями о том, что она сделает дальше, чтобы выразить свое восхищение.
   О черт, что с ним происходит? Чтобы он, Мильонни, этот известный секс-символ, этот сладкоречивый дьявол второго батальона, не нашел подходящих слов, лежа в постели с женщиной? Необходимость обрести более устойчивую почву под ногами заставила его потянуться к ее груди в то мгновение, когда она снова села.
   Она прикрыла глаза, выгнула спину и издала тихий протяжный стон. А потом, не желая отдавать ему контроль над ситуацией, она обхватила его запястья и снова потянулась вперед, уложив его руки на постель около его головы.
   – Будь хорошим мальчиком, – прошептала она ему на ухо. – Не заставляй меня брать ремень и привязывать тебя к кровати. – Не отводя глаз от его лица, она прошлась животом по выпуклости под его джинсами, которая тут же отозвалась импульсивными толчками. – О! Тебе нравится эта идея, правда?
   – Мне нравится любая идея, которая позволит моему дружку оказаться внутри тебя.
   – О, проклятие, мне тоже! – Она выпрямилась, и прямо у него на глазах ее соски стали больше и тверже. Он так жаждал снова ласкать их, но не мог дотянуться… Она наклонилась и стала осыпать мелкими поцелуями его грудь, следуя по узкой дорожке волос, спускавшейся к причинному месту. Он затаил дыхание, когда ее губы добрались до ремня на его бедрах.
   Подняв на него глаза, она облизала губы и снова опустила взгляд на выпуклость внизу его живота, которая, казалось, готова была разорвать джинсы.
   – Я забыла… как ты легко возбуждаешься… – прошептала она и на какую-то долю секунды озабоченно сдвинула тонкие брови. Затем пожала плечами и опустила голову, прижимаясь губами к его мужскому достоинству сквозь джинсовую ткань.
   Он запустил пальцы в ее волосы и, захватив несколько мягких шелковистых прядей, зажал в кулаке. Он сам не мог сказать с уверенностью, чем был продиктован этот жест: то ли он хотел отстранить ее, то ли удержать на месте, чтобы убедиться, что она не уйдет. Он так и не пришел ни к какому выводу, когда она резко провела щекой по всей длине его возбужденного естества, все еще скрытого от ее глаз.
   – О Господи, Тори! – Он резко дернулся.
   Она чуть-чуть улыбнулась и повернула голову так, что ее губы оказались параллельно с его мужским достоинством. Раскрыв пошире рот, она осторожно ухватила его зубами, стараясь удержать как можно больше из того, до чего могла добраться через плотную ткань. Пройдясь ртом по всей его длине, она сомкнула губы, целуя место, с которым только что играла, затем прижалась к нему щекой и довольно улыбнулась.
   Джон вцепился в ее волосы, словно пытаясь найти ответ на свой вопрос.
   Виктория расстегнула его ремень и спустила молнию джинсов. Она проникла внутрь и достала то, к чему так страстно стремилась.
   И тогда она заколебалась. Она безмерно наслаждалась, понимая, как горячо и беспокойно она стремилась к этому, но, получив то, что хотела, почувствовала, как ее уверенность начала слабнуть.
   Господи, это было так давно! Что, если она забыла, как это делается?
   – Мне давно не приходилось иметь дело с плохими мальчиками, – пробормотала она и виновато взглянула на него. – Боюсь, я не помню, как с ними обращаться.
   – Брось… Это как езда на велосипеде, – усмехнулся он. – Если когда-то умел, то никогда не разучишься.
   Уловив напряжение в его голосе, заметив, как он смотрит на нее, как следит за ее руками, проникшими в его джинсы, она легонько сжала его мужское достоинство и тут же ощутила биение пульса в своей ладони. Поняв, что она на правильном пути, Тори высвободила его член из джинсовой ткани и теперь рассматривала свою добычу.
   – О, – прошептала она глухо, – я помню тебя.
   Она помнила, как впервые обратила внимание в баре на этого мужчину. Помнила его улыбку, самоуверенную и обворожительную, когда он остановил на ней тяжелый взгляд своих темных глаз. И на какую-то секунду она утонула в этом горячем, бездонном взгляде.
   – Это никогда не забывается, дорогая. – Обняв Тори, он перевернул ее на спину, и она ощутила на себе всю тяжесть его тела. Отбросив волосы, упавшие ей на лицо, он нежно улыбнулся и нашел ее губы.
   Он исступленно целовал ее, стараясь, чтобы она забыла обо всем на свете, и когда он снова поднял голову, чтобы посмотреть на нее, она была готова. В ответ на его настойчивое движение она тихо вздохнула и шире раздвинула ноги.
   Быстро и сбивчиво шепча что-то о нежности ее губ, о мягкости ее груди, он целовал ее шею то с одной, то с другой стороны. Добравшись до уха, он принялся тихонько покусывать мочку, проникая языком в нежные изгибы. Она стонала и осторожно двигалась под ним и вдруг поняла, что инстинктивно приподнимает бедра в бесконечном желании.
   И еще одна деталь, которую она поняла, заключалась в том, что он наконец был дома, так глубоко внутри ее, как только это возможно. Она потянулась, вздохнула и… о Господи, вот оно… Как прекрасно… еще… еще…
   И вдруг ее словно ударило током.
   – Презерватив! – Она уперлась в его плечи. – Ты забыл!
   – Черт! – Он потянулся к заднему карману джинсов, которые все еще болтались на его лодыжках. Кляня себя, вытащил бумажник и сбросил джинсы на пол. Его дыхание шумно вырывалось из груди. – Один есть. – Вздохнув с облегчением, он достал пакетик и посмотрел на нее. – Как ты? – спросил он, натягивая презерватив. – Это единственный, но я очень надеюсь, что и у тебя есть…
   – Нет, у меня нет ни одного. – Разочарование захлестнуло Тори, так как у нее возникло сильное подозрение, что одного раза с Джоном будет недостаточно, чтобы утолить желание в полной мере.
   Словно прочитав ее мысли, он сказал:
   – Не беспокойся. – И снова опустился на нее, придерживая вес на локтях. Она послушно раздвинула ноги и, словно все ее существо подчинялось мелодии, которая звучала в ее голове, ускорила движения, чтобы приблизить заключительные аккорды. Джон мягко целовал ее, и она моргала, глядя на него.
   – Нам придется успеть все за один раз, – сказал он и медленно вошел в нее.
   – О Боже! – Она почти забыла это сладкое наслаждение – чувствовать его глубоко внутри себя… Она стала еще требовательнее, желая более острых ощущений…
   Он тяжело дышал. В течение нескольких секунд он просто вдыхал и выдыхал, затем прошептал:
   – О Господи! – Его опущенные веки медленно приподнялись, и он взглянул на нее, пока его бедра замедляли ход.
   Изнемогая от жажды сильных и резких движений, она обхватила ногами его ягодицы, впилась ногтями в его щеки и снова притянула его к себе.
   – Ты хочешь быстрее? – спросил он, набирая темп. И, опершись на ладони, наблюдал за выражением ее лица, почти выйдя из нее, чтобы шире раздвинуть ее ноги и потом ворваться в нее с новой силой. – Что ж, получай…
   На каждое его проникновение она отвечала тихими вскриками. И, глядя прямо ему в глаза, выгибала спину, приближаясь к окончательному завершению.
   – О нет… – Он потянулся, чтобы коснуться ее нежной груди; захватив губами сосок, он ласкал его, пока наслаждение не растекалось по его рту. Его волосы сползли на одно плечо, щекоча грудь Виктории. Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, но его взгляд был такой затуманенный, что она не знала, видит ли он ее. – О черт, Тори, не могу больше сдерживаться, – хрипло проговорил он. Его бедра, поднимаясь и опускаясь, набирали темп и силу с каждым ударом. – Прости, дорогая. Я правда хотел сделать это помедленнее, чтобы ты кон… О, Тори! Не могу больше…
   Отчаяние в его голосе ворвалось в самое сердце бушующего в ней пожара. Нервные окончания глубоко внутри ее зашипели, вспыхнули и порвались, и сильное, долгое напряжение закончилось взрывом внутри ее, неся наслаждение. Тело пылало. Она слышала свои стоны.
   – О Боже, Джон! О Боже!
   Ее оргазм продолжался и продолжался. И продолжался.
   Его прерывистое дыхание коснулось ее груди, закончившись резким бессловесным восклицанием; он глубоко вошел в нее и замер. Долгий, глубокий крик слетел с его губ, когда пришло полное удовлетворение.
   С глухим стоном он рухнул на нее. Виктория обняла его плечи, слыша, как колотится ее сердце. О Боже! Опять это случилось, опять. Она знала с той первой ночи, когда они познакомились, что Рокет был куда более сведущ в этих вопросах, нежели она; и она бы солгала, если бы сказала, что не хотела воспользоваться этим преимуществом. Она не в состоянии была сопротивляться его неотразимому шарму.
   Он испытывал искреннее замешательство из-за неспособности контролировать ситуацию и готов был заниматься с ней любовью в любой час дня и ночи. Постоянно доказывая ей свою силу, он хотел, чтобы она ощутила себя самой желанной женщиной на свете. И она чувствовала, как все больше и больше покоряется его чарам. Это была главная причина ее побега. Приняв правила, которых он придерживался, она вскоре поняла, что лучше уйти до того, как придется испытать боль расставания.
   И что же теперь? Нельзя сказать, что она не боялась влюбиться в него снова, как боялась шесть лет назад. Такое вполне возможно. И сейчас она была даже в большей опасности, так как теперь гораздо лучше узнала его.
   Губы Джона прижались к нежной коже на ее шее, и она скорее почувствовала, чем услышала, как он сказал:
   – Ты окей?
   Она понимала, что да, она «окей» и тому подобное. Она должна серьезно обдумать то, что произошло. Как так случилось, что она позволила себе очертя голову броситься в его объятия? Но ночь была и так полна событий, и прямо сейчас она уже не в состоянии ни о чем размышлять. Кроме того, изменить теперь ничего нельзя и жалеть о случившемся поздно. Поздно пенять на то, что следовало запереть клетку, когда птичка уже упорхнула. Сегодня они совершили важный шаг, но она слишком устала, чтобы как следует осмыслить, что это значит для них обоих.
   Бог с ним. Она подумает об этом завтра. У нее еще будет на это целое утро.
   Поэтому она сказала:
   – Да, даже лучше! – и повернула голову, чтобы найти его губы.
   Несколько мгновений она пребывала в любовной истоме, и единственная мысль, которой удалось пробиться сквозь ее затуманенное сознание: «Я выясню это… выясню непременно… Завтра».

Глава 16

   Джон вернулся в номер Виктории около семи утра. Стараясь не шуметь, он подошел к постели. Тори еще спала. После нескольких бурных часов любви он хотел быть во всеоружии, если она вдруг захочет продолжения. И дело было не в нем, и уж никак не в его непомерном распутстве, просто он хотел этого. Можно сказать, был обязан.
   Конечно, будучи женщиной определенного типа, она стала бы настаивать на ответном действии. И, черт, это казалось превосходной идеей, но им пришлось бы ограничиться оральным сексом. Он был достаточно опытен в таких делах, но что, если она захочет другого?
   И тогда ломай голову, как быть, если такое произойдет. Тори, возможно, не самая искушенная женщина, с которой он имел дело, но она, как никакая другая, волновала его, лишая покоя. Ее энтузиазм просто ошеломлял Джона.
   В ней было то, что безотказно действовало на него, а именно – ее желание испробовать все. Она точно так же вела себя тогда, шесть лет назад, и, очевидно, ничего не изменилось. Она была такой неподдельно страстной во всем, что делала, что он никогда не мог пресытиться ею.
   И теперь, когда они снова встретились, не это ли настойчивое постоянное желание, которое она будила в нем, было причиной его чертовского упорства? Потому что он знал: стоит ему начать, и он будет хотеть ее еще и еще…
   Теперь он мог не беспокоиться. Черт, он понятия не имел, что произойдет между ними во время этой продолжительной поездки. Но – он подбросил коробку на ладони и криво усмехнулся, ловко поймав ее в воздухе, – к счастью для них, они остановились в первоклассном отеле. А в хорошем отеле всегда можно найти все, что нужно.
   Когда он объяснил проблему консьержу, тот специально для него открыл киоск, который есть в холле каждой более-менее приличной гостиницы. «Теперь я во всеоружии», – улыбнулся Джон. Надеясь, что им не придется ограничивать себя одним разом, если вдруг захочется еще… и еще… и еще.
   А может быть… он начал представлять их любовные утехи в более широком аспекте, нежели простой библейский способ. Но у него было предчувствие, что когда она проснется, то желание продолжить начатое ночью будет далеко не первым в списке неотложных дел. Он знал, как Тори тревожилась за брата, и готов был побиться об заклад, что, проснувшись, она начнет винить себя за то, что позволила себе на какое-то время забыть о Джареде. Но кто мог запретить ему мечтать? А-а, все равно! По крайней мере теперь он был готов на случай, если они вдруг решат продолжить.
   Бросив презервативы на ночной столик, Джон быстро разделся и лег в постель рядом с Тори.
 
   Проснувшись, Виктория сначала никак не могла понять, где она находится и что с ней, но в следующую секунду жгучее чувство вины захлестнуло ее. Покой и тепло, которые она испытывала, уютно свернувшись клубочком, исчезли, сменившись напряжением во всем теле. И тут картина прошедшей ночи предстала перед ее глазами. Как она могла прекратить поиски, уйти с этих темных холодных улиц и забыть обо всем ради удовлетворения своей похоти с Рокетом? О Господи! Что же она за сестра?
   – Не надо, Тори, – мягко проговорил Джон за ее спиной.
   Она вздрогнула и только тогда поняла, откуда исходит это убаюкивающее тепло. Джон лежал рядом, обнимая ее за талию и прижимаясь своим проснувшимся мужским естеством к ее ягодицам.
   Она понимала, что должна отодвинуться. Она знала, что должна. Но к своему стыду, не сдвинулась ни на дюйм. Ее голос прозвучал слабо и прерывисто, когда она поинтересовалась:
   – Не надо – что?
   – Не казни себя за то, что позволила себе провести со мной ночь. Это никак не может отразиться на твоем брате.
   Он что, читает ее мысли? И все же ее напряжение немного ослабло. Она нетерпеливо дернула плечами и, повернув голову, посмотрела на него.
   – Тогда откуда у меня такое чувство, будто…
   – Почему ты так беспокоишься? Не знаю, дорогая. Я не беспокоюсь. Мы закончили поиски глубокой ночью, и единственное, что позволили себе, – это немного поспать вместе.
   Она повернулась лицом к нему.
   – Мы ведь будем искать его сегодня?
   – Конечно. Мы еще раз пройдемся по Шестнадцатой улице и проверим территорию Колледжа Аурарии, где часто собираются такие ребята. А вечером снова осмотрим улицы.
   – Хорошо. Тогда пойдем. – Привстав, она отдернула простыню.
   Его длинные пальцы удержали ее.
   – Только когда ты позавтракаешь.
   Покачав головой, она попыталась вывернуться из его рук.
   – Я не голодна.
   – Нет? – Он оперся головой на руку и изучал ее. – Ты должна что-то съесть.
   – Джон…
   – Тебе надо заправиться. Ты помнишь, какая тяжелая была ночь? – Он почувствовал ее дрожь. – А нам еще предстоит нелегкий день, вечер и несколько часов утром, прежде чем мы свяжемся с Центром защиты детей Если ты хочешь выдержать, то должна есть. Или оставайся здесь, а я один пойду на поиски.
   – Нет! – воскликнула она громче, чем рассчитывала. Но мысль провести весь день в этой комнате, вместо того чтобы искать Джареда, ужаснула ее. – Я позавтракаю.
   – Хорошая девочка. – Он отбросил простыню и встал с постели, не стыдясь своей абсолютной наготы.
   Виктория наблюдала за ним. В его бесстыдстве было что-то естественное и завораживающее.
   – Ты предпочитаешь поесть в номере или спуститься в кафе?
   Она заморгала, наблюдая, как растет его возбуждение.
   – Что? – Сладкое предвкушение пробежало по ее телу, когда он внезапно пересек комнату, направляясь прямо к ней.
   Он приподнял ее лицо за подбородок и обжег ее взглядом.
   – Ты не должна отводить глаза, дорогая, – произнес он голосом, который звучал грубо и хрипло. – Единственное, что ты должна делать, – это желать, чтобы я хорошо себя вел днем и снова захотел тебя вечером. И я требую, чтобы ты помогла мне в этом.
   На ее щеках вспыхнул лихорадочный румянец.
   – Прости. Ты, наверное, думаешь, что я плохая сестра?
   – Ничего я не думаю.
   – Тогда шлюха?
   Обняв Тори за плечи, он притянул ее к себе.
   – Нет, – спокойно произнес он. – Я знаю, что представляют собой шлюхи, ты никоим образом не похожа на них.
   – Правда? – Мысль о женщинах, с которыми сводила его жизнь, не должна была задевать ее, но почему-то она все равно почувствовала укол ревности. – И какая же разница? Я легла с тобой в постель в ту же ночь, когда мы познакомились, совсем как они.
   – Легла? – Он рассмеялся и покачал головой. – Ты понятия не имеешь, как мне пришлось потрудиться, чтобы это случилось. А я ведь не привык к этому, ты знаешь. – Он самоуверенно улыбнулся. – Мне никогда не приходилось прилагать столько усилий, чтобы соблазнить женщину.
   Это побудило ее узнать, что же за усилия он прилагал, и она вызывающе задрала нос.
   – Ты хочешь сказать, что раньше достаточно было того, что ты так чертовски красив и все?
   – Красив? Пойми, детка, быть морским пехотинцем с большим членом – все равно что каждый день выигрывать в лотерее в тех барах, где я проводил время. Иметь смазливую физиономию маловато, чтобы добиться такого эффекта.
   Она обнаружила, что сидит с открытым ртом, и так быстро закрыла его, что лязгнули зубы.
   – То есть ты утверждаешь, что женщинам достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, что у тебя большой член?
   – Если они смотрят туда, куда надо, то да.
   – Мой Бог! Твое самомнение не знает пределов.
   Он пожал плечами:
   – Когда дело касается секса – нет. Если природа столь щедро одарила меня, грех не воспользоваться. Слухи быстро распространяются, впрочем, в этом тоже нет ничего необычного.
   – То есть о тебе шла молва как о неком голтавудском жеребце? – проговорила она, чуть задыхаясь. – Это любопытно. Я, конечно, ничего не знала об этом.
   – Ну да. – Он усмехнулся. – Я понимаю. И это тоже здорово возбуждало. – Она, должно быть, выглядела сердитой, потому что он поспешил добавить: – Послушай, каждая сфера обслуживания, если можно так выразиться, имеет своих клиентов. Для моих друзей и меня это были женщины определенного сорта, которые спят с морскими пехотинцами просто потому, что они морские пехотинцы. Существуют же женщины, предпочитающие только тех парней, у которых водятся деньги.
   Он провел по ее рукам вверх и вниз, и только теперь она поняла, что она такая же голая, как и он. Она попыталась отодвинуться, но он удержал ее.
   – Хотя, – продолжал он, – это началось с того момента, когда ты вошла в бар. Я уже тогда знал, что ты не похожа ни на одну из женщин, с которыми я встречался. И если ты думаешь, что я не старался как сумасшедший, чтобы привлечь твое внимание, ты ошибаешься. До этой ночи женщины всегда были готовы провести со мной время. Уходила одна, и на ее месте появлялась другая, но я никогда не хотел никого так сильно, как хотел тебя.
   – Почему? Потому что я не обращала на тебя внимания?
   – Нет! Хотя может быть… Не знаю. – Он нетерпеливо покачал головой. – Единственное, что я знаю, что ты не предпринимала никаких усилий, чтобы заинтересовать меня. Или, может быть, потому, что мне было легко говорить с тобой. Ты сводила меня с ума. Но не только это; ты заставляла меня смеяться как мальчишка и задумываться о многих вещах. Ты заставила меня… я не знаю… быть самим собой. То есть таким человеком, каким я очень редко бывал с женщинами, но я уже тогда знал, что ради тебя готов на все… если бы это могло удержать тебя рядом. Поэтому не называй себя шлюхой. Мне это не нравится. – Он отпустил ее руки и направился в другой конец комнаты. – Почему бы тебе не заказать завтрак в номер? – бросил он через плечо. – А я пока приму душ.
   Она так и осталась стоять с приоткрытым ртом, когда он вышел из комнаты. Секундой позже она слышала, как щелкнул замок в ванной.
   Вчера она готова была поклясться всем, чем угодно, что помнит каждую деталь своей первой встречи с Рокетом. Да, она как-то упустила тот факт, что заставила его потрудиться, чтобы завоевать ее. Она похоронила те воспоминания в самом далеком уголке своего сознания, где они и хранились до сих пор.
   Он сразу понравился ей. Можно сказать, с той самой минуты, когда подошел к столу, где она сидела в обществе двух женщин, с которыми познакомилась, когда приехала в отель. Он показался ей немножко нахальным, и она решила, что он злоупотребляет своим обаянием. Поэтому она делила свое внимание между ним, ее новыми приятельницами и его приятелем, который подошел к столу вместе с ним. Как звали того парня? Рустер? Нет, не так. Хотя что-то похожее. О да, конечно, Бантам. Так его звали.
   Можно подумать, что это имело значение. Этот морской пехотинец не имел никаких шансов, когда рядом был Рокет. Он подвинулся ближе, и ей сразу же передались и его тепло, и сильная взрывная энергия, можно сказать, она ощутила это кожей. Слушая ее шутки, он так искренне смеялся, словно она говорила что-то очень остроумное, и никто не мог соперничать с ней. А когда он в конце концов перестал строить из себя секс-символ и стал самим собой, то развеял последние сомнения, которые у нее были.
   А остальное, как говорится, уже история.
   Она потянулась к своей сумке, схватила первую вещь, которая попалась под руку, и внезапно замерла, увидев коробочку презервативов на ночном столике. Откуда они появились?
   Скорее всего Рокет уходил и купил их, пока она спала. Но почему он ничего не сказал? Или… он использовал тот единственный, что у него был? И значит, не мог быть с ней снова, и понимал это.
   К черту! Она сердито потерла лоб. Каждый раз, когда она думала, что наконец-то раскусила его, он обязательно делал или говорил нечто такое, что разрушало все ее представления о нем. Она уверяла себя, что их связывает просто секс. Только в таком случае она могла не принимать его всерьез, а значит, ей не грозило влюбиться в него.
   Но Джон – это не просто секс.
   И она влюбилась в него.
   Она глубоко вздохнула. Достаточно долго она отрицала это, но больше не могла лгать самой себе. Все это началось задолго до сегодняшнего дня. Глубокие чувства к нему возникли уже тогда, шесть лет назад, и она сбежала от него на рассвете не потому, что ей стало скучно, а потому что боялась, что потом будет слишком поздно. Потому что их отношения стали чем-то большим, чем просто флирт, и она боялась, что не выдержит, когда придет время расстаться.
   Медленно положив свою одежду на постель, она постаралась собраться с мыслями и продумать дальнейшие действия. Хорошо. Она была сильной женщиной. Она не прогнулась даже под чудовищным давлением со стороны отца, когда Форд, обнаружив, что она беременна, возомнил себя Господом Богом и начал указывать, что ей делать. И требовал от нее назвать имя отца ребенка… Учитывая то, что она повзрослела с тех пор и по-новому смотрела на отношения между людьми, она тем более не собирается превращаться сейчас в романтическую мечтательницу и ждать, что их отношения будут похожи на сказку. Наконец, теперь у нее есть Эсме, и с этим надо считаться. Нет, она хотела спокойно обдумать все. Очень спокойно и взвешенно.