Андерсон Сьюзен. Горячие и нервные

   – Черт… – Разочарование обрушилось на Джареда невыносимым грузом. Господи, он так устал! Он так чертовски устал, что хотел бы сейчас оказаться дома.
   Слезы жгли глаза, и он отвернулся, чтобы парнишка с таким забавным тонким голоском не заметил их и не подумал, что он разнюнился, как девчонка.
   – Спасибо, что предупредил, – сказал Джаред мрачно. Тоскливо вздохнув, он побрел прочь от этого места, где надеялся провести несколько часов в покое. Ушла и радость, и надежда…
   – Эй, подожди! – Парень подбежал и по-дружески хлопнул его по плечу. – Как тебя зовут? Я вижу, что ты бродишь тут как неприкаянный. Я Пи-Джей – это для краткости. – Он сунул руку в карман и вытащил плитку шоколада. – Хочешь половину?
   Джаред незаметно смахнул пару слезинок, предательски блестевших на щеках. Глядя на парнишку уголком глаза, он подумал, что, может быть, он не единственный, кто порой ощущает себя совершенно беспомощным в этом мире. И, почувствовав облегчение, он вытер нос тыльной стороной ладони и расправил плечи.
   – Да, спасибо.
   Он старался держать себя в руках, когда подошел, чтобы взять предложенное угощение, потому что на самом деле хотел выхватить всю плитку из хрупкой ладони мальчика. Он не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Ночью он прикончил бутылку виски, но уже давно крошки в рот не брал. Подавив желание наброситься на шоколад, он откусил маленький кусочек.
   – Спасибо.
   – Без проблем… Ты так и не сказал мне, как тебя зовут.
   – Джаред.
   – Джаред… Джад… красивое имя. – Парнишка прочистил горло, но его голос прозвучал еще более ломко, чем раньше, когда он спросил: – Какого черта тебе надо было в «Споте», Джаред?
   – Гм… не знаю. Просто передохнуть…я думаю. Ты знаешь, что я имею в виду? Я просто хотел найти такое место, откуда меня не стали бы сразу же выгонять, вот и все. – «Какие же у меня грязные руки», – подумал он, отломив очередной кусок шоколада. – И принять душ… Может быть, стоит пойти в Армию спасения? – Он избегал подобных приютов, боясь, что там его могут узнать. Правда, он даже не знал сейчас, показывали его в новостях или нет. То, что являлось горячей новостью для Колорадо-Спрингс, может вовсе не упоминаться в телевизионных выпусках Денвера. И он стремился найти такое место, где ни одна собака не могла бы выследить его.
   – Не вешай мне лапшу на уши! – Пи-Джей нарушил ход его мыслей. – Ты избегаешь Армию спасения, потому что там много сук?
   – В Армии спасения небезопасно? – Джаред в шоке посмотрел на Пи-Джея. – Разве это не они разгуливают по улицам на Рождество, звоня в колокольчики и славя Господа, когда ты бросаешь деньги в их копилку?
   – Да-а, мы больше не в Канзасе, Тото. – Пи-Джей пожал плечами и сплюнул. – Люди оказываются на улице не потому, что они дефективные, нет, все они замечательные. Но многие пристрастились к травке. – Выразительно присвистнув, он покачал головой. – Они скорее дадут тебе в морду, чем пустят к себе. – Потом он повеселел. – Знаешь, мы можем отправиться в Сокс-Плейс.
   – Что это?
   – Еще один приют. Это что-то вроде церкви, но только победнее. Там можно получить еду, принять душ и даже поспать несколько часов. Ну что? Идет?
   – Звучит здорово. – Действительно, не местечко, а просто рай, подумал Джаред. Он не сказал это вслух, поскольку иронизировать на этот счет ему почему-то не хотелось. – Правда, действительно здорово, – повторил он несколько минут спустя, когда они с Пи-Джеем отправились в новое место, радуясь, что обрели друг друга. Вспомнив, как одиноко он чувствовал себя ночью, Джаред вновь подумал, что хорошо, когда есть кто-то, с кем можно поговорить.
   Не то чтобы он любил много разговаривать. Пи-Джей, как оказалось, был болтуном по натуре, он имел свое мнение на все и вся и, не колеблясь, отстаивал его. Это было хорошо для Джареда. Этот мальчишка провел на улице гораздо больше времени, чем он, и обладал ценной информацией. Для того чтобы собрать ее, Джареду потребовалось бы несколько недель.
   Изучая подростка, пока тот прыгал с рюкзаком перед ним, рассказывая, как незаметно просочиться в общежитие Колледжа Аурарии, чтобы отдохнуть посреди дня, Джаред думал, что со стороны они оба выглядят как Матт и Джефф. Он унаследовал гены Гамильтонов. что проявилось в его высоком росте и стройном телосложении. К его огорчению, он был чересчур худой, но их кухарка Барбара говорила, что это потому, что его кости слишком быстро росли. И приговаривала: «Были бы кости, а мясо нарастет».
   Он с нетерпением ждал, когда это случится, но по сравнению с Пи-Джеем он выглядел чемпионом по бодибилдингу. Пи-Джей был намного ниже, чем он, и такой хрупкий, что его можно было принять за девушку. Правда, такое впечатление создавалось от того, что было на виду: маленькое личико с большими глазами и тонкие кисти рук. Остальное скрывалось под футболкой размера на три больше и широченными джинсами, которые топорщились на бедрах и собирались в гармошку над видавшими виды кроссовками. Но Джаред почему-то не сомневался, что и там одна кожа да кости. И потом, черт побери, на его лице не было и намека на какую-то растительность.
   – Сколько тебе лет? – поинтересовался Джаред.
   – Через несколько месяцев будет пятнадцать.
   – Да? – Джаред скептически изучал его. – И сколько же месяцев ты имеешь в виду под словом «несколько»?
   – Вообще-то много. – Парнишка усмехнулся как ни в чем не бывало. – А тебе? Как мне кажется, скоро восемнадцать. Так?
   – Нет, только в ноябре.
   – Это скоро.
   Джаред хмыкнул:
   – Пожалуй, поближе, чем тринадцать к твоим пятнадцати, во всяком случае. – Но это насмешливое замечание было всего-навсего шуткой, и они оба понимали это. – А что же значит Пи-Джей?
   – Присцилла Джейн.
   Джаред замер на месте.
   – Ты… девушка? – Его голос запнулся на последнем слове, но он был слишком поражен, чтобы обратить на это внимание.
   – Конечно, я девушка! Почему все думают, что нет? – Посмотрев на свою грудь, она оттянула майку от плоской поверхности. – Это потому, что у меня никак грудь не вырастет, правда? Но ты же понимаешь, что когда-нибудь вырастет? Как говорится, у меня просто «позднее созревание». – Она печально вздохнула. – Если бы у меня были сиськи, то я бы не знала никаких проблем с деньгами.
   – Как это? – Теперь, когда он знал, что она девушка, он был удивлен, что не понял это в ту секунду, когда увидел ее. Черт, как он мог не заметить сразу?
   – Если бы у меня была грудь, пусть даже не очень большая, я могла бы вытворять разные штучки, и мои проблемы остались бы в прошлом. – Она состроила грустную гримасу. – Ладно, правда в том, что, с другой стороны, я даже рада, что у меня нет такой возможности, но если ты сболтнешь кому-то, что я так сказала, я буду отрицать. Тебе не кажется, что весь этот секс на самом деле… дерьмо?
   – Ну… да. – Он посмотрел на нее и подумал, что она выглядит не намного старше, чем его племянница Эсме. И чуть не задохнулся, представив, как какой-то старикашка пытается приставать к ней. – Ты чего! Позволить всяким старым придуркам лапать себя потными, грязными руками? Радуйся, что ты такая, какая есть.
   – Ну да, тебе легко говорить. Спорю, что ты тоже мог бы сорвать хороший куш. – Она оценивающе оглядела его. – При такой красоте…
   Он небрежно усмехнулся в ответ на ее комплимент, но на душе у него потеплело при мысли, что хоть кто-то нашел его привлекательным. И, честно говоря, он как раз ломал голову над тем, где достать деньги, так как уже спустил последние двенадцать долларов.
   – Женщины платят за секс? – спросил он, прикидывая, что это не такая уж плохая идея. Он лишь дважды спал с девушками, но ему понравилось. Очень.
   Пи-Джей грубо фыркнула:
   – Не женщины, дурачина, мужчины!
   – Пошла ты! – Он даже подпрыгнул, настолько поразило его ее уточнение. – Фу ты, меня аж тошнит…
   – Да, – кивнула Присцилла. – Как я и сказала, все это жуткая гадость.
   – Но ведь это совсем неплохо, когда… – он замялся, – когда девчонка знает, как это делать. Сечешь? Я не большой эксперт, Пи-Джей, но я бы сравнил это со сливочным мороженым, политым горячим шоколадом… Ужас как приятно… С девушками, конечно. Парень и парень – это не для меня. – От одной мысли его тошнило.
   – Мороженое с горячим шоколадом, говоришь? – Она смотрела на него с интересом. – Мне это нравится. Но спорю, что только парни получают такое удовольствие от секса. А девушкам остаются грязные объедки, которые только выглядят как мороженое.
   – Эй! – Он ощутил смутный упрек в ее утверждении, вспомнив Бет Чемберлен, с которой разделил свой первый сексуальный опыт. – Может, девчонкам это неприятно только первые несколько раз. – Потом была Ванесса Спеллинг, девушка постарше – ей было девятнадцать, и она научила его паре вещей, которые он быстро усвоил. – Но если парень знает, что и как, то и девчонке может быть классно.
   – Приятно слышать. – Пи-Джей пожала плечами. – Если тебе все равно, то я постараюсь как можно скорее пройти через все эти «потные лапанья», и прямиком в мороженое с горячим шоколадом…
   Он рассмеялся, впервые с тех пор, как сбежал из особняка в Колорадо-Спрингс. И внезапно все показалось ему не столь безнадежно мрачным теперь, когда рядом с ним был такой славный человечек. Он дружески похлопал Пи-Джей по плечу:
   – Знаешь, а ты классная. Я рад, что мы встретились.

Глава 7

   К задней части особняка примыкал гараж, рассчитанный на шесть автомобилей. Джон поднялся по наружной лестнице к пристройке на крыше гаража и, оглянувшись, бросил взгляд на дверь кухни, которая была видна с того места, где он стоял. Затем, взяв старинный медный молоток, несколько раз настойчиво постучал. Мэри, служившая в доме домоправительницей, сказала ему, что скорее всего именно здесь он найдет Викторию, и у него не было причины не верить ей. Но чем может заниматься Тори в комнатке над гаражом, кроме страстных свиданий со своими поклонниками?
   «О Господи, старина!» – одернул себя Джон. И подумал, что это никоим образом не должно задевать его, разве развеселить немножко. Господи, да одному Богу известно, сколько любовников побывало у нее за долгие шесть лет, и он должен относиться к этому с юмором или по крайней мере равнодушно. Вместо этого одна мысль о том, как она занимается сексом с другим мужчиной, вызывала у него тихое, но яростное раздражение, что, разумеется, было лишено всякого смысла. Он вовсе не ожидал, что она будет хранить целомудрие все эти долгие годы.
   Но, черт побери, именно на это он и надеялся. И это ужасно возбуждало его.
   Как он ни противился, он ничего не мог поделать с безумной ревностью, разгоравшейся в его груди, нашептывающей, что женщина, которая откроет ему дверь, едва ли будет выглядеть так, что эти подозрения отойдут в область пустых фантазий. Например, узкое облегающее платье и нитка жемчуга. Но когда дверь открылась, он увидел перед собой босую девушку, словно вышедшую из тех давних времен, в потертых шортах и белой мужской рубашке, концы которой были завязаны на талии, открывая ярко-красный пляжный лифчик. Рубашка была явно велика ей, возможно, она принадлежала ее отцу, такими длинными были ее полы и такими пышными рукава, закатанные до локтя. А ее волосы, выгоревшие на солнце, в беспорядке рассыпались по плечам, и вьющиеся пряди выбивались из-под красной банданы, повязанной вокруг головы. Спереди на бедрах, невольно привлекших его внимание, был небрежно накинут большой платок с бахромой по краю, который, по-видимому, заменял ей фартук.
   – Я могу что-то сделать для тебя, Мильонни? Или ты пришел сюда, чтобы рассматривать мои ноги?
   Он отвел взгляд от ее длинных, гладких, обнаженных ног.
   – Должен заметить, они достойны того, чтобы любоваться ими, – сказал он, встречаясь с ней взглядом. – Веришь или нет, я пришел, чтобы кое-что рассказать тебе, но при виде такой красоты у меня все вылетело из головы. – Он вовсе не собирался делать ей комплименты или улыбаться, но каждый раз, оказываясь рядом с ней, он почему-то начинал вести себя именно так. – Черт, Тори. Я забыл, какие красивые у тебя ноги. Ты должна чаще ходить в шортах. – Он не мог удержаться от того, чтобы не бросить вниз еще один взгляд, прежде чем заставил себя отвести глаза.
   Еще не хватает, чтобы она обвинила eго в сексуальных домогательствах.
   Он попытался сосредоточиться, изучая комнату за ее спиной. Огромный рабочий стол, заваленный карандашами и листами ватмана (скорее всего чертежи), обрезками материи и кусками дерева, находился в дальнем конце. Посреди всего этого хаоса Джон разглядел два маленьких игрушечных домика, высотой не более трех футов. Один, деревянный, был довольно прост, но другой выглядел очень замысловато. Набольших полках позади стола размешалось еще несколько моделей, каждая в своем неповторимом стиле, одна из них была сделана из камня.
   – Вот это да! И это все твоя работа?
   – Да.
   Она отошла от двери, пропуская его в комнату, и он прошел мимо нее к столу. Он увидел, что модели на столе были лишены задней стенки, и, наклонившись, смог рассмотреть внутреннее убранство, прежде чем перевести взгляд на Тори.
   – Что это? Кукольный дом?
   – Да.
   Он перешел к другой модели.
   – А этот?
   – Еще один.
   – И ты сделала оба? – Он приподнял голову, чтобы лучше видеть другие модели, стоявшие на полке. – И эти тоже ты сделала? Все?
   – Да.
   – Ну и ну… Но какое внимание к деталям! – воскликнул он, рассматривая один из домиков. – Просто великолепно. – Крышу домика покрывала разноцветная черепица, фасад украшало крыльцо с перилами; на втором этаже были два балкона и окно-фонарь. Каждая комната была полностью обставлена, под окном располагались лавки; стены гостиной были обиты крошечными дубовыми панелями, наверху в ванной комнате была даже белая фарфоровая раковина-тюльпан. Он щелкнул выключателем на маленьком металлическом ящике, который увидел рядом с кукольным домом, и огоньки внутри модели зажглись. Джон тихо рассмеялся.
   – До чего же здорово!
   Виктория заморгала, наблюдая, как он обошел стол, чтобы рассмотреть другие модели на полках. Казалось невероятным, что такой суровый и мужественный человек, как он, может заинтересоваться ее кукольными домиками. Она была уверена, что если он и удостоит их вниманием, то ограничится только любопытным взглядом. Вместо этого он был просто очарован. Когда он подошел к каменному замку и оглянулся на нее через плечо, его темные глаза горели как у мальчишки.
   – А этот совсем другой. Он скорее мальчиковый, нежели девчачий.
   Она усмехнулась:
   – Хорошее определение! Я и сделала его для мальчика, у которого огромная коллекция солдатиков, большинство из них рыцари, ну и короли, конечно; есть и лошади, и разные другие фигурки. Это был мой первый опыте камнем, и я горжусь тем, что у меня получилось. – Она подошла к Джону, сняла модель с полки и поставила ее на стол. – Посмотри. – Она потянулась через его руку мимо башенки на верхушке замка. – Тут есть работающий подъемный мост и опускная решетка, и если ты подвинешь этот камень вот так, – она провела по камню указательным пальцем, – и потом тот, что рядом, то… – Внутренняя стена повернулась, открывая тайную комнату, заполненную средневековым оружием.
   Джон рассмеялся:
   – Великолепно! Я бы укрепил заднюю стену для лучшей защиты, но, похоже, у тебя есть катапульта для метания огня, а это уже половина дела. Пары бочонков с кипящей смолой вполне достаточно, чтобы дать отпор врагу, и ты имеешь неплохой шанс удержать крепость. – Он повернул голову и взглянул на нее. – Ты занимаешься этим ради заработка?
   – Да. – Она вдруг обнаружила, что его лицо оказалось слишком близко от нее, а его любопытство стало чересчур острым, и отступила на шаг, стараясь не замечать прикосновения его руки к своей собственной. – Это получилось случайно. Сначала я соорудила домик для Эсме, потом кто-кто из ее друзей влюбился в него и захотел такой же. В результате я получила заказ от респектабельных родителей, и с тех пор слава о моем творчестве стала расти. В основном в пределах лондонского Мейфэра, но когда я открыла страницу в Интернете, заказы посыпались со всех сторон. И сейчас у меня столько работы, что я едва справляюсь.
   – Ты думала когда-нибудь поставить дело на широкую ногу?
   – Думала… минут пять. – Она встретила его взгляд. – И отказалась от этой идеи. Не только потому, что массовая продукция вновь втянет меня в ситуацию, которой я старалась избежать, оставив «Кимбалл и Джонс», чтобы не разрываться между бизнесом и Эсме. Но еще и потому, что это лишит проекты индивидуальности… а меня – радости творчества. Я должна сохранить все так, как есть. Потому что сейчас, когда я делаю очередной домик или замок, то знаю, какой девочке или мальчику он предназначен. Каждый ребенок получает неповторимое изделие, свой домик, непохожий на другие. А я – подлинное творческое удовлетворение, не говоря уже о том, что это занятие выгодно своей исключительностью…
   Когда он наклонился проверить работающие механизмы замка, она почувствовала, как его плечо коснулось ее, и, отодвинувшись, прошла к полкам, где стояли другие модели, бывшие еще в стадии заготовки.
   – Каждая напоминает мне, что я должна вернуться к ней… Ты сказал, что тебя привело сюда какое-то дело?
   Повернувшись, она заметила, что он снова смотрит на ее ноги, но он тут же отвел глаза.
   – Да. Предположение, что Джаред уехал из города, подтвердилось. Я нашел водителя такси, который подвозил его в ту ночь, когда был убит твой отец.
   – О Боже праведный! – воскликнула она. Чувствуя, как слабеют колени, Виктория потянулась к стулу и присела. – Что ты сказал? Куда он отвез его?
   – Он сказал, что мальчишка попался неразговорчивый и, кажется, был здорово испуган. Может, даже в шоке. Когда он спросил, всели у него в порядке, Джаред истерично рассмеялся, но потом успокоился и, ничего не ответив, вышел на автобусной станции.
   – А ты узнал, куда он поехал оттуда?
   – Нет. Я не смог найти никого, кто запомнил бы его. Но большинство подростков бегут в Денвер, так как он расположен ближе всего к Колорадо-Спрингс, и скорее всего твой брат там.
   Она поднялась.
   – Я буду готова через десять минут.
   – Стоп, Тори… Не торопись. – Он удержал ее за плечи. – Мы никуда не едем.
   – Но если ты думаешь, что он…
   – Вот именно «думаешь»! Именно это и следует сделать. То есть подумать… Бежать сломя голову, не зная куда, – это не даст нам ничего. Мы поступим умнее, если я сначала проверю свои источники. И первым делом свяжусь с Центром защиты детей в Денвере.
   – Что это?
   – Организация, помогающая беглецам и тем несовершеннолетним, которые оказываются на улице. Я свяжусь с ними и пошлю по факсу фото Джареда, чтобы они могли опознать его во время своих рейдов в Скайлайн-парк по воскресеньям и четвергам. Дети быстро узнают, где они могут получить бесплатную еду и передохнуть, поэтому если Джаред в Денвере, он наверняка объявится в Скайлайн рано или поздно. Мне доводилось и раньше сотрудничать с этой организацией, и они мне доверяют. Они знают, что я не поставлю ребенка в унизительное положение. А я, в свою очередь, могу обратиться к адвокату Центра защиты детей с просьбой позвонить мне, как только они найдут Джареда.
   – И тогда мы поедем в Денвер?
   – Я – во всяком случае.
   – Если ты думаешь, что я позволю тебе поехать одному, ты ошибаешься. Джаред напуган до смерти, и он представления не имеет, кто ты такой.
   Он легонько сжал ее плечи.
   – Что ты скажешь, если мы сначала выясним, насколько верно мое предположение о том, что он вообще в Денвере? Тебе не кажется, что разумнее сперва достать хоть какую-то информацию, прежде чем обсуждать дальнейшие действия?
   Здравый смысл был на его стороне. Действительно, глупо стоять здесь и спорить, и она не удержалась от улыбки. И легонько толкнула eго в грудь.
   – Договорились.
   Удивительно, но вместо того, чтобы чувствовать себя в опасности, она широко улыбнулась ему. Джон нахмурился.
   – Черт, Тори, я не хотел бы, чтобы ты делала это, – пробормотал он – У меня просто нет выбора, кроме как получить ответ на вопрос, который мучает меня всякий раз, стоит мне подойти к твоим дверям.
   – И что же это за вопрос? – Улыбка не сходила с ее губ, пока она окидывала взглядом его сильную, высокую фигуру. И вдруг он обнял ее за талию и притянул к себе, зарывшись рукой в шелковистых кудрях на ее затылке.
   Она недоуменно подняла на него глаза, чувствуя, как он всем телом вплотную прижимается к ней.
   – Что ты делаешь, Мильо…
   Губы Джона, твердые, горячие и уверенные, запечатали ее рот прежде, чем она успела договорить.
   Полнейшее изумление на какой-то момент подавило ее способность к сопротивлению. Затем она ощутила вкус его губ, почувствовала гладкость его языка, и ее сердце отчаянно забилось при мысли, что она совершенно беззащитна перед этим мужчиной. И тогда, упершись ладонями ему в грудь, она попыталась оттолкнуть его.
   Но он даже не шевельнулся, и тут она вспомнила его силу, вспомнила, как это привлекало и возбуждало ее. Она помнила, какое огромное впечатление это произвело на ту маленькую девочку, которой она оставалась в душе. И как она всегда тянулась к кому-то, кто мог бы защитить ее от всех невзгод мира.
   Что ж, ей пришлось похоронить свои детские мечты в тот день, когда она поняла однажды и навсегда, что единственный человек, способный защитить ее, – это она сама. И, собрав всю свою волю, она снова уперлась руками в его мускулистую грудь, но за несколько секунд под влиянием убедительных поцелуев Рокета ее настойчивость ослабла.
   И если в ней еще и тлели какие-то остатки сопротивления, он без труда мог сломить его. Ни намека на силу или грубость, но его решительность была несомненной. И он поцеловал ее так, что она забыла о всяком желании бороться. Боже, до чего же искусны были его поцелуи! Искусны и убедительны.
   И такие знакомые… Господи, до чего же знакомые! Она помнила эти губы. Она целовала их прежде, изучала их, когда они произносили слова, когда раскрывались, чтобы принять кусочки еды из ее пальцев. Прошло шесть лет, но существуют вещи, которые не в состоянии забыть ни одна женщина.
   И вот, перестав сопротивляться, она потихоньку начала таять от его поцелуев. И еще через секунду-другую поняла, что сама страстно отвечает ему. Наслаждение. Оно вспыхнуло и разрасталось. Она наслаждалась вкусом его губ, их необычайной гладкостью. Исследовала языком их изгибы и при этом упивалась силой его рук, обнимавших ее. Она льнула к нему, словно пыталась проникнуть в его тело, раствориться в нем.
   И еще до того, как она успела сказать себе: «Опомнись, Виктория, что ты делаешь!», он внезапно оторвался от ее губ, отпустил ее и отступил назад.
   – Черт! – Он провел тыльной стороной ладони по своей нижней губе. Затем опустил руку и с кислой миной посмотрел на нее. – Черт, все как тогда, правда? Я надеялся, что это прошло или по крайней мере превратилось в одно из тех воспоминаний, которые я старался заглушить все эти годы. Но ты такая же соблазнительная, как тогда. – Он окинул ее горящим взглядом с ног до головы. – Господи, еще этот красный лифчик… Ты как наркотик, Тори. Голова идет кругом.
   Его признание свидетельствовало о том, что он сейчас испытал столь же сильные ощущения, как и она. Сексуальные опыты, которые были у нее за эти шесть лет, не приносили удовлетворения, и Виктория убеждала себя, что она выше всего этого – по крайней мере когда это случалось. Несколько раз она задумывалась, почему она так холодна и безучастна, но особенно не переживала по этому поводу, уверяя себя, что дело в том, что все ее мысли сосредоточены на дочери и попытках заработать на жизнь. Где-то в глубине ее сознания теплилась надежда, что у нее еще все впереди. Но только сейчас она осознала, что истинная причина ее неудовлетворенности и равнодушия кроется совсем в другом. Просто ни один из ее мужчин не был похож на него.
   Поскольку она сильно сомневалась, что Рокет придерживался целибата, его признание говорило о том, что с ним происходило то же самое.
   Лучше не думать об этом… Она проанализирует все это после, в более-менее спокойной обстановке. А пока… Потуже затянув концы рубашки, она прочистила горло.
   – Похоже, что мы начали с того, чем закончили, – сказала она, с удовлетворением отмечая, что ее голос не дрожит, хотя нервы были напряжены до предела. Единственный знак, который говорил ей, что он чувствовал то же самое, – его пылающие щеки. – Поэтому как ты думаешь, куда это нас приведет?
   – Никуда, просто будем хранить это в уголках нашей памяти, как хранили до сих пор.
   Виктория подумала, какое место могла бы занять Эсме в этом уравнении, но коротко кивнула. Потому что он был прав. Они не могут сейчас позволить себе ничего, кроме деловых отношений. Если им удастся избегать физического контакта, они сумеют справиться и со всем остальным.
   – Прекрасно, – сдержанно отозвалась она. – Прекрасно. Продолжай работать на меня, Мильонни.
   Она перехватила его взгляд, направленный на ее ноги. Заметив это, он тут же отвел глаза и твердо посмотрел на нее.
   – Отлично, – согласился он. – Именно так я и поступлю.
 
   «Поостерегись, старина! – Джон ходил взад и вперед яростно меряя пространство огромными шагами. – Куда тебя понесло? Идиот!»
   Тори всегда отличалась от других женщин, с которыми он имел дело. С самого начала она была особенной, не такой, как все, и ему следовало подумать, прежде чем снова целовать ее.