Андреев Владимир. Моря и годы (Рассказы о былом)

   "И как это я мог сердиться на такого командира! Это же лучший командир на всем Балтийском флоте!" - такие мысли вихрем пронеслись в моей голове.
   - Выходите, выходите на мостик! Определяйтесь. На клюзе три глубины.
   Поспешил на мостик, чтобы по двум горизонтальным углам определить место точнейшим способом. В рубку вошел Галаульников. Чувствуется, тоже волнуется.
   - Как место получилось?
   - Сейчас нанесем. Смотри, метров на двадцать перемахнули створ...
   После ужина в каюте, как сговорившись, собрались все друзья - Поляков, Васильев, Слизской, Каменский. Когда все уже были в сборе, дверь распахнулась и вкатился Колобок - так в дружеском кругу звали корабельного химика Королева, моего однокашника по училищу.
   - Ребята, разом! - громким шепотом командует Дима.
   - По-здрав-ля-ем с при-бы-ти-ем в точ-ку! - хором, тихо скандируют все.
   - Думаешь, мы не понимаем, как туго тебе пришлось? Думаешь, мы за тебя не переживали? Переживали - да еще как! В общем, ты молодец, не подкачал, нашу когорту не посрамил. Качать не будем, потолок не позволяет, ну а потискать потискаем! - заключает Поляков.
   По случаю благополучного прибытия в точку состоялся вечерний чай. Вестовые накрыли стол, украшенный всеми любимой "копченкой" и халвой. Состоялась молодецкая чайная пирушка. Шутки и смех не смолкали до самого отбоя...
   По тревоге место штурмана - в центральном штурманском посту, куда, нырнув в круглую горловину люка, летишь по вертикальному трапу восемнадцать метров, едва придерживаясь руками за поручни. На этом посту, собственно, и ведется навигационная и боевая прокладка за "противника". Данные - курсовой угол и расстояние - автоматически передаются с соседнего, центрального артиллерийского, поста. Чудо техники того времени!
   Наш пост всем хорош, но уже через полчаса от высокой - около +45° температуры пот льет с тебя ручьями. Часами длятся на ходу корабельные учения, часами и мы работаем на своем центральном посту. Наши помощники приборы. Что они скажут, то и изображает младший штурман на карте. Хорошо, если по тревоге успеваешь взять несколько пеленгов. Нанеся их на карту, получаешь ту самую "печку", от которой и идет весь "штурманский танец", кончающийся вместе с отбоем тревоги. Тогда, записав счислимое место, спешишь на мостик, чтобы сравнить его с местом, тобою же навигационным способом определенное, и дать оценку точности счисления. Сначала все это приносило заметные огорчения. Потом, когда научился учитывать угловую скорость, поворотов, положение руля при этом, величину диаметра циркуляции в зависимости от хода и ветра, когда наделал различных Лекал, помогающих учитывать все факторы, дело пошло лучше, и уже нередко установленные в зависимости от дальности плавания нормативы перекрывались. Пропорционально этому приобреталась уверенность, шлифовалось профессиональное мастерство.
   Наверное, не менее трети походного времени проходило на центральном посту. Счисление пути на штурманской вахте, счисление на центральном посту... Кругом счисление! Конечно, не хотелось быть отстающим, пасовать перед своим шефом...
   Как-то мы возвращались из флотского похода в среднюю Балтику под флагом командующего флотом М. В. Викторова. Уже в горле Финского залива погода начала портиться, а на меридиане Ревеля (ныне Таллин) лег непроглядный туман такой плотности, что ночью, когда прошли Гогланд, командующий во избежание нарушения кораблями территориальных вод приказал стать всем на якорь и показать свое место.
   В штурманской рубке нас, штурманов, трое - флагманский флота В. П. Новицкий и двое корабельных. Три штурмана - три разных места по счислению. Расхождение между местами - несколько кабельтовых. Новицкий подошел к нашей карте, на которой место Романовского и мое не сходились. Посмотрел, ничего не сказал. Ночь коротали на мостике. Все не спим, ждем момента, когда можно будет точно определить место линкора. На всех кораблях вахту несут по-походному. Машины прогреты, каждый корабль готов к немедленной съемке с якоря. Пошел пятый час утра. Туман от ветерка слегка приподнялся, стали видны корпус "Октябрьской Революции" и корпуса двух эсминцев.
   На мостик вышли Новицкий и Романовский. Минут через сорок показался маяк Родшер. Втроем по вертикальному углу и пеленгу определяем место. Повторяем определение по расстоянию, взятому дальномером и пеленгом. Наши обсервованные места практически идентичны. Из счислимых мое наиболее близко к обсервованному. Видимо, многочасовые тренировки в счислении не прошли даром...
   - Недурно, очень недурно, - обращаясь ко мне, говорит Новицкий. - Вас можно продвигать.
   Чувствую себя крайне неловко. Вижу, как сказанное Новицким пришлось не по душе Романовскому.
   И Новицкий и Романовский - оба были прекрасными Специалистами в своем деле. И тем досаднее, что они не всегда находили общий язык. А началось все с пустяков.
   По предложению Новицкого на фок-мачте, выше сигнального мостика, была оборудована небольшая рубка - боевой пеленгаторный пост. Он бездействовал, так как, кроме кабелей, в нем ничего не было, как не было в природе и боевого пеленгатора. Во время одного из походов Новицкий высказал идею автоматической передачи пеленга на центральный пост в виде световой линии. Поход закончился, про пеленгатор все забыли, кроме Романовского. Недели две Андриан Адамович что-то чертил, усердно работал логарифмической линейкой. Он прекрасно владел английским языком, хорошо знал математику, обладал недюжинным конструкторским умом. Идея Новицкого начала претворяться в жизнь. От чертежей перешли к материальному оформлению. Заработали штурманские электрики, корабельная мастерская. В этом деле, заинтересовавшись, принял участие старший механик Звейнек. Месяца через два пеленгатор, созданный собственными силами, и вся схема заработала. А еще дней через десять все было доведено до рабочего состояния. Новицкого несколько задело, что его идея была осуществлена без согласования с ним. И, простота в отношениях между, этими двумя интересными людьми исчезла...
   ...Сегодня призовая стрельба главным калибром. Артиллеристы готовились к ней, не жалея сил. Комендоры-наводчики часами тренировались на приборе Крылова, качающем цель в двух измерениях - вверх и вниз, направо и налево.
   Дальномерщики и днем и ночью, на якоре и в море систематически проводили учения и тренировки. Наш сосед - центральный артиллерийский пост тоже провел более сотни тренировок и учений.
   Весь экипаж во имя главного - артиллерийского боя - работал всю летнюю кампанию, не жалел сил...
   Все курсовые стрельбы были проведены с высоким баллом. И наконец наступил час экзамена - призовая стрельба на первенство флота.
   На линкоре проведены партийные, комсомольские и строевые собрания. Все и всё мобилизовано на стрельбу.
   Вышли в море. Экипаж - от командира до любого краснофлотца - посуровел. Даже баковых шуток не слышно.
   Зазвенели колокола громкого боя, заиграли горнисты, объявляя боевую тревогу. Всех с верхней палубы как ветром сдуло. Держа в уме три взятых пеленга, я скатился в свой центральный пост, мгновенно проложил пеленга. Есть место! Докладываю:
   - Центральный, штурманский к бою изготовлен.
   На посту тишину нарушает только разноголосый говор приборов. До слуха доносится характерное пощелкивание датчиков с командно-дальномерного поста. Стало быть, цель поймана. Рулевой ежеминутно заносит данные (курсовой угол, расстояние) в специальную таблицу. Наношу их на карту. Началась боевая прокладка. Молодцы дальномерщики! Ухватили цель на пределе видимости. Прошло две минуты, раздался ревун, корабль вздрогнул от залпа. Ай да Мельников! Открыл огонь тоже на пределе стрельбы практическими снарядами. Молодец Слава! Несколько глухих залпов, содроганий от них корпуса корабля, и... тишина, а затем сигнал "Отбой тревоги".
   Запрашиваю центральный артиллерийский пост: почему прекратили стрельбу?
   - Цели нема! - веселым голосом отвечает главстаршина.
   Еще не поняв, в чем дело, забираю карту с прокладкой, таблицы записей и на мостик! С мостика замечаю, что линкор идет к буксировщику, у которого что-то болтается на буксире за кормой.
   - Нуте-с, покажите свое изделие, мастер счисления!
   - Где началась и где окончилась стрельба? - веселым голосом спрашивает Новицкий.
   Разложил карту на штурманском столе. Флагманский штурман флота внимательно изучает боевую прокладку. Сверяет со своими записями в штурманской записной книжке.
   - Неплохо, совсем неплохо, как и у артиллеристов. Отрадно, что штурмана не подвели и своим баллом помогли отличной стрельбе.
   Приблизившись к щиту, видим: более половины стоек, на которых держалось парусиновое полотнище, сбито, часть бревен самого щита покорежена.
   С миноносца, буксировавшего щит, передает семафором свои наблюдения группа, фиксирующая (визуально и делая фотоснимки) перелеты и недолеты: большинство снарядов попало в щит или легло с небольшими перелетами.
   Кажется, весь экипаж линкора высыпал на верхнюю палубу и с интересом рассматривает остатки щита.
   - Вот так раздолбали! - восторженно и удивленно произнес кто-то.
   Флотская комиссия подсчитала все артиллерийские и иные баллы, влияющие на стрельбу, особенно штурманские. "Марату" присудили призовое места. Об этом было объявлено собравшейся на юте команде корабля, об этом рассказала корабельная радиогазета, назвав отличившихся, этому событию посвящалась и многотиражная газета...
   На собрании радостную весть встретили мощным "ура". Коки накормили команду сверхотличным обедом, в кают-компании старшему артиллеристу преподнесли солидный торт с надписью: "Победителю". Торт был украшен шоколадными снарядиками.
   По штурманской части тоже были соревнования - "восемь часов беспокойного маневрирования", как в шутку мы их называли. Младший штурман по сигналу, определив визуально место корабля, занимал свое место на центральном посту и в течение восьми часов вел прокладку по счислению различных боевых маневров. Когда я по сигналу "Отбой" выбрался на мостик и определил свое место, то оно отличалось от счислимого менее чем на два кабельтова.
   Новицкий, сравнив мои данные со своими, произнес:
   - Превосходно. Надо, надо вас, Владимир Александрович, продвигать!
   Опять он со своим продвижением... Оно мне ни к чему. Служба идет интересно! Люди на корабле замечательные! Лучшего и желать нельзя...
   Видя мое недовольство, Новицкий перевел разговор на показатели, достигнутые рулевыми и штурманскими электриками. Эти показатели были значительно выше, чем на других кораблях. Штурманская служба "Марата" вышла на первое место. Романовский был награжден отличным биноклем, а я получил шеститомник сочинений В. И. Ленина.
   Казалось, радоваться да радоваться бы надо, а тут какой-то червь точит... Однажды зашел ко мне Дмитрий Поляков.
   - Что невеселый такой? Первое место завоевали, награды получили! Чего тебе еще надо?
   - Все верно. Но скажи ты мне, зачем Новицкий всякий раз в присутствии старшего штурмана заводит разговор о моем продвижении? Это меня как-то беспокоит...
   Не успел Дима мне что-нибудь ответить на это, как раздался стук в дверь и вошел рассыльный.
   - Товарищ штурман, вас вызывает командир дивизии.
   Раньше Галлер никогда меня к себе не вызывал. Бывая в штурманской рубке, здоровался, интересовался навигацкими делами. А тут сам вызывает. С чего бы это?
   Лев Михайлович Галлер являлся для всех нас и во всем примером. Он был истинным рыцарем служебного долга, месяцами не сходил на берег, а в Ленинград ездил и вовсе раз в два месяца... Все без исключения уважали своего командира дивизии за ум, знания и уважительное отношение к людям, от рядового до командира корабля... И все же, зачем он меня вызывает, что принесет мне это - радость или огорчение?..
   Стучусь в каюту к командиру дивизии. Вхожу. Подчеркнутая аккуратность во всем. На письменном столе ничего лишнего. Никаких пепельниц. Сам Лев Михайлович не курил и у него не курили. На полках много книг, некоторые из них на иностранных языках. Есть и художественная литература.
   - Здравствуйте, Владимир Александрович! - приветливо говорит Галлер и сразу же переходит к делу: - В нынешнюю зиму рулевые и сигнальщики для дивизии будут обучаться на "Марате". Мы хотим эту школу поручить вам, тем более что штурманская служба корабля заняла призовое место. Как вы на это смотрите?
   - Опыта у меня в таком деле маловато...
   - Хотя скромность и украшает человека, но вы на себя возводите напраслину. Судя по делам в группе малых секторов, опыт вы приобрели, и неплохой. Через две недели прибудет молодое пополнение. Подумайте, что вам нужно для организации обучения. Недостающее можно приобрести в Ленинграде. Денька через два-три заходите со своими планами. У вас есть вопросы?
   - Разрешите со всеми вопросами зайти в указанное вами время?
   - Пожалуйста. Желаю доброго.
   Не успел вернуться к себе в каюту, как появился Поляков.
   - Ну как, со щитом или на щите?..
   - Насчет щита не знаю... А вот насчет школы рулевых и сигнальщиков дело ясное. Понимаешь, эта школа организуется прямо на линкоре, а руководство ею Лев Михайлович возлагает на меня. Пробовал объяснить ему насчет отсутствия опыта, но куда там... Приказано через два-три дня доложить планы, а через десять дней начать обучение.
   - С прибавлением тебя, Володенька! Еще одна нагрузочка добавилась... Значит, в гору идешь, раз начальство доверяет...
   - Довольно подначивать!.. - Я решительно шагнул вперед, намереваясь завалить Димку на кровать и помять ему бока.
   Нашу возню прекратил сигнал на обед. Умылись в моей каюте и дружно двинулись к столу.
   ...Давно миновал Новый год. Работа в школе оказалась очень увлекательной. Там не только обучали специальности, но заодно и ликвидировали безграмотность. Интересно проходили политзанятия по особой программе.
   За работой мы и не заметили, как нагрянул март, а за ним и апрель не за горами...
   В один из мартовских дней после обеда сижу в каюте, читаю газеты. Вдруг стук в дверь. Входит добрейшая душа - старший врач.
   - Не побеспокоил? Прошлый раз, помнится, я обещал, как увижу, что штурман-редактор дошел до точки, прогнать его в санаторий. Мое слово твердое: вот две путевки.
   От неожиданности я растерялся. Забота нашего корабельного доктора чрезвычайно меня растрогала. Ни на каких курортах ни я, ни жена еще не бывали...
   - За заботу спасибо. Но надо посоветоваться с дражайшей половиной.
   - И то правильно. Советуйтесь, только недолго.
   Из каюты позвонил в Ленинград на СКУКС (специальные курсы усовершенствования командного состава), где работала жена. Думали, гадали и решили: рискнем... Когда еще придется побывать в ялтинском санатории?.. А через два часа раздался телефонный звонок:
   - Товарищ Андреев, зайдите ко мне.
   Зачем я понадобился командиру, понять не могу. В секторе дела идут вроде бы нормально, в школе тоже... Пошел. Стучусь в каюту. Иванов предлагает садиться и без всякого вступления начинает:
   - Вы у нас, товарищ Андреев, служите хорошо. Расставаться нам с вами жаль, но вы назначены на Дальний Восток. Обстановка там сейчас напряженная, происходят вооруженные конфликты с китайцами. Японцы не прекращают свои провокации на наших дальневосточных границах, которые нужно всячески и быстро укреплять. Свои штурманские обязанности сдадите второму младшему штурману.
   Сдал командиру все документы по мобилизации и войсковой (корабельной) разведке. Сдал и свои служебные обязанности. Вернулся в каюту и вижу на письменном столе узелок, завязанный салфеткой. Развязал и обомлел: в свертке полный набор тарелок, граненый стакан и блюдце, ложки, нож с вилкой... Это вестовые провожают младшего штурмана. Никто их не учил, никто им не приказывал, сделали по доброте своего сердца. Было от чего разволноваться...
   Не успел "помниться - набежали друзья.
   - Куда, на какую должность назначили?..
   - Сам, братцы, ничегошеньки не знаю. Приказано завтра утром явиться в электроминную школу, к начальнику эшелона.
   Распрощался с рулевыми и Штурманскими электриками; подарил им свою награду - шеститомник В. И. Ленина. Раздал на память все, что мог, в качестве сувениров...
   С самыми близкими дружками прогутарили чуть ли не до рассвета. Вестовые в последний раз напоили штурмана любимым чаем. Крепко пожав руки друзьям, взял чемоданчик с нехитрым багажом и подарком вестовых и вышел на верхнюю палубу.
   Сейчас, через несколько секунд, сделаю последние шаги, и прощай, мой родной "Марат"! Грустно, ох как грустно расставаться с кораблем, с товарищами, с которыми так хорошо жилось и работалось...
   Распрощался с вахтенным начальником Василием Кондратьевым.
   - Ты, Володя, нас не забывай. Пиши, как там, на Востоке.
   Последнее крепкое рукопожатие - и вот я уже иду к трапу. На кормовой трап с берега поднимается запыхавшийся Галаульников.
   - Давайте-ка чемоданчик, я провожу вас.
   До электроминной школы дошли в красноречивом мужском молчании. Потом не выдержали, обнялись.
   - Счастливого вам в жизни! Семь футов под килем! - Галаульников повернулся и, немного сутулясь, быстро пошел на корабль.
   Открыв калитку массивных ворот, я шагнул в неизвестное...
   И на Тихом океане...
   Все первое
   В электролинией школе я представился начальнику эшелона Николаю Ефремовичу Басистому. Оказалось, что он начальник штаба 1-й Морской бригады Морских сил Дальнего Востока, а я назначен флагманским штурманом этой же бригады.
   В эшелоне же на меня возлагалось заведование... хозяйством. Это последнее сообщение заставило мою штурманскую душу вскипеть... Свое недовольство я тут же высказал Басистому. И получил спокойный ответ:
   - Приказ подписан, в пути на вас возлагаются обязанности, о которых вам уже было сказано. Через трое суток, данных на устройство личных дел, вы с вещами должны быть в электроминной школе. Семьи брать запрещено. Ознакомьтесь с составом хозяйственной команды и можете быть свободны.
   ...Путь начался с непогоды.
   В день отправки личный состав вышел из Кронштадта в Ораниенбаум пешком, по льду. Было морозное мартовское утро. Шли весело, с песнями, но, видимо, неторопливо: к железнодорожному составу, стоявшему на путях Ораниенбаумской гавани, подошли с запозданием. Часть людей прыгала в теплушки уже на ходу.
   На сортировочной станции Ленинграда, куда мы прибыли вечером, на штурмана-завхоза свалилась новая напасть. Выяснилось, что положенные два вагона с походными кухнями есть, продукты есть, мясные туши есть, а вот рубить мясо нечем. Нет ни топора, ни разделочного ножа. Краснофлотцы шутливо гудели: пора, мол, харчить макароны с мясом...
   Басистый требовал, чтобы штурман-завхоз побыстрее поворачивался, время ужинать. А как будешь поворачиваться?..
   И вдруг, во время самого ярчайшего накала эмоций, из темноты раздался басовитый голос:
   - Чего расшумелись, что стряслось?! Нечем разделывать мясо? Ясно беда. Палкой его не распилишь. Не волнуйтесь, к рассвету прибудем на узловую станцию, там дадут вам топоры.
   Говоривший приподнял фонарь, прикурил папиросу, и мы узнали от него, что с нами говорил работник транспортного отдела Государственного политического управления (ГПУ). Фамилию свою он не назвал.
   А на рассвете на указанной станции меня встретил человек.
   - Вы Андреев? - спросил он.
   - Я.
   - Пошли.
   Подошли к пристанционной сторожке, открыли дверь и увидели, как старик плотник, в кожаном фартуке, с заправленными под кожаный ремешок волосами, ладит топорище. Пошарил я глазами по сторожке, ища еще один топор, но не нашел.
   Опять плохо! Кухни у нас две в разных концах эшелона, а топор один... Что же, с топором по крышам вагонов бегать?
   Закончив возиться с топорищем, дед насадил топор. А потом отер его фартуком, взял в обе руки, как берут хлеб-соль, и протянул мне.
   - На, сынок, видать на войну едете...
   От этого отцовского подарка у меня гулко застучало сердце...
   Интересные люди собрались в нашем эшелоне: начальник штаба Басистый, командир минного заградителя Новиков, флагманский механик бригады "машинный бог" Соколов, командир дивизиона тральщиков Крастин, командиры тральщиков Михайлов, Кринов, политрук Быстриков, инструктор политотдела нашей бригады Баляскин, который еще мальчонкой сопровождал писателя Михаила Михайловича Пришвина в его странствиях по лесам и полям земли русской...
   Николай Ефремович Басистый взял с собой карты и лоции Японского моря, и мы смогли в пути, на занятиях в штабном вагоне, в какой-то мере ознакомиться с загадочным для большинства из нас Японским морем, с заливами, гаванями и немногочисленными портами нашего побережья. О Владивостоке мы пока узнали лишь то, что было изложено в трудах Макарова и лоции Давыдова. Город, уклад его жизни, традиции и обычаи оказались намного интереснее.
   Наш эшелон продвигался с задержками. То на паровозе вышли из строя подшипники: чья-то злая рука засыпала их песком, то шедший впереди нас в качестве прикрытия эшелон с углем сошел с рельсов... Обстановка заставляла "глядеть в оба", и наши люди как-то сразу посуровели.
   В начале второй декады апреля 1932 года прибыли во Владивосток. Разместились там в казармах за Мельцевским базаром.
   В красивейшей бухте Золотой Рог редкий плавающий лед. У причалов торгового порта стоит несколько транспортов. Есть они и в районе мыса Чуркин. Но нигде не видно привычного силуэта военного корабля. Где же эти минные заградители и тральщики, на которых нам предстоит служить? Не было их, так же как не было в казармах нужного числа коек и парового отопления...
   Несколько дней спустя с Черноморским эшелоном прибыл командир бригады А. В. Васильев - опытнейший минер и специалист по тралению мин.
   Вскоре и положение с кораблями стало проясняться. Советский торговый флот передавал нам транспорты "Томск", "Эривань", "Ставрополь" для переоборудования их в минные заградители, рыбаки - траулеры "Ара", ""Гагара", "Пластун" и "Баклан", а торговый порт - буксиры "Геркулес", "Патрокл", "Диомид", "Славянка" и "Босфор", которые должны были стать тральщиками.
   По всем кораблям на все работы отводилось два месяца. Самое сложное состояло в том, чтобы трюмы транспортов - будущих минных заградителей переоборудовать под минные погреба, разместить в них мины в несколько ярусов, настелить на верхней и твиндечной палубах минные пути, сделать лацпорты для сбрасывания мин, установить минные скаты и дополнительные крепления под артиллерийские орудия... На траулерах предстояло убрать все приспособления для добычи и обработки рыбы, на верхней палубе настелить минные пути, а в кормовой надстройке оборудовать лацпорты и установить артиллерийское вооружение. На всех кораблях нужно было дополнительно оборудовать кубрики, сделать каюты для командного состава.
   Требовалось обеспечить корабли навигационными приборами отечественного производства, радиостанциями и средствами связи, принятыми в Военно-Морском Флоте.
   Объем работ был колоссальным. Выполнение их возлагалось на завод и на экипажи кораблей. Трудились днем и ночью в несколько смен. Исключительными были внимание и помощь партийных организаций края и города, огромен энтузиазм всех работников завода, конструкторов, сотрудников Главного военного порта, всего личного состава бригады. В итоге через два месяца всего через два месяца! - минные заградители вступили в строй. Тральщики начали свою службу еще раньше - перебрасывали грузы, буксировали баржи с материалами, необходимыми для оборонного строительства, развернувшегося широким фронтом. Все мы понимали, как надо торопиться, чтобы создать надежную оборону наших берегов на Тихом океане.
   Трудности встречались на каждом шагу. Не хватало рабочих, и комендоры под руководством флагманского артиллериста бригады Брезинского вручную просверливали отверстия в палубе, чтобы установить барабаны под основание артиллерийских орудий. Все минеры участвовали в сооружении в грузовых трюмах стеллажей, которые из-за недостатка металла приходилось делать из дерева. На многоэтажных стеллажах каждого корабля надо было уловить около пятисот мин, каждая из которых весила несколько сот килограммов. Закрепить этот груз требовалось так, чтобы в море он мог выдержать любую качку.
   Машинной команде пришлось перебирать и ремонтировать все механизмы, грузовые лебедки на верхней палубе, якорное и рулевое устройства и многое другое. Душой всех этих дел был флагманский механик Соколов. Наш "Маркони" флагманский связист бригады Парийский, человек немногословный, на вид даже мрачный, "колдовал" вместе со своими радистами над средствами связи, дабы успеть вовремя заменить их новыми.
   Мне, как флагманскому штурману бригады, пришлось встретиться с самым разнообразным, чуть ли не музейным, штурманским оборудованием. К примеру, с компасами старейших образцов, о которых мы ни в училище, ни в штурманском классе и слыхом не слыхали, с веревочными лагами Типа "Черуб". Для отсчета пройденного расстояния при помощи такого лага приходилось с командирского мостика бежать на корму, ночью - с фонариком. А как быть, когда при минной постановке вся верхняя палуба будет забита минами?!
   Имевшееся на флоте небольшое подразделение гидрографической службы, которому было вменено в обязанность устанавливать компасы, из-за малочисленности специалистов помочь нам не могло. И вот, флагманский штурман, как хочешь, так и поступай!