Андреев Владимир. Моря и годы (Рассказы о былом)

   День выдался на загляденье погожий, на воде гладь. Лучшую погоду для выборки мин и не придумаешь. Но людям после такого тяжелого труда надо дать отдохнуть. Решили выборку мин начать на утренней зорьке. Всему личному Составу было объявлено: побудка в пять, команде - горячий завтрак за счет экономических сумм.
   Возвратившийся Пехарев доложил: мины стали хорошо, по штурманской части полный ажур.
   Утром начали выборку мин. В работе никого понукать не приходилось. Еще вчера на сборе результаты замеров минной линии были объявлены всем. Каждый знал: нормативы приготовления мин хотя и на несколько секунд, но перекрыты.
   Подача мин через коридоры кают командного состава была чрезмерно трудной и могла сорвать темп постановки. Однако моряки других боевых постов пришли на помощь минерам. Были и другие, более мелкие огрехи и недостатки, в том числе в подсчете числа сброшенных мин. Никакой механизации, никаких приборов в этой области тогда еще не существовало. Видимо, потому, что на флотах вообще не было заградителей с таким большим запасом мин, как у нас на Тихом океане. Проведенная постановка дала богатый материал для размышлений и улучшения организации всего этого дела.
   Мины выбрали за два дня благодаря виртуозной работе людей и милостивой погоде. Но, как и предрекал Эйст. приведение в порядок мин и корабля заняло неделю. Сколько мы пи мыли деревянную палубу, отмыть ее от минного сала так и не смогли. Осталось одно - вымыть ее хлорной известью, которая предназначалась только для дегазации и без разрешения вышестоящих химических инстанций тратить ее запрещалось.
   Решили попросить помощи у Эйста, когда он придет на минный склад, где мы будем сдавать имущество, чтобы узнать результаты постановки и проверить состояние минного боезапаса. А что он придет, мы были уверены.
   С якоря снимаемся с таким расчетом, чтобы у минного склада быть ровно в девять. Пришли к намеченному часу. На склад прибыл Эйст, покачал головой, увидя, в каком состоянии верхняя палуба.
   Флагманский минер флота самым тщательным образом ознакомился с отчетными документами, согласился со многими нашими предложениями и, поблагодари" команду за проведенную работу, убыл на катере в штаб флота. Нашу просьбу отпустить нам три бочонка хлорной извести Эйст передал в штаб флота, и вскоре мы получили желаемую хлорку.
   Сразу же после минной постановки мы запросили разрешение перейти в другую бухту для пополнения запасов пресной воды. В те времена в той бухте был образован большой водоем, куда собирали дождевую воду, пригодную для питья и паровых котлов.
   Получив разрешение, вышли по назначению, а через три часа уже вошли в бухту. Отдав правый якорь и развернувшись, рассчитывал подойти к пирсу кормой.
   Корабль на среднем заднем ходу приближается к пирсу. С кормы докладывают:
   - Осталось тридцать... двадцать пять метров...
   Машинным телеграфом даю команду: "Полный вперед!", а исполняется она наоборот: "Полный назад!" Что за чертовщина?!
   С кормы докладывают уже тревожным голосом:
   - Осталось восемнадцать метров.
   Бросаюсь к переговорной трубе, идущей в машинное отделение.
   - Самый, полный вперед!
   - Есть, самый полный вперед.
   - Отдать левый якорь!
   - Осталось пятнадцать метров, - несется с кормы. Сейчас врежемся кормой в пирс - и прощай руль, прощай винт...
   - Аварийный вперед!
   - Есть, аварийный вперед!
   Но расстояние до пирса катастрофически сокращается. Кажется, уже ничего нельзя изменить. С замиранием сердца смотрю на береговую черту и своим глазам не верю: случилось чудо - корабль остановился!
   - Стоп машина! Якорь-цепи не задерживать.
   С корабля - с нависшей над пирсом кормой - руками передают швартовые тросы. Гребцы швартовой шестерки быстро закрепляют их за кнехты. С кормы на пирс мгновенно подается сходня.
   Вызванному Бяшкирцеву, этому лучшему из лучших командиров отделения машинистов, я мог сказать лишь одно:
   - Пойдем на пирс и посмотрим, какие беды мы могли натворить.
   Сошли на пирс, видим: перо руля каким-то чудом угодило между двух свай, а корма нависла над пирсом, метра на три. От удивления Башкирцев просто остолбенел...
   Время шло к ужину. Команде разрешили мыться и стирать белье. Тем временем сигнальщик докладывает через мегафон:
   . - На береговом сигнальном посту подняты наши позывные и сигнал: "Командующий выражает одобрение вашим действиям".
   Вот и такое бывает в нашей морской жизни. Но все же одобрение высокого морского начальника и без пяти минут серьезнейшая авария, которой едва удалось избежать, - подобное встречается редко...
   Год боевой подготовки нами был закончен все-таки удачно, с приличными результатами.
   На подъеме
   С момента формирования Морских сил Дальнего Востока (МСДВ) личный состав надводных кораблей, подводных лодок, частей береговой обороны и авиации совместно с рабочими заводов не покладая рук трудился по вводу в строй кораблей и частей. Кажется, не было недели, в которую флот не пополнялся бы вошедшим в строй кораблем, подводной лодкой, самолетом, торпедным катером и береговой батареей. Люди, не жалея сил, стремились как можно лучше, быстрее выполнить поставленную партией и правительством задачу - создать крепкую оборону морских границ Дальнего Востока. Дело спорилось. Вступали в строй все новые и новые корабли. Появлялись новые соединения авиации, подводных лодок, береговой обороны. Наша бригада пополнилась заградителями "Астрахань" и "Теодор Нетте". С Балтики Северным морским путем пришел новый гидрографический корабль "Океан".
   Морские силы Дальнего Востока увеличивались и крепли с каждым днем. К началу 1935 года они настолько выросли, что решением партии и правительства были переименованы в Тихоокеанский флот. Это решение было объявлено 11 января 1935 года в приказе Народного комиссара обороны СССР.
   На Тихоокеанском флоте все, от командующего до краснофлотца и красноармейца, трудились увлеченно, самозабвенно.
   Корабли и подводные лодки плавали круглогодично, совершенствуя боевую выучку экипажей и тактическую подготовку. Флотская бомбардировочная авиация совершала полеты над морем на полную дальность. Для обеспечения таких перелетов привлекались корабли нашей бригады. Так, например, "Теодор Нетте" в осенне-зимних штормовых условиях почти три недели маневрировал в северной части Японского моря. А в Охотском море перелеты обеспечивали тральщики (бывшие рыбные траулеры) и подводные лодки. Подводники Тихоокеанского флота значительно перекрыли нормы плавания на полную автономность.
   Самоотверженный труд личного состава принес свои плоды.
   В 1935 году Тихоокеанский флот вышел на первое место среди других флотов по боевой и политической подготовке.
   30 ноября в Москву с флотским рапортом Центральному Комитету Коммунистической партии и Советскому правительству выехала специальная делегация в составе лучших представителей частей и кораблей. Возглавляли делегацию командующий флотом флагман флота 1 ранга М. В. Викторов, начальник штаба 2-й морской бригады И. В. Кельнер и комиссар одной из частей П. П. Симаков. Делегация была принята руководителями партии и правительства в Кремле.
   Все делегаты моряков Тихоокеанского флота, а также некоторые командиры соединений, кораблей и политработники, прибывшие на Дальний Восток с первым эшелоном, постановлением ЦИК СССР от 23 декабря 1935 года были удостоены высоких правительственных наград "за выдающиеся заслуги в деле организации подводных и надводных Морских сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии и за успехи в боевой и политической подготовке краснофлотцев".
   7 февраля 1936 года Михаил Иванович Калинин вручил награжденным ордена. Обращаясь к ним, он особо подчеркнул всевозрастающее значение военно-морских сил в обороне Советского государства. А между тем военно-политическая обстановка того времени требовала усиления боевой готовности армии и флота. Япония, оккупировав Маньчжурию, готовилась к войне, строила вдоль наших границ укрепленные районы, значительно увеличивала численность войск, базировавшихся в Маньчжурии и непосредственно у наших границ.
   1936 год на Тихоокеанском флоте был особенно примечательным. Воодушевленные высокой оценкой партии и правительства, тихоокеанцы ответили на это новыми славными делами и начинаниями.
   8 1936 году в составе Тихоокеанского флота появились первые эскадренные миноносцы, новые быстроходные тральщики, подводные лодки, имевшие более мощное вооружение и совершенные механизмы.
   Северным морским путем с Балтики на Тихоокеанский флот прибыли эскадренные миноносцы "Сталин" - командир капитан-лейтенант В. Н. Обухов (однокурсник по военно-морскому училищу) и "Войков" - командир капитан 3 ранга М. Г. Сухоруков (окончивший ВМУ имени М. В. Фрунзе в 1926 году). Руководили проводкой кораблей во льдах известные полярники профессор О. Ю. Шмидт и его помощники капитаны П. Г. Миловзоров и Н. М. Николаев.
   Весь флот, весь Владивосток встречали прибывшие эскадренные миноносцы. На всех военных кораблях были подняты флажные сигналы, поздравляющие с блестящим завершением перехода. На палубах кораблей выстроились экипажи, играли духовые оркестры. Суда торгового флота, стоявшие в порту, подняли приветственные сигналы и встречали прибывшие эсминцы гудками. В городе и на флоте оживление, точно на празднике. Да так оно в самом деле и было всеобщий праздник...
   Еще в 1935 году транспортами, лесовозами морского флота с Западного морского театра в разобранном поотсечно виде были доставлены во Владивосток и собраны на заводе новейшие по тому времени сторожевые корабли. Их объединили в дивизион, командиром которого назначили капитана 2 ранга Тихона Андреевича Новикова. А вскоре он стал командовать 7-й морской бригадой, созданной из сторожевиков и эсминцев.
   Под командованием П. П. Михайлова Южным морским путем летом 1936 года с запада прибыл дивизион базовых тральщиков (БТЩ) новейшей постройки. Эти суденышки водоизмещением всего около 600 тонн каждое совершили беспримерный переход через два океана и несколько морей, пройдя больше чем 10000 миль, а их экипажи, укомплектованные личным составом Тихоокеанского флота, показали свою высокую подготовку.
   С прибытием на флот новых тральщиков (БТЩ), вооруженных современными по тому времени тралами, на бригаде усиленно занялись отработкой всех вопросов организации и практики тральных работ. В этой области комбриг Васильев был большим знатоком. В свое время под его руководством на Черноморском флоте после окончания борьбы с интервентами были проведены все тральные работы.
   Минные заградители теперь не отвлекались на хозяйственные работы. Они легли на транспорт "Яна", которым командовал бывший командир "Красного вымпела" Барбарин. А наша бригада наконец смогла сосредоточить все усилия на отработке своих прямых задач - на постановке минных заграждений и на тралении. Все существующие нормативы по использованию минного и трального оружия, точности плавания по счислению нам удалось значительно перекрыть. Летняя кампания на бригаде, как и на всем флоте, проходила с большим подъемом.
   В 1936 году во всех соединениях и частях Тихоокеанского флота широко развернулось соревнование в честь X съезда ВЛКСМ. И вот лучшим из лучших моряков-тихоокеанцев было предоставлено право рапортовать съезду. Нашу флотскую делегацию возглавили самый молодой командир бригады подводных лодок капитан 2 ранга Г. Н. Холостяков и военком одной из частей флота Н. Д. Мозговой.
   Делегаты съезда тепло встретили посланцев Тихоокеанского флота. Вместе с участниками съезда вся страна радовалась успехам в строительстве флота на Дальнем Востоке.
   В 1936 году в Приморье для проверки боевой готовности войск проводилось большое совместное учение Тихоокеанского флота и Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА), как бы подводившее итог всему сделанному начиная с 1932 года.
   Весь флот готовился к этому ответственному учению, на котором должны были присутствовать заместитель Наркома обороны армейский комиссар 1 ранга Я. Б. Гамарник и командующий войсками ОКДВА Маршал Советского Союза В. К. Блюхер. Где, что, когда - военная тайна. Знать ее нам не положено. Одно ясно: по всей вероятности, минзагам опять придется изображать боевые корабли противника. Дело в том, что до 1936 года на Тихоокеанском флоте больших надводных кораблей, кроме кораблей нашей бригады траления и заграждения, еще не было. Береговая оборона была, подводные лодки, торпедные катера, морская авиация тоже... Всем им для тренировок и практических стрельб требовались быстроходные цели! А где их взять? Поэтому во всех случаях противника изображали корабли нашего соединения. Может быть, на сей раз нам придется выполнять и другие задачи, например высаживать десант - армейские части. Впрочем, время покажет...
   Три минных заградителя стоят в бухте Золотой Рог у причала...
   Запыхавшийся рассыльный с "Томска" передал мне приказание срочно прибыть к начальнику штаба. Спешу на флагманский корабль. Когда я поднялся на верхнюю палубу "Томска", сразу же увидел Басистого. Он прохаживался по палубе. Без всяких предисловий Николай Ефремович обратился ко мне:
   - Вашему кораблю "Теодор Нетте" на учении надлежит принять пятьсот человек, танки и высадить десант там, где будет приказано.
   - Чтобы разместить такое число людей да еще армейские кухни, часть мин нужно сдать на склад, - сказал я.
   - Правильно, вот вы этим после обеда и займитесь. Сдав мины, вернетесь и станете к причалу бортом.
   - У нас на корабле нет никаких приспособлений для погрузки и выгрузки танков.
   - Знаю. К утру на причал придет армейская машина. Вы лично вдвоем со своим лучшим специалистом по тросовым делам отправитесь в военный гарнизон, где на месте увидите танки и прикинете, какие нужно стропы, чтобы можно было их поднимать грузовыми стрелами, и что нужно сделать на корабле, чтобы танки не изуродовали минные рельсы. Поторапливайтесь, осталось менее трех суток. Начальник Главного военного порта получил от командующего флотом указание о выполнении всех работ, связанных с танками, вне всякой очереди.
   Наутро вместе с Коваленко укатили на армейской машине в танковую часть. Впервые увидели мы небольшие стремительные и верткие танки-амфибии. Коваленко понадобилось часа два, чтобы разработать необходимую систему четырехконечных стропов. Он сумел даже вплести гаки, чтобы их можно было закладывать за подъемные устройства на самих танках.
   - А он у вас головастый, этот рыжий технарь, - с уважением заметил стоявший рядом со мной командир танка.
   - Он не технарь, а главный старшина минеров.
   - И много таких на вашем корабле?
   - Хватает. Прибудете на корабль - сами увидите. Милости просим к нам со всей вашей амуницией.
   - Товарищ командир, модель стропа готова! - доложил Коваленко.
   - Модель-то готова, но где мы возьмем гаки? Их ведь ковать надо.
   Выручили танкисты - выдали нам со склада шестнадцать гаков, чтобы в случае нужды можно было работать с обоих бортов корабля.
   Как только привезли гаки, мы - полным ходом, во Владивосток, в мастерские. За ночь в мастерских сделали настоящие стропы, один из которых шофер танкистов отвез в часть, чтобы там опробовали на месте.
   На корабле верхнюю палубу, по которой будут двигаться танки, застилают досками, на корме у одного борта строят деревянный гальюн, у другого умывальник, возводят навес для походных кухонь, а в трюмах делают нары и столы. На железнодорожной платформе привезли танк для тренировки и проверки стропов. У Баляскина дел по горло. Надо по-флотски встретить армейцев, организовать для них просмотр кинокартины, написать лозунги, выпустить стенную газету... Не знаю, как другим, а мне такая горячая и спорая работа по душе!
   Наконец нам прислали уйму всяких документов, разработанных различными штабами. Мы изучили их с командным составом. Провели занятия. Состоялись партийные и комсомольские собрания, на которых все и всем было растолковано.
   Как только наш "Теодор Нетте" принял армейскую часть и танки, бригадные острословы тут же окрестили его танконосцем. Вскоре мы вышли в море и взяли курс к югу от острова Аскольд.
   Пока шли в назначенную точку, армейцы обживали корабль. Благодаря усилиям Баляскина контакт армейцев с моряками, к взаимному удовольствию, не только установился, но и сразу стал действительно дружески крепким.
   Но вот, превратившись в "противника", наш корабль лег на курс, ведущий к назначенному месту высадки. Ветер и волна усилились,
   - Слева тридцать градусов самолет на малой высоте, - докладывает наблюдатель.
   - Воздушная тревога! Представитель флотской авиации доволен:
   - Наконец-то зацепили. Курс ваш, командир, определили, теперь все данные передадут подводным лодкам.
   Пока мы обменивались мнениями, в воздухе появился морской ближний разведчик (МБР). Он быстро сближается с нами. Артиллеристы ведут по самолету условный огонь. А он, чуть не касаясь мачт, проносится над кораблем... Сбросил парашютик с небольшим пеналом на палубу.
   - Ай да летчик!
   - Доложу командующему авиацией, как этот летчик лихачеством занимается. Командиру отряда МБР Почиковскому не поздоровится, - сердито замечает представитель штаба авиации флота.
   Тем временем с кормы принесли сброшенный самолетом вымпел. Вскрываю пенал и читаю записку. Начальство сообщает о погоде в районе высадки танкового десанта.
   - Слева тридцать градусов след торпеды! - громко докладывает наблюдатель.
   Старпом Дайхес для уклонения дает правильные команды, и торпеда проходит в двух-трех метрах от правого борта.
   - Самолетом увлеклись, а подводную лодку прозевали, - не выдержав, в сердцах произношу во всеуслышание. - Старпом, следите за торпедой, чтобы ее не потерять из виду.
   В это время атаковавшая нас подводная лодка всплыла и пошла по следу своей торпеды. Мы подошли к торпеде и стрелой подняли ее на борт. Командир подводной лодки поблагодарил за оказанную помощь, и лодка скрылась в морской пучине.
   ...Поскольку я сам штурман, то нашего штурмана Груздева командование перевело на другой корабль. А у нас в тот год на должность штурмана стажировался корабельный курсант Володя Щандобылов. Мой молодой тезка пришелся по душе и рулевым, и мне как командиру, особенно после того, как он проявил незаурядные штурманские способности и усердие. А его познания по многим вопросам были заметно обширнее и глубже, чем у однокурсников.
   Сейчас во время учения Шандобылов работал уже как заправский штурман, в обязанности которого входила точная фиксация всех событий, действий "противника" и нашего корабля. Именно на основе этих документов командующий флотом будет делать разбор учения и давать оценки.
   После первой атаки подводной лодки мы попали буквально в переплет. То здесь, то там появлялись перископы атакующих подводных лодок, налетали бомбардировщики. Морские самолеты-разведчики, однажды "вцепившись" в нас, из виду уже не выпускали.
   От всяких атак мы уклонялись, как того требовали правила. И все это следовало со штурманской точностью графически изображать на морской карте, калька с которой пойдет в штаб флота. Смотрю на молодого Шандобылова - и сердце радуется! Молодец!.. Расторопен, внимателен, точен. А на карте не чертит, а прямо-таки рисует.
   Подошли к заданному району. Десант высаживался на широком фронте, одновременно в нескольких бухтах. Наше направление было наиболее важным.
   - Товарищ командир, самолеты и справа и слева ставят дымовые завесы, докладывает наблюдатель.
   Легкий ветерок гонит дым прямо на нас. Понимаю, что вот-вот из-за дымовой завесы выскочат торпедные катера. Так оно и получилось.
   - Два торпедных катера слева тридцать градусов, дистанция двадцать кабельтовых... Четыре торпедных катера справа сорок градусов, дистанция семнадцать кабельтовых... Торпедные катера ставят дымовые завесы...
   И весь этот дым ползет и ползет на нас. Плывем как в настоящем тумане.
   - Торпеда справа сорок, идет на нас, дистанция три кабельтовых!
   И эта, и вторая торпеда, выпущенная катерами, которыми командовал мой однокашник Николай Овчинников, прошли под кораблем. Два попадания торпедой в корабль - это смертельный удар.
   Пока прорывались через условное минное поле, береговые батареи вели по нас губительный огонь, обозначаемый вспышками прожекторов.
   Дымовая завеса, сделав свое дело, растаяла в море, и тут мы увидели такое!.. На нас шли три большие группы самолетов - слева, справа и прямо по курсу.
   Такой воздушной силищи мы еще и не видели. И откровенно говоря, даже с восторгом наблюдали эту впечатляющую картину, едва успевая записывать данные о бомбовых ударах, обозначаемых белыми ракетами с летящих самолетов.
   Вскоре наш корабль прибыл в назначенную бухту и стал на якорь поближе к береговой черте и рыбному заводу. Тут началось для пас самое главное высадка танкового десанта. Первый танк уже стоит под грузовой стрелой, а остальные опробуют моторы.
   Заработала паровая лебедка, и первый танк повис над водой.
   - Трави! Трави полегоньку, осторожно, чтобы не утопить...
   На воде танк принимали со шлюпки: краснофлотцы поддерживали его, отсоединяли подъемные стропы. Наконец все четыре конца отданы. Танк, прибавив обороты, поплыл к берегу. Зрелище изумительное! Стальной "водяной жучок", басовито урча, бежит по воде, оставляя за кормой приличный бурун.
   Постепенно все, кто был связан со спуском танков на воду, освоились, стали работать более уверенно. Каждые тридцать секунд от борта корабля отплывала амфибия. Самое трудное при такой выгрузке отцепить под водой сразу все четыре конца подъемных стропов. Пока это удавалось.
   Вот и последняя "амфибия" на воде. Со шлюпки у нее отсоединяют стропы.
   - Вира! - весело кричат краснофлотцы.
   Еще бы не радоваться: выгрузка успешно заканчивается.
   Лебедка заработала, и вдруг танк нырнул в воду. Экипаж стал поспешно выскакивать из него. Проходит еще несколько секунд, и мы видим, как "амфибия", поднятая из воды грузовой стрелой, висит на одном из четырех концов, впопыхах неотданном.
   Танкистов из воды подобрала шлюпка, а танк подняли на верхнюю палубу. На корабле тишина... Не знаю, кто вызывал, но к "амфибии" подбежал Углицкий.
   - Кто тут механик? Мигом отвинчивай магнето и давай мне!
   Завладев магнето корабельные машинисты умчались с ним в машинное отделение. Углицкий наказал механику танка тщательно протереть внутри машины всю электропроводку, особенно контакты, а сам побежал к себе.
   Краснофлотцы переодели танкистов в свое флотское сухое рабочее платье, а мокрое отнесли в котельное отделение. Через полчаса оно высохнет, и ребята смогут переодеться в привычное для них обмундирование.
   Как все хорошо началось, и на тебе - утопили танк, вывели его из строя, подвели боевых товарищей...
   Сижу на тумбе главного компаса, курю трубку за трубкой. А на душе прескверно. До того обидно! На мостик поднялся Баляскин.
   - Переживаешь, командир?
   - Нет, плясать охота от такой срамоты!
   - Не заводись. Конечно, плохо, что искупали танкистов, но я был у машинистов, те обещают через час ввести магнето в строй.
   - Утешаешь, комиссар, а я себя ругаю: почему быстротой увлекся? Командир обязан не только видеть, но и предвидеть.
   В это время из переговорной трубы машинного отделения послышался свисток.
   - Докладывает Углицкий. Беда оказалась меньшей, чем мы предполагали. Через десять минут магнето будет на месте, и мы танк не только ходить, но и летать заставим! Товарищ командир, не кручиньтесь, все сделаем а на берег "амфибию" по воде доставим.
   Танк в строй ввели. Сначала он сделал несколько кругов по палубе вокруг средней надстройки. Механик машины показал большой палец. Только после этого танк спустили на воду, и он быстро поплыл к берегу, где его уже поджидали. На душе несколько отлегло.
   Только мы собрались пообедать, как прибежал шифровальщик и громогласно объявил:
   - Самолет терпит бедствие, нуждается в помощи!
   - Вахтенный начальник, строевых и боцмана на бак, в машину передать: идем спасать самолет, держать максимально возможные обороты машины!
   Через полчаса видим самолет - морской ближний разведчик (МБР) и маневрирующий около него тральщик. Ба! Да на нем командиром Кринов... Он самоуверен, дерзок, но моряк хороший. В бинокль вижу, что одно крыло у самолета помято: видимо, Кринов лихо подходил к нему и не рассчитал...
   Мы подходим осторожно. Бросили концы. На них подтянули самолет к борту. Поврежденным крылом он все больше погружался в воду. Пока тянули самолет к борту, крен достиг пятнадцати градусов. А на центроплане самолета в летном реглане и кожаном шлеме стоял не кто-нибудь, а Сергей Тихонов - тот самый командир эскадрильи, которого мы вместе с его летчиками доставляли в бухту Врангеля!
   Сергей совершил вынужденную посадку при ясной погоде и спокойном море: забарахлил мотор. Мы могли лишь грузовой стрелой поднять самолет. Приготовили пеньковые стропы, а как, где их крепить на самолете - никакого представления не имеем. Летчиков подняли на борт. Самолет еще больше накренился - уже градусов на двадцать пять. Строп Коваленко завел. Самый опытный лебедочник Башкирцев чуть не по сантиметру выбирал подъемный конец, закрепленный за пеньковый строп. Опасность поломать самолет была велика, однако все надеялись, что обойдется. Но вдруг послышался страшный треск, и на глазах у всех самолет превратился в груду фанеры. Вот уж стыд так стыд...