Антонов Антон Станиславович. Пепел наших костров

   Золотая лихорадка. Человек человеку волк.
   А валькирии друг друга убить не пытались и даже в драку не лезли почем зря, мирно деля не только золото, но и мужчин, которые были в меньшинстве.
   Правда, про отряд новых амазонок скоро прознали на других приисках, а там ситуация была как раз обратная.
   Пока золотоискатели ходили к воительницам по одному и малыми группами, все было нормально. Но чем дальше распространялась слава женского прииска, тем больше мужиков в перевозбужденном состоянии ломилось через лес в лагерь амазонок.
   Кончилось тем, что пришлось отстреливаться. Голодные до любви старатели однажды ночью попытались взять лагерь амазонок штурмом. Их было больше и они были сильнее физически, но исход боя решило огнестрельное оружие.
   Немало похотливых самцов полегло в этом бою. Когда дело все-таки дошло до рукопашной, оказалось, что численное превосходство нападающей стороны улетучилось. Уцелевшие разбежались и даже пережравшие мухоморов и поганок, которые тут употребляли вместо водки, далеко не все были готовы драться до победного.
   Тех героев, кого не остановили пули, оказалось так мало, что валькирии легко справились с ними голыми руками.
   Но на этот раз и среди девушек были убитые. А Женьку Граудинь ранило шальной пулей, когда она спасала верблюда и лошадь.
   — Уводи зверей! — крикнула ей Жанна, как только началась стрельба.
   Женька погнала Королеву и Титаника за скалу, и их пуля не достала — зато сама Женька получила заряд дроби по ногам. Ее обидчик, правда, тут же схлопотал прикладом по голове, что конечно, гораздо хуже. А могли и на куски разорвать — не буди лихо, пока оно тихо. Разъяренная женщина страшнее атомной бомбардировки.
   Поверженного врага уже начали топтать ногами, но бой продолжался, и девушки отвлеклись на более важные дела. Парень, ранивший Женьку, отделался сотрясением мозга и ушибом причинного места, так что на некоторое время и думать забыл о половой жизни.
   С пленными валькирии вообще не церемонились. В нарушение всех конвенций, пленники первым делом получали по морде, по шее и по яйцам — чтобы впредь неповадно было беспокоить добрых женщин. А когда выяснилось, что среди валькирий тоже есть потери, девушки на полном серьезе затеялись пленных кастрировать, и Григорашу стоило большого труда уговорить Жанну этого не допустить, а Жанне стоило еще большего труда убедить подруг этого не делать.
   В конце концов пленных просто пинками выпроводили с прииска и занялись новой проблемой, которая встала перед валькириями во весь рост.
   Дело в том, что ночной бой съел почти все патроны, а гарантировать, что подобное нападение не повторится, никто не мог. И это только полбеды.
   Валькирии боялись теперь не столько похотливых самцов, сколько охотников за золотом. Если первых слухи о битве у Амазонских скал на какое-то время успокоят, то вторые могут прийти к совершенно другим выводам. Если амазонки так яростно защищают свой лагерь — значит, у них есть чем поживиться и помимо женской ласки.

* * *

   — Надо уходить, — сказала Жанна, собрав всех на совет. — Еще одной атаки мы не выдержим.
   Но эта идея не встретила единодушного восторга.
   — У нас же раненые, — говорили одни. — С ними мы далеко не уйдем.
   — Здесь еще много золота, — говорили другие. — Что, так вот все бросить?
   Оставить этим…
   Споры продолжались много часов, и оказалось, что Жанна не зря носит звание предводительницы валькирий. Она сумела убедить большинство, хотя при этом сама пошла на уступку — не стала настаивать на немедленном возвращении к Москве.
   Решающую роль тут сыграл Григораш. Он сказал, что нельзя идти к городу с таким количеством золота и без патронов. На приисках бандиты не очень свирепствуют — они берегут старателей, чтобы те добыли как можно больше золота. И расстреляли как можно больше патронов в стычках между собой.
   На караваны, группы и одиночек с золотом банды нападают ближе к Москве. Там сходятся все окольные пути, и не надо гоняться за старателями по лесам. К тому же путь по бездорожью с тяжелой ношей в постоянном страхе за добычу и саму жизнь выматывает так, что в конце этого пути старатель часто оказывается неспособен к сопротивлению.
   И там же, возле города, орудуют правительственные патрули, про которые никто не может сказать, на кого они работают — то ли на правительство, то ли на самих себя.
   Правда, валькирии не собирались идти непосредственно в Москву и рассчитывали обогнуть город по большой дуге, а затем выйти к Белому Табору с запада — но это не меняло сути дела. Все равно без боеприпасов туда идти нельзя.
   И все в результате сошлись на том, что лучше всего будет отсидеться в лесу недалеко от Клондайка. Но и не очень близко — чтобы ни похотливые самцы, ни охотники за золотом не могли быстро найти новый лагерь амазонок.
   А пока валькирии зализывают раны, кто-то должен отправиться на главные прииски и попытаться раздобыть патроны. Говорят, их поставки в Клондайк налажены бесперебойно.
   Правда, еще до отъезда в Шамбалу Жанна Аржанова слышала, что перебои с боеприпасами наблюдаются даже в самой Москве. Правительственные войска страдают от нехватки патронов, а власти спешно, но почти безуспешно пытаются наладить их производство.
   Но может быть, боеприпасов в Москве не хватает как раз потому, что они все в Клондайке, где каждый день убивают людей, а пулевых и осколочных ранений не сосчитать — как на большой войне.

54

   Шаман каждый день ждал вызова на допрос, да так нервничал, что все вокруг удивлялись. На кой черт думать о допросах, если все равно закона нет. Что захотят — то и сделают. Захотят — расстреляют, захотят — выпустят.
   Шаман, как и было обещано, никому не рассказал о своем разговоре с таинственным молодым чекистом, но по его поведению все и без слов поняли, что дело нечисто. А один молодой уголовник, шестерка с бритой головой, привязался, как банный лист:
   — Шаман, ну скажи, чего будет? Выпускают тебя, или, может, вышку дадут? Если выпускают, возьми меня с собой. Я знаю, твои дружки на воле кому-то на лапу сунули. Пусть и за меня сунут, я отработаю. Век воли не видать, отработаю! Что хочешь для тебя сделаю. Надо кончить кого — сделаю.
   — Заткни хлебало, а то я тебя самого кончу, — отвечал Шаман, но от этого дебила было не так просто отделаться. А Шаману было несподручно не то что убивать его, но даже и бить.
   Никаких эксцессов — иначе весь план может полететь псу под хвост, а другого такого случая, скорее всего, никогда уже не будет.
   И когда Шамана все-таки вызвали на допрос, он не сумел сдержать радости.
   «Значит, все-таки выпускают», — смекнул шестерка и кинулся авторитету чуть ли не в ноги.
   Шаман с трудом подавил желание пнуть его ногой в морду. Ведь этот идиот светил его перед конвоем. Вертухаи тоже могли догадаться, что дело нечисто.
   — Ты меня все-таки подвел, — хмуро сказал молодой чекист, когда конвоир вышел из комнаты для допросов и закрыл за собой дверь. — Начальник изолятора уже знает, что ты ждешь вестей с воли и к чему-то готовишься. На меня смотрят с подозрением. Я с трудом выбил пропуск на сегодня.
   Шаман начал было оправдываться, но оперативник резко прервал его:
   — Это уже не имеет значения. Начинаем через пятнадцать минут.
   При этих словах Шаман вздрогнул. Он как-то не ждал, что все случится так сразу.
   Хотя надеялся именно на это — тем более, что времени со дня предыдущей встречи прошло довольно много.
   Пятнадцать минут тянулись нестерпимо долго, а когда они истекли, ничего не произошло.
   Чекист напряженно глядел на часы, а потом вдруг стремительно встал и одним прыжком преодолел расстояние до двери. И уже оттуда поманил рукой Шамана.
   Прошло еще несколько секунд, и откуда-то издалека послышался неясный шум. Потом в комнату просунулся возбужденный конвоир с криком:
   — Нападение на тюрьму!
   Оперативник молча схватил конвоира за уши и ударил его лицом об колено. Тот отключился, и чекист быстрым движением подхватил его пистолет.
   В коридоре был еще один охранник, но чекист уложил его с первого выстрела и скомандовал Шаману:
   — Возьми оружие и ключи. Быстро!
   Шаман замешкался и еще не успел вытащить пистолет, когда в коридоре появился третий вертухай. Он размахивал пистолетом и что-то орал.
   Чекист снял его выстрелом от бедра и крикнул Шаману:
   — Ключи!
   Шаман наконец справился с кобурой и отстегнул ключи от пояса охранника. Уже на бегу он перебросил связку напарнику, и они помчались по коридору, стреляя во все, что шевелится.
   Чекист забрал ключи, чтобы отпирать промежуточные решетки в коридорах — у него были все основания предполагать, что Шаман не сможет делать это быстро. Потом у убитого по пути охранника забрали еще одну связку , и камеры отпирали уже вместе.
   Коридоры наполнились ликующими арестантами, а больше всех радовался бритоголовый шестерка — но веселиться ему пришлось недолго. Шаман заехал ему в морду так, что шестерка стукнулся головой об стену, а когда сполз по стене, получил еще и ногой в живот.
   Тут появился Пантера, который обошелся без привествий и поздравлений.
   — Уходим, — бросил он на ходу и, не оглядываясь, помчался вперед по коридору.
   Чекист последовал за ним, махнув рукой Шаману. Шаман зычно, на все Лефортово, крикнул: «За мной!» — и остальные восприняли это, как боевой клич.
   К выходу стадо освобожденных узников неслось с криком «Ура!» Уцелевших охранников сдувало словно ветром — впрочем, возможно, уцелевших уже и не было.
   Пантера всегда работал чисто.
   Но медлить было нельзя. Никто не знал, успела ли охрана вызвать подкрепление, но за рабочую гипотезу было принято мнение, что все-таки успела. А значит, следовало быстро выбраться из тюрьмы и уходить врассыпную.
   На бегу чекист сообщил Шаману место и время встречи — где-то у метро на окраине города, там, где бандиты имели больше влияния, чем милиция и армия вместе взятые. Шаман быстро передал эту информацию по цепочке, и когда толпа вырвалась на улице, о стрелке знали уже все — в том числе бывший революционный студент и вице-премьер Владимир Востоков, которого тоже выпустили из одиночки.
   В компании бегущих он разглядел своего старого знакомого — дальнобойщика Саню Караваева, с которым Володя подружился еще в Белом Таборе. И у которого, кстати, отбил женщину. Впрочем, Караваев не обижался уже тогда, и теперь обрадовался встрече.
   — Айда со мной! — крикнул он, и Востоков, решив, что вдвоем лучше, чем в одиночку, последовал за ним.
   Каким-то непостижимым образом весть о том, что Шаман собирает команду для охоты за золотом, в считанные секунды стала известна всем, и можно было не сомневаться, что на стрелку придут даже те, кого туда не звали. Востоков, например, не звали, но он решил пойти — тем более, что Караваев пообещал замолвить за него словечко.
   — Не бойся, со мной не пропадешь, — приговаривал он, когда их осталось всего двое. Остальные рассеялись по окрестным кварталам и все успели удалиться от Лефортовской тюрьмы раньше, чем туда подоспели военные и милицейские подкрепления.
   Оно и понятно — подкрепления ведь тоже двигались пешим ходом. Последнее горючее власти сожгли при попытке сорвать золотую лихорадку, а новое делать было не из чего. Чем больше золота попадало в Москву, тем выше взлетали цены на зерно и картошку, из которых можно гнать спирт, и на древесину, из которой можно производить синтетическое топливо химическим путем.
   А пока менты из соседних участков и солдаты из ближайших казарм добежали до места происшествия, беглых преступников уже и след простыл.

55

   Когда генерал Казаков отдал приказ расстрелять начальника Лефортовской тюрьмы, стало ясно, что его власть долго не продержится. Даже в пределах Садового кольца.
   Это было очевидно хотя бы потому, что его приказ остался невыполненным.
   Исполнители решили, что себе дороже, и вместе с приговоренным подались в Табор к Гарину. Они не просчитались — там охотно привечали беглых сотрудников спецслужб.
   Вероятность того, что они могут оказаться шпионами Казакова, никого в Таборе не беспокоила.
   Гарин собирал силы, чтобы перехватить контроль над городом, ускользающий из рук Казакова. Если правительство Экумены этого не сделает, то вся власть отойдет мафии. Это уже очевидно.
   Мафия все наглее проникала на дачную территорию. Но в Белый Табор бандиты пока не совались. Было много других неокученных земель, где правительство Казакова так и не успело создать казачьи отряды, а у Гарина до этих мест просто не дошли руки. Неорганизованные и деморализованные золотой лихорадкой местные отряды дачников не могли справиться с хорошо вооруженными и дисциплинированными бандами Варяга, к которым пристало много новых дезертиров — жертв золотой лихорадки.
   Солдаты в лесах и горах Шамбалы разбегались, как под обстрелом, и далеко не всем везло с золотом. Уже стало ясно, что золота на всех не хватит, и кто не успел, тот опоздал.
   Беглые воины прибивались к шайкам охотников за золотом, но там тоже принимали не всех. Дезертиры создавали свои шайки, но слишком велика была конкуренция. И оттого бывшие солдаты в большом количестве откатывались назад к Москве, пополняя армию Варяга.
   А с Гариным, памятуя о его способности охмурять народ и влюблять его в себя, Варяг хотел жить мирно. Даже засылал гонцов с предложением поделить город по-хорошему. То есть Гарину — публичная власть, а Варягу — рэкет и прочие темные дела. Варяг даже готов был поделиться доходами от дани — настолько ценным приобретением казался ему бывший премьер «революционного правительства».
   Но Гарин валял ваньку и крутил вола за хвост.
   — Власть у меня есть и так, — говорил он. — И она меня скорее обременяет, чем радует. А что касается ваших дел — то я им, кажется, не мешаю. Пока не мешаю, — добавлял он с ударением на слове «пока».
   От этого «пока» Варяг приходил в ярость. В такие минуты ему хотелось позвать к себе лучших киллеров, сразу нескольких, и поручить им убрать этого наглого щелкопера на два метра под землю, чтоб о нем больше никто не слышал.
   Но Варяг слишком хорошо помнил, как москвичи с именем Гарина на устах и знаменах свалили кремлевское правительство. Правда, Варяг мог бы поставить революцию в заслугу себе самому — ведь все началось с организованных им взрывов, но такой реакции он не ожидал.
   Нет, Гарина убирать опасно. Мало того, что его сторонники и поклонники непредсказуемы и могут запросто устроить еще одну революцию, да такую, что от Москвы камня на камне не останется, и Варяга вместе с его бандитами походя закатают под эти камни. Хуже другое — у Гарина своих киллеров полно. Чекисты, собровцы, спецназовцы, какие-то таинственные восточные единоборцы и черт знает, кого только нет. И они вполне могут отомстить Варягу за смерть президента Экумены — просто из принципа.
   Кстати именно из-за этих суперэлитных боевиков Варяг особенно хотел перетянуть Гарина на свою сторону. У него раньше тоже была своя суперэлита, но Пантера бросил хозяина, и у того даже не было возможности его наказать.
   Варяг знал, что Пантера опять появился в Москве и даже устроил налет на Лефортово — но о передвижениях бывшего соратника Воронин узнавал с опозданием даже не на часы, а на несколько дней.
   О стрелке у метро, где собралась новая банда охотников за золотом, способная затмить все другие банды, которые до этого видели в Шамбале, Варяг узнал только через день, когда Шаман с Пантерой давно двигались вниз по реке.
   В этом был для Варяга и свой плюс. Отряд Пантеры способен очень сильно потрепать всех прочих искателей приключений в Клондайке — а это значит, у Варяга будет меньше конкурентов, когда золотая лихорадка кончится и бандиты опять начнут делить Москву.
   В том, что рано или поздно лихорадка кончится, Варяг нисколько не сомневался.
   Золота никогда не бывает слишком много. Избыток золота способен вызвать его обесценивание, но этого, похоже, не произойдет.
   Из Шамбалы уже потоком шли сообщения о том, что запасы золота в уже открытых месторождениях стремительно сокращаются, а о новых открытиях ничего не слышно с тех пор, как валькирии Жанны Аржановой нашли усыпанные золотом валуны на окраине горной цепи.

56

   Мужчины настаивали, что на разведку в Заозерную долину должны идти только они.
   Девушкам смертельно опасно отправляться в поселок, где женщины — страшный дефицит, а мужчины все поголовно вооружены и чуть что хватаются за пистолет или нож.
   Но валькирий не могли остановить никакие доводы. Жанна категорически отказывалась остаться в лесном лагере, а остальные боялись показаться менее храбрыми, чем она, и выражали готовность зубами перегрызть глотки всем вооруженным мужчинам, которые попадутся на пути. В том числе и своим соратникам, которые попробуют помешать им отправиться в долину.
   Последнее слово было за Жанной, и она лично отобрала для похода несколько валькирий и несколько мужчин во главе с Григ о'Рашем.
   Идти решили пешком. Брать с собой лошадь и верблюда означало нарываться на неприятности. У золотоискателей большие проблемы с транспортом, и тягловых животных обязательно кто-нибудь захочет захватить. Они в Клондайке ценятся даже выше, чем женщины. И уж точно дороже золота.
   Что касается золота, то его разведчики взяли с собой немного. Опять же — нарываться не стоит. Светить кошельками в логове бандитов глупо. Надо сначала узнать цены на боеприпасы, а потом уже отправляться за покупками.
   Но какую-то часть боеприпасов желательно купить сразу. Чтобы отправляться за покупками смело и не бояться за свои кошельки.
   Последние боеприпасы пришлось разделить на три части. Одну взяла с собой группа, которая понесла в Москву тяжелораненых. Этой группе хотели сначала отдать верблюда и лошадь, но потом передумали — все из тех же соображений. Пути к городу забиты бандами, а санитарный отряд с ранеными на руках сопротивляться не сможет, и животные пропадут зря.
   Добровольцы, ушедшие с санотрядом, не взяли с собой даже положенное по договору золото. Захватили самую малость — только чтобы не вызывать злобы у бандитов.
   Поговаривали, что бандиты приходят в неописуемую ярость, если натыкаются на людей, которые идут с востока без золота. Ну и еще чтобы в Москве заплатить за лечение.
   Раненых было всего четверо. Один парень и три девушки. Еще одна умерла по дороге в лесной лагерь. Ни колдовство Радуницы, ни навыки бывшего военврача Димы Груздева не смогли ей помочь.
   Груздев настоял и на отправке в город остальных. Их жизни вроде бы ничего не угрожало, но Дима боялся за ноги Женьки Граудинь, в теле другой девушки засела пуля, и хотя она находилась в стороне от жизненно-важных органов, ее желательно было извлечь в больничных условиях. Ну а третью девушку решили взять за компанию. Ранение в руку, до свадьбы заживет, но лучше, если это произойдет в больнице. Или хотя бы поблизости от тех мест, где можно достать медикаменты.
   Прощаясь с Жанной, Женька поцеловала ее отнюдь не по-братски и прошептала:
   — Я тебя люблю.
   — А я тебя, — ответила Жанна. — Давай поженимся.
   Женька улыбнулась, и двое парней — Дима и Конрад, подняли носилки и минуту спустя скрылись в лесу.
   С санитарным отрядом ушли пятеро мужчин и самая сильная из девушек — настоящая валькирия под два метра ростом, которая запросто могла столкнуть двух парней лбами, да так, что они после этого еще час лежали в отключке. Особенно впечатляюще она смотрелась в боевом наряде валькирий — по форме номер два с голым торсом. Когда в бою дело дошло до рукопашной с похотливыми самцами, они при виде силачки в этом одеянии, казалось, заранее теряли всякую способность соображать и сопротивляться. Так что ей очень просто было хватать их за шкварник и сталкивать лбами с характерным деревянным стуком.
   Она же, кстати, особенно настаивала на том, что пленных самцов надо кастрировать, опровергая тем самым мнение об изначальной доброте всех больших людей. Впрочем, на самом деле эта девушка была очень даже доброй — просто тогда ее сильно расстроила гибель подруг.
   Зато боеспособность оставшихся валькирий после ухода пяти парней и этой девушки заметно упала.
   Правда, в лесном лагере остался Григ о'Раш, который, как и подобает рыцарю, ежедневно часами упражнялся в фехтовании на мечах, метании ножей и стрельбе из лука и арбалета. Так он и появился в поселке Золотой Берег — первым среди разведчиков — с мечом на поясе и арбалетом в руке.
   — Это что еще за Робин Гуд? — рявкнул, увидев его, один из людей Клыка, признанного авторитета этих мест.
   Он как раз дегустировал новый настой из галлюциногенов в салуне, напоминавшем, скорее, большую хижину дикарей тропических островов. Крыша из хвойных веток, положенная на опорные столбы. Ни стен, ни дверей — зато драться очень удобно.
   Главный закон агрессивных сообществ известен человечеству еще с тех времен, когда обезьяноподобные предки людей боролись за верховенство в иерархии стада.
   Уважают сильных.
   Поэтому Григ о'Раш не стал ждать, пока бандит перейдет от слов к делу. Он молниеносно вскинул арбалет и всадил стрелу в столб прямо над головой здоровяка, еще не успевшего пригубить свое зелье.
   Тот вздрогнул и расплескал половину. Это разозлило его сверх всякой меры, и он, залпом выпив то, что осталось, свободной рукой потянулся к поясу, где имели место не только два ножа и пистолет, но даже граната-лимонка.
   Григ о'Раш двигался быстро, как кошка. Он начал оттачивать это мастерство еще в Белом Таборе, готовясь к боям с правительственными войсками во время «дачного бунта». Времени прошло уже предостаточно, а Григ о'Раш не прекращал тренировки ни на день.
   И теперь бандит не мог уследить за ним даже взглядом. Он еще не успел выбрать, чем воспользоваться — пистолетом, ножом или гранатой, а маленький метательный клинок Григораша уже просвистел в воздухе и ужалил его в руку. С ревом раненой гориллы здоровяк выдернул нож из раны другой рукой, и выглядел он так, что другие посетители салуна начали прятаться под столы. Но Григораш был уже совсем рядом — с мечом в правой руке.
   Острие меча уткнулось в горло бандита.
   — Руки в гору, — задушевно произнес Григораш.
   Аккуратно положив арбалет на стол, он снял с бандита пояс со всеми железяками.
   Потом повернулся к залу и спросил:
   — Кто еще имеет что-нибудь против Робин Гуда.
   Никто больше ничего против не имел, и Григораш спокойно удалился.
   — Молокососы, — сообщил он Жанне, которая вместе со всей разведгруппой ждала в лесу. — Пуганого куста боятся.
   — А если серьезно?
   — Если серьезно, то мы отобьемся даже в самом худшем случае. У них тоже с боеприпасами беда. У этого бандита в обойме было всего три патрона и ни одной запасной, а он там считается большой шишкой. Я поговорил кое с кем. Стрельбы в поселке не слышали уже дней десять. Теперь там ножики в ходу.
   — Ну а вообще-то купить боеприпасы можно?
   — А вот этого я не знаю, — ответил Григораш. — Те, с кем я разговаривал, клянутся, что нельзя. Но может, такой девушке, как ты, они не смогут отказать.
   Такой девушке, как Жанна, не смог бы отказать никто и ни в чем. Но боеприпасов в Золотом Береге действительно не было. Поговаривали, что все грузы такого рода, идущие из Москвы, перехватывает какая-то новая банда во главе с Шаманом и Пантерой. Похоже, что они решили оставить конкурентов безоружными и захватить контроль сразу над всем Клондайком и над всеми потоками грузов и людей туда и обратно.
   Клыку это ужасно не нравилось, однако он понимал, что дать Пантере генеральное сражение будет непросто. Даже несмотря на численное превосходство армии Клыка и его союзников.
   Банда Пантеры и Шамана была лучше вооружена и лучше организована. Она получала боеприпасы по каналам спецслужб и перехватывала грузы на реке и в лесу. А главное — в нее входили бойцы суперэлитных подразделений. И было похоже, что никто и ничто не сумеет остановить эту силу.

57

   Воровать девчонок в городе и за городом и продавать их в бордели Клондайка придумал Клык. Он вообще не зацикливался на охоте за золотом с помощью грубой силы и считал, что золото надо добывать всеми путями, какие только удастся придумать.
   Если какой-то товар в дефиците, то этим следует пользоваться, не мешкая.
   Клык умело использовал всеобщий раздрай в Москве и в дачной зоне. Все самые сильные и энергичные мужчины давно ушли оттуда на восток, в золотые горы Шамбалы, а те, кому удалось вернуться, уже не были такими сильными и энергичными. С дачными ворами отряды самообороны еще кое-как справлялись, но им было нечего противопоставить серьезным бандам, которые охотились за людьми.
   Самым опасным для киднепперов был путь от места похищения к реке. Девчонок приходилось гнать пешком, бегом, с ножом у горла и с кляпом во рту, чтобы не дай бог не закричали. А дальше все просто — связать по рукам и ногам и на плот. По воде далеко не убежишь. а река давно была у Клыка под контролем — вся, от Порта Неприкаянных Душ и до Поднебесного озера. Все независимые банды, которых было видимо-невидимо на этом пути, уважали авторитет Игоря Волкова.
   Они, правда, сами вздумали подворовывать киднеппингом, и Волкова это раздражало, но решительных действий он пока не предпринимал. Конкуренты не могли сильно сбить цену на рынке — дефицит женщин в Клондайке был слишком велик.