Антоновская Анна Арнольдовна. Город мелодичных колокольчиков (Великий Моурави - 6)

   Кардинал с иронической улыбкой подкинул вверх хрустальную пробку, которая с треском разорвалась под потолком, угодив в лоб торжествующему сатиру, и превратилась в прозрачно-синий полумесяц, к которому с копьями наперевес ринулись русские казаки. Заблистали молнии или сабли, кардинал наполнил два бокала изумрудной жидкостью и галантно преподнес один из них мадам де Нонанкур. Де Сези хотел вскочить, крикнуть: "Не пейте. Это яд!" Но язык словно обледенел, а ноги приросли к ковру. Мадам де Нонанкур застыла в полупоклоне, бокалы сдвинулись и из них с вулканической силой вырвался черный дым, обволакивая величаво плывший над ковром полумесяц. В центре карты мира образовалась дымящаяся пустота, и от удушливых газов серы почернело зеркало над камином. Кардинал взмахнул красной мантией, из пустоты фейерверком взлетели золотые монеты, превращаясь в воздухе в камни, падающие на де Сези. Уклоняясь от них, он стал уменьшаться в росте и принял вид карлика в зеленом колпаке, с белой бородкой, окаймлявшей розовое лицо.
   А Серый аббат оборотился гальским петухом, взлетел на белый частокол и торжествующе закукарекал...
   Де Сези тяжело открыл глаза и изумленно уставился на непрошеного гостя, который сидел напротив него в кресле и приветливо улыбался. Де Сези перевел взгляд на шпагу: вложенная в ножны, она по-прежнему прислонена к креслу. Зеркало над камином было чисто, как вода в заливе в безветренное утро. А в клетке, усевшись на жердочке, попугай воинственно выкрикивал: яр да лык! ка гиз ман! чар дал!
   "Наваждение!" Еще ничего не соображая, де Сези провел рукой по глазам. Дурман улетучивался, до его слуха долетели насмешливые слова:
   - Серый дьявол умрет, но во всяком случае не раньше, чем вы, граф, ответите согласием кардиналу. В противном случае я постараюсь, и Париж будет скандализован вашим поведением, а мадам де Нонанкур... Не разумнее ли повернуть мысли султана, вернее его войско, в сторону Запада.
   Испытывая острую боль в голове, еще не освободившись от кошмара, де Сези погрузился в раздумье: "Де Нонанкур должна вернуться ко мне, но для этого я должен вернуться в Париж блестящим графом. Этот аббат принес мне зайца, одержимого злым духом. Ришелье овладел сердцем короля. Место в свете графу де Сези продиктовано всесильным кардиналом. Рассуждать - значит самому открывать для себя вход в подземелье Бастилии. Я сейчас неудачно сыграл в "комету". Мое поведение может стать сомнительным, особенно в глазах двора. Мадам де Нонанкур, не разумнее ли гасить старые свечи и зажигать новые? Сир, начнем погоню за репутацией. Да здравствует кардинал!"
   - Дорогой аббат, политика Ришелье, направленная против Габсбургов, начинает находить отклик в моем благородном сердце.
   - Слава Франции, мой граф! Вы получите от короля золото и сверх него еще семь тысяч ливров, чтобы выкупить у кардинала, разумеется своевременно, ваши долговые обязательства.
   - В ближайший час я навещу верховного везира. Золото кардинала убедит Хозрев-пашу в правильности нового курса корабля, на корме которого под изображением гальского петуха начертано: "Политика Франции". Франции, которая не терпит никакой грубости. Вы своими доводами поколебали мое отношение к Габсбургам. Приношу вам свою признательность.
   - Да хранит вас мадонна! Аминь!
   - Кардинал прозорлив, он тонко разгадал тайную цель наступления двух империй - Германии и Испании: захватить Европу и подчинить тевтонскому мечу материки и океаны. О создатель, не погружай Европу в вечные сумерки. В часовне французского дворца я вознесу молитву о благоденствии кардинала. Политика Ришелье на Востоке не замедлит дать свои благодатные плоды. Да здравствует кардинал!
   - Да хранит его мадонна! Аминь!
   Де Сези небрежно поставил шпагу в дальний угол, где сбились в кучу белые лошадки, перевернув игрушечную карету.
   - В Серале нет тайн от тех, кто платит. С экстренной почтой кардинал будет извещен мною о повелении султана начальникам янычар и сипахам повернуть свои орты на Запад. Но есть и трудность: Мурад Четвертый благоволит к некоему выходцу с гор Кавказа. Этот Непобедимый действительно не раз разбивал в баталиях отборные тысячи персидского шаха Аббаса, к случаю отметить - и лучшие войска султана. Нынешний султан тоже слепо верит в грозное свойство меча того, кого уже экипировал для похода на Иран.
   - Любопытно! К каким же пассам прибегает этот жрец Марса? - И Серый аббат, вытянув руки, произвел несколько манипуляций.
   Де Сези померещилось, что в углу вновь зашумела игрушечная карета. Он нервно наполнил хрустальный бокал охлажденной содовой и залпом выпил. Стараясь принять невозмутимый вид, он продолжал:
   - Не совсем уверен, обладает ли этот грузин силой гипноза, несомненно одно: не только султан, все диван-беки во власти его чар. Султан грезит завоеваниями. "Барс" обещает ему вдвое.
   - Удвойте и вы усилия.
   - Попытаюсь. Что следует противопоставить натиску грузина? Заверяю вас, аббат, согласие султана на новый политический курс в большой мере зависит от полководца гор. Но чем убедить Непобедимого отказаться от победы над враждебным ему государством?
   - Нет на земле полководца, который бы не понимал "звонкий аргумент". Можно отказаться от двух мешков золота, но от пяти - никогда! Если же Непобедимый пренебрежет и пятью, изберите более выразительный язык: предложите ему пройтись под кипарисами или заглянуть в глубины Босфора, где покоятся непокорные души... Кстати, что вы можете сказать о ядах? Вероятно, многое...
   Серый аббат, не прощаясь, отошел к двери и вдруг обернулся, расплываясь в приветливой улыбке. Де Сези почтительно отвесил низкий поклон:
   - Отныне я, посланник его величества Людовика Тринадцатого, слуга его святейшества кардинала Ришелье!
   - Отныне я, Серый аббат Нотр-Дам де Пари, ваш друг: я вернул вам прошлое... Кардинал вернет вам мадам де Нонанкур.
   Высокая белая дверь с затейливым орнаментом бесшумно закрылась. Серый аббат исчез. Но де Сези сомневался: присутствовал ли он. Возможно, это была одна из разновидностей летучих мышей. На всякий случай граф припудрил щеки и осушил бокал шампанского.
   Вдруг де Сези заметил паука, стремительно взбегающего вверх по двери, и брезгливо поморщился: "Черт побери, уж так устроен свет: благородство преследуется мерзостью. Боно хорошо обувает меня, превосходно натягивает чулки, но надо строго приказать ему не допускать пауков..."
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
   Обычно цирюльник, орудовал бритвой, как наездник саблей, - сейчас он силился придать ей легкость бабочки и робко прикасался ею к сухим щекам верховного везира, дурное настроение которого проявилось пока лишь в злобном сверкании глаз. Чем может кончиться его малейшая неосторожность, цирюльник знал и, священнодействуя, содрогался, жаждя сказать поскорее: "Эйваллах!" и, спасая голову, унести ноги.
   Покончив с бритьем, он намеревался приступить к массажу лица, но слуга доложил, что прибыл франк де Сези. Отстранив цирюльника, Хозрев-паша накинул парчовый халат и, приняв надменную осанку, направился в оду "тайных встреч".
   Хотя любопытство мучило Хозрева, но прежде всего он турок. Приказав чубук-баши подать кальяны, каведжи-баши - крепкий кофе, старшему слуге настойки из роз и лимонов и поднос с плодами, он удобно устроил на миндере себя и гостя и, отослав прислужников, стал излагать новый, изобретенный хекимом султана, способ умащивать кожу, после чего лицо не отличишь от созревшего персика. Голубая жилка на правом виске гостя выдавала его беспокойство. Понизив голос и прищурясь, паша похвастал, что его новая одалиска натерла груди имбирем, от чего он превратился в шаловливого мальчика.
   "В галантного козла, держу пари!" - чуть не выкрикнул де Сези, но лишь важно заложил палец за атласную наплечную ленту. - Вы слыхали? На Босфоре пять дельфинов несут табакерку.
   - Ага Сези, а что в табакерке?
   - Тайная беседа.
   - О Мухаммед! А я с тобой о чем говорю? Или ты начнешь, ай-яй, клясться, что услада из услад не главная тайна в жизни?
   - Любовь - очарование мира, но... в свой час. Сейчас мы рискуем лишить себя наслаждений, если не проникнем в замыслы Саакадзе. Вы помните его руку?
   - Я помню песню: "Соловей, зачем стонешь ты?"
   - Браво! Но это будет не стон, а вопль. "Барс" может усладить нас таким массажем, что мы и старухам не будем нужны.
   Хозрев-паша беспокойно заерзал на подушке, зеленый огонек любопытства вспыхнул в его глазах, он поспешил полуприкрыть веки, ударил палочкой по серебряному диску и приказал вмиг появившемуся начальнику прислужников подать лучшее вино франков.
   Де Сези сдался. Потягивая бенедиктин, он умолк, а везир, надеявшийся поскорей развязать язык графа, едва не задохся от нетерпения. Как бы не замечая убийственных взглядов паши, де Сези поджал под себя ноги, как истый турок, и продолжал невозмутимо потягивать ликер.
   Почувствовав, что в голове у него закипает смола и вот-вот хлынет изо рта брань, Хозрев, проклиная франка, воскликнул:
   - Клянусь Мухаммедом, слон, ай-яй, наступил шайтану на хвост! Иначе как мог я забыть, что сегодня Диван будет решать: прибавить Моурав-беку янычар, или и так много обещаем?
   Де Сези опустил чашечку на поднос:
   - Поразительный напиток! Он подгоняет разговор, как банкомет - игроков. По дружбе я открою вам секрет. Я давно наблюдаю за вами, верховный везир, и удивляюсь: или вы правда ничего не замечаете, или ловко притворяетесь?
   - Ага Сези, а, ага Сези, кто же без причины выдает свои мысли?
   - Везир, довольно играть со мною в "я тебя перехитрю". Если колонна рушится на человека - это неудобно. Но, черт побери, надвигается еще большая опасность. Знайте, ваш Моурав-бек в сговоре с богачом Афендули!
   - Пат-кют! Не давай шайтану путать твои мысли. Какой сговор? Не три, а два грузинских князя и не две женщины, а одна, их сестра, в доме Афендули, поэтому подружились.
   Де Сези, прикрыв веки, силился скрыть холодный блеск серых глаз:
   - Моурав шпагой колол князей в Грузии не для того, чтобы в Стамбуле смаковать с ними рахат-лукум. Грек в ночной час - заметьте, в ночной, перевез на верблюде таинственный груз в дом Саакадзе. Ханым, его жена, на следующий день посетила патриарха Кирилла и секретно беседовала с ним не меньше времени, чем понадобилось фарфоровым статуэткам на моих часах, чтоб протанцевать менуэт. Вы не находите, Хозрев-паша, что это уже не так мало? Знайте же, помощник Моурава, дворянин, которого все зовут не то Дат, не то Датоль, четыре часа пил кофе у Осман-паши. Поразительный напиток! Он вдохновил их на один разговор, касавшийся многого, но не прелестей вашей одалиски.
   - Машаллах! Моурав-бек давно дружен с Осман-пашой. - Хозрев старался казаться равнодушным. - А кофе, свидетель трехлапчатый див, приятнее воды!
   - Бесспорно. Но воды, а не горностаевой мантии, которую Моурав получил от Афендули и преподнес Осман-паше. Не всякая приправа к кофе приятна.
   - Ай-яй, ага Сези, горностай не порох. И не знаю, клянусь Меккой, почему тебя беспокоит мантия, которую будет носить любимая жена Османа? - И Хозрев с удовольствием засосал чубук кальяна.
   - Жена?! Мило! - Де Сези вновь расхохотался. - А разве вам не известно, что горностай - это признак величия? Хозрев-паша, отведите свой восхищенный взгляд от прелестей одалиски. Еще хорошо, если Осман-паша успокоится, отняв у вас титул верховного везира, но... мне известно, о чем другом мечтает Осман. Теперь сопоставьте: неслыханное богатство Афендули, неслыханная сила меча Непобедимого и неслыханная жажда власти Осман-паши!
   - Да придет за их душой Азраил! Они готовят измену! Не позднее конца дня султану все станет известно!
   - Увы, ангел смерти не придет, а султан в полдень призовет Османа, и тот умно докажет, что дворянин Датоль... или Дат... заклинал пашу помочь ему пасть к стопам "падишаха вселенной" и умолять не скупиться на войско, исходя из истины: чем больше войско, тем больше побед. Султан в середине дня призовет Моурав-бека, и хитрый полководец развернет перед ним план полного разгрома персидских полководцев. Ближе к закату солнца султан призовет Афендули, и хитрый грек скажет, что сын Моурав-бека женится на его племяннице, чему он, Афендули, безгранично рад, и что он послал богатые подарки ханым, жене Моурав-бека и другим женщинам его дома. И во славу такого события он, Афендули, просит султана принять от него... скажем, одно из поместий для летнего отдыха султанш. И вот в конце дня, заподозрив вас во лжи, - де Сези словно не заметил, как вздрогнул Хозрев, - султан рассердится, и все станет известно. Полетят несколько голов, в том числе и самая дорогая для вас.
   - Ай-яй, франк, пусть аллах просветит меня: во имя чего ты нарушаешь плавность моих мыслей?
   Де Сези вынул футляр, и перед Хозревом сверкнула изумрудная звезда с бриллиантовой сердцевиной.
   - Исключительно для того, чтобы спасти вас, ибо Осман опасен, как тигр, Моурав - как барс, Афендули - как гиена!
   - О-о, ты киоск ума! - отброшенный Хозревом чубук походил на змею с бисерными глазками. - Ты не обеднеешь, если дашь один совет: как уничтожить трех хищников?
   - Уничтожить надо одного, Моурав-бека. Афендули пока опасно трогать, он некстати дружен с Фомой Кантакузином. Его величество султан верит греку. Патриарх также за Афендули, тот большие вклады жертвует. Не обратиться ли в Ватикан? И... неизвестно, захочет ли султан из-за вас подвергать опасности султанат... Полагаю, надо другое: уменьшить богатства Афендули, этому вас... учить не приходится... Впрочем, я обдумаю, как лучше обрезать крылья золотой птице.
   - Пророк свидетель, остается самый опасный - Осман-паша!
   - Без меча и денег он ничто! Думайте о Моурав-беке.
   - Ай, ага Сези! Султан за него пол-Стамбула перережет. У Османа пальцы гибкие, как черви, одним он укажет на меня! И видит аллах, пока Моурав-бек за Турцию хочет воевать, против него слова - пух.
   - Ба! Неужели я так недальновиден, что советовал вам глупость? Хозрев, вы можете обнищать, как дервиш, и обогатиться, как Афендули!
   - О искушающий! Подскажи как?
   - Верховный везир! Выслушайте доброжелателя. Почему дела Габсбургов не в пределах вашего внимания? Или Диван наивно рассчитывает на благородство этих разбойников, грабящих всю Европу, как гербовую карету на большой дороге? Я вам отдаю справедливость: вы разумный везир, и в силу этого вы должны проявить мудрость. Встревожьте Диван! Заставьте господ советников следить, в какую сторону понесся враждебный ветер, способный разорвать в клочья паруса благополучного плавания великой империи Османов. Или правда вы не замечаете, что дом Габсбургов втайне готовит новый крестовый поход на блистательную Турцию? Ведь об этом потихоньку шепчутся все христианские страны. Я буду меньше дипломатом и больше другом: поспешите! Для вас опасно дать возможность кому-либо, например Осман-паше, предупредить султана о грозящей беде.
   Зеленоватый отсвет исказил лицо Хозрева. Он силился сохранить спокойствие, но тщетно.
   - Во имя земли и неба! Что говоришь ты, посол! Откуда узнал о черной туче, надвигающейся на оплот ислама? Не плохой ли сон приснился тебе, о посол из послов?
   - Увы, везир из везиров, вестником не сна, а яви прибыл ко мне курьер из Франции...
   - А почему Франция должна трястись в лихорадке, если на Турцию идет самум?
   - Из чувства солидарности, мой везир, сейчас Франция в большой вражде с Габсбургами. Диван должен убедить Мурада Четвертого заключить союз с Людовиком Тринадцатым. Мы поразим раньше Вену и Мадрид, это будет импонировать богу. Белая лилия короля и золотой полумесяц султана! Магическая сила гармонии! Итак, война с Габсбургами!
   - Два войска, одна война. А шах Аббас?!
   - Он все же не Кир. Подождет!
   - О Мухаммед! О невозможном твоя речь! Султан лишь о шахе Аббасе думает!
   - Без сомнения! Но это, пока его величество не узнал о Крестовом походе, угрозе Константинополю.
   - О искушающий, подскажи, что посоветовать султану?!
   - Извольте, мой везир, пусть повернет меч Моурав-бека раньше в сторону Габсбургов, Моурав самый опасный...
   - Машаллах! Если не ты, то кто радовался прибытию Моурав-бека в Стамбул?! Если не ты, то кто всеми средствами убеждал меня начать поскорее войну с шахом Аббасом?! Если не ты, то кто льстиво уверял Непобедимого, что только его меч может сломить мощь Ирана?.. И кому еще, кроме аллаха, известно, что изменило твои мысли?.. Крестовый поход? Но ведь он придуман тобой для султана!
   - Ба! Зачем говорить о призраке? Поговорим об убытке. От войны с Ираном обеднеете сначала вы, потом я... Тогда как война с Габсбургами... О везир! Вы даже не представляете, какое великолепие ждет нас!.. Мой бог! Предположим, вы правы: лишь для султана разговор о крестоносцах. Но в дипломатии все средства хороши, если они полезны тем, кто жаждет славы и золота. Это я про себя и про вас, везир!
   Хозрев уже спокойно пропустил серо-голубой дым через золоченое наргиле и окутался им, скрывая свое раздумье:
   - Одна прямая, а не две кривых дороги ведут в рай. Ага Сези, говори открыто...
   - До рая тысячи лье. Ад можно получить на земле, не прибегая к путешествию. Еще раз настаиваю: убедите султана, что если он откажется от союза с Францией, то, узнав об этом, Габсбурги в Испании немедля создадут легионы новых крестоносцев и на этот раз победят! С ними будет не только бог, но и пушки. Освобождение гроба господня поддержит и Ватикан! Подумайте, какой опасности подвергнет себя Турция!.. О везир! Не улыбайтесь!.. Могу повторить: крестоносцы лишь для султана и... для Дивана. Но вы...
   - Когда я говорю о верблюде, я не думаю о тигре. При чем тут Моурав-бек?
   - И вы спрашиваете?! При многом! Если султан согласится, грузин вынужден будет повернуть свой меч в сторону Запада. Без сомнения, это будет выгодно и мне, и вам...
   - Было ли то или не было...* Моурав-бек не согласится, ибо решил лучше отомстить шаху Аббасу, чем судьбе. Если он завоюет пол-Ирана для Стамбула, он, по уговору, прибегнет к путешествию в "страну гор" и там с помощью султана воцарится. Ай-яй, ага Сези, на что мечтающему о царстве сражаться без пользы для себя с империей Габсбургов?!
   ______________
   * Стереотипное начало турецких сказок, соответствующее русскому "жили-были".
   - Мой бог, конечно, ни на что! На его отказ я и рассчитываю. Чтоб уничтожить "барса", надо разъярить султана. Прекрасная идея, везир! Покажите Мураду Четвертому алмазы Вены, и он отвернется от персиков Исфахана. А это гибель Моурав-бека. Осман перестанет быть вам опасен, Афендули, как сообщника Саакадзе, бросят в тюрьму, а богатство его в равных частях перейдет к султану и к умному везиру. Не соблазнительно ли приблизить рай к себе! Там гурии - они будут здесь. Здесь огорчения - они будут там.
   Хозрев наполнил чаши шербетом. Пальцы его дрожали, тонким языком он облизывал высохшие губы. Пили молча... Каждый обдумывал то, что сказал, и то, что выслушал.
   Хозрев, с наслаждением выдохнув дым, проговорил:
   - Видит пророк, будет лучше, если ты сам предложишь султану союз с королем франков. Тебя, как посла, он выслушает, а мне сразу свалит голову, как изменнику. А без головы как я вскрикну: "Аман!"?
   Де Сези изысканным движением вынул футляр, перед вспыхнувшими глазами Хозрева заблестел драгоценный перстень:
   - Устройте мне тайную беседу с султаном, а вам, как друг, советую подготовить Диван... Соблаговолите особо убедительно говорить о крестовом походе, грозящем Турции неисчислимыми бедствиями.
   - Да поможет мне аллах! Да подскажет сильные слова! Ты прибыл вовремя. Я посвящу ночь размышлениям.
   - Прекрасно! Но размышляйте без одалиски, - уже шутя произнес де Сези, - иначе запах имбиря, придающего грудям особую прелесть, возможно, опьянит вас, и вы проспите свое утро.
   Хозрев не проспал.
   Лишь засветилось небо голубым светом, как к Эски-сералю устремились балтаджи, оповещенные дворцовыми алебардщиками и еще не стряхнувшие сон со своих ресниц, удивленные и взбудораженные советники Дивана.
   Селиман-паша, что-то бормоча себе под приплюснутый, как монета, нос, проехал по главной аллее и остановился перед арочными воротами внутренней ограды дворца. О, эти ворота! Ни паша, ни простой янычар не проходили спокойно под ними, ибо там всегда находился палач, который тут же отсекал голову попавшему в опалу.
   Точно на том месте, где полагалось второму советнику ожидать знака главного начальника церемоний, разрешающего следовать дальше, паша сполз с коня. Обернувшись, он приветствовал дворец султана низким поклоном и потом лишь важно проронил: "Селям алейкюм!", на что послышалось ответное: "Be алейкюм селям!" Все советники Дивана, кроме капудан-паши Гасана, уже стояли на своих местах, одни с мнимой бесстрастностью, а другие с показной нетерпеливостью поглядывая в сторону главной аллеи.
   Конюхи отводили назад коней, на чепраках расплескивались солнечные блики. Кто-то палкой разгонял некстати передравшихся собак, те визжали и огрызались.
   Но вот прискакал и капудан-паша, старший советник Дивана после верховного везира, последовал знак главного начальника церемоний, и советники, строго соблюдая степень старшинства, проехали между двумя башнями с коническими крышами, вошли во двор, засаженный платанами и кипарисами, миновали султанские кухни и вошли в зал, освещенный большими решетчатыми окнами.
   Не успели капудан-паша Гасан, войсковые судьи - казаскеры румелийский и анатолийский, три дефтердара - главные казначеи султана, напыщенный Селиман-паша - хранитель султанской тугры (вензеля), и трехбунчужные паши начальники конных, пушечных и пехотных орт - разместиться кругом, как пожаловал Хозрев-паша и занял место посередине.
   Он зорко оглядел своих единомышленников, которых в тайных встречах уже успел убедить, как не только необходимо, но и выгодно идти войной раньше на Габсбургов, дабы предотвратить угрозу нового крестового похода. Но много здесь сторонников и у Осман-паши и у Моурав-бека. "Надо проявить хитрость", - решил Хозрев, скрестив руки на груди.
   Над креслом верховного везира таилось окошко с золотою решеткой. Надпись сверху: "Один час правосудия важнее семидесяти лет молитвы" и султанские вензели по бокам напоминали об "убежище мира". Действительно, через это окошко, оставаясь сам невидимым, султан мог слушать все, о чем совещались диванбеки. Слушал ли он сейчас? Хозрев-паша полагал, что нет, ибо повелел начальнику черных евнухов представить именно в этот час "средоточию вселенной" новую "звезду" Египта, натерев ей предварительно груди имбирем, в надежде, что любопытный султан проспит свое утро. Как бы то ни было, верховный везир начал иносказательно:
   - Высокие диванбеки! Султан наш Мурад, да благословит его аллах, ждет от нас мудрых решений. Ай-яй, когда ветер меняет направление, надо помнить о парусах. Правильный путь - один, блужданий - много. Арабы не правы, иногда один больше двух...
   Лазутчики уведомили Осман-пашу о многом, поэтому он хоть и прибыл вовремя, но предпочел молча перебирать четки красного янтаря. Селиман-паша сердито засопел:
   - Ты, везир везиров, положил нам в уста палец удивления; если два меньше одного, вспомни о трех: замысле, решении, действии.
   Трехбунчужные паши насторожились: паруса крепили по-новому, разговор сворачивал в сторону войны. А разве не о войне беспрестанно говорят? Но теперь - в сторону войны с кем?
   Арзан Махмет, зоркий дефтердар, способный заметить золото и на лапке паука, важно проговорил:
   - Ветер не перестает дуть в сторону Ирана. Сухой хвост дохлой собаки, шах Аббас, ограбил царства грузин. Во славу аллаха, незачем менять давно решенное. Отберем награбленное и положим в сундук султана.
   Режап-паша, поджав под себя ноги, отчего две парчовые туфли стали походить на лодки, острыми носами взлетевшие над волной, обменявшись быстрым взглядом с Хозрев-пашой, веско произнес:
   - Мир - это колесо судьбы. Хвала тому, кто сумеет его повернуть в ту сторону, где расцветет выгода Турции. Сейчас необходимо, во славу аллаха, повернуть меч в сторону разбойников Габсбургов, за которыми неустанно следят мои глаза. Сейчас выгоден союз с франками.
   Хозрев-паша улыбнулся и внезапно недовольно покосился на Осман-пашу, бесстрастного, как изваяние сфинкса. "Кёр оласы! Похоже, что низложенный везир успел предупредить сторонников, иначе почему хмурятся многие из влиятельных пашей?" Он подал условный знак, коснувшись лба.
   Напыщенный второй казначей выпятил нижнюю губу и, косясь на золотую решетку, проговорил:
   - Нет божества, кроме аллаха! Режап-паша прав, сейчас время перемен, Дунай должен стать турецкой рекой. Кто владеет головой, должен владеть пяткой. Необходим союз с королем франков, ему тоже мешают Габсбурги.
   - Говорят, у одного грека уязвимой была только пятка. Прежде чем ею владеть, надо заполучить броню для ее защиты. В Иране много брони. Зачем бросать одно и хватать другое? Не всегда три сильнее одного. Моурав-бек принесет желанное султану из султанов!