Арчер Вадим. Алтари Келады

   — Значит, это случилось ночью, — сделал он естественный вывод. — В таком случае возможно, что вор спрятал драгоценности во дворце — ведь ларец не так мал, чтобы пронести его мимо стражи незаметно.
   — Вы так думаете? — встрепенулась Десса. — Но где и как искать его?
   — Знаете, ваше величество, мой друг вчера обнаружил кое-что, позволяющее подозревать одного из ваших министров. Скажите, кто такой Кавента, что вам о нем известно?
   — Кавента?! — воскликнула Десса. — Он пожалеет об этом!
   — Не спешите, ваше величество. Я хочу знать, есть ли у него причины быть недовольным вами.
   — Ну… он был казначеем у моего покойного мужа.
   — Почему «был»?
   — Мне показалось, что он слишком много тратит на содержание дворца. Я взяла казну в свои руки и стала сама решать, какие нужны расходы, а ему поручила выполнять мои решения. Денег сразу стало больше, я смогла начать постройку мостовых в городе. В нем необходимо навести хоть какую-то чистоту. — Десса некоторое время молчала, раздумывая. — Если Кавента прежде и подворовывал, у него не должно быть причин для недовольства — я хорошо плачу ему.
   — Вы лишили его большой доли власти, а многим людям это обиднее, чем лишиться денег, — сказал ей Магистр. — Теперь понятно, почему при своем положении он выбрал такой путь. Он заглянул в соседнюю комнату и вызвал Альмарена.
   — Ты можешь отыскать ларец с помощью магии? — спросил он молодого мага, рассказав случившееся.
   — Боюсь, что у меня ничего не выйдет, — огорченно глянул тот на Магистра. — Ларец — не амулет, а всего лишь поделка, он почти не дает магического излучения. А я, увы, не собака, чтобы искать его по запаху.
   — Блестящая мысль! — вскинулся Магистр. — Конечно же собака! Вайк!
   Клыкан вырос рядом с Магистром как из-под земли. Магистр вынул из кармана тряпку, в которую прежде был завернут ларец, и протянул понюхать псу.
   — А теперь покажите нам кабинет Кавенты, ваше величество.
   Десса стремительно полетела по коридорам. Друзья едва успевали за ней.
   — Здесь. — Она подергала дверную ручку. — Дверь заперта. Я вызову стражу, будем ломать.
   — Не нужно, — остановил ее Магистр. Он сосредоточился на замке, и вскоре запор лопнул.
   — Давай, Вайк, ищи. — Магистр подтолкнул клыкана внутрь.
   Пес зашнырял по комнате, обнюхивая все подряд. Магистр уже начал сомневаться, что ларец оставлен здесь, когда Вайк остановился в дальнем углу, прижимая нос к выступу стены, и издал звук, похожий на приглушенное уханье.
   Магистр, а за ним и остальные подошли к Вайку. Клыкан пытался засунуть нос в тонкую, нитевидную щель на стыке деревянных пластин, покрывавших стену.
   — Что там? — спросила Десса.
   — Сейчас узнаем. — Магистр медленно повел рукой по стене. Отыскав под доской потайной замок, он задержал над ним ладонь. Послышался хруст, и Дверца потайного шкафа отошла.
   Ларец стоял внутри. Десса схватила его и торопливо открыла.
   — Все цело! — обрадован но воскликнула она. — Магистр, вы во второй раз спасли меня!
   — Ну, допустим, за первый раз следует благодарить Норрена, — напомнил Магистр. — Возьмите Кавенту под стражу, как только он появится.
   — Да! — воскликнула Десса. — Я немедленно дам распоряжение. — Она протянула ларец Магистру. — Пусть он побудет у вас, пока не придут ювелиры.
   Теперь я даже на миг боюсь оставлять его без присмотра.
   Магистр взял ларец, завернул в тряпку и уложил за пазуху.
   — Мне нужно увидеть Кавенту, когда его схватят, — сказал он Дессе.
   Правительница унеслась давать распоряжения стражникам. Магистр и Альмарен вышли в коридор и увидели идущего навстречу Нувелана. С ним было еще несколько человек.
   — Что вы здесь делаете? — нахмурился Нувелан.
   — Дожидаемся вас, — ответил Магистр. — Ее величество занята, она поручила мне передать вам ларец.
   Нувелан отпер дверь своего кабинета и проводил всех внутрь. Когда ювелиры расселись, Магистр открыл ларец и передал Нувелану. Начался торг.
   Вскоре в кабинет вошла правительница.
   — Вот вы где! — сказала она, увидев Магистра. — Кавента в коридоре.
   Бывший казначей стоял связанный между двумя стражниками. Магистр расстегнул ворот его рубашки, нащупал цепь и потянул за нее. На свет показался широкий белый диск с изображением головы василиска. Магистр снял его с Кавенты и передал Альмарену.
   — Что это? — спросила Десса.
   — Это амулет ордена Василиска, — объяснил Магистр. — Ваш министр служит Каморре куда усерднее, чем вам. Несомненно, его главной целью было не нажиться, а ослабить вашу армию. Думаю, что и прежняя кража — тоже его дело.
   Как казначей, он наверняка владел всеми ключами от потайных шкафов дворца.
   — Он вернет украденное, — угрожающе сказала Десса. — В темницу его! — приказала она стражникам. — И имейте в виду, если он убежит, тогда вам лучше бы и на свет не рождаться!
   Кавенту увели.
   — Нам пора ехать, ваше величество, — сказал Магистр.
   — Может, останетесь здесь еще на несколько дней? — просительно улыбнулась ему Десса. — С вами мне будет безопаснее.
   — Увы, неотложные дела. Счастлив был познакомиться с вами.
   — Как жаль, что вы уезжаете, — вздохнула она. — Помните хотя бы, что я — ваша должница. Если вам потребуется помощь, обращайтесь ко мне.
   Попрощавшись с правительницей, друзья собрались в дорогу и выехали из Босхана. Вскоре они миновали мост через Тион и свернули на север, в Келангу.
   — Магистр! — окликнул Альмарен, ехавший сзади. — Нужно немедленно уничтожить этот амулет. Я понял, для чего он предназначен.
   Магистр обернулся к молодому магу и придержал своего Тулана.
   — Что с тобой, Альмарен? — встревожился он. — Ты же совершенно зеленый!
   Альмарен, как и все сильные маги, был необычайно чувствителен к магическим воздействиям.
   — Позеленеешь тут, — ответил он. — От диска идет волевое внушение, направленное на то, чтобы подчинить меня его приказам. Я уже устал сопротивляться этому внушению, а с моей стороны, к сожалению, энергетическая нить амулета не поддается никакому воздействию.
   — Дай его сюда, — сказал Магистр.
   — Это ни к чему, — отказался Альмарен. — Достаточно и того, что он побыл у меня. Теперь мне понятно, как он влияет на тех, кто не владеет магией.
   Они не чувствуют его внушения и выполняют его приказы, думая, что действуют по собственной воле.
   Он вынул диск из кармана и поднес к нему ладонь. Амулет засветился белым и потускнел, лишившись питавшей его энергетической нити. Альмарен щелкающим движением пальцев разбил диск на мелкие крошки, посыпавшиеся на шею Наля, а затем на дорогу.
   — Этот диск не мог подчинить тебя воле Каморры? — забеспокоился Магистр. — Не осталось каких-нибудь последствий?
   — Конечно нет, — ответил Альмарен, понемногу оживая. — Мысли, которые он внушает, глубоко чужды мне. Я еще могу получить от него головную боль, но подчиниться — никогда!
   — Вот, значит, как Каморра управляет своими сообщниками!
   — Да, видимо, это так, — согласился маг. — Чем примитивнее человек, тем легче он поддается внушению. Сильнее всего такая магия должна действовать на уттаков.
   — Каморра изобрел ее для них, не иначе, — предположил Магистр.
   — Если бы можно было ее разрушить! — задумчиво отозвался Альмарен.
   — Ведь без уттаков Каморра — ничто.

Глава 15

   Витри и Шемма шли вверх по Большому Тионскому тракту, тянущемуся от устья Тиона до самой Оккады. Мимо них в обе стороны двигались пешие и конные, поодиночке и группами, везли товары и гнали скот. Чувство сиротства и бесприютности не покидало Витри — он не привык к постоянной перемене не виданных прежде мест и обилию незнакомых людей. Лоанец начал понимать, как надежно его защищали от остального мира стены маленького домика, куда он возвращался с рыбалки, окрестности села, где не встречалось незнакомых лиц, луга и родное озеро. Теперь обжитое пространство сузилось до точки, где был он сам, его односельчанин Шемма да вислопузая кобыла Мона, которую они с Шеммой по очереди вели в поводу.
   За едой Шемма не забывал горестно воскликнуть:
   «Буцека ведь моего едим, Буцека!» От печали его аппетит усиливался, и табунщик незаметно съедал свою долю, а за ней и немалую часть доли Витри. Затем он откидывался на траву подремать, вяло отмахиваясь от кусачих насекомых, постоянно преследовавших его. Днем Шемму неутомимо ели слепни, вечером комары, неизвестно в каких щелях сохранившиеся до середины лета. Насекомые пренебрежительно облетали Витри, что весьма озадачивало его.
   — Вкусный ты парень, Шемма, — как-то заметил он товарищу. — Всякая тварь так и норовит отхватить от тебя кусочек.
   Шемма воспринял его высказывание как лестное.
   — Ем вкусно, потому и вкусный, — рассудительно ответил он. — Ох, и не люблю есть что попало! Так я и не попробовал того паштета в лавке… небось не хуже копченого сала тетки Пейи. — Шемма лениво повернул голову к Витри. — А ты, парень, хоть и ешь много, а тощий. Нельзя так.
   Витри невольно взглянул на свою руку — сухую, жилистую руку много работающего деревенского паренька.
   — Нельзя, думаешь?
   — Нельзя. И комары тебя кусать не хотят, и вертихвостка твоя от тебя нос воротит.
   — Лайя?! — Витри вдруг осознал, как давно не вспоминал свою кудрявую, веселую Лайю. — Она тебе не нравится?!
   — Почему не нравится? Нравится. Видная девка. Но я бы на ней не женился. — Шемма сонно потянулся. — Беспокойства от нее много, а я беспокойства не люблю. Вон Мельникова дочка подрастает — пышная, белая. Хозяйственная.
   Пироги печет — на всю улицу запах. Ее пирогов я бы поел.
   Шемма замолчал, смакуя в уме пироги мельниковой дочки, и вскоре незаметно для себя уснул. После обеда, в самую жару, он имел привычку поспать, и никакие силы не могли заставить табунщика от нее отказаться. Витри не возражал — по жаре было трудно идти, да и Моне нужно было попастись.
   В пути лоанцы питались едой, купленной в располагавшихся по тракту деревнях, или заходили в придорожные трактиры. В трактирах было много проезжих людей и брали дорого, но Шемма наотрез отказывался пропустить хотя бы одно такое заведение. Его круглая физиономия млела при виде жирной, горячей пищи, и он каждый раз добросовестно наедался в запас, а потом брел за Витри, еле передвигая ноги.
   О взятии Бетлинка лоанцы узнали в одном из таких трактиров. Они сидели в душном, темноватом помещении среди других путешественников, жующих и запивающих еду, когда на пороге появился обветренный, запыленный человек в охотничьей куртке и быстрым шагом подошел к стойке. Он потребовал холодного пива, нетерпеливо стуча монетой по доске. В том, как он вошел, как отрывисто приказывал хозяину, как глотал ледяное, из погреба, пиво, было что-то настораживающее. Разговоры затихли, головы посетителей одна за другой повернулись к вошедшему.
 
   Человек, заметив, что стал центром всеобщего внимания, обвел глазами трактир и сказал:
   — Война, люди. Уттаки в Бетлинке. Он допил залпом остаток пива и в полной тишине вышел из трактира. Кто-то выругался, и это сработало как сигнал.
   Все заговорили разом, громко и горячо, выплескивая тревогу и понося уттаков.
   Про Каморру никто не упоминал — все высказывания сводились к тому, что «уттаки в последнее время совсем обнаглели» и «слишком много их развелось — давно не били». Шемма понимающе переглянулся с Витри и промычал ему через кусок тушеной баранины:
   — Каморра… это все он, не иначе…
   Упрямое, нахмуренное лицо табунщика говорило, что он занес Каморру в пустующий до сих пор список особо опасных личных врагов. Вечером Шемма не оплакал, как обычно, своего Буцека, а уселся есть в полном молчании. Витри уже хорошо знал своего товарища и по его напряженному лицу догадывался, что в крепкой голове табунщика под кудрявыми волосами тяжело проворачиваются планы мести Каморре, один другого страшнее.
   Прошло еще три дня, и лоанцы дошли до Келанги. Несмотря на то что они видели Цитион, после которого трудно восхищаться другими городами, Келанга все же произвела на них впечатление. Город, построенный из серого и светло-бурого гранита, выглядел просторным, прочным и основательным. Еще со времен Тевилена он застраивался только с разрешения правителя, поэтому его улицы были прямыми, площади широкими, а дома стояли ровными рядами, не выбиваясь из строя и не тесня друг друга.
   У северных ворот, рядом с мостом через полноструйный Тион возвышалась смотровая башня, хорошо заметная из любой части Келанги. Через этот мост проходила дорога, ведущая на Оранжевый алтарь, а затем в Бетлинк. Дальше на север дорог не было, там тянулись леса, называемые Иммарунскими по именам двух больших рек на севере — Иммы и Руны. Там обитали уттаки, которые прекрасно обходились без дорог.
   Лоанцы вошли в город через восточные ворота, украшенные гербом — сеханским кондором, летящим по голубому фону, обведенному красной каймой. Девиз правителей Келанги — «Вижу сверху» — был известен далеко за пределами города.
   Келанга занимала ключевую позицию в затянувшемся на века противостоянии людей уттакам и успешно справлялась со своей ролью.
   Улица привела Витри и Шемму прямо ко дворцу правителя Келанги.
   Дворцовые постройки, обнесенные чугунной оградой, были приземисты, но простирались вширь на целый квартал. Главные ворота дворцового квартала выходили на центральную площадь города — просторную и людную, с лавками и гостиницами, трактирами и закусочными. Витри и глазом не успел моргнуть, как Шемма облюбовал трактир, расположенный в полуподвале напротив главных дворцовых ворот. Ему не осталось ничего, кроме как завести Мону во двор и последовать за Шеммой.
   — Шемма! Подожди ты с едой хоть немного! — догнал он табунщика у входа. — Сначала нам нужно узнать дорогу на Оранжевый алтарь. Не убежит твоя еда!
   Шемма не доверял еде, зная по опыту, что иногда она склонна убегать. Но слова Витри усовестили табунщика и дали иной ход его первоначальным намерениям.
   — За этим я сюда и зашел, — заверил он товарища, оглядывая трактирный зал. — Ты ведь понимаешь, что разговор вести — тут подход нужен. Я сейчас выберу кого-нибудь и расспрошу у него дорогу, а заодно разузнаю, что здесь говорят о Каморре. Вон сидит мужик, один, — кивнул он в угол. — С ним я и поговорю.
   Мужик, уже в возрасте и тучный, одиноко приютился в углу, потягивая пиво. Его телосложение понравилось Шемме, который если пока и не был тучным, то, несомненно, обещал стать им в зрелые годы. Табунщик решил, что с этим-то мужиком он легко найдет общий язык, и устремился к его столу.
   Витри на всякий случай отстал от Шеммы и обратился к трактирному слуге, чтобы спросить, что за человек сидит там, в углу.
   — Он нездешний, — ответил слуга. — Я его раньше никогда не видел.
   Он с неделю как ходит сюда. Садится один, ни с кем не разговаривает, а пьет себе пиво. Странный тип.
   Странный тип был не кто иной, как Мальдек, благополучно добравшийся до Келанги. Неделю назад он добился встречи с Берсереном и привел его в недоумение рассказами о Синем камне, о Каморре и его шпионах, о грозном магистре ордена Грифона, который хочет его, Мальдека, смерти. Правитель с гадливостью смотрел на жирную, трясущуюся от страха тушу каянского мага и пытался сообразить, может ли тот для чего-нибудь пригодиться. Не придя ни к какому выводу, Берсерен на всякий случай оставил Мальдека во дворце.
   Мальдеку выделили комнатенку среди помещений для прислуги, где он и жил все эти дни, съедаемый страхом, пиявкой присосавшимся к его сердцу, и в открытую презираемый слугами, чувствовавшими себя рядом с ним людьми нужными и значительными. Его единственной отрадой стала возможность посидеть за кружкой пива в трактире напротив, где никто не обращал на него внимания. Мальдек подолгу просиживал там, неторопливо отпивая из кружки и посматривая по сторонам, нет ли рядом опасности.
   Появление в трактире двух новых посетителей не прошло мимо внимания Мальдека. Он совсем было решил, что эти парни не опасны для него, как вдруг заметил, что они перешептываются и смотрят на него. Мальдек насторожился.
   Один из парней направился к его столику, а другой заговорил со слугой, кивая в его сторону.
   Шемма между тем подошел к Мальдеку, усердно имитируя непринужденное поведение городского жителя, привычного к застольным разговорам.
   — Добрый день, почтенный! Хорошее здесь пивко?! — спросил он Мальдека, усиленно улыбаясь.
   Мальдек с тревогой уставился на этого неестественно двигающегося и скалящегося крепкого парня. Ему стало не по себе, но он овладел собой и довольно спокойно ответил:
   — Ничего пивко, хорошее.
   Парень без приглашения уселся рядом, пристально глядя на Мальдека, невольно заерзавшего под его взглядом, и доверительно наклонился к нему. — Нам бы дорогу узнать на Оранжевый алтарь, — сказал он на ухо Мальдеку. — Мы в этих краях впервые.
   — Идите по любой улице, ведущей на север. Когда выйдете к Каяну, отыщете мост. Через него и будет дорога на Оранжевый алтарь, — сдержанно ответил Мальдек.
   То, что этот парень с таким пустяковым вопросом подошел через весь зал к нему, не добавило Мальдеку спокойствия. В это время подошел второй парень и громко шепнул первому: «Нездешний он, понял!" Мальдек тоже все понял. Эти двое, несомненно, выслеживали его.
   — Не морочьте мне голову своей дорогой, — сказал он с дрожью в голосе. — Что вам от меня нужно?
   Шемма сделал значительное лицо и веско произнес:
   — Вы человек с понятием, раз заметили, что мы здесь не просто так.
   — Он нагнулся поближе к Мальдеку и понизил голос:
   — У нас важное поручение, вы понимаете?
   — Понимаю, — в ужасе пробормотал Мальдек. — Вас послали, да?
   — Вот именно. — Шемма сделал страшные глаза. — Мы должны оправдать деньги, которые нам дали. Иначе как мы вернемся назад? А в этом деле заинтересованы такие люди!
   У Мальдека оборвалось сердце. Конечно же их послали убить его. Но кто — Каморра или тирский магистр?
   — А что… тот, кто вас послал… он влиятельный? — От страха он едва шевелил языком.
   — Еще какой влиятельный! — живо ответил Шемма, вспомнив Равенора.
   — Его вся Келада знает. Второго такого мага днем с огнем не сыщешь! — Он припомнил и чопорных слуг Равенора, своим молчанием поражавших бесхитростную душу табунщика. — А слуги-то у него, слуги — суровый народ, а перед ним рот боятся раскрыть, по ниточке ходят. Я, брат, такого нигде не видел!
   Мальдек почувствовал тошноту и слабость. Ну конечно же Каморра! — пронеслось у него в голове. Шимангу он не простит, можно не надеяться.
   — И вас послали… искать человека, да?
   Шемма был раздосадован такой непонятливостью.
   — Да нет же, кого надо мы уже нашли, — поморщился он. — Осталось только сделать дело. И мы его сделаем… — Он замялся, подыскивая клятву пострашнее, и наконец извлек ее из обрывков подслушанных в пути разговоров:
   — Клянусь василиском!
   Мальдек охнул. Шемма, довольный произведенным эффектом, наклонился к его уху и зашептал:
   — Вы нам скажите, почтенный, нам очень важно знать… Что здесь, в городе, слышно о Каморре? — Мальдек взвизгнул от ужаса.
   — Я?! Я сейчас… сейчас схожу разузнаю! — Он затрясся и вскочил.
   — Подождите здесь! Сейчас разузнаю и вернусь!
   Он выскочил из-за стола и с необыкновенным проворством понесся к выходу. Шемма, сияющий и довольный, повернулся к Витри:
   — Ну, видишь? Умею я вести разговор?! Он понял, что у нас важное дело. Хоть и нездешний, а вызвался все разузнать.
   Витри с сомнением покачал головой:
   — Мне показалось, что он чем-то очень испуган. Странно это.
   — Ничего странного, — уверенно ответил Шемма. — Каморра — это тебе не кто-нибудь!
   Табунщик заказал кружечку пивка себе и Витри, чтобы было сподручнее дожидаться возвращения собеседника. На второй половине кружки дверь в трактир распахнулась и на пороге появился Мальдек, а с ним человек шесть стражников. Мальдек закричал, указывая стражникам на лоанцев:
   — Вот они, хватайте их! Это шпионы Каморры! Они сами проговорились!
   Растерявшиеся лоанцы не сопротивлялись. Они позволили схватить себя и вывести из трактира. Витри, надеясь, что ужасное недоразумение немедленно прояснится, пытался уговорить стражников:
   — Что вы! Опомнитесь! Какие же мы шпионы? В ответ ему только сильнее выкручивали руки. Шемма вопил сзади, обзывая стражников словами далекими от дипломатии. Лоанцев привели в комнату дворцовой охраны, где связали и обыскали. Мальдек, злорадно поглядывая в их сторону, рассказывал начальнику стражи, как опознал и задержал двух опасных шпионов.
   После обыска их отвели в темницу и закрыли за ними дверь на засов.
   Шемма забарабанил в дверь, отчаянно ругаясь и призывая на помощь. Витри стоял посреди камеры, постепенно осознавая, что случившееся — не кошмарный сон, что они действительно в тюрьме у правителя Келанги как шпионы Каморры. Шемма наконец выдохся и сел на койку, а к Витри вернулась способность воспринимать окружающее.
   И стены и пол камеры были сложены из гранитных плит. Вдоль боковых стен размещались две деревянные, накрытые травяными циновками койки. У торцовой стены стоял стол, а на нем кувшин с водой. Другой сосуд, пока пустой, стоял в углу у двери. Небольшое окно под самым потолком было зарешечено чугунными прутьями. Не возникало никаких сомнений, что ни через стены, ни через окно отсюда еще никто не выходил. Витри присел на пустую койку и стал вспоминать несчастный разговор, который привел их в темницу. Шемма сидел напротив, обхватив голову руками и тяжело вздыхая.
   — Не успели мы пообедать, — сказал он с сожалением. — А ты говорил, что еда не убежит! Поесть бы сначала, а потом разговаривать с этим чокнутым…
   — Когда мы… если мы выйдем отсюда, я присмотрю, чтобы твой рот открывался только для еды, — ответил ему Витри и обещающе добавил:
   — Клянусь василиском.
 
   Нельзя сказать, что Кеменер и Скампада получали удовольствие от совместной поездки, хотя если бы им вздумалось пооткровенничать, каждый мог бы узнать немало интересного. Кеменер был знатоком фактов И подробностей, Скампада лучше разбирался в тонкостях и мотивах человеческого поведения. Оба любителя информации прекрасно дополнили бы друг друга, но они всю дорогу молчали — умение молчать было первым и золотым правилом каждого.
   Скампаду, любившего комфорт, нервировала привычка Кеменера ночевать в поле или останавливаться в самых захудалых гостиницах. Кеменера, в свою очередь, возмущала внешность Скампады, бывшего ниже всякой критики с точки зрения незаметности. Шпиона не меньше раздражало и то, что Скампада подолгу распаковывал и упаковывал свой багаж, в несколько раз больший, чем его собственный тощий мешок. Но взаимные интересы обоих были важнее бытовых мелочей, поэтому каждый терпеливо переносил присутствие другого.
   Известие о взятии Бетлинка заставило Кеменера пересмотреть свои планы. Как и предполагал Магистр, шпион принял решение ехать в Бетлинк, к Каморре. Кеменеру не впервые приходилось пробираться к своему хозяину через уттакские военные стоянки, поэтому он, еще раз критически осмотрев Скампаду с головы до ног, сказал своему попутчику:
   — В таком виде, Скампада, вы будете слишком большим соблазном для уттаков. Боюсь, что даже Имя Каморры не остановит их. Купите себе другую одежду.
   Скампада с неудовольствием поглядел на Кеменера.
   — По-вашему, я должен тратиться на всякую дрянь?
   — Напрягите ваш здравый смысл, Скампада, — сухо сказал Кеменер. — Такая одежда не разорит вас, Скампада и сам понимал, что совет Кеменера верен и необходим.
   Ворчать его заставляло отвращение при мысли, что он должен надеть на себя рвань. На городском рынке он купил куртку и штаны, которые, по его мнению, годились разве только на то, чтобы мыть полы в трактире, и увязал в скатку поверх одного из мешков. Не задерживаясь в Келанге, Кеменер и Скампада выехали на Оранжевый алтарь и ехали еще трое суток, пока впереди не показались крыши и сады алтарного поселка, раскинувшегося у подножия Ционского нагорья. Миновав Оранжевый алтарь, Кеменер остановился и заставил Скампаду надеть вещи, купленные в Келанге. Тот, содрогаясь от отвращения, натянул на себя грязные крестьянские обноски, но уттаки не встретились ни на этот день, ни на следующий — дорога шла по сухой местности, где не хватало воды для воинственных скопищ.
   Уттаки, не участвовавшие в нападении на Бетлинк, стояли правее, в верховьях Иммы, а остатки отрядов, бравших замок, разместились на берегу Руны севернее Бетлинка.
   Выехав на поляну перед Бетлинком, Кеменер и Скампада увидели у реки военную стоянку дикарей. Уттакский патруль, стороживший замок, заметил их и отправился наперерез. Сын первого министра много читал, в том числе и об уттаках, и хорошо представлял их нравы и обычаи. Описывая уттаков, никто не забывал упомянуть, что им не свойственна ни чистота, ни порядок. Сейчас у Скампады появилась возможность лично убедиться в этом.
   Уттаки злобными криками остановили их обоих. Кеменер придержал коня и знаком велел Скампаде сделать то же самое.
   — Эй, вы! — закричал он, не дожидаясь, пока патруль подойдет вплотную. — Мы к Каморре, к хозяину, поняли! Нас нельзя трогать, или он оторвет вам головы!
   Уттаки не обратили ни малейшего внимания на слова шпиона. Скампада отчетливо почуял вонь, идущую от их одежды из звериных шкур, и с содроганием разглядел их злобные физиономии, жадные взгляды, прощупывавшие его мешки.