Арчер Вадим. Алтари Келады

   — Он летит сюда! — вскрикнула Лила. — Скорее, Витри, в пещеру!
   Они пролезли в одну из бесчисленных узких пещер и забились в дальний конец крохотной полости, где нельзя было даже выпрямиться во весь рост.
   Василиск опустился на площадку. Было слышно, как гигантский ящер ползает по ней, скребя когтями по камням. Скрежет приблизился, а затем свет входного отверстия пещеры померк, закрытый головой ящера.
   Василиск попытался просунуть голову в пещеру, но отверстие оказалось слишком узким для уродливых роговых наростов по бокам и на затылке его головы. Луч света, пробивавшийся над затылком ящера, позволял видеть страшную бородавчатую морду и стеклянные глаза с вертикальными зрачками. Пасть василиска распахнулась, открывая два ряда острых конических зубов, изо рта вырвалось… нет, не дым и пламя, как в детских сказках, а невыносимое, ни с чем не сравнимое зловоние.
   Витри взглянул на Лилу и увидел, как она нашаривает в мешке оружие, не отрывая глаз от ужасной морды. Изо рта ящера показался черный и блестящий, раздвоенный на конце язык и, ощупывая камни, стал приближаться к ногам лоанца. Неожиданно для себя Витри вдруг вытащил кинжал Авенара и вонзил его в широкий, в руку толщиной, живой ремень.
   Кинжал сверкнул оранжевым и с шипением рассек язык надвое. Конец языка отвалился. Василиск выдохнул облако вони и задергал головой, застрявшей в отверстии, на Лилу и Витри посыпались каменные осколки. Рог василиска треснул и отломился, ящер вырвал голову из отверстия и с шумом улетел прочь.
   Лила и Витри молча глядели друг на друга. В руке у магини был ритуальный кинжал. Она бессильно откинулась к стене пещеры.
   — Да ты просто герой, Витри, — сказала наконец она. — Кто еще на Келаде может похвалиться тем, что отрезал язык василиску!
   Они оба захохотали, вытирая выступившие слезы, сначала истерически, затем все свободнее и расслабленнее. Насмеявшись до полного изнеможения, они успокоились. Черный кончик языка лежал на дне пещеры. Лила поддела его ногой и вышвырнула вон.
   — Вряд ли ты захочешь взять его на память. Возьми лучше вот это. — Она подняла обломок рога ящера и протянула лоанцу. Витри машинально сунул обломок на дно мешка. — Надеюсь, у этого василиска не скоро появится аппетит, — добавила она.
   — Но как он нас здесь нашел? По запаху?
   — Если бы у него было обоняние, он за полдня умер бы от собственной вони, — заметила магиня, — но он начисто его лишен. Шантор говорил, что василиски чувствуют тепло и находят по нему свои жертвы. Они никогда не едят мертвечины, хотя воняют хуже любой падали. Теперь я понимаю, про какую вонючку говорили уттаки!
   — А я понял, почему они никогда не ходят в скалы, — добавил Витри.
   — Да, — согласилась Лила. — Когда мы будем выбираться отсюда, нужно держаться подальше от открытых мест. Но заночуем мы здесь — по крайней мере, мы убедились, что в эту пещеру не пролезет голова василиска.

Глава 23

   Шемма упал на четвереньки, больно стукнувшись локтями и коленями о дно ямы. Он ощупал себя и убедился, что цел. Неподалеку шуршало и шевелилось что-то мелкое. Под руками поскрипывала каменная крошка, перемешанная с землей, смягчившей удар при падении.
   Некоторое время табунщик сидел тихо, вслушиваясь в темноту. Уттаки отстали, следовательно, с этой стороны опасность миновала. В яме было темно, как в погребе. Шемма вспомнил про светлячок Саламандры, купленный утром — как же давно это было, — и вытащил из кармана.
   Яма оказалась круглой, с гладкими отвесными стенами. Вверху виднелся скат, по которому табунщик соскользнул в яму, противоположная сторона уходила ввысь, теряясь в темноте.
   Шемма обошел яму по кругу. В ней не оказалось ни выхода, ни подъема наверх — ничего, кроме десятка скальных ящериц, выскакивавших из-под ног табунщика. Будь Шемма внимательней, он заметил бы, что здесь нет ни костей, ни дохлого зверья, и догадался бы, что яму кто-то посещает, и нередко. Но табунщика слишком беспокоила мысль, что он может навсегда остаться в этом каменном колодце.
   Привыкнув к слабому излучению светлячка Саламандры, Шемма заметил чуть выше уровня своего роста отверстие, напоминающее вход в пещеру. Он подпрыгнул и зацепился кончиками пальцев за край, но не сумел подтянуться и сорвался на дно ямы. Несмотря на неудачу, табунщик воспрял духом. Он стал подгребать каменные обломки к стенке под отверстием, надеясь насыпать холмик, достаточный, чтобы выбраться из ямы.
   Когда он выпрямился, чтобы перевести дух, ему вдруг показалось, что в яме стало светлее. Свет шел сверху. Шемма поднял голову и увидел на краю отверстия две широкие фигуры в светящихся балахонах. Они молча наблюдали за его работой.
   Привидения!!! — пронеслось в голове Шеммы. Он завопил и заметался по яме, но вскоре затих. Привидения не шевелились. Вдруг одна фигура заговорила, но обратилась не к табунщику, а к своему спутнику. Шемма узнал язык — исковерканные, хрипло урчащие, но все же узнаваемые слова. Привидения говорили на местном наречии Келады, как лоанцы и уттаки.
   — Смотри, — сказала одна светящаяся фигура. — Человек. Из тех, что сверху. Надо же, куда забрался!
   — И что нам теперь с ним делать? — спросила вторая фигура.
   — Отведем к владычице. А там… у них один конец. Тайна — это главное.
   Страх подсказал табунщику, что это за конец.
   — Нет! — заорал Шемма на местном наречии. — Не хочу! Выпустите меня отсюда! — Фигуры переглянулись.
   — Откуда ты знаешь наш язык? — спросила одна из них, нагнувшись к табунщику.
   — Я всегда говорил на нем! С детства. Это мой родной язык!
   — Как ты сюда попал?
   — За мной гнались уттаки. Я влез на скалу и упал сюда.
   — Уттаки?
   Шемма почувствовал, что фигуры в балахонах знают уттаков и не любят их.
   — Они хотели съесть меня! — жалобно воскликнул он. — Я еле унес ноги. Меня ждет товарищ, я должен вернуться к нему.
   — Для вас, сверху, путь из этой ямы один — к владычице. — Фигура оценивающе рассматривала табунщика. — Мы думали, никто наверху не говорит на нашем языке, кроме уттаков. Вас таких много?
   — Все наше село. Выньте меня из ямы. Фигуры зашевелились. Шемма думал, что ему опустят лестницу, но все оказалось проще. Разговаривавший с табунщиком протянул ему руку и, как пушинку, вытащил его из ямы.
   Привидения оказались двумя существами человекоподобной внешности, ростом ниже Шеммы, но значительно шире в плечах, чуть ли не вдвое — показалось ему с испуга. На их головах рос короткий серый пух, под светящейся одеждой каменными глыбами бугрились суставы. Когда Шемму вытаскивали из ямы, он-успел почувствовать силу этой руки, могущей с легкостью выдернуть его собственную руку или ногу. Короткие тумбообразные ноги подземных людей говорили о том, что их владельцы были плохими бегунами, но бежать было некуда, поэтому табунщик смирился с участью пленника.
   — Убери. — Один из подземных людей указал на светлячок Саламандры, судорожно зажатый в руке Шеммы. — Слишком ярко.
   Шемма подчинился. Убрав светлячок, он увидел, что одежда его сопровождающих дает. достаточно света, чтобы различать стены и пол туннеля.
   — Кто вы? — спросил он.
   — Монтарвы. Многие сотни лет мы живем под землей.
   — Но почему? — удивился Шемма. — Наверху ведь так хорошо!
   — Наши предки когда-то жили наверху, но ушли под землю, спасаясь от уттаков. Мы привыкли жить здесь и не можем выйти наверх. Мы слепнем от солнечного света.
   Тут Шемма заметил, что крупные желтые глаза говорившего имели вертикальные, как у ночных зверей, зрачки.
   — А как же я? — спросил он. — Что будет со мной?
   — Наши вентиляционные шахты расположены в неприступных местах, поэтому к нам редко попадают люди сверху. Их судьбу решает владычица.
   — Вы ведете меня к ней?
   — Нет. К главе общины.
   — У вас есть глава общины? — заволновался Шемма. В его селе тоже был глава, пожилой Оти, выбранный сельчанами старшим за благоразумие и рассудительность.
   — У нас несколько общин, и в каждой есть глава.
   Общины составляют город, а городом правит владычица.
   — Город?!
   — Да. — В голосе отвечавшего послышались нотки гордости. — Великий Лур, сердце гор, подобный рубину в куске породы.
   Путь, которым вели Шемму, казалось, намеревался подтвердить слова гордого своим городом монтарва. Подземный ход, поначалу выглядевший небрежным и заброшенным, стал чище и ровнее, трещины исчезли, отшлифованные стены казались стеклянными. Затем туннель слился с другим, широким, стены и потолок которого были идеально выровнены и украшены резным узором, а на уровне половины роста в стенах были выдолблены желоба, заполненные землей. В желобах росли висячие и вьющиеся растения, светящиеся всеми оттенками голубоватого, зеленого и розового. Прежний туннель так же отличался от этого подземного проспекта, как заброшенный тупик на окраине Келанги от одной из ее центральных улиц. Навстречу попадались местные жители, с острым любопытством бросавшие взгляды на чужака.
   — Как вы тут отыскиваете дорогу? — не утерпел Шемма. — Тут все коридоры одинаковые.
   — На стенах есть надписи, — объяснил один из сопровождающих. — Ты умеешь читать?
   — Нет, — признался табунщик. — У нас в селе никто не пишет и не читает. Городские — те умеют.
   Коридор закончился небольшим овальным залом и распался на ответвления. Один из монтарвов ушел, оставив Шемму со вторым сопровождающим в зале, но вскоре вернулся и позвал их с собой. В конце коридора оказалось занавешенное куском тяжелой ткани помещение, в котором жила семья главы общины.
   Табунщик с удивлением заметил, что вся мебель — стол, лежанки, низкие квадратные сиденья — была вырезана из камня и составляла единое целое с полом и стенами. Лежанки были покрыты досками, а поверх досок — такой же плотной и тяжелой тканью, как и входная занавеска.
   В комнате было несколько жильцов, мужчин и женщин. Одежда женщин почти не отличалась от мужской — те же светящиеся балахоны длиной ниже колена, но без широких мешковатых штанов, издали создающих впечатление длинной, до пола, юбки. Все уставились на человека сверху с тем же любопытством, что и встречные прохожие. Один из них, выглядевший еще суровее и кряжистее, чем те, кто привел табунщика, поднялся и подошел вплотную к пленнику. Более светлый пух на его голове, вероятно, соответствовал пожилому возрасту. Шемма догадался, что это глава общины.
   — Вы говорите, он знает наш язык? — спросил старший у сопровождавших Шемму монтарвов.
   — Да, — охрипшим голосом выговорил Шемма. — Не все слова, но понимаю.
   — Удивительно, — покачал головой старший. — Откуда ты родом?
   — Из Лоана.
   Глава общины предложил Шемме сесть и долго выспрашивал его о Лоане, о жизни на острове, о причинах, приведших табунщика в шахту.
   — Вы, лоанцы, — такие же, как и мы, — заключил он. — У нас общие предки. Ты мне понравился, и я не хочу, чтобы с тобой обошлись обычным образом.
   — Как это?! — похолодел Шемма.
   — Всех попавших к нам сверху у нас казнят. Мы не держим на вас зла, это делается для нашей безопасности. Нас не много, куда меньше, чем вас наверху, поэтому мы должны быть осторожными.
   — Я тоже не хочу вам зла! — воскликнул табунщик. — Зачем меня казнить?!
   — Чтобы ты не проболтался.
   — Но о вас знают наверху! Какой смысл меня убивать?!
   — Знают?!
   — Да. В поселке видят вас по ночам. Мне рассказывали о вас. Меня незачем, меня бесполезно убивать!
   Глава общины задумался.
   — Я скажу это владычице. Я объясню ей, что ты нам нужен, потому что знаешь оба языка, знаешь жизнь наверху и многое можешь рассказать о ней. Но обещай, что не попытаешься бежать.
   Шемма замялся.
   — Это в твоих интересах, — уточнил старший. — Тебя немедленно убьют, когда догонят.
   — Обещаю, — вздохнул Шемма.
   — А сейчас я доложу о тебе владычице, — сказал глава общины и поднялся с сиденья.
   Шемма сообразил, что чем позже о нем доложат владычице, тем лучше.
   — А что у вас едят? — спросил он.
   — Ты голоден? Мы недавно завтракали, и я не подумал, что ты хочешь есть.
   — Но ведь сейчас давно за полночь! — удивился Шемма.
   — Мы спим, когда наверху солнце, а по ночам выходим на поверхность за древесиной и травами, — ответил его собеседник. — Сейчас тебе дадут поесть.
   Жена главы общины поставила перед Шеммой две миски. В одной была мелко порубленная, пахнущая грибами кашица, в другой — ломтики, напоминающие тушеные корнеплоды. Шемма воодушевленно вдохнул струящиеся из мисок запахи, взял ложку и попросил:
   — А хлеба у вас нет?
   — Что такое — «хлеб»?
   Табунщик вспомнил про полурастоптанную краюху у себя за пазухой.
   Он достал ее и положил на стол.
   — Вот это — хлеб.
   Монтарвы склонились над краюхой, рассматривая незнакомую пищу.
   — Пробуйте, — начал угощать их Шемма. — Вкусно.
   Он оторвал большой ломоть, прикусил его и смачно зажевал грибную кашицу. Глядя на него, монтарвы начали пробовать хлеб, и скоро от краюхи ничего не осталось. Шемма управился с едой и повел глазами по столу.
   — Мясца бы… — сказал он.
   — Здесь нет мяса, — послышался удручающий ответ. — Мы едим то, что может расти под землей, — грибы и овощи.
   — Совсем нет мяса?! — В голосе табунщика послышался испуг, не меньший, чем при упоминаний о казни. — Ни окороков, ни колбас, ни сала?!
   — Эти слова нам незнакомы. Так называются блюда из мяса?
   Шемма трагически кивнул.
   — В колодцы при шахтах попадаются ящерицы, — пояснил один из монтарвов. — Они съедобны. Их собирают и подают на стол владычице, а другого мяса у нас нет.
   — Скверно живете, — подытожил Шемма. — Я здесь долго не протяну. — Добродушный табунщик забыл, что его жизнь в опасности. — А ведь есть еще и паштет из дичи, — вспомнил он неудачный поход в цитионскую колбасную лавку. — Вот вкуснота-то! Я его даже и не пробовал… Как же вы тут живете, без настоящей-то еды?
   — У нас есть плантации, где мы растим грибы и овощи, — начал рассказывать глава общины. — До недавнего времени еды хватало всем, но несколько полнолуний назад плантации владычицы стали чахнуть. Они у нее самые богатые, ни в одной общине таких нет. От урожая на них зависит питание всего Лура.
   — И что же? — заинтересовался Шемма. Его интересовало все, связанное с едой.
   — Теперь город не ест досыта, хоть и не голодает. — В голосе старшего прозвучали озабоченные нотки. — Начато строительство добавочных плантаций, но это займет годы.
   — Ох и скверно! — проникся сочувствием табунщик.
   — Данур, советник владычицы, объявил, что нет ничего угрожающего.
   Но слухи ходят, люди встревожены. — Старший взглянул на Шемму и добавил:
   — Да, знаешь, твой «хлеб» очень вкусный.
   — Это еще что! — отмахнулся Шемма. — У нас его просто так едят, между делом. Монтарвы внимательно слушали табунщика. Старший указал ему на одну из лежанок:
   — Раз у вас ночь, ложись сюда и поспи. А я пойду к владычице.

Глава 24

   Тысячелетняя история Лура являлась историей правления женщин.
   Ограниченность пространства и средств к существованию требовала женских качеств — порядка и умения рационально распоряжаться хозяйством подземного города. Одна владычица сменяла другую, передавая управление своей дочери, а в случае бездетности назначая преемницей другую женщину. Муж владычицы обычно не имел никакой власти, называясь попросту отцом ее детей. Гораздо большей властью обладал советник, которого владычица выбирала среди талантливых и энергичных жителей Лура.
   Правящая владычица, Хэтоб, была красивой женщиной средних лет.
   Серый пух на ее голове был густым и пышным, крупные ярко-желтые глаза — блестящими и подвижными. Два года назад она получила власть по наследству от своей матери, великой Вароб. Хэтоб легко и естественно приняла дела и обязанности владычицы Лура, к которым готовилась в течение всей жизни. И мать, и лучшие ученые города передавали знания и опыт девочке, а потом девушке Хэтайе, чтобы она была готова к дню, знаменательному в ее жизни и в истории всего города, дню, когда она наденет корону владычицы и получит право называться Хэтоб — формой имени, выражающей высшее положение среди монтарвов.
   Сегодняшний день в лице Данура, советника, принес владычице дурные новости. Данур пришел с докладом вскоре после завтрака и сообщил:
   — Этой ночью Оранжевый шар опять не согревал ваших плантаций.
   Хэтоб, принимавшая советника сидя в кресле, встала и прошлась по комнате. Ее желто-розовое, редкого оттенка платье заискрилось под мерцающим светом декоративных растений, в избытке украшавших покои владычицы.
   — Велик ли вред? — спросила она советника. — Как долго это тянулось?
   — Недолго. Куда меньше, чем в прошлый раз. Все посевы уцелели, кроме… — Советник запнулся.
   — Плантаций масличных семян. — Владычица догадалась, о чем не смел сказать ее советник. — Они не могут плодоносить без тепла Оранжевого шара. И это уже в который раз! В городе с весны нет масла, оттого что семена не вызревают.
   — Да, урожая опять не будет. Все бутоны завяли и к вечеру опадут.
   Если ничего не случится, новые бутоны появятся через месяц. Могло бы быть и хуже, как весной.
   Владычица кивнула.
   — Наше подземное солнце остыло тогда на несколько дней. Все посевы пришлось пересадить, — вспомнила она убытки, понесенные плантациями с весны. — Месяц назад Оранжевый шар остыл на полдня. Пропали не только масличные посевы, но и плантации высокоурожайных бобов. — Она грозно глянула на советника. — Такого не было триста лет, с тех пор как трое сверху принесли Оранжевый шар в дар великой Мороб. Я же приказала выяснить причины! И не говори мне о гневе высших сил — это лишь повод оправдать собственное неумение.
   — Владычица… — склонился перед ней советник. — Вы требуете от меня слишком много…
   — Я требую то, что нужно. И не столько мне, хотя это мои плантации, сколько всему Луру. Вспомни о людях, которые доверили нам свое благополучие.
   — Я спрашивал об Оранжевом шаре всех наших ученых, великая, — начал оправдываться Данур. — Я не пропустил никого и из тех, кто с рождения в вашей общине, и из тех, кому оказали честь жить в ней за заслуги перед Луром.
   Одни могут рассчитать направление нового подземного туннеля так, что он придет в нужную точку, не задев по пути остальные постройки, и провести водостоки так, что у каждого в городе будет вода, но ничего не будет затоплено. Другие знают, как ухаживать за растениями, чтобы добиться наивысшей урожайности или получить удивительные оттенки светящихся волокон, третьи знают все о свойствах горных пород и кристаллов, могут создавать шедевры геометрии, украшающие наши залы и переходы, да и ваши покои тоже. — Он указал на полушария сложной огранки, из которых свисали плети светящихся растений. — Но никто не знает о свойствах Оранжевого шара. Триста лет наше подземное солнце было неизменным, а как изучать то, что не меняется?
   — Это ты так считаешь?
   — Так ответил Пантур. Кто поставит под сомнение слова Пантура?
   Того, чего не знает он, не знает никто.
   Владычица задумалась.
   — Я хочу видеть Пантура, — сказала она советнику. — Он склонен увлекаться исследованиями и забывать о насущных делах. Может быть, он не понимает, насколько мои плантации важны для Лура.
   — Этого не может быть, великая, — ответил Данур. — В Луре не найти человека, который не понимал бы значения ваших плантаций. Все триста лет, с тех пор как они заложены вокруг Оранжевого шара, в городе нет недостатка в одежде и питании.
   — Я хочу слышать собственное мнение Пантура, — повторила владычица. — Приведи его ко мне.
   Советник поклонился и ушел за Пантуром. Хэтоб села в кресло дожидаться его возвращения, но вскоре встала и подошла к растениям, украшавшим и освещавшим ее комнату. Она внимательно осмотрела их все, особенно кудрявый кустик, светящийся желто-розовым в тон ее платью, который был ее любимцем. Все было хорошо, растения были политы и пышно разрастались. Черная зеленоглазая кошка соскочила с лежанки и потерлась о ноги хозяйки, но была раздраженно отстранена прочь.
   У входной двери постучали. В ответ на приглашение в комнату вошел Данур, а с ним — седой, высохший от времени старик. Это был Пантур, которого дожидалась владычица. Он выделялся среди монтарвов высоким ростом и худобой и держался прямо, несмотря на возраст. Войдя, Пантур приветствовал владычицу поклоном.
   — Вы меня звали, великая? — спросил он с оттенком утверждения. — Чем могу служить вам?
   — Разве Данур не рассказал тебе о том, что случилось на плантациях? Разве ты не знаешь, что с весны мы теряем урожаи самых ценных наших культур оттого, что Оранжевый шар перестает обогревать их?
   — Что я могу сделать, владычица? — пожал плечами Пантур. — Растения привыкли к теплу Оранжевого шара. Они дают урожаи выше, чем на других плантациях, но не могут и нескольких дней обходиться без его тепла.
   — Нужно, чтобы шар не прекращал обогревать плантации, — нахмурилась Хэтоб. — Разве это непонятно?
   — Понятно-то понятно, — спокойно ответил ученый. — Но ведь шару не прикажешь.
   Владычица подошла поближе к Пантуру и заглянула ему в лицо.
   — Пантур, — сказала она ласково. — Неужели есть на свете такое, перед чем бессильны все твои знания?
   Хэтоб верно нащупала ловушку, в которую можно было поймать старого ученого. По беспокойным движениям рук Пантура она догадалась, что он задет за живое, что ей и требовалось. Теперь делом его чести будет решить поставленную задачу. Но ученый не спешил заверять владычицу, что найдет решение проблемы.
   — Великая… — осторожно сказал он. — Этот шар создали люди сверху. Значит, и причины его странного поведения нужно искать наверху. Наших знаний недостаточно, чтобы управлять им.
   — Ты опять за свое, Пантур, — вновь нахмурилась владычица. — Эта твоя идея о сотрудничестве с теми, кто живет наверху… Ты же знаешь, что наши предки ушли под землю, спасаясь от их дикости и кровожадности.
   — С тех пор прошли тысячелетия, великая. Все могло измениться.
   — Нам нельзя раскрывать себя, — упрямо сказала Хэтоб. — Если они задумают дурное, мы окажемся беззащитны. В отличие от них нам некуда спасаться бегством.
   — Мы можем постоять за себя, — возразил Пантур. — Стоит нам засыпать несколько ведущих на поверхность ходов, и до нас никогда не доберутся.
   Там, наверху, живут не только уттаки, но и другие люди, не похожие на дикарей.
   Мы слишком мало о них знаем.
   — Я не хотела бы знать о них слишком много. Это может оказаться опасным.
   — А я хотел бы. Наши последние наблюдения говорят о том, что там появился развитый народ. Их жилища и одежда…
   — Я должна заботиться не о своем любопытстве, — оборвала его Хэтоб. — На мне лежит ответственность за весь город. Это вы, ученые, так далеки от жизни, что обо всем готовы забыть ради нового факта!
   — И все же, владычица, мы нужны в вашем хозяйстве, — чуть заметно улыбнулся Пантур. — Будем смотреть правде в глаза — городу угрожает голод. Вы послали за мной, потому что верите, что я могу предотвратить беду. Почему же вы считаете, что я интересуюсь людьми сверху из пустого любопытства?
   Стук у входа прервал их разговор. Появился слуга владычицы и доложил, что к ней пришел глава Пятой общины.
   — С важным делом, великая, — добавил слуга. Он мог бы не говорить этих слов. Только чрезвычайное событие могло заставить главу общины прийти к владычице Лура без приглашения. Хэтоб кивнула в знак согласия:
   — Пусть войдет.
   Глава Пятой общины отодвинул тяжелое тканое покрывало, служившее дверью, вошел в комнату владычицы и низко склонился перед ней.
   — Простите, великая, — почтительно сказал он. — Дело требует вашего внимания.
   — Что случилось, Масур? — взглянула на него владычица. — Докладывай.
   — Двое из нашей общины, как обычно, совершали утренний обход вентиляционных шахт. В одной из них они нашли человека сверху. Поэтому я решился побеспокоить вас.
   Хэтоб искоса глянула на Пантура.
   — Где сейчас этот человек? — спросила она главу общины.
   — У нас. Его охраняют.
   — Ты исполнителен, Масур. Хорошо, что ты не замедлил с докладом.
   Проводи его сюда и передай Дануру для казни.
   — Но, великая… — начал Масур. Владычица удивленно уставилась на своего подданного, намеревающегося возражать ей.
   — В чем дело?
   — Это особенный человек. Он знает наш язык, — все смелее говорил глава общины. — Его предки были и нашими предками. Он может рассказать все, что делается наверху. Может, не нужно торопиться с его казнью, великая?
   — Ты уверен, что это не уттак? — засомневалась Хэтоб. — С уттаками не разговаривают, хоть они и знают кое-какие наши слова.
   — Клянусь своей жизнью, он — человек. Хэтоб молчала, размышляя.
   Масур позволил себе дерзость, оспаривая ее приказ, да и законы Лура требовали немедленной казни пленника. Но доводы Пантура все еще звучали в ее сознании, а этот человек сверху, так кстати попавший в шахту, знал язык монтарвов. Случай, безусловно, требовал особого подхода.
   — Хорошо, — наконец сказала она. — Мы отложим казнь. Ты слышал, Данур?
   Советник наклонил голову в знак согласия. Владычица перевела взгляд на Пантура.
   — Ты возьмешь к себе этого человека и узнаешь у него все, что можно, — сказала она ученому. — Мы успеем казнить его, когда он не будет нужен.